ПОЛ ДЭЙЛ АНДЕРСОН

     Статическое электричество пронизывало вечерний воздух и распаляло и без того заведенную толпу. Из динамиков полилась музыка, от знакомых ритмов по коже Бобби побежали мурашки.

      — Не могу поверить, что они здесь, — голубые глаза Лоррейн затуманились. — Это их первый тур, и они могли поехать куда угодно. Я чувствую себя избранной, Бобби. Мне кажется, что они приехали, чтобы сыграть только для меня.

     Весь город испытывал то же самое, вернее, его жители старше двенадцати и моложе тридцати лет. Половина населения округа собралась, чтобы послушать концерт «Ритуалов весны», молодые люди заполнили парк, сидели на траве, на гранитных валунах, на опавшей хвое. Они словно собрались на пикник в честь Четвертого июля.

      — Подожди, пока они станут знаменитыми, — ответил Бобби. — Тогда они и не посмотрят на нас. И уж конечно никогда не приедут сюда.

      — Тогда я поеду за ними, — заявила Лоррейн, и по ее тону Бобби понял, что так оно и будет.

     Почувствовал укол ревности. Хотя в «Ритуалах весны» играли и мужчины, и женщины, большинство сохраняли первые, да еще отличались гиперсексуальностью.

     Допустим, музыка этой группы возбуждает Лорри, подумал Бобби. Что с того? Что он имеет против?

     В конце концов, разве после концерта он не собирался вкусить плоды этого возбуждения? Он приведет Лорри в свою квартиру, поставит в музыкальный центр последний диск «Ритуалов весны», а потом будет проделывать с этим пышным телом все, что захочет, пока они оба не насытятся друг другом. Он этих мыслей джинсы его расперло изнутри, и он даже пожалел, что надел самые обтягивающие.

      — Они выходят! — закричала Лоррейн. И точно, музыка стала громче, ритм ее ускорился, возвещая о появлении музыкантов на сцене.

     Все взгляды сосредоточились на освещенной луной поляне, где во второй половине дня собрали сцену. Позади нее стояли два трейлера и «дом на колесах» с комнатами отдыха музыкантов. Единственный прожектор нацелился на середину сцены.

     Внезапно, музыка в этот момент загремела громче, луч прожектора замерцал, создавая стробоскопический эффект. Свет и музыка слились в полной гармонии. Бобби огляделся, стараясь понять, как осветители и звукоинженеры, должно быть, сидящие на специальных платформах, поднятых на деревья, добиваются такой синхронизации, но яркий свет ослепил его, и Бобби на какое=то время пришлось закрыть глаза.

     Толпа взревела, когда музыканты поднялись на сцену. Бобби в этот момент все разгонял светящихся мотыльков, мельтешащих перед глазами, так что пропустил большую часть этого, как полагал, незабываемого зрелища. А когда он вновь обрел возможность все видеть, собравшиеся на концерт стояли, махали руками, подпрыгивали, короче, чем только можно закрывали от него сцену.

     И тут же пошла первая песня.

     Волны эмоций прокатились по телу. В отличие от записи на диске, живая музыка проникала в самую душу. Вселялась в плоть и едва не сводила с ума.

     Не только его.

     Все вокруг дергались, подпрыгивали. Танцевали в унисон, словно марионетки, связанные одной ниткой. Свет выхвал людей из темноты в одной позиции, потом гас, а когда вспыхивал вновь, они принимали совсем другую позу.

     «Что со мной происходит»? — пискнула толика создания, сохранившая способность мыслить логически. Неужели коммунистические агенты сумели подсыпать ЛСД в городской водопровод, чего когда=то боялся Эдгар Гувер?

     Бобби уже не контролировал свое тело, и ничего не мог с этим поделать. Оставалось только благодарить Бога за то, что мочевой пузырь и сфинктер по=прежнему его слушались, но остальное никак не реагировало на команды, посылаемые мозгом. Он все видел и слышал, но не мог закрыть глаза и зажать уши руками.

     Его тело уже не принадлежало ему, превратилось в ловушку.

     Музыка поработила его, заставляла делать то, что ему не хотелось. Рука вытянулась и коснулась женщины, которая танцевала рядом с ним. Не Лорри, мгновенно отметил он (куда, черт побери, подевалась Лорри?). Большой и указательный палец ухватились за верхнюю пуговичку девственно белойблузки женщины.

     Прекратите, приказал он пальцам. Пожалуйста, прекратите!

     Но пальцы продолжили начатое, словно за грохотом музыки, рвущейся из мощных усилителей, не услышали тихого внутреннего голоса. За верхней пуговицей последовали вторая, третья... Расстегнув все, пальцы скинули блузу с белоснежных плеч и принялись за бюстгальтер.

     Руки женщины тем временем возились с пряжкой ремня Бобби.

     Другие люди, Бобби это заметил во время вспышек стробоскопа, занимались тем же. Мужчины раздевали женщин, женщины — мужчин, нежно, осторожно, чтобы, не дай Бог, что=нибудь не порвать. Голая плоть появлялась, исчезала, появлялась вновь. Единственный прожектор вспыхивал и гас, вспыхивал и гас.

     Молодая женщина, теперь Бобби ее узнал, Салли Хогэн, ученица выпускного класса средней школы, расстегнула ширинку Бобби и запустила внутрь руку. Похоже, очень обрадовалась, обнаружив, что трусы он не надел.

     Он попытался призвать к порядку встающий член, но тщетно. В грохоте музыки, в мерцании света, голова у него шла кругом. Жаркая кровь прилила к его детородному органу, который начал набухать и удлиняться, когда Салли резким движением стянула узкие джинсы сначала до колен, потом до лодыжек.

     Никогда раньше его инструмент не достигал таких размеров. Кожа так натянулась, что Бобби испугался, как бы он не лопнул, словно переваренная сосиска.

     Салли тем временем сняла со вкусом сшитую юбку, одним движением стянула колготки и трусики. Бобби освободился от джинсов, ботинок, носок.

     Он знал, что должно за этим последовать.

     И не ошибся.

     Любовной прелюдии не понадобилось, он вошел в ее хорошо смазанную «дырочку», как горячий нож в масло, и они понеслись вскачь, следуя заданному музыкантами ритму.

     Несколько секунд спустя темп еще ускорился, и Бобби почувствовал, как синхронизировались неистовые движения их тел. Ничего подобного он не испытывал никогда в жизни, и даже отключился, когда первые капли спермы выплеснулись из его пениса...

     А когда пришел в себя, другая женщина оседлала его и скакала, как ковбой — на необъезженном мустанге.

     Что было потом, он не помнил.

     Пока не смолкла музыка.

      — Надеюсь, сегодняшний концерт понравился вам не меньше нашего, — прогремел над поляной голос солиста. — Мы вернемся следующей весной, в этот же день, в это же место. Надеемся, что наш концертстанет традиционным.

     Прожектор, бьющий в середину сцены, погас. Бобби моргнул.

     Солист уже исчез.

     Как и сцена.

     Как и две трейлера.

     Как и «дом на колесах».

     Послышались жидкие аплодисменты. А потом, по одному, парами, зрители начали расходиться.

     Лорри, полностью одетая... как и все, отметил Бобби, включая его, вынырнула из толпы и направилась к нему, медленно, чуть прихрамывая, словно каждый шаг давался ей с трудом.

      — Отличный концерт, не правда ли? — спросила она.

      — Где ты была? — пожелал знать Бобби. — Куда ходила?

      — Не помню. Наверное, меня захватила музыка, вот я и...

      — Что? Ты что?

      — Захотела потанцевать, — она покачала головой, пожала плечами. — Ты же знаешь, что со мной происходит, когда я слушаю «Ритуалы весны». Ничего не могу с собой поделать. Должна танцевать. Наверное, поэтому так болят все мышцы. Должно быть, натанцевалась до упаду.

      — Ты ничего не помнишь, так? — спросил Бобби. — Что ты запомнила последним?

      — Я помню, как музыканты вышли на сцену, под свет прожектора. Потом...

      — Потом?

      — Музыка. Я помню музыку.

      — И?

      — Что, и? Я помню музыку. Музыка — это все. Разве нет?

      — Да, — согласился Бобби.

      — Я устала, — Лоррейн подкрепила слова зевком. — Думаю, что мне пора домой.

      — Не хочешь зайти ко мне? Поговорим, может, выпьем...

      — Не сегодня, Бобби. Я слишком устала.

     Решение Лоррейн разочаровало Бобби, но он не мог не признать, что тоже устал. Не одну неделю он готовился к тому, чтобы после концерта забраться Лоррейн под юбку. Убедил пойти на концерт вдвоем, а не с дюжиной друзей, чтобы потом скоренько препроводить ее в свою квартиру — долго и тщательно торил путь к заветной цели.

     Но и он слишком устал, все тело ныло. Хорошо, конечно, продолжить этот вечер, поговорить, постараться осознать, что действительно произошло на концерте. Может, завтра? На сегодня хватало и того, что он вновь обрел контроль над своим телом.

     Хотя Бобби никак не мог вспомнить, почему сохранение контроля над телом вдруг стало вопросом первостепенной важности.

     Над головой грозовое облако закрыло первую в эту весну полную луну. Продолжило свой бег, и лунный свет вновь залил лесную поляну.

     Но надвинулись новые облака. Лунный свет, пробивающийся сквозь высокие деревья, вспыхивал и гас, вспыхивал и гас.

     Вспыхивал и гас.

     Пока не пошел дождь.

     Перевел с английского Виктор Вебер PAUL DALE ANDERSON RITES OF SPRING