Перила холодные и мокрые. Уже четвертый день облака, отрезавшие город от солнца, извергают вниз мелкую ледяную морось, нечто среднее между дождем и снегом, а потому пальцы, касающиеся металла, быстро теряют чувствительность. Но это не важно — скорее, даже хорошо. Вот если бы можно было целиком вот так... ничего не чувствовать.

     Наклоняюсь и смотрю вниз. Отсюда, сверху река кажется серой, словно дорожное полотно. Огромная, пустынная дорога, ведущая в неизвестность. Картина одновременно и пугает, и притягивает: стоит только сделать шаг, и этот путь уведет тебя от всех бед, и воспоминаний. Хотя, воспоминания — это тоже дорога. Та самая, что привела меня сюда, на мост, в этот хмурый ноябрьский день.

     Вот только когда же я свернула не туда? Может, в тот день, когда он, высокий, черноволосый с наглыми серыми глазами, подошел ко мне, одной из многих в стайке испуганных первокурсниц, и бесцеремонно спросил:

     — Тебя как зовут, маленькая моя?

     — Ты... э... — слегка ошалев от подобного «приветствия», я наверное с минуту соображала что ответить, под взглядами заинтересованно притихших одногрупниц, — Я тебе не «маленькая твоя»! Ты вообще кто такой? И зачем тебе знать как меня зовут?

     — Ну как зачем? — парень улыбнулся, а я — неожиданно ощутила влажность между ног, от чего захотелось немедленно провалиться сквозь пол, — Надо же мне знать, как зовут мою девушку?

     Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь из серии «Отвали, козел», но вместо этого смущенно пролепетала:

     — Я — Аля.

     — Алексей. Для тебя — просто Леша, — улыбка стала еще обаятельней, и я, пожалуй, передумала проваливаться. Ну, или отложила на попозже.

     — Аля, сегодня мы с тобой идем в «Олимп». Не пугайся, там будет почти весь твой первый курс, да и вообще — половина вуза: будем праздновать начало учебного года, — продолжая говорить, он мягко взял меня за руку и отвел в сторону от возбужденно зашушукавшихся подружек. Надо было остановиться, но я чувствовала, как мою ладошку осторожно сжимают его пальцы, одновременно и каменно твердые, и нежные, словно гранит, обтянутый бархатом, и заверяла сама себя: «Я пошлю этого хама к чертям... но — немного погодя... хорошо?»

     Или это случилось после, когда после нескольких наполненных любовным туманом дней, я, наконец, оказалась у Леши в квартире. Не в компании гостей, а одна, еще не решаясь признаться самой себе, но в глубине души отлично понимая, зачем пришла...

     ... как же хорошо... Леша скользит язычком по моим складочкам, посасывает клитор. Кажется, все живое во мне сосредоточилось у меня между ножек. Соски стали столь чувствительными, что каждое, даже самое легкое прикосновение рождает волны мучительного удовольствия.

     Но все затмевает ощущение чего-то волшебного, неумолимо наступающего на меня, рождающегося там, где его нежные губы и язык ласкают мою бесстыдно влажную «киску».

     Язык Леши проникает в меня, заставляя выгнуться навстречу. Кажется, я перестала дышать, но откуда тогда у меня силы, чтобы раз за разом повторять его имя?

     — Леша. Лешенька...

     — Какая же ты красивая, — теперь его тело надо мной, а губы ласкают шею. От его шепота я, кажется, взлетаю все выше, хоть это едва ли возможно.

     — Как же я хочу тебя, — он входит в меня плавно, но уверенно, забирая мою девственность.

     — Аааа... — я не могу удержаться от крика. Мое тело невольно напрягается: слышала, что первый раз это бывает болезненно, но это куда больнее, чем я ожидала. Наверное, потому что он такой большой... Пытаюсь расслабиться, привыкнуть. Мой первый мужчина смотрит на меня с любовью и тревогой.

     — С тобой все хорошо?

     Я едва заметно киваю, и тогда его губы накрывают мои. Его язык проникает в мой ротик и словно сплетается с моим, в то время когда его член входит все глубже, до самого конца.

     Леша нависает надо мной, и я скольжу ладонями по его спине, бедрам, неумело лаская его совершенное, натренированное тело. Но, видимо, мои робкие ласки все-таки оказывают свое действие, потому он хрипло стонет, а неспешные, мягкие толчки становятся сильнее и резче. Не отдавая себе отчета, начинаю двигаться вместе с ним, стараясь с каждым разом принять его все глубже. Небольшая боль осталась, но она безнадежно затерялась среди фейерверков наслаждения, расцвечивающих мое затуманенное сознание.

     Мы двигаемся в такт, словно единое целое. Чувствует ли он то же, что и я? Надеюсь, потому что для меня нет ничего прекрасней того, что происходит между нами.

     — Леша, любимый... — я обвиваю его ногами, а мои ноготки наверняка оставляют следы на его мокрой от пота спине. Всем телом я ощущаю его размер, силу и страсть его толчков.

     — Лешааааа... — оргазм накрывает меня могучей волной, заставляя кричать. И мой крик словно подстегивает парня: кажется, его член во мне стал еще больше, а удары, вминающие меня в пастель, — чаще и сильнее. Через несколько секунд я чувствую, как он изливается внутри меня. Прижимаюсь к своему мужчине: осознание того, что это я довела его до вершины, дарит не меньшее наслаждение, чем мой собственный оргазм. Это было волшебно...

     Нет, только не тогда! Пусть это воспоминание — последнее, что у меня останется светлого.

     Резкий порыв ветра бросает мне в лицо горсть ледяного дождя, словно давая пощечину. «Очнись! Вся твоя дорога — в никуда, раз ты теперь здесь. А значит и это воспоминание — обман». Закрываю глаза. Эта мысль просто нестерпима, поэтому мой отчаянный крик рождается еще до полета в пустоту, навстречу ледяной осенней реке.

     При падении с такой высоты вода подобна камню, и вспышка боли ошеломляет. Опускаюсь вниз, в серую бездну, безучастно, словно со стороны наблюдая, как уходит жизнь из изломанного тела. Вода заливает рот, мгновенно смывает слезы в широко раскрытых глазах, и сил нет не то, что бороться с течением, но даже моргнуть. Мое сознание словно тает в ледяном потоке, и лишь одна мысль еще удерживает меня здесь: «Леша, Лешенька...». Потом я исчезаю, растворяюсь,... чтобы спустя время — вернуться.

     ***

     Мужчина на берегу красив той грубой мужской красотой, что привлекает многих женщин. Крепкий, мускулистый, широкая грудь покрыта жесткой порослью, черты лица неправильные, но притягательные. Даже сейчас, развалившись на покрывале и наслаждаясь жарким летним солнцем, он выглядит сильным и опасным. То, что мне нужно. Медленно выхожу из воды.

     Легкий плеск привлекает внимание, и он поднимает голову. Призывно улыбаюсь, и вижу как расширяются его глаза. Мужчина вскакивает и медленно, словно во сне идет навстречу. Подойдя, касается моей кожи: несмотря на грубый вид, его прикосновение удивительно нежное. Но пальцы сильные, и крепкие, а значит я не ошиблась. Он хочет что-то сказать, наверное, спросить как я здесь оказалась, но я, продолжая улыбаться, кладу пальчик ему на губы, призывая к молчанию, а потом прижимаюсь всем телом, и медленно целую. Чувствую, как сплетаются наши языки, как горячие ладони жадно скользят по моему обнаженному телу, опускаются на попку, и заставляют прижаться еще плотнее, всем своим естеством ощущая нахлынувшее на мужчину возбуждение.

     Наш поцелуй обрывается, и я, подразнивая, провожу язычком по его верхней губе, заставляя издать глухой стон. В глазах мужчины я вижу свое отражение. Вот только видит он не меня настоящую: сейчас в его глазах отражается высокая хрупкая девушка, почти девочка со смуглой кожей и восточным разрезом темных глаз. Это ее маленькие грудки с изящными соками он сейчас покрывает поцелуями. Это ее маленькие ладошки освобождают его от плавок, и начинают поглаживать член, такой же могучий и хищно красивый, как и его хозяин. Не в силах больше сдерживаться, он нежно опускает меня на покрывало и овладевает одним резким, сильным ударом, срывая с моих губ стон боли и наслаждения. Мужчина шепчет на незнакомом языке, явно что-то извиняющееся, но все ускоряет и ускоряет темп, заставляя мня каждой клеточкой ...

 

     свого тела почувствовать силу своего желания. Его член ходит во мне подобно поршню могучего механизма, заставляя сливаться с ним в едином ритме, уносящем нас к близкой вершине.

     На миг приходит мысль: кто она — та девушка, которую видит сейчас мой любовник? Первая любовь? Незнакомка, которую он видит каждый день, но так и не решается подойти и заговорить? Или же просто образ, каждую ночь являющийся к нему во снах, но так и не встретившийся в реальности... Не важно. Сейчас он с ней. И со мной. Он получит все, о чем мечтал, а что касается цены... что ж, за все на свете приходится платить. Мы кончаем одновременно: он — с почти звериным рычанием, я — с едва слышным стоном, заставляющим моего партнера потерять остатки разума и сжать меня в своих объятьях так сильно, что казалось еще мгновение — и мы сольемся в единое целое. А сейчас мы расслаблено лежим рядом, стараясь отдышаться.

     Ясно вижу нить, протянувшуюся между нами: она яркая, прочная и пульсирует от переполняющей ее энергии. Довольно улыбаюсь и дарю мужчине еще один поцелуй, на последок слегка прикусывая губу. Он снова тянется ко мне, но я легко выскальзываю из объятий и устремляюсь к воде. Мужчина что-то спрашивает, но я не замедляя шага оборачиваюсь и призывно машу рукой. Мне даже не надо проверять, идет ли он следом. Они всегда идут. Медленно вхожу в реку, и погрузившись по грудь — оборачиваюсь снова: он стоит на берегу. глядя на меня с удивительной смесью любви, вожделения страха и тоски. Надо же, он очень сильный. Редко кто после произошедшего способен испытывать хоть тень сомнения, он же — колеблется. Может, уже почувствовал, как его жизнь начала покидать тело маленьким, пока что почти незаметным потоком? Нет, вряд ли. Скорее, какой-то уголок его разума еще способен мыслить ясно, и понимает, что произошедшее за последние пол часа — невозможно и никак не может быть настоящим. Если он сейчас развернется и уедет подальше от воды — связующая нас нить разорвется, и он останется цел.

     — Иди сюда, ко мне, — мой голос разносится над рекой подобно перезвону серебряных колокольчиков, — Иди скорей, милый, поплаваем...

     Вот теперь — все, дороги назад нет. Мужчина не способен противостоять зову русалки. Этот зов — он для каждого свой: громкий или едва слышный, полный паники и мольбы, или животной страсти, обещания немыслимого наслаждения. Наш голос затрагивает самое сокровенное, лишая при этом остатков разума. Когда-то мои морские сестры пели вахтенным, заставляя огромные корабли сбиваться с курса и напарываться на рифы...

     Мужчина без раздумий бросается в воду и в два гребка подплывает ко мне. Теперь в его глазах нет сомнений — только любовь. Кем бы не была та, за кого он меня принимает, но он действительно любит ее, любит всем сердцем. Это хорошо. Обнимаю мужчину сильнее, чувствуя, как его ладони ласкают мое тело, чувствуя его вставший член так близко, что еще движение — и мы снова сольемся в бешеном вихре. Жаль, время любви прошло. Дарю ему последний поцелуй: долгий и отчаянно нежный, словно прося прощения за то, что предстоит сделать, и мягко утягиваю его под воду.

     Он силен, поэтому готовлюсь к сопротивлению. Не то, чтобы у любого человека были шансы против русалки в ее родной стихии, но мало ли... Но он даже не пытается бороться. Его широкие ладони гладят мои щеки, и теперь он сам впивается в мои губы поцелуем, страстным, требовательным. Меня переполняет потоком вливающейся энергии. Сейчас я наверное, сияю словно ангел. Но время и вода неумолимы, и мужчина начинает задыхаться. Легко удерживаю его под водой, пока тоска и непонимание в глазах не сменяются безжизненным, стеклянным выражением. Размыкаю объятья, позволяя телу опуститься на дно, а сама — отдаюсь во власть потока и устремляюсь прочь, легко скользя среди водяных струй. Я чувствую себя невероятно: сильной, быстрой, совершенной,... почти живой. Я — русалка, только что утолившая свой голод.

     ***

     Легко ли стать русалкой? И да, и нет. «Нет» — потому что нужен целый ряд совпадений. Девушка должна полюбить впервые в жизни. Отдать любимому свою девственность. Быть преданной. И, наконец, утонуть, до самого последнего момента призывая любимого, но так и не дождавшись помощи. «Да» — потому что я выполнила их все, даже не подозревая, что ждет меня дальше.

     Что же мы такое? Я не знаю. Дело в том, что у нас нет курсов «Русалки для чайников», как впрочем нет и чешуи, хвоста и плавников. Обычно мы, словно бесплотные духи, скользим под гладью воды, невидимые и безопасные для людей. Лишь изредка пловец может внезапно ощутить ледяную струйку подводного течения или, наоборот, чье-то легкое, почти незаметное теплое прикосновение: знак, что на него обратила внимание владычица местных вод. Как правило же нам нет дела до мира живых, нам чужды их заботы и волнения. Путешествуя среди подводных течений, мы живем воспоминаниями о том, как сами ходили среди живых, смеялись, плакали, ненавидели и любили. Память — это все, что у нас осталось.

     Но иногда нам приходится снова общаться с людьми. Нами движет голод. Что поделать, мир живет по своим законам, и даже таким как мы необходимо чем-то питаться. И тогда мы находим мужчин, имеющих те же раны, что увлекли нас под воду. Счастливая, взаимная любовь не интересует, а, скорее наоборот, отпугивает, словно сверкающий щит защищая влюбленных от любой тьмы. Мы ищем других: потерявших свою возлюбленную, обманутых, или же просто любящих безответно. Подобное — к подобному. А найдя — дарим им краткий миг абсолютного счастья, устанавливая неразрывную связь. И забираем все, оставляя в воде очередного утопленника, выторговывая себе право еще немного отсрочить уход за грань, продлить свое плавание в омуте воспоминаний болезненно сладких и отчаянно горьких. И вот сейчас я вновь переживаю один из последних моментов своей прошлой жизни, столь горький, то даже теперь, спустя годы, прячу его в самой глубине памяти.

     — Да ладно тебе, ты что, серьезно думала, что заинтересовала его? — девушка, стоящая передо мной, совершенна. Высокая, статная блондинка с голубыми глазами и идеальной кожей. Рядом с ней я чувствую себя маленьким заморышем.

     — Какая же ты наивная, мне тебя даже жалко. Немного, — она ехидно улыбается, — Повторяю еще раз по буквам, для умственно отсталых: «П-А-Р-И». Ну, или просто — «спор». Знаешь, как бывает, поспорили крутые мальчики, что один из них сможет развести на постель любую девчонку максимум за неделю. Ну и ткнули в толпу первокрусниц не глядя. Так Леша, как увидел, кого ему выпало соблазнять, сначала предложил выбрать еще раз. Но не прокатило — спор, так спор. Кстати, с тобой он во сколько дней уложился? В четыре? Хм... новый рекорд. Прошлый был — шесть.

     — Это неправда, — мой голос дрожит, но я еще пытаюсь крепиться. Кто угодно, но только не Леша...

     — Не веришь? — девица огорченно качает головой, — Вот и я не поверила, что этот обалдуй ввязался в такую глупую историю. А ведь всего на пару недель пришлось одного оставить. Но, как тебя увидела, так сразу решила, что даже ревновать глупо. Нет, скандал я ему конечно закачу, куда же без этого... И да, вот, почитай. Не зря же ребята на юридическом учатся. Они пари свои всегда документально оформляют, даже если тренируются... на кошках.

     Слезы все же застилают мне глаза, поэтому текст, написанный знакомым уверенным почерком отказывается складываться в единое целое. «... Обязуется в течение 7 (Семи) дней развести на секс девушку из первокурсниц...», «... выбирается случайным образом путем троекратного бросания жребия...», «... сумма ставки...», «... если объект окажется девственницей — сумма ставки остальных спорщиков утраивается...». Слезы капают на бумагу, заставляя буквы расплываться, но даже они не в силах сделать так, чтобы этого не было.

     — Да не реви ты, — девушка мягко отбирает у меня лист, — В конце концов, уверена, секс у вас был — улет. Так что ты даже в плюсе. Хочешь, Леша завтра вернется из поездки — поговори с ним по душам. А я ему по башке дам, чтобы извинился и больше не обижал маленьких...

     Я скольжу среди водяных струй, все быстрее и быстрее, словно пытаясь убежать от воспоминаний. Сколько лет уже прошло? Я не знаю — такие как мы не следят за временем. Но до сих пор это воспоминание рождает невыносимую боль. Хорошо, что в воде никого нет: сейчас мне настолько плохо, что я готова забрать чью-то жизнь просто так, без малейшей пользы.

     Разум возвращается ко мне в одной тихой заводи. Мое первое желание — немедленно уплыть отсюда. Это плохое место: когда-то давным-давно здесь подняли из воды то, что осталось от моего прошлого воплощения. Тогда я еще... не вернулась, и это к счастью — в смерти нет ничего хорошего, ни просто достойного. Я никогда раньше не приплывала сюда, но сегодня меня тянет к берегу словно магнитом. Хотя почему бы и нет: сейчас я полна энергии и вполне могу побродить немного по берегу, вспоминая, каково это жить под солнцем. Людей здесь быть не должно: место далеко от обычны маршрутов отдыхающих.

     Странно, но я ошибаюсь: на берегу кто-то есть. Подальше от кромки воды стоит безмолвная громада джипа, а у самой воды, почти касаясь ногами зеркальной глади, устроился человек. Высокий, черноволосый мужчина хорошо за тридцать сидит, опустив голову на скрещенные руки, и, кажется, дремлет. Моя ярость ушла, голода я тоже не испытываю, так что, можно сказать, сегодня ему повезло. Можно все равно выйти из воды и посидеть в сторонке. Он меня даже не заметит.

     Я двигаюсь беззвучно, но мужчина, все равно каким-то шестым чувством ощущает мое появление и поднимает голову. Его глаза — серые, ни капельки не изменились. На лице — потрясение.

     — Аля...

     В знакомых серых глазах я вижу отражение невысокой стройной девушки с волосами цвета меди, огромными зелеными глазами и легкой россыпью веснушек. Я вижу себя — настоящую.

     — Леша, — шепчу одними губами. Он не должен услышать мой голос, не должен ступить на дорогу без возврата

     — Лешенька...

     Продолжение следует.