Часть 1

     Развалины средневекового замка издавна славились невероятными легендами. Неоднократно городские власти принимали решение снести их, но всякий раз эта затея срывалась по самым разнообразным причинам. То внезапно ощущалась нехватка средств, то отказывали в предоставлении необходимой техники. В конце концов, на груду камней просто махнули рукой.

     Была и еще одна странность, которой никто не мог найти объяснения. Подвалы старой цитадели никогда не становились пристанищем бомжей. Словно какая-то неведомая сила гнала их оттуда, наводя ужас. Поговаривали даже, что в этих катакомбах погибло немало любопытных.

     Последний градоначальник, человек энергичный и решительный, на одном из совещаний вновь поднял вопрос о руинах, но его слова вызвали лишь скептические ухмылки. Тогда он вызвал к себе командира саперной роты, базировавшейся в городе, и они весь вечер разрабатывали план взрыва. Утром солдаты затащили в подвалы взрывчатку, протянули шнуры и оцепили район.

     Весь город вышел посмотреть на то, как эта махина взлетит на воздух. Прозвучала команда, раздался предупредительный сигнал и... Ничего. Только земля содрогнулась от непонятного толчка, а стены замка остались стоять невредимыми. Несколько раз подрывники проверяли своё хозяйство, снова и снова активировали взрыватели, но замок продолжал стоять. Даже старая облицовка не осыпалась со стен.

     — Заколдованное место, — твердили старики.

     — Умели раньше строить, — с сожалением вздыхали люди помоложе.

     В течение трех дней предпринимались попытки сноса, но результат был один и тот же. Замок продолжал стоять. Только его стены почему-то приобрели странный темный оттенок, будто почернели от гнева. А вскоре случилось несчастье: внезапно умер глава городской администрации, а вслед за ним и командир саперов.

     С тех пор никто не отваживался поднимать руку на древние камни. Холм, на котором стояла цитадель, обнесли высоким забором, на котором повесили плакат с весьма неоднозначным предупреждением. Но и без этого транспаранта желающих пощекотать нервы не находилось.

     ***

     Алиса вышла из дверей школы и с облегчением выдохнула. Еще один учебный год позади. Впереди три месяца каникул. Девушка улыбнулась этой приятной мысли и вприпрыжку побежала по узкой улочке, размахивая сумкой с учебниками.

     Еще в начале весны родители уехали в очередную экспедицию на Урал, и теперь Алиса наслаждалась свободой. Ей до смерти надоели бесконечные разглагольствования отца о пользе и вреде минералов, многочасовые споры с такими же одержимыми своей работой коллегами, которые почему-то собирались именно у них в доме.

     — Пусть теперь спорят до посинения, сидя у костра где-нибудь у горных склонов, — девушка не скрывала своей радости по поводу отъезда родителей.

     — Ты даже не будешь скучать? — задала провокационный вопрос мать.

     — Ну, буду, конечно, — Алиса уклонилась от материнских объятий, — Но мне будет некогда. Ты же знаешь: конец года, летом нужно хорошо отдохнуть перед выпускным классом. Я же хочу в институт поступить. Много придется заниматься.

     — Что ты к человеку пристала? — вмешался отец, — Наша дочь уже выросла и четко знает, чего хочет.

     Алиса остановилась и огляделась кругом. Можно было идти по улице, но был и другой путь — через пустырь мимо замковой горы. Девушка хмыкнула и свернула в маленький проулок, вскоре выведший её на огромную площадку, заваленную разным хламом. Вдали в легкой дымке проступал холм, на макушке которого чернели стены цитадели.

     Она решительным шагом направилась по узкой тропинке, старательно обходя огромные груды камней, развороченных взрывами. Страха девушка не испытывала, но ощутила легкое беспокойство.

     — Что это со мной? — с усмешкой подумала она, — Неужели, на меня так действует замок?

     — Стоять! — внезапно из-за кучи мусора выскочил парень в расшитой павлинами рубахе и изрядно потертых джинсах.

     — Вадик, ты, что ли? — Алиса от неожиданности остановилась, как вкопанная.

     Вадик был её одноклассником и одним из тех оболтусов, от которых выла вся округа. Но учителя и директор терпели все эти выходки только потому, что его папаша иногда «отстегивал» кругленькие суммы, тем самым обеспечивая своему отпрыску сладкую жизнь и приличный аттестат. Усвоив с ранних лет, что ему всё дозволено, Вадик постепенно превратился в отъявленного бандита. Подобрав дружков по образу и подобию своему, парень целыми днями слонялся по району в поисках приключений.

     В другие районы города он соваться не решался. Там были свои «короли», и можно было запросто лишиться зубов. Но в своей округе он наводил на жителей панический ужас. С развитием частного предпринимательства Вадик тоже занялся бизнесом — отбирал деньги у малолеток, обкладывал данью ребят постарше. Если кто-то осмеливался возражать или сопротивляться, расправа не заставляла себя ждать.

     По всему району рыскали его ищейки, вынюхивая новости, которые могли бы заинтересовать их главаря. Кто-то открыл палатку, кто-то занялся ремонтом. Тут же к сыну или дочери предпринимателя подкатывались «представители благотворительного фонда», как сами себя называли хулиганы, и в общедоступной форме объясняли «клиенту» сколько и когда он должен платить.

     Все попытки остановить этих негодяев оканчивались неудачами. Ведь лучшим другом отца Вадика был участковый инспектор, уже по уши погрязший в лихоимстве и беззаконии.

     Вадик был, как всегда, не один. Из укрытия вышли его верные дружки. Криво улыбаясь и ощупывая девушку липкими взглядами, они перекидывались сальными шуточками.

     — Чего привязался? — сдавленным от подступившего страха голосом спросила Алиса.

     — Ты будешь моей тёлкой, — нагло улыбаясь, заявил Вадик.

     — Это как? — не поняла девушка.

     — Не понимает, — заржали дружки.

     — Придется объяснить, — игривым тоном воскликнул главарь, — Теперь твоё тело будет принадлежать мне. Вон, сиськи отрастила. И жопа симпотная. Сама в руки просится. И на морду ничего. А остальное потом поймешь, если ты не дура окончательная. Теперь въехала, сучка?

     — Да пошел ты, — Алиса сделала шаг в сторону, чтобы обойти преградившего ей путь хулигана.

     — Куда? — рявкнул Вадик, — Эй, парни! Тащите её в замок.

     Сильные руки вцепились в плечи, и Алису поволокли к холму. Девушка сопротивлялась, как могла, но силы были неравные. Наконец, тело её обмякло, глаза закатились, и насильники смогли беспрепятственно тащить свою жертву. Вадик шел немного позади, радуясь своей очередной победе, и обдумывал, как он будет развлекаться с девушкой.

     Заскрипела тяжелая железная дверь, и парни втащили Алису в просторное помещение со сводчатым потолком. Вадик запалил факел и вставил его в упор, врезанный в стену. Оглядев подвал хозяйским взглядом, он бросил через плечо:

     — Пока девка в отключке, разденьте её и привяжите к кровати. И рот ей заткните, чтобы не начала вопить, когда очухается.

     Алиса открыла глаза. Факел, вставленный в держатель, закрепленный на одной из колон, поддерживавших тяжелый конусообразный потолок, слабо освещал помещение, похожее на старый каземат. Каменные блоки, из которых были сложены стены, пестрели плесенью самых невероятных цветов и оттенков. Воздух был сырым и холодным, и девушка невольно поёжилась.

     Попытавшись пошевелиться, она вдруг обнаружила, что не может этого сделать. Руки были заведены за голову и крепко привязаны к спинке топчана, на котором она лежала. Ноги, разведенные в стороны, тоже были привязаны за лодыжки к углам лежанки. Горло стягивал тугой кожаный ошейник, так же привязанный к лежаку. Девушка почувствовала во рту неприятный горьковатый привкус. Она попробовала сплюнуть и к своему ужасу поняла, что рот заткнут тряпичным кляпом и заклеен несколькими слоями плотной ленты.

     Алиса приподняла голову, насколько позволяла привязь ошейника, и оторопела. Она лежала на грубо сколоченной кровати совершенно голая и беспомощная. Она даже не могла позвать на помощь,...

  потому что вместо крика слышалось тихое жалобное мычание. Слезы подступили к глазам. Девушка дернулась пару раз и, поняв, что ей не вырваться, тихо заплакала.

     Сколько прошло времени, Алиса не знала, но чувствовала, что она здесь уже давно. Спина от неподвижного лежания на жестком матрасе начала ныть, ноги и руки закоченели. Рот наполнился неприятной вязкой слюной, которую приходилось глотать, чтобы не захлебнуться. Тряпичная затычка затвердела и разбухла, прижав язык к нёбу.

     Девушка пошевелила кистями рук, ощутив несокрушимость пут, и вдруг поймала себя на странной и неожиданной мысли, что ей нравится быть связанной и беспомощной, находиться во власти другого человека, подчиняться ему, терпеть унижения. От этой мысли Алисе стало так хорошо, что она перестала обращать внимание на неприятный привкус во рту, затекшую и противно нывшую спину.

     По всему телу начала медленно растекаться приятная теплота, которая постепенно спускалась к низу живота. Глаза заволокла молочная пелена, дыхание участилось. Сердце забилось с такой частотой, что готово было выпрыгнуть из груди.

     — Что со мной происходит? — спрашивала сама себя Алиса и не находила ответа.

     Возбуждение нарастало. Появился приятный зуд в промежности, и девушка ощутила, как набухают половые губы. Клитор, увеличившись в размерах, высвободился из-под мягкого капюшона и заныл, вызывая новую волну истомы, которая поползла к уплотнившимся грудям. Соски затвердели и, став чувствительными на столько, что улавливали малейшее движение воздуха, призывно подняли головки.

     И волна сильнейшего оргазма накрыла Алису с головой, бросив её в кипяток, обдала жаром всё тело, мгновенно покрывшееся мелкими капельками пота. Перед глазами заплясали какие-то тени, многократно изменяя свои формы. Девушка закрыла глаза и протяжно застонала. А в её возбужденном сознании уже рисовались диковинные картины из другого, неизвестного ей мира.

     Она вдруг отчетливо увидела саму себя, полностью обнаженной, стоящей у столба со скованными руками, заведенными за спину, тяжелыми кандалами на лодыжках и непременным железным ошейником, сжимавшим её тонкую шею. Она извивалась и стонала, а по её телу «гуляла» тяжелая плеть, оставляя на коже узкие кровавые рубцы.

     — Очухалась? — голос Вадика вырвал её из мира грёз.

     Алиса распахнула глаза и непонимающим взглядом уставилась на своего мучителя. Парень похлопал девушку по щеке и тихо захихикал. Потом схватил её за волосы и подтянул вверх.

     — Вот что я тебе скажу, — тихо начал он, — Садиться из-за тебя мне совсем не хочется. Так что насиловать я тебя не стану. Ты сама придешь ко мне и будешь выполнять все мои желания. А сейчас я тебя развяжу, и ты уйдешь домой. И только попробуй проболтаться кому-нибудь.

     Он достал из кармана брюк складной нож и перерезал веревку на руках. Потом быстро развернулся и ушел, предоставив возможность Алисе самой заняться собственным освобождением.

     Девушка еще несколько минут лежала, боясь пошевелиться. Потом осторожно сняла ленту со рта и вытащила кляп. Нащупав застежку, она освободилась от ошейника и села. В подвале было темно и тихо. Не было слышно даже шума ветра и морского прибоя, хотя, замок стоял совсем близко от берега.

     Развязав ноги, Алиса поискала глазами одежду. Её юбка и блуза лежали в углу на старом ящике. Босоножки стояли рядом. Не было только лифчика и трусиков. Видимо, насильники разорвали их, снимая с девушки, а потом просто выбросили. Колготок тоже не было, но Алиса не расстроилась. Одевшись и кое-как причесав пальцами свои растрепанные волосы, она поспешила к выходу, но вдруг остановилась, опасливо оглядываясь по сторонам. Потом быстро вернулась и сунула в сумку ошейник, отцепив его от привязи.

     Домой девушка пробиралась крадучись, как вор, то и дело оглядываясь назад, хотя была почти уверена, что за ней никто не следит. Прошмыгнув мимо сидевших на скамейке возле подъезда неизменных бабок, Алиса поднялась на свой этаж и юркнула в квартиру. Свет зажигать она не стала и сразу же закрылась в своей комнате, как в детстве, боясь наказания отца за какую-нибудь шалость.

     Первый день каникул выдался холодным и дождливым. Еще до наступления рассвета небо озарялось грозовыми всполохами, а потом разразилась настоящая буря с порывистым ветром и настоящим ливнем, сопровождаемым яркими грозовыми вспышками и громкими громовыми раскатами, от которых дрожали стекла. В такую погоду совсем не хотелось вылезать из постели, но Алиса заставила себя подняться и умыться.

     Её голова кружилась, как после крепкой пьянки. Во всём теле чувствовалась сильная усталость. Всю ночь девушке снились кошмары, которые она, однако, не смогла бы сейчас припомнить даже приблизительно. Посмотрев в зеркало, она содрогнулась, не узнав своё отражение. Глаза ввалились, щеки побелели, словно были измазаны мелом, волосы упрямо торчали в разные стороны, не взирая на все старания.

     — Приму ванну — всё пройдет, — решила Алиса.

     Лежа в теплой воде, она действительно почувствовала некоторое облегчение. Её ладонь скользнула по груди. Прикосновение к соску отозвалось легкой истомой. Девушка закрыла глаза и стала массировать уплотнившуюся бусину. Приятная теплота разлилась по всему телу, бедра сами собой разошлись в стороны, открывая доступ к промежности, уже трепетавшей в ожидании ласк.

     Девушка издала долгий протяжный стон и накрыла горевшую огнем непреодолимого желания раскрывшуюся раковину. Мягкие волоски, росшие на лобке, переплели пальцы, и Алиса не отказала себе в удовольствии сначала поиграть мягкой шерсткой. Перебирая её пальцами, она чувствовала каждый волосок, отзывавшийся на прикосновение легким покалыванием, распалявшим молодую девственную плоть, которая, словно сковородка, раскалялась всё сильнее, пока не превратилась в чувствительное пятно, истекавшее желанием.

     Алиса осторожно погладила пальчиками ставшие чуткими к любому прикосновению половые губки и, не удержавшись от соблазна, погрузила средний палец в пылавшую зноем вожделения пещерку. Большим пальцем она начала неистово тереть вынырнувший из укрытия бугорок наслаждения. Её глаза уже смутно различали очертания помещения, сознание постепенно отключалось от реальности, дыхание участилось и стало даже хриплым.

     Вторая рука в это время ласкала уплотнившуюся грудь. Алисе даже показалось, что её и без того развитое полушарие увеличилось в размере, а сосок, ставший твердым, от нарастающего внутреннего напряжения готов был лопнуть, как мыльный пузырь. Тело начало содрогаться от приближающейся долгожданной развязки. Движения рук участились, и теперь пальцы, ласкавшие норку, задвигались, как поршни, а низ живота сам собой, словно оживший, задвигался навстречу руке, всё сильнее прижимаясь к ней.

     И вновь Алиса испытала сильнейший оргазм, и ей даже в какой-то миг показалось, что вода вокруг неё сейчас закипит. Долгий тягучий стон вырвался из её приоткрытого рта, многократно усилившись покрытыми кафельной плиткой стенами ванной комнаты. Но девушка уже не слышала собственного голоса. Закрыв глаза, она летала в пушистых пенных облаках нирваны, раскинув в стороны руки и наслаждаясь лёгкостью и гибкостью своего тела.

     Сознание постепенно возвращалось, Все мышцы обмякли, и Алиса еще долго лежала в ванне, не шевелясь. Такого наслаждения она еще в своей жизни ни разу не испытывала. Начинал чувствоваться холодок, вызванный остывшей водой. Наскоро ополоснувшись, девушка накинула на еще влажное тело коротенький махровый халатик и, немного покачиваясь, вышла из ванны.

     Она приготовила себе завтрак, сварила кофе и теперь с аппетитом ела, косясь в окно, где всё еще шумел дождь. Торопиться было некуда, но и на улицу выходить не хотелось. Алиса вымыла посуду и решила проверить почтовый ящик. Вдруг пришло письмо от родителей! Открыв узкую дверцу, она обнаружила конверт из плотной желтоватой бумаги, на котором вместо адреса жирными буквами было написано всего одно слово «АЛИСЕ».

     — От кого это? — девушка ... повертела в руках неожиданное послание.

     Забравшись с ногами на диван, Алиса вскрыла конверт и увидела вложенный в него диск и сложенный вдвое листок бумаги, на котором было напечатано всего несколько слов:

     «Зацени видон!

     Тебе сто пудов понравится!»

     Несколько минут она сидела на диване, подтянув колени к подбородку. Но любопытство взяло верх, и девушка вставила диск в свой компьютер. На экране замелькали чьи-то лица, послышались невнятные голоса. Потом неожиданно всё смолкло, и камера, немного попрыгав, утвердилась на нужном ракурсе.

     Вглядевшись в экран, Алиса увидела тот самый подвал старого замка и себя, обнаженную и привязанную к кушетке.

     — Вот сука! — выругалась девушка и хотела уже выключить компьютер, — Придурок! Теперь он не отвяжется.

     Но какая-то неведомая сила удерживала её от этого, и Алиса, откинувшись на спинку стула, продолжила просмотр. Пока девушка на экране лежала неподвижно, она не испытывала никаких эмоций. Но как только та зашевелилась и застонала, Алиса почувствовала сильный жар. Невольно она подалась к экрану и буквально приникла к нему. На лбу выступили капельки пота, засосало под ложечкой, а промежность моментально увлажнилась начала хлюпать.

     По мере того, как пленница в подвале извивалась и стонала всё больше, Алиса чувствовала, как возбуждается. Вскоре она уже не могла владеть собой. Ноги разъехались в стороны, её руки, раскинув полы халатика, устремились к набухшим губкам, грудь заныла, а вокруг сосков появился легкий зуд, который усиливался с каждым мгновением. И вскоре Алиса уже неистово ласкала своё тело под аккомпанемент стонов своего изображения на экране.

     Она кончила одновременно с окончанием фильма. Мокрая от пота, она вытащила пальцы из своей норки и рассеяно посмотрела на них. Вязкая густая смазка стекала с кончиков пальцев на обнаженные бедра, а на сидении образовалась большая темная лужа. Всё тело колотило, как в ознобе, но сил двигаться у девушки не было, и она, тяжело дыша, оставалась сидеть, даже не пытаясь пошевелиться.

     Из оцепенения её вывел неожиданно прозвеневший телефон.

     — Как фильмец? — в трубке раздался насмешливый голос Вадика.

     — Ты сука! — срывающимся голосом ответила Алиса.

     — Ну-ну, увянь, соска, — голос парня стал жестким, — Я пока этот шедевр оставлю у себя. Если будешь хорошей девочкой, я отдам его тебе и больше не вспомню. Будешь ерепениться — вся школа, включая директора, увидит этот ролик. Поняла, кошелка?

     — Чего ты хочешь? — задыхаясь от негодования и бессилия, воскликнула девушка.

     — Я подумаю, — усмехнулся Вадик, — А ты будь готова. А пока я тебе еще письмецо сварганил. Уже лежит в ящике. Чао, крошка!

     Тяжело дыша, Алиса поднялась со стула. Пот лил с неё градом, между ногами противно чавкало, но она всё же спустилась на лестничный пролет и достала оттуда очередной конверт, который был значительно больше и толще своего предшественника. Взвесив его на ладони, девушка криво ухмыльнулась и, услышав чьи-то шаги, быстро юркнула в свою квартиру.

     Негнущимися пальцами она вскрыла конверт. Там лежала пачка отпечатанных на принтере фотографий и письмо следующего содержания:

     «Вот что я хочу сказать.

      Наблюдая за тобой в том подвале, я кое-что про тебя понял. Когда ты корчилась на лежанке, к которой мы тебя привязали, мне показалось, что ты испытываешь сексуальное удовольствие от своей беспомощности. Такие, как ты, мечтают кому-то подчиняться, целиком и полностью зависеть от их воли. Эти люди — прирожденные рабы, хотя, в обычной жизни они нередко занимают главенствующее положение, работают на руководящих должностях. Но всё равно они считают себя в чем-то обделенными судьбой.

      И ты — не исключение. Мало того. Когда я смотрел на тебя, то сам испытывал такое возбуждение, какого не ощущал ни с одной девкой, а их у меня перебывало немало. Думаю, ты и сама не прочь снова побывать в роли пленницы. А как это сделать — предоставь мне. Со своей стороны обещаю, что ничего не будет делаться против твоей воли.

      Ты, наверное, удивлена стилистикой моего письма. Да! Я могу изъясняться и так тоже.

      В скором времени я сообщу тебе о своём решении, а пока посмотри фотки, которые я нашел в интернете. Уверен, они не оставят тебя равнодушной.

      С приветом. Вадим.»

     Алиса еще несколько раз перечитала письмо. Её действительно поразила необычная форма, предложенная Вадиком, всегда грубым и наглым. Девушка и предположить не могла, что её одноклассник может изъясняться и таким красивым слогом.

     Вытряхнув из конверта фотографии, она принялась их рассматривать. Первыми ей на глаза попались рисунки в формате 3D, на которых были изображены грудастые девицы, привязанные к столбам, всевозможным рамам и доскам. Это зрелище не слишком привлекло её внимание, и Алиса отложила их в сторону.

     — Холодные они какие-то, — будто оправдываясь, пробурчала девушка, — Взгляд у всех мертвый.

     Алиса вытащила следующий лист. С фотографии на неё жалобно глядела очень красивая девушка, одетая в короткое черное платьице с белым отложным воротничком и белый передничек, подчеркивавший её превосходные груди. Её руки были заведены за спину и крепко связаны веревкой у запястий и выше локтей. Ноги, обутые в узенькие туфельки-балетки, тоже были связаны у лодыжек и выше колен.

     На тонкой шее поблескивал позолоченный обруч, от которого тянулась к стене, у которой стояла эта невольница, тонкая блестящая цепь. Рот девушки был закупорен большим шаровидным кляпом, от которого тянулись ремни к шее и вверх через затылок.

     Алиса не могла оторвать глаз от этого снимка. Порывшись в конверте, она обнаружила еще несколько фотографий этой же пленницы, снятой в различных ракурсах так, чтобы хорошо были видны все веревки и способы связывания. Но девушку поразило выражение лица этой невольницы, её глаза, полные страдания и отчаяния.

     — Счастливая, — вдруг поймала себя на мысли Алиса и тут же осеклась, — Она просто превосходная актриса. Ведь не на самом же деле эта красавица связана.

     Девушка еще долго разглядывала фотографии связанной рабыни. Эти снимки будто завораживали её, притягивали к себе, бросали в дрожь, сменявшуюся жаром. Алиса вдруг почувствовала, что стала мокрой, а между ногами приятно заныло.

     Отложив листы в сторону, она шатающейся походкой подошла к дивану и обессиленно рухнула на него. Полы халатика распахнулись, открыв упругие бедра, соски напряглись, грудь уплотнилась и приподнялась, стремясь выскочить наружу.

     — Я схожу с ума, — простонала Алиса.

     Рука потянулась к пояску, и халат в следующее мгновение слетел с плеч девушки. Улегшись на спину, она начала ласкать себя, мять упругие груди, теребить раскрывшиеся половые губки и клитор. Уже ставшее привычным, по телу начало расплываться приятное тепло, сердце от нарастающего возбуждения застучало сильнее, участилось дыхание.

     Горячая смазка заполнила влагалище и вскоре стала выплескиваться наружу, орошая пальцы, внутренние стороны раскрывшихся бедер, спустилась к анусу. Алиса, поддавшись соблазну, погладила пальчиком тугое еще девственное анальное отверстие и охнула от новых ощущений.

     Её молодое тело затрепетало, устремившись навстречу ласкам собственных рук. Девушка выгнулась дугой, выпятив вперед животик, лоснившийся от пота, подсунула под ягодицы руку и медленно ввела в заднюю дырочку указательный палец. Легкий зуд пробежал по спине, заставив её застонать. Упругая мышца ануса поддалась, и палец, обильно смоченный смазкой, легко проскользнул внутрь, раздвигая стенки отверстия.

     — Ох! — вырвалось у неё.

     И в следующее мгновение всё тело содрогнулось от сильнейшего оргазма. Алиса сжала зубы с такой силой, что они заскрипели. По телу прокатилась обжигающая волна, увлекая за собой мутнеющее сознание. И девушка провалилась в вязкую глухую бездну.

     Было далеко за полдень, когда Алиса открыла глаза....  Она лежала голая на диване с раскинутыми в стороны ногами. Одна её рука покрывала грудь, зажав пальцами сосок. Другая была заведена под ягодицы. Девушка с трудом припомнила, что с ней произошло утром, и почему-то улыбнулась этим воспоминаниям.

     Приняв прохладный душ и приведя себя в порядок, она решительным шагом направилась к гардеробу и, распахнув его створки, несколько минут осматривала содержимое платяного отделения. Что она собиралась отыскать в недрах огромного шкафа, Алиса и сама толком не знала.

     Раздвинув вешалки, девушка вдруг обнаружила старое школьное платье, каким-то образом оставшееся от старшей сестры, которая давно уехала в другой город учиться. Там она вышла замуж, и теперь жила с семьей, приезжая в родительский дом не чаще раза в два-три года.

     Платье было темно-коричневого цвета со стоячим воротничком, обшитым еще белым кружевом. Такие же кружева были и на манжетах. Короткая юбка не имела ни вырезов, ни складок.

     Не долго думая, Алиса надела платье на себя и очень обрадовалась, что оно оказалось ей в пору. Девушка подошла к большому зеркалу, висевшему в прихожей, и покрутилась перед ним, осматривая себя со всех сторон.

     — Что-то оно мне напоминает, — задумчиво проговорила она себе под нос.

     Алиса замерла на секунду, потом бросилась к своему столу и вытащила из ящика конверт с фотографиями. Связанная красотка, изображенная на них, была одета в платье, очень похожее на то, что она нашла в шкафу. У девушки перехватило дыхание. Закрыв глаза, она представила себя, связанной, с заткнутым ртом и ошейником, прикованной цепью к стене, беспомощную и несчастную.

     — Стоп! — Алиса открыла глаза, — Почему несчастная? Наоборот, очень даже счастливая!

     Она вытащила из сумки ошейник, который прихватила из подвала, и сразу же надела на себя. Грубая толстая кожа обхватила её тонкую шею, а застежка и кольцо начали приятно позвякивать при каждом движении девушки. Алиса заглянула в кладовку и сразу же увидела там тонкую цепочку с карабином и кожаной петлей. Этот поводок отец использовал очень давно, когда ходил гулять с собачкой. Девушка очень обрадовалась этой находке и сразу же прикрепила карабин к кольцу ошейника, закинув цепочку за спину.

     — Так, — Алиса деловито окинула комнату, — Продолжим.

     Она снова залезла в шкаф и вытащила оттуда несколько кожаных ремней и моток бельевой веревки. Там же она обнаружила старый фартук матери из грубой сероватой ткани с большим нагрудником. Немного поработав ножницами и обстрочив края на швейной машинке, девушка надела фартук на себя и затянула завязки на талии.

     Нагрудник обхватил девичьи груди, как опытный любовник, и Алиса с наслаждением ощутила, как плотная ткань трется по соскам, возбуждая их. Она взглянула на себя в зеркало и восхищенно зажмурилась. Темное платье плотно облегало её стройную фигурку, а фартук выделял все рельефы тела. Её полные груди оттопыривали нагрудник, как два мячика, а аккуратный слегка выпуклый животик хорошо просматривался под передником.

     С затычкой для рта Алиса справилась быстро. Найдя в комоде старую пеленку, она связала её в несколько узлов, чтобы получился плотный жгут. А чтобы не было возможности вытолкнуть его языком, девушка сделала из плотной холщевой ткани повязку, которой можно было несколько раз обмотать рот. Повязка с одного конца была узкой, но потом постепенно расширялась, плотно прижимая затычку.

     Алиса на всякий случай заглянула в интернет, где обнаружила еще несколько «полезных» вещей. Одной из них была веревка с несколькими узелками, которая повязывалась на талию и спускалась к промежности, проходя между половыми губками и ягодицами. Один узелок должен был давить на влагалище, а второй входил в анальное отверстие, возбуждая его.

     Осмотрев свой реквизит, девушка решила опробовать его немедленно, но тут зазвонил телефон. Алиса немного поболтала с подругой, сослалась на плохое самочувствие, когда та изъявила желание встретиться, и повесила трубку.

     Дождь, начавшийся еще ранним утром, немного поутих, и Алиса, переодевшись, отправилась в магазин. Всю дорогу она молила Небо, чтобы никого не встретить. Сделав необходимые покупки, девушка быстро вернулась домой и заперла дверь на все замки и даже зашторила окна. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел её за таким странным занятием. Заодно она отключила телефоны, чтобы никто её не беспокоил.

     Алиса разделась догола. Соорудив из бельевой веревки обвязку, она туго завязала её на талии, тщательно подогнав узелки. Веревка врезалась в промежность, которая сразу же отозвалась легким приятным зудом. Девушка надела платье и фартук. Мельком взглянув на себя в зеркало, она невольно погладила грудь и сглотнула слюну. Возбуждение постепенно нарастало.

     Усевшись на тахту, она ремнями связала себе лодыжки. Взглянув на босые ступни, Алиса достала кожаный мешок, в котором носила в школу сменную обувь, и натянула на ноги. Такой вид её удовлетворил, и девушка продолжила связывание. Перетянула вторым ремнем колени, затем связала бедра. Попробовала пошевелиться. Ремни держали крепко.

     Алиса перехватила волосы резинкой и сделала хвостик на затылке. Взяв в руку жгут, она помяла его и начала запихивать себе в рот. Тугие узлы протиснулись за зубы и прижали язык. Девушка начала медленно заматывать рот сделанной ею повязкой. Вскоре вся нижняя часть лица была скрыта под плотной материей. Алиса туго завязала концы на шее и попробовала вытолкнуть кляп. Ничего не получилось. Затычка уперлась в повязку и не сдвинулась с места.

     — М-м-м, — промычала девушка, мотая головой, словно хотела освободиться от кляпа.

     От этих звуков в животе заурчало, и Алиса почувствовала, что возбуждается еще сильнее. Надев ошейник, она привязала кожаную петлю поводка к спинке кровати и защелкнула карабин. Теперь она была посажена на цепь, как настоящая невольница. Сердце в груди бешено застучало.

     Но оставались свободными руки. А их нужно было связать так, чтобы потом освободить. Взяв длинный кусок веревки, Алиса связала концы и сложила в несколько колец. Заведя руки за спину, она начала наматывать кольца себе на запястья до тех пор, пока веревка не начала давить на кисти.

     Подергав связанными руками и ногами, девушка уселась на колени и взглянула на себя в зеркало. Ничего не увидев, она сползла на пол, но поводок натянулся, и Алиса смогла только встать на колени. Но теперь она прекрасно могла рассмотреть своё отображение. Из зеркала на неё смотрела стоявшая на коленях девушка в коротком платье и белом фартуке, со связанными за спиной руками и плотно замотанным ртом.

     Глаза пленницы были широко раскрыты, но в них не было страха или горя. Алиса заметила, что они сияли счастьем. Она даже приподняла голову, чтобы лучше был виден ошейник — символ рабства, её личного счастливого рабства, о котором она так долго мечтала и вот, наконец, получила.

     Сумерки незаметно окутали комнату. Очертания в зеркале стали неясными и вскоре совсем исчезли. К тому же начали болеть колени. Алиса, неуклюже ворочаясь, снова уселась на тахту. За время этого добровольного плена она несколько раз испытывала сильнейший оргазм, который, как ураган, сотрясал всё её тело. Голова от сильного эмоционального напряжения кружилась, всё тело покрывалось липким потом. Девушка несколько раз рисковала упасть в обморок, но, собрав последние силы, оставалась в сознании.

     От долгого почти неподвижного стояния руки и ноги затекли, нудно ныла шея. Тряпичный кляп во рту немного затвердел и принял чуть горьковатым вкус. Но развязываться Алисе пока не хотелось. Уж больно сладостной была её неволя. Девушка улеглась на бок и закрыла глаза. Мягкая кровать и усталость подействовали на Алису, как сильное снотворное, и она заснула. И увидела она прекрасный сон.

     Стоял ясный солнечный день. Широкая базарная площадь раскинулась у стен величественного замка с остроконечными крышами, над которыми развевались длинные узкие полотнища. Что было изображено на них, девушка не могла ... разглядеть из-за яркого солнца, слепившего ей глаза. Среди множества лавочек и повозок сновали люди, одетые в старинные просторные одежды. Кто-то торговался с продавцом, кто-то, не спеша выбирал товар.

     Алиса и еще несколько девушек сидели в утлой повозке с дырявым навесом. Все они были закованы в тяжелые цепи по рукам и ногам. И на каждой из них был железный ошейник, от которого к полу повозки тянулась крепкая цепь. Они были рабынями и ожидали торгов. Рядом с возком прохаживались два стражника в кожаных доспехах, бронзовых шлемах и с длинными пиками в руках. Они грозно поглядывали на рабынь, но девушки знали, что солдаты им ничего не могут сделать.

     Вот подошел человек, который привез рабынь на рынок. Их прежний хозяин. Он был маленького роста, но невероятно толстый и неуклюжий. Он что-то сказал охранникам, и те, будто сорвавшись с цепи, бросились к повозке. Они начали отстегивать шейные цепи от пола и выгонять девушек наружу, подгоняя их пинками и тупыми концами своих пик.

     Стражники построили рабынь в затылок друг дружке, сковав им ошейники, и повели к высокому помосту, около которого уже толпился народ.

     — Будьте умницами, слащавым голосом причитал хозяин, — Постарайтесь, чтобы за вас заплатили побольше. Тогда я скажу, что все вы — послушные девочки, и ваши новые хозяева не будут вас наказывать.

     Все рабыни дружно закивали в ответ. Солдаты отстегнули от вереницы первую невольницу и подтолкнули её к помосту под громкие крики и улюлюканье толпы. Девушка затравленно оглядывалась, сжавшись в комок от страха. Когда её вывели на середину, огромный человек, скорее всего, распорядитель аукциона, протянул к ней свою огромную ручищу и одним движением сорвал с рабыни куцый клочок, который и без того лишь едва прикрывал её наготу.

     Девушка вскрикнула и, залившись краской стыда, попыталась прикрыться руками.

     — Убери руки, дрянь! — взревел детина, — Народ хочет насладиться твоей красотой.

     Рабыня закрыла лицо ладонями и громко заплакала под оглушительный хохот толпы. Распорядитель взмахнул длинной плеткой и хлестнул девушку по спине. Та выгнулась от боли, но рук не отняла. Тогда детина схватил ручную цепь и поднял вверх так высоко, что невольница оказалась подвешенной на своих кандалах. Плеть снова прошлась по телу рабыни. Неистово визжа и мотая ногами, она начала извиваться, пытаясь увернуться от ударов, но всё было напрасно. Здоровяк был опытным укротителем, и вскоре девушка, выбившись из сил, повисла на цепях, уронив голову на грудь.

     — Кто купит эту драную кошку? — гаркнул распорядитель.

     — Две монеты, — раздался возглас из толпы.

     — Кто больше? — поинтересовался детина.

     Желающих поднять цену не нашлось, и девушку грубо спихнули с помоста в руки её нового хозяина, оказавшегося хлипким старикашкой. Плотоядно улыбаясь, он схватил свою новую рабыню за руку и потащил сквозь толчею, что-то бормоча себе под нос. А на помост выталкивали уже следующую рабыню.

     Алиса терпеливо ждала своей очереди. Наблюдая за другими девушками, она не понимала, почему они плачут.

     — Ведь это так прекрасно — быть в чье-нибудь собственности, — думала она, — Подчиняться своему господину. Да, конечно, он может побить свою рабыню, оставить без еды. Наверно, в этом есть смысл. Рабыня должна быть покорной.

     — Что глаза выпучила? — внезапно над самым ухом раздался чей-то грубый окрик, — Быстро на помост, бездельница!

     И сильный удар плети обжег ягодицу. Алиса, как ужаленная, подпрыгнула и выбежала на помост. К удивлению публики и распорядителя, она сама скинула одежду и предстала перед покупателями во всей своей красе.

     Цена быстро поднималась, и девушка видела, как её прежний хозяин потирает руки, предвкушая солидный барыш. Он сладострастно улыбался, глядя на рабыню, и всякий раз кивал головой, когда называлась новая более высокая цена.

     — Даю сотню! — вдруг раздался чей-то громкий возглас.

     Толпа зашумела, а к помосту, бесцеремонно расталкивая всех локтями, направлялся молодой человек, одетый в просторную цветастую рубаху и потертые штаны. За ним шествовали еще двое юнцов, попутно задирая не успевших отойти в сторону граждан.

     — Вадик! — не сумев справиться с удивлением, воскликнула Алиса.

     — Для тебя, сучка, я не Вадик, а твой господин! — крикнул парень и швырнул распорядителю увесистый мешок с деньгами.

     Девушку стащили с помоста и поставили на колени перед новым хозяином. Вадик окинул свою покупку брезгливым взглядом и, повернувшись к своим дружкам, с ухмылкой произнес:

     — Тащите её в подвал! До утра она ваша.

     Парни схватили насмерть перепуганную девушку и поволокли к замку. Алиса пыталась вырваться, но несколько затрещин быстро успокоили её, и рабыня покорно поплелась вслед за своими мучителями, гремя цепями и тихо всхлипывая. Она слышала, как Вадик, шедший чуть поодаль, подсмеивался над ней.

     — Зачем он так со мной поступает? — думала Алиса, — Неужели не может понять, что я хочу принадлежать только своему господину, а не его дикой своре!

     Рабыню привели в огромное подземелье и для начала запихнули в небольшую клетку с толстыми прутьями. Вадик уселся в глубокое кресло, обитое кроваво-красным бархатом, и оттуда давал указания своим дружкам.

     Сначала он приказал зажечь побольше факелов. Скоро весь подвал озарился ярким пронизывающим светом. Алиса, холодея от ужаса, наблюдала, как на середину помещения, где они находились, вытащили огромную лежанку с ремнями, закрепленными по краям. Потом принесли целый набор плетей, хлыстов и кнутов и аккуратно разложили их на небольшом столе, стоявшем в углу.

     — Что, страшно, соска? — оскалил зубы Вадик, — Сейчас посмотрим, какая ты покорная.

     Рабыню вытащили из клетки и положили спиной на лежанку, крепко привязав за ноги и за руки. Следом ей заткнули рот огромной тряпкой и несколько раз обмотали его широкой полосой из мешковины. Один из парней взял в руку металлический прут и сунул его в огонь. Железо быстро нагрелось и сияло недобрым алым светом.

     — Теперь ты — моя рабыня, — произнес Вадик, взяв в руку прут, — И я хочу поставить на тебе клеймо.

     — М-м-м! — рабыня задергалась в путах.

     Вадик поднес раскаленный конец прута к соску девушки. Ближе. Еще ближе. Рабыня уже чувствовала нестерпимый жар, исходивший от прута. Еще пара сантиметров, и...

     Алиса открыла глаза. Кромешная темень окружала её. Девушка рванулась вперед, пытаясь сесть, но звякнула цепочка поводка, а кожаный ошейник туго сдавил горло.

     — Где я? — промелькнуло в голове, — Значит, я не спала?

     Руки и ноги были туго связаны, рот плотно закупорен. Алису охватила паника. Она начала биться, стараясь высвободиться, и почувствовала, как что-то давит в промежности. Девушка хотела позвать на помощь, но вместо крика она услышала лишь глухое мычание.

     Уронив голову на подушку, Алиса тихо заплакала, беспомощно подергивая связанными руками и ногами. От сознания, что никто не сможет прийти ей на помощь, Алиса завыла, но опять услышала сдавленное мычание. Ощущение безысходности снова возбудило её. Ставшие чувствительными, соски при соприкосновении с материей заныли с еще большей силой. Промежность отозвалась нарастающим томлением, и девушка бурно кончила, обливаясь потом и собственной смазкой.

     Повернув голову на бок, она вдруг увидела зеленые цифры электронных часов, стоявших на прикроватной тумбочке. Была четверть четвертого. Но самое главное, что она была дома.

     — Значит, мне всё приснилось, — с радостью подумала девушка, — Значит, меня никто не клеймил.

     Постепенно её сознание прояснялось. Алиса не без труда размотала веревку, стягивавшую руки и, отстегнув от ошейника поводок, всё же смогла сесть. Развязав повязку, она вытащила изо рта уже начинавший душить её кляп, потом освободила ноги. Девушка попыталась встать с кровати, но перед глазами всё вдруг поплыло, и она, измотанная несколькими бурными оргазмами, в изнеможении рухнула обратно, уронив голову на подушку.... 

     Нащупав выключатель от светильника, висевшего над головой, Алиса включила свет. Её одежда была сильно измята и пропиталась потом. Узкий воротничок платья промок насквозь и теперь давил на горло, затрудняя дыхание. Нагрудник фартука съехал в сторону и сжимал грудь, причиняя боль, а его тесемка врезалась в шею. Но больше всего беспокоила веревочная обвязка, врезавшаяся в промежность.

     С трудом стащив с себя одежду и развязав веревку на талии, девушка на негнущихся ногах доплелась до душа и долго стояла под струей теплой воды. Она была почти без сил, словно несколько часов грузила уголь, руки тряслись, а сердце готово было разорваться на тысячу крошечных осколков. Но она всё же была счастлива, потому что, наконец, испытала те самые сладостные ощущения, о которых так долго мечтала тайком.

     — Завтра будет много дел, — решила Алиса, укладываясь в постель, Теперь, по крайней мере, я знаю, что мне нужно.

     Алиса проспала почти до полудня. День был пасмурным, но без дождя. Сидя на кухне, девушка потягивала крепкий кофе и размышляла, чем в первую очередь стоит заняться.

     — Всё, что я вчера обнаружила, — думала она, — Никуда не годится. Пройдусь-ка я по магазинам. Может, подыщу себе что-нибудь получше.

     Телефонный звонок вызвал у неё недовольную гримасу. Меньше всего Алисе сейчас хотелось с кем-либо общаться.

     — Эй! — в трубке раздался привычный фальцет её школьной подруги, — Ты куда пропала? Мы тебя весь вечер прождали. Слушай, я тебе такое расскажу...

     — Кать, не сейчас, — оборвала её Алиса, — У меня голова раскалывается.

     — Где это ты нализалась? — не успокаивалась Катя.

     — У родственников была, — соврала девушка.

     — Слушай, а чего у твоего дома крутится этот придурок? — визжала подруга.

     — Кто-кто? — не поняла Алиса.

     — Ну, Вадик, — Катька закатилась идиотским смехом, — Крутится с таким важным видоном, будто жениться на тебе хочет.

     — Не знаю, — буркнула Алиса, у которой от трескотни подруги действительно началась головная боль, — А ты поменьше в окна пялься. Всё! Бай!

     — Ну, и черт с тобой! — Катька бросила трубку.

     Алиса опрометью бросилась к почтовому ящику. Как она и ожидала, там уже лежал небольшой желтоватый конверт, на котором жирным фломастером было написано "ПРИВЕТ, АЛИСА». Девушка сунула письмо в карман халата и вернулась в квартиру.

     Допив кофе, девушка распечатала конверт. Как и раньше, там было письмо и новые фотографии, отпечатанные на принтере. Отложив снимки в сторону, Алиса развернула листок и начала медленно читать.

     «Привет, красотка!

      Помнишь наш уговор? Тогда читай внимательно. Через неделю предки уезжают отдыхать. Их не будет примерно месяц. Ты приедешь ко мне на дачу. Не вздумай от меня прятаться, иначе ролик с тобой в голом виде я выложу в сеть. Уразумела?

      У тебя есть неделя. Готовься!

      Я там тебе послал еще несколько картинок. Думаю, они не оставят тебя равнодушной.

      Вадим»

     Алиса наморщила лоб и перечитала послание еще раз.

     — Сука, — проскрежетала она зубами.

     Отбросив письмо в сторону, Алиса взяла в руки листки со снимками. На них была изображена девица в очень странном костюме, если вообще то, что на ней было надето, можно было назвать одеждой. Наряд представлял собой множество тонких ремней, скрепленных кольцами и клепками. Он обхватывал тело девушки, оставляя открытыми большие полные груди. В соски были вставлены небольшие позолоченные кольца с прикрепленной к ним тонкой цепочкой. Низ живота был закрыт маленькой кожаной накладкой, едва прикрывавшей промежность.

     Руки девушки были заведены назад и стянуты достававшей почти до плеч кожаной моно-перчаткой, от которой отходили два ремня, перекинутые через плечи. На самой перчатке тоже были ремни, стягивавшие запястья и локти. А в самом низу поблескивало никелированное кольцо, назначение которого Алиса не очень поняла.

     На ноги были надеты высокие сапоги на огромной шпильке, и пленнице приходилось стоять на цыпочках. Кроме всего, щиколотки были закованы в блестящие кандалы с толстой цепной перемычкой, очень короткой, что девушка при всем желании не могла сделать и шага.

     Конечно, горло невольницы стягивал широкий кожаный ошейник, от которого тянулась к стене короткая цепь. Лица девицы Алиса не могла рассмотреть, потому что голова была упакована в блестящий шлем, сделанный, скорее всего, из латекса. У этого головного убора были небольшие прорези для глаз и маленькие дырочки для носа. Рот был закрыт широкой кожаной накладкой и удерживался ремнями, застегнутыми на шее.

     Алиса просмотрела все снимки и поняла, что кожаная накладка, закрывавшая низ живота, имела две толстые затычки, одна из которых помещалась во влагалище, а вторая затыкала анальное отверстие. Девушка даже физически почувствовала, что должна испытывать связанная невольница в своих дырочках. Приятный зуд снова подступил к промежности. Но Алиса быстро взяла себя в руки.

     — Не сейчас! — приказала она себе, откладывая в сторону снимки.

     Прежде, чем пойти за покупками, Алиса два часа «путешествовала» по интернету. Но все аксессуары, предлагаемые поставщиками, были либо очень дороги, либо отсутствовали на складе. Нужно было искать другой путь, но «прогулка» по сети не была напрасной. Девушка уже знала, что именно ей необходимо купить.

     — Придется поработать ножницами, — рассудила она, натягивая джинсы.

     Внезапно Алису озарила сумасшедшая идея. Она быстро вошла в комнату родителей и распахнула огромный стенной шкаф, где хранилась одежда матери. Порывшись в полках с нижним бельем, она к своему изумлению обнаружила несколько комплектов лифчиков и трусиков, сделанных из тонкого латекса различных цветов. Присмотревшись, девушка обнаружила, что перемычки некоторых трусиков снабжены затычками.

     — Ого! — вырвалось у Алисы, — Мамочка тоже иногда любит развлечься!

     Выбрав себе один комплект из черной резины, она всё остальное аккуратно положила на место. Проверив платяное отделение, девушка обнаружила короткую юбку и платье из латекса. А на нижней полке стояли высокие кожаные сапоги на неимоверно высоком каблуке.

     — Ну, вот! — Алиса разложила свои находки на кровати, — Это мне подойдет!

     Прихватив с собой большую спортивную сумку, Алиса вышла на улицу. Тучи рассеялись, и мягкое июньское солнце приятно согревало землю, высушивало лужи и развевало тоску. Девушка подставила ярким лучам лицо и зажмурила глаза. Она радовалась лету, теплу, но больше всего она радовалась самой себе. Сегодня, если ей удастся купить всё необходимое, у неё будет незабываемый вечер, только её вечер. И пусть идут к черту все Вадики и Катьки! Она оторвется на всю катушку!

     Алиса вернулась часа через три, наскоро перекусила и сразу же принялась за работу. Нужно было кое-что подогнать под её фигуру. Это заняло не слишком много времени. Сложнее обстояло дело с другим. Еще утром девушка, рассматривая снимки обнаженных и связанных различными способами девиц, обнаружила одну закономерность. У всех моделей были сбриты волосы на лобке.

     Алиса решила сделать то же самое, тем более, что после вчерашней ночи её постоянно преследовал неприятный запах из трусиков, как бы тщательно девушка не мыла промежность. Она забралась в ванну, но решиться на такую экзекуцию не смогла. Поэтому, в аптеке Алиса, смущаясь и краснея, попросила продавщицу порекомендовать ей какое-нибудь средство.

     — Ну, что ты краснеешь, дурочка, — добродушно улыбаясь, ответила молоденькая девушка в коротком белом халатике и медицинской шапочке, — Все уважающие себя женщины пользуются такими мазями. Вот, возьми. Внимательно прочитай вкладыш и сделай так, как там написано. И всё будет хорошо. И твой кавалер останется доволен. Скажу по секрету, мой мужик неделю ходил, как пришибленный.

     Алиса залезла в ванну и, смочив лобок теплой водой, намазала его белой студенистой мазью. Через пару минут она почувствовала ... легкое покалывание и пощипывание, как и описывалось в аннотации. Выждав минут десять, девушка начала скрести лобок деревянной лопаточкой. Мазь сходила легко, а вместе с ней отходили и волоски, оголяя нежную кожу, чуть розоватую от раздражения.

     Смыв остатки мази, Алиса почувствовала приятную прохладу, пробежавшую по оголенной промежности. Это было так приятно, что девушка не удержалась и потрогала кончиками пальцев освободившийся от растительности лобок, ставший мягким и чувствительным. Низ живота сразу же отозвался приятным томлением, и по всему телу пробежала легкая дрожь.

     — Класс! — воскликнула Алиса, наслаждаясь позывами собственного тела, — Почему я раньше об этом не знала?

     Был поздний вечер, когда Алиса закончила все приготовления. Солнце уже зашло, и квартира тонула в густых сумерках. Девушка прошлась по всем комнатам, отключила телефон, заперла входную дверь на все замки, плотно зашторила окна.

     Собрав всю амуницию, она вошла в родительскую спальню и плотно прикрыла за собой дверь. Включив маленький ночничок, стоявший на тумбочке, Алиса подошла к трельяжу и, усевшись за него, зачесала волосы назад, собрав их в хвостик, который закрепила на макушке парой заколок.

     Сняв с себя всю одежду, она начала облачаться для предстоящего «развлечения». Первым делом Алиса надела на себя капроновые колготки с прорезью между ногами, натянув их как можно выше, чтобы не было складок. Потом взяла в руки миниатюрные трусики, которые нашла в шкафу матери, и, вывернув их наизнанку, поднесла ко рту.

     Алиса облизала затычки, и черный пластик призывно заблестел, отражая слабый свет ночника. Девушка медленно надела трусики и подтянула к промежности, немного разведя ноги в стороны. Затычки легко скользнули в предназначенные им места, плотно заполняя отверстия.

     Низ живота и анальное отверстие мгновенно отозвались сладостным зудом, заставив Алису тихо вскрикнуть и прерывисто задышать. По всему телу начала расплываться уже знакомая и такая долгожданная теплота, груди напряглись, а соски, уплотнившись, но став при этом более чувствительными, встали торчком.

     Девушка еще сильнее натянула трусики и застонала от получаемого удовольствия. Широко раскрытыми глазами она посмотрела на себя в зеркало и облизнула чуть припухшие губки. Её рука сама потянулась к промежности и, нащупав затычку, погладила её пальцами. Легкая судорога была ответом на её прикосновение, и по комнате прополз тихий стон.

     Почти на ощупь девушка нашла сапоги и надела их. Застегнув молнию, она почувствовала, как мягкая кожа обхватила голени и нижнюю часть бедер, словно слившись с ними. Пятки поднялись на непривычную высоту, но, при этом, спина выровнялась, осанка стала стройнее, ягодицы чуть оттопырились назад, а груди еще больше подались вперед, приняв идеальную округлую форму. Окружности и сами соски стали более темными от прилива крови и великолепно контрастировали с белой гладкой кожей.

     Алиса потянулась за платьем и ощутила приятную прохладу гладкой резины. Надеть такой наряд оказалось делом непростым, и девушка немного помучилась, прежде чем ей удалось разгладить латекс и застегнуть молнию на спине. Платье сначала затрудняло движения, но вскоре материал растянулся до необходимых размеров, при этом туго обхватив стройный гибкий стан девушки.

     Посмотрев на себя в зеркало, Алиса увидела молодую красивую девушку, затянутую в тугую резину, высокую и стройную, благодаря каблукам сапог. Платье удивительным образом выделяло все впадинки и выпуклости её тела, разжигая воображение и будоража разум. Алиса услышала, как при малейшем движении платье поскрипывает и приятно шелестит.

     Длинные рукава идеально повторяли линию рук, короткая юбка призывно выделяла плоский животик и крепкие ягодицы, всё платье поблескивало в свете ночника. Из-за высокого ворота шея девушки стала еще длиннее, плечи расправились и стали более округлыми.

     Алиса взяла в руки ошейник и приложила его к своей шее. Широкая полоса грубой кожи легла на стоячий воротник, почти полностью закрыв его. Заблестели заклепки, пряжка зазвенела, словно требуя застегнуть её. Девушка затянула ошейник ровно на столько, чтобы он не мешал дыханию. Черная кожа обхватила горло мертвой хваткой.

     Девушка села на край кровати, продела кожаную петлю в кольцо, ввинченное в верхней части спинки, продела в образовавшуюся петлю блестящую витую цепочку поводка и натянула его. Привязь была готова. Оставалось лишь пристегнуть её карабином к кольцу ошейника.

     Алиса взяла в руки фартук, сделанный из желтой тонкой клеенки, который купила на распродаже. Она вспомнила, как долго выбирала, как удивленно на неё пялилась толстая продавщица. Интересно, что она думала об этой девушке?! Накинув тесемку на шею, Алиса подтянула её, чтобы широкий нагрудник накрывал обе груди. Когда она завязала его на своей узкой талии, чувствительные соски сразу же начали тереться о шершавую изнанку, еще больше возбуждаясь. При этом в пещерке тоже начал ощущаться легкий зуд, который постепенно усиливался. Половые губки напряглись и сильнее сжались, плотнее обхватив пластиковую затычку.

     Фартук буквально прилип к платью, повторяя его форму. Алиса поправила тесемки, снова взглянула на себя в зеркало и улыбнулась, оставшись довольной своим видом. Теперь можно было приступить к самому главному.

     Алиса забралась на кровать и удобнее строилась, подложив под спину подушки. Она взяла кожаный ремешок и связала ими лодыжки, вторым стянула ноги ниже колен. Потом надела на ступни кожаный мешок. Глядя на то, что у неё получается, девушка почувствовала, как возбуждение с каждой минутой усиливается, и её тело превращалось в сплошную эрогенную зону. Нащупав поводок, она защелкнула карабин на кольце ошейника. От этого щелчка сердце чуть не вырвалось из грудной клетки.

     Для рта Алиса сделала большой кляп из плотной материи, несколько раз свернув её в плотный жгут. Заткнув себе рот, она начала обматывать его эластичным бинтом, немного натягивая повязку. Вскоре вся нижняя часть лица от носа до подбородка была надежно закрыта. Поверх бинта Алиса повязала белый носовой платок, который треугольником лег на рот. Теперь девушка могла только тихо мычать и жалобно постанывать.

     Алиса взяла длинный широкий ремень и затянула его у себя на плечах повыше груди. Второй она застегнула на уровне локтей. Неуклюже ворочаясь, девушка дотянулась до куска бельевой веревки, связала концы и сделала несколько петель, как в прошлый раз. Заведя руки за спину, она намотала эту петлю на оба запястья до тех пор, пока не почувствовала, что веревка крепко затянута.

     И в то же мгновение сильнейший оргазм охватил её. Алиса замычала и забилась всем телом. Заскрипел латекс платья, зашуршал фартук, возбуждая чуткие груди, тем самым усиливая разрядку. Девушка забилась, всем телом ощущая несокрушимость ею же созданных пут. В трусиках захлюпало, но затычка не давала выхода смазке, увеличивая напряжение в пещерке. Силы быстро оставляли её, и вскоре вместо мычания слышался лишь тихий протяжный хрип, который тоже быстро стих.

     Алиса лежала на родительской кровати опустошенная, вымотанная до капли, но очень счастливая. От усталости глаза закрылись сами собой, и она вновь провалилась в иной мир, мир её грез и фантазий, ею же созданный.

     И вновь она увидела сон.

     Тяжелая повозка тряслась по ухабистой дороге. Фыркали лошади, а с облучка доносился ленивый окрик возницы. Близился вечер, но жара никак не спадала. Под брезентовым пологом было душно и пахло конским навозом и тухлыми овощами.

     На дощатом полу лежала рабыня. Одежды на ней не было, и всё тело покрывала красноватая дорожная пыль. Руки и ноги девушки были крепко связаны узкими сыромятными ремнями, рот закупорен обрывком мешковины и несколько раз перехвачен грязной тряпкой, чтобы невольница не смогла освободиться от кляпа. Её тонкую шею сжимал тяжелый железный обруч с кольцом, от которого к боковой доске тянулась цепь с огромными круглыми кольцами.

     Её купили утром,...  и весь день девушка просидела в сыром подвале, ожидая своего нового хозяина. Она была голодна, её мучила жажда, но это никого не волновало. Оставалось только надеяться, что, когда рабыню привезут на место, кто-нибудь позаботится о том, чтобы ей дали хотя бы глоток воды и ячменную лепешку.

     — Сто-ой! — возница придержал лошадей.

     Повозка заскрипела и остановилась. Возница, кряхтя, слез с облучка и откинул брезентовый полог. Солнце спряталось за верхушками сосен, и рабыня ощутила долгожданную прохладу. Она приподняла голову и взглянула на перевозчика. Это был пожилой человек с изможденным лицом, покрытым мелкими бурыми пятнами. Он был невысок ростом, но широк в плечах. На спине отчетливо был виден горб, который торчал, как клин у пиратского корабля.

     — Эй, ты еще жива, девка? — спросил он скрипучим голосом и ткнул рабыню в плечо длинным узловатым пальцем, — Ну, что молчишь?

     — М-м, — невольница кивнула головой.

     — Э-хе-хе, — вздохнул горбун, — Ладно, подыши немного.

     Он влез в повозку и освободил девушке рот. Рабыня, как рыба, выброшенная на берег, стала хватать воздух. Старик похлопал её по щеке и слез с телеги. Прихватив с собой какой-то мешок, он ушел в лес и вскоре вернулся с охапкой хвороста. Разведя костер, горбун достал из своей торбы кусок мяса и стал его обжаривать на огне.

     У рабыни засосало под ложечкой от аппетитного запаха, но просить о еде она не могла. Девушка лишь пожирала мясо глазами, не в силах оторвать от него глаз. Старик, будто не замечая её горящего взгляда, невозмутимо вертел кусок говядины над углями, смачно облизываясь и покрякивая от удовольствия.

     Наконец, ужин был готов, и горбун, впившись своими желтоватыми зубами в истекавший соком окорок, с рыком дикого зверя оторвал изрядный кусок и начал жевать его, громко чавкая и хитро поглядывая на невольницу. Рабыня, сглотнув слюну, заворочалась, чтобы отвернуться и не смотреть на старика.

     — Эй, замарашка! — крикнул тот, — Небось, есть хочешь?

     — Да, господин, — жалобно простонала девушка.

     — Тогда заработай, — горбун отложил в сторону мясо и утер рот тыльной стороной ладони.

     Снова закряхтев, он полез в повозку. Отстегнув от ошейника цепь, он уложил рабыню на живот головой к себе. Немного повозившись, старик развязал веревку, поддерживавшую его штаны, и спустил их до колен, оголив своё «богатство», которое оказалось весьма внушительных размеров.

     — Тебя как звать-то? — спросил горбун, приподнимая голову рабыни за подбородок.

     — Как будет угодно хозяину, — пропищала невольница, во все глаза глядя на мужское достоинство старика, свисавшее прямо перед ней.

     — А раньше как тебя звали? — не отставал возница, придвинувшись ближе.

     — Алиса, — девушка зажмурила глаза.

     — Поласкай меня, Алиса, — горбун притянул голову рабыни к своему органу, и тот сразу же начал увеличиваться в размерах, став вскоре неимоверно длинным и толстым, — Губками, губками, рабыня.

     Член старика уперся в сомкнутые губы невольницы. Алиса, как могла, сопротивлялась этому действу. Она замотала головой, закричала и вдруг...

     Алиса проснулась. Всё её тело била мелкая дрожь. Девушка покрутила головой, но все предметы плыли перед ней, как в тумане. В промежности бушевало настоящее пламя, голова кружилась от сильного напряжения. Она попыталась вспомнить, что именно её так разволновало, и заворочалась на кровати. Платье заскрипело, натягиваясь еще больше, клеёнчатый фартук сильнее облепил её тело и мягко зашуршал. Ремни сильнее стянули руки и ноги.

     И в ту же секунду девушка разразилась сильнейшим оргазмом, которого еще никогда не испытывала. Её колотило так, что огромная тяжелая кровать, на которой лежала Алиса, жалобно заскрипела. Из-под плотной повязки вырвалось протяжное мычание, заставившее девушку вздрогнуть. Инстинктивно она попыталась освободиться, но силы внезапно оставили её, и девушка вновь провалилась в черную вязкую бездну.

     Телега медленно въехала в массивные ворота замка и загрохотала по мощеной булыжником площади. Со всех сторон слышались голоса, приветствовавшие возницу. Он крякал и сдержано отвечал на возгласы, не забывая понукать лошадей. Наконец, грохот стих, и телега остановилась под широким навесом.

     Рабыня открыла глаза и прислушалась. Она опять лежала на дощатом дне повозки, прикованная цепью к борту, с кляпом во рту. Горбун, получив своё, сунул ей в рот несколько жилистых кусочков, которые сам не смог разжевать, дал хлебнуть немного тепловатой воды, пахшей болотом, и снова закупорил рот.

     — Что привез, старый? — совсем рядом с телегой раздался властный женский голос, который Алисе показался знакомым.

     — Моя госпожа, — слащавым голосом произнес возница, откидывая брезентовый полог, — Я полагаю, Вам понравится.

     К повозке подошла молодая женщина, одетая в длинное бархатное платье с широким вырезом и накинутый на плечи плащ, расшитый блестками. Её черные, как уголь, волосы были распущены и развевались на ветру, как шлейф. В руках она держала тонкий хлыст с кожаным лепестком на конце. Женщина несколько секунд смотрела на связанную невольницу, лежавшую на дне телеги. Потом вытянула хлыстик и подняла голову Алисы, чтобы рассмотреть её лицо. Когда их глаза встретились, девушка чуть не лишилась чувств.

     — Это же Гелена, наша... , — подумала рабыня, силясь вспомнить, откуда она её знает.

     — Отмыть и одеть, — распорядилась женщина, — И привести ко мне.

     Алиса не помнила, как её вытаскивали из возка, как долго куда-то тащили, как мыли, как надевали на неё короткое узкое платье и фартук. Она пришла в себя лишь, когда здоровенный детина заковывал её руки и ноги в плотные блестящие браслеты и надевал новый ошейник, более легкий и не такой тесный.

     — Пошла, рабыня, — проворчал он, подталкивая девушку к двери, — Хозяйка не любит ждать.

     Алису грубо схватили за плечи и потащили по длинным коридорам замка. Ноги невольницы были закованы в легкие кандалы с цепочкой, позволявшей ей делать неширокие шажки. Поэтому, девушке приходилось семенить вслед за проводником, тянувшим её за поводок, который он пристегнул к ошейнику. На запястьях позвякивали наручники.

     Они подошли к массивной двери, и человек, ведший рабыню, постучал три раза. Створка медленно отворилась, и Алиса увидела девушку в коротеньком платьице и белоснежном передничке. Руки и ноги её были так же скованы цепями. Девушка приняла поводок и ввела рабыню в большую светлую залу.

     — А-а! Вот и новенькая! — воскликнула госпожа Гелена, вставая со своего кресла, похожего на трон.

     Теперь она была одета совсем иначе. Её длинное худое тело было затянуто в блестящий комбинезон с воротником, закрывавшим горло. На ногах были высокие сапоги-ботфорты на тонкой шпильке, а на пятках поблескивали позолоченные шпоры, которые глухо звякали при каждом шаге. Немного вытянутую голову венчал золотой обруч. Тонкая, почти осиная талия была стянута широким кованым ремнем, на котором висел длинный кинжал, рукоять которого украшал кровавый рубин.

     — На колени перед госпожой, — прошептала девушка, дергая поводок.

     Алиса опустилась на колени и склонила голову в знак покорности. Госпожа Гелена подошла ближе и вытянула вперед ногу, подставив её прямо к губам рабыни. Невольница припала к острому мыску сапога и поцеловала его.

     — Мне сказали, — Гелена убрала ногу, — Что тебе нравится быть рабыней. Правда ли это?

     — Правда, госпожа, — тихо ответила девушка.

     — И ты будешь покорной, рабыня? — продолжала госпожа.

     — Буду, госпожа, — Алиса еще ниже склонила голову.

     — Поглядим, поглядим, — Гелена подошла к ней вплотную и вдруг ухватила невольницу за волосы.

     Рабыня стиснула зубы, чтобы не закричать, но долго эту страшную боль терпеть не смогла и завыла, как раненая волчица. Но Гелена и не думала отпускать девушку. Самодовольно улыбаясь, она оттягивала голову невольницы всё больше назад, пока не захрустели шейные позвонки. Только после этого она отпустила ... Алису, и та в изнеможении рухнула на пол.

     — Связать, заткнуть рот и запереть в подвале, — распорядилась Гелена, — Воды не давать. Завтра я сама займусь её воспитанием.

     Девушку крепко связали и заткнули рот. Двое крепких мужчин отнесли её в подземелье и заперли в тесной клетке, вдобавок посадив на цепь. Когда они закрыли дверь, всё вокруг погрузилось в непроглядную темень. Было только слышно, как со стен капает вода, да крысы скребутся в углу.

     Девушка попробовала пошевелиться, но ремни, стягивавшие её тело, еще больше сжались, доставляя дополнительные страдания. Рабыня заплакала. Она не понимала, за что её наказали, и слезы лились рекой из её глаз.

     Вдруг послышались чьи-то шаги. Дверь заскрипела, и тонкий лучик света проник в камеру, где стояла клетка. Алиса подняла глаза и увидела ту самую служанку, которая ввела её в залу. Девушка была маленького роста, совсем еще ребенок. Белокурые волосы были аккуратно зачесаны назад и стянуты в хвостик. Едва начавшие оформляться маленькие грудки слегка оттопыривали узенькое платьице.

     Вслед за ней шел тот здоровенный детина, который заковывал Алису. Он нес с собой какие-то инструменты. Запалив факел и разложив их на полу, он отпер клетку и вытащил оттуда рабыню. Положив её на живот, детина задрал подол, оголив ягодицы, и приказал служанке:

     — Держи её крепко.

     — Да, господин, — маленькие пальчики, как иглы, впились в бедра рабыни.

     — Сейчас мы поставим тебе клеймо нашей хозяйки, — сказал детина, — И ты будешь по праву принадлежать госпоже Гелене.

     Алиса забилась на полу, но вырваться не могла. В следующий миг что-то очень горячее и острое проткнуло правую ягодицу. Мгновенно сильнейшая боль пронзила всё тело. Рабыня замычала и забилась, но боль не отступала. Алиса, будто со стороны видела, как раскаленная игла прокалывает её насквозь. Она хотела сделать еще одну попытку освободиться, но...

     — Что это было? — девушка вновь открыла глаза.

     Она опять лежала на родительской кровати. Она была вся мокрая от пота и собственных выделений, во рту чувствовался солоноватый привкус крови. Но самым странным было то, что она чувствовала сильную боль в ягодице, как после ожога.

     Алиса с трудом повернула голову и сквозь пелену, застилавшую глаза, посмотрела на часы. Восемь утра. За плотными шторами еле различался дневной свет. Девушка выпутала руки из петли. Потом освободилась от ремней, стягивавших локти.

     Несколько сильнейших разрядок опустошили её до предела. С огромным трудом освободившись от пут и кляпа, Алиса начала снимать трусики. Обе затычки были залиты её смазкой, уже загустевшей и начинавшей попахивать. Тяжело дыша, девушка стащила с себя платье и сапоги.

     Легкая прохлада обволокла её обнаженное тело. Добравшись до ванной, Алиса включила воду, но стоять под душем сил не было, и она сползла вниз, окатывая себя с ног до головы. Кое-как дотянувшись до небольшого зеркала, она посмотрела на свою попку и обнаружила к большому своему удивлению огромное красное пятно, похожее на укус пчелы. Девушка потрогала его пальцем, и боль моментально исчезла.

     — Что за наваждение? — пожала плечами Алиса, но разгадывать этот ребус не стала, а просто откинулась на спину и закрыла глаза.

     Часом позже, сидя на кухне за чашкой кофе, Алиса вдруг вспомнила, кто такая Гелена. От этих неожиданных воспоминаний дрожь пробежала по всему телу.

     Эта высокая и неестественно худая женщина появилась в их школе года полтора назад в качестве завуча по воспитательной работе и сразу же получила среди учеников прозвище «сушеная гадюка».

     Гелена всегда ходила в строгом деловом костюме и старомодных туфлях на низком широком каблуке. Её длинные черные, как сажа, волосы всегда были уложены на макушке в тугую шишку, от чего и без того узкое лицо выглядело еще ужаснее, а маленькие «поросячьи» глазки всегда смотрели злобно даже на директрису.

     С самого первого дня Гелена повела себя вызывающе. На одной из перемен она при всех отчитала какую-то старшеклассницу за излишне фривольный с её точки зрения наряд, после чего родители девушки уже на следующей неделе забрали документы и перевели дочь в другую школу.

     Откуда пришла эта воспитательница, толком никто не знал, но, судя по манерам и методам общения с учениками, можно было предположить, что прежним местом работы этой гадюки была колония для несовершеннолетних преступников. Она не распускала руки, но провинившихся гоняла до седьмого пота, при этом награждая такими изысканными эпитетами, каких еще никто не слышал. Особенно изощренно Гелена издевалась над девушками с большим бюстом. Может, из зависти, может быть, по какой-нибудь другой причине, но девицы с грудью больше первого размера просто выли от этой эсэсовки. А ребята сразу сменили прозвище и начали, за глаза, конечно, звать её «Солтычихой».

     Но главные события произошли летом, когда весь класс выехал в колхоз. Возглавила этот трудовой лагерь, конечно же, Гелена. Ребят разместили в комнатах старой школы, а сама главная надзирательница заняла небольшую боковую комнатушку, которая выполняла еще и функции склада.

     Сначала «Солтычиха» вела себя тихо: не шумела, не делала выговоров. Даже принимала самое живое участие в играх ребят. К удивлению всех оказалось, что их завуч по воспитанию прекрасно играет на гитаре и хорошо поёт. Правда, репертуар её был немного странноватым, смахивавшим на лагерный, но ребята с этим мирились. Лишь бы не лютовала.

     Но однажды произошел инцидент, после которого Гелену не только выперли из школы, но и завели на неё уголовное дело. Как-то ночью двое ребят, не растратив за день всю свою неуёмную энергию, решили подсмотреть за «Солтычихой». Они тихонько подкрались к её окну и заглянули в комнату.

     Мальчишки были далеко не из робких, но картина, представшая перед ними, повергла парней в шок. На кровати Гелены лежала на спине совершенно голая девушка, одна из одноклассниц. Руки и ноги её были привязаны к спинкам кровати, а рот заткнут тряпкой. Девушка, видимо, пыталась вырваться, но кровь, сочившаяся из её носа, недвусмысленно говорила о мерах, принятых «Солтычихой», чтобы усмирить непокорную жертву. Сама же Гелена, тоже без одежды, склонилась над несчастной и поглаживала её полную грудь рукой, то сжимая её, то ослабляя хватку.

     Внезапно женщина выпрямилась и одним прыжком уселась девушке на плечи, подставив к самому лицу свою гладко выбритую промежность. Выдернув изо рта кляп, она сдавленным голосом приказала девушке ласкать её языком и прижалась своей щелкой к самым губам, сжав голову бедрами. Когда она схватила свою пленницу за волосы, девушка закричала, но сильная оплеуха заставила её замолчать.

     Но, заподозрив что-то нежелательное, Гелена, вновь заткнув девушке рот, слезла с неё и выглянула в окно. Ребятам удалось спрятаться в кустах, и «Солтычиха» их не заметила. Поглазев в темноту, она вновь вернулась к своему занятию, только на этот раз закрыла окно и задернула шторы.

     Утром девушка не вышла к завтраку, в поле её тоже не было. Она исчезла. А к обеду в лагерь прибыла целая группа родителей во главе с директором школы. Поиски продолжались до самой темноты. Наконец, девушку нашли в лесу далеко от лагеря. Она лежала в неглубоком овражке, прикрытом ветками, завернутая в простыню, связанная по рукам и ногам и с надежно заткнутым ртом. Всё её тело было изъедено муравьями, лицо опухло. На обеих грудях виднелись следы от ожогов, будто её зверски пытали.

     Ребята при всех рассказали о том, что они видели ночью. Один из родителей оказался представителем правоохранительных органов. Не долго думая, он вызвал наряд, и Гелену увезли в город. Девушкой занялись врачи, но через неделю она покончила с собой, наглотавшись каких-то таблеток.

     Алиса допила кофе и уже решила заняться своими делами, когда зазвонил телефон.

     — Привет, куколка! — раздался в трубке игривый голос Вадика, — Как поживаешь?

     — Тебе-то что за печаль? — огрызнулась девушка, — Опять в почтовый ... ящик сунул какую-нибудь дрянь.

     — Не-а, — протянул Вадик, — Просто хотел напомнить, что осталось всего шесть дней.

     — Да пошел ты! — Алиса уже хотела бросить трубку, но передумала.

     — Не груби, — назидательно произнес Вадик, — Или тебе еще раз объяснить?

     — Не надо, — поникшим голосом ответила девушка.

     — Ну, тогда пакеда! — телефон запиликал короткими гудками.

     Алиса сникла и уставилась на пятно на скатерти, словно видела его впервые. Сейчас она чувствовала себя, как побитая собака. Все мысли, которые роились у неё в голове еще совсем недавно, отлетели и испарились без остатка. Хотелось задрать голову к небу и выть, хотелось кусаться, хотелось... Но девушка понимала, что изменить ничего не сможет.

     Она встала из-за стола и шатающейся походкой пошла в комнату родителей и завалилась на постель. Заложив руки за голову и уставившись в потолок, Алиса внезапно поймала себя на мысли, от которой содрогнулась всем телом.

     — Если бы я была чьей-то рабыней, — подумала она, — У меня не было бы никаких желаний. И стыда.

     Сладкая истома охватила девушку от этих мыслей, она снова почувствовала ту приятную негу, от которой даже закружилась голова. Руки сами потянулись к низу живота и раздвинули полы халатика. Губки уже увлажнились, и Алиса без труда проникла в податливое лоно, обильно истекавшее соками.

     Пальцы заскользили по гладко выбритому лобку, потом спустились к заветному холмику и, нащупав чувствительный бугорок, начали теребить его. Сперва медленно и осторожно, потом быстрее и настойчивее. И вскоре девушка, не замечая окружающего пространства и потеряв чувство времени, содрогалась в конвульсиях, не прекращая, однако, ласкать свою промежность, раскрывшуюся, как цветок в ясный день.

     Её тело покорно откликалось на ласки. Полушария грудей напряглись, темные бусины сосков, налившись кровью, затвердели, но при этом стали чувствительные к малейшему прикосновению. Рука накрыла левую грудь, и сосок оказался зажатым между двумя пальцами, ощутив их теплоту. Словно живой, он задрожал от нежного прикосновения. Не в силах сдерживать себя, девушка застонала, облизнув пухленькие губы влажным языком.

     Разрядка неимоверной силы сотрясла тело Алисы. Она несколько раз дернулась на постели, выгнувшись дугой. Из открытого рта вырвались неясные хриплые звуки. Ноздри ритмично раздувались в такт дыханию. Еще раз содрогнувшись, девушка рухнула на подушки и замерла, прикрыв глаза, из которых ручьем текли слезы радости и безмерного счастья.

     Силы постепенно возвращались, а вместе с ними прояснялся разум. Переведя дух, Алиса медленно поднялась с кровати. Одернув халатик, она, как лунатик, направилась в свою комнату и села перед компьютером. Мысль, осенившая её, требовала скорейшей реализации.

     Набрав в поисковике "ищу господина», девушка получила довольно обширный список сайтов. Проштудировав его, она огорченно вздохнула. На всех этих страницах предлагались лишь сексуальные контакты или виртуальное общение. Причем, респонденты не блистали особой выдумкой. Пытки, унижения, издевательства — вот и весь перечень, который могла получить «рабыня».

     — Ну и пусть, — Алиса огорченно вздохнула.

     Правда, один из сайтов заинтересовал девушку, и она оставила там адрес своей почты. Чем привлек Алису этот сайт, ей самой ответить было трудно, но какая-то магическая сила неумолимо тянула её в тот иллюзорный мир, который там был представлен. Сидеть перед экраном было бессмысленно, и девушка решила пробежаться по магазинам и прикупить кое-какую мелочь.

     Вернувшись, Алиса первым же делом влезла в комп и открыла ящик. Письмо, которое она увидела, обрадовало и удивило её.

      «Здравствуй, рабыня.

      Меня очень обрадовало твоё желание найти себе властителя. Если оно искреннее, то я уверен, что у нас может получиться плодотворное общение. Свою прежнюю невольницу мне пришлось продать, хотя, я очень этого не хотел. Но обстоятельства вынуждают нас действовать вопреки нашим желаниям.

      Быть моей рабыней очень не просто. У меня есть некоторые требования к невольнице, о которых я сообщу позже, и ты должна либо принять их, либо сразу же отказаться. Но, прежде чем ты дашь ответ, хорошо подумай.

      Сообщи мне, когда будешь готова. Я не тороплю, но знай — обратной дороги может и не быть.

      Господин»

     Далее следовал адрес, на который девушка должна была отправить ответ. А в конце странички была напечатана анкета, которую необходимо заполнить.

     Алиса перечитала письмо еще раз. На обычную болтовню оно не было похоже, как такое случалось с другими респондентами, желавшими лишь поприкалываться. Этот человек знает, чего хочет, и понимает нужды партнера. Девушка довольно улыбнулась. Её воображение моментально начало рисовать образ Хозяина, но получался он не слишком привлекательным.

     Чтобы добавить огня, как говорила Катька, Алиса решила переодеться, но не связывать себя, а просто походить в таком виде по квартире. Возможно, это ей поможет настроиться на нужный лад. Девушка выложила на кровати необходимые аксессуары и принялась за дело.

     Полностью раздевшись, Алиса надела колготки разгладила складки. Её стройные ноги обрели великолепную форму, заставив девушку улыбнуться. Обувшись в легкие туфельки без каблука, она прошлась по комнате, наслаждаясь свободой движений. Теперь настал черед резиновых трусиков с затычками. Облизав мягкий пластик, она подтянула трусики к промежности. Затычки мягко раздвинули мышцы и проскользнули внутрь. Девушка почувствовала, как стенки влагалища прижимаются к затычке, а в анальном отверстии приятно заныло, вызывая легкие мурашки, которые быстро побежали по коже, заставив её поёжиться.

     Взглянув на себя в зеркало, Алиса медленно погладила блестящий треугольничек, едва прикрывавший щелку, и круглый бугорок от выпиравшей затычки. Поискав глазами, она приложила к грудям лифчик и застегнула его на спине. Подтянув бретельки и поправив соски, девушка завязала тесемку на шее. Резиновый бюстгальтер обволок её бюст, повторяя формы напрягшихся грудей, и застыл в виде двух черных шаров, отражавших свет солнца.

     Только сейчас Алиса заметила, что с внутренней стороны чаш имеются уплотнения с небольшими ямочками, в которые и поместились её затвердевшие сосочки, возбудившись от легкого сжатия материала. Девушка провела рукой по грудям и причмокнула языком. А в это время легкая прохлада от тонкой резины обняла её тело. Груди еще больше уплотнились и вздулись над чашами лифа двумя упругими буграми.

     Достав из шкафа юбку, которую нашла недавно в вещах матери, девушка помяла её, наслаждаясь тихим хрустом латекса. Надев юбку, она застегнула молнию и одернула подол. Податливая резина сжала ягодицы и чуть прикрытые бедра, растянувшись до нужных размеров. Алиса сделала несколько шажков, чувствуя, как эластичная ткань повторяет любые изменения её тела.

     Надев на шею кожаный ошейник, девушка развернула его кольцом вперед. Приковывать себя к стене сейчас не было нужды, и Алиса отложила поводок в сторону. Порывшись в сумке, она вынула оттуда белый передник и повязала на талии. Тонкая материя легла на животик и послушно расправилась по натянутому подолу юбки.

     Алиса вытащила из ящика комода два широких кожаных браслета и приладила их на лодыжках. Потом соединила эти своеобразные кандалы тонкой цепью, закрепив маленькими замочками. Теперь она могла делать неширокие шажки, и цепь приятно позвякивала при каждом шаге. Надев на руки длинные почти до плеч перчатки, девушка закрепила на запястьях браслеты поменьше ножных и так же соединила их цепью.

     Когда она взглянула на себя в зеркало, ноги сами подкосились, и девушка опустилась на колени, сложив скованные руки под грудью.

     — Как настоящая рабыня, — отметила про себя Алиса, чувствуя, что заводится от собственного вида.

     До самого вечера девушка не снимала цепей и наряд. Она убирала квартиру, готовила себе еду, что-то шила или ... штопала. Время от времени она поглядывала на себя в зеркало и откровенно ловила кайф от своего вида. Не обошлось и без курьёза. Желая достать что-то со шкафа, Алиса полезла на табурет. Ножная цепь зацепилась за ножку, и девушка чуть не растянулась на полу.

     Утром зазвонил телефон. Алиса, не открывая глаз, дотянулась до трубки в полной уверенности, что звонит её подруга.

     — Еще спишь, красотка? — как гром среди ясного неба раздался голос Вадика, — Пора просыпаться.

     — А что случилось? — сонным голосом ответила Алиса, — Который час?

     — Я тебе не справочное бюро, — огрызнулся парень, — А случилось вот что. Сегодня рано утром мои предки отчалили отдыхать. Так что завтра я жду тебя на нашей даче. Уговор помнишь?

     — Чтоб ты сгорел, — девушка присела на кровати.

     — Полегче! — пригрозил Вадик, — Я тебе в почтовый ящик письмецо кинул. Всё. Чао, крошка.

     — Вот привязался, — сон окончательно выветрился из головы.

     Алиса спустилась вниз и вынула узкий конверт. Там было написано, как добраться до дачного поселка, расписание автобусов и место, где нужно сойти. Вадик обещал ждать на остановке в определенное время и советовал ничего из вещей не брать.

     Девушка весь день проходила, как в тумане, теряясь в догадках, что с ней будет делать этот упырь, на какие фантазии он способен. Но, почему-то, она была уверена, что кроме них на этой злополучной даче никого не будет.

     — Не такой дурак этот Вадик, — успокаивала себя Алиса, ложась вечером в постель, — Рисковать не будет.

     Часть 2

     Автобус уже около часа трясся по разбитому асфальту, всё больше удаляясь от города. Пассажиров было немного: две бабульки, увешанные котомками, молодая супружеская пара с малолетним ребенком, который постоянно ёрзал, силясь дотянуться до окна, несколько мужчин в грязных спецовках. На заднем сидении притаилась молодая девушка, явно городская. Обняв свою небольшую дорожную сумку, она безучастно смотрела в окно грустными глазами.

     Хоть Вадик и советовал ничего из вещей не брать, но Алиса, скорее повинуясь женскому инстинкту, чем здравому смыслу, сунула в сумку кроме туалетных принадлежностей пару смен нижнего белья, свитер и косметичку с набором кремов. Одета она была просто и удобно: джинсы, кроссовки, ковбойка и легкая жилетка с множеством карманов. На голову была надета бейсболка, из-под которой выбивалась непослушная чёлка. День был солнечный, и девушка водрузила на нос солнцезащитные очки с зеркальными стеклами.

     — Кто спрашивал развилку? — крикнул водитель.

     — Я, — Алиса привстала со своего места.

     — Приехали, — автобус затормозил у бетонной будки, сплошь разрисованной граффити.

     Девушка вышла и остановилась на обочине, оглядываясь вокруг. Вадика нигде не было, и она начала уже беспокоиться. Конечно, можно было перейти дорогу и сесть на обратный автобус, но его придется долго ждать? А самое главное, одноклассник не шутил, когда грозился выложить в интернет тот злосчастный ролик.

     Прошло минут десять, но никто не появлялся, и Алиса, которой надоело торчать у края проезжей части и глотать пыль, серыми тучами поднимавшуюся от проезжавших мимо машин, уселась на скамейку. Рев мотоциклетного мотора разорвал тишину пригорода. Окутанный клубами сизого дыма, к будке подлетел расписанный всеми цветами радуги спортивный скутер, на котором гордо восседал парень в малиновом шлеме и потертой кожаной куртке.

     — Давно ждешь? — спросил он, не снимая шлема, — Ладно, садись и держись крепко.

     Алиса перекинула сумку через плечо и уселась на заднее сидение. Держаться за Вадика она не захотела, а ухватилась за края багажника с такой силой, что побелели пальцы. Мотор взревел, и они помчались по ухабистой проселочной дороге в сторону от шоссе. Вадик прекрасно вел свой мотоцикл, ловко огибая рытвины и кочки, и девушку не трясло. Но всё равно было страшновато из-за приличной скорости, на которой они неслись.

     Но вскоре впереди показался поселок, и парень поехал медленнее. Они свернули на уложенную крупной плиткой тропинку и въехали в распахнутые железные ворота. Девушка увидела огромный двор, выложенный кирпичом, посреди которого возвышался трехэтажный особняк со сводчатой крышей и массивным мраморным крыльцом.

     — Нравится? — самодовольно улыбаясь, спросил Вадик, стаскивая с головы шлем, — Ты, наверное, никогда таких домов и в глаза не видела.

     — Ну, не видела, — пожала плечами Алиса, — Но ведь это же всё не твоё.

     — Папашино, — отмахнулся парень, — Но придет время, и всё это будет моим. Не сомневайся.

     Они вошли в просторный богато обставленный холл, и Вадик сразу же плюхнулся в кресло, закинув ногу на подлокотник. Алиса поставила сумку в угол и уже хотела присесть, но парень щелкнул пальцами.

     — Значит так! — сказал он, слащаво лыбясь, — Выслушаешь мои условия и решай. У тебя два пути. Первый — ты уезжаешь отсюда, но уже завтра в сети появляется ролик. Думаю, рейтинг у него будет высокий. Второй — ты выполняешь всё, что я тебе прикажу. Через месяц ты свободна. Я отдаю тебе диск и плачу приличные бабки. Согласна?

     — Что тебе от меня нужно? — голос Алисы заметно задрожал, — Говори, не тяни.

     — Ну, ладно, — лицо Вадика стало каменным, — Весь месяц ты будешь моей рабыней.

     — В каком смысле? — решила уточнить девушка.

     — Во всех смыслах, — Вадик встал с кресла, — Вспомни историю. Кто такая рабыня? Женщина без прав и имущества, принадлежащая своему хозяину, который волен сделать с ней, что пожелает, и она не смеет ему отказывать. Иначе её ожидает смерть. В твоём случае смертью будет ролик. Если начнешь кочевряжиться, я выложу фильмец в сеть. Так что, тебе придется очень постараться, чтобы я этого не сделал.

     — Я не поняла, — Алиса чуть подалась вперед, — Я должна с тобой спать, что ли?

     — Хочешь легко отделаться? — усмехнулся молодой человек, — Этого, как раз, я от тебя требовать не могу. Не хочу попасть за решетку за изнасилование несовершеннолетней. Но в остальном всё будет по-настоящему.

     — А именно? — не отставала Алиса.

     — Ошейник, цепи, кляпы, тяжелая работа, — Вадик хладнокровно перечислял все атрибуты рабской жизни, — Клетка, темный подвал.

     Девушка внезапно почувствовала, как краска залила её лицо. Видимо, парень это заметил, потому что насторожился и даже потянулся за графином с водой, стоявшем на столике. Но, видя, что Алиса не собирается падать в обморок, немного успокоился и произнес:

     — Я понимаю, тебе нужно время, чтобы всё обдумать. До завтрашнего утра хватит?

     — Х-хватит, — выдавила из себя девушка и вдруг добавила, — М-мож-жет, и р-раньш-ше.

     — Прекрасно, — Вадик шумно выдохнул.

     Он проводил девушку на второй этаж и показал комнату, где она сможет отдохнуть и подумать. Пообещал, что не будет беспокоить и скоро позовет обедать. Но предупредил, что рабыни в таких хоромах не живут, и что у него приготовлено другое помещение. Но только в том случае, если она согласится.

     Когда за парнем закрылась дверь, Алиса бросилась на кровать и обхватила голову руками. Но слез не было, только всё тело колотила мелкая дрожь. Не разуваясь, она забралась под покрывало и свернулась калачиком, пытаясь унять озноб. Из отдаленных уголков её сознания начали выползать всевозможные картины, природу которых девушка не могла разгадать.

     Стоило ей закрыть глаза, и, будто наяву, возникали сцены, в которых закованные по рукам и ногам обнаженные красавицы тащили в гору тяжелые вагонетки под окрики надсмотрщиков и свист бичей, стирали горы белья, задыхаясь от густого пара, исходившего от огромных чанов, пололи грядки под палящим солнцем.

     Картины сменяли одна другую, а в ушах стоял непрекращающийся стон, плач, мольбы о пощаде. Стук в дверь прозвучал, как спасительный сигнал. Алиса встрепенулась и высунула голову из-под покрывала. Только сейчас она заметила, что ширинка на её джинсах расстегнута, а правая рука на всю ладонь погрузилась в трусики, насквозь пропитавшиеся обильной ... смазкой.

     Быстро приведя в порядок одежду, девушка вскочила на ноги.

     — Можно? — стук повторился с большей настойчивостью.

     — Д-да-а, — срывающимся голосом, произнесла она.

     — Я жратву приготовил, — Вадик с недоумением смотрел на свою одноклассницу, — Есть будешь?

     — Я хочу умыться, — сказала Алиса, пряча правую руку за спину, — Где моя сумка?

     — Вот, — парень поставил сумку на пол, — А туалет и ванна за той дверью. Только поторопись, а то всё остынет.

     Заперев дверь, Алиса включила воду и встала под тугую струю душа. Напряжение спадало, голова прояснялась. Настала пора принять решение.

     — Я приняла решение, — Алиса отодвинула чашку с недопитым чаем, — Но у меня тоже есть условия.

     — Слушаю, — Вадик внешне выглядел спокойным, но девушка понимала, как у него напряжены мышцы.

     — Чтобы никаких побоев, синяков, ссадин, — продолжила Алиса уже смелее.

     — Понятно.

     — Я никогда не выполняла тяжелую физическую работу. Могу не выдержать.

     — Уборка дома и готовка — не такая уж и тяжелая работа, — рассмеялся парень, — Но я не буду тебя изматывать.

     — Тогда я готова, — Алиса выпрямила спину и подняла голову.

     — Тогда пошли, — Вадик резко вскочил на ноги, — Но у меня одно замечание.

     — Какое? — девушка невольно съежилась.

     — При разговоре со мной, раз уж ты рабыня, добавляй слово «Господин». Поняла?

     — Да, господин, — Алиса даже удивилась от того, каким кротким вдруг стал её голос.

     — Великолепно, — парень даже улыбнулся, — Схватываешь на лету.

     Они прошли в глубь холла и остановились около маленькой узкой двери, расположенной под лестницей. Вадик отпер защелку и, небрежно толкнув тонкую створку ногой, жестом приказал Алисе войти. Комнатушка, где она оказалась, была темной, но спертого воздуха не ощущалось. Когда парень зажег свет, девушка поняла, что они находятся в самой обыкновенной кладовке, где хранились ведра, половые тряпки, швабры и другая домашняя утварь, которой придется пользоваться рабыне при уборке дома.

     В дальнем углу под наклонным потолком стоял узкий низкий топчан на деревянных ножках. Он был покрыт старым покрывалом. Подушки или валика Алиса не заметила, но увидела ввинченное в стену большое металлическое кольцо, явно предназначавшееся ей. На топчане была разложена какая-то одежда, тоже, видимо, приготовленная для неё.

     — Переоденься, рабыня, — властным голосом приказал новоиспеченный господин.

     — Да, господин, — Алиса шагнула к лежаку.

     Заметив её замешательство, Вадик тихо засмеялся, но выходить не стал. Наоборот, он опустился на небольшой стул, стоявший в углу, и сложил руки на груди.

     — Я жду, рабыня, — Вадик пристально посмотрел на девушку, — Я — твой хозяин и имею право любоваться прелестями своей рабыни. Даже трогать те места, которые захочу.

     Алиса вздрогнула от этих слов, но сумела взять себя в руки.

     — Еще не поздно отказаться, — с издевкой сказал Вадик.

     — Нет, господин, — девушка начала расстегивать пуговицы на рубашке.

     Впервые ей приходилось раздеваться перед мужчиной. Если бы Алиса стояла лицом к своему господину, Вадик бы видел, как густая краска стыда заливает её лицо. С огромным трудом преодолевая дрожь, рабыня стянула рубашку с плеч и откинула в сторону. Следом туда же отправились и джинсы.

     — Быстрее, рабыня! — прикрикнул на неё Вадик, — Я тебя не стриптиз просил показывать. Пошевеливайся!

     Алиса расстегнула лифчик. Её полные груди, почувствовав свободу, буквально выпрыгнули из чаш. Еле сдерживая слезы, она отложила бюстгальтер на лежанку и тут же прикрыла груди ладошками. Вадик недовольно хмыкнул, но подгонять не стал. Девушка услышала его ровный, непохожий на прежний голос.

     — Послушай, — тихо произнес парень, — Я уже видел тебя обнаженной, так что стесняться нечего. Ты же рабыня. Кстати, мне очень понравилось твоё тело. Ты можешь им гордиться.

     — Простите, господин, — еле слышно отозвалась Алиса и начала стаскивать с себя трусики.

     Тонкий почти прозрачный шелк неслышно опустился на топчан. Девушка сжала бедра и повернулась к хозяину лицом. Её удивило, что лицо Вадика не было насмешливым. Наоборот, он с наслаждением рассматривал её во все глаза. Алиса даже почувствовала, какие усилия прилагает парень, чтобы не броситься на неё.

     — Надевай платье, — хрипловатым голосом приказал господин.

     Алиса в мгновение ока влезла в узкое короткое платье и очень удивилась, что оно пришлось ей в пору. Одернув подол, девушка даже перестала дрожать, хотя, платье было таким коротким, что едва прикрывало ягодицы. Отложной белый воротничок аккуратно лег на плечи, открывая тонкую изящную шею девушки.

     — Фартук, — приказал Вадик.

     Нагрудник послушно лег на выпирающие полушария, и, когда Алиса завязала тесемки, ласково прижался к соскам, очертив высокий упругий бюст. Девушка услышала, как прищелкнул языком её господин, поворачивая рабыню из стороны в сторону.

     Налюбовавшись, он дал рабыне легкие тапочки.

     — А теперь я надену на тебя ошейник и цепи, — сказал хозяин каким-то странным загадочным голосом.

     Щелчок запора прозвучал, как выстрел. Холодный металл обхватил шею невольницы, словно лишая её всякой надежды на свободу. Еще мгновение, и на лодыжках защелкнулись браслеты, соединенные тонкой прочной цепью. Следуя приказам, Алиса послушно вытянула вперед руки, и Вадик надел на запястья наручники.

     — Теперь ты готова, рабыня, — сказал он, глотая слюну, — Убери со стола и вымой посуду.

     — Да, господин, — Алиса покорно склонила голову.

     Мерно позвякивали цепи, пока Алиса собирала со стола грязную посуду и складывала её в мойку. Она не испытывала неудобств ни от ошейника, сделанного из какого-то очень легкого сплава, ни от наручников и ножных цепей.

     Хозяин её тоже не донимал. Усевшись в кресле, он листал какую-то старинную книгу, положив её на колени. Лишь изредка Вадик бросал мимолетный взгляд на кухонную дверь, когда переставал слышать перезвон оков рабыни.

     — Не устала? — спросил он, когда Алиса вышла из кухни.

     — Нет, господин, — девушка сложила руки под грудью и опустила голову.

     Вадик улыбнулся, радуясь покорности рабыни. Усадив девушку за небольшой письменный стол, он велел ей выписать в большую тетрадь отмеченные в книге места, а сам вышел на улицу. Алиса с усердием начала переписывать текст, к своему стыду не понимая, что это такое. Лишь в самом конце до неё внезапно дошло, что это не что иное, как основы международного права.

     — Зачем ему это? — удивилась она, откладывая в сторону тетрадь.

     Вадик зашел в дом и запер входную дверь на ключ. Просмотрев работу рабыни, он удовлетворенно хмыкнул и отправил девушку на кухню приготовить легкий ужин.

     Ел парень медленно, демонстративно смакуя каждый кусочек. Косясь на Алису, он с явным наслаждением наблюдал, как девушка, стоя в углу, смотрит на него. Ему нравилось повелевать ею, но Вадик вдруг понял, что совсем не хочет унижать её. Достав чистую тарелку, он выложил на неё несколько кусочков курицы и пару долек помидора.

     — Поешь, рабыня, — спокойно сказал он, — Потом уберешь со стола.

     Был поздний вечер. Алиса, закончив все хозяйственные дела, тихо сидела на кухне, ожидая новых распоряжений хозяина. Вадик подошел к ней и несколько минут мерил рабыню взглядом.

     — Тебе пора спать, — сказал он с напускной строгостью, — Даю тридцать минут на все твои женские дела. Потом ты переоденешься, и я тебя приготовлю для ночи.

     — Да, господин, — Алиса уже хотела отправиться в комнату, в которой отдыхала, но остановилась в раздумье.

     — Твой туалет и раковина там, — господин кивком головы указал на небольшую коморку рядом с кладовкой.

     Девушка поспешно скрылась за дверью. Парень терпеливо ждал, пока она оттуда выйдет. Потом взялся за кольцо в ошейнике и отвел девушку в кладовку. Сняв с неё цепи и ошейник, он снова приказал Алисе раздеться догола.

     Вынув из небольшого шкафчика ... сверток, Вадик бросил его на лежак. Алиса смотрела на всё происходящее с интересом, смешанным с возникшим внезапно страхом. Развязав сверток, Вадик начал доставать оттуда один предмет за другим, искоса поглядывая на рабыню.

     — Надень это, — он протянул Алисе черные блестящие чулки и пояс для них.

     Девушка взяла в руки новую одежду. Мелкая дрожь опять прокатилась по её телу. Латекс. Но только очень хорошего качества. Интересно, где он всё это взял? Алиса натянула чулки, которые обволокли её ноги, как вторая кожа. Потом надела пояс, который хрустел при каждом прикосновении, и закрепила чулки широкими резинками.

     Вадик протянул ей трусики. Это был совсем маленький резиновый треугольник с тонкими тесемками, который едва ли смог бы закрыть промежность полностью. Затычек не было, и Алиса даже немного расстроилась.

     Надев трусики и подтянув тесемки, она почувствовала, как лепесток холодной резины накрыл ей половые губки, а задняя тесьма улеглась между ягодицами. Вадик, пристально следивший за всеми движениями рабыни, загадочно улыбнулся и вынул из кармана небольшую резиновую пробку, обернутую тонким розоватым целлофаном. Распечатав её, он протянул девушке затычку.

     — Оближи её и вставь себе в передок, — приказал он.

     — Да, господин, — чуть не закричала от радости рабыня.

     Тщательно вылизав затычку, она просунула её в трусики и медленно ввела в норку, с трепетом ощущая, как мягкий пластик заполняет её всю. Подтянув трусики, девушка погладила образовавшийся бугорок. От легкого прикосновения затычка немного надавила на стенки лона, и по телу побежали волны, заставившие девушку покачнуться и замереть, чтобы не свалиться на пол.

     Господин подал ей платье, почти такое же, какое Алиса нашла в гардеробе родителей. Разница состояла в том, что рукава этого наряда были длиннее положенного и наглухо зашиты. Причем, на концах резина была намного грубее и очень узкая, и девушке пришлось сжать пальцы в кулачки.

     Не имея возможности самой поправить подол, она умоляюще взглянула на Вадика. Тот, всё поняв, одернул платье и застегнул молнию на спине. Латекс «прилип» к телу, сразу же выделив округлости грудей, и обозначил вставшие торчком соски, которые очень скоро затвердели и начали приятно зудеть. Дала себя знать и промежность, отозвавшись обильными выделениями смазки.

     Господин тем временем продолжал готовить рабыню ко сну. Усадив девушку на кушетку, он надел ей на ноги высокие сапоги из мягкой и тонкой кожи. По заднему шву была расположена шнуровка, которую Вадик ловко затянул. Приказав встать, он завел руки Алисы за спину в положение «ладонь к локтю» и надел на них плотный кожаный рукав, который туго зашнуровал. Теперь невольница не могла пошевелить руками, а грудь выдалась вперед, еще больше обозначив свои великолепные формы.

     Внезапно Алису охватил ужас. Когда сама себя связывала, она не испытывала страха, быть может, от того, что в глубинах своего подсознания понимала, что может сама освободиться, когда пожелает. Сейчас же девушка полностью зависела от воли своего господина. Рабыня задергала руками, будто хотела вырваться, но кожаный рукав держал её крепко, и девушка сникла, понурив голову.

     Вадик, делая вид, что проверяет крепость ручной стяжки, как бы случайно погладил Алису по груди. Рабыня вздрогнула и посмотрела на своего хозяина, широко раскрыв глаза. Она хотела что-то сказать, но парень приложил к её губам ладонь и покачал головой. Вадик достал из кармана широкий кожаный ошейник и надел на девушку, осторожно затянув пряжку. Потом развернул его кольцом назад.

     Алиса сразу поняла, зачем господин это делает, и даже натянуто улыбнулась. Но хозяин даже бровью не повел. Из другого ящика он вытащил связку тонких ремешков, к которым была прицеплена блестящая кожаная пластина с вделанным в неё красным шаром. Он повертел это замысловатое сооружение в руках, но надевать не стал. Вместо этого Вадик достал из того же ящика черный блестящий мешок, который оказался невольничьим шлемом. Девушка не раз видела такие на снимках в интернете и нисколько не удивилась.

     Собрав на затылке рабыни её волосы, он легко натянул шлем ей на голову и медленно застегнул молнию. Теперь Алиса могла смотреть на мир через узкие прорези глазниц. Шлем сжал её щеки и скулы, и девушка едва могла приоткрыть рот. Вадик, чертыхнувшись, снял ошейник и заправил края шлема за ворот платья, и лишь после этого снова водрузил ошейник на место.

     — Открой рот, — приказал он.

     — Не надо, — простонала девушка, — Я не буду кричать.

     — Делай, что приказываю! — прикрикнул на рабыню господин, наградив её лёгким подзатыльником.

     — Я не могу разжать зубы, — пропищала девушка, — Шлем слишком тугой.

     Вадик ухватил пальцами подбородок и оттянул вниз. Алиса послушно открыла рот. Шар проскользнул за зубы и угнездился во рту, а кожаная накладка плотно прижалась к губам. Рабыня попыталась пошевелить языком, но с удивлением, быстро сменившимся страхом, поняла, что не может этого сделать, тем более, вытолкнуть затычку изо рта.

     Господин расправил ремни и начал их затягивать на голове и затылке, лишая рабыню последней надежды. Девушка уже не могла сопротивляться, а только мотала головой и тихо мычала. Но вот последняя застежка была затянута, и рот невольницы оказался плотно и надежно запечатан, от чего на глаза навернулись слезы, и Алиса еле слышно заскулила.

     — Ну-ну, — Вадик обнял её и погладил по голове, затянутой в тугой резиновый шлем.

     И тут Алиса вдруг разрыдалась в голос, забилась в его объятиях, но не вырывалась, а наоборот, прижалась головой к плечу. Потом медленно сползла на колени и, склонив голову к ногам господина, прикоснулась накладкой к его потрепанным кроссовкам, словно целовала ноги своего хозяина.

     Такого поворота событий Вадик никак не ожидал. Он даже оторопел, не зная, что ему делать дальше. Глядя сверху на коленопреклоненную связанную рабыню, он вдруг почувствовал жалость к этой девушке и даже немного испугался своего чувства. Такого с ним никогда не было.

     Но, придя в себя, парень решительно и мягко поднял Алису с пола и поставил перед собой. Заглянув ей в глаза, он увидел её слезы, но волнение уже прошло, и господин продолжил своё действо, которое доставляло ему удовольствие.

     Широким и длинным ремнем он стянул руки невольницы, привязав их к телу. Затягивая пряжку под грудью девушки, он не удержался и еще раз погладил аппетитные полушария грудей, на несколько мгновений задержав свои ладони на плотных бугорках возбужденных сосков. От этих прикосновений его плоть восстала, и Алиса увидела, как топорщатся штаны в области паха.

     Вадик поспешно отстранился от рабыни и, запустив руку в очередной ящик, выудил оттуда белый передник, так же сделанный из латекса. Пока он расправлял его и повязывал на талию Алисе, девушка слышала, как хрустит податливая резина. От этих звуков и новых ощущений между ногами уже бушевал настоящий пожар, а её закупоренная щелка извергалась новыми порциями соков, готовых прорвать преграду и излиться на пол.

     — Ложись на топчан, — приказал господин, — И повернись на живот.

     Алиса выполнила приказ и замерла. Она не могла видеть, что делает с ней хозяин, но чувствовала, как лодыжки туго стянул ремень. Второй связал её колени. По хрусту девушка догадалась, что на ноги ей надевают резиновый мешок. Потом зазвенела цепь, и карабин защелкнулся на кольце ошейника.

     — Можешь лечь на бок, — разрешил Вадик, — Спи. Завтра утром я тебя разбужу и освобожу.

     Щелкнул выключатель, погас свет. В коморке наступила непроглядная темень. Рабыня слышала, как удаляются шаги её господина. Устроившись удобнее, девушка немного подергалась, будто проверяя крепость пут, и, убедившись, что не сможет освободиться, закрыла глаза. Настала пора новых сновидений.

     Грязный сарай с гнилыми досками и дырявой крышей совсем не спасал от холодного ветра и дождя. Земляной пол совсем раскис, и невольницам приходилось сидеть в жидкой грязи,...  тесно прижавшись друг к дружке, чтобы хоть как-то согреться. Стражники, стоявшие у дверей, кутались в промокшие насквозь плащи, но бдительности не теряли. Их грубые окрики и щелканье тяжелых бичей слышались всю ночь, но измученные долгой дорогой, голодом и побоями рабыни крепко спали.

     — Эй, — вдруг раздался шепот.

     Девушка с кожей, как жженый сахар, осторожно тронула за плечо соседку, спавшую, прислонившись к стене. Та открыла глаза и уставилась на негритянку.

     — Я тебя знаю, — прошептала рабыня, — Тебя продал толстый господин.

     — Ну и что? — девушка уже хотела отвернуться.

     — Тебя зовут Алисой, — наседала чернокожая невольница.

     — Звали, — поправила её девушка.

     — А я — Тина, — негритянка поддела пальцем свой ошейник и показала надпись.

     — Я спать хочу, — Алиса повернулась на другой бок.

     — Завтра меня отправят на поля или прикуют к воротам, — грустно сказала негритянка.

     — Что тебе от меня нужно, — девушка мотнула головой и зло посмотрела на темнокожую невольницу.

     — Хочешь, я тебя поласкаю? — вдруг предложила Тина, — А потом ты меня.

     Алиса удивленно взглянула на неё, стараясь рассмотреть надоедливую рабыню. Перед ней сидела на корточках, широко разведя в стороны острые коленки, худощавая девушка. Её курчавые волосы образовывали на голове пышную шапку, похожую на шар. На слегка вытянутом лице хорошо были заметны пухлые немного вывернутые губки и огромные черные глаза. Длинная шея и узкие плечи свидетельствовали о том, что девушка еще очень молода и не отличается здоровьем. Тонкие руки её пребывали в постоянном движении, от чего тяжелые цепи на запястьях глухо позвякивали. Видимо, негритянка сильно нервничала.

     Небольшие грудки с шоколадными сосками были усеяны рубцами от плети. Скорее всего, её прежний хозяин часто наказывал рабыню хлыстом. Алиса заметила что-то блестящее в промежности и, приглядевшись, разглядела толстое кольцо, продетое в клитор и оттягивавшее его, как гиря. Половые губки негритянки были сильно вывернуты и открывали красную пещерку.

     Тина поймала взгляд девушки и, опустив руку, качнула кольцо.

     — Это мой прежний хозяин сделал, — улыбнувшись, сказала она, — Он пристегивал к нему цепочку и выводил меня на прогулку. Если я отставала или убегала вперед, он дергал за него, и я сразу же вставала на место.

     — Но тебе же было очень больно, — возмутилась Алиса.

     — Ну и что? — пожала плечами негритянка, — Зато все смеялись, когда я визжала. Господин хотел еще вставить кольца в соски, но не успел.

     — Это как? — не поняла девушка.

     — А так! Пришли солдаты и сказали, что всё имущество забирают за долги. И меня тоже забрали. А вечером меня изнасиловали и избили, а потом продали в этот караван. Хочешь потрогать кольцо?

     — У меня руки грязные, — попыталась отговориться Алиса.

     Негритянка взяла её руку и приложила к своим губам. Потом она стала медленно обсасывать каждый палец и вылизывать ладонь. Девушка почувствовала её горячее дыхание, и желание в её теле начало нарастать. Глаза загорелись, а дыхание стало частым и шумным.

     Тина отпустила её руку и оперлась об пол локтями, выставив вперед свою промежность. Цепь, сковывавшая её руки, натянулась и врезалась в живот. Алиса осторожно тронула кольцо. Клитор негритянки натянулся и заметно увеличился, став похожим на маленький мужской член. Пальцы девушки сами потянулись к этому отростку и легли на его головку, обтянутую гладкой упругой кожей.

     Негритянка засопела и подалась вперед всем телом, прижавшись уже влажной промежностью к ладони. Её бедра задвигались, и истекающая соками норка прижалась к ладони Алисы. Девушка согнула палец и погрузила его в огнедышащее лоно партнерши, заставив её издать протяжный хрипловатый стон.

     Тина распалялась всё сильнее и уже не могла себя сдерживать. Резко подавшись вперед всем телом, она насадилась на руку, вогнав в себя ладонь любовницы почти до запястья. Ловко и умело подмахивая низом живота, она начала вращать промежностью, то выпуская руку, то снова «глотая» её своей щелкой.

     Рука Алисы уже полностью утопала в промежности, и только большой палец еще был не при деле. Немного подогнув, она протолкнула его в маленькую дырочку анального отверстия негритянки, заставив её тихо вскрикнуть. Тина закатила глаза и ускорила темп «скачки», сжимая ягодицы.

     Наконец, захрипев, она шумно выдохнула и сразу же обмякла всем телом, упав на земляной пол. Алиса еле успела вытащить руку, всю испачканную мутноватыми выделениями. В нос проник легкий мускусный запах с солоноватым оттенком. Девушка не заметила, как Тина на четвереньках подползла к ней и устроилась на плече, тихо мурлыча, как маленький котенок.

     Немного подремав, негритянка протянула свою руку к груди Алисы и начала поглаживать упругое полушарие своими тонкими пальчиками, всё больше приближаясь к соску. Алиса хотела отстраниться, но вдруг с ужасом заметила, что её руки скованы за спиной, и она совершенно беспомощна.

     — Что ты со мной... ? — хотела сказать она.

     Но чернокожая рабыня приникла к её рту своими пухлыми влажными губами. Её язычок, как упрямый таран, проник в рот и начал там вращаться, как сумасшедший. А рука уже теребила сосок, то сжимая его, то дергая. От этих ласк и поцелуев у Алисы закружилась голова. Она не заметила, как оказалась лежащей на полу. Её ноги были широко раздвинуты в стороны, а лоно истекало соками, которые образовали небольшую лужицу.

     Тина, как дикая кошка, запрыгнула на девушку и устроилась между её ног, умудрившись не прекращать поцелуев. Теперь и вторая грудь оказалась под властью смуглых рук, а к лону прижалось что-то плотное и теплое.

     — Что ты делаешь? — еле выдохнула Алиса, когда Тина, наконец, оторвалась от её губ.

     — Тсс, — негритянка пошарила рукой и внезапно втолкнула в рот девушки кусок грубой тряпки, взявшейся невесть откуда.

     Алиса забилась и замотала головой, но Тина схватила её поперек живота и сжала с такой силой, что у девушки перехватило дыхание, и она затихла, дрожа от страха всем телом. Негритянка приподнялась над ней и прижалась своей промежностью к раскрытой пещерке. Губы рабыни приоткрылись, обнажив огромные, острые зубы. Глаза округлились, и в них появился звериный кровавый свет, который пронизал девушку насквозь.

     Приподняв голову, Алиса вдруг увидела, что кольцо исчезло, а вместо клитора прямо на глазах увеличивается в размерах алый член, уже готовый вонзиться в её плоть. Девушка сделала последнее усилие и попыталась сбросить с себя негритянку, но та метнулась к груди и схватила зубами сосок, словно хотела его откусить.

     Забыв обо всём, Алиса завизжала и...

     — Ты чего? — кто-то тряс Алису за плечо.

     Она открыла глаза и увидела над собой испуганное бледное лицо Вадика. Он стоял рядом с кушеткой и бестолково моргал глазами.

     — М-м, — только и смогла произнести девушка.

     Парень расстегнул пару пряжек и осторожно вынул изо рта затычку.

     — Приснилось что-то страшное? — озабоченно спросил он, присаживаясь на край лежанки.

     — Да, господин, — глотая слезы, прошептала Алиса.

     — Хочешь, я развяжу тебя, — Вадик потянулся к ремням.

     — Не-ет, — простонала девушка.

     — Ладно.

     Не спрашивая больше ни о чем, он поднял Алису на руки и понес в свою комнату на второй этаж. Там, уложив рабыню в постель, Вадик устроился рядом, опершись на локоть, и несколько минут смотрел на девушку.

     — Я громко кричала? — не выдержав паузы, спросила она.

     — Громко, — согласился хозяин, — А теперь спи.

     — А рот? — Алиса взглянула на своего господина через плечо.

     Вадик снова вставил в рот шаровидный кляп и туго затянул ремни. Алиса улеглась головой на подушку, но сон к ней не шел. Она слышала, что и господин не спит. Он ворочался, тихо вздыхал, пару раз вставал, чтобы попить воды. Девушка видела, как топорщились у него трусы, но её хозяин был верен своему слову и ни разу не дал волю чувствам.

     Её и саму ... начинало терзать желание, но рабыня не подавала вида, хотя, держалась из последних сил. Но любому терпению приходит конец, и Алиса, перевернувшись лицом к парню, тихонько замычала. Вадик бросил на девушку немного удивленный взгляд. Тогда она прижалась к его руке грудью и немного потерлась об неё.

     Тонкий латекс почти не создавал преграды. Вадик медленно повернул рабыню к себе спиной и обнял её, положив ладонь на уплотнившуюся грудь. Осторожно поглаживая её, он кончиками пальцев начал теребить сосок. Алиса притихла, но потом начала жалобно постанывать, при этом двигаясь всем телом, помогая господину.

     Его руки были нежны и ласковы, движения мягки и осторожны. Девушка вскоре начала подрагивать и громче стонать, перестав сдерживаться. Рука Вадика скользнула к подолу и легла на треугольник трусиков, накрыв бугорок от выпиравшей из лона затычки. Еле заметно шевеля пальцами, он стал несильно надавливать на неё. Пещерка заныла, охваченная желанием, и Алиса всем телом подалась навстречу этим ласкам. Глаза наполнились слезами, дыхание участилось, и она быстро достигла пика наслаждения.

     Дрожа и вздыхая, рабыня повернулась на другой бок и прижалась всем телом к мускулистой груди господина. Он обнял её и начал целовать кожаную накладку, прижатую к губам, лоб и щеки, затянутые в гладкую резину шлема. Его неутомимые руки гладили ягодицы, пальцы пробегали по тонкой перемычке трусиков, прикрывавшей анальное отверстие, немного надавливая на него, но не проникали внутрь.

     Своим животом она почувствовала, как напряжен его член, и что еще мгновение, и он разорвет материю плавок и вырвется на свободу. Алиса замычала и замотала головой. Хозяин понял её и освободил от кляпа рот. Девушка вцепилась зубами в широкую резинку плавок и попыталась стащить их.

     — Тише, рабыня, — прошептал Вадик.

     Уже через секунду он лежал на спине совершенно голый, а она, его невольница, устроившись на животе, целовала восставшую плоть, наслаждаясь её запахом и крепостью. Сообразив, что член уже достаточно возбужден, Алиса приподняла голову и, обхватив его губами, втянула в себя, помогая языком.

     Запах лаванды и чуть солоноватый вкус мужского семени заставил девушку ускорить движения. Она начала быстро и азартно сосать этот упругий и вместе с тем нежный стержень, втягивая его себе в рот почти до основания и медленно выпускать на волю.

     Сильная струя ударила в небо, будто прорвалась труба. Вадик громко застонал и даже выгнулся, приподняв живот. Алиса, сглотнув сперму, показавшуюся ей лучшим деликатесом, тщательно вылизывала опадающий член, щурясь от наслаждения и радуясь тому, что сумела доставить радость своему господину. А её щелка призывно хлюпала от изливавшейся влаги, распространяя приятную теплоту по всему телу.

     Вадик протянул руку и обтер лицо рабыни влажной салфеткой, которую достал из прикроватной тумбочки. Алиса облизала губы и раскрыла рот. Хозяин тут же вставил в него кляп и затянул ремни. Потом они долго лежали, обнявшись, и смотрели друг на друга, пока сон не завладел ими.

     Прошла неделя. Теперь Алиса спала не в коморке под лестницей, а в постели своего господина. Каждое утро Вадик, проснувшись, освобождал рабыню от пут. Пока он делал гимнастику, бегал во дворе, крутился на турнике, девушка залезала под душ и тщательно мылась, наслаждаясь приятным запахом мыла и прохладной струей чистой воды. Насухо обтерев своё отдохнувшее за ночь тело, она надевала короткое платье и белый фартук, сама заковывалась в цепи и ошейник и спешила на кухню готовить завтрак своему повелителю.

     Они сидели за столом друг против друга, потягивая ароматный кофе, который она варила, заедая его вкусными бутербродиками. Потом наступала пора уборки, и Алиса безропотно бралась за веник или половую тряпку. Вадик уходил в гараж, где возился со своим мотоциклом.

     Иногда он уезжал в поселок за продуктами и привозил целую корзину фруктов и разных вкусных вещей. Алиса, наведя чистоту во всем доме, усаживалась у окна и, как верная и преданная рабыня, терпеливо ждала своего хозяина.

     Накормив его обедом, девушка сама отправлялась в спальню, куда вскоре приходил господин. Улегшись в постель, они обнимали друг друга и долго целовались, постепенно переходя к более изысканным ласкам.

     Погода в этот день совсем испортилась. Дождь, зарядивший с утра, не утихал ни на мгновение. Вадик затопил камин и уселся ближе к огню. Он неторопливо листал книгу, искоса поглядывая на девушку, вытиравшую пыль в столовой.

     Её вид сводил парня с ума. Стройное тело в узком коротком платье, подчеркивавшем великолепные формы, белый фартук, высокая полная грудь, обозначенная плотно прилегавшим нагрудником, крепкие бедра, изящные плечи и удивительно грациозные движения рабыни дразнили его воображение.

     — Ты не устала, рабыня? — Вадик отложил книгу в сторону.

     — О, нет, господин, — девушка улыбнулась и откинула со лба прядь волос.

     — Подойди ко мне, — парень поманил Алису рукой.

     — Да, господин, — рабыня отложила в сторону тряпку и подошла к креслу.

     Она послушно опустилась на пол и села на пятки, сложив руки перед собой. Если господин желает говорить с невольницей, ему нельзя отказывать. А работа может пождать. Девушка подняла глаза и посмотрела на хозяина. Вадик сидел, выпрямившись, и смотрел на огонь, пылавший в камине.

     — Люблю смотреть, как горят дрова, — тихо сказал он и после короткой паузы добавил, — С детства. А ты, рабыня?

     — У нас никогда не было камина, — Алиса виновато улыбнулась.

     Они снова замолчали. Господин прикрыл глаза и о чем-то задумался. Рабыня не хотела ему мешать. Она тоже смотрела на яркие языки пламени, плясавшие перед ней, заставляя потрескивать сухие поленья. Ей показалось, что это зрелище действует на неё умиротворяющее, успокаивает, навевает приятные светлые мысли, отгоняя прочь всю черноту, которая пытается угнездиться в её душе.

     — Тебе нравится быть рабыней? — неожиданно спросил Вадик.

     Алиса вздрогнула и посмотрела на господина. Он сидел всё так же, с прикрытыми глазами. Его рука скользнула вниз и легла на голову девушки. Его сильные пальцы удивительно нежно погрузились в волосы невольницы и начали осторожно поглаживать их.

     — Почему ты молчишь? — хозяин медленно повернул голову и посмотрел на девушку.

     — Простите, господин, — Алиса сглотнула комок, появившийся в горле, — Я... Я не знаю... Не знаю, что сказать, господин.

     — Нравится, — Вадик мягко улыбнулся, — Я это вижу.

     — Да, господин, — девушка смущенно опустила голову.

     — И давно? — парень мягко взял рабыню за подбородок и поднял голову так, чтобы видеть её глаза.

     Алиса облизнула вдруг пересохшие губы. Слезы сами собой застлали её большие карие глаза. Собравшись с духом, она рассказала Вадику, как сама себя связывала, как затыкала себе рот и сажала себя на цепь. Рассказала девушка и о том, что ей снилось, и как она однажды перепугалась и билась в панике, не в состоянии избавиться от пут.

     — И тогда, в первую ночь тебе тоже что-то снилось? — хозяин внимательно посмотрел на рабыню.

     — Да, господин, — почти шепотом ответила девушка, — И я очень благодарна, что Вы отнесли меня в свою постель. Я вдруг почувствовала, что рядом с Вами мне очень спокойно.

     — Понятно, — господин опят о чем-то задумался.

     — Вы считаете, что у меня не всё в порядке с головой? — насторожилась Алиса.

     — Нет, что ты! — Вадик достал из пачки сигарету и закурил, — У тебя всё в полном порядке. Просто есть такие люди, которые мечтают кому-то подчиняться. Я читал об этом в каком-то журнале. Сначала сам не поверил. А потом пошел к одному врачу-психиатру, и он мне всё растолковал. Правда, он подумал, что я из тех, ну, которые подчиняются. Но потом он всё понял.

     — А зачем Вы к нему ходили? — девушка настороженно посмотрела на Вадика.

     — Нужно было, — сухо ответил парень, — Пойдем спать, рабыня.

     Буря за окном разыгралась нешуточная. Сильный ветер рвал в клочья верхушки ... деревьев, и они жалобно скрипели, раскачиваясь из стороны в сторону. Частые вспышки молний прорезали свинцовое небо, а глухие раскаты грома нещадно сотрясали землю. Крупные капли дождя ожесточенно барабанили по жестяному козырьку над окном, словно хотели его сбить.

     Алиса лежала на боку, уткнувшись носиком в подушку. Всякий раз она вздрагивала всем телом, когда гремел гром, и Вадик крепче прижимал её к себе, шепча на ухо ласковые слова. Сегодня он не стал связывать рабыню, и девушка не возражала. Одетая в тонкое трико, накрытая одеялом, она чувствовала приятную удовлетворенность. Господин был рядом с ней. Она чувствовала его теплое дыхание, слышала, как он успокаивает её. Она была под защитой его сильных и ласковых рук.

     — Ты не спишь? — спросил Вадик.

     — Нет, господин, — Алиса повернулась на другой бок и уткнулась в его плечо, обхватив хозяина рукой поперек туловища.

     — О чем ты думаешь, Алиса? — парень впервые назвал её по имени.

     — О том, что ты мне сегодня сказал, — Девушка приподняла голову и взглянула ему в глаза.

     — Понимаешь, — Вадик лег на спину и подложил руку себе под голову, — Человек — существо странное. И вся беда от того, что он имеет способность более или менее рационально мыслить. У животных, даже самых развитых, всё гораздо проще — ими управляют инстинкты.

     — Просто они ближе к природе, — неуверенно вставила Алиса.

     — Умница, — парень поцеловал девушку в лоб, — А люди, по-моему, возомнили, что могут прожить и без природы. Своим умом. Вот у них и начинаются выкрутасы с психикой. Кому-то приходит в голову, что он — центр Вселенной, кому-то — наоборот. А кто-то сам не знает, кто он такой. До поры, до времени.

     — Это как? — девушка приподнялась и улеглась головой на грудь Вадику.

     — Ну, к примеру, ты же не сразу поняла, что имеешь потребность кому-то подчиняться. Хотя, может быть, и раньше замечала за собой нечто похожее. Скорее всего, ты получила импульс, и после этого окончательно поняла про себя всё, что нужно.

     — И этим импульсом было то, что произошло в подвале замка? — улыбнулась Алиса.

     — Думаю, ты права, — как-то грустно ответил парень, — Но, мне кажется, ты и раньше уже имела склонность к таким вещам.

     — Ты думаешь? — испугалась девушка.

     — Помнишь, в прошлом году нас водили в кино. Мы смотрели про Древний Рим. Там несколько сцен было с рабами. Когда колонну вели куда-то. Все закованные, измученные. Я видел, как ты смотрела на экран, затаив дыхание. А потом рабыню наказывали. Её к столбу привязали и хлестали плетью.

     — Д-да, помню, — задыхаясь от волнения, произнесла Алиса, — Я потом долго заснуть не могла. Всё мерещилось, что это меня к столбу привязали и еще рот заткнули.

     — А помнишь, как кто-то из пацанов рассказывал, как он с дружками какую-то девчонку в нашем школьном подвале связал?

     — Помню, — прошептала девушка сдавленным голосом.

     — Все ржали, а ты чуть в обморок не рухнула. Я видел.

     — Я представила эту девочку в подвале на полу, связанную, с заткнутым ртом, а рядом с ней этого парня. Я даже видела, как она бьётся и мычит, а он смеётся.

     — Вот и я про то же, — выдохнул Вадик, — Ты млеешь от кляпа и веревок, от любой детали, которая указывает на беспрекословное подчинение. Думаешь, я просто так надеваю на тебя фартук или передник? Это — символ подчинения. Я уже не говорю о цепях и ошейнике. Но главное не в этом. Это — всего лишь атрибуты того, что творится в твоём сознании.

     — Да, господин, — Алиса вдруг слезла с кровати и встала на колени, опустив голову и заложив руки за спину, — Я — рабыня. Я готова подчиняться. Властвуй надо мной.

     — Пол холодный. Простудишься, — Вадик постарался перевести разговор в шутку.

     — Рабыня не может находиться в постели господина, — твердым голосом сказала девушка.

     — Я приказываю тебе, — парень пошел на хитрость, — Рабыня, залезай в постель и согрей своего господина.

     — Да, господин, — Алиса мигом заскочила под одеяло и обняла Вадика не только руками, но и ногами.

     Её губы быстро нашли его рот, и через секунду их тела слились в одно целое. Её мягкий влажный язычок легко проник в приоткрытый рот господина и начал вертеться там, то ускоряясь, то замедляя движения. Его губы сомкнулись, обхватив пухленькие губки партнерши, и медленно втянули их.

     Сквозь тонкое трико девушка ощутила, как бешено забилось его сердце. Холмы грудей прижались к торсу партнера, и Алиса, мерно поводя плечами, стала тереться об него, всё больше возбуждаясь. Соски уплотнились, и теплая приятная волна прокатилась по её телу. Девушка еще больше выгнулась и прижалась к парню, обвив его крепкую шею руками.

     — Мой господин, — прошептала она, покрывая поцелуями его лицо, — Я — самая счастливая рабыня. Я — вся в твоей власти.

     Вадик потянул край майки и осторожно снял её с девушки. Алиса, давно ждавшая этого, подставила свою прекрасную грудь ближе к его губам. Обняв девушку за плечи, парень осторожно обхватил сосок губами и начал медленно ласкать языком, наслаждаясь его упругостью и податливостью. Одной рукой он придерживал партнершу за плечо, а другая скользнула вниз и проникла к ягодицам.

     — О, мой господин, — простонала девушка, — Твои ласки сводят меня с ума. Не останавливайся, молю тебя.

     Остатки трико слетели в один миг, открыв взору юноши прекрасное гибкое тело любовницы, извивавшееся в его объятиях. Уложив девушку на спину, он накрыл её своим телом и начал целовать её лицо, шею, плечи. Его пальцы погрузились в густую копну каштановых волос, ощутив их мягкость. Он с наслаждением вдыхал их аромат, любовался их блеском.

     — Возьми меня, мой повелитель, — умоляюще прошептала Алиса.

     — Нет, рабыня, — Вадик прикрыл пальцами её трепещущие губы, — Я не могу этого сделать.

     — Почему? — простонала девушка.

     — Я дал тебе слово, — твердо ответил парень, — И не стану его нарушать.

     — Я освобождаю тебя от данного обещания, — рабыня обхватила его за шею и приникла губами к плечу, — Чего ты боишься?

     — Я ничего не боюсь, — спокойно ответил Вадик.

     — Тогда что же? — настаивала Алиса.

     — Просто... , — молодой человек замялся, собираясь с духом, — Просто я...

     — Что? — в голосе девушки проскользнули тревожные нотки.

     — Я понял, — растягивая слова, произнес юноша, — Что люблю тебя и не хочу причинить тебе вреда.

     — Ты признаешься мне в любви? — глаза Алисы засияли.

     — Да, милая, — парень нежно поцеловал девушку в щеку, — Я люблю тебя.

     — И поэтому ты устроил всё так, чтобы я к тебе приехала? — девушка ловко вывернулась из его объятий и выскочила из постели, — Отдай мою одежду.

     — Возьми, — Вадик протянул ей трико, — Только объясни, чем я тебя обидел.

     — Ты всегда думал только о себе, — Алиса натянула майку, — Ты — эгоист. Ты говоришь о любви, но на самом деле просто хочешь власти надо мной. Ты знаешь, почему я приехала, и пользуешься этим.

     — Послушай меня, Алиса, — парень выпрыгнул из кровати так стремительно, что девушка испугалась и отскочила в сторону, запутавшись в штанах, — Я обманул тебя. Я давно стер этот чертов ролик. Есть только одна копия, которую я тогда отдал тебе.

     — Я могу тебе верить? — девушка, наконец, справилась с одеждой.

     — Я тебя не обманываю, — Вадик сделал шаг к ней, но Алиса отстранилась, — Если бы захотел, то давно уже овладел тобой. Возможностей у меня было предостаточно. Ты же была связанна и не смогла бы мне помешать. И кричать не могла. Но я этого не делал, хотя, очень хотел.

     — Почему? — девушка немного растерялась.

     — Я уже говорил тебе, — юноша сел в кресло и закурил, — Я привык держать слово. И... Я люблю тебя.

     Наступила мучительная пауза. Алиса понимала, что Вадик говорит правду. Но принять её девушка еще не была готова. Ведь для неё он до сих пор оставался хулиганом, хоть и был ласков и нежен с ней. Мысли вихрем крутились в её голове, и Алиса не могла придти хоть к какому-то вразумительному ... решению.

     — Если хочешь, можешь утром уехать, — тихо сказал Вадик, — Я удерживать тебя не буду. И даю тебе слово, что никто не узнает о том, что произошло здесь. А теперь ложись спать. Я пойду в другую комнату.

     Парень быстро встал и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Алиса еще долго ворочалась в постели, чудом сохранившей тепло их тел. Зарывшись с головой под одеяло, она всё так же вздрагивала при каждом раскате грома, но некому было её успокоить.

     Уткнувшись лицом в подушку и обхватив голову руками, девушка беззвучно заплакала, ругая себя за собственную глупость. Ведь она сама повела себя, как самая настоящая эгоистка. Она пресмыкалась перед ним, хотя, сама от этого получала удовольствие. Но она видела, как Вадик смотрит на неё, и понимала, что этот крепкий красивый парень никогда не причинит ей боли, не только физической, но и душевной. Незаметно для себя Алиса заснула.

     Утром гроза стихла, дождь прекратился, ветер утих. Из-за обрывков серых облаков выглянуло солнце. Алиса открыла глаза. Она лежала одна на широкой кровати. Стул, где еще вечером висела одежда Вадика, был пуст. Она не слышала, как он забрал её, и от этого ей стало грустно.

     — Что я наделала! — горько подумала девушка, — Какая же я идиотка!

     Выскочив из-под одеяла, она быстро умылась и пошла одеваться. Найдя в шкафу платье, она натянула его прямо на голое тело. Потом повязала фартук и обулась. Достав из ящика комода ошейник и цепи, Алиса надела их и, расчесав волосы, отправилась на кухню.

     В доме было тихо. Выглянув в окно, девушка не увидела мотоцикла, обычно стоявшего под навесом. Видимо, Вадик уехал в поселок за продуктами. Сварив кофе и поджарив хлеб, рабыня уселась на табурет и стала ждать своего господина. Но прошел час, за ним второй, а хозяин так и не появлялся. Алиса начала беспокоиться. Не случилось ли чего?!

     Она вглядывалась в дымку, силясь рассмотреть знакомый силуэт, напрягала слух, но шума мотора не было слышно, и никто не появлялся. Алиса вдруг поняла, что не сможет так просто бросить юношу, когда срок её заключения окончится. Она с содроганием поняла, что тоже полюбила своего господина, что готова выполнить любой его каприз, подчиниться любому приказу.

     Лишь вечером во дворе раздался рокот мотора. Весь перепачканный грязью, в дом вошел Вадик, держа в руках две бутылки водки. Алиса опустилась на колени и сложила руки под грудью. Молодой человек, словно не замечая её, прошел на кухню.

     — Почему ты еще здесь? — недовольным голосом спросил он.

     — Я ждала Вас, господин, — девушка готова была разрыдаться.

     — Зачем? — Вадик стащил с головы шлем и опустился на стул, — Я тебя отпустил. Можешь ехать домой. И перестань называть меня господином. Я в эти игры больше не играю.

     — Прости меня! — Алиса уже не могла сдержать рыданий, — Я обвинила тебя в эгоизме, а на самом деле я вела себя, как настоящая эгоистка! Если хочешь, накажи меня! Но не прогоняй! Умоляю тебя, господин!

     Рабыня упала на пол и, обхватив ноги юноши, горько заплакала. Вадик сидел с каменным лицом, но и он долго не смог выносить эту пытку. Комок подступил к горлу, слезы начали душить его. Парень схватил девушку за плечи и подтянул к себе.

     — Встань, моя рабыня, — сдавленным от волнения голосом проговорил он, усаживая Алису к себе на колени, — Я не сержусь на тебя и наказывать не буду. Уж кто заслуживает наказания, так это я. Но ты преподала мне отличный урок.

     Он вытер девушке слезы и снял наручники. Её руки обрели свободу, и Алиса тут же обвила ими шею хозяина. Её губы потянулись к его губам. Их поцелуй был долгим и страстным. Их языки переплелись, будто стремились слиться воедино. Его руки ласкали её волосы, она осторожно гладила кончиками пальцев его небритые щеки. Они снова были вместе.

     — Ты что-нибудь ела? — спросил Вадик, когда они смогли оторваться друг от друга.

     — Я тебя ждала, господин, — смущенно ответила Алиса.

     — Давай что-нибудь приготовим и поедим, — предложил парень.

     — Только без неё, — девушка кивнула на водку.

     — Согласен, — молодой человек убрал бутылки в шкаф.

     Алиса с нескрываемым интересом наблюдала, как Вадик ловко расправляется с овощами, мелко кроша их в салатницу. А когда он уложил на раскаленную сковородку два отбитых куска мяса, девушка не удержалась от вопроса:

     — Где ты этому научился? У тебя ловко получается.

     — Мужчина должен уметь делать всё, — с улыбкой ответил парень, — И готовить в том числе. Правда, кое-кто из моих друзей в этом сильно сомневается. Они считают, что кухня — удел женщины. Могу себе представить, что у них дома творится.

     Ночь была тихой. Солнечный день подсушил лужи и прогрел воздух, и сейчас в комнате было не холодно. Алиса надела длинную рубашку из тонкого прозрачного шелка, подарок матери, расчесала волосы и легла в постель, до пояса накрывшись невесомым пуховым одеялом. Она приготовилась ждать господина.

     Вадик уже давно с нетерпеньем ожидал минуты, когда он войдет в спальню, но по обоюдной договоренности это должно было случиться ровно в полночь. Как боевой конь, он метался перед дверью, и когда часы в холле на первом этаже пробили двенадцать раз, распахнул дверь и стремительной походкой ринулся к кровати.

     И замер. На белоснежных подушках с разметавшимися во все стороны волосами, с искусно подведенными глазами лежала красавица, о которой он даже не мог мечтать. Плотные груди правильной формы, мерно вздымаясь при каждом вздохе, натягивали тонкую материю сорочки и дразнили его темными изюминками сосков. Из-под длинных пушистых ресниц на него смотрели прекраснейшие карие глаза. Мягкие влажные губы были слегка приоткрыты и обнажали ровный ряд жемчужных зубок. Тонкие изящные руки манили к себе, обещая изысканные ласки.

     — Даже не хочется нарушать такую красоту, — произнес Вадик, подходя к постели, — Как ты прекрасна, моя рабыня!

     — Всё для тебя, мой господин, — мягко улыбаясь, ответила девушка, протянув к нему руки.

     Юноша присел на край кровати. Его широкая ладонь коснулась бархатистой кожи на щеке девушки. Парень ощутил её мягкость и тепло. Он провел кончиками пальцев по подбородку, спустился к ямочке на тонкой шее, потрогал тонкую бретельку на плече.

     — Поцелуй меня, — прошептала Алиса, взглянув в его ясные голубые глаза.

     Вадик склонился над ней и осторожно прикоснулся к нежным губам девушки. Она обвила его шею руками и мягко притянула к себе. Парень ощутил приятное тепло её тела, упругость грудей и легкий трепет, охвативший девушку. Взяв её голову в свои ладони, он осторожно приподнял её и приник губами к её рту. Девушка откликнулась назад, приоткрыв рот, и его язык беспрепятственно проник внутрь, завладел её горячим язычком и сплелся с ним.

     Алиса почувствовала, что возбуждается, и это её очень обрадовало. Низ живота охватил жар, лоно намокло и призывно заныло. Девушка выгнулась навстречу его телу и прижалась грудями, ставшими чувствительными к прикосновениям. Тонкий шелк её рубашки прилип к разгоряченной коже. Она потянула рукав халата, и он послушно сполз с его тела, оголив крепкие плечи и гладкую грудь.

     Вадик не торопился. Сбросив на пол халат, он медленно откинул в сторону одеяло и на несколько мгновений задержался взглядом на стройном теле любовницы, провел рукой по плоскому животику, погладил маленькую ямочку пупка, спустился к бедрам, ощущая их крепость.

     Девушка, прикрыв глаза, выгнулась навстречу ласкам партнера, протянула к нему руки и стала осыпать жаркими влажными поцелуями его плечи, шею, грудь. Бретельки сползли с её округлых плеч, открывая доступ к грудям, и Вадик приник к трепещущим соскам губами, словно желая напиться из них, как из живительного источника.

     Подтянувшись на руках, он лег на Алису сверху, упершись локтями в матрас, осторожно раздвинул коленом её бедра и устроился между ними, вбирая в себя их тепло. Девушка раскрылась еще шире, согнув ноги в коленях и забросив их парню на спину. Вращая низом живота, она попыталась ... поймать его восставшую плоть своей истекавшей соками желания щелкой, но юноша остановил её.

     — Подожди, милая, — шепнул он на ухо девушке, — Я тебя очень люблю и должен сделать кое-что.

     Опустив руку к полу и нащупав халат, он достал из кармана небольшой конвертик и разорвал его зубами. Тонкий прозрачный презерватив быстро очутился на его уже стоявшем, как кол, члене. Алиса, взглянув на него, не смогла удержаться, и осторожно погладила плоть одними лишь кончиками пальцев. От её нежных прикосновений член затрепетал, как живой. Она изогнулась и помогла парню лечь на спину.

     Устроившись головой на его животе, девушка пригнула член к своему лицу и лизнула его головку, заключенную в тонкую почти неосязаемую пленку. Приоткрыв ротик, она обхватила плоть губами и медленно втянула в себя. Её юркий язычок, как мотылек начал порхать вокруг ствола, не пропуская ни одного сантиметра. Он, то спускался до самого основания, то возносился к набухшей головке, заставляя член вибрировать, будто его подключили к электрической розетке.

     Вадик почувствовал, что долго сдерживаться не сможет, и мягко отстранил голову девушки. Она поняла его и легла на спину, раскинув ноги на всю ширину, на какую только была способна. Юноша накрыл её сверху и направил своё орудие в теплую влажную пещерку.

     Он старался делать всё осторожно, чтобы не травмировать партнершу. Головка утонула в бутоне половых губок, сразу же заключивших член в свои горячие объятия. Вадик немного надавил и почувствовал девственную преграду. Он замер, вопросительно взглянув на девушку. Алиса положила обе ладони на его ягодицы и нажала на них.

     Резкая боль пронзила тело девушки. Она вскрикнула, но не отстранилась, дав возможность Вадику проникнуть в неё еще глубже. И сразу по телу стали расплываться волны приятного тепла, боль быстро утихла, и Алиса уже билась под порывами новых неизвестных ранее, но таких приятных ощущений. Она стонала и всхлипывала при новых погружениях, бессознательно мотала головой, а слезы радости лились из её глаз.

     Вадик ускорил темп, предвкушая долгожданную разрядку. Девушка, поймав ритм, помогала ему, подмахивая низом живота. Она осыпала любовника горячими поцелуями и шептала на ухо слова, которые юноша едва мог разобрать.

     Сделав еще несколько толчков, он излился, и Алиса почувствовала, как тонкая пленка презерватива быстро наполнилась теплым семенем, раздувшим её. Она сильно выгнулась, плотнее прижавшись к его бедрам, и долгожданная развязка захлестнула её, на мгновение лишив сознания. Она глубоко вздохнула и упала на постель, раскинув руки в стороны.

     — Ты в порядке? — где-то далеко услышала она настороженный голос парня.

     — Да. Да, — прошептала Алиса, облизывая пухленькие губки.

     — Как ты себя чувствуешь? — Вадик склонился над ней и поцеловал в лоб.

     — Прекрасно, любимый, — девушка, не открывая глаз, нашла его губы и приникла к ним.

     Они снова обнялись и долго целовались, перекатываясь с края на край огромной кровати, пока желание обладать друг другом вновь не овладело ими. Снова накатив презерватив, Вадик перевернул девушку на живот и приподнял её зад, велев опустить голову ниже и упереться локтями.

     Алиса выполнила приказание господина и выставила попку, будто просила, чтобы ей всыпали. Парень пристроился сзади, встав на колени. Округлые ягодицы рабыни притягивали к себе, как магнит, и господин не мог отказать себе в удовольствии и погладил нежную кожу. Почувствовав прикосновение его рук, девушка выгнулась еще больше и заурчала, как кошка, прикрыв глаза.

     Её норка снова увлажнилась, и член Вадика, к этому времени снова отбредший твердость, легко раздвинул половые губки и нырнул в горячую бездну. Алиса подалась назад, помогая партнеру, и ощутила, как его орган заполнил её всю и уперся в стенку влагалища. Легкая судорога пробежала по телу, рабыня тихо застонала, выпуская на волю свои чувства, и отдала хозяину своё тело и душу в полное и безраздельное владение.

     Юноша сначала медленно, потом всё быстрее начал двигаться внутри девушки, с каждым толчком распаляя её, как ветер раздувает огонь, умело ведя её к сладостной концовке, которая никогда не наскучит и не будет отвергнута.

     Алиса, постанывая и глотая слезы, повернув голову чуть на бок, раскачивалась в такт движениям любовника, пока не почувствовала сильный жар, который охватил её изнутри.

     Вадик тоже понял, что развязка уже близка, и увеличил темп. Он уже начал терять силы, когда сильнейшая волна оргазма накрыла их обоих. Громко застонав, Алиса выгнулась, выставив вперед голову, и, если бы Вадик не удерживал её за бока, то вполне могла протаранить толстую спинку кровати.

     Сделав еще пару толчков, господин медленно вышел из рабыни и обессиленно упал на кровать. Девушка тоже тяжело дышала. Лицо и плечи её лоснились от пота, глаза сияли от счастья. Она перевернулась головой к ногам парня и снова улеглась головой на его живот. Осторожно освободив член от тонкой резины, она принялась тщательно вылизывать его по всей длине.

     Почувствовав, что орган снова начал твердеть, девушка обхватила пунцовую головку своими губками и стала посасывать, лаская язычком щель и тонкую уздечку. Вадик тихо застонал и, не желая сдерживаться, излился тонкой струйкой теплого семени в рот рабыни. Алиса приняла это, как подарок и, улыбаясь, проглотила порцию.

     Измотанные серией бурных оргазмов, они так и лежали и смотрели друг другу в глаза. Вадик протянул руку и погладил волосы девушки. Они были взлохмачены, но сохранили прежнюю мягкость и аромат. Алиса прикрыла глаза и подставила свою щеку. Легкое прикосновение пальцев согрело её, и рабыня юркнула в объятия своего господина и уже через секунду погрузилась в счастливый и безоблачный сон.

     Недели летели стремительным вихрем, неминуемо приближая день, которого Алиса ждала и боялась. То и дело, поглядывая на календарь, висевший в спальне господина, девушка сникала и становилась вялой и неразговорчивой, и Вадику приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы вывести её из этого состояния.

     — Что тебя тревожит? — спрашивал парень.

     Но рабыня только грустно улыбалась и старалась отвернуться. Но молодой человек и так всё понимал. Он усаживался в кресло и подолгу смотрел на огонь, стараясь отвлечься от грустных мыслей, терзавших и его душу. Иногда он подзывал к себе невольницу, усаживал её на колени, прижимал к своей груди. Его крепкие руки сжимали дрожавшее от избытка чувств тело девушки. Её головка склонялась к его плечу, руки обвивали его шею, и они надолго сливались в одно целое, не в силах разлепить объятья.

     — Нам нужно поговорить, — однажды сказал Вадик, — Сядь и послушай меня.

     — Да, господин, — Алиса опустилась на мягкий коврик около ног господина.

     — Завтра ты уедешь, — твердым голосом произнес парень, — Я отвезу тебя к остановке и посажу в автобус.

     — Уже завтра? — голос рабыни дрогнул, а из глаз потекли слезы.

     — Время вышло, — продолжал Вадик, — Через пару дней возвращаются мои предки.

     — Значит, у нас осталась только одна ночь? — с горечью в голосе сказала Алиса и положила голову на колени хозяина.

     Господин провел рукой по мягким волосам невольницы. Они послушно разошлись на пряди между его пальцами и окутали их, словно хотели согреть. Свет пламени отразился на блестящем нежном шелке, и Вадик невольно залюбовался этими бликами. Он начал медленно перебирать локоны пальцами, удивляясь их податливости и нежности.

     Алиса замерла, прикрыв глаза. Сидя у его ног, она почувствовала, как рука хозяина скользит по её голове, и от этих прикосновений девушке вдруг стало тепло и спокойно. Пальцы её повелителя были сильны и нежны. Рабыня тихо вздохнула и обхватила рукой его ногу. Не поднимая головы, она припала губами к напрягшемуся бедру, уловив, как пульсирует кровь в его жилах.

     — Неужели, уже завтра всё это закончится?! — подумала Алиса, и предательские слезы наполнили её глаза.

     — Мой господин, — прошептала ... она, подняв глаза, — Мой повелитель.

     — Говори, — голос Вадика стал жестким, и по телу рабыни побежали мурашки.

     — Господин! — задыхаясь от волнения, произнесла девушка, — Подари рабыне эту ночь!

     Вадик бросил быстрый взгляд на невольницу. Мягко отстранив её, парень поднялся и помог Алисе встать на ноги. Взяв её за кольцо ошейника, хозяин повел рабыню на второй этаж.

     — Приготовься, — он толкнул дверь спальни ногой, — Не надевай ничего. Я хочу, чтобы ты была голой. Встань на колени возле кровати и жди меня.

     — Да, мой господин, — девушка присела в грациозном поклоне и шагнула за порог спальни.

     Когда дверь закрылась, Алиса огляделась и увидела, что в комнате произошли кое-какие изменения. Перед кроватью на полу лежал небольшой пушистый коврик, которого там еще утром не было. Сама кровать была аккуратно застелена и покрыта мягким пледом. Свет был притушен, шторы задернуты. В комнате царил легкий мрак, создававший некоторую загадочность обстановки.

     Сняв с рук и ног оковы, рабыня подошла к зеркалу и присела на низкий пуфик. При свете небольшого ночника, стоявшего рядом с трюмо, на её шее тускло поблескивал никелированный обруч. Алиса потрогала кольцо, но расстегивать защелку не стала. Сняв с себя фартук и платье, она аккуратно сложила одежду и бережно повесила её на спинку стула.

     Приняв душ и насухо вытерев тело мягким полотенцем, пахшим ландышем, она, как было велено господином, опустилась на колени перед кроватью, склонила голову вниз и заложила руки за спину, приняв позу смиренной невольницы, ожидающей своего хозяина.

     — Всё для тебя, господин, — прошептала она, — Лишь бы ты был доволен.

     Прошло около часа, когда дверь открылась. Рабыня почувствовала легкий холодок, окутавший её плечи и спину. Не поворачивая головы, она слышала мягкую поступь хозяина, улавливала легкий сладковатый запах его одеколона, учащенное дыхание. Его ладони легли на её плечи, и рабыня вздрогнула. Она не испугалась, потому что ожидала этого прикосновения.

     Запрокинув голову назад, девушка уткнулась затылком в упругий живот господина, и посмотрела на него снизу вверх. Его рука мягко скользнула по её щеке и накрыла губы. Алиса приоткрыла рот и лизнула ладонь хозяина, давая понять, что она полностью в его власти.

     Вадик присел позади девушки на корточки и стянул её запястья тонким ремнем. Вслед за этим он натянул на её кулачки узкий кожаный мешочек. Рабыня хотела что-то сказать, но в следующее мгновение мягкая шелковистая ткань оказалась в её приоткрытом ротике. Невольница не стала сопротивляться, а лишь еще больше раскрыла рот, позволив господину глубже запихнуть кляп. Достав из кармана большой носовой платок и сложив его по диагонали, юноша завязал рот рабыне, аккуратно расправив концы.

     — Встань, — приказал он, помогая девушке подняться.

     Алису подвели к зеркалу, и она увидела своё отражение. Она стояла посреди комнаты абсолютно голая со связанными за спиной руками и заткнутым ртом. Хоть материя и была мягкой, но не позволяла девушке говорить. Вадик обнял рабыню за талию и вдруг быстро подхватил её на руки и понес к кровати. Невольница с интересом смотрела на своего господина, не понимая, что он собирается с ней делать.

     Парень положил девушку на кровать и укрыл пледом. На немой вопрос, который ясно читался в её широко раскрытых карих глазах, он мягко улыбнулся и, наклонившись к ней, поцеловал Алису в лоб. Вытянув из заднего кармана брюк еще один ремень, он связал девушке лодыжки, затем пристегнул к ошейнику цепочку и защелкнул карабин на кольце кровати.

     — Поспи немного, рабыня. — Вадик направился к двери.

     Алиса от обиды чуть не лишилась чувств. Слезы душили её, но никто не мог слышать сдавленных стонов, приглушенных затычкой. Она начала биться в постели, но ремни держали крепко, и девушка скоро совсем запуталась в покрывавшем её пледе и затихла, окончательно выбившись из сил. Едва закрыв глаза, она заснула.

     Море было спокойно. Дул легкий ветерок, но его совсем не доставало, чтобы наполнить паруса огромного корабля. Команда изнывала от безделья, толстый капитан, сидя под балдахином, лениво потягивал крепкий кофе из изящной серебряной чашечки. Сегодня он пригласил на мостик своего пассажира, которого знал уже много лет.

     — Уважаемый Салим, — капитан прищурил глаз, — Я исполнен уважения к Вам и восторгаюсь Вашими успехами. Торговля идет отлично, а Ваш кошелек разбух от золота.

     — Куда Вы клоните, уважаемый Махмуд, — купец смахнул со лба пот.

     — Куда? — капитан отставил в сторону чашку, — При таком богатстве, дорогой друг, я бы давным-давно окружил себя самыми красивыми невольницами и сидел бы на берегу и любовался закатом.

     — И помер бы от скуки, — продолжил купец с саркастической улыбкой, — Нет, мой друг. Такая жизнь не для меня. Я еще не стар, и у меня вполне хватает сил для дальних путешествий. А наложницы... Всегда можно взять с собой в дорогу пару-тройку рабынь, но потом куда их девать? После первого же морского перехода эти красотки потеряют товарный вид, и я не смогу их продать даже за гроши.

     — И тем не менее Вы, мой дорогой друг, всё же, везете с собой одну прелестницу, — Салим снова хитро взглянул на своего друга.

     — Ах, эту девку! — Махмуд тихо рассмеялся, — Вы правы. Но эту рабыню я купил не для себя. Великий Паша, да живет он вечно, мой хозяин, просил меня разыскать наложницу в северных землях. И я выполнил его просьбу.

     — И она хороша? — спросил капитан.

     — Она прекрасна, — купец закатил глаза, но тут же стал серьезен, — Но своенравна, как все северянки.

     — Ну, я думаю, — Махмуд зацокал языком, — Паша сумеет присмирить эту дикую кошку.

     — А не хотите ли взглянуть на неё? — неожиданно спросил Салим.

     — Было бы интересно! — обрадовался капитан, сдвинув тюрбан на затылок.

     — Хассан! — купец подозвал одного из своих телохранителей, — Приведи к нам мою рабыню. Если будет сопротивляться, угости её плетью, но не переусердствуй.

     — Будет исполнено, хозяин, — высокий охранник учтиво поклонился и исчез в чреве корабля.

     Вскоре послышался звон цепей и свист хлыста. Матросы сгрудились у люка, из которого вскоре появилась лысая голова Хассана. Изрыгая самые гнусные ругательства, он тянул за собой тяжелую цепь, намотанную на его огромную ручищу. В другой руке охранник держал длинный бич, которым неистово размахивал в воздухе.

     Выбравшись на палубу, Хассан сильно дернул на себя цепь, и из узкого люка выскочила обнаженная девушка. Руки её были туго связаны за спиной широким ремнем, ноги закованы в тяжелые браслеты, соединенные толстой цепью. Тонкую длинную шею обхватывал широкий железный ошейник с массивным кольцом, к которому и была пристегнута цепь, за которую её тянули. Рот был заткнут большим кожаным шаром, который удерживался двумя шнурками, завязанными на затылке.

     Длинные каштановые волосы невольницы были спутаны и свисали на лицо грязными прядями. Но её точеная фигурка произвела впечатление на мужчин. Округлые бедра и узкая талия, плоский живот с аккуратной ямочкой пупка, полные тугие груди с дивными фасолинами сосков будто бы манили к себе, не давая возможности оторвать глаз.

     — Веди её сюда, Хассан! — крикнул купец, — Мой друг хочет посмотреть на эту дикарку.

     Пинками и грубыми окриками охранник погнал рабыню к навесу. Девушка отчаянно сопротивлялась, дергаясь и мыча, но сил ей не хватало, чтобы противостоять двухметровому гиганту. Подтащив ближе, Хассан хлестнул пленницу по ногам, принудив её встать на колени. Намотав шейную цепь на кулак, он схватил рабыню за волосы и запрокинул ей голову назад.

     — Приходится держать её связанной и с кляпом во рту, — пояснил Салим, — Когда мои люди заталкивали её в трюм, эта мерзавка укусила кого-то.

     — Да-а, — капитан сложил руки на животе, — Вашему хозяину предстоит трудная задача. Укротить такую девку будет нелегко.

     — Мой хозяин — мастер на такие дела, — с усмешкой ответил купец, — Не сомневайтесь,...  уважаемый Махмуд, через несколько дней она будет кроткой, как ягненок.

     Он протянул свою холеную руку и ухватил девушку за подбородок. Рабыня дернулась и сверкнула на купца своими огромными карими глазами. Охранник, державший её сзади, протянул плетью поперек туловища. Но рабыня не издала даже тихого стона.

     — Привяжи её к мачте, — распорядился Салим, — Пусть подышит воздухом. Может, присмиреет. И проследи, чтобы около неё не крутились матросы. Не для этого грязного сброда я выложил за девчонку кругленькую сумму.

     Хассан схватил рабыню и потащил к мачте. Поставив её на колени, он размотал ремень, и связал ей руки, заведя их за толстый столб. Чтобы невольница не наклонялась, верзила привязал её еще и за шею. Рабыня оказалась почти полностью обездвиженной. Стоя на коленях, она, наконец, тихо застонала, что вызвало среди матросов дружный гогот.

     Ветер подул сильнее, наполняя паруса, и корабль заскользил по воде, мерно покачиваясь на волнах. Капитан отдал несколько приказов, и команда принялась исполнять свои обязанности, оставив пленницу в покое.

     — Корабль по правому борту! — крикнул впередсмотрящий.

     — Странно, — буркнул Махмуд, привстав со своего места, — Кто бы это мог быть?

     — Наверно, какой-нибудь торговец, вроде меня, — сделал предположение купец, но быстро умолк, поймав недовольный взгляд капитана.

     Незнакомый корабль быстро приближался, и вскоре можно было без труда разглядеть черные полотнища парусов и кровавые змеи флагов на мачтах. У Салима перехватило дыхание. Не раз он слышал рассказы о пиратах от своих друзей, но, волею судеб, еще ни разу не приходилось с ними встречаться. Забыв даже поблагодарить Махмуда за гостеприимство, купец бросился в свою каюту.

     Пираты шли наперерез судну и очень скоро заставили корабль сбавить ход.

     — Убрать паруса! — крикнул капитан, — Лечь в дрейф! Команде занять места для швартовки!

     — Живей, ленивые шакалы! — заорал боцман, размахивая руками, — Шевелись!

     Корабли сошлись бортами, и на палубу торговца со свистом и улюлюканьем посыпались пестро одетые люди, вооруженные кривыми саблями и длинными ножами. По перекинутым доскам сошел атаман пиратов и огляделся, выискивая капитана. Он был молод и красив. Черная облегающая одежда подчеркивала стройность его фигуры, а широкие плечи говорили о немалой силе. Длинные русые волосы развевались на ветру. На боку висела на богато украшенной перевиси элегантная шпага.

     — Что Вам угодно, — к пирату, чуть согнувшись, подкатился капитан Махмуд.

     — Мне угодно взять то, что принадлежит по праву, — медленно ответил юноша.

     — Что именно? — Махмуд оглянулся вокруг, — И о каком праве Вы говорите?

     Атаман сделал пол оборота и указал на привязанную к мачте рабыню. Тот час к ней подлетели двое головорезов и перерубили путы. Девушке помогли подняться на ноги, и один из налетчиков укутал её своим плащом.

     — Это моя рабыня! — крикнул появившийся на палубе купец, держа в руке заряженный пистолет, — Я купил её за свои деньги!

     — Ты смеешь спорить со мной, мерзавец? — рассмеялся юноша, — Тогда решим наш спор в честном поединке! Ты готов?

     В следующую секунду прогремел выстрел. Когда дым рассеялся, все увидели лежащую на палубе рабыню, из груди которой текла кровь. Она еще была жива и простирала руки к молодому человеку, склонившемуся над ней. Она бесшумно шевелила губами, а он в ответ кивал, словно понимал каждое её слово.

     Пираты бросились к купцу, скрутили его и подвели к атаману. Юноша взглянул на Салима испепеляющим взором. Выдержав долгую паузу, он выбросил вперед руку и крикнул:

     — Вздернуть на рее вместе с капитаном! Взять всё, что есть ценного! Судно сжечь! Рабыню перенести в мою каюту!

     — Не надо, господин, — собрав последние силы, прошептала девушка, — Простите глупую рабыню. Я не смогла сберечься для Вас, мой повелитель.

     Но несколько пар сильных рук уже понесли её на борт пиратского судна. Следом, опустив голову, шел капитан, и матросы видели, как текут слезы из его глаз. Рабыня отвернулась, чтобы не видеть эту печальную картину. Силы быстро оставляли её, лицо бледнело, и девушка, сделав последний вздох, уронила голову на бок...

     Что-то мягкое и влажное коснулось её губ. Алиса открыла глаза. Склонившись к ней, на краю кровати сидел Вадик и целовал её в губы. Повязки и кляпа уже не было, ноги тоже оказались свободны, но руки по-прежнему были связаны за спиной. Девушка попыталась лечь на спину, но кулачки больно уперлись ей в спину.

     Парень лег рядом и положил девушку себе на грудь. Так оказалось значительно удобнее. Алиса потянулась к его губам, и они слились воедино. Его настойчивый язык проник сквозь её зубки, и она обхватила его губами. Его руки обняли её голову, её волосы окутали его лицо.

     — Как я ждала тебя, мой господин, — прошептала рабыня, надеясь, что хозяин не заметит, как краснеют её щеки.

     — Я это чувствовал, — ответил юноша, — Но что-то меня удерживало.

     — Мне приснился сон, — Алиса посмотрела на парня, приподняв голову.

     — Мне тоже, — улыбаясь, ответил он.

     — Ты мне расскажешь? — девушка уткнулась носиком в ямочку на его шее.

     — Конечно, — Вадик прижался губами к её щеке, — А ты расскажешь, что тебе снилось?

     Ничего не ответив, Алиса прильнула к его груди. Обхватив губами его сосок, она стала нежно покусывать и посасывать его, лизать язычком, тереться носиком. Чувствуя, как возбуждается его плоть, она раздвинула бедра и попыталась нащупать низом живота быстро твердеющий жезл.

     Вадик, поняв намерения партнерши, чуть приподнял её бедра, и его член без труда нашел уже влажную щелку. Одно легкое движение, и рабыня прогнулась всем телом, вбирая в своё горячее лоно напрягшуюся плоть. Замерев на секунду, давая возможность своему телу привыкнуть к новым ощущениям, она сжала парня коленями, и буйная, полная страсти скачка началась.

     Они любили друг друга неистово, азартно, то замедляя темп, то вновь ускоряясь, и никак не могли насытиться. Оргазмы сменяли один другой с поражающей быстротой. Порой им казалось, что силы иссякли, но уже через минуту, повинуясь всепоглощающему желанию их разгоряченных тел, любовники вновь бросались в пучину наслаждений, и всё повторялось сначала.

     — Я больше не могу, господин, — упав на его грудь, прошептала рабыня.

     Мокрая от пота и слез радости, она тяжело дышала, хватая воздух ртом. Её гибкое тело изогнулось, и девушка улеглась головой на вздымавшийся живот хозяина. Губы быстро нашли вновь затвердевший член и обхватили его, накрыв почти до основания.

     Вадик тихо застонал от мягких прикосновений и откинулся назад, отдав себя во власть ласкам подруги. Её юркий язычок начал путешествие по всей длине фала, подводя партнера к очередной разрядке, которая не заставила себя долго ждать.

     Тонкая теплая струя вонзилась в рот Алисы, и девушка приняла её, как живительный нектар, всю до последней капли.

     — Я люблю тебя, — прошептала она, покрывая поцелуями живот и бедра любовника.

     — У меня никогда не было такой женщины, как ты, моя рабыня, — Вадик нежно погладил Алису по плечу.

     Он развязал ей руки и притянул к себе. Они переплелись, их губы встретились, и любовники потонули в долгом поцелуе.

     Автобус показался из-за поворота, и ожидавшие на остановке, начали вставать со своих мест. Вадик поднес сумку к самой обочине.

     — Мы больше никогда не увидимся? — грустно спросила Алиса.

     — Обязательно увидимся, — улыбнулся парень, — Только этого надо очень хотеть.

     — Ты мне будешь писать? — девушка с надеждой посмотрела в ему в глаза.

     — Буду, — юноша почему-то отвернул голову.

     — Эй, девушка! — крикнул водитель, — Едешь или нет? У меня график.

     — Да погоди ты, Василич, — вступилась какая-то женщина, — Пусть молодые попрощаются.

     — Тебе пора, — Вадик помог подруге залезть в салон и подал ей сумку, — Будь осторожна.

     Двери закрылись, издав неприятный лязг, и «ПАЗик» ... затрясся по изрытому асфальту. Алиса пробралась к задним сидениям и уселась в угол. День был пасмурный, и смотреть на огромные лужи, образовавшиеся еще ночью, совсем не хотелось.

     — Кто это тебя провожал? — к девушке подсела та самая женщина, которая просила шофера не торопиться.

     — Одноклассник, — тихо ответила Алиса.

     — Городские, что ли? — с некоторой брезгливостью спросила попутчица, — Я сама работаю в школе, а вас не помню.

     — И Вам это неприятно, — съязвила девушка в надежде, что непрошенная собеседница от неё отвяжется.

     — Да мне пофиг! — женщина измерила Алису оценивающим взглядом и, переваливаясь с боку на бок, как откормленная гусыня, пересела к своей подруге.

     За окном проплывали покосившиеся заборы частного сектора, над которыми разлаписто свисали огромные ветки елей. По окну зачиркал снова начавшийся дождь, и пассажиры спешно стали закрывать окна. Автобус заёрзал по дороге, объезжая лужи, словно боялся замочить колеса.

     Алиса закуталась в теплую кофту и надвинула на самый лоб бейсболку. Слезы наворачивались на глаза, и она вся сжалась в комок, чтобы не расплакаться. Прикрыв глаза, она забилась в угол. Пассажиры мирно беседовали меж собой, и никто больше не обращал внимания на девушку, одиноко сидевшую на заднем сидении.

     — Вот так, наверное, чувствовали себя рабыни, — подумала она, — Когда хозяева даровали им свободу. Никому не нужны, никому не интересны.

     Часть 3

     — Ты куда пропала? — Катька так громко орала в трубку, что Алиса даже поморщилась, — Я тебе целый месяц названивала, как последняя дура.

     — К родственникам ездила, — соврала девушка, — К тетке в Мамоново.

     — И чё? — подруга явно жаждала отчета, — Мужиков там много? Успела кого-нибудь подцепить?

     — Там своих девчонок хватает, — попыталась отговориться Алиса.

     — Слушай! — неутомимая на болтовню подруга взвизгнула, как укушенная, — Я ща подрулю, и ты мне всё расскажешь.

     — Я занята, — девушка почувствовала, как по телу пробежала мелкая дрожь, — Давай потом как-нибудь.

     — Ты чё? — удивилась Катька, — Или к хахалю намылилась? Давай колись, кто такой!

     — Красавец-мужчина. — буркнула девушка, — Богатый, красивый, умный.

     — Познакомишь? — не отставала подруга.

     — Еще чего! — Алиса театрально рассмеялась, — Ты хоть иногда думай, что говоришь.

     — Ну и ладно, — Катька бросила трубку.

     Довольная, что быстро отвязалась от болтливой подруги, Алиса решила немного прогуляться. Выйдя на улицу, девушка огляделась по сторонам. В призрачной дымке хорошо просматривался пустырь и замковая гора, над которой громоздились развалины древней цитадели, нависая над городом черным зловещим пятном.

     Ноги сами понесли Алису к пустырю, будто какая-то неведомая сила, завладев сознанием, управляла ею. Девушка чувствовала, что кто-то тянет её за собой, не давая возможности ни на шаг отклониться от намеченного маршрута. Она задыхалась от быстрой ходьбы, пыталась остановиться, перевести дух, но, как только Алиса хотела замедлить шаг, что-то толкало её в спину, и она продолжала идти, из последних сил переставляя ноги.

     Добравшись до ограждения, Алиса увидела, что одна из досок отведена в сторону, словно приглашая девушку войти. Оглядевшись, как вор, по сторонам, она юркнула в щель. Как только Алиса оказалась на огороженной территории, доска сама встала на место.

     — Что за дичь? — мелькнуло в голове.

     Прямо перед ней возвышалась наклонная стена замка, когда-то служившая оборонительным препятствием. Она была высокой и гладкой. Огромные каменные блоки были идеально подогнаны друг к другу. Вдоль стены среди кустарника петляла узкая тропинка, и Алиса медленно пошла по тонкой песчаной ниточке, стараясь не упустить её из вида.

     Коротенькая юбчонка цеплялась за колючки, сухие ветки кустарника больно хлестали по ногам, и Алиса пожалела, что не надела брюки. Но она упрямо шла по тропинке, пока не уперлась в небольшую железную дверь, всю облепленную плесенью и заросшую вьюном. Девушка осмотрела неожиданную преграду и, повинуясь простому любопытству, потянула на себя кольцо, служившее ручкой.

     Старое, но на удивление крепкое железо пронзительно завизжало, как будто заплакало, дверь заскрипела и открылась ровно на столько, чтобы пропустить девушку в чрево замковой стены. Алиса несколько мгновений колебалась, раздумывая, стоит ли ей туда входить. Порыскав вокруг глазами, она подперла створку большим кирпичом, и протиснулась в узкий темный проем.

     Воздух был пропитан сыростью, пахло свежей землей. Казалось, что землекопы только недавно закончили свою нелегкую работу и теперь отдыхают где-нибудь в тени. Алиса осмотрелась. Коридор был таким низким, что девушке пришлось нагнуться, чтобы головой не задеть потолок. Но больше всего её удивило, что в подземелье неведомо откуда проникал свет.

     Тонкие едва различимые лучики освещали огромные плоские каменные плиты, которыми были уложены пол и стены. Девушка медленно двинулась вглубь прохода, для уверенности держась одной рукой за стену. Вопреки её ожиданиям коридор не разветвлялся, но по одной из сторон имелись тяжелые железные двери с небольшими оконцами, закрытыми решетками. Они очень походили на двери камер для арестантов. Все они были закрыты на тяжелые засовы. Пройдя еще немного, Алиса вскоре очутилась в просторной комнате с колоннами, поддерживавшими высокий плоский потолок.

     Высота помещения и размеры колоннады были намного больше, чем пространство коридора, по которому она только что шла. Девушка вышла на середину зала и задрала голову вверх. На потолке она сумела рассмотреть кольцо, через которое была продета толстая цепь. Один конец её был закреплен на стене, а другой свободно свисал вниз.

     Алиса огляделась вокруг и увидела в углу кресло очень странной конструкции. Вряд ли оно было предназначено для того, чтобы на нем просто сидели. Спинка и подлокотники были сплошь усеяны острыми шипами, а в сиденье, сделанном из толстого железного листа, имелись небольшие отверстия. Кроме всего, в верхней части спинки и на концах подлокотников имелись железные кольца с запорами.

     Девушка поёжилась, представив, какие мучения должна была испытывать жертва, сидевшая на таком «троне».

     — Да это же «ведьмин трон»! — чуть не закричала Алиса, — А эта комната — не иначе, как камера пыток! А те двери в коридоре — камеры для узников.

     Страшная догадка повергла девушку в ужас, и она уже готова была опрометью броситься наружу. Но любопытство в который раз одержало верх над страхом, и Алиса решила задержаться в этом страшном зале еще ненадолго. Она переходила от одного предмета к другому, рассматривая их, осторожно трогала пальцами цепи и браслеты, удивляясь, как они могли сохраниться в таком прекрасном состоянии.

     Глядя на все эти страшные орудия пыток, девушка отчетливо слышала голоса несчастных узников, корчившихся в нечеловеческих муках и молящих о пощаде, уверяя палачей, что они ни в чем не повинны. Она даже физически ощущала ту безумную боль, которая терзала их тела.

     Постепенно свет в каземате стал меркнуть. Алиса, поняв, что в кромешной темноте не сможет выбраться из зала, быстро побежала обратно к выходу. Подойдя к двери, она заметила, что камень, который подпирал дверь, куда-то исчез, а тяжелая створка прикрыта, оставив небольшую щель, через которую можно было просунуть лишь руку.

     — Кому тут шутить вздумалось? — проворчала Алиса и налегла на дверь плечом.

     Петли издали пронзительный скрежет, но дверь с места не сдвинулась. Девушка нажала сильнее. На этот раз огромная скоба оторвалась от стены, и железная заслонка рухнула на землю, открыв путь наружу.

     Алиса попыталась отыскать тропинку, которая привела её к этому месту, но вместо неё увидела густые заросли боярышника и осоки, готовые изодрать её ноги в кровь. К счастью, забор, опоясывавший замок, был близко. Выставив доску, девушка выбралась из ограждения. Начинало смеркаться. Она огляделась по сторонам,...  стряхнула с юбки пыль и, как ни в чем не бывало, направилась к своему дому.

     Алиса включила компьютер, к которому не подходила с того момента, как уехала к Вадику. Ящик электронной почты был забит всяким рекламным хламом. Быстро пробежав глазами, девушка обнаружила письмо от «господина», которому очень обрадовалась.

     Но очень скоро радость сменилась разочарованием. В послании сообщалось, что, поскольку Алиса на данный момент является несовершеннолетней и учащейся средней школы, она не может стать полноценной рабыней. Далее следовали долгие извинения и увещевания, а в конце письма предлагалось еще немного подождать, пока девушке исполнится 18 лет, и тогда она сможет еще раз попытаться осуществить свою мечту.

     Такого поворота Алиса, конечно, не исключала, но всё равно было обидно. Если бы она соврала, приписав себе пару лет, и обман был обнаружен, девушку ждали бы большие неприятности, а её тайна сразу же стала бы известна всем, включая родителей. И тогда пришлось бы навсегда забыть о «развлечениях», а то и того хуже — тесное общение с психиатрами и другими нежелательными специалистами.

     Глотая слезы, девушка начала разбирать свою сумку. Вдруг что-то звякнуло, и её пальцы нащупали гладкий браслет наручников, которые она носила, будучи рабыней Вадика. Перевернув сумку вверх дном, Алиса вытряхнула содержимое на пол и обомлела. Её слезы в один миг высохли, а на лице появилась легкая довольная улыбка.

     — Ну, Вадик! — протянула девушка, бережно поглаживая пальцами никелированный ошейник и цепи кандалов, — Ну, даёт!

     Из сумки выпал объемистый сверток, и Алиса сразу его развернула. Там лежало платье и фартук, накладка с шаровидным кляпом и несколько ремней различной длины и ширины. Кроме одежды девушка в этом свертке нашла короткую записку:

     «Милая моя рабыня!

     Я хотел доставить тебе удовольствие и тайком подложил в сумку эти подарки. Может быть, они иногда будут тебе напоминать обо мне. Будь счастлива.

     Твой господин»

     Алиса разложила подарки на кровати. Чем дольше она смотрела на них, тем более завораживающе они действовали на неё. Девушка проводила рукой по гладкому пластику, перебирала пальцами тонкую материю одежды. Её тело приятно заныло, когда она вспомнила ощущения, которые испытывала, когда надевала на себя все эти аксессуары, как мелодично звенели оковы на руках и ногах. Алиса вспомнила, как смотрел на неё Вадик, ловя каждое её движение.

     Девушка быстро задернула шторы, проверила запоры и выключила телефон. Наскоро приняв душ, она прошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Сумерки сгустились, и Алиса зажгла ночник и повернула электронные часы циферблатом к кровати. Свет маленькой лампочки отразился на глянцевой поверхности резинового шлема, который тоже оказался в свертке вместе с одеждой.

     Распахнув шкаф, Алиса достала оттуда уже знакомые трусики матери и её платье, а с нижней полки вытащила кожаные сапоги и мешок.

     — Теперь полный комплект, — улыбнувшись, объявила она, погладив затычки, вшитые в перемычку трусиков, — Интересно, что мне приснится на этот раз?

     Окинув взглядом свой «реквизит», Алиса приступила к делу. Почти вслепую она нащупала трусики и вывернула их на изнанку. Шишки затычек, вшитых в тонкую перемычку, маняще заблестели, когда девушка облизала их язычком. Она натянула податливый латекс, и пластиковые стержни мягко раздвинули половые губки и анус. Еще одно легкое движение, и обе дырочки были плотно закупорены.

     Как и раньше, вся нижняя часть туловища заныла нарастающим томлением. Алиса немного поводила бедрами, усиливая сладость ощущений, и теплота начала подниматься по телу вверх, уплотняя груди. Не теряя времени, девушка натянула платье, тонкая гладкая материя которого обволокла стройный стан, сжав упругие ягодицы и приподняв полушария бюста. Сквозь резиновые чаши платья тот час проступили маленькие бугорки сосков, и Алиса не отказала себе в удовольствии и осторожно потрогала их кончиками пальцев.

     Стараясь не упустить волну возбуждения, она быстро накинула на шею бретельку фартука и, расправив его на теле, туго завязала тесемки на талии. Нагрудник прижался к пышущим жаром грудям, добавляя огня, и девушка тихо застонала, водя ладонями по вздымающимся холмам.

     Сапоги она надевала, как говорят, на автопилоте, слыша, как при каждом движении хлюпает у неё в трусиках. Щелчок замка ошейника немного отрезвил её, и Алиса, усевшись на кровать, быстро связала себе щиколотки и колени и натянула на ступни мешок. Затем, пристегнула заранее приготовленную цепь, защелкнув карабин на кольце рабского обруча.

     Сначала девушка решила не надевать на голову шлем, но потом изменила своё решение. Собрав волосы на затылке, она натянула резиновый чехол и затянула молнию. Зеркало было далеко, и ей пришлось довольствоваться только своими ощущениями, но, как показалось, всё было сделано правильно. Прорези невольничьего шлема встали точно против глаз, носа и рта.

     Оттянув шлем на подбородке, Алиса вставила в рот шаровидный кляп и протолкнула его за зубы. Мягкая кожаная накладка прижалась к губам, и девушка, манипулируя ремешками, застегнула пряжки. Кляп был большой и плотный, и теперь она могла только тихо мычать. Широкий ремень обхватил её плечи, второй прижал руки к туловищу ниже груди. Найдя рядом с собой скрученную в несколько колец толстую бельевую веревку, Алиса намотала её на запястья.

     Теперь рабыня была связана и заткнута. Улегшись на кровать, девушка пару раз дернулась, проверяя свои ощущения, и прикрыла глаза. Настала пора отправляться в очередное путешествие вслед за своими невероятными сновидениями.

     Заскрежетав, тяжелая железная дверь закрылась. Лязгнул замок, и наступила тишина, изредка нарушаемая капающей с потолка водой. В камере было холодно и темно. Даже свет от факелов не проникал в маленькое зарешеченное окошко. Пленница, звеня тяжелыми оковами, надетыми на запястья и лодыжки, уселась в углу камеры на гнилую солому, пропитанную кровью и испражнениями прежних обитателей, и облокотилась спиной о стену. Резкая боль в тот же миг пронзила её тело. Невольница тихо застонала.

     Девушка всё еще не могла понять, за что её бросили в эту вонючую темницу. Вглядываясь в кромешную темноту, она вспомнила, как в маленькую коморку, где обычно спала рабыня, ворвались стражники и стащили её с утлого лежака, даже не позволив одеться. Один из солдат, скорее всего, старший, несколько раз ударил невольницу плетью и только после этого проорал, что она арестована.

     Толстая госпожа, всё это время стоявшая в дверях, скривила свой огромный рот в противной гримасе, даже не похожей на улыбку, и отвесила рабыне сильную оплеуху, когда ту, уже закованную в кандалы, с крепко связанными за спиной руками и кляпом во рту, стражи выталкивали из дома и заталкивали в повозку. Рабыня слышала, как хозяйка что-то прокричала, когда возница щелкнул кнутом, но слов разобрать не смогла.

     Тычками и пинками солдаты принудили рабыню лечь на дно возка и прижали её ногами так, что девушка не могла даже повернуть голову, чтобы посмотреть, куда её везут. Она лишь слышала, как стражники тихо переговаривались меж собой, но так ничего не поняла, пока не услышала страшный скрип, с которым открылись ворота, и телега загрохотала по бревенчатому настилу моста, перекинутого через ров, окружавший графский замок.

     Рабыня застонала от отчаяния.

     — Ну, ты! — один из охранников пнул девушку ногой в бок, — Лежи тихо, шалава!

     Невольница притихла, глотая слезы и давясь тряпичным кляпом, вставленным в рот. А телега уже подъехала к низкой двери, расположенной у подножия стены. Стражники стащили пленницу на землю и, грубо подталкивая тупыми концами копий, погнали в темный коридор, ведший в известное всему городу узилище.

     Там девушке освободили руки и рот и вновь сковали руки спереди короткими и тяжелыми наручниками. Подтолкнув к стене, прицепили к ошейнику цепь, другой конец которой был врезан в каменную плиту ... и, наградив сильной оплеухой, удалились.

     В камере наступила гнетущая тишина. Подтянув колени к подбородку, рабыня обхватила руками ноги и тихо заплакала. Она уже слышала, что из этой тюрьмы почти никто не возвращался, а если и случалось, что человека оправдывали, долго он на этом свете не протягивал и умирал от ран и увечий в страшных муках.

     — Эй, — вдруг раздался робкий голос из темноты, — Ты кто?

     — Ой, кто здесь? — вздрогнула девушка.

     — Это я, служанка графини, — был ответ, — Меня зовут Зита. А как твоё имя?

     — Алиса, — невольница хотела подсесть поближе, но железный обруч сдавил горло.

     — Алиса, — повторила Зита, — Я слышала про тебя. Ты живешь в городе около рынка. Там есть харчевня.

     — Да, верно, — согласилась девушка, — Я там посуду мою.

     — А за что тебя схватили? — чуть ли не шепотом произнесла Зита.

     — Не знаю, — пожала плечами Алиса, — Посетители уже разошлись, я легла спать. А тут... Я думаю, хозяйка решила избавиться от меня и позвала стражников.

     — Тогда тебе придется туго, — сочувственно произнесла соседка по камере, — Но, может быть, кто-нибудь заступится за тебя.

     — Не знаю, — Алиса опустила голову, — А как ты сюда попала?

     — Ох! — Зита тяжело вздохнула, — Слуга графа полюбил меня, и мы решили попросить разрешения у господина пожениться, но ключница нажаловалась хозяину, наговорив ему всякие глупости про меня. Вот граф и рассердился. Меня отвели на конюшню и высекли, а потом бросили сюда.

     Служанка замолчала. Алиса слышала, как девушка тихо всхлипывает, но утешать её не стала. Прислонившись к холодной стене, она закрыла глаза и попыталась уснуть.

     — Алиса, — позвала Зита, — Ты спишь?

     — Нет, — ответила рабыня.

     — Мне страшно, — жалобно пропищала служанка, — Что с нами будет?

     — Не знаю, — вздохнула невольница, — Но надо поспать.

     Вновь стало тихо, только капала с потолка вода, да крысы шуршали в углу. Не было слышно даже стражников, охранявших узилище. Алиса, удобней устроившись на соломе, притихла. Её соседка тоже не шумела.

     Вдруг загремела дверь, и в камеру вновь ввалились стражники, держа в руках огромные факелы. Они схватили Алису, отстегнув от ошейника цепь, и поволокли по коридору. Девушка упиралась и кричала, но солдаты только скалились и отпускали в её адрес самые пошлые шуточки. Совсем обессилев, она повисла на руках и позволила себя тащить, уже не оказывая сопротивления.

     Стражи остановились перед массивной дубовой дверью, и один из них, заглянув в смотровое окошко, распахнул створку и швырнул рабыню на пол. Алиса подняла голову и огляделась вокруг. В комнате с высоким потолком никого не было. В углу пылала жаровня с раскаленными углями, с потолка свисала длинная цепь.

     В середине помещения девушка заметила странное кресло, похожее на трон. Но садиться в него ей сразу же расхотелось. Высокая спинка и подлокотники сплошь были усеяны длинными острыми шипами. Сидение было сделано из толстого куска железа, и в нем Алиса заметила много маленьких дырочек, а на полу прямо под ним стояла глиняная миска с тлеющими углями.

     — Ну, красавица, — раздался сзади мягкий голос.

     Рабыня обернулась. В дверях стоял толстый человек в сутане, подпоясанной толстой веревкой. Из-за опущенного на плечи капюшона казалось, что у монаха вовсе не было шеи, и маленькая круглая и абсолютно лысая голова вот-вот скатится с плеч. Священник засунул руки в широкие рукава и преспокойно рассматривал девушку немного выпуклыми глазами, при этом беззвучно шевеля пухлыми губками.

     Немного постояв, монах прошел вглубь комнаты и уселся на стул, не сводя глаз с рабыни. А в комнату, согнувшись почти вдвое, вошел человек, от одного вида которого Алису затрясло. Когда он выпрямился, узница увидела перед собой высокого мускулистого мужчину, обнаженного по пояс. Его мышцы были так огромны, что казалось, этому здоровяку ничего не стоит одним ударом сбить с ног буйвола. Лица его девушка разглядеть не могла, потому что на голову был надет остроконечный колпак кроваво красного цвета с маленькими прорезями для глаз.

     — Палач, — догадалась рабыня, съёжившись на полу от страха.

     Это был знаменитый палач по имени Арениус. О нем знала вся округа. Этого изувера вызывали, когда нужно было вырвать признание у ведьмы или колдуньи. Арениус славился своей исключительной жестокостью и до смерти замучил не один десяток людей. Поговаривали, что он даже написал трактат о «грамотном» проведении пыток и тем самым заслужил особый почет среди своих собратьев по заплечным делам.

     Следом за палачом в камеру пыток вошел высокий худощавый человек в черном сюртуке и широкополой шляпе, которую он тут же снял и аккуратно положил перед собой. Разложив на столе бумаги и установив чернильницу и перо, он уселся на табурет и замер. Его бледное вытянутое лицо стало мертвенно каменным, от чего у Алисы мурашки побежали по коже. Наступила тяжелая тишина, давившая на рабыню с огромной силой.

     — Ну, что же, господа, — первым нарушил тишину священник, — Мы здесь собрались, чтобы допросить эту рабыню, которая является собственностью уважаемой госпожи Стеллы, владелицы трактира «Золотой конь», где мы все не раз пировали. Сама госпожа Стелла прийти не может, и я от её имени буду вести дознание. Итак! Встань на колени, рабыня, и поклянись мне и этим уважаемым господам честно отвечать на все вопросы, которые будут тебе заданы.

     Алиса покорно встала перед монахом на колени, опустила голову и сложила руки под грудью. Не смея взглянуть на святого отца, она пролепетала обещание и заплакала, шмыгая носом. Священник вытянул вперед тонкий прутик, который лежал рядом с ним, и поднял девушке голову, уперев его в подбородок.

     — Я вижу, рабыня, — ласково сказал он, — Ты готова сознаться в своих грехах. Это похвально. Расскажи нам, как ты насылала болезни и порчу на свою госпожу.

     — Я ничего такого не делала, святой отец! — от возмущения девушка всплеснула руками, — Я даже не знаю, как это делается!

     — Опомнись, негодница! — завопил монах, воздев руки к небу, — Ты лжешь самому Господу нашему!

     — Я говорю правду, святой отец! — сквозь слезы крикнула Алиса, — Я служила своей госпоже честно и не желала ей зла. Это она меня била и морила голодом.

     — Замолчи, девчонка! — священник неистово замахал руками, — Я хотел избавить тебя от мук, но ты сама не пожелала добровольно сознаться в содеянном!

     — Предоставьте это мне, — густым басом прогудел Арениус, отодвигая монаха в сторону, — У меня она быстро заговорит.

     Алиса не успела опомниться, как палач быстро подошел к ней. Схватив девушку за руки, он подвесил её к потолку и отошел на пару шагов. В его огромной ручище появилась длинная плеть. Раскинув её и примерившись, чтобы не задеть других участников допроса, здоровяк медленно размахнулся и нанес первый удар.

     Девушка завопила от страшной обжигающей боли и задергала ногами. Второй удар оказался еще сильнее. Рабыня взвыла и залилась диким плачем.

     — Говори, негодная, — гудел монах, усевшись на стул, — Скажешь правду, и мы избавим тебя от мук.

     — Я и говорю правду! — сквозь рыдания крикнула Алиса, — Я вообще никогда никому не лгала!

     — Пойдемте, уважаемый Пик, — монах обратился к худому писарю, — Глупая девчонка не хочет разговаривать.

     Когда они вышли, Арениус снял плачущую рабыню с подвески и с силой швырнул на «трон». Сотни шипов впились в спину и руки. Девушка дернулась, пытаясь встать с этого страшного сидения, но палач быстро привязал её ремнями, лишив возможности уклониться от пытки. Раздув угли, он подставил миску под железную плиту. Очень скоро Алиса почувствовала сильный жар, её ягодицы начали «поджариваться» на медленном огне.

     Но палачу этого показалось мало, и он, надев на ногу огромные тиски, начал крутить ручку, сжимая колодки. Вскоре захрустели косточки, и рабыня зашлась диким криком. Закатив глаза, она дернулась еще пару раз и...

     Алиса открыла глаза. Пот ручьями ... тек со лба, всё её тело нестерпимо ныло. Накопившаяся во рту слюна капала из-под кожаной накладки. Девушка тихо замычала и попыталась освободить руки. Но туго скрученная веревка никак не хотела разматываться. А сил бороться с путами не было после нескольких бурных оргазмов, и она, обмякнув, уронила голову на подушку и притихла.

     Руки затекли, затычки в трусиках начали натирать, вызывая уже не удовольствие, а нудную боль. Медленно вращая кистями рук, Алиса, наконец, ослабила веревку и стряхнула её с запястий. Дотянувшись до пряжек, она расстегнула ремни, стягивавшие локти и плечи. Отсоединив от ошейника цепь, девушка освободилась от кляпа и стянула с головы шлем.

     Волосы стали похожи на паклю, а всё лицо залил липкий пот, немного солоноватый и дурно пахший. Тяжело дыша, Алиса полностью освободилась от ремней и одежды и, шатаясь, как после хорошей пьянки, побрела в душ.

     Стоя под струёй прохладной воды, она ощупывала своё тело, стараясь найти хоть какие-нибудь следы от пыток.

     — Черт! Да ведь это же было во сне, — удивляясь самой себе, простонала девушка, — Но ясно только одно. Нужно что-то менять. Еще один такой сон сведет меня в могилу.

     Вымывшись, она доползла до кровати и рухнула на подушки, как подкошенная. Сон охватил измотанное тело и истерзанный разум за считанные мгновения. Алиса забылась тяжелым дурманом и проспала до полудня. Ей снились всякие ужасы, она во сне слышала крики и стоны, а когда проснулась, её голова раскалывалась от боли.

     Напившись крепкого кофе, Алиса направилась в городскую библиотеку, разбираемая жгучим желанием покопаться в материалах, связанных с Древним Миром. Выбрав несколько книг, девушка уселась в читальном зале и углубилась в изучение документов, легенд и сказаний.

     Глядя на снимки древних гравюр, читая пояснения, она воочию представляла себя, как участницу тех далеких событий. Вот идет колонна рабов. Они оборваны и грязны. И среди них Алиса видела себя, закованную в тяжелые цепи, одетую в полуистлевшую тунику, грязную и дырявую. А вот раба привязали к столбу, и девушке видится, что это её приготовили для наказания, и надсмотрщик сейчас возьмет в руки хлыст.

     Она так увлеклась чтением, что не заметила, как рядом с её столом остановилась девушка, что-то искавшая на стеллажах, стоявших вдоль стены. Только когда та нечаянно задела ногой стоявший рядом стул, Алиса подняла голову и рассеянно посмотрела вокруг.

     — Ой, извините, — мило улыбнувшись, прошептала девушка.

     — Ничего, — Алиса качнула головой и снова уставилась в книгу.

     Но её глаза сами скосились в сторону девушки, стоявшей рядом. Короткая облегающая черная юбка выделяла упругие ягодицы, ноги были стройны и великолепно смотрелись на невысоких тонких каблучках легких туфелек. Серая просторная блузка с открытым воротом немного скрывала верхнюю часть фигурки, но по тому, как она топорщилась спереди, можно было легко догадаться о размере бюста не меньше четвертого размера. Льняные волосы мягко спадали на плечи, придавая миловидному личику девушки легкое изящество, а большие серые глаза выгодно дополняли общую картину.

     — Такая красотка прекрасно смотрелась бы в кандалах, — промелькнуло в голове, и Алиса даже зажала рот ладонью.

     Она здорово испугалась собственных размышлений и стала спешно собираться, но незнакомка вдруг повернулась к ней и мягким голосом тихо произнесла:

     — Вам нравится читать про невольников?

     — Я... , — Алиса не находила слов, — Мне... Ну... Да, нравится.

     — Мне тоже, — улыбнулась незнакомка, — Я перечитала здесь все книги, которые касаются этой темы.

     Блондинка медленно отвела взгляд, а её щечки расцветились легким румянцем. Теребя пальцами край блузки, она сделала шаг в сторону стеллажа.

     — Разоткровенничалась, — догадалась Алиса, — Но, кажется, в её планы это не входило.

     Встав из-за стола, она тихо подошла к незнакомке и тронула её за плечо. Девушка вздрогнула и повернула голову. На Алису смотрели широко раскрытые серые глаза, влажные от слез. Блондинка сделала попытку ускользнуть, но в последний момент замерла, глядя на Алису.

     — Я тебя чем-то обидела? — девушка, вроде, была её ровесницей, и Алиса позволила себе некоторую вольность в обращении к незнакомке, — Извини.

     — Ты здесь не при чем, — ответила девушка и опустила глаза, — Дело во мне.

     — А что случилось? — решилась спросить Алиса.

     — Мне бы не хотелось говорить, — уклонилась девушка.

     — Дело твоё, — Алиса пожала плечами, — Но... Я по себе знаю. Можешь не бояться. Я никому не расскажу. А тебе станет легче.

     — Правда? — блондинка с нескрываемой надеждой посмотрела на собеседницу.

     На них зашикали посетители, и девушки, не сговариваясь, быстро вышли из зала.

     — Пойдем, посидим где-нибудь, — Предложила Алиса, — И ты мне расскажешь о своей беде. Тебя как звать? Меня зовут Алисой.

     — А я — Маша, — девушка натянуто улыбнулась, — Пойдем ко мне. Я тут рядом живу.

     — Н-ну, пойдем, — нерешительно ответила Алиса, — Хотя, ходить в гости к незнакомым людям — не в моих правилах.

     — Не бойся. Я ничего плохого тебе не сделаю, — Маша взяла свою новую подругу под локоть.

     Они прошли по узкому проходу между домами в уютный дворик. Толстая дворничиха с одутловатым красным от обильных возлияний лицом проворчала что-то непонятное и стрельнула в девушек полным ненависти взглядом.

     — Ходють тут всякие, — уже громче сказала она и замаха своей метлой, поднимая в воздух тучи пыли.

     Подруги заскочили в подъезд и поднялись на второй этаж старого, но еще крепкого дома. Маша, порывшись в сумочке, вытащила связку больших старомодных ключей и отперла входную дверь.

     — Проходи, — пригласила она Алису в квартиру, — Соседка уехала на дачу, тетка в рейсе. Так что мы в квартире одни.

     — А родители где? — Алиса с любопытством рассматривала старые вещи, которыми был заставлен коридор.

     — Погибли, когда мне было совсем мало лет, — как-то спокойно ответила девушка, — Тетка взяла меня к себе. Она тогда работала в буфете на вокзале. А когда я выросла, то перешла в вагон-ресторан. Говорит, там больше платят. Она на дальних рейсах, так что вернется не скоро.

     Бросив на кровать сумочку, Маша убежала на кухню, а Алиса уселась в глубокое кресло и открыла большой толстый альбом в сафьяновом переплете. Вместо ожидаемых семейных фотографий девушка увидела распечатанные на принтере снимки на знакомую до боли тему.

     Почти все девушки, изображенные на фотографиях, были обнажены или в нижнем белье, но встречались и затянутые в комбинезоны или платья из латекса. Способы связывания пестрели разнообразием. Неизменным было лишь одно — все модели были блондинками. Видимо, Маша подбирала картинки под свою внешность.

     — Это с интернета, — Алиса не слышала, как девушка вошла в комнату, и даже вздрогнула от неожиданности.

     — Я это уже поняла, — она отложила альбом в сторону.

     — Садись за стол, — предложила Маша, — Попьем чаю.

     — Спасибо, — Алиса уселась на мягкий старинный стул с ажурной спинкой, — Так что же у тебя случилось?

     Блондинка разлила чай и уставилась в свою чашку, раздумывая, стоит ли доверять Алисе свои тайны. Но, видимо, решившись, она отпила немного и тихо сказала:

     — Может быть, ты сочтешь меня ненормальной, но я...

     На щеках опят появился румянец, и Алиса решила помочь своей новой знакомой.

     — Обещаю, Маша, что выслушаю тебя со всей серьезностью, — твердым голосом сказала она, — Не бойся, говори.

     — Я очень жалею, — робко начала девушка, — Что не живу в том времени. Ты понимаешь, о чем я говорю. Если бы можно было перенестись в тот мир, я сама бы попросила обратить меня в...

     — Рабыню, — закончила фразу Алиса, — Ты ведь это хотела сказать?

     — Д-да, верно, — Машины большие серые глаза распахнулись еще шире, — А как ты догадалась?

     — У тебя всё написано на лице, — усмехнулась девушка, — Знаешь, рыбак рыбака...

     — То есть... , — блондинка ... раскрыла рот от удивления, — Ты хочешь сказать, ч-что...

     — Именно, — кивнула Алиса, — Теперь ты понимаешь, что от меня нечего таиться. Возможно, мы сможем помочь друг другу.

     — Как помочь, — не поняла Маша.

     — Ну, машины времени у меня, конечно, нет, — развела руками Алиса, — Но вдвоем мы что-нибудь придумаем. Ведь так?

     Девушки еще долго обсуждали свои проблемы, и Алиса с удовольствием заметила, что её новая подруга с каждой фразой, сказанной ею, чувствует себя свободнее, становится более открытой. Уже вечером, прощаясь, Алиса сунула девушке листок со своим телефоном и даже вписала туда данные электронной почты.

     Уже дома, лежа в постели, она не могла поверить, что нашла свою половинку, единомышленницу. И для этого совсем не нужно было рыскать по сети, где, скорее всего, нарвешься на какого-нибудь придурка или больного. А тут всё предельно ясно.

     Алисе вдруг вспомнилось, как к ним в гости пришел один из сослуживцев отца. Они сидели за столом и обсуждали что-то, связанное с уникальными месторождениями редких минералов. Девушка хотела уйти в свою комнату, но гость вдруг сказал то, что запало Алисе глубоко в душу.

     — Позвольте высказать своё мнение, — высокопарно начал он, — Но я склонен считать, что наша Мать-Природа давно переиграла нас. Посмотрите, сколько по свету бродит двойников. Но мы замечаем лишь внешние сходства. А сколько людей имеют одинаковое суждение с точностью до запятой. Просто не всегда они имеют смелость высказать его. Если бы такое случилось, то была бы решена проблема одиночества. Сократилось бы число самоубийств, мир стал бы лучше.

     Вспоминая эти слова, Алиса счастливо улыбалась. Она надеялась и искренне верила, что найдет такого человека, который не рассмеётся ей в лицо, не станет издеваться, сочтя её ненормальной, полностью и безоговорочно примет все правила игры. Хотя, почему игры? Это жизнь, и лишь от неё самой зависит, какой она будет, эта её жизнь.

     Несколько дней от Маши не было вестей. Но однажды утром зазвонил телефон, и в трубке раздался знакомый голос:

     — Здравствуй, Алиса! Ты помнишь меня? Это Маша.

     — Куда ты запропастилась? — воскликнула девушка, искренне радуясь звонку подруги, — Я жду, а ты мне не звонишь.

     — Прости, — скромно ответила блондинка, — Тетка из рейса вернулась. Я была занята. А сегодня ночью она опять уехала. Дней десять не будет. Чем ты занимаешься?

     — Так, ничем, — отмахнулась Алиса, — Хочешь, приходи. Может, сходим вместе куда-нибудь. Или дома занятие себе найдем.

     Примерно через час Маша уже была в квартире подруги. Озираясь по сторонам, она искренне завидовала девушке. Такие хоромы ей и присниться не могли.

     Переходя из комнаты в комнату, Маша с нескрываемым любопытством рассматривала квартиру своей новой подруги, дивясь простору жилища. Зайдя в комнату родителей, девушка остановилась около высокой стеклянной витрины, за которой были в идеальном порядке разложены камни всех цветов и оттенков, на какие только была способна природа. Она с интересом разглядывала минералы, любуясь разноцветными вкраплениями, наверное, представляя себя в гостях у Хозяйки Медной Горы.

     Алиса не мешала этой своеобразной экскурсии, а только наблюдала за подругой, не стесняясь, рассматривая её великолепную фигурку. Сегодня Маша была одета в узкую черную юбку без складок и разрезов, достававшую до середины бедер, и почти прозрачную белую майку с треугольным вырезом. Алиса заметила, что девушка не надела лифчик, и сквозь тонкую ткань маленькими пятнышками просвечивали бусины сосков.

     — Прирожденная рабыня, — подумала Алиса, глядя на стройную спину своей новой знакомой, — Она прекрасно смотрелась бы в облегающем платье из латекса.

     Маша, налюбовавшись самоцветами, отошла в сторону и села на кровать. Под покрывалом что-то хрустнуло, и девушка, виновато взглянув на Алису, уже хотела вскочить, но та удержала её. Откинув в сторону покрывало, она кивнула на платье и ремни, спрятанные в недрах кровати.

     — Что это? — удивилась Маша, — Это твоё?

     — Моё, — подтвердила девушка.

     — Ты это носишь?

     — Эта одежда для развлечений, — пояснила Алиса.

     Видя, что подруга не понимает, о чем идет речь, Алиса рассказала о своих занятиях. Маша слушала её, открыв от изумления рот. Её большие серые глаза раскрылись на полную ширину и смотрели на подругу, не мигая. Аккуратный ротик был приоткрыт, плотные округлые груди мерно вздымались, натягивая майку. Алисе так и хотелось погладить эти упругие полушария, насладиться их плотностью.

     — Я никогда не была... , — Маша замялась, не зная, как сказать.

     — Тебя никогда не связывали? — помогла ей Алиса.

     — Нет, не связывали, — девушка опустила голову, — А тебя?

     Алиса в подробностях рассказала, как целый месяц была рабыней у одноклассника, как ходила по дому, закованная в кандалы и ошейник, как на ночь «господин» связывал её и затыкал рот пластиковым кляпом. О том, как они занимались любовью, девушка, конечно, не обмолвилась ни словом. Не забыла Алиса рассказать подруге о своих сновидениях и о том, какие чувства при этом испытывала.

     Маша от изумления раскрывала рот, но слова застревали у неё в горле. Глаза расширялись, дыхание становилось прерывистым и частым, а лоб покрывался мелкими капельками пота. Щеки и лоб раскраснелись, а пухленькие губки побледнели. Девушка вся сжалась и сидела, не смея шелохнуться.

     Когда Алиса окончила свой рассказ, Маша еще какое-то время не могла двинуться с места. Румянец на щеках пылал огнем, дыхание стало громким и хриплым, ноздри маленького аккуратного носика раздувались, как у дракона.

     — Эй! — Алиса тронула подругу за плечо, — Ты жива?

     — И он тебя не насиловал? — глупо хлопая глазами, спросила Маша.

     — У нас был договор, — спокойно ответила девушка, — А парень этот оказался нормальным мужиком и ни разу своё слово не нарушил.

     — Ух, ты! — глаза блондинки загорелись от восторга, — Мне бы такого хозяина! Я бы ему послужила!

     — Он уехал и вернется очень не скоро, — с нескрываемой грустью сказала Алиса, — Я бы сама от него не ушла.

     — А это откуда? — Маша указала на платье, — Стоит недешево.

     — Подарил, — коротко ответила Алиса, — И много всего остального.

     Подруга, облизывая немного подсохшие губки, ощупала мягкий латекс, заставив его захрустеть, погладила кожаную накладку для рта, ремни и веревки и снова тяжело вздохнула. Алиса поняла, что девушка не может справиться с охватившей её завистью, и решила придти на помощь.

     Подсев к блондинке на кровать, она обняла её за плечи и шепнула в самое ухо:

     — Хочешь примерить? Мне не жалко.

     — Правда? — лицо девушки засияло от счастья.

     — Конечно, — подтвердила Алиса.

     — А это что? — Маша ткнула пальцем в трусики с затычками, — Он тебе их тоже надевал?

     — Нет, это я сама, — улыбаясь, воскликнула Алиса, — Но тебе, я думаю, этого не нужно. Ты же еще девственница, а эти штучки большие и проткнут тебя.

     — Да. Ты права, — блондинка снова загрустила.

     — Но я знаю одно средство, — хитро улыбнувшись, сказала Алиса, — Не пожалеешь.

     — Какое еще средство? — заволновалась Маша, — Я всякую гадость глотать не буду.

     — Ничего не надо глотать, — заверила её Алиса, — Доверься мне, и всё будет тип-топ!

     — Ну, ладно, — девушка согласно кивнула, — Что мне делать?

     — Для начала раздевайся и ступай в душ, — начала руководить Алиса, — Вымойся и удали волосики с лобка.

     — Сбрить? — раскрыла рот Маша.

     — Там есть крем в синем тюбике. Называется депиляторий. Намочишь...

     — Я знаю, — махнула рукой девушка.

     Пока Маша плескалась в ванне, Алиса зашторила окна и заперла дверь. Всё, как для себя. Вытащив из шкафа всё необходимое, она бережно разложила на кровати. Взглянув на ремни, её сердце бешено застучало. Девушка впервые должна была стать «госпожой».

     — А может быть, и самой присоединиться к этой рабыне? — подумала она, но отмела эту ... мысль, решив на первый раз обойтись без экстрима.

     Маша появилась в комнате в одном полотенце, обмотанном вокруг её тела. Она прошлепала босыми ногами к кровати и начала рассматривать одежду. Льняные волосы рассыпались по плечам. Алиса протянула руку и медленно сняла с девушки полотенце. Обнажилось прекрасное тело. Плотные полушария грудей, как два мячика, накачанных до предела, даже не шевелились, когда двигалась их обладательница. Упругие ягодицы призывно выпирали, поражая своей розовой бархатистой кожей.

     Алиса взяла в руки веревку и обхватила ею тонкую талию девушки. Пропустив длинный конец между ног, она завязала на нем большой узел, который сразу же уперся в плотно сжатые половые губки, раздвинул их и угнездился в раковине, почти полностью скрывшись в плоти. Второй узел лег рядом с анальным отверстием. Алиса проверила натяжение обвязки и закрепила её на талии.

     Маша закрыла глаза от удовольствия и новых ощущений. Чуть поводя низом живота, она тихо застонала, когда узлы начали тереться в промежности. Положив ладошки на вздувшиеся соски, она начала медленно массировать груди, постанывая и облизываясь, как кошка после сытного обеда.

     Алиса протянула девушке платье, и та с готовностью влезла в мягкую блестящую резину. Когда молния на спине была застегнута, и воротничок обхватил тонкую длинную шею блондинки, она снова погладила выпиравшие холмы обтянутых латексом грудей кончиками пальцев, заметив, как возбудились соски.

     Заведя девушке руки за спину, Алиса быстро связала запястья тонким ремнем и натянула на кулачки резиновый мешочек. Поискав что-то, она накинула на шею бретельку фартука и хотела уже завязать тесемки на талии, но девушка внезапно запротестовала.

     — Что случилось, — озабоченно спросила Алиса.

     — Не на-до, — захныкала блондинка, — Я с детства не люблю все эти фартуки, передники, слюнявчики.

     — А ты попробуй, — настаивала девушка, — Когда нагрудник будет тереться о твои грудки, ты получишь массу удовольствия.

     Маша немного обмякла, и Алиса завязала концы тесемок, сделав из них красивый бантик. Фартук обволок тонкий стан Маши и «приклеился» к платью. Девушка взглянула на себя в зеркало и тихо захныкала. Алиса обняла подругу за плечи и поцеловала в намокшую от слез щеку, пытаясь успокоить. Блондинка еще пару раз всхлипнула и замолчала, опустив голову. Со связанными за спиной руками она уже не могла сопротивляться, а лишь подергивала кистями. Но Алиса быстро лишила её и такой вольности. Она туго стянула руки выше локтей широким ремнем, пропустив его под выпирающей грудью девушки, и Маша прекратила брыкаться.

     Собрав волосы в пучок, «госпожа» уложила их на макушке и закрепила заколками, после чего на дела на голову тугой шлем и заправила концы под воротник платья. Застегнув молнию, она надела на тонкую шейку «рабыни» кожаный ошейник и затянула его почти до упора, развернув кольцо назад. Невольничий шлем плотно обнял головку невольницы, сделав её круглой и блестящей.

     — Открой ротик, моя рабыня, — ласково сказала Алиса, поднеся к прорези накладку с шаровидным кляпом.

     Маша взглянула на неё сквозь прорези шлема и медленно, словно борясь с собой, приоткрыла рот. Алиса попыталась втиснуть кляп, но мешали зубы.

     — Шире, милая, — приказала она уже более настойчиво.

     — А ты потом меня развяжешь? — внезапно спросила блондинка плачущим голоском.

     — А ты сама как думаешь? — ухмыльнулась Алиса, — Открывай рот шире.

     — А без этого нельзя? — опять захныкала Маша.

     — Ты же хотела быть настоящей рабыней! — упрекнула её Алиса, — Так что не капризничай. За такие фокусы невольниц нещадно секли плетьми.

     Маша послушно открыла рот и приняла в него пластиковую затычку. Шарик с трудом протиснулся за зубы, накладка плотно прижалась к губам, лишив девушку возможности говорить. Теперь блондинка только мотала головой и тихо сопела. Алиса затянула ремни на затылке, и рабыня затихла.

     Алиса усадила девушку на кровать и начала связывать щиколотки. Маша, молча, следила за тем, что делает подруга, только блестели её глаза, спрятанные за узкими щелками шлема. «Госпожа» натянула на стопы кожаный мешок и завязала шнурок, несколько раз обмотав его вокруг ног. Потом стянула ремнем коленки. Приказав лечь на кровать, она пристегнула к ошейнику цепочку, а второй конец защелкнула на кольце кроватной спинки.

     — Вот так, рабыня, — подсев к невольнице, Алиса погладила её по голове, — Лежи смирно. А я пойду заниматься своими делами.

     Алиса уже хотела подняться, как вдруг Маша замычала, замотала головой и начала биться, пытаясь высвободиться. Девушке пришлось сеть рядом. Наклонившись над пленницей, она начала мягко поглаживать её грудь, животик и бедра. Склонившись к самой голове, Алиса поцеловала рабыню в губы.

     Маша перестала биться, а лишь тихо и жалобно постанывала от нежных прикосновений подруги. Вот рука скользнула по округлостям грудей, уловив сквозь фартук и тонкий слой латекса их тепло и упругость. Пальцы нашли затвердевшие бусинки сосочков и начали теребить их. Пленница застонала еще громче и попыталась выгнуться дугой. Но обвязка стянула промежность, и внимание девушки переключилось на низ живота.

     Алиса внимательно следила за реакцией связанной подруги. Её вид возбуждал девушку, а стоны подливали масла в огонь. Не сумев отказать себе в удовольствии, она с ногами забралась на кровать, прислонилась к противоположной стенке и, раскинув ноги в стороны, стала ласкать себя, водя ладонью по промежности.

     Её трусики уже намокли, и Алиса стянула их и отбросила на пол. Маша всё стонала и неуклюже ворочалась, а Алиса, глядя на свою подругу, натирала промежность, теребила клитор, пытаясь довести себя до наивысшей точки сладострастия.

     Расстегнув халатик, она второй рукой сжала грудь и застонала от накатившей на неё волны. Закусив губу и поглядывая, как корчится в приступах оргазма Маша, Алиса сама неудержимо подступала к той самой грани, через которую стремится перешагнуть каждая женщина, но не каждой удается это сделать. Она легла на спину и раскинула ноги во всю допустимую ширь. Её раковина раскрылась, исторгая поток соков, пальцы, не встретив преграды, скользнули в разгоряченное лоно и начали совершать там неистовый танец, побуждая свою хозяйку выгибаться и стонать, уже не сдерживая чувств.

     Маша притихла, ощутив небывалую легкость во всём теле, и теперь смотрела во все глаза на подругу, содрогавшуюся напротив неё. Руки и ноги Алисы были раскинуты в стороны, голова запрокинута назад. Девушка тяжело дышала.

     Извиваясь, как змея, блондинка дотянулась ногами до низа живота подруги и пальчиками погладила раскрасневшуюся промежность. Алиса вздрогнула, словно очнулась от глубокого сна, и посмотрела на рабыню, тыкавшую ногами, заключенными в кожаный мешок, в её щелку. Натянуто улыбнувшись, она переползла к подруге и улеглась рядом, обняв её за плечо.

     Маша тихо замычала и подергала низом живота. Алиса поняла просьбу девушки и осторожно сняла обвязку. Смочив пальцы слюной, она помассировала вздувшиеся половые губки, тем самым ослабив зуд. Блондинка благодарно кивнула и притихла, устроившись на плече «госпожи».

     — Развязать тебе ротик? — спросила Алиса, поглаживая девушку по голове.

     — Угу, — Маша снова кивнула.

     Алиса расстегнула ремешки и вытащила кляп. Маша сразу же тяжело задышала, сглатывая слюну. Когда Алиса стянула с подруги шлем, всё лицо блондинки было залито потом и слезами. Госпожа принесла несколько влажных салфеток и обтерла Маше лицо.

     — Веревка сильно натерла, — пожаловалась рабыня.

     — Да, я знаю, — сочувственно вздохнула Алиса, — Со мной тоже такое было. В следующий раз придумаем что-нибудь получше.

     — Я очень испугалась за тебя, — блондинка скосилась на подругу, — Ты так стонала, а потом вдруг затихла.

     — Это нормально, — успокоила её Алиса.

     Снова оставив девушку ненадолго, она ушла в свою комнату и вернулась оттуда, держа в руках какие-то полоски материи. Сунув ... их под подушку, она улеглась на кровать, но, когда Маша уже хотела прилечь ей на плечо, Алиса отрицательно покачала головой.

     — А теперь, рабыня, — сказала она повелительным тоном, — Поласкай свою госпожу.

     — Как? — изумилась Маша, — У меня руки связаны.

     — Но я освободила твой ротик, — хитро улыбнувшись, ответила госпожа, отстегивая цепь от ошейника, — Надеюсь, знаешь, как это делается?

     Алиса улеглась на подушки и раздвинула ноги. Маша протиснулась между бедер и улеглась на живот, упершись губами в промежность «госпожи». Устроившись поудобнее, она начала целовать щелку подруги, еле касаясь её своими влажными теплыми губами. Сперва её поцелуи были робкими, едва заметными. Но постепенно девушка усиливала нажим, и вскоре уже взасос ласкала вновь увлажнившуюся норку, помогая себе язычком.

     Алиса тоже не теряла времени зря. Обхватив руками свои напрягшиеся груди, она мяла их пальцами, ласкала соски, поглаживала складки под полушариями и между ними. Маша, поглядывая на партнершу, старалась изо всех сил. Она протолкнула в лоно свой острый язычок и неистово лизала стенки, при этом стараясь губами захватить клитор.

     Но вот Алиса изогнулась и одной рукой прижала лицо Маши к промежности. Девушка сделала несколько сосательных движений и услышала, как «госпожа» протяжно застонала, тело завибрировало от охватившего её сильнейшего оргазма.

     Когда хватка ослабла, блондинка приподняла голову и увидела счастливое лицо подруги. Алиса подтянула девушку к себе и заботливо вытерла ей рот. Потрепав Машу по щеке, она впилась в её губы долгим и страстным поцелуем, прижав рабыню к своему телу. Если бы руки у Маши были свободны, она бы, не раздумывая, обняла Алису за шею. Но в её положении оставалось только пассивно отвечать на ласки и поцелуи, которые, к слову говоря, тоже раззадорили рабыню.

     — А теперь спать, — вдруг сказала Алиса, отстраняясь от любовницы, — Тебе нужно немного отдохнуть. Да и мне не мешает.

     Маша вопросительно посмотрела на подругу, а та запустила руку под подушку и вытащила оттуда большой кусок белой ткани. Свернув его в тугой жгут, она быстро затолкнула его в приоткрытый рот девушки, даже не дав той опомниться. Придерживая кляп одной рукой, Алиса ловко замотала нижнюю часть лица Маши второй полоской, придавив затычку, и туго завязала на шее.

     Блондинка снова замычала, но госпожа снова пристегнула к ошейнику цепь и соскочила с кровати. Накрыв захныкавшую рабыню тонким покрывалом, она вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.

     Маша осталась одна. Она была крепко связана и посажена на цепь. Плотный кляп надежно законопатил её рот, не давая возможности даже громко мычать. Девушка впервые оказалась в таком безнадежном положении и в полной зависимости от той, кого она сочла своей подругой. Она не на шутку испугалась, но биться в истерике не было ни смысла, ни сил. Уткнувшись носиком в подушку, девушка тихо заплакала, но очень скоро последние силы оставили её, и пленница незаметно для себя заснула.

     За окном сгущался вечер, во дворе раздавался детский крик, где-то играла музыка. Около подъезда судачили вездесущие бабульки. А на кровати в полной тишине лежала девушка, запакованная в тугой латекс, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту. Она спала и видела свою невероятную историю. Но вряд ли кто-то сможет о ней когда-нибудь узнать.

     Алиса проснулась среди ночи и огляделась по сторонам. Из комнаты родителей не доносилось ни звука. Девушка медленно всунула ноги в мягкие тапочки и осторожно, чтобы не скрипели половицы, приблизилась к двери. Приложив ухо к замочной скважине, она услышала тихое поскрипывание резины и мелодичное звяканье цепи.

     Приоткрыв дверь, Алиса проскользнула в комнату и подкралась к кровати. Маша лежала на боку, закутанная в покрывало. Лицо, на половину скрытое повязкой, блестело от слез. Видимо, рабыня плакала совсем недавно. Может, быть, ей, как Алисе, приснилось что-нибудь страшное?!

     «Госпожа» осторожно, чтобы не разбудить рабыню, присела на край кровати. Пружина предательски пискнула. Маша открыла глаза и тихо замычала, потряхивая головой.

     — Ш-ш, — Алиса размотала покрывало и сняла его со своей пленницы.

     Вытянув из-под неё одеяло, она легла в постель и притянула девушку к себе, уложив её головку себе на плечо. Госпожа была голой, и её пышная грудь уперлась в носик рабыни. Накрывшись одеялом, она обняла Машу и велела спать.

     — Ещё рано, — прошептала Алиса, — Ничего не бойся, рабыня. Я с тобой.

     Блондинка тихо захныкала. Госпожа проверила повязку, стягивавшую кляп, и нежно погладила девушку по голове. Маша затихла и вскоре уснула, посапывая, как маленький ребенок. Но Алисе сон никак не шел. Заложив свободную руку за голову, она уставилась в потолок.

     За окном поднялся ветер, вновь начался дождь. Девушка прикрыла глаза, и в следующее мгновение, как по приказу, сон овладел ею.

     Раннее утро. Сочная зеленая трава покрылась крупными каплями кристальной росы. Легкий ветерок игриво качал ветви деревьев, шелестя листвой. Дробно стуча коготками, через узкую тропинку пробежал ёж. В кустах орешника затенькала серая пичуга. Две стрекозы затеяли пляску в солнечном блике.

     Алиса вышла на небольшую поляну и огляделась по сторонам. Сбросив с плеча тяжелую вязанку хвороста, она отерла лоб тыльной стороной ладони и присела на пень, чтобы перевести дух. Узкие клеенчатые туфельки, надетые на босую ногу, совсем промокли, подол длинной юбки стал тяжелым и мешал идти. Широкая домотканая рубаха с открытым воротом пропиталась потом.

     Девушка еще засветло вышла из дома, чтобы собрать веток для очага. Раньше этим занимался отец, пока она нежилась в постели. Но теперь, оставшись совсем одна, Алиса часто выходила в лес за ягодами и грибами, ставила силки, надеясь поймать зайца или куропатку.

     Из чащи раздались голоса и топот копыт. Девушка не успела опомниться, как на поляну шумной толпой выехали нарядно одетые люди на прекрасных лошадях. Все они были вооружены луками и арбалетами. У одного из охотников к седлу была приторочена сумка, из которой торчала голова большого селезня.

     — Эй, замарашка! — крикнул один из парней, — Здесь недавно косуля пробежала! Не видела её?

     — Нет, господин, — замотала головой Алиса, — Я здесь недавно.

     — Да? — парень подъехал поближе и нагло уставился на девушку, — А не лжешь ли ты мне, красавица?

     — Кто такая? — из группы охотников выехала блондинка на стройной вороной кобыле, — А-а, я её знаю.

     Девушка была невысокого роста. Густые светлые волосы, стянутые на лбу тонким ажурным ремешком, развевались на ветру, как змеи. Красавица смотрела на Алису большими серыми глазами, от которых веяло холодом. Одета наездница была в черный узкий камзол и короткие штаны из тонкой замши. На ногах блестели узкие ездовые сапожки, украшенные серебряными пряжками и шпорами.

     Алиса вгляделась в лицо незнакомки и от ужаса лишилась дара речи. Перед ней предстала её давняя знакомая, но в странном обличии и еще более странной компании.

     — Ладно! — крикнул парень, заговорившей с Алисой первым, — Ступай домой!

     — Нет! — крикнула девица, — Схватить её и доставить в мой замок! Я хочу, чтобы она была моей служанкой.

     В воздух взвился аркан. Девушка не успела опомниться, как её руки оказались связанными за спиной, а рот оказался заткнутым подолом её передника. Кто-то из юношей легко подхватил Алису за туловище и уложил поперек седла, игриво хлопнув ладонью по выпиравшему заду.

     — Домой! — крикнула девица и хлестнула стеком, пустив лошадь с места в галоп.

     Вся компания, гикая и смеясь, устремилась за блондинкой. Алиса, лежа поперек седла, отчаянно дрыгала ногами и мотала головой, но вырваться из пут не могла. От быстрой езды и невероятной тряски у неё начала кружиться голова, и девушка притихла, закрыв глаза.

     — Вот и хорошо, красотка, — слышала она откуда-то издалека голос человека, сидевшего в седле, — Тебе больше не придется тяжело работать....  У Леди Мери для этого хватает слуг.

     Если бы рот не был заткнут, Алиса спросила бы, зачем она понадобилась госпоже, но молодой человек, угадав её мысли, рассмеялся и, наклонившись к пленнице, тихо сказал:

     — Леди Мери очень любит развлекаться с молоденькими и красивыми девушками. Если сумеешь угодить своей новой хозяйке, будешь всегда сыта и довольна. А если посмеешь сопротивляться — всю оставшуюся жизнь проведешь в подземелье. Тебя закуют в цепи, посадят в темную сырую камеру, и ты больше никогда не увидишь солнечного света.

     Алиса вся сжалась в комок от страха, а её возница, видя такую картину, громко расхохотался. Тем временем шумная кавалькада въехала на мост, перекинутый через глубокий и широкий ров. С грохотом и скрежетом поднялись решетчатые ворота, и охотники вместе с их трофеем оказались во дворе старинного замка, со всех сторон окруженного высокой каменной стеной.

     К ним уже спешили слуги, чтобы подхватить под уздцы лошадей и принять дичь. Леди Мери поманила к себе совсем юную девушку и указала на Алису.

     — Отмой эту девку и одень, — приказала она. — А вечером, когда гости разойдутся, приведешь ко мне в покои. И не забудь отвести её к кузнецу!

     — Слушаюсь, моя госпожа, — девушка присела в глубоком поклоне.

     Алису стащили с седла и подтолкнули к маленькой узкой двери. Служанка взяла пленницу за локоть и повела по темному коридору. Шли они быстро, но пленница успела рассмотреть свою проводницу. Девушке на вид было не больше шестнадцати лет. Она была невысокого роста, хорошо сложена и грациозна. Строгое черное платье с наглухо застегнутым воротом и длинной до пола юбкой делали её тонкую гибкую фигурку почти неосязаемой, а белый фартук с широким нагрудником, плотно облегавший не по годам развитую грудь, лишь подчеркивал все прелести молодого девичьего стана.

     Руки служанка держала на весу, сложив их под грудью, а голову запрокинула вверх, и Алиса отчетливо видела широкий кожаный ошейник, затянутый на её тонком горле. Немного напрягши слух, пленница различила помимо шуршания юбки легкий мелодичный звон, раздававшийся с новой силой при каждом шаге.

     Пройдя по коридору в самое чрево замка, они добрались до небольшой комнатки. Служанка запалила факел и вытащила, наконец, изо рта Алисы кляп, но руки пока развязывать не спешила. Накинув на её шею обычную веревочную петлю, она подвела пленницу к стене и привязала второй конец к толстому кольцу, ввинченному в каменную плиту.

     Улыбнувшись совсем по-детски, девушка исчезла за небольшой дверцей. Алиса огляделась по сторонам. Комната была чистой и почти не заставленной мебелью. Из обстановки в углу стоял узкий шкафчик, а рядом с ним на кривых ножках блестело круглое медное зеркало. Рядом с ним на низкой тумбочке были разложены всевозможные гребешки, щетки и прочая мелочь, предназначенная для того, чтобы быстро привести себя в порядок.

     Дверца вновь открылась, и служанка вкатила в комнату огромный таз, из которого поднимались к сводчатому потолку клубы пара. Вслед за девушкой в комнату вошли две почти обнаженные рабыни. Только низ живота у них был прикрыт миниатюрной повязкой, скрывавшей одно лишь лоно, которое просвечивалось сквозь тонкую материю. Ноги девушек были закованы в короткие кандалы, и им приходилось мелко семенить, чтобы не упасть.

     Служанка отвязала пленницу от стены и освободила ей руки. Алиса хотела сразу же броситься к выходу, но рабыни крепко схватили её за руки. Их пальцы впились в запястья невольницы с такой силой, что онемели кисти рук. Служанка покачала головой и сузила глазки, дав понять, что побег не удастся, и Алиса, опустив голову, сдалась на милость обнаженным прислужницам.

     Рабыни быстро раздели её догола и подвели к тазу. Одна из них ловко заломила обе руки, и Алисе пришлось нагнуться над исходившей паром водой. Вторая девица принялась мыть ей голову, поливая её какой-то ароматной жидкостью. Служанка, по всей видимости, старшая над рабынями, время от времени тыкала пальчиком в голову и хлопала ладошкой по оголенному заду рабыни. И та с еще большим усердием впивалась своими длинными пальцами в густые волосы Алисы.

     Вымыв голову, рабыни принялись за тело. Усадив пленницу в таз, они навалились на неё с такой яростью, что девушка испугалась за свою кожу. Рабыни терли её с таким остервенением, что Алиса еле сдерживалась, чтобы не закричать. Особенно тщательной экзекуции подвергались груди, ягодицы и промежность.

     Но вот банные процедуры закончились. Девушку извлекли из лохани и напоследок окатили чистой водой. Служанка к этому времени уже принесла новую одежду и разложила её на табурете. Голые девицы насухо обтерли тело и застыли в позах каменных изваяний, отойдя в угол комнаты.

     — Одевайся, — писклявым голосом приказала служанка, указав на табурет.

     Алиса надела платье, которое оказалось очень коротким и узким. Тонкая материя сдавила груди с такой силой, что полушария надулись, как воздушные баллоны, и высунулись из треугольного выреза. Рабыни по жесту старшей подлетели к девушке и вновь заломили ей руки за спину, но на этот раз туго связали запястья тонким ремешком и вдобавок натянули на кисти маленький кожаный мешочек. Одна из рабынь надела на девушку белый передник и завязала тесемки на талии.

     — Рот, — скомандовала служанка.

     Сей же миг Алисе затолкали в рот большой кожаный шарик и затянули на затылке ремешок. Следом на шею надели жесткий ошейник, от которого спускалась тонкая цепь, которую и подхватила служанка. Снова одарив пленницу улыбкой, она дернула поводок, принуждая Алису следовать за ней.

     Они опять долго шли по коридорам и оказались в другой комнате, посреди которой со скрещенными на груди руками стоял огромного роста детина. Голова его была гладко выбрита и напоминала страусиное яйцо, только темного цвета. Узкие глаза недобро смотрели из-под лохматых бровей.

     Великан схватил Алису за талию и, как пушинку, поднял и уложил на огромный верстак лицом вниз. Притянув девушку ремнями так, что она не могла пошевелиться, он надел на щиколотки металлические браслеты и заклепал их, ловко орудуя небольшим молоточком. Потом пристегнул к ним цепь и только после этого снял новую рабыню Леди Мери с верстака.

     Служанка, подхватив поводок, снова потащила Алису по коридору. Девушка старалась идти осторожно, чтобы не запутаться в цепях, но всё равно, пару раз чуть не упала. Они пришли в просторную залу, где пленница увидела еще несколько девушек. Все они были одеты в одинаковые, как у неё, платья и передники. Руки так же были связаны за спиной, а рты заткнуты кожаными кляпами. Девушки стояли на коленях вдоль стены, а цепочки от их ошейников были пристегнуты к кольцам.

     Служанка подвела Алису к такому же кольцу и жестом приказала опуститься на колени. Звякнула шейная цепь, девушка вздрогнула, но служанка даже не обратила на неё внимания. Пройдя по ряду невольниц и осмотрев каждую из них, она повернулась и быстро засеменила из залы.

     Алиса решила рассмотреть девушек и повернула к ним голову. Но никто из них не отреагировал. Все невольницы стояли на коленях, опустив головы вниз. Только было слышно, как они сопели, втягивая в рот слюну.

     Когда наступил вечер, в залу снова вошла служанка и отцепила от кольца одну из девушек. Подхватив её шейную цепь, она прошлась по ряду рабынь, всё так же покорно стоявших на коленях с опущенными головками, и остановилась напротив Алисы. Взяв обеих пленниц за поводки, служанка, на удивление быстро перебирая своими маленькими ножками, повела их на второй этаж, где располагались личные покои Леди Мери.

     Алиса скосила глаза на эту девушку, и тяжелый комок подкатил к её горлу. Рабыня была худа и еле держалась на ногах. Её тонкие ноги, похожие на жерди, то и дело путались в кандалах, и служанке приходилось замедлять шаг, чтобы эта девушка не упала.

     — Неужели и я в скором времени стану такой же? — спросила сама себя Алиса.

     Они подошли к высокой дубовой двери, и служанка пристегнула цепь Алисы ... к кольцу, а вторую невольницу куда-то увела. Вскоре она вернулась уже одна и провела пленницу в комнату госпожи. Леди Мери сидела перед зеркалом и, смуглокожая рабыня, на которой из одежды был только маленький белый передничек, осторожно расчесывала хозяйке волосы.

     — Свободна, — не оборачиваясь, сказала Леди Мери.

     Когда дверь закрылась, негритянка подбежала к Алисе и дернула её за поводок, принудив опуститься на колени. Госпожа медленно повернулась и несколько минут внимательно рассматривала свою новую рабыню, а её горничная тихо стояла чуть позади, не выпуская из рук поводка.

     — Рот, — приказала госпожа.

     Служанка вытащила кляп и подтолкнула Алису вперед. Леди Мери, одетая в тонкий прозрачный пеньюар, откинулась назад и раздвинула ноги. Взору девушки открылась аккуратная раковина с гладко выбритым лобком и немного вздувшимися половыми губками. Алиса, не вставая с колен, подползла к хозяйке. Чернокожая служанка опустилась на корточки рядом с госпожой и тонкими пальчиками раздвинула створки пещерки.

     — Лизать, — велела Леди Мери.

     Алиса приникла губами к мягкой плоти и сделала несколько сосательных движений. Стенки влагалища завибрировали, а из лона тонкой струйкой потекла теплая чуть солоноватая на вкус смазка. Госпожа ухватила рабыню за волосы и плотно прижала к промежности. Девушка начала вылизывать стенки влагалища, глотая обильно выделявшиеся соки и свои слезы, которые потекли из глаз сами собой.

     — Хватит! — Леди Мери оттолкнула голову Алисы.

     Служанка сразу же снова закупорила ей рот и оттащила в сторону. Госпожа нахмурила брови, о чем-то размышляя. Ленивым жестом она приказала поднять пленницу на ноги и подвести ближе. Приподняв подол и без того короткого платья, она двумя пальцами защемила упругие губки рабыни и немного подергала их, внимательно следя за реакцией Алисы.

     Девушка закатила глаза от боли, но сдержалась, чтобы не застонать.

     — Пояс, — бросила хозяйка.

     Служанка бросилась к комоду и принесла блестящий обруч с перемычкой. Надев обруч на талию рабыни, она затянула его до предела, а перемычку пропустила между её ног и начала затягивать крепежи. Алиса вдруг почувствовала, как обе её дырочки заполняют жесткие стержни. Они проникали всё глубже, пока передний не уперся в стенку влагалища. Второй, более тонкий, но и немного длиннее переднего, закупорил попку, как пробка.

     Алиса невольно дернулась, и негритянка больно толкнула её в бок.

     — К столбу, — распорядилась Леди Мери.

     Служанка быстро выполнила приказ, и очень скоро Алиса была крепко примотана к толстому мраморному столбу в углу спальни. Крепкие широкие ремни стягивали её тело так сильно, что девушка не могла пошевелить даже пальцами. Не забыла служанка и про голову, до предела натянув шейную цепь и закрепив её на кольце. Теперь пленница не могла повернуть голову.

     Леди Мери сбросила своё одеяние и улеглась в постель, поманив рукой служанку. Та устроилась в ногах своей госпожи и стала медленно вылизывать бедра хозяйки, постепенно приближаясь к промежности. Добравшись до неё, негритянка приникла своими пухлыми губками к лону, и Алиса услышала тихое чавканье, а вслед за ним и стоны хозяйки, которая начала извиваться от ласк служанки, хватая ртом воздух.

     От созерцания живой картины девушка «потекла». Стержни, воткнутые в её дырочки, вдруг начали расширяться, словно хотели разорвать её пополам. Алиса застонала. Сначала тихо, потом громче, но никто не обращал на неё внимания. Боль усиливалась, и стоны невольницы становились громче, и вскоре рабыня уже кричала, испытывая острую невыносимую боль, дергаясь у столба.

     Леди Мери повернула голову, и Алиса увидела на её лице злорадную ухмылку. Негритянка, тем временем, сняв передник, нацепила на себя длинный фалл и теперь, изображая мужчину, «накачивала» свою хозяйку, закинув её длинные ноги себе на плечи, а руками мяла полные груди госпожи, добавляя той удовольствия.

     Развязка пришла одновременно. Леди Мери бурно кончила, а Алиса, закатила глаза, перед которыми плыли кровавые круги. Несколько раз дернувшись, она потеряла сознание и повисла на ремнях...

     Алиса открыла глаза. Рядом с ней всё так же лежала Маша, уткнувшись носиком в её плечо. Девушка осторожно выбралась из постели и ушла в ванную. Вымывшись, она вернулась к своей рабыне. Та уже проснулась и теперь с надеждой смотрела на подругу.

     — Ну, как? — Алиса развязала девушке рот и вытащила кляп, — Понравилось быть рабыней?

     — У меня всё тело болит, — захныкала блондинка.

     Алиса освободила девушку от пут и сама сняла с неё одежду. Отправив Машу умываться, она приготовила завтрак. Подруга, шатаясь, вышла из ванной комнаты и вопросительно посмотрела на девушку.

     — Я думала, — удивленно сказала она, — Ты прикажешь мне приготовить еду.

     — Надень платье и передник, — повелительно проговорила Алиса, — Я надену на тебя цепи и ошейник. После завтрака помоешь посуду.

     — Да, госпожа, — Маша кивнула и ушла одеваться.

     — А госпожой быть приятнее, чем рабыней, — с улыбкой подумала Алиса.

     Блондинка вышла из комнаты, одетая в тонкое платье и легкие тапочки. Нижнего белья на ней не было, это правило девушка усвоила четко, но передник, который госпожа велела ей надеть, отсутствовал. Маша стояла перед своей хозяйкой, сложив руки под грудью. Её тонкая шея уже была закована в блестящий обруч, а кольцо повернуто вперед.

     — Принеси цепи, — распорядилась Алиса, — И я же приказала надеть передник! Ты не поняла меня, рабыня?

     — Я говорила... , — стала было оправдываться девушка, но грозный взгляд хозяйки заставил её замолчать.

     Скрывшись в комнате, Маша долго там копалась, но вскоре вышла, одетая, как полагается, и держа в руках оковы, которые протянула госпоже. Алиса снисходительно улыбнулась и сковала рабыне руки и ноги. Она заметила, как блондинка еле сдерживает слезы и старается не смотреть на себя в зеркало.

     — Я передумала! — воскликнула Алиса, — Стой здесь.

     Она сняла с девушки передник и быстро надела на неё клеенчатый фартук, который недавно купила для себя. Маша чуть не расплакалась. Её губы тряслись, глаза стали влажными, руки сильно дрожали. Рабыня была на грани нервного срыва, но госпожа была непреклонна.

     Приказав Маше сесть за стол и поесть, Алиса из-под густых ресниц наблюдала за своей подругой, теряясь в догадках, откуда у девушки такая неприязнь к обычной женской одежде.

     — Расспрошу потом, — решила она.

     Пока Маша мыла посуду и убиралась на кухне, Алиса уединилась в своей комнате, решив покопаться в сети, надеясь найти хоть какое-нибудь разъяснение такому странному поведению подруги, но ничего не обнаружила. Таких сведений никто не давал, и она решила узнать обо всём от самой девушки.

     Усадив Машу перед собой, Алиса в лоб спросила её, с чем связаны её переживания. Подруга тяжело вздохнула и некоторое время тупо молчала, уставившись в пол. Лишь после долгих уговоров она согласилась рассказать свою историю.

     — Это произошло, когда мне было двенадцать лет. Но уже тогда моя фигура выглядела намного старше своего возраста. Моя грудь выросла, как на дрожжах, и местные мальчишки не давали мне прохода. Но, кроме этого, она стала очень чувствительной к любым прикосновениям. Я сильно возбуждалась, у меня начинала кружиться голова, ныло в промежности. Мне приходилось срочно искать уединенное местечко, чтобы снять напряжение. Ты понимаешь, о чем я говорю.

     Я никому не рассказывала об этой особенности, даже своей лучшей подруге. А с теткой вообще боялась говорить на такие темы. Она всегда была недалекой и ничего бы не поняла, только скандал бы закатила. К врачам я тоже не хотела идти. Стеснялась. Ведь все в округе всех знают. Кто-нибудь сболтнет, и моя жизнь превратилась бы в ад. Хотя, она и так была не намного лучше.

     Однажды я вернулась из школы и застала дома тетку. Она вернулась из рейса, а вместе с ней в квартире сидел какой-то мужик. Он сразу же уставился на меня ... своими сальными глазками, как у старой свиньи. У него даже слюна изо рта закапала. А тут еще тетушка сказала, что он поживет у нас несколько дней до следующего рейса, а она должна съездить к родственнице в деревню.

     Вечером за ужином этот мужик вместе с теткой надрался до икоты и начал ко мне приставать. Тетка уже отрубилась, а я заперлась в своей комнате и до поздней ночи оттуда не выходила. Дождавшись, пока этот боров захрапит, я вышла в туалет, а он, оказывается, вовсе и не спал. Увидев меня, вломился в ванную и начал тискать мои груди. Я быстро потеряла над собой контроль, но этот насильник, оказывается, и не думал лишать меня невинности. Наигравшись моими сиськами, он увидел, что я «поплыла», и, стянув с себя штаны, заставил меня сосать его член, который, к слову сказать, был отнюдь не маленький.

     Утром тетка уехала, а этот гад сразу же вломился ко мне. Я отбивалась от него, как могла, но мужик был сильным и легко справился со мной. Вытащив из брюк ремень, он связал мне руки за спиной, а потом медленно начал срывать с меня пижаму. Я хотела закричать, но он пригрозил мне, и я, испугавшись, затихла.

     Раздев до гола, он потащил меня на кухню. Там он освободил мои руки и велел надеть теткин фартук и готовить завтрак. Я запротестовала, но мужик ударил меня по лицу и сказал, что выбьет мне все зубы, если я не буду ему подчиняться. Я заплакала и сказала, что не могу носить такие вещи. Видимо, это его распалило еще больше. После пары затрещин я облачилась в фартук и начала готовить еду.

     Я не буду тебе рассказывать, что он заставлял меня делать. Скажу только, что два дня, которые мы были вдвоем, мне показались вечностью. Я мучилась от того, что нагрудник постоянно терся о соски, возбуждая их. Я становилась вялой и валилась с ног, а этот мерзавец пинками поднимал меня, ставил перед собой на колени, связав мне руки, и снова и снова заставлял ублажать его ртом. Я даже несколько раз теряла сознание, но это его не останавливало.

     Когда вернулась тетка, она даже не обратила внимания на мой измученный вид. А её приятель тихо сидел в кресле и читал газету. И вид у него был самый невинный.

     Потом они снова уехали в рейс, и я его больше не видела. Но последствия от этих дней дали себя знать. Я даже не могла смотреть фильмы, где женщины были одеты в фартуки или передники. Один их вид лишал меня воли, подавлял психику. Я сразу же представляла себя, стоящей на коленях со связанными руками, а передо мной был этот детина со спущенными штанами и торчавшим, как кол, членом.

     Я даже на уроках домоводства не надевала фартук и за это получала неуды. А однажды учительница отвела меня в сторону и отчитала за моё, как она выразилась, неподчинение требованиям школы. А рядом крутился кто-то из одноклассников и всё слышал.

     Через пару дней я шла домой и наткнулась на парней из нашего класса. Они схватили меня и затащили в подвал. Нет, они не стали меня насиловать, а заставили надеть фартук и в таком виде сфотографировали и потом выложили в сеть, сделав очень непристойные надписи.

     Был большой скандал, и мне пришлось после восьмого класса уйти из школы. Я поступила в библиотечный техникум и сейчас подрабатываю в нашей библиотеке.

     Алиса долго смотрела на подругу, чувствуя свою вину перед ней. Потом она сама сняла с Маши фартук и цепи.

     — Отдай мою одежду, — попросила блондинка, — И я уйду домой. Ты извини, что так вышло.

     Больше они не встречались, и Алиса вновь осталась одна. Она немного переживала, что потеряла такую подругу, но понимала, что долго их отношения длиться не могли.

     Часть 4

     Здание Историко-археологического института уже на подступах напоминало разворошенный муравейник. Толпы абитуриентов с выпученными глазами и раскрасневшимися от возбуждения лицами сновали по широким коридорам, заглядывая в аудитории в поисках той единственной, где заседала комиссия по приему документов. Провожаемые сдержанными усмешками старожилов и снисходительными улыбками преподавателей, они собирались небольшими кучками и горячо обсуждали преимущества и недостатки того или иного факультета, руководствуясь, скорее, собственной интуицией, нежели здравым смыслом.

     Алиса медленно поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж и остановилась перед дверью, на которой жирными буквами было выведено:

     «ПРИЁМНАЯ КОМИССИЯ»

     — Смелее, красавица! — послышался за спиной задорный голос.

     Девушка резко обернулась. Перед ней стоял высокий парень в потертых джинсах и изрядно помятой клетчатой рубашке, расстегнутой почти до пупа. Его длинные волосы, по-видимому, не знавшие мыла по меньшей мере месяц, топорщились, как лоскуты старой пакли. Тяжелые роговые очки были сдвинуты на самый кончик мясистого носа, похожего на раздавленный помидор. Тонкие рыжие усики, абсолютно не вязавшиеся с внешним видом, едва прикрывали верхнюю губу.

     — На какой факультет? — растянув в улыбке тонкие почти белесые губы, спросил парень, нагло пялясь на девушку.

     — История Древнего Мира, — сиплым голоском ответила Алиса.

     — Ого! — молодой человек запустил в немытую шевелюру свой длиннющий, похожий на шило, палец, — Ну, вперед, красавица!

     Толкнув дверь, он сам прошел в огромный зал, по периметру уставленный столами с табличками, на которых были выведены названия отделений. Алиса последовала за ним, рыская глазами по сторонам в поисках нужного стола.

     — Марина! — парень подошел к корявой школьной парте, за которой сидела, а вернее, лежала девица, странный вид которой даже испугал девушку.

     Девица медленно подняла голову и посмотрела на парня туманным бесцветным взглядом. На немного вытянутом и выбеленном до мертвенного цвета лице застыла маска удивления. Прищуренные широко посаженные глазки, щедро «украшенные» черной тушью и едко синими тенями, источали полное неудовлетворение. Пухлые губы, обозначенные в тон глазам, были приоткрыты, но лишь из-за того, что до конца им не давали возможности сойтись вместе многочисленные кольца, которые каждый раз позвякивали, когда девица хотела произнести что-либо.

     Алиса с любопытством рассматривала прикид Марины, который представлял собой коктейль из кожи, металла и капрона, зиявшего откровенными дырами, будто его хозяйку совсем недавно терзала стая голодных собак. Причем, металла было столько, что он смог бы удовлетворить потребность небольшого сталеплавильного комбината.

     Девица медленно вылезла из-за парты и направилась к шкафу, представ перед абитуриенткой во всей своей красе. Короткая кожаная юбка, едва прикрывавшая трусики, была сплошь усеяна заклепками, пряжками и цепочками, а разрез на левом бедре мог взбудоражить даже самого безнадежного импотента. Коротенькая курточка без рукавов из такой же кожи и с такими же украшениями, скорее говорила, даже кричала, чем скрывала. На ногах девицы поблескивали, не смотря на жару, лаковые полусапожки, увенчанные начищенными до ослепительного блеска пряжками и дополненные высоченным прямыми каблуками, стук от которых разносился гулким эхом по всему помещению.

     Узкую талию почти безгрудого тела, затянутого в черный прозрачный капрон, когда-то называвшийся майкой, обхватывал широкий кожаный пояс, так же усеянный массивными заклепками и скрепленный огромной тускло поблескивавшей пряжкой. Но этот пояс ничего не поддерживал, а вяло висел на еле различимых бедрах в районе подола юбки.

     Но больше всего Алису поразили татуировки на открытых частях тела Марины, напоминавшие боевую раскраску воина первобытного племени. Все руки от плеч и до кончиков пальцев были усыпаны черепами, крестами и витиеватыми узорами. Ноги тоже не отставали от верхних конечностей и пестрели художествами в том же стиле.

     — Давай свои бумажки, — прогнусавила девица, бренча браслетами и тряхнув головой, от чего все её двадцать сережек зазвенели, как колокольный набат.

     Алиса протянула конверт с аттестатом и всевозможными справками, которые ей удалось собрать перед отъездом. Марина небрежно разворошила ... разноцветные листочки и, вооружившись огромной шариковой ручкой, похожей на отбойный молоток, начала что-то быстро вписывать в бланк. При этом она почему-то хихикала и кривила ртом.

     — Что там такого смешного? — обиделась девушка.

     — Не парься, — буркнула девица, — Тут такие, как ты, косяками шарятся.

     — Что делают? — Алиса даже выпучила глаза.

     — Ты че? С Урала? — взвилась Марина, гремя железом, как кандалами.

     — Я приехала из Кёнигсберга, — не без гордости заявила девушка, — У нас так никто не говорит. Только шпана дворовая.

     — Не наша, что ли? — девица оценивающе пробежалась глазами по одежде Алисы, — По ходу, не похожа. Откуда, говоришь?

     — Из Калининграда, — пояснила Алиса, — На Северо-Западе. Раньше этот город принадлежал Германии, а после войны...

     — А-а, понятно, — девица снова тряхнула головой, от чего её волосы встали дыбом, — ОК! Прочти и распишись.

     — Мне еще нужно место в общежитии, — напомнила Алиса.

     — Вонзилась уже! — зло ответила Марина, — Не боись! Без хаты не останешься! Вот адрес и направление. Давай! Топай к знаниям!

     Девица сунула в руку Алисы сложенный вдвое листок с адресом. Видимо, она решила, что закончила свою миссию, и с безразличным видом снова улеглась головой на стол.

     — Простите, — робко подала голос Алиса, — А можно спросить?

     — Ну, че еще? — Марина окинула девушку недобрым взглядом.

     — А кто этот парень? Ну, который привел меня к Вам.

     — А-а, — махнула рукой девица, — Это наш аспирант Толик. Мотается по экспедициям, а потом задвигает нам всякую туфту. Типа, сам видел, сам открыл.

     Дальнейшие расспросы показались Алисе лишними, и она, подхватив сумку, отправилась устраиваться в общежитие. В коридоре девушка снова столкнулась с уже знакомым парнем, который чуть не сшиб её с ног. Пробормотав какие-то извинения, он уже хотел бежать дальше, но вдруг остановился и уставился на девушку круглыми, как блюдца, глазами.

     — А, это Вы, красавица! — наконец, отойдя от оцепенения, протянул он, — Ну, что? Сдали документы?

     — Да, — кивнула Алиса, — Спасибо.

     — Что ж, желаю успеха! — Толик отсалютовал и через мгновение исчез в толпе.

     Старый корпус общаги, в которой предстояло временно поселиться Алисе, находился в узком грязном переулке недалеко от института. Полная вахтерша в берете и допотопных круглых очках долго изучала направление и паспорт девушки, бросая на неё такие пристальные взгляды, что у абитуриентки мурашки пробегали по спине. Что-то записав в гроссбух с пожелтевшими страницами, она сквозь беззубый рот пробубнила:

     — Третий этаж, комната 310.

     — А ключи? — удивилась Алиса.

     — Чаво? — вахтерша в одно мгновение стала пунцовой, — Иди, давай! Там уже живут такие две! И смотри у меня!

     Что именно нужно было смотреть, старуха умолчала, и Алиса поднялась по узкой и грязной лестнице на третий этаж. В нос сразу ударил резкий запах какого-то варева, а под ногами захлюпало что-то липкое, оказавшееся пивом, вытекшим из расколовшейся бутылки, валявшейся тут же в углу. Чертыхнувшись, девушка перешагнула через лужу и пошла по коридору в поисках своего временного пристанища.

     Комната оказалась самой последней в общей веренице. Дверь была приоткрыта, но Алиса, повинуясь правилам вежливости, постучала и, отойдя в сторону, стала дожидаться ответа. Никто не появился, и девушка повторила попытку, несколько раз стукнув в дверь более настойчиво.

     — Кто там еще? — послышалось из глубины комнаты.

     Фанерная створка резко распахнулась, и на пороге появилась низкорослая коренастая девушка, на которой из одежды было только узкое полотенце, обернутое вокруг бедер. Она взглянула на Алису раскосыми черными глазами, даже не стесняясь своей наготы.

     — Тебе чего? — спросила девушка с резким азиатским акцентом.

     — Меня направили сюда жить, — Алиса показала листок, который дала ей Марина.

     — А, шайтан! — выругалась азиатка, — Эй, Феруза, ыды суда!

     Через пару секунд рядом с ней появилась вторая, точно такая же, с той разницей, что на второй был халат, завязанный на крепкой талии тонким пояском. Феруза сощурила и без того узкие глаза, но, разведя в стороны руками, освободила проход, и Алиса вошла в комнату.

     — Там, — указала Феруза на кровать у окна, сплошь заваленную каким-то барахлом, — Будешь поступать?

     — А вы не будете? — удивилась Алиса.

     Обе азиатки залились громким отрывистым смехом. Запрокинув головы назад и схватившись за выпяченные животы, они принялись трястись, будто их обеих подключили к электрической розетке. Алиса с удивлением взирала на эту сцену, не понимая, что же так рассмешило этих девиц.

     Выждав, пока неожиданный приступ смеха пройдет, она спросила своих соседок о причине такой бурной реакции.

     — Дура ты! — без стеснения гаркнула Феруза, скосив глаза на свою подругу.

     — Это почему же? — обиделась девушка, — Разве быть образованной сегодня считается неприличным?

     — Дура! — повторила азиатка и вновь закатилась гортанным гоготом.

     Поняв, что большего из этих идиоток вытянуть не удастся, Алиса принялась устраиваться на новом месте. Она освободила от узлов и тряпок свою кровать, развесила в шкафу одежду, вычистила тумбочку. Соседки перестали смеяться и занялись своими делами — сели пить чай. Девушку, естественно, к своему столу они не пригласили.

     Переговаривались подруги исключительно на своём языке, сдабривая его крепкими выражениями, заимствованными из «великого и могучего». Девушка умылась, переоделась и решила немного отдохнуть. Но, вернувшись в комнату, она обнаружила, что соседки без всякого стеснения роются в её вещах.

     — Вы что делаете? — возмутилась Алиса, — Зачем залезли в мою сумку?

     — Заткныс, курва русская! — процедила сквозь зубы Феруза, — Ыды мыт посуду. Потом комната мыт будищь. Панала?

     — Нет, не поняла, — Алиса собрала свои вещи и сунула их под кровать.

     Улегшись на постель, девушка вдруг почувствовала, что смертельно устала. Веки налились свинцом, руки отяжелели. Устроившись удобнее на мягкой подушке, она уже через мгновение спала, подложив по голову кулачок.

     Что-то жесткое крепко сдавило кисти рук. Сразу же заныли плечи. Алиса открыла глаза и увидела над собой перекошенное от злобы лицо одной из своих соседок. Девушка хотела встать, но её руки оказались заведенными за голову и крепко привязанными к спинке кровати. Дернув ногами, она поняла, что и они тоже надежно привязаны к краям противоположной спинки.

     — Вы что... , — хотела крикнуть Алиса.

     Азиатка схватила заранее приготовленный тугой жгут из скрученного полотенца и заткнула девушке рот. В руке блеснул тонкий нож, которым Феруза начала медленно распарывать майку, лифчик и трусики своей пленницы. Алиса извивалась и трясла головой, пытаясь сопротивляться, но толстые веревки еще сильнее сдавили запястья и лодыжки, и девушка затихла.

     Феруза стащила с Алисы разорванную одежду и бросила её на пол. Присев на край кровати, она схватила девушку за волосы и приблизилась к её лицу почти вплотную.

     — Тепэр слющай, сука, — прошипела азиатка, — Тепэр ты будищь дэлат то, што ми скашем. А ишо шас сута придут наши друзя. Они будут ощень рады заняться тапой.

     — Ага! — подхватила её подруга и со всей силы ударила Алису в живот.

     Девушка взвыла от боли и дернула ногами, но крепкие путы только усилили страдания. Она жалобно замычала, а девицы вновь залились злорадным смехом и стали хлестать Алису по обнаженным грудям и щипать соски. Это занятие доставляло им несказанное удовольствие, и азиатки громко смеялись и обзывали пленницу самыми отборными оскорблениями.

     Фарида, так звали вторую девицу, запустила свою тонкую, как плеть, руку Алисе в промежность и с силой воткнула пальцы в раскрытое лоно. Девушка выгнулась, громко застонав от боли.

     — Нэ лубит, — прогундосила Феруза, — Нищего, полубит. Ишо просит будит.

     Алиса заворочалась, пытаясь вытолкнуть руку насильницы ... из своей щелки. Больно ей не было, но врожденная любовь к чистоте заставляла девушку сопротивляться. Неизвестно, в каком дерьме перед этим копалась эта вонявшая потом на всю комнату узкоглазая извращенка.

     «Друзя» что-то не торопились появляться, и Феруза начала нервничать. Оставив на время свою жертву на попечение подруги, она бегала по комнате, скидывая на пол всё, что попадалось ей под руку, и бормотала на своём языке явно не лесные слова. Фарида, глядя на подругу, тихо посмеивалась и продолжала копаться у Алисы между ногами.

     — Нэ придут, суки! — заключила Феруза после долгого ожидания.

     Оттолкнув подругу локтем, она взобралась на кровать, на которой лежала пленница, распахнула свой халат, и подставила к лицу девушки заросшую густой шерстью промежность. Снова схватив Алису за волосы, она прошипела, глядя ей прямо в глаза:

     — Будишь ласкат миня. Понала? Будишь орат — задушу.

     Схватив кляп, она рванула его изо всех сил. Алиса вскрикнула и получила хлесткую пощечину. Феруза, поёрзав немного, прижалась низом живота к лицу девушки, не выпуская из руки волос.

     — Лижи, сука! — проревела азиатка, еще плотнее прижав влагалище к губам пленницы.

     — Помойся сначала, чурка вонючая, — огрызнулась Алиса, стараясь отвернуться, — От твоей вони воротит.

     — Лижи, тепе говорят! — завизжала девица, — Задушу!

     — Души, — спокойно ответила Алиса, — Чего ждешь, косоглазая?

     — А, шайтан! — взвилась насильница и начала хлестать девушку по щекам.

     Алиса сначала пыталась уворачиваться, но вскоре силы оставили её, и девушка обмякла, закатив глаза. Феруза, тяжело дыша, тупо уставилась на жертву. В её узких глазах появился неподдельный страх. Несильно хлопнув пленницу по щеке в надежде, что та очнется, азиатка слезла с кровати и отскочила в угол.

     — Пос-мот-ри, — заикаясь, попросила она подругу, — Дыш-шит?

     Фарида на цыпочках подкралась к кровати и взглянула на Алису. Девушка лежала неподвижно. Из носа тонкой струйкой текла кровь. Щеки от сильных ударов горели огнем. Глаза были закрыты.

     — Ну? Что там? — нетерпеливо спросила Феруза.

     — Не знаю, — огрызнулась Фарида, — Сама смотри.

     В это время в коридоре послышался какой-то шум, и в комнату ввалилась шумная компания молодых людей. Среди них выделялась ярко раскрашенная девица в короткой кожаной юбке и сапожках на высоком каблуке. Марина оглядела комнату и замерла, уставившись на кровать, стоявшую у окна.

     — Это чё? — она ткнула пальцем на неподвижно лежавшую Алису, привязанную к спинкам, — Типа, расслабуха?

     — А, эта... Это наша новая соседка, — замямлила Феруза, заметив, как наливаются кровью глаза у размалеванной девицы.

     Марина быстро подошла к кровати и начала развязывать веревки. Сообразив, что пленница голая, она подхватила покрывало, лежавшее рядом на стуле, и прикрыла им девушку.

     Алиса не помнила, как пришла в себя, не помнила, как оказалась в комнате Марины. Её затуманенный взгляд блуждал по сторонам, а тело не хотело слушаться сознания. Вдобавок, девушку сильно колотил озноб, как при серьёзной простуде, а если она хотела что-то сказать, вместо слов из горла вырывалось странное мычание, будто её рот до сих пор был заткнут полотенцем.

     Но уже на следующее утро Алиса, плотно позавтракав, убежала готовиться к экзаменам. Марина даже удивилась, какой стала жизнерадостной её новая подруга.

     — Эта сто пудов поступит! — говорила она своим друзьям, — Кого хошь в бараний рог скрутит, а своего добьется.

     Первые два экзамена Алиса буквально проскочила на «отлично». После того, как Марина вытащила её из этого «халифата», у девушки всё время было приподнятое настроение. Она с удовольствием готовилась к очередным экзаменам, с удовольствием ела в дешевой студенческой столовой, которая была недалеко от общежития, с удовольствием гуляла по вечернему городу, давая своей голове отдых. Вообще, она всё делала с удовольствием.

     Но, как часто повторяла одна её знакомая, хорошо долго не бывает. И этот черный день настал. Девушка срезалась на элементарных вопросах, на которые в другой обстановке ответила бы не задумываясь. А тут... Она вышла из аудитории на негнущихся ватных ногах. Её глаза ничего и никого вокруг не видели, в голове шумело, как после хорошей гулянки.

     — Ты чё такая кислая, подруга? — Марина бесцеремонно схватила Алису за локоть.

     — Провалилась, — еле слышно выдавила из себя девушка.

     — А кто экзамен принимал? — не унималась девица.

     — Этот ваш аспирант, — сквозь слезы пожаловалась Алиса, — Но он не виноват. Я сама растерялась и начала тупить. А тут еще кто-то подсел и стал задавать каверзные вопросы. Ну, я и срезалась.

     Марина запустила свои длиннющие ногти в гриву, стоявшую торчком, и только хмыкнула. Как раз в это время из аудитории, где проходил экзамен, вышел мужчина в светлом, немного странном по покрою костюме и, устроившись у соседнего окна, начал раскуривать сигарету. Алиса скосила глаза и кивком дала понять подруге, что это именно он поспособствовал, чтобы завалить её.

     — Я его знаю, — шепнула Марина, — Гнусный чел. Он и нас на сессиях имеет, как хочет. А сам — пробка. Ну, я пойду, а ты не кисни. Вечером посидим, покумекаем, че дальше делать.

     Хлопнув Алису по плечу, Марина быстро застучала каблуками по паркету, на ходу раздавая лучезарные улыбки знакомым и друзьям. Алиса осталась стоять у подоконника, не представляя, куда ей идти и что делать дальше. Возвращаться домой было стыдно, оставаться в огромном незнакомом городе — глупо. Да и кому она тут нужна?!

     — Вы напрасно переживаете, милая девушка, — как скрип несмазанной телеги, внезапно раздался голос за спиной.

     Алиса резко обернулась. Рядом с ней стоял тот самый «гнусный чел», о котором говорила Марина. На вид ему было не больше тридцати, но сквозь редкие волосы неопределенного цвета, зачесанные назад, отчетливо проступала ярко выраженная плешь. Сам мужчина был невысокого роста и очень худым, но голову держал гонористо, даже слишком, от чего выглядел немного смешным и в тоже время неприступным.

     — А как Вы сами думаете? — спросила Алиса, изо всех сил стараясь скрыть наворачивавшиеся на глаза предательские слезы, — Полагаете, что нет повода?

     — Ну-ну, — плешивый экзаменатор выпятил вперед нижнюю губу.

     Девушка уже собиралась уходить, но мужчина вдруг забежал вперед, преграждая ей дорогу. Его глаза загорелись плотоядными огоньками, так хорошо знакомыми Алисе.

     — Подождите! Стойте! Да стойте же! — бормотал он, не давая Алисе прохода, — Послушайте!

     — Что Вам от меня нужно? — в свою очередь забубнила девушка.

     — Вот что, — мужчина решительно взял её за локоть и подтащил к подоконнику, освобождая коридор шумной компании абитуриентов, — Погуляйте часа два, а когда экзамен закончится, мы посидим где-нибудь и спокойно поговорим.

     — О чем? — заинтересовалась девушка.

     — О будущем, милая барышня, — мяукающим голосом произнес мужчина, — Кстати, меня зовут Геннадием Васильевичем. Но Вы можете называть меня просто Геннадий. Идет?

     — Н-ну, н-не знаю, — Алиса понимала, что начинает кокетничать, хотя, раньше за собой такого не замечала.

     — Ну и прекрасно! — вынес вердикт Геннадий, — Значит, я тебя жду, скажем, в два у входа в Главный корпус.

     — Хорошо, — девушка застыла, как вкопанная.

     — Да, и вот еще что, — мужчина сбавил тон до шепота, — Этой размалеванной красавице Марине пока ничего не говори. А то, сама понимаешь, поползут сплетни, начнется шушуканье. Оно нам надо?

     — Я поняла, — кивнула Алиса.

     Геннадий сразу же растворился в толпе, девушка еще пару минут стояла и гадала, что он может ей предложить. Но, тяжело вздохнув, она решила отдаться на волю судьбе. Будь, что будет! И быстро зашагала к выходу.

     Алиса стояла у входа в институт и оглядывала каждого, кто выходил из больших стеклянных дверей, но Геннадий пока не показывался. Девушка уже хотела уходить, когда тощая фигура мужчины ... неожиданно выросла перед ней, как кол.

     — Извини, красавица, — смущенно сказал он, — На кафедре задержался. Ну, что? Поехали?

     — Куда? — Алиса даже испугалась.

     — Я тут подумал, — Геннадий почесал лысину, — У тебя был трудный день, я тоже устал с этими обормотами. Знаешь что, поехали ко мне. Пообедаем. Моя жена прекрасно готовит. Вот за столом и поговорим. У меня родилась одна интересная мысль.

     Не дав девушке опомниться, он схватил её за локоть и буквально поволок за угол. Алиса так растерялась, что даже не могла сопротивляться. Но всё оказалось намного прозаичнее. В тени раскидистого тополя стояла вишневая «ауди», поблескивая свежим лаком.

     — Прошу! — Геннадий королевским жестом распахнул перед Алисой переднюю дверцу.

     Девушка осторожно, словно боясь поцарапать обивку, села в машину. На ней в этот день была короткая черная юбка, и сидела Алиса так низко, что юбка упрямо поползла вверх, открывая всеобщему обзору её великолепные крепкие бедра. Мужчина скосил глаза на эту первозданную красоту и даже облизнул губы, но сдержался, хоть видно было, это ему далось с большим трудом.

     Вставив ключ в замок зажигания, он запустил двигатель, но с места не тронулся. Достав из кармана своего френча мобильный телефон, Геннадий пулей выскочил из салона и отбежал на несколько шагов. Сквозь стекло Алиса видела, как он яростно размахивал руками и что-то кричал в трубку.

     Наконец, мужчина вернулся и уселся за руль. Его лицо было красным и покрыто испариной, глаза выпучены, руки дрожали. Девушка испугалась, что в таком состоянии Геннадий сможет доехать до ближайшего столба. Но он быстро взял себя в руки, и они тронулись в путь.

     Ехать им пришлось недолго. Геннадий жил в роскошном районе, сплошь застроенном элитными высотками. В каждом подъезде дежурила консьержка, которая зорко следила за тем, кто входит и к кому направляется. Эта грозная бабища напомнила Алисе её учительницу по химии, но та хоть была умной. А эта колода только и знала, что орать на всех, кого увидит.

     Но с Геннадием вахтерша сразу подобрела и даже снизошла до сдержанной улыбки, а про юную гостью даже не спросила. Они поднялись на скоростном лифте на двенадцатый этаж, и девушке открылись огромные апартаменты, достойные королевской четы, не то, что рядового преподавателя института.

     — Вот, что может дать наука помимо славы, — нравоучительным тоном заявил Геннадий, — Мы с женой давно это поняли. Теперь и тебе пора понять.

     — Я понимаю, — робко сказала Алиса, боязливо ступая на ворсистый ковер, расстеленный в самой середине огромной, как зал для торжеств, комнате.

     — Дорогая! Мы пришли! — пропел мужчина.

     — Почему так долго, милый? — деланным плаксивым тоном проголосила пышная девица, вышедшая из соседней комнаты.

     Всем своим видом эта грудастая рыжеволосая краля никак не напоминала книжного червя, а смахивала на дешевую путанку с какого-нибудь замызганного вокзала. Грим был положен неумело и без всякой меры, одежда, если вообще тот тонкий и прозрачный капрон, что был на ней, соответствовал этому понятию, будто специально выпячивал и выставлял напоказ все подробности её тела. Довершали полную картину босоножки на толстенной «платформе» и огромных каблуках.

     Глядя на огромные «буфера» идеальной круглой формы, надутые до предела ягодицы и губы, невероятно вывернутые вперед, создавалось впечатление, что силикона не то чтобы не пожалели, а чтобы не осталось другим соискательницам пышных форм. И при этом сама рыжеволосая лахудра была сравнительно невысокого роста. Эдакий синтетический шарик на ножках.

     — Интересно, а обед эта рыба-телескоп готовила тоже в таком прикиде, или, всё же, догадалась нацепить на себя фартук? — подумала Алиса и чуть не прыснула от смеха.

     — Дорогая! — продолжал свою арию Геннадий, — Мы очень голодны! Покормишь нас?

     — Конечно, — как в дешевом водевиле, ответила девица и выставила вперед свои арбузы, словно именно ими и собиралась подчевать мужа и гостью.

     Геннадий вынул из огромного серванта три не менее мощных бокала и налил в них темно красное, как кровь, вино. Девица процокала на своих ходулях, вертя пышным задом, как пропеллером, подхватила один из них и уселась на огромном диване, стоявшем посередине комнаты.

     — Перед ужином полагается аперитив, — со знанием дела прокомментировал Геннадий, — Вино немного терпкое, но прекрасно возбуждает аппетит. Попробуй.

     Алиса не стала отнекиваться и сделала несколько маленьких глоточков. Вино действительно было немного необычным, но даже от маленькой дозы по телу разлилось успокаивающее тепло. Девушка чуть пошатнулась, голова её склонилась в сторону, и она не заметила, как очутилась на диване между Геннадием и грудастой девицей.

     Девушка хотела встать, но её тело оказалось вдруг таким тяжелым и неповоротливым, что Алиса не могла пошевелить даже пальцем. Она видела перед собой озабоченное лицо Геннадия, его шевелящиеся губы, чувствовала прикосновения пальцев к своему телу, но язык прилип к нёбу, а глаза начали медленно закрываться. И через несколько минут девушка провалилась в темную вязкую трясину.

     — Эта девка еще не очухалась? — откуда-то издалека донесся недовольный мужской голос.

     — Дрыхнет, сучка, — ответил второй, женский, — Может, толкнуть её?

     Алиса пошевелилась и открыла глаза. Комната, в которой она находилась, расплывалась перед её взором, голова была такая тяжелая, что еле держалась на плечах, но не болела. Девушка попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать. Она потрясла головой, чтобы восстановить зрение и придти в себя.

     Постепенно картина начала проясняться. Алиса осмотрелась, но до конца не поверила в реальность произошедшего. Она сидела на огромном диване, покрытом пушистым мягким пледом. Одежды на ней не было. Подергав руками, девушка поняла, что запястья крепко связаны за спиной. Вторая веревка стягивала руки выше локтей. Лодыжки и колени тоже были крепко стянуты узкими ремнями. Но рот был свободен.

     — Отдайте мою одежду, — дрожащим еще не вполне оформившимся голосом произнесла Алиса, — И зачем вы меня связали?

     — Сиди тихо, сучка, — легкий шлепок по щеке заставил девушку вздрогнуть, — Твои тряпки больше тебе не понадобятся.

     Алиса повернула голову и увидела перед собой грудастую девицу. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу и держа между пальцами длинную тонкую сигарету. Сейчас она была одета по-другому, но также вульгарно. Её пухленькое пузыреобразное тело еле прикрывало прозрачное трико розоватого цвета без бретелек, сплошь усеянное смешными бантиками и кружевами. Капроновые чулки в тон белью держались на тонких резинках. Босоножки были другими, но так же напоминали ходули из-за высокой платформы и каблуков-шпилек.

     Лифчика на ней не было, и шарообразные груди топорщились из-под чаш трико, как два перекачанных пузыря. Девица медленно встала со своего кресла, и Алиса увидела миниатюрные трусики из розового шелка, прикрывавшие лишь одну промежность.

     — Милый! — позвала грудастая девка немного плаксивым тоном, — Иди скорей. Она проснулась.

     — Иду-иду! — ответил ей Геннадий смешным певучим голосом.

     Вскоре он появился в комнате и, подойдя к своей подружке, обнял её за талию. Одет мужчина был в длинный атласный халат, расписанный невероятными павлинами и цветами. Ноги его были обуты в мягкие тапочки с помпонами. Вид был настолько комичным, что Алиса чуть не закатилась смехом.

     — Наша девочка скучает, — мягким кошачьим голосом проворковал Геннадий, — А наш долг, Лилечка, как радушных хозяев, веселить гостей. Ты со мной согласна, котенок?

     — Аха-а! — рыжая девица выставила свои накачанные силиконом губищи, сложенные бантиком и густо намазанные яркой красной помадой, и звонко чмокнула Геннадия в щеку.

     Обменявшись недвусмысленными знаками внимания, они уселись по обеим сторонам от Алисы. Девушка заёрзала, но Геннадий навалился на её плечо и прижал к спинке дивана. Захватив одной рукой волосы пленницы,...  он оттянул её голову назад, а второй медленно провел по вставшей торчком упругой груди. Ощупав бархатистую кожу, сластолюбец сжал напрягшийся сосок и начал перекатывать его между пальцами.

     Алисе не было больно, но она застонала от обиды и пару раз дернула плечами, давая понять, что такое «развлечение» ей не по душе. Геннадий слащаво улыбнулся и вдруг впился в её губы своими скользкими губами. Его мягкий и широкий язык начал буравить рот девушки, стараясь проникнуть внутрь. Алиса плотно сжала зубы, стараясь не допустить проникновения.

     Но тут в игру вступила Лиля. Её длинные и сильные пальцы впились во вторую грудь девушки, сжали её и пару раз дернули, словно хотели оторвать. Потом рука спустилась чуть ниже и защемила грудь снизу. Девица раскрыла свой огромный, похожий на лягушечий, рот и присосалась к уже возбудившейся бусинке соска с пугающей силой. Алисе почудилось, что эта рыжая синтетическая стерва сейчас выкачает из неё все соки.

     Геннадий, наконец, оторвался от губ «гостьи» с недовольной гримасой на лице. Видя, как его подружка с возбуждением сосет грудь девушки, он решил тоже полакомиться таким же блюдом. Не выпуская из рук волос, он впился губами в другую грудь и начал с упоением лизать её, покусывая возбужденный сосок, свободной рукой гладя девушку по животу, спускаясь всё ниже к гладко выбритой промежности.

     Алиса закричала, но не от боли, а от охватившего её возмущения, и начала вырываться из липких объятий нежданных любовников.

     — Девочка чем-то недовольна, — прошипел Геннадий, — Кричит, дергается.

     — Заткни ей рот, милый, — посоветовала девица, на миг оторвавшись от своей соски.

     Мужчина кивнул и быстро встал. Девушка заметила, как пола его халата топорщится от возбудившегося члена. Кол, видимо, мешал ему нормально двигаться, и походка получилась не совсем стройной, но «гнусный чел», не обращая на это внимания, подошел к ящику серванта и вытащил оттуда целую связку затычек и растяжек на любой вкус и самые непредсказуемые пристрастия.

     Зайдя за спинку дивана, он потряс этой адской коллекцией перед лицом Алисы.

     — Какой тебе нравится, красотка? — жестким голосом спросил он, — Выбирай. Могу предложить шар, а вот прекрасный экземпляр с плотной накладкой на губы. Глушит превосходно. Ты будешь изумительно выглядеть, а звуки, которые будут у тебя получаться, смогут сравниться с самой гениальной симфонией.

     — Хватит! — Лиля вырвала из рук дружка кляп с накладкой, в которую был вставлен большой резиновый шар, — Затыкай быстрее, а то у меня уже уши болят от её воплей.

     Алиса закрутила головой и сильно сжала зубы, но Геннадий был опытен в таких делах. Пока его сообщница держала девушку за волосы, он зажал пленнице нос. Девушке пришлось открыть рот, чтобы не задохнуться. Тут же за зубы протиснулся шар, заполнив собой всё пространство, накладка прижалась к губам и сразу же была зафиксирована несколькими ремнями на голове.

     Алиса замычала и затрясла головой, а девица, хлопнув её по щеке, снова присосалась к груди. Геннадий, самодовольно улыбаясь, подсел на край дивана и развязал невольнице колени. Мягко, но настойчиво раздвинув бедра, он запустил руку в промежность, уже намокшую от возбуждения.

     — А нашей гостье это нравится, — сообщил он своей подружке, — Пися-то вся мокренькая.

     — У меня тоже уже капает, — призналась Лиля, — Я уже не могу больше терпеть. Давай, милый, возьми меня, как ты умеешь.

     «Милый» вскочил с дивана и быстро сбросил халат на пол. Алиса, почувствовав свободу, рванулась вперед, стараясь вырваться из «горячих» объятий насильников, но острый кулачок Лили воткнулся ей в солнечное сплетение, и девушка затихла, лишившись дыхания.

     — Сиди смирно, сучка, пока мы будем трахаться, — пропищала девица, — Может, и тебе кое-что перепадет.

     Лиля встала перед девушкой, широко разведя ноги. Словно показывая ей стриптиз, она, вращая бедрами и задом во все стороны, медленно стянула с себя трусики, оголив неестественно вытянутую щель с торчавшим над ней, как козырек, клитором. Согнувшись почти пополам, девица уперлась локтями в диван, выставив округлый зад, лоснившийся от силикона.

     Вцепившись в бедра пленницы пальцами, она с силой раздвинула их на такую ширину, что ремешок, стягивавший щиколотки, больно врезался в кожу. Похотливо лыбясь и облизываясь, как кошка при виде «Вискаса», Лиля прилипла губами к промежности девушки и начала взасос целовать открывшееся лоно.

     Геннадий, пристроившись сзади, водил своим восставшим орудием по ложбинке между ягодицами партнерши. Делал он это не спеша, разогревая себя и её. Наконец, наигравшись этой сладостной пыткой, он втолкнул в раскрывшуюся пропасть своё орудие и начал дергаться внутри неё с такой частотой, что казалось, задрожат от вибрации оконные стекла.

     Лиля застонала и тоже начала трясти задом, усиливая ощущения, но Алису в покое не оставляла. С нарастанием возбуждения, она всё глубже протискивала свой тонкий язычок в норку пленницы, вращая им, как штопором, а губами, как присосками осьминога, обрабатывала края влагалища.

     Алиса сидела неподвижно, стараясь не показывать своих чувств. Но организм в очередной раз предал её, отозвавшись теплой волной, зародившейся внизу живота и теперь быстро растекавшейся по всему телу. Девушка тихо замычала и запрокинула голову назад, закатив глаза. Её груди уплотнились и приятно заныли, соски увеличились, и в них появился знакомый зуд. Тело её выгнулось, подставляясь ласкам Лили, сквозь плотную затычку во рту послышалось свистящее прерывистое дыхание. Мышцы живота напряглись, и девушка, издав протяжный стон, бурно кончила, обливаясь потом и слезами.

     Не заставила себя ждать и эта сладкая парочка. Лиля распахнула рот во всю его ширину, словно желала проглотить арбуз, захрипела, задергалась и в следующий миг обмякла, рухнув на пол. Тонкая материя трико сползла с её «шаров», стоявших, как восковые, огромные красные соски, напоминавшие по форме медицинские пипетки, при каждом вздохе тряслись во все стороны.

     Геннадий, тяжело дыша, повалился на диван и протянул руку к Алисе. Прижав её голову к своему взмокшему животу, от паха и до груди, покрытого редкой рыжей шерстью, он освободил девушке рот, но сразу же схватил её за волосы и ткнул лицом себе между ног.

     — Пососи его, — приказал «чел», — И нежно. Голову оторву!

     Алиса замотала головой, но, получив очередную оплеуху, сдалась. Открыв рот, она приняла в себя ставший вялым и заметно уменьшившийся в размерах член Геннадия, и начала посасывать его, давясь от кислого привкуса спермы, смешанной с терпким запахом соков рыжей девицы.

     Геннадий, не выпуская из рук волосы девушки, расслабленно вздохнул, наслаждаясь мягкими прикосновениями теплых губ к своему органу, вновь начавшему твердеть, набирая силу. Он скосил глаза на подругу, всё еще лежавшую на полу без движения, и тихо усмехнулся.

     — Наслаждаешься? — прохрипела девица, открыв глаза, — Я сейчас к вам присоединюсь.

     Сбросив остатки своей одежды, она подсела к партнеру с другой стороны и сунула ему в лицо своё арбузоподобное чудо. Геннадий сразу уткнулся носом в промежность между её грудями, обхватив Лилю за талию свободной рукой. Послышалось громкое чавканье, сопровождаемое тяжелым дыханием девицы.

     Алиса вылизывала головку уже полностью окрепшего члена, засасывая его в свой рот почти полностью. Неприятные запахи незаметно исчезли, и девушку перестали мучить рвотные спазмы. Ей даже начинало нравиться это занятие.

     Лиля освободила ноги девушки и оттащила её от Геннадия. Великодушно дав ей пару секунд, чтобы отдышаться, она снова ловко вставила в рот кляп и туго затянула ремни. Не без помощи Геннадия девица поставила пленницу на колени, сама же села на диван, широко расставив ноги в стороны, и схватила Алису за голову, ехидно при этом улыбаясь.

     Мужчина возился за спиной, и девушка не видела, что он там делал, но по звуку рвущегося целлофана и характерному хрусту тонкой резины догадывалась,...  что Геннадий натягивает презерватив. Его руки легли на бока пленницы, а в лоно начало проникать что-то твердое и шершавое, доставлявшее неудобство.

     Девушка заёрзала, стараясь поскорее принять в себя член, но получила шлепок по попке. Геннадий недовольно рыкнул и с силой вогнал свой кол, но не в передок, а в заднее отверстие. Алиса прогнула спину и замычала, но рыжая девица держала её крепко и не давала шанса вырваться.

     Всю нижнюю часть тела пронизали тысячи иголок. Нежная кожица анального отверстия загорелась огнем, проникавшим всё глубже и разгораясь всё сильнее. Алиса мычала, брыкалась, трясла головой, но Геннадий всё больше и сильнее заталкивал в неё своё адское орудие. Он на мгновение замирал, потом медленно вынимал кол, но лишь для того, чтобы вновь и с новой силой вонзиться в свою жертву.

     Пленница уже начала задыхаться от боли, когда насильник, громко взвыв от счастья, наконец, вышел из неё и отвалился в сторону. Лиля тоже выпустила голову девушки из своих рук. Алиса сползла на пол и заплакала, подергивая плечами. Всё тело её горело, каждое движение отзывалось пронзительной болью. Она не чувствовала ничего кроме колющей, ноющей боли, вытягивающей из тела все силы, туманящей рассудок, подавляющей волю.

     Сквозь пелену слез, нависшую на глазах, девушка увидела, как перед её лицом упал презерватив, испачканный кровью и её естественными выделениями. Этот резиновый чехольчик отвратительно пах, но не это было самым страшным. По всей его длине с двух сторон тянулись бороздки, будто какой-то умелец-садист простегал его на машинке толстыми нитками, а на кончике подрагивали два длинных усика, похожих на рыболовную леску.

     Лиля присела на корточки и снова крепко стянула Алисе ноги ремнями. У девушки уже не осталось сил сопротивляться. Она безропотно позволила насильникам оттащить себя в какую-то темную комнату и уложить на подстилку, сплетенную из толстых веревок. Лиля надела на пленницу ошейник, пристегнула к нему толстую и короткую цепь, а второй её конец укрепила на кольце, ввинченном в стену. Дверь закрылась с неприятным хлопком. Стало совсем темно и тихо.

     Обнаженная рабыня, закованная по рукам и ногам в тяжелые цепи, угрюмо плелась за высоким худощавым человеком, ведшим её на поводке, пристегнутом к грубому железному ошейнику. Он только что купил её на рынке, выложив торговцу кругленькую сумму. Человек был хмур и неразговорчив, когда выбирал товар. Он подходил то к одной невольнице, то к другой, бегло ощупывал тело, хмуря брови, длинными пальцами раздвигал зубы, дергал за волосы и с недовольным видом отходил прочь.

     Торгаш, выставивший девушек на продажу, заметно нервничал, но в спор с покупателем не вступал. Он знал этого хмурого господина и не хотел с ним ссориться.

     — Пусть смотрит, — думал купец, тихо стоя в стороне, — Если ему приглянется какая-нибудь девка, этот человек выложит за неё столько, сколько я пожелаю.

     Он был прав. Так бывало не раз. Однажды «Угрюмый», как его за глаза называл весь город, отвалил тройную цену за щуплую негритянку, которая от истощения еле держалась на ногах. Зачем ему понадобилась полудохлая девчонка, никто не знал. Но за этим человеком тянулся шлейф страшных слухов.

     Поговаривали одни, что «Угрюмый» продал душу Дьяволу, что он занимается какими-то невероятными опытами, пытаясь получить золото из плоти молодых девушек-рабынь. Другие твердили, что невольниц он выбирает по известным только ему одному признакам, а потом готовит из них пищу и угощает своих гостей, а кровь подает на десерт.

     Слухи и сплетни расползались по округе, как тараканы, но никто не мог с уверенностью сказать определенно, зачем этот человек каждый месяц ходит на невольничий рынок и высматривает с особой тщательностью очередную невольницу, платя за неё огромные деньги. Знала об этих разговорах и рабыня, идущая за своим новым хозяином, и уже прощалась с жизнью.

     Начинались сумерки, когда мужчина остановился у мрачного дома и отпер тяжелую окованную железными пластинами дверь. Дернув за поводок, он втолкнул еле живую от страха девушку в сумрак помещения. Рабыня, издав протяжный стон, боязливо переступила через порог и остановилась, не зная, куда ей идти дальше.

     Хозяин долго возился в темноте, но, наконец, зажег свечу. Они находились в небольшой прихожей, заставленной сундуками и ящиками самых невероятных размеров и форм. Тут были тяжелые, обшитые медью кофры в человеческий рост, а рядом с ними стояли маленькие сундучки, казавшиеся игрушечными рядом со своими соседями.

     Прямо перед ними на второй этаж вела узкая лестница с крепкими резными перилами. «Угрюмый», взяв в одну руку свечу, а во второй сжав поводок, начал медленно подниматься по лестнице. Рабыня, позвякивая оковами, последовала за хозяином, дрожа от страха и холодного воздуха, сквозившего из многочисленных щелей.

     — Тебе страшно, девушка? — не поворачивая головы, спросил хозяин, — Чего ты боишься?

     Голос у него был низким и немного хриплым. Говорил «Угрюмый» медленно, растягивая слова, добавляя гортанные звуки.

     — Вас, мой господин, — прошептала рабыня.

     — Меня? — хозяин остановился перед дверью и вставил в замочную скважину большой бронзовый ключ, который висел у него на поясе.

     Снова потянув за поводок, он ввел девушку в небольшую комнату, освещавшуюся всего парой свечей. Из мрака послышался шепот, сопровождаемый тихим звоном цепей. «Угрюмый» открыл железную решетку и, отцепив от ошейника невольницы поводок, втолкнул её в большую клетку. Решетка со скрипом закрылась, а за ней захлопнулась и дверь.

     — Эй, ты кто? — из темноты раздался тихий женский голос, — Как тебя зовут, девушка?

     — Алиса, — ответила рабыня сдавленным голосом, — А ты кто?

     — Я — Майя, — на свет вышла худенькая смуглокожая девушка с коротко остриженными волосами, завивавшимися в смешные кудряшки. Одежды на ней почти не было, за исключением узкого набедренного пояска белого цвета, завязанного сбоку на узел, что обозначало статус старшей рабыни. Смуглянка была так же закована в цепи, а её тонкую шейку обвивал блестящий обруч с кольцом.

     Рабыня была маленького роста, но её грудь никак не вязалась с миниатюрной комплекцией. Она была огромной и торчала, как два надутых шара. В большие темные соски, стоявшие торчком, были вдеты маленькие блестящие кольца. Еще одно кольцо большего размера болталось между ногами, оттягивая своим весом тугие половые губки.

     Девушка взяла Алису за руку и повела вглубь клетки. Там сидели еще несколько невольниц. Все они были закованы в тяжелые цепи, и у каждой шею обвивал ошейник с кольцом. Майя по очереди называла имя девушки, и та поднимала вверх скованные руки, представляя себя новенькой.

     Алиса по древней традиции, бытовавшей среди рабынь, опустилась на колени и, сложив руки под грудью, наклонила голову к самому полу. Это означало, что невольница признает превосходство других девушек над собой и готова беспрекословно им подчиняться. Равной среди них она станет только тогда, когда хозяин приведет другую рабыню. Это правило соблюдалось без оговорок, и стычки за первенство между девушками были крайне редки.

     — Ты голодна? — спросила Майя и, не дождавшись ответа, сунула Алисе в руки глиняную миску с соевой похлебкой, — На, ешь.

     — Благодарю, госпожа, — рабыня вновь поклонилась и стала жадно глотать жидкую кашицу, почти безвкусную, но такую желанную после нескольких дней голода.

     Остальные невольницы с интересом наблюдали за новенькой, а Алиса уплетала рабскую кашу за обе щеки. В считанные мгновения она опустошила миску и вернула её Майе.

     — Благодарю всех вас, что позаботились обо мне, — девушка вытерла рот тыльной стороной ладони.

     — А теперь, девушка, — Майя и другие рабыни расселись против Алисы, — Расскажи нам, кто ты и как попала сюда.

     Невольница поведала, как жила со своей семьей в маленькой рыбацкой деревушке на берегу моря, как она вместе с отцом и старшим братом выходила в море на старом баркасе, который ... построил её дед много лет назад, как забрасывали сети и вытаскивали улов. Девушка рассказала подругам и про то, что у неё был жених, и они, сидя вечерами на утесе, мечтали, как однажды уйдут из деревни в море на большом красивом корабле, будут путешествовать, увидят другие страны, встретят много хороших людей...

     — Но этому не суждено было случиться. Однажды вечером в хижину ворвались солдаты. Старшина сказал, что наша семья не выплатила долг какому-то господину, и теперь наше имущество и мы сами переходим в собственность этого человека. Отец начал ругаться, и тогда старшина вынул меч и убил отца, а вместе с ним прикончил и брата. А после этого целый день они насиловали меня и мою мать.

     Когда наступил вечер, солдаты связали меня, выволокли на улицу и бросили в повозку. Потом они подожгли дом, а маму зарезали у меня на глазах. Я даже не могла кричать, потому что мне заткнули рот кляпом. Потом мы долго куда-то ехали, и на каждой стоянке старшина со своими дружками жестоко насиловали меня и били.

     А однажды утром мы приехали в город, и меня сразу же отвели на рынок рабов и продали перекупщику. Торговля, видимо, у него шла плохо, и я просидела в клетке почти неделю вместе с другими девушками. Этот человек нас почти не кормил и не давал воды. Он говорил, что не намерен выкидывать деньги на ветер. Когда кто-нибудь нас купит, тогда пусть и кормит. Две рабыни умерли, но торговец и после этого ничего не стал делать.

     Я тоже думала, что скоро умру, но однажды к купцу зашла молодая и богатая дама и сказала, что ищет служанку. Она долго выбирала и, наконец, указала на меня. Я была счастлива и думала, что настал конец моим мучениям. Но я ошиблась! Мои мучения только начинались.

     Хозяйка оказалась жестокой и своенравной. Она издевалась надо мной просто для удовольствия, била меня, морила голодом, не давала воды, поручала самую тяжелую и грязную работу. И всё время кричала на меня и обзывала самыми последними словами.

     В её доме часто собирались гости. После ужина они развлекались: танцевали, пели. А потом наступала наша очередь веселить их. Хозяйка выгоняла нас на середину огромного зала. Мы все были голые, нам связывали руки за спиной, и каждый из гостей выбирал себе девушку на всю ночь.

     Нас уводили в комнаты, где гости могли делать с нами всё, что хотели. Одной рабыне отрезали груди, нос и губы. Другую подвесили за ноги к потолку и стегали хлыстами, пока она не умерла. А меня привязывали к кровати, затыкали рот и вставляли в дырочки всё, что попадалось на глаза: свечи, вилки, ножи, заталкивали бананы, огурцы, яблоки и груши.

     Всю ночь дом сотрясался от истошных воплей. Мольбы о пощаде и милосердии слышались почти из-за каждой двери. Но всё это было напрасно. Рабынь никто не жалел. Господа специально приходили в этот дом за такими развлечениями. Они платили нашей хозяйке огромные деньги, чтобы повеселиться.

     А потом госпожа почему-то продала меня какому-то старику. Тут я вздохнула свободно. Мой новый хозяин день и ночь просиживал в своём кабинете и всё время что-то писал. А я занималась хозяйством: готовила еду, мыла, стирала. Но никто меня не трогал и не обижал. Если к моему хозяину приходил кто-то, они закрывались в кабинете и меня не тревожили понапрасну.

     Но хозяин вскоре умер. Наследники стали делить его имущество, к которому относилась и я. Моим хозяином стал племянник старика. Я попала в его дом, и кошмары начались заново. Меня опять били, насиловали, связывали и оставляли лежать в сыром подвале на несколько дней без пищи и воды.

     А несколько дней назад в дом пришли стражи. Хозяина арестовали, а меня и остальных рабов отправили на невольничьи рынки. Утром меня купил ваш хозяин и привел в свой дом.

     Алиса замолчала и опустила голову. Невольницы тоже сидели тихо, только глухо позвякивали цепи. Ведь у каждой из них была своя не менее печальная судьба.

     Заскрипела дверь, и в проёме появился хозяин, держа свечу в длинных костлявых, как у скелета, пальцах. В мерцающем свете он казался еще выше и тоньше. Длинный плащ покрывал всё его тело, похожее на статую, а огромный капюшон полностью закрывал голову, оставляя на виду лишь длинный крючковатый нос.

     Рабыни забились в дальний угол клетки, прижавшись друг к дружке, а Майя на четвереньках выползла вперед и распласталась у самых ног господина. «Угрюмый» обвел взглядом невольниц и, вытянув вперед палец, указал на Алису. Старшая рабыня быстро вскочила на ноги и подвела девушку к дверце клетки.

     Они снова пошли по темному коридору и вскоре оказались в просторной комнате, заставленной столами и подставками, на которых громоздились склянки и банки самых неимоверных форм. В углу стояло огромное деревянное кресло, обшитое темной кожей.

     Хозяин подвел рабыню и жестом приказал сесть. Когда девушка угнездилась на шершавом сидении, прижавшись спиной к высокой мягкой спинке, «Угрюмый» закинул её руки за голову и крепко привязал, потом привязал ноги, полностью обездвижив свою жертву. Почесав подбородок, он продел в кольцо ошейника тонкий ремень и завязал его на спинке кресла.

     — Открой рот, рабыня, — скрипучим голосом велел хозяин.

     Алиса, дрожа всем телом, медленно разомкнула челюсти. Господин аккуратно вставил в её рот металлическую распорку и зафиксировал её так, что невольница уже не могла сомкнуть челюсти. Вооружившись какими-то инструментами, он начал ковырять её зубы, нажимать на десны, исследовать внутреннюю сторону щек.

     — У тебя красивые и здоровые зубы, — сказал он, — Хороший материал для моих исследований.

     Алиса увидела в его руках огромные клещи. От страха она забилась и замотала головой, на сколько позволяла привязь. Но «Угрюмый» не обращая на неё внимания, запустил в рот свой адский инструмент и сжал боковой нижний резец.

     Девушка вся сжалась от охватившего её ужаса и жалобно заскулила. Хозяин начал качать головой и бормотать что-то, похожее на заклинание. Алиса внезапно почувствовала, как её рот немеет, язык увеличивается в размерах, а страх, охвативший её, постепенно отступает.

     «Угрюмый», тем временем, замолчал и потянул клещи на себя. Боли девушка не почувствовала и очень этому обрадовалась. Хозяин вытащил свой инструмент и покрутил перед свечой. В блестящих тонких губках клещей был зажат белоснежный зуб, совсем не запачканный кровью.

     — Хорошо, девушка, — проскрипел господин, — А сейчас будет больно.

     Он опять полез к ней в рот и ухватил следующий зуб. Резко рванув, он выдернул его, как редиску из грядки. Сильнейшая боль пронзила рабыню от макушки до кончиков пальцев на ногах и руках. Изо рта хлынула алая кровь. Но хозяин уже отошел в сторону и не собирался оказывать помощь несчастной рабыне. Он всецело был поглощен изучением «материала».

     Алиса вновь начала скулить и биться, но всё было напрасно. «Угрюмый» уселся за один из столов и углубился в исследования. Кровь хлестала из раны, как из артезианской скважины. Она наполнила рот рабыни и уже начала переливаться через край, капая на грудь, стекала ниже на живот и собиралась между раскрытыми бедрами в густую лужицу, быстро густея и темнея.

     Девушка почувствовала, что теряет сознание. Дернувшись еще раз, она замерла, глаза её закатились, боль, до этого пронизывавшая её тело, постепенно отступила, а вместе с ней рабыню покидали силы. Вздохнув в последний раз, она откинула голову на бок и...

     — Я не могу её оставить у нас! — Геннадий сорвался на крик, — Долго прятать эту девчонку мы не сможем. И потом, её скоро начнут искать. Так пусть ищут, но не в моём доме.

     — Ну, милый! — ныла Лиля, — Она такая мягкая, такая теплая! Ну, котик! Я сама позабочусь о ней. Она никуда не убежит. Я её очень крепко свяжу и рот ей заткну!

     Алиса смотрела по сторонам шальными глазами. Её окружала сплошная темнота, а голоса, раздававшиеся за стеной, повергали девушку в дрожь. Она сразу же поняла, о ком идет речь, и без труда узнала своих похитителей. Что они, вернее, Геннадий хотел с ней сделать?! Убить, как ... ненужного свидетеля? А эта грудастая великовозрастная идиотка? Для чего она хочет оставить девушку у себя? Ясно, что не для светских бесед.

     Размышления пленницы прервал скрежет открывающейся двери. На пороге стояла рыжеволосая девица и таращилась на лежавшую перед ней голую девушку, крепко связанную и с надежным кляпом во рту. Даже в полутемной комнате Алиса сумела рассмотреть, как сейчас была одета девица.

     Её тело, напоминающее восьмерку, было затянуто в тугой комбинезон из черного блестящего латекса, мерцавшего от света в коридоре. Когда она повернулась боком, Алиса поразилась, как при таких огромных грудях она умудряется держать спину ровной и не наклоняется вперед под их тяжестью.

     — Или они надуты воздухом, — с усмешкой подумала девушка, — Или же противовесом служит не менее объемистый зад.

     Ворот у девицы был плотно закрыт, и высокий воротник подчеркивал длинную шею, на которой сидела сравнительно маленькая головка. Рыжие вьющиеся волосы, собранные в тугой пучок на затылке делали лицо круглым и еще более глупым. Ноги были обуты в высоченные сапоги, достававшие девице почти до промежности. Высокий тонкий каблук-шпилька совершенно не шел её фигуре и создавал впечатление, что в комнату непонятным образом проникла огромная муха на игле.

     — Ге-ен! — заголосила Лиля всё таким же плаксивым тоном, — Она лежит с открытыми глазами и смотрит на меня!

     — Ну, значит, проснулась, — в дверях появился «гнусный чел» и обвил осиную талию подруги.

     — Ну, Гена-а! — девица ткнулась грудями в бок любовника, — Ну, придумай что-нибу-удь! Я хочу эту куклу-у!

     — Ладно! — Геннадий состроил решительный вид, — Пока я не найду для неё покупателя, можешь забавляться с ней. Только не испорти товар.

     — У-у, — Лиля выставила вперед губки и всосала в себя чуть ли не пол щеки своего дружка-извращенца.

     Алиса заёрзала на подстилке и замычала, давая понять, что не согласна с таким решением, но девица, виляя бедрами, подошла к ней и ткнула в грудь острым носком сапога. Присев на корточки и разведя колени в стороны, она схватила девушку за волосы и приподняла ей голову.

     — Слышала, сучка, — гнусавым голосом произнесла Лиля, — Теперь ты — моя игрушка. Я буду делать с тобой, что захочу. А потом мы тебя продадим в рабство. И ты больше никогда не увидишь своих предков. И эта размалеванная курица Маринка тебе не поможет!

     По злорадному тону и искаженному от самодовольства лицу Алиса поняла, что эта рыжая тварь не шутит, как и не шутил её дружок Геннадий.

     — Так вот откуда взялись эти роскошные апартаменты у скромного преподавателя гуманитарного ВУЗа! — догадалась девушка, — Очень удобно! Поступать приезжают из разных уголков страны самые разные девушки. На местных не очень-то поохотишься. Папы с мамами сразу же всех на уши поставят, и бизнесу капец. А так, уехала и не вернулась. Пока хватятся, пока сообразят, что к чему, девушка уже за тридевять земель. Ищи-свищи.

     От таких мыслей Алисе стало грустно. Её глаза затуманились, слезы выступили на ресницы. Она хотела отвернуться, чтобы эта грудастая стерва не заметила её слабости, но Лиля крепко сжимала добрую прядь волос и не позволяла пленнице отвернуть лицо.

     Наигравшись собственным превосходством, девица, как мячик, отшвырнула голову Алисы в сторону и, грохая каблуками о паркет, направилась к выходу. Остановившись в дверях, Лиля круто развернулась на каблуках и гаркнула во всё горло, что сейчас она идет устраивать их общее гнездышко, и чтобы кукла не скучала.

     Алиса, не сумев сдержаться, заплакала в голос, но дверь в комнату уже плотно закрылась, а резиновый кляп во рту глушил все звуки. Девушка забилась в истерике и начала кататься по полу, стукаясь то головой, то ногами о стены, которых она не видела из-за полной темноты. Она билась в крепких путах, как рыбка, пойманная в сеть, и была такой же беспомощной, как она.

     Но истерика отступила, и девушка притихла. Всё её тело ныло от ушибов, голова кружилась не то от ударов о стены, не то от голода. Ведь она не ела с самого утра, а сколько здесь пролежала, Алиса не могла и представить. Сложившись клубочком, она попыталась заснуть, но глаза упорно не хотели закрываться.

     Марина вошла в комнату общежития, где они жили вместе с Алисой, и включила свет. Комната была пуста, вещи соседки аккуратно сложены на тумбочке, кровать тщательно застелена. Но сама девушка, как видно, не появлялась. Марина плюхнулась на свою койку.

     — Опять вписалась в какую-нибудь гнусь, — пробурчала девушка.

     В дверь постучали. Марина сорвалась с места.

     — Наконец-то! — крикнула она, но тут же осеклась.

     На пороге стоял один из её однокурсников с бутылкой какой-то бормотухи в одной руке и пакетом с беляшами в другой. Просканировав комнату мутными от спиртного глазами, он потряс длинноволосой головой и уставился на девушку. Та стояла посреди комнаты с растерянным видом.

     — Тебе чего? — только и смогла спросить Марина.

     — Да это, — парень замялся, — Похавать тебе с подругой притаранил. Вы же не жрамши с самого утра. Не знаешь, сдала она?

     — Пролетела со свистом, как фанера над Парижем, — отмахнулась девушка.

     — Тю-ю! — присвистнул однокурсник, — А я губы раскатал, поздравить хотел.

     — Её Генка Третьяков завалил, — объяснила Марина, — Не, я его когда-нибудь кончу, зуб даю!

     — Ты, это, не гоношись, — начал успокаивать её парень, — Слушок был, вроде, его куда-то переводят.

     — Ну-ну, — Марина скосилась на бутылку, — А че за хрень ты приволок?

     — А на марочное бабла не хватит, — начал оправдываться парень.

     — Ладно, — махнула рукой девушка, — Только давай Алиску дождемся. А то как-то не в кайф без неё бухать.

     — Слушай, Марго! — молодой человек почесал затылок и уселся верхом на стул, — А че я днем видел, как она с этим Гнусом в его тачку паковалась?

     — Чё? — чуть ли не взвыла Марина, — Чё ты плетешь, придурок?

     — Я не придурок, — надулся парень, — Говорю, что видел. Мы с мужиками там недалеко стояли. Во, еще подумал, ушлая деваха, нашего Гену в оборот взяла.

     — Ты чё, сто пудов видел? — девушка насторожилась.

     — Отвечаю, подруга, — не без гордости заявил парень.

     Марина несколько минут металась по комнате, как пантера по вольеру. Наконец, выпустив пар, она рванулась к двери.

     — Ты че застыл? — рыкнула она на приятеля, — Собирай задницу в кучу. Надо наших собрать по-скорому. Усек?

     — Ха! — длинноволосый парень раззявил свой огромный рот во всю его ширь, — Наши как раз об эту пору все, как один, бухают у Ксюхи на десятом.

     — Не хило, — девушка распахнула дверь, — Че сидишь? Пошли!

     Они поднялись на лифте на десятый этаж. Веселье там бурлило по полной программе. Музыка грохотала так, что дрожали даже стены. Пиво лилось рекой. Не вполне тверезые парни и девицы, образовав плотный круг, изображали нечто, отдаленно напоминающее танец в психушке.

     Марина пробралась сквозь плотную толпу к магнитофону и выдернула вилку из розетки. Её приятель включил свет. Толпа начала выказывать своё недовольство.

     — Чё за дела, Марго? — раздавалось со всех сторон, — Мы тебя, между прочим, ждали.

     — Тихо! — девушка подняла вверх руку, — Слушать меня! Кто знает, где живет Гнус?

     — Генка, что ли? — усмехаясь, спросил рослый парень в очках «Аля — Леннон» и обрубленных до колен джинсаках.

     — Ага, он самый, — подтвердила Марго, — Ну, кто в курсах?

     — Да на кой он тебе свалился? — вперед выступила девушка с покрашенными в едкий зеленый цвет волосами.

     — Погоди, Кикимора, — к Марине подошла девушка в обтягивающих рейтузах из черного блестящего шелка и короткой джинсовой курточке, под которой виднелся лифчик из черной кожи, весь утыканный блестящими заклепками, — Марго, толком говори, что стряслось!

     — Я не уверена, — девушка обвела компанию настороженным взглядом, — Может, и не случилось.

     — Вываливай, — настаивала Ксюха, — А вы все тихо!

     Компания разом замолкла,...  а Марина вышла на середину комнаты. Было заметно, как напряглись мышцы на её теле, глаза сузились и превратились в еле различимые щелочки. Набрав в легкие воздух, она начала медленно говорить:

     — Я уже третий раз в приемной контуюсь. И каждый раз одно и то же. Гнус кого-то валит на экзамене, а потом деваха исчезает. Вроде, всё путем. Слетела на экзаменах и уехала домой. Но вот домой ли?

     — А нам-то что? — встрял парень в обрезанных джинсах.

     — Нам ничего, — спокойно сказала Марго, — Но я слышала, что этот чел специально валит, а потом зовет поболтать, типа, поможет с устройством и всё такое. Короче, лапшу навешает, а вот дальше — одни непонятки.

     — И чё? — хихикнула Кикимора.

     — Со мной в комнате жила одна гирла. Вы её знаете. Это та, которую чурки попрессовали, а мы её, типа, спасли. По ходу, классная девка оказалась. Мы даже подружились. Сегодня её тоже свалил Гнус, а потом подвалил к ней с какой-то предъявой. Я дожидаться не стала и слиняла. А вот Костыль с дружками видел, как они потом в его тачку садились. Ох, девки, что-то мне на душе не спокойно. Не вышло бы чего. По ходу, не домой ли он её потащил?! Девочка-то непорченая, в городе Кенигсберге живет. Я там однажды была. Люди там особенные, культурные, не нам чета.

     — Так ты хочешь к нему на хату свалиться? — с усмешкой спросила Ксюха, — Так он и тебя приласкает.

     — Или в дыню плюнет и с лестницы спустит, — высказал предположение «Аля-Леннон».

     — Вот я и пришла к вам за помощью, — сказала Марина, — Вам решать.

     — Я знаю, что у Гнуса комната в коммуналке имеется, — подала голос пухленькая девушка в длинном халате, — Я как-то в деканате среди бумаг рылась и его адрес увидела. А мне срочно надо было зачет спихнуть. Я к нему по этому адресу и поехала. Только он там давно не живет. Он свою комнату сдает за хорошие бабки. Центр, всё-таки.

     — Где же он тогда шарится? — протянула Ксюха, — Как бы узнать? Кто может?

     — Я могу попробовать, — вперед вышла стройная девушка в расклешенных брюках и цветастой майке, — У меня подружка в отделе кадров работает. Надеюсь, не откажет. Но это только завтра.

     На том и сошлись. Решили собраться вечером у Марго и разработать операцию по спасению. Марина вернулась в свою комнату с сильным желанием лечь спать. Но, как только на глаза попался халатик Алисы, сиротливо висевший на спинке кровати, девушке, словно спички в глаза вставили.

     Всю ночь Марго проворочалась, как заведенная. Несколько раз выбегала на лестничную клетку курить. Лишь под утро сон, всё же, одолел её, а когда пришла пора подниматься, на девушку было страшно смотреть.

     Вот уже вторые сутки Алиса находилась в плену у своих похитителей. Геннадий куда-то уехал на следующий день, полностью отдав девушку в руки своей силиконовой подружки, и Лиля принялась за дело с завидным усердием. Как только они остались вдвоём, рыжеволосая девица перетащила пленницу в другую комнату, оборудованную под спортзал.

     Уложив её на мат, она долго расхаживала кругами вокруг свернувшейся калачиком девушки, видимо, соображая, какой пытке подвергнуть свою новую «куклу». Иногда Лиля подсаживалась к ней на корточки, как всегда, разведя в стороны колени, и дергала за соски или щипала за ягодицы.

     — Придумала! — весело воскликнула девица и куда-то скрылась мелкой рысцой.

     Алиса лежала тихо, боясь даже пошевелиться. У девушки даже не было сил гадать, какая сумасбродная идея озарила эту грудастую идиотку. Она только молила Б-га, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

     — Если они хотят меня кому-то продать, — с горечью думала пленница, — Пусть уж это случится, пока эта накачанная синтетикой дура не замучила меня до смерти.

     Лиля вскоре вернулась, таща в руках целый ворох ремней, веревок, целлофановых пакетов, обрывков тряпья и прочей ерунды. Свалив всё это перед самым носом Алисы, она хитро подмигнула пленнице и, вздохнув поглубже, принялась за дело.

     Схватив девушку под мышки, рыжая инквизиторша подтащила её к «шведской стенке» и попыталась поставить на ноги. Но Алиса сползла на пол. Тогда Лиля набросила на шею пленницы веревочную петлю и перекинула её через одну из верхних перекладин. Повторив попытку, она подтянула веревку так, чтобы её подопечная при желании упасть рисковала быть задушенной.

     Связанные за спиной руки Алисы Лиля протолкнула за перекладину и крепко привязала к ней в нескольких местах. Теперь девушка уже не могла сползти вниз, надобность в петле отпала. Но девица не сняла её с шеи, а привязала к поперечине так, что голова невольницы оказалась притянутой к «стенке».

     Вооружившись очередным обрезком веревки, «грудастая» стянула талию девушки и пропустила веревку между ног, соорудив знакомую Алисе обвязку. Почувствовав, как веревка врезается в промежность, девушка жалобно замычала, но Лиля только довольно улыбнулась.

     — Пока меня не будет, — промяукала она, облизывая свои надутые губки, — Скучать тебе не придется. А когда вернусь, мы вволю повеселимся. Я привезу тебе очень симпатичные подарки. Ты будешь в восторге, куколка!

     Распутав очередной моток, девица принялась привязывать Алису к поперечным планкам, и вскоре девушка уже не могла хоть немного пошевелиться. При малейшем движении путы врезались в тело, петля сдавливала горло, обвязка натирала промежность, добавляя пленнице страданий.

     Внимательно осмотрев свою работу, Лиля щелкнула языком и похлопала Алису по щеке. Девушка недовольно замычала. Девица, растянула губы в дьявольской улыбке и еще сильнее затянула ремни кляпа. Резиновый шар еще глубже проник в рот пленницы, а накладка сдавила губы.

     — Не скучай, красавица! — рыжая стерва вытащила из вороха ремней мешок из черной материи и натянула его девушке на голову.

     Алиса еле слышно заскулила. Послышался цокот каблучков. «Грудастая» вышла из комнаты, заперев за собой дверь. Наступила гнетущая тишина. Она давила на пленницу, как тяжелый пресс, выматывала нервы.

     — Тебе же хотелось стать рабыней! — промелькнуло в мозгу, — Вот ты ею и стала. Считай, что тебя похитили пираты, как в романах. Как и положено, они оказались жестокими и кровожадными. А вскоре тебя продадут какому-нибудь шейху или падишаху, и ты станешь наложницей в его роскошном гареме. Тебя закуют в золотые цепи, оденут в тонкие прозрачные шелка, и ты до конца дней своих будешь ублажать повелителя пением и танцами, а ночью будешь покорно раздвигать ножки, трясясь от страха перед жестокими наказаниями. Твоя мечта сбылась, рабыня! Так радуйся же и трепещи!

     От этих рассуждений слезы сами собой брызнули из глаз. Алиса, превозмогая боль от врезавшихся в кожу жестких веревок, задергалась и завыла, как раненая волчица. Мечта о рабстве, до этого момента ввергавшая её в сладостный трепет, теперь грызла нутро, разъедала разум. Девушка всеми фибрами души протестовала против такого исхода. Только сейчас она поняла, какая глупая мечта владела ею всё это время. А слезы всё текли из глаз, и несчастная невольница уже не сдерживала их. Пусть все видят её слабость. Может, кто и сжалится над бедной рабыней. Рабыней своих собственных грез...

     Сколько прошло времени, Алиса не знала, но чувствовала, что стоит в этой проклятой комнате очень долго. Она не чувствовала своё тело. Мышцы онемели и превратились в камень. Обвязка, сжимавшая промежность, давила на воспалившиеся половые губки, причиняя мучительную тягучую боль, петля всё сильнее стягивала горло, и чтобы не задохнуться, девушке приходилось отклонять голову назад. От этого начинала ныть шея.

     Алиса уже не могла дождаться, когда явится её мучительница, чтобы освободить свою игрушку от пут. Два раза она обмочилась, и теперь в комнате стоял терпкий кисловатый запах прокисшей мочи. Лоно невольницы, всегда податливое и чувствительное к возбуждению, в этот раз было сухим, от чего трение грубой веревки ощущалось намного острее.

     Щелчок дверного замка прозвучал, как спасительный гонг. Алиса встрепенулась, услышав стук каблуков. Рыжая «госпожа» ... быстрыми и мелкими шажками вошла в комнату и остановилась, осматривая свою «куклу».

     — Фу-у! — гнусаво произнесла она, — Ах ты мерзавка! Обоссалась, сучка! Языком будешь всё вылизывать!

     Сильная оплеуха хлестнула по щеке. Алиса вскрикнула от неожиданности и обиды. Лиля грубым рывком стянула с её головы мешок. Девушка увидела, как блестят у девицы глаза, налившиеся кровью.

     — Что случилось? — в комнату вбежал Геннадий.

     — Эта дрянь залила мне весь пол! — плаксивым голосом пожаловалась грудастая дура, — Вот пусть теперь сама и убирает!

     — Ну, а ты что хотела, дорогая? — усмехнулся мужчина, — Сама, небось, в туалет несколько раз бегала. А она не может. Ты же её, как мумию, спеленала. И наверняка не кормила.

     — А зачем? — Лиля сделала большие глаза, — Она же кукла!

     — Ох, горе моё, — вздохнул Геннадий, — Она ведь живая, как и ты. И ей, как и тебе, чтобы не загнуться, нужна еда.

     — Такая же, какую я ем? — глупо хлопая глазами, спросила девица.

     — Ну-у, не такую, — пожал плечами её дружок, — Но какую-нибудь. Попроще. А раз она ест, значит, и в туалет ходить должна. Или под себя.

     — Ой, фу! Гадость какая! — воскликнула девица, — Тогда сам ею и занимайся. Я не нянька.

     — Но ты же сама хотела её себе оставить! — рассмеялся «гнусный чел».

     — А теперь не хочу! — взвизгнула Лиля и, побросав на пол пакеты, которые держала в руках, выбежала из комнаты.

     Геннадий медленно подошел к пленнице и начал отвязывать её от перекладин. Девушка уже не могла сопротивляться. Её тело окаменело и не слушалось разума. Когда последняя веревка, удерживавшая её от падения, ослабла, Алиса просто сползла на пол.

     — Да-а, — протянул Геннадий, — Эта глупышка тебя замучит. Но ничего. Уже завтра придет покупатель. И можешь мне поверить на слово, твой новый господин знает, как обращаться с невольницами. Лёгкой жизни я тебе не обещаю, но она будет другой. А сейчас будь умницей и не шуми, когда я освобожу твой ротик. Ты меня поняла?

     Алиса лишь моргнула глазами. Она сейчас была готова на любые жертвы, лишь бы мучители ослабили путы. Геннадий состроил довольную гримасу и расстегнул ремешки на затылке. Мучительно медленно, словно издеваясь над пленницей, он вытащил изо рта резиновый кляп и отбросил его в сторону.

     — Не правда ли, хорошая штучка? — с издевкой спросил он, указывая на кляп, — И не душит, как тряпка, и затыкает надежно.

     Достав из кармана брюк белоснежный носовой платок, мужчина, как заботливая нянька, вытер Алисе лицо и шею, спустился к груди, потом опустил руку еще ниже к животику и погладил немного выпуклую кожу, наслаждаясь её мягкостью и податливостью. Приказав не шевелиться, он так же медленно освободил девушке ноги и снял, наконец, ненавистную обвязку.

     Пленница вздохнула с облегчением. Геннадий, заметив это, снял с неё веревку, сжимавшую локти. Достав из кармана наручники, он защелкнул браслеты на запястьях девушки и только после этого размотал веревку на запястьях.

     — Лучше? — участливо взглянув на девушку, спросил он, — Будешь умницей?

     — Я хочу помыться, — еле ворочая языком, прошептала Алиса.

     — Я сам тебя вымою, — мужчина взял девушку за локоть и помог встать на ноги, — Пойдем.

     Пленница мелко засеменила вслед за Геннадием. Хоть он шел медленно, она еле успевала за ним. Проходя мимо столовой, Алиса увидела Лилю, сидевшую на диване перед телевизором. Грудастая девица хрустела чипсами и смотрела... мультики! Сурово взглянув на девушку, Лиля демонстративно зажала нос пальцами и отвернулась.

     — Не обращай на неё внимания, — шепнул Геннадий, — Она всегда была глупа.

     Ванная комната, как все другие помещения в этой квартире, была огромна и изысканно отделана розовым кафелем. В середине возвышалась ванна, которую с легкостью можно было принять за небольшой бассейн. Рядом с ней поблескивал разноцветным стеклом душевой «стакан», а в стороне белела новеньким фаянсом раковина с позолоченным краном. За розовой клеенчатой ширмой девушка увидела элегантный унитаз и рядом с ним такой же формы биде.

     — Иди, присядь, — предложил Геннадий, — А я скоро вернусь.

     Он вышел и запер дверь снаружи. Алиса огляделась по сторонам. Воздух был наполнен ароматами цветов с немного сладковатым привкусом. Девушка с наслаждением вдыхала эти дурманящие запахи. Она представила себя на лужайке леса, за которым лениво плескались волны милого её сердцу моря. В ушах звенели переливчатые трели птиц, шуршание ветра в кронах деревьев. Увидит ли она когда-нибудь еще эту красоту, вдохнет ли свежесть сочных трав, напившихся влаги после летнего дождя?

     Пленница прислонилась к гладкой стене и тихо заплакала, подрагивая плечами. Мечта, которая вот-вот превратится в реальность, нисколько её не радовала. Девушка не хотела такого финала, но неизбежность давила на неё страшным грузом, и она понимала, что ничего не в состоянии изменить. Теперь она целиком и полностью зависит от прихоти двух бездушных и жестоких монстров, пусть даже в недурном человеческом обличии.

     — Не плачь, рабыня! — Геннадий потянул Алису к себе, — Сейчас будем мыться.

     Он стоял перед ней в полосатом махровом халате, завязанном широким мягким поясом. Костлявая грудь виднелась из-под разошедшихся в стороны бортов. Казалось, дунь, и этот дистрофик влипнет в стену.

     — И я хочу! — раздался голос Лили, — Я тоже буду.

     Девица вбежала в ванную комнату и сразу же залезла в бассейн, не смотря на то, что там еще не было воды. Одежду она, скорее всего, сбросила еще в комнате. Встав на четвереньки, девица выставила свой огромный зад и, заливаясь совсем детским смехом, начала им вилять из стороны в сторону.

     — Воду включи, — недовольно крикнул Геннадий и увлек Алису в душевую кабинку.

     Сбросив с себя халат, он первым вошел в «стакан» и пустил струю воды. Посторонившись, Геннадий втащил в кабинку Алису и окатил её с ног до головы. Налив на мочалку жидкого мыла, мужчина принялся тереть спину девушки, придерживая её рукой за плечо. Скованные за спиной руки пленницы немного мешали ему, но Геннадий всё тер мочалкой спину до тех пор, пока она не стала красной.

     — Повернись, — приказал он.

     Девушка послушно подставила его рукам груди и живот. Геннадий отложил мочалку в сторону и стал намыливать девичьи холмы рукой. Всякий раз, когда его ладонь касалась соска, Алиса мелко вздрагивала всем телом и томно прикрывала глаза. Она не скрывала, что получает удовольствие от этих мягких нежных касаний, и ей вдруг захотелось большего.

     Чуть отстранившись, она медленно опустилась на колени и приблизилась губами к уже восставшему орудию мужчины. Он понял всё без слов. Быстро намылив свой член, Геннадий окатил его горячей водой, смыв душистую пену. Двумя пальцами натянув кожицу, он оголил пунцовую головку и немного подался вперед, приблизив свой напрягшийся орган к самым губам девушки.

     Алиса приоткрыла ротик и обхватила подрагивающий стержень своими губками. Головка члена затрепетала в теплых объятиях мягких девичьих губ, словно живая, и устремилась в горячие недра рта, прижалась к влажному мягкому языку и начала тереться об него, как ласковый котенок о ногу заботливой хозяйки.

     Втянув член почти полностью, Алиса сомкнула губы и принялась медленно посасывать затвердевшую головку, одновременно облизывая её своим юрким, как мотылек, язычком. По её телу плавно расползалась приятная обволакивающая теплота, зародившаяся в глубинах сознания и спускавшаяся к низу живота, покрывая плечи, напрягая груди, уплотняя соски.

     Девушка непроизвольно развела колени в стороны, открывая доступ к своему, уже истекавшему соками желания лону. Она наслаждалась легким терпким привкусом и упругостью члена мужчины, забыв на время о том, что именно этот мужчина виновен в её неволе, и что по его вине её вскоре увезут в неизвестную землю, откуда она уже никогда, быть может, не сможет вырваться.

     Геннадий мягко поднял Алису за плечи и развернул к себе спиной. Просунув ... руку под бедро, он приподнял её ногу, свободной рукой придерживая девушку, чтобы та не упала. Её раковина призывно раскрылась навстречу его древку, и мужчина мягко вошел в неё, утопив член почти полностью. Пленница тихо застонала и подалась назад, принимая в себя орган во всей его полноте.

     Они быстро подстроились друг под друга. Его член пустился в бешеную пляску, которую уже никто не смог бы остановить. Он, то неистово нырял в разгоряченную желанием пещеру, то выскакивал оттуда только для того, чтобы снова броситься в бездну нарастающей страсти.

     Сильнейший ураган накрыл их одновременно. Геннадий, державшийся до последнего мгновения, излился тугой струёй спермы, ударившей в стенку женского органа, от чего девушка выгнулась, запрокинув голову назад и содрогаясь всем телом. Раскрыв рот, она издала протяжный глухой стон. В следующую секунду тело её расслабленно поползло на пол душевой кабинки, и Алиса притихла. Лишь тяжелое чуть хрипловатое дыхание её нарушало тишину. Она была счастлива, по крайней мере, сейчас.

     Девушка не заметила, как Геннадий промыл её промежность, смыл пену, вытер насухо тело и волосы и отнес в комнату, где вместо жесткой и колючей циновки, на которой она лежала прежде, стояла пусть узкая, но кровать с мягким матрасом, простыней, одеялом и парой пуховых подушек. Она не сопротивлялась, когда он связал ей ремешком щиколотки, когда аккуратно заткнул рот большим тряпичным кляпом и завязал его широкой полотняной полосой. Она лежала на мягкой постели, укрытая теплым одеялом, пусть связанная, но счастливая. Счастливая рабыня. Звучит немного странно, не так ли?

     — Здравствуйте! — приветливо улыбаясь, Марина подошла к окошку консьержки, — Здесь живет Геннадий Васильевич Третьяков?

     — А тебе-то что за печаль? — объемистая бабища уставилась на девушку сквозь толстые линзы очков, — Может, и здесь. А ты кто такая? Он-как разрисована!

     — Мы пришли поздравить нашего учителя, — к окошку склонилась золотоволосая красавица в джинсовой курточке.

     — Сейчас запрошу, — вахтерша сделала серьезное лицо и нажала кнопку на пульте.

     — А без доклада можно? — дверь вахтерской открылась, и в комнату вошли двое рослых парней, одетые в блестящие «косухи», — Мы хотим сделать сюрприз, а Вы, уважаемая, нам можете всё испортить.

     Бабища хотела уже разразиться тирадой по поводу молодежного хулиганства, но, увидев перед глазами красную книжку с золотыми буквами, как куль, осела на стул и растерянно захлопала глазами.

     — Не надо ничего запрашивать, — в комнату вошел высокий парень в строгом деловом костюме, — Я — следователь районной прокуратуры Иванов. Вы можете ответить на несколько моих вопросов?

     — Д-да-а, — начала заикаться консьержка, — Я всег-да гот-то-ва пом-мочь след-ст-вию.

     — Вот и чудно, — следователь сел на стул и достал из кармана блокнот и шариковую ручку, — Итак, начнем. Кто в последнее время приходил к господину Третьякову? Скажем, в течение последних трех-четырех дней?

     — Сейчас посмотрю в журнале, — бабища, ехидно улыбаясь, раскрыла толстую тетрадь в коленкоровом переплете, — 17-го в 15.20 Геннадий Васильевич привел с собой молодую девицу. 19-го...

     — Какую девицу? — молодой человек уставился на женщину.

     — Я фамилиев не спрашивала, — растерянно озираясь по сторонам, залепетала вахтерша.

     — Эту? — следователь сунул в нос бабище фотографию Алисы.

     — Она, — сдавленным голосом просипела консьержка, — Точно она. Пришла, вся такая, в короткой юбке, сиськи огромные, морда наглая.

     Человек в костюме скосил глаза на Марину. Девушка пожала плечами и коротко кивнула. Следователь снова повернулся к вахтерше.

     — Когда она ушла? — быстро спросил он.

     — Ха! — бабища растянула губы в улыбке, — Она еще там. Я же говорю, сиськи — Во!

     — Ясно, — молодой человек передернул плечами, — А что было 19-го, то есть вчера?

     — А-а! — консьержка снова полезла в журнал, — 19-го в 10. 30 к господину Третьякову пришли трое мужчин. Я была предупреждена и впустила их. Они пробыли у Геннадия Васильевича два с половиной часа, а потом ушли. Я видела, как они сели в черный фургон и уехали.

     — Кто они, Вы, конечно, не знаете? — спросил следователь, — И номер тоже не запомнили.

     — Почему не знаю, — обиженным тоном сказала бабища, — Это коллеги Геннадия Васильевича по научной работе. А нумер... Нет, нумер я не видела. Ну, черный фургон, длинный. Там что-то не по-нашему написано было. Да кто их разберет сейчас! Понапишут черти-чего!

     — Как они выглядели? — почти крикнул молодой человек, — Описать их сможете?

     — Да как? — женщина замялась, — А, у их был большой ящик. Видать, тяжелый.

     — Какой ящик? — следователь заметно напрягся.

     — Ну, такой, длинный, — бабища развела руки в стороны, — Вот она бы туда влезла.

     — Кто она?

     — Да эта, с сиськами! — женщина состроила обиженную мину.

     — А когда уходили, — парень встал со стула, — Ящик при них тоже был?

     — Да, был, — вахтерша уверенно кивнула головой, — Им же он для работы нужен. Погрузили в фургон и уехали.

     — Для работы нужна девка с сиськами? — усмехнулся следователь.

     — Это я так, — отмахнулась бабища, — К примеру.

     — К примеру. Спасибо, — следователь протянул женщине руку, — Вы нам очень помогли. Сейчас мы поднимемся к господину Третьякову, а с Вами останется наш сотрудник. Ну, так, на всякий случай. Костя, посиди здесь.

     — Понял, — буркнул Костыль, усаживаясь рядом с пультом внутренней связи.

     Лифт оказался вместительным, и вся компания за несколько секунд поднялась на двенадцатый этаж. Они остановились у массивной обитой нержавейкой двери и прислушались.

     — Ни хрена не слышно, — прошептала Марина, — Чё делать?

     — Звони, — парень в костюме подтолкнул к двери Ксюху, — Ты из нас самая приличная.

     Девушка решительно нажала кнопку звонка. Двое ребят сразу же встали по бокам и приготовились ворваться в квартиру, как только дверь откроется. Защелкал замок, и в дверном проеме появилось размалеванное личико девицы. Ребята рванулись вперед и чуть не смели её с ног.

     — Чё за дела? — заголосила девица, — Чё надо? Гена-а!

     — Слышь ты, корова силиконовая! — к девице подступил рослый парень в круглых очках, — Захлопни пасть, дура!

     — А чё такое? — не унималась Лиля, — Ге-ена-а! Тут какие-то бандюки пришли!

     — В чем дело, молодые люди? — из комнаты вышел мужчина в длинном шелковом халате, — Чем обязан столь неожиданному визиту?

     — Где чувиха? — Марина, сжав кулаки, начала наступать на Геннадия, — Куда ты её упаковал? Где Алиса?

     — Ты что себе позволяешь, кошка драная? — заголосил Геннадий, — Вы все! Вон отсюда! Даю минуту или вызову охрану.

     — Не стоит, Гнус, — из толпы ребят вышел парень в костюме.

     Мужчина оторопел, увидев молодого человека, и начал медленно отступать вглубь квартиры. Парень медленно шел за ним. Наткнувшись на стул, Геннадий шлепнулся на сидение и застыл, как парализованный.

     — Узнал? — парень наклонился к побледневшему лицу мужчины, — Вот и прекрасно. Тогда, я думаю, разговор получится.

     — Ге-ен! — заныла девица, — Прогони их! Гена-а!

     — Заткнись, курица! — рявкнул на неё мужчина.

     — А чё ты кричишь на меня? — Лиля попыталась протиснуться к дружку, выставив вперед свои шары.

     Тонкая шелковая комбинация, державшаяся на едва заметных бретельках, слегка прикрывала промежность девицы. Трусиков и лифчика на ней не было, и всё интимные места просматривались, как на витрине. Девица даже не старалась прикрыться.

     — Уберите её отсюда, — прохрипел Гнус.

     — Она нам не мешает, — встряла в разговор Марина.

     — Ты вопрос помнишь? — спросил парень, — Где Алиса?

     — Не знаю никакой Алисы, — Геннадий уставился на компанию наглым взглядом.

     — Приступайте, — парень кивнул, и компания рассыпалась по квартире.

     — Послушайте! — Гнус хотел встать со стула, но молодой человек удержал его за плечо.

     — Если ... они найдут хоть что-нибудь, — парень говорил медленно, цедя слова сквозь зубы, — Я сам тебе потроха выпущу.

     — Ищите, — Гнус равнодушно окинул взглядом квартиру, — Желаю успеха!

     Время тянулось мучительно долго. Ребята понимали, что, если они не обнаружат в квартире никаких следов, Гнус и на этот раз выкрутится, а девушка бесследно исчезнет, и никто её уже никогда не сможет найти. Те факты, которые сообщила консьержка, без доказательств ничего не значили. Ни один прокурор не даст добро на открытие дела.

     Геннадий вальяжно развалился на стуле и подчеркнуто беззаботно курил, стряхивая пепел прямо на паркетный пол. Лиля, усевшись на диван, глуповато улыбалась и даже пыталась заигрывать с молодым человеком в костюме. Откинувшись на спинку, она, то потряхивала плечами, и её огромные груди начинали колыхаться под тонким шелком комбинации, то вдруг, как бы случайно, она разводила в стороны ножки, демонстрируя свою наготу.

     Наконец, в дверях появилась Марина, пряча что-то за спиной. Парень настороженно взглянул на неё. Девушка медленно подошла к низкому журнальному столику и положила на него кружевные трусики.

     — Чё за дела? — завизжала Лиля, — Это моё! Отдай!

     — Сидеть! — отрезала Марго, и девица снова плюхнулась на диван.

     — Чьё это бельё? — молодой человек вопросительно взглянул на Гнуса.

     — Я такие фасоны не ношу, — с усмешкой ответил Геннадий, — Лилькино, наверное.

     — Да! Моё! — девица вскочила с дивана и, простирая вперед руки, мелкими шажками засеменила к столику.

     — Сидеть, кукла силиконовая! — снова прикрикнула на неё Марина, — Брешет и не краснеет.

     — Поясни, — потребовал парень.

     — Этот прикидик подарила Алисе я, — Марго ткнула пальцем в столик, — Мне не в кайф такое носить, а девочке понравилось. Я и отдала. Пусть, думаю, порадуется. Тут даже моя монограмма есть. Во! Секи! Прикольно, да?

     Она показала резинку, на которой готическим стилем были вышиты буквы МК — Марина Конева. Парень согласно кивнул. В подтверждение своих слов Марина показала такую же вышивку на отвороте своей куртки и на подоле юбки.

     — Как к тебе попала эта вещь? — молодой человек зло взглянул на мужчину.

     При виде трусиков спеси у Геннадия заметно поубавилось. Он весь сжался в комок и даже выронил сигарету. Уставившись в пол, Гнус не мог произнести ни звука. Парень терпеливо ждал, но его выдержке наступал предел.

     В этот момент в комнату влетел парень в круглых очках и выложил на столик несколько пачек долларов, скрепленных банковскими обертками. Юноша в костюме заметно повеселел. Он внимательно осмотрел деньги и повернулся к мужчине.

     — Наследство получил от богатого дядюшки из Калифорнии? — с ухмылкой спросил он.

     — Скорее, из Туркмении, — парень в очках вытащил из-за пазухи листок и протянул его молодому человеку, — Этот придурок не запер сейф. Ну, я и сунулся туда. А там таких купчих штук пять или шесть. И суммы указаны. И вообще все реквизиты. А рядом бабла немерено.

     — Спасибо, Сева, — парень взял в руку документ и быстро пробежал его глазами.

     — Продал он её! — заорала Лиля, залившись слезами, — Я куклу себе хотела оставить, а она мне весь пол обоссала!

     — Заткнись, курица! — взвился Гнус, срываясь с места.

     Девица истошно завизжала и бросилась из комнаты, но Марго, как кошка, прыгнула наперерез и сбила Лилю с ног. Сева тоже среагировал молниеносно. Подставив подножку, он уложил Геннадия на пол и заломил ему руку за спину.

     В комнату вбежали остальные ребята. Навалившись на мужчину, они усадили его обратно на стул и встали рядом, как в почетном карауле. Лилю с поплывшей от слез краской, растрепанную и насмерть перепуганную Марина отправила обратно на диван и, пригрозив ей кулаком, велела сидеть, как мышь.

     — Всё, Гнус, — молодой человек развел руками, — Я вызываю бригаду. И мой тебе совет. Пока они едут, у тебя есть время всё рассказать. И не пытайся выкручиваться. Тебе же будет хуже.

     — Что тебе от меня нужно? — сдавленным голосом произнес Геннадий.

     — Пока только одно — где Алиса?

     Часть 5

     Огромная фура мчалась по узкой автотрассе, проложенной среди песков Кара-Кума еще в те времена, когда существовал и процветал Советский Союз. Уже на пустыню спустилась ночь, и яркая луна освещала путь лучше фар. Водитель грузовика, крепко сжимая руль обеими руками, то и дело поглядывал на плечистого парня в камуфляжной куртке и черной чалме, намотанной на гладко выбритую голову.

     И шофер и парень в чалме спешили к своему хозяину, известному на весь край хлопковому королю Ибрагиму Солееву. О самом хозяине они, как и большинство жителей, знали очень мало, вернее, почти ничего. Известно было только то, что всё, чем сейчас владел Ибрагим, досталось ему после смерти его отца и загадочной гибели двух старших братьев. Это были обширные хлопковые плантации, разбросанные по обоим берегам могучей Амударьи, на которых с раннего утра и до глубоких сумерек трудились сотни работников и работниц, вывезенных из глухих нищих аилов.

     Но лишь избранным и неоднократно проверенным людям были известны истинные источники доходов Ибрагима. Торговля оружием и наркотиками приносили ему куда больше денег, чем выращивание хлопка и несколько текстильных комбинатов, работавших на этом сырье.

     Как у любого человека, имеющего огромные денежные средства, сосредоточенные, практически, в одних, его руках, у Ибрагима была еще одна страсть, которой он отдавал всё свободное время — коллекционирование. Но свою коллекцию он предпочитал никому не показывать и не распространяться на эту тему даже в кругу самых близких друзей.

     Приглядев безлюдную и мало пригодную для возделывания землю в пустынном районе недалеко от Хивы, Ибрагим построил там огромный дворец с множеством комнат и галерей, с несколькими бассейнами, вертолетными площадками и даже зверинцем. Вокруг замка тянулась высокая каменная стена, преодолеть которую не смогли бы самые опытные скалолазы и самые дерзкие диверсанты. По всему периметру были возведены сторожевые башни, на которых день и ночь дежурили охранники, вооруженные автоматами и крупнокалиберными пулеметами. А вдоль стены тянулся глубокий и широкий ров, дно которого было забетонировано и утыкано огромными надолбами, скрытыми толщей позеленевшей от водорослей воды.

     Кроме того, десятикилометровая зона вокруг этой цитадели была объявлена частной территорией, и ни один человек не мог пересечь этот Рубикон без специального разрешения хозяина крепости. Зачем нужны были Ибрагиму такие меры предосторожности, знали только те, кто непосредственно жил во дворце, обслуживал его или охранял.

     Вот туда-то и гнал свой грузовик щуплый водитель и рослый мускулистый угрюмый парень с черной чалмой на голове.

     — Может остановимся, уважаемый? — робко спросил шофер, — Мотор может перегреться. Тогда застрянем здесь надолго.

     — Угу, — кивнул головой охранник, — Десять минут хватит?

     — Хватит, — согласился водитель.

     Съехав на обочину, он лихо выскочил из кабины и откинул капот. Оттуда сразу же повалил густой пар. Охранник даже не повел бровью. Он сидел, прикрыв глаза, и одной рукой жимал дуло своего «Калаша». Его обязанностью было обеспечить безопасность груза, который находился в кузове фуры. Парень даже не знал, что это за груз и какова его ценность. Ему хорошо платили и, кроме того, он был всецело предан хозяину и готов был скорее умереть, чем навлечь на себя его гнев.

     — Можно ехать, — шофер влез за руль.

     Мощный мотор взревел, как разъяренный зверь, и тяжелый грузовик вновь помчался по засыпанной песком дороге. Вскоре замаячили огни первого блокпоста, и охранник приосанился. Конец путешествия был близок, но расслабляться, всё же, не следовало. На его недолгом веку уже были случаи, когда груз пытались отбить перед самым постом, когда контролеры проверяли документы.

     Водитель дал по тормозам и высунулся из окна.

     — Как дела? — весело спросил ... он подошедшего к нему часового.

     — Что везешь? — угрюмо глядя на шофера, спросил солдат.

     — Вот, — охранник отстранил локтем щуплую фигуру водителя и протянул зеленый листок.

     Часовой долго и тупо рассматривал документ, светил на него фонариком, но, видимо, так ничего и не понял и подозвал к себе напарника. Они вместе еще минут десять крутили в руках непонятную бумажку, пока не подошел старший офицер.

     — Что вам не ясно, олухи? — рявкнул он, пробежав глазами документ, — Пропустить немедленно! Идиоты!

     Солдаты рысью побежали открывать шлагбаум, и машина, мелко вздрогнув, двинулась по уложенной бетонными плитами дороге к воротам дворца. Там их уже поджидала целая кавалькада камуфлированных людей. Мост через ров был опущен, тяжелые ворота распахнуты, и фура, надрывно урча, вкатилась во двор, где располагались хозяйственные постройки замка.

     Алиса открыла глаза и непонимающе осмотрелась вокруг. Она лежала на потертом старом коврике в небольшой клетке с толстыми железными прутьями и деревянным полом. Одежды на ней не было. Руки и ноги были свободны, только шею стягивал грубый металлический обруч, на котором спереди болталось толстое кольцо.

     Девушка с трудом сумела сесть и прислониться спиной к толстым прутьям решетки. Тело ныло от долгой неподвижности, голова кружилась, а перед глазами еще мерцали радужные круги — последствия от инжекции, которую ей вкололи перед тем, как закрыть крышку ящика, в который её упаковали.

     Постепенно память начала воссоздавать всё, что произошло с ней за последнее время. Девушка вспомнила, как проснулась утром в маленькой комнате, в которую её на руках отнес Геннадий прошлым вечером. Руки и ноги её были опять крепко связаны ремнями, рот закупорен плотным тряпичным кляпом и обмотан полотенцем.

     Пленница услышала шум в коридоре. Опять грудастая девица что-то настойчиво требовала, а её дружок возражал, на этот раз не стесняясь в выражениях. Потом открылась дверь, и вошел Геннадий, держа в руках поднос с едой. Он присел на край кровати, освободил девушке рот и стал кормить её овсяной кашей с ложечки.

     Алиса не сопротивлялась. Ей даже понравилось, как этот мужчина заботится о ничтожной рабыне.

     — Рабыня! — девушка чуть не поперхнулась от этой мысли, — Я и в самом деле стала рабыней!

     Но она не испугалась своего нового положения. Алиса вдруг поняла, что смирилась с этим и теперь ждет, когда она, наконец, попадет в руки своего настоящего господина.

     — Ну, вот, рабыня, — сказал он, вытирая ей рот влажной салфеткой, — Полежи немного. Скоро приедет твой новый хозяин.

     Алиса хотела уже возразить, но мужчина быстро вставил ей в рот шаровидный кляп с накладкой и туго затянул ремешки на затылке. Поцеловав невольницу в лоб, он быстро вышел из комнаты и запер дверь. Как ни странно, но девушка этому обрадовалась, потому что была ограждена от общения с грудастой идиоткой, успевшей измотать ей все нервы.

     Вскоре в коридоре послышались тяжелые шаги и незнакомые мужские голоса. Дверь открылась, и Алиса увидела на пороге Геннадия, одетого в его странный костюм, а рядом с ним — молодого человека с чертами лица истинного азиата.

     Незнакомец был высок и строен. Длинные прямые черные волосы, зачесанные назад, поблескивали на свету, отливая синевой, раскосые глаза внимательно смотрели на девушку из-под длинных, совсем не подходящих мужчине ресниц. Плечи его были широки и крепки, гордая осанка говорила о том, что этот человек привык властвовать, любил, чтобы ему подчинялись.

     Одет был мужчина неброско, хотя, было видно, что он может себе позволить роскошные костюмы от самых дорогих модельеров. На незнакомце была черная кожаная куртка и немного потертые джинсы. Ноги были обуты в остроносые туфли на высоком, скошенном внутрь каблуке, от чего его стройная фигура казалась еще более вытянутой.

     Единственным украшением была продолговатая золотая брошь с большим кровавым рубином, закрепленная под воротником белоснежной рубашки и служившая заменой галстуку. Никаких колец, перстней, браслетов девушка не заметила, отметив про себя только, что пальцы мужчины ухожены. Вряд ли этот парень когда-либо занимался тяжелым физическим трудом.

     — Ну, Гена! — воскликнул незнакомец, — Удивляй меня! Или я зря проделал такой долгий путь?

     — Я хорошо знаю твои вкусы, уважаемый Ибрагим, — с легкой улыбкой ответил Геннадий, — Надеюсь, что не разочарую тебя.

     Он подошел к кровати, на которой лежала Алиса, быстрыми, немного резкими движениями расстегнул ремни, стягивавшие ноги девушки, и, ухватив за плечи, поставил пленницу на пол. Выждав несколько секунд, чтобы его гость сумел рассмотреть тело невольницы, он расстегнул ремни и вынул изо рта кляп, открыв нижнюю часть лица.

     — Хм, — Ибрагим потер подбородок.

     — И это всё, что ты можешь сказать? — усмехнулся Геннадий.

     — Вид у девчонки замученный, — качая головой, произнес молодой человек, — С чего бы?

     — Лилечка перестаралась немного, пока меня не было дома, — словно извиняясь, изрек «гнусный чел», — Но, я уверен, когда она попадет в твои руки, всё встанет на свои места.

     Ибрагим медленно подошел к девушке, не сводя с неё глаз. Мягко ухватив за подбородок, он приподнял ей голову и заглянул в глаза. Алиса хотела отвести взгляд, но парень легонько хлопнул её по щеке и тихо сказал:

     — Ты еще неопытна, рабыня. Запомни, когда господин смотрит на рабыню, она тоже должна смотреть ему в глаза. Поняла?

     — Да, — еле слышно ответила пленница.

     — Господин, — еще одна пощечина обожгла щеку Алисы, — Рабыня всегда должна добавлять это слово. Тебе ясно?

     — Да, — девушка с трудом проглотила ком, застрявший в горле, — Да, господин.

     Ибрагим сдержанно улыбнулся и начал ощупывать тело девушки. Сначала его прикосновения были осторожны, даже робки. Но вот его длинные пальцы обрели твердость, движения стали более уверенными. Алиса заметила, что он не просто исследует её тело. Молодой человек наслаждался мягкостью её кожи, с упоением сжимал её упругие груди, ласкал напрягшиеся соски.

     Её тело внезапно отозвалось на прикосновения мужчины сладкой истомой. Глаза сами собой затуманились, губы приоткрылись, обнажив белоснежные ровные зубки. Когда рука незнакомца легла на бугорок лобка, а пальцы слегка коснулись сжатых половых губок, девушка невольно подалась всем телом вперед, подставляя свою уже начавшую увлажняться норку нежным ласкам мужчины.

     Ибрагим, не сводя с рабыни внимательного взгляда, протолкнул в теплое влажное лоно средний палец и, согнув его, погладил верхнюю стенку влагалища. Алиса, не сумев совладать с собой, тихо застонала и еще сильнее прижалась низом живота к руке господина.

     Он мягко улыбнулся и убрал руку с промежности. Подняв её, молодой человек поднес блестевший от смазки палец к губам пленницы. Алиса приоткрыла ротик и начала посасывать его, слизывая язычком еще теплый сок.

     — Пойдем, дорогой, — Ибрагим достал из кармана носовой платок и вытер руку.

     Дверь закрылась, щелкнул замок. Девушка осталась стоять на полу, гадая, понравилась она Ибрагиму или же нет. От волнения и нахлынувших на неё чувств, ноги задрожали, и Алиса медленно села на кровать. Голова её кружилась, дыхание стало сбивчивым, её взбудораженное воображение рождало самые невероятные видения, которые приводили девушку в трепет и в то же время возбуждали её еще сильнее.

     Сколько времени она просидела неподвижно, девушка не могла знать. Но вот дверь вновь открылась, и в комнату вошли двое крепких парней, один только вид которых отбивал даже малейшее желание сопротивляться. Не говоря ни слова, они подхватили Алису под руки и повели в гостиную, где в глубоких креслах сидели Геннадий и Ибрагим.

     На диване, выставив вперед свои шаровидные груди, сидела Лиля и буквально пожирала огромный персик, беззастенчиво чавкая и поминутно обсасывая свои пальцы. Видимо, желая произвести впечатление на гостя, она вырядилась в очень открытое бикини бледно розового цвета,...  почти сливавшегося с цветом её кожи, поверх которого был надет длинный прозрачный пеньюар. Высоченные сапоги на не менее высоком каблуке никак не вязались к этому наряду.

     Парни подвели Алису к будущему хозяину и принудили опуститься на колени. При этом рыжая девица залилась звонким смехом и захлопала в ладоши.

     — Гена, — Ибрагим сердито сдвинул брови, — Я тебя очень уважаю, дорогой, но прикажи своей подруге уйти. Очень тебя прошу.

     — Лилечка, — Геннадий изобразил на лице улыбку, — Иди в свою комнату, посмотри мультики.

     — Чё за дела, Гена-а? — девица перестала гоготать и надулась, как мышь на крупу, — Я хочу посмотреть, как эту сучку...

     — Иди! — рыкнул на неё дружок, — Или не получишь мороженого.

     — Сколько ей лет? — с усмешкой спросил юноша, когда Лиля, виляя обширным задом, вышла из комнаты, цокая каблуками, как скаковая лошадь.

     — Не обращай на неё внимания, — отмахнулся Геннадий, — Это моё дело.

     — Как знаешь, дорогой, — Ибрагим развел руками, — Как знаешь.

     Тем временем подручные хозяина внесли в комнату большой кофр и откинули крышку. Алиса, стоя на коленях перед господином, не видела, как парни начали вынимать из ящика какие-то вещи и раскладывать на полу. Повинуясь приказу, она стояла перед хозяином со связанными за спиной руками, покорно опустив голову. Она ждала, что он ей скажет. ОН. ЕЁ ГОСПОДИН!

     Но Ибрагим не сказал ничего. Измерив девушку надменным взглядом, он медленно поднялся и вместе с Геннадием вышел из комнаты. Лишь на пороге, остановившись и повернувшись к своим людям он что-то коротко сказал им на неведомом девушке языке и скрылся в коридоре.

     — Встать, — последовал приказ.

     Алиса заворочалась, пытаясь подняться. Но ноги её не слушались. Тогда две пары сильных жестких рук подхватили девушку под мышки и одним рывком подняли с пола. Звякнула пряжка. Ремень, удерживавший запястья, упал к ногам пленницы. Алиса замерла, не зная, как себя вести.

     — Разомни руки, рабыня, — услышала она.

     Девушка потерла занемевшие кисти. Они были совсем холодными. Но приливы крови снова вернули их к жизни. Ладошки постепенно начали розоветь, и Алиса смотрела на них, поглаживая и ощупывая каждый пальчик.

     Но время, отпущенное на свободу, вышло. Помощники с двух сторон схватили девушку за запястья и завели их за спину, сложив в положение «ладонь к локтю». Пока одна пара рук удерживала пленницу, второй надел на её руки тугой кожаный рукав и стал быстро затягивать шнуровку. Когда он закончил и закрепил концы кожаного шнурка, Алиса уже не могла вырваться из этих пут.

     Один из помощников подставил стул и усадил на него пленницу. Несколькими тонкими ремнями он крепко связал девушке лодыжки, колени и бедра. Проверив крепость и надежность пут, он кивнул напарнику, и они вместе стали натягивать на ноги плотный мешок, постепенно поднимая его до тех пор, пока всё тело рабыни не скрылось под слоем черной кожи.

     Алисе собрали волосы и уложили на макушке, закрепив зажимами. Что-то заскрипело в руках у одно из парней, и девушка даже улыбнулась, увидев резиновый шлем с прорезью для рта, но без глазниц. Еще мгновение, и невольница уже не могла ничего видеть. Края шлема заправили в мешок и туго затянули шнурок и надели широкий кожаный ошейник.

     — Открой рот, девушка, — прозвучал густой бас.

     Алиса повиновалась, и помощники втолкнули в её ротик большой мягкий шар, который, расправившись, сразу же заполнил всё пространство, упершись в нёбо и щеки. Мягкая кожаная накладка прижалась к губам, притянутая ремнями, которые туго застегнули на затылке. Рабыня была готова.

     Алису подняли на руки и положили в кофр лицом вверх. Девушка думала, что лежать на локтях будет неудобно, но даже такая мелочь была предусмотрена. В подстилке ящика имелось углубление, в которое и поместились стянутые рукавом руки. И само днище и внутренние стенки были обтянуты мягкой материей. Девушку крепко привязали ремнями в нескольких местах, но крышку пока закрывать не стали.

     Вскоре рабыня услышала шаги, а за ними и голоса господина и Геннадия. Оба что-то обсуждали и весело смеялись. Молодой человек сам проверил крепость ремней и надежность кляпа и опять что-то приказал своим подручным. И внезапно что-то больно кольнуло в плечо. Алиса замотала головой и жалобно замычала. Но вскоре боль постепенно исчезла, рассудок помутился, и невольница провалилась в кромешную темноту без запахов и звуков. Крышка кофра закрылась. Груз был готов к транспортировке.

     Алиса закрыла глаза и тут же их открыла, надеясь, что это ей, как всегда, снится. Вот сейчас она проснется, и вновь увидит на тумбочке зеленые цифры электронных часов, свою комнату, услышит, как за окном тётя Галя зовет своего сына домой, как дед Мартын что-то строгает на своём верстаке.

     Но перед её глазами была всё та же решетка, вытертый до дыр половик на дощатом полу, и тишина. Девушка закрыла лицо ладонями и зарыдала в голос, не опасаясь, что её кто-нибудь может услышать. Она оплакивала не свою утраченную свободу, не свой далекий дом, а свою безграничную глупость и доверчивость.

     — Эй! — вдруг услышала она тихий шепот откуда-то сверху.

     Алиса запрокинула голову, но ничего и никого не увидела. Только толстые прутья клетки чернели над головой. Девушка подумала, что ей померещилось, но шепот повторился снова, теперь уже сбоку.

     — Кто здесь? — она повернулась в ту сторону, откуда доносился голос.

     — Не бойся меня, девушка, — в дальнем углу отодвинулся полог, и в комнату вошла стройная белокурая девушка и села на колени рядом с клеткой.

     — Ты кто? — спросила Алиса, с опаской взглянув на незнакомку.

     — Меня зовут Айна, — девушка тронула золоченый обруч, сковавший длинную тонкую шею, — А как тебя зовут?

     — Алиса, — девушка тоже хотела показать свой ошейник, но вовремя удержалась.

     Айна подошла ближе к решетке, и Алиса теперь могла лучше рассмотреть её. Девушка была высокой и стройной. Длинные золотистые волосы, расчесанные на прямой пробор, густыми прядями мягко спадали на плечи, из-за чего её лицо казалось чуть вытянутым. Большие голубые глаза, умело подведенные золотистой тушью, смотрели спокойно, и от её взгляда веяло теплом и добротой.

     Одета Айна была в просторные голубые шальвары из тонкого прозрачного шелка с разрезами по краям, подвязанные у колен и на щиколотках золотыми тесемками. Под ними были видны узкие трусики из желтого шелка, едва прикрывавшие промежность. На тонкой талии поблескивал расшитый золотом и серебром широкий пояс, застегнутый на ажурную круглую пряжку, украшенную красными камнями.

     Верхнюю часть одежды составляла коротенькая курточка без рукавов из голубой парчи в тон шальварам, расшитая золотыми нитями в виде причудливых узоров, из-под которой был виден узенький лиф из желтого шелка. Грудь девушки была небольшой, но высокой и упругой. Стянутая жесткими чашами лифа, она выступала над ним двумя холмиками, образующими между собой симпатичную ямочку.

     — Тебе нравится мой наряд? — спросила девушка, заметив восхищенный взгляд новой рабыни.

     — Да. Ты очень красивая. Наверно, тобой все восхищаются? — в свою очередь задала вопрос Алиса, — Тебе здесь хорошо живется?

     — Я привыкла, — улыбнулась Айна.

     Но Алиса заметила, что её улыбка была какой-то неестественной, вымученной, неискренней. Взгляд девушки потускнел, а в уголках глаз появились слезинки, которые медленно потекли по щекам. Айна отвернулась и несколько минут стояла, молча глядя в стену. Рабыня видела, как её крепкая грудь, затянутая в жесткий лиф, ритмично поднимается и опускается при каждом вздохе.

     Алисе очень хотелось обнять эту красивую и гордую девушку, прижать к своей груди, приласкать, утешить.

     — Не плачь, — сдавленным голосом произнесла пленница.

     — А я и не плачу, — дрожащим голосом ответила девушка, — С чего ты взяла? Я вообще никогда не плачу и тебе не советую.

     — Я не буду, — пообещала Алиса.

     Айна, уже успевшая успокоиться,...  подошла ближе к решетке и присела на стоявший рядом пуфик. Её голубые, как небо глаза глядели на новую невольницу спокойно и нежно. Немного помолчав, девушка сказала тихим голосом, словно боялась, что кто-то их может услышать:

     — Мне велено рассказать тебе, рабыня, какие правила царят в этом дворце. Слушай внимательно, запоминай. Но сначала ответь, тебя уже кормили?

     — Нет, — замотала головой Алиса.

     — Я не случайно задала тебе этот вопрос, рабыня, — голос Айны вдруг стал строгим, — Ты здесь новенькая и, поэтому, всех должна называть господами, даже охранников. Ты понимаешь, о чем я говорю?

     — Да, госпожа, — поправилась рабыня.

     — Значит, не кормили, — как бы самой себе сказала девушка, — Это плохо. Посиди тихо, я скоро приду.

     — Да, госпожа, — Алиса села на пятки и поклонилась.

     Айна скрылась за ширмой. В комнате остался лишь легкий запах её духов. Рабыня с интересом стала осматриваться. Кроме клетки, в которой она была заперта, в углах стояли и лежали тюки, коробки, свернутые в тугие рулоны отрезы материи, ковры. В дальнем углу девушка заметила несколько металлических кувшинов с изогнутыми длинными носиками, бронзовых чаш, расписанных в восточном стиле. Вообще, как показалось Алисе, эта комната была чем-то вроде кладовки, только очень большой и светлой.

     — Значит, я — тоже одна из вещей, которые пока не нужны, — подумала девушка.

     Занавеска отползла в сторону, послышался шорох тонкого шелка. Айна вошла в комнату и придержала штору. За ней, мелко семеня маленькими ножками, к клетке подошла совсем юная рабыня. На вид ей было не более шестнадцати лет. Черные волосы едва доставали до плеч и были перехвачены узким металлическим обручем. Тонкая шейка невольницы была заключена в серебристый ошейник.

     Эта рабыня была одета на удивление просто по сравнению с Айной. Её худенькое смугловатое тельце было обмотано тонкой белой тканью, чудом державшейся на едва оформившихся грудках и закрывавшей лишь треть бедра. Маленькие ножки были обуты в простые мягкие остроносые туфельки без каблука, и шаги юной невольницы совсем не были слышны.

     В руках она держала круглый поднос, заставленный всевозможными вазочками, пиалами, графинчиками. Не поднимая на новую рабыню глаз, девушка опустилась на колени и осторожно поставила поднос на низкий столик, который стоял рядом с клеткой.

     — Иди, — властно сказала Айна, — Но будь поблизости. Я тебя позову.

     — Да, моя госпожа, — девушка быстро поднялась с колен и, низко поклонившись, исчезла за занавеской так же бесшумно, как и вошла.

     — Это моя служанка, — пояснила золотоволосая красавица, — Она подчиняется только мне. Её и других служанок называть госпожой не нужно.

     — А как я узнаю, что передо мной служанка? — удивилась Алиса.

     — По обручу на голове, — спокойно ответила Айна.

     — Я поняла, госпожа, — девушка кивнула головой.

     — Вот, ешь, — девушка отперла маленькую дверцу и просунула в неё поднос, — Ешь и слушай. И постарайся запомнить всё, что я тебе сейчас скажу.

     — Спасибо, госпожа, — Алиса взяла поднос и поставила его на дощатый пол, — Вы очень добры ко мне.

     — Я ко всем отношусь одинаково, — в голосе Айны послышались металлические нотки, — Но я не наушничаю и не шпионю, как это делают некоторые.

     — Я тоже не люблю двуличных людей, — Алиса с аппетитом уплетала рис с маленькими кусочками курицы.

     — Ты ешь и не перебивай, рабыня, — девушка уселась на пуфик и сложила свои красивые изящные, как у балерины, руки на коленях.

     — Простите, госпожа, — невольницей овладел страх, и она даже сжалась в комок.

     Айна сидела, выпрямив спину, и внимательно наблюдала за новенькой. Пока Алиса расправлялась с едой, девушка успела рассмотреть её фигурку, полные чувственные груди, округлые плечи, изящные руки.

     — Эта девочка составит конкуренцию фавориткам господина, — думала она, — Вопрос в том, стоит ли говорить ей об этом. Рабыня неопытна и быстро может стать жертвой интриг и дрязг, которые царят в этом гадючнике. Но, кажется, девчонка умная. Сама разберется, а я понаблюдаю за ней.

     Алиса, откинувшись на прутья решетки, пила маленькими глоточками клюквенный морс, наслаждаясь прохладным кисловатым напитком. Её тело было расслаблено, глаза прикрыты. Рабыня отдыхала. Может быть, девушка пыталась, хоть на короткие мгновения забыть о своём нынешнем положении, о тех невзгодах, которые свалились на неё в последнее время.

     — Ну, как? — Айна осторожно тронула Алису за плечо, — Лучше?

     — О, да, госпожа! — невольница сразу же села на пятки и склонила голову, — Я очень благодарна госпоже, что позаботилась о несчастной рабыне.

     — Где ты научилась этим манерам? — удивилась златовласая красавица.

     — Вы не поверите, госпожа, — Алиса немного смутилась, — Но я видела такое во сне.

     — И часто ты видишь такие сновидения? — Айна нахмурила брови, не больна ли эта девчонка на голову?

     — Бывает, — пожала плечами девушка и быстро добавила, — Редко.

     — Ну, тогда слушай, — Айна снова выпрямила спину и гордо подняла голову, — Ты попала во дворец благородного Ибрагима, как его здесь все называют. Насколько он благороден, поймешь сама в скором времени. Мы — его коллекция. Звучит немного странно. Больше мы походим на наложниц. Толька здешние правила сильно отличаются от тех, которые были установлены в гаремах султанов, шейхов и прочих любителей женского тела.

     — То есть, Вы хотите сказать, госпожа, что хозяин сюда почти не заходит? — насторожилась Алиса.

     — Почему же? — девушка быстро поднялась со своего места, — Очень даже часто появляется и проводит здесь много времени. У него в дальнем крыле есть свои апартаменты, оборудованные по самому последнему слову науки и техники. Только нам туда хода нет.

     — Вообще никому? — хихикнула рабыня.

     — А ты не смейся, — Айна вдруг стала очень серьезной, — За провинность, даже самую малую наказывают очень строго. Двадцать плетей — это пшик по сравнению с тем, что с тобой могут сделать. Рубцы заживут, боль утихнет, и всё. Но могут и на плантации отправить. А там, говорят, больше месяца девушки не выдерживают.

     — Я тяжелой работы не боюсь, — уверенно заявила Алиса.

     — Не в работе дело, — грустно вздохнула девушка, — Грязь, очень плохая еда, побои. А на ночь приковывают за кольца.

     — За какие кольца? — рабыня не на шутку испугалась.

     Айна немного помолчала, потом распахнула свою курточку и расстегнула застежку лифа. Алиса увидела, что в маленькие розовые сосочки девушки вставлены небольшие кольца. Девушка даже зажмурила глаза от охватившего её ужаса.

     — Господи, — прошептала она, хватаясь за голову, — Но ведь это же очень больно!

     — Когда рабыня провинилась, никто о боли не думает. Соски прокалывают раскаленной иглой. Это тоже один из видов наказания. Но это еще не всё, — Айна застегнула лиф и оправила одежду, — Еще одно кольцо вставляют в клитор таким же способом. Так что, рабыня, трижды подумай, прежде чем что-то сделать. Или сказать. Поняла?

     — Поняла, госпожа, — Алиса закрыла лицо ладошками и тихо заплакала, — Это какая-то Османская Империя! Средневековье!

     — Ну-ну, — попыталась успокоить её Айна, — Не всем кольца вставляют, не всех гонят на плантации. Может, обойдется.

     Но рабыня уже не слушала свою наставницу. Её рыдания становились всё громче. Айна хлопнула в ладоши, вызывая служанку.

     — Стакан воды! — отрывисто крикнула она, — Быстро!

     Юная прислужница опрометью бросилась исполнять приказание и уже через пару минут возвратилась с пиалой и маленьким графинчиком, наполненным чистой водой. Айна налила в пиалу немного жидкости и быстро плеснула на рабыню.

     Та сразу замолчала и ошалевшими глазами уставилась на девушку.

     — Немедленно прекрати истерику, — процедила Айна, — Возьми себя в руки!

     — Да-да, госпожа, — Алиса, задыхаясь и всхлипывая, принялась утирать лицо ладошками, размазывая по щекам слезы и грязь.

     Айна что-то сказала ... служанке, и та вновь исчезла за занавеской. В помещении повисла тишина. Не было слышно даже шума ветра и пения птиц, хотя, на улице вовсю светило солнце. Служанка вскоре вернулась с кувшином и белым полотенцем.

     — Умойся, рабыня, — девушка протянула Алисе кувшин, — Мне пора уходить.

     — Нет-нет, госпожа! — Алиса вцепилась в прутья решетки.

     — Не бойся, девушка, — Айна снова мягко улыбнулась, — Тебя здесь никто не тронет. А я приду завтра. Вот, возьми.

     Она протянула рабыне свернутое рулоном одеяло. Алиса снова опустилась на колени и склонила голову к полу. Айна откинула полог и ушла, бесшумно ступая по дощатому покрытию своими стройными ножками, обутыми в мягкие туфельки. Рабыня опять осталась одна. Но теперь она знала, что не одинока в этом суровом незнакомом мире. Теперь у неё появилась подруга. Подруга?

     Алиса сидела в клетке уже неделю, и каждый день к ней приходила Айна со своей служанкой. Она приносила девушке фрукты, рассказывала об обитательницах дворца, предостерегала от нежелательных поступков. Рабыня внимательно слушала свою наставницу и старалась запомнить всё, что та ей говорила.

     И однажды девушка, набравшись смелости, спросила Айну про кольца, которые та ей показала в первый день знакомства. Златовласка сдвинула брови и строго посмотрела на рабыню, но потом ослепила её своей очаровательной нежной улыбкой и, покачав головой, сказала:

     — Это я сама себе сделала, когда совсем глупой девчонкой была. Слыхала про пирсинг?

     — Не только слышала, но и видела, — похвасталась Алиса, вспомнив Марину с её гирляндой сережек в каждом ухе.

     — Ну, вот! У нас девчонки куда только себе не вешали такие побрякушки. Даже в язык серьги вставляли. Вот и я тоже решила не отставать от них. Ох, помню, как ругала меня мама! Стены дрожали. Но потом как-то всё утряслось.

     — А я думала, — с облегчением сказала Алиса, — Что Вы, госпожа, на плантациях побывали.

     — Что ты! — девушка замахала руками, — Оттуда не возвращаются. Или от тяжелой работы умирают, или от болезней. Но иногда туда отправляют провинившихся рабынь для развлечений. Там же много охранников, надзирателей. Им тоже нужны женщины. А после целого дня на солнцепеке с согнутой спиной какая уж там любовь, да нежность. Только туда для таких целей отправляют тех, кто уже порядком надоел нашему господину.

     — И эти рабыни тоже там погибают? — с опаской спросила невольница.

     — Про этих не знаю, — пожала плечами Айна, — Но я их больше не видела. И очень хорошо.

     — Почему хорошо, госпожа? — удивилась рабыня.

     — Их вина состоит в том, что они очень вульгарно себя ведут, — пояснила наставница, — Начинают хамить, вести себя, как уличные девки. А наш хозяин этого очень не любит. Здесь в чести скромность. Запомни это, девочка.

     — Я запомню, госпожа, — пообещала Алиса.

     В комнату вбежала служанка и бросилась к ногам Айны.

     — Моя госпожа! — затараторила она, — Сюда идет господин, а с ним два охранника!

     — Успокойся, — девушка встала с пуфика, — Я знаю, что они должны придти. Встань в сторону.

     Полог резко отлетел в сторону, и в комнату ввалились два громилы в зеленой военной форме и тяжелых армейских ботинках. Они встали по обеим сторонам клетки, грубо оттолкнув Айну. Следом появился Ибрагим. На нем был белый костюм хорошего покроя и черные лаковые туфли с прямоугольными мысками. Черные волосы были немного растрепаны, но это его не портило.

     — На колени! — взвыли верзилы, как только вошел хозяин.

     Айна, не теряя достоинства, медленно опустилась на пол и лишь слегка наклонила спину. Её служанка бросилась на пол и распласталась у ног господина. Алиса тоже хотела преклонить колени, но Ибрагим жестом остановил её.

     — Как себя чувствует наша новая рабыня? — юноша подошел к решетке.

     — Хорошо, господин, — склонив голову, тихо ответила девушка.

     — Как она? — не поворачивая головы, Ибрагим обратился к Айне.

     — Рабыня всё понимает, господин — спокойно ответила девушка.

     — Открыть клетку! — крикнул молодой человек.

     Верзилы загремели ключами и распахнули створку. Алиса не успела моргнуть глазом, как один из охранников схватил её за волосы и уже хотел вытолкнуть наружу. Но грозный окрик хозяина остановил его. Подойдя к девушке, он галантно протянул ей руку и вывел из клетки.

     — Не обращай внимания на этих олухов, — с усмешкой сказал юноша, — Они тебя не тронут. Пока. Но если...

     — Я понимаю, господин, — выждав небольшую паузу, ответила Алиса, заметив, как улыбнулась ей Айна.

     Едва уловимым знаком он отослал своих нукеров и рабынь. Алиса заметила, как засверкали глаза у этого человека, когда они остались наедине. Ибрагим готов был броситься на неё, как дикий лев прямо здесь, среди этих пыльных мешков. Девушка видела, что хозяин едва сдерживает себя.

     — Мой господин, — Алиса посмотрела ему прямо в глаза.

     — Чего ты хочешь, рабыня, — сбивчивое дыхание выдавало Ибрагима.

     — Сейчас важно, чего хотите Вы, мой хозяин и господин, — тихо начала девушка, — Но...

     — Ты говоришь «НО», — рабыня? Да как ты смеешь возражать мне? — юноша притворно строго сдвинул брови, но Алиса с легкостью разгадала игру.

     — Но Вы меня недослушали, господин, — рабыня, решив тоже немного поиграть, изобразила легкую тревогу.

     — Что ж, говори, рабыня, — Ибрагим улыбнулся.

     — Я просидела в заточении долгое время, — Алиса намеренно говорила медленно, — А перед этим была долгая и утомительная дорога.

     — И что же? — рабыня заметила, что хозяин теряет терпение. Теперь важно не переиграть.

     — Я бы хотела помыться, господин, — выпалила девушка.

     — Помыться? — Ибрагим чуть не поперхнулся, — И только?

     — Да, — Алиса тряхнула спутанными волосами, — Принять ванну или что у вас делают в таких случаях. Господин.

     Последнее слово девушка произнесла особенно отчетливо и даже склонила голову в знак покорности. Юноша, затаив дыхание, с минуту смотрел на невольницу, держа её за локоть, словно боялся, что она сейчас исчезнет, растворится без следа. Алиса терпеливо ждала, боясь не выказать своё волнение, которое нарастало с каждым вздохом, с каждым ударом её сердца.

     — Идем со мной, — наконец, Ибрагим очнулся от шока.

     Схватив девушку за руку, он вывел её из комнаты, нервно отбросив в сторону полог, и они быстро зашагали по узкому длинному коридору. Рабыня еле успевала за хозяином, но просить его идти чуть помедленнее у неё не хватало смелости.

     — Ай! — Алиса взвизгнула и запрыгала на одной ноге, виновато поглядывая на господина.

     — Что? — молодой человек резко обернулся.

     — Простите, господин, — девушка непритворно морщилась от боли, — Я босая, а здесь что-то просыпали. Я ногу уколола.

     В доказательство своих слов она задрала ступню, и Ибрагим увидел небольшой порез, из которого начинала сочиться кровь. Выругавшись на незнакомом языке, он легко поднял Алису на руки и быстро понес дальше. Девушка, обхватив юношу за шею, не решалась даже взглянуть на него. Опустив голову, она только тихо бормотала слова извинения, а он всё крепче прижимал невольницу к своей груди.

     Наконец, они вошли в просторный зал, где у каждой колонны, которых было не меньше полусотни, стояли люди в зеленой форме с автоматами. Алиса поразилась величию этой колоннады, красоте отделки, росписям на высоком сводчатом потолке. Но её всё время отвлекали стражи, застывшие на своих постах, и напоминавшие восковые фигуры.

     К Ибрагиму подбежал офицер охраны и что-то спросил, протягивая руки, чтобы перехватить ношу.

     — Прочь! — рыкнул на него юноша, и офицер исчез без следа.

     Высокая двухстворчатая дверь распахнулась сама собой, когда они подошли к ней вплотную. Перед девушкой открылся прекрасный дворик с зеленой травой и несколькими деревьями, сплошь усыпанными крупными уже созревшими мандаринами.

     — Посиди здесь, — Ибрагим усадил Алису на скамейку, — Вот, возьми.

     Молодой человек скинул с себя пиджак ... и набросил его на плечи девушки. Пробежав глазами, он сорвал с дерева пару огромных ярко оранжевых плодов и положил рядом. Оглядевшись по сторонам, Ибрагим исчез за резной узкой дверью, оставив рабыню одну.

     Алиса долго смотрела на угощение и пиджак, не зная, как ей поступить. Но одежда господина еще хранила его тепло, которое согревало её обнаженное тело, а от сочных ярких шариков исходил такой дурманящий аромат, что девушка не удержалась и, очистив один из них, быстро сунула в рот две большие дольки, исходившие соком.

     После стольких дней однообразной и непривычной еды мандарин показался ей пищей Богов. Она отрывала одну дольку за другой и жадно отправляла в рот, медленно надкусывала и пила волшебный нектар, чувствуя, как прохладный сок растекается во рту. Девушка от удовольствия закрыла глаза, всей душой желая, чтобы этот сон никогда не заканчивался.

     — Госпожа, — Алиса, нехотя, открыла глаза.

     Перед ней стояли две девушки в белых покрывалах и с тонкими обручами на аккуратно подстриженных головках. За их спинами, как исполин из старой сказки, возвышался плечистый мужчина. Обнаженное до пояса тело бугрилось мышцами, красноречиво свидетельствуя о недюжинной силе. Кожа его была темной и лоснилась на солнце. На широкой мясистой шее, сливавшейся с затылком, прочно сидела маленькая абсолютно лысая головка.

     — Евнух, — мелькнуло в мозгу, — Сейчас он откроет рот и запищит тоненьким голоском кастрата.

     — Позвольте, госпожа, я отнесу Вас, — густым басом прогудел «евнух», — Хозяин сказал, что Вы поранили ногу.

     — Куда отнесете? — растерялась Алиса, — Господин велел мне сидеть здесь.

     — Всё в порядке, — снова загудел мужчина, — Ванна ждет Вас, а служанки помогут Вам.

     — А-а его пиджак? — девушка была поражена.

     — О, не беспокойтесь, госпожа, — «евнух» расплылся в добродушнейшей улыбке, обнажив крепкие белые, как первый снег, зубы, — Я сам отнесу его хозяину.

     Не дожидаясь дальнейших расспросов, он подхватил девушку на руки, казалось, не замечая её веса, и быстро понес вслед за служанками, мелко семенившими впереди. Алиса вдруг почувствовала, как уютно и спокойно ей находиться в крепких руках этого гиганта, как приятно прижиматься к его огромной мускулистой груди. Обхватив мужчину за крепкую шею, похожую на обрубок телеграфного столба, рабыня положила ему на плечи голову и замерла, целиком отдавая себя во власть этого человека.

     — Господин, — невольница искоса взглянула в большие немного выпуклые глаза «евнуха».

     — Слушаю, моя госпожа, — мягким голосом отозвался он.

     — Кто Вы? Вы... , — девушка осеклась, подумав, что может обидеть мужчину.

     — Меня зовут Альфо, — улыбнувшись во весь свой огромный рот, ответил здоровяк, — Я буду охранять Вас. Но Вы, госпожа, хотите знать, полноценен ли я? Я не тот, за кого Вы меня принимаете. Но пусть это Вас не тревожит. Я не причиню Вам вреда.

     Девушки, следовавшие впереди, открыли узкую дверь, и Алиса вместе с Альфо оказалась в небольшой комнате, вдоль стен которой стояли низкие мраморные лавки. В самом центре, испуская клубы густого пара и источая благовония, находилась емкость, совсем не похожая на ванну. Скорее, это был небольшой бассейн, очень похожий на тот, который девушка видела у Геннадия.

     Альфо мягко уложил рабыню на одну из лавок, покрытую пушистым полотенцем, и присел на корточки. Внимательно осмотрев ступню рабыни, он улыбнулся и тихо сказал, что ранка маленькая, и что она очень скоро заживет.

     — После купания ранку надо смазать бальзамом, — распорядился мужчина, обращаясь к служанкам, — Вотрите его хорошенько.

     Девушки согласно закивали стрижеными головками. Альфо поднялся с корточек во весь свой огромный рост, одним пальцем подцепил пиджак и быстро удалился, отдав рабыню в заботливые руки прислужниц.

     Едва за ним закрылась дверь, юные одалиски грациозно сбросили с себя покрывала и подошли к девушке. Поддерживая Алису под руки, они подвели её к ванне. Рабыня наклонилась и провела ладонью по густой пене, переливавшейся на свету всеми цветами радуги. Попробовав воду и убедившись, что температура вполне подходящая, она осторожно вошла в бассейн и с удовольствием опустилась в мягкую пушистую пену.

     О, какое это было наслаждение после стольких дней грязи и въедавшейся во все поры пыли оказаться в горячей воде, расслаблявшей огрубевшие от вынужденной малоподвижности мышцы. Девушка с упоением вдыхала ароматы душистых трав, ощущая прикосновение мягкой пены к усталому телу.

     Одна из прислужниц уселась у бортика бассейна, широко разведя в стороны свои тонкие совсем еще детские ножки, и осторожно, будто боясь что-то разбить, притянула Алису к себе, уложив её спиной на свой упругий животик. Чуть надавив на плечи, она погрузила рабыню в воду, оставив на поверхности одну лишь голову.

     Щелкнул замочек, и тяжелый ошейник, сжимавший горло рабыни, разомкнулся. Алиса с облегчением вздохнула. Нежные и юркие пальцы служанки пустились в пляс, распутывая и расправляя волосы невольницы, поливая их душистой жидкостью, источавшей пьянящие запахи хвои, столь знакомой и любимой девушкой с самого детства.

     Вторая прислужница, пристроившись сбоку, положила ногу Алисы себе на плечо и начала обрабатывать ногти, ловко орудуя маленькой алмазной пилочкой. Делала она это так искусно и аккуратно, что девушка ничего не чувствовала. Она даже прикрыла глаза от удовольствия.

     Несколько раз промыв голову, служанка предалась заботам о теле рабыни. Мягкой, как пух, мочалкой она медленно водила но плечам девушки, осторожно омывала груди, живот, спину. Алиса лежала тихо, боясь шелохнуться, а вдруг этот сон растает, и она снова окажется в грязной клетке.

     Когда одалиска провела губкой по возбудившимся соскам, девушка невольно прогнулась. Прикосновение было таким ласковым и приятным, что Алиса тихо застонала. Служанка, сидевшая напротив, растянула свои пухленькие губки в добродушной улыбке и, усевшись поудобнее, прильнула к розовой бусинке, обхватив её губами, и начала медленно посасывать, помогая себе мягким влажным язычком. Одну руку она положила на свободную грудь и немного сжимала её своими маленькими пальчиками. Второй рукой она поддерживала снизу полушарие груди, которую ласкала, поводя по ней мягкими подушечками пальцев.

     Алиса склонила голову на бок и встретилась взглядом с черными, как ночное небо, глазами второй служанки. Та, мило улыбнувшись, приблизилась к ней, их губы соприкоснулись и уже через мгновение слились в долгом горячем поцелуе, их язычки переплелись и завертелись в неистовой пляске.

     Груди рабыни заметно округлились, соски приподнялись, потянувшись навстречу ласкам, животик напрягся. По всему телу девушки прокатилась волна, такая знакомая и такая неизведанная, и рабыня, приоткрыв ротик и застонав, бурно кончила, излившись соками любви.

     — Госпожа, — послышался нежный голосок служанки, — Госпожа, с Вами всё в порядке?

     — Да, милая, — прошептала Алиса, с трудом разлепляя веки.

     Девушки снова принялись омывать тело рабыни, переглядываясь и чему-то улыбаясь. Невольница расслабленно лежала на ласковых и умелых руках одалисок, целиком отдавшись их заботам. Служанки окатили Алису теплой водой и, поддерживая за локти, помогли выйти из ванны.

     Расстелив на лавке чистую белоснежную простыню, они уложили её лицом вниз и, встав по обе стороны от неё, стали смазывать тело душистыми маслами, искусно массируя расслабленные от горячей воды мышцы. Не забыли служанки и про наказ Альфо. Вынув из маленького ящичка пузырек с зеленоватой жидкостью, одна из прислужниц, подсев на край лавки и положив раненую ступню себе на колено, начала осторожно втирать бальзам в ранку, дотрагиваясь до кожи лишь кончиками пальцев.

     Вторая девушка тоже не сидела без дела. Вооружившись гребнем и электрическим феном, как ни странно, оказавшимся в этом Средневековье, она быстро высушила волосы рабыни и уложила их ровными прядями на плечи Алисы.

     — Вам пора, госпожа — с нескрываемым ... сожалением сказала одна из служанок, — Наш господин ждет Вас.

     Они помогли Алисе подняться на ноги, обув их в мягкие замшевые туфельки. Ступня уже совсем не болела, и рабыня сделала несколько уверенных шагов по кафелю, примеряясь к обуви.

     — Ой, постойте, госпожа! — служанка подбежала к девушке и обернула её тело тонкой белой простыней, прикрыв груди и низ живота.

     Мягкой кисточкой она сделала несколько мазков по разрумянившемуся лицу Алисы и только после этого отошла в сторону.

     — Спасибо, милые девушки, — рабыня склонила голову, — Вы очень хорошие служанки.

     — Хотите, госпожа, мы будем служить Вам? — предложила одна из одалисок, — Если господин позволит.

     — Я попробую поговорить с ним, — пообещала Алиса.

     — Ой, спасибо, госпожа! — обе девушки упали на колени и принялись целовать ноги невольницы.

     Алиса смутилась и хотела уже прикрикнуть на них, но в это время в комнату вошел Альфо, держа в руках расшитый золотыми нитями халат. Служанки тут же вскочили на ноги и отбежали в дальний угол. Гигант накинул халат на плечи рабыни и, сдержанно поклонившись, жестом показал, что надо торопиться. Девушка, бросив обнадеживающий взгляд на одалисок, вышла из ванной, кутаясь в просторном одеянии.

     Они опять шли по бесконечно длинным коридорам, и Альфо строго следил за тем, чтобы никто не преграждал его госпоже дорогу. Лишь у огромной, вырезанной из цельного куска дерева, двери их встретили два стража грозного вида, вооруженные до зубов.

     Сопровождающий рабыню гигант обменялся с ними несколькими фразами, и стражники, учтиво склонив головы, расступились. Дверь в личные апартаменты бесшумно открылась, и девушка, озираясь вокруг, вошла в огромное помещение. Дверь за её спиной так же бесшумно закрылась.

     Алиса остановилась около портьеры, загораживавшей вход. В комнате было тихо. Свет был притушен, и помещение спальни освещал лишь одиноко мерцавший маленький ночничок, стоявший на прикроватной тумбочке. Но его света вполне хватало, чтобы рассмотреть убранство покоев господина. Девушка, робко ступая по мягкому ковру, прошла к широкой, просто гигантской кровати, стоявшей торцом у дальней стены.

     Если бы она не знала заранее, невольница никогда бы не подумала, что находится во дворце у восточного богача. Обстановка его спальни полностью противоречила тому, что она видела в других помещениях. Комната была обставлена по ультра-современной моде. Во-первых, сама кровать была выполнена без вычурности, присущей Востоку. Во-вторых, мебель, которой была обставлена спальня, и которой было не так много, девушка много раз видела в рекламных проспектах. Не самая дешевая, но вполне доступная представителям среднего класса.

     Исключение составляли ковры, расстеленные на полу и висевшие на стенах. Это, поистине, было произведение искусства. Алиса не была знатоком коврового дела, но даже она без труда определила, что каждый из них стоит не одну тысячу долларов. Девушка осторожно гладила мягкий ворс ладонью, любуясь, как он переливается даже при скудном свете, как послушен движениям её ладоней.

     — Я вижу, ты времени зря не теряешь, — внезапно раздался голос Ибрагима.

     Рабыня резко одернула руку и обернулась. Перед ней посреди комнаты стоял красивый молодой человек. Его одеяние составляла просторная пижама, которая вполне могла бы сойти за выходной костюм, если бы не выдавали некоторые детали.

     Господин подошел к девушке уверенной походкой человека, который всегда привык добиваться своей цели, нежно взял её за руку и повел вглубь комнаты, но совсем не туда, где стояла кровать. Из полумрака постепенно проступал небольшой столик, на котором поблескивали хрустальные бокалы, белела посуда. Девушка вопросительно взглянула на хозяина.

     — Я подумал, — перехватив её взгляд, сказал он, — Нам неплохо бы сначала немного поболтать. А непринужденная беседа всегда удается, если при этом накрыт стол. Или ты со мной не согласна?

     — Я, право, не знаю, — девушка была немного смущена и удивлена поведением Ибрагима.

     По её представлению, господин должен был немедленно затащить рабыню в постель и приступить к удовлетворению своей разыгравшейся похоти. А тут... Ужин, непринужденная беседа. От ужина Алиса не отказалась бы. Те два мандарина, которыми угостил её хозяин, уже давно перестали даже напоминать ей о себе, и в желудке неприлично скрежетало.

     Девушка решительно направилась к столу, около которого уже стоял Ибрагим. Он, как галантный кавалер, отодвинул стул и помог Алисе сесть. Усевшись напротив, он взял в руки изящный хрустальный графин, в котором плескалась ярко красная жидкость, и наполнил бокалы.

     — Это вино... , — молодой человек сделал небольшую паузу, которой поспешила воспользоваться Алиса.

     — После пары глотков такого вина глупые девушки, вроде меня, мигом становятся рабынями каких-нибудь самоуверенных недорослей, у которых карманы набиты до отказа.

     — Понятно, — Ибрагим отставил свой бокал в сторону, — Гена напоил тебя вином. Ты уснула, а когда проснулась, то...

     — Именно так, господин, — девушка криво улыбнулась.

     — А если я прикажу тебе выпить это вино? — молодой человек подался вперед всем корпусом.

     — Чтобы завладеть моим телом, господин, — Алиса демонстративно взяла в руки бокал, — Совсем не обязательно лишать меня чувств. Я и так в Вашей власти. Или Вам больше нравится спать с бревном?

     — Ты смела в своих речах, рабыня, — Ибрагим криво улыбнулся, — Или хочешь навлечь на себя мой гнев?

     — И в мыслях не было, господин, — невольница сделала маленький глоток, — Вы же всё равно возьмете своё, как это не раз бывало с другими девушками. У вас это выглядит, как своеобразный тест на пригодность.

     Юноша несколько минут сидел неподвижно. В его застывших глазах Алиса без труда читала лишь ярость, закипавшую в глубинах сознания, но уже готовую вырваться на свободу подобно раскаленной лаве из жерла вулкана. Но девушка не чувствовала страха перед этим грозным человеком.

     — Если я сумела разозлить его, — думала рабыня, — То со временем смогу и управлять этим самодуром. Он будет делать то, что нужно мне, сам того не замечая. Но сейчас нужно выдержать первую битву. Это будет очень не просто, но я постараюсь.

     — На колени, рабыня, — сквозь зубы процедил господин, медленно поднимаясь со своего места, — Ты хочешь огня, но не обожгись.

     — Если тигр скалит зубы, — Алиса выполнила приказ, встав на колени у ног хозяина, — Это не значит, что он улыбается.

     Хлесткая пощечина обожгла щеку девушки. Она пошатнулась, но не упала. Ибрагим, чуть нагнувшись, рванул покрывало, скрывавшее наготу рабыни. Схватив пленницу за волосы, он потащил её к кровати, при этом тяжело дыша, словно волок за собой тяжелый груз. Алиса даже не сопротивлялась. Она безропотно позволила тащить себя, хотя боль, испытываемая ею, была настолько сильной, что девушка еле сдерживала себя, чтобы не закричать.

     Ибрагим с силой швырнул рабыню на кровать и быстро привязал её запястья к спинке. Рабыня смотрела на него немигающим взглядом, и этот взор, полный пренебрежения и холода, распалял юношу еще сильнее. Но он тоже умел контролировать свои эмоции и не торопился.

     Мучительно медленно сняв куртку пижамы, он на мгновение замер, глядя на невольницу. Потом так же медленно снял штаны. Алиса увидела своего господина во всей его нагой красоте. Он был худощав, но не тонок. Мускулы вздувались небольшими буграми на его теле, брюшной пресс был напряжен, от чего втянулся под грудную клетку.

     Взобравшись на ложе, Ибрагим улегся на подушках и, схватив рабыню за подбородок, повернул её голову к себе. Подтянувшись на локте, он неожиданно впился в её губы. Его язык начал буравить её, стараясь проникнуть в рот. Но девушка плотно сжала зубы, не позволяя ему проникнуть внутрь.

     Еще одна пощечина заставила щеку загореться. Девушка вскрикнула.

     — Ты подчинишься мне, ничтожная дрянь, — прошипел господин, наваливаясь на невольницу всем телом,...  — Я научу тебя покорности, грязная рабыня.

     Оседлав Алису, Ибрагим с силой раздвинул сомкнутые бедра. Схватив пленницу за подбородок, он склонился над ней и впился в её плотно сомкнутые губы. Девушка, почувствовав, что не может дышать, забилась под ним, но молодой человек, злорадно скалясь, не отпускал её, словно тигр, ухвативший добычу.

     Навалившись на рабыню всей массой своего тела, Ибрагим начал безжалостно терзать её губы, кусая их своими крепкими зубами, при этом рыча, как голодный зверь. Он старался доставить ей как можно больше страданий, от которых сам, видимо, получал удовольствие. Алиса это поняла, почувствовав, как напрягся его член.

     Оставив девушку в покое на несколько секунд, господин с проворством леопарда вновь вскочил на неё. Схватив рабыню за щиколотки, он с силой развел в стороны её ноги, открывая доступ к лону. От боли в паху Алиса закричала, за что получила еще одну сильную пощечину. Ибрагим примерился и с силой вогнал в щелку невольницы свой кол, к этому моменту затвердевший и готовый к действию.

     Алиса зажмурила глаза и прикусила губу, чтобы не закричать.

     — Смотри на меня, сука! — заорал хозяин, в очередной раз хлестнув её по лицу.

     Но глаза девушки уже плохо различали очертания предметов. Слезы застилали её взор, а бесконечные побои затуманили разум. Всхлипывая и глотая слезы, Алиса застыла, как мумия, лишь её тело дергалось в такт движениям Ибрагима.

     — Только бы поскорее всё закончилось, — молила она, — Только бы выдержать всё и не умереть.

     Юноша издал хриплый рык и разрядился в неё тугой струёй. Сделав еще пару глубоких толчков, он устало отвалился от пленницы и сел на край кровати, тяжело дыша. По его лицу тонкими струйками спускался пот, дыхание было частым и сбивчивым, волосы прилипли ко лбу.

     Только сейчас Алиса поняла, что у неё разбиты губы. Во рту ощущался солоноватый привкус крови, всё лицо горело, словно его опалили огнем. Она попыталась пошевелиться, но резкая боль в паху заставила невольницу застонать. Девушка в страхе прикусила губу, но было поздно.

     Ибрагим развернулся к ней и снова сильно ударил по лицу. Рабыня затихла. В глазах всё поплыло. Она не слышала, что говорит ей хозяин, не чувствовала, как он снова принялся бить её. Она постепенно проваливалась в темную бездну.

     — Очнись! — кто-то настойчиво тряс Алису за плечи, — Очнись же! Ну, прошу тебя!

     Девушка с трудом открыла глаза. Непонимающе водя ими из стороны в сторону, она старательно вглядывалась в полумрак комнаты. Всё вокруг плыло, как в калейдоскопе, голова гудела, словно по ней долго били чем-то тяжелым. Да! Её били, сильно били! Но за что? Невольница никак не могла вспомнить, что же она натворила.

     — Ну, слава Всевышнему! Очнулась, наконец, — откуда-то издали прозвучал мягкий голос, — А я-то думала, что умерла.

     — К-кто з-здесь? — рабыня еле могла ворочать распухшим языком, — Г-где я?

     — Ш-ш-ш, — прошипело что-то над самым ухом, — Всё хорошо. Ты в безопасности. Мы — твои друзья.

     Перед глазами девушки возникло миленькое личико. Черные немного раскосые глаза, тонкие губки, аккуратный носик. Длинные черные волосы с ровной челкой опадали вниз двумя блестящими прядями. Алиса почувствовала, как чьи-то руки ласково гладят её по щеке.

     Она попыталась пошевелиться, но резкая боль в плечах заставила её застонать.

     — Тише, моя хорошая, — снова зазвучал голос, — Не шевелись.

     — Что... с моими... руками? — задыхаясь, спросила невольница.

     — Ничего страшного. Просто они затекли. Сейчас я сделаю тебе легкий массаж, и всё пройдет.

     Нежные пальцы пустились в путешествие по телу девушки. Боль, гнездившаяся в мышцах, вспыхивала на короткие мгновения и сразу же затихала. Постепенно дыхание стало ровнее, головокружение отступило, а вместе с ним исчезли и разноцветные зайчики, плясавшие перед глазами. Тошнота сменилась легкой дурнотой, которая тоже недолго терзала невольницу.

     К губам прижалось холодное стекло. Приятная на вкус жидкость коснулась потрескавшихся губ. Алиса глотнула её, потом еще раз. Пересохший рот наполнился кисловатым вкусом, сменившим горечь запекшейся крови.

     — Пей, милая, — шептала черноволосая незнакомка, — Не бойся, пей.

     Она помогла рабыне приподнять тяжелую голову и вновь поднесла стакан к губам. Алиса прижалась к нему и начала жадно втягивать в себя жидкость. Она пила, не отрываясь, большими глотками, чувствуя, как прохладный сок расходится по горлу, наполняет желудок. Девушка, державшая стакан, терпеливо ждала, пока невольница утолит жажду, потом вытерла ей губы и помогла улечься на взбитые подушки.

     — Спасибо, госпожа, — прошептала Алиса.

     — Не стоит меня благодарить, — скромно отведя глаза в сторону, ответила незнакомка, — И не нужно называть меня госпожой. Меня зовут Амира. Я — дочь Альфо. Это ему ты обязана тем, что сейчас лежишь здесь живая. Ибрагим мог бы забить тебя до смерти. Но мой отец вовремя услышал шум и ворвался в спальню. Так что никакой госпожи. Договорились?

     — Но Айна сказала... , — рабыня вновь приподняла голову.

     — Лежи, лежи, — девушка тронула её за плечо, — Эта стерва и не то тебе скажет.

     — Зачем ты так о ней говоришь? — возмутилась невольница, — Она была добра ко мне, когда я сидела в клетке, приносила мне еду, рассказывала...

     — Я знаю, что она тебе могла рассказать, — перебила Амира, — Поверь мне, этой негодяйке нельзя верить. И ничего нельзя рассказывать. В один прекрасный момент всё обернется против тебя.

     — Боже правый! — застонала Алиса, — В какой гадючник я попала?! Неужели люди не могут жить в мире и согласии?

     — Как видишь, — девушка улыбнулась, но у рабыни мурашки пробежали по телу от этой улыбки.

     Амира присела на низкий табурет, стоявший у края кровати. Её черные суженные глаза смотрели куда-то вдаль. Девушка о чем-то задумалась, и Алиса не стала отрывать её от раздумий. Рабыня наблюдала за ней, восхищаясь гибкостью и хрупкостью её тела, поражаясь грацией её движений, понимая, что в этой девушке скрыта огромная жизненная сила, которая, возможно, и позволяет ей выжить в этом жестоком мире.

     — Ты не спишь? — Амира повернула голову, — Я задумалась.

     — Ты очень красивая, — Алиса с трудом изобразила улыбку.

     — Спасибо, — девушка опустила глаза, — Ты тоже. У тебя есть жених?

     — Н-нет, — рабыня неуверенно покачала головой, — И, наверное, уже никогда не будет. А у тебя?

     — Не было и тоже, скорее всего, не будет, — грустно ответила Амира.

     — Почему ты так думаешь? — невольница удивилась убийственной уверенности собеседницы, — Ты такая красивая и добрая.

     — Кому нужна моя красота? — вздохнула Амира, — Сейчас все думают о деньгах и власти, а красота...

     Она замолчала, виновато улыбаясь, но Алиса заметила, как потускнели вдруг глаза девушки. Плечи её опали, руки повисли вдоль туловища. Амира вся будто сгорбилась, постарев лет на двадцать. Рабыне внезапно стало так тяжко и грустно, что она, закатив глаза, застонала. Сперва тихо, еле слышно, потом громче, и вскоре её протяжный разрывающий душу стон разнесся по всей комнате.

     Испугавшись, что Алисе стало плохо, Амира метнулась к ней, обняла за шею и приникла щекой к её мокрому от испарины лбу. Её губы заскользили по лицу рабыни, мокрому от слез, встретились с её губами и накрыли их, заглушая стенания. Алиса, подчиняясь всемогущему инстинкту, обвила шею Амиры руками и притянула к себе.

     Девушка сбросила туфельки и устроилась рядом с невольницей, не выпуская её из своих объятий. Они прижались друг к дружке и, уже не желая сдерживаться, слились в долгом горячем поцелуе, обнимаясь руками и прижимаясь телами.

     — Что это? — Алиса почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в грудь.

     Ничего не отвечая, Амира расстегнула платье и распахнула его. Оба темных соска были проколоты и заклепаны толстыми золочеными стерженьками, утолщенными по краям. В небольшие отверстия этих своеобразных украшений была продета тонкая ... золотая цепочка. Алиса дотронулась до неё пальцами. Соски напряглись, а Амира тихо застонала, закатив глаза.

     — Тебе больно? — спросила рабыня.

     — Нет, что ты, — улыбнулась девушка, — Мне приятно, если тянуть не слишком сильно.

     — А кто это сделал? — поинтересовалась Алиса, с интересом разглядывая золотую гирлянду.

     — Мне исполнилось двенадцать, — Амира устроилась поудобнее рядом с подругой, — И отец отвел меня к человеку, который прокалывает уши. Он вдел эти сережки мне в груди и сцепил их цепочкой.

     — А я думала, — Алиса с облегчением вздохнула, — Это то, про что мне рассказывала Айна.

     — Вот гадина! — Амира сжала кулачки, — Я ей... ! Я... !

     — Не надо, — рабыня нежно обняла девушку за плечи.

     Их руки вновь переплелись, губы встретились, и девушки, откинувшись на подушки, застыли в затяжном поцелуе. Алиса почувствовала, как рука подруги скользнула под тонкое покрывало, мягкая чуть влажная ладошка легла на напрягшуюся грудь, тонкие пальчики нашли затвердевший сосок и начали его осторожно теребить.

     Её тело, отозвавшись на ласки партнерши, напряглось, участилось дыхание. Девушка прикрыла глаза и с удовольствием отдалась во власть Амиры. Между бедрами появился призывный зуд, убаюкивающая теплота разливалась по плечам, грудям, спускаясь ниже к бугорку, заставив его увеличиться и вынырнуть из своего укрытия. Легкая ткань одеяла соприкоснулась с кончиком клитора, прилипнув к нему. Алиса невольно застонала, наслаждаясь нарастающим возбуждением.

     Амира, уловив настроение любовницы, отстранилась от губ и, изогнувшись, улеглась головкой на упругий животик рабыни. Нежные запахи выделений дразнили её, манили к себе. Девушка приподнялась на локте и прижалась влажными губами к раскрывшейся норке, блестевшей от любовных соков. Язычок, пробежав по раковине, устремился в глубины лона, проникая всё дальше в разгоряченные недра.

     Терпкий привкус смазки возбудил её, и Амира, обхватив надувшиеся створки, втянула их в свой ротик, при этом беспрерывно работая язычком, водя им по внутренним стенкам влагалища. Её пальцы спустились вниз, обхватив плотные ягодицы, и мягко сжали их.

     — О-о-х! — Алиса приподняла свой зад, давая девушке больше простора.

     Проведя ладонью по тонкой ножке, она подтянула бедра любовницы и принудила её лечь сверху, разведя колени в стороны. Лоно Амиры теперь находилось прямо над ротиком рабыни, и та, не мешкая, приникла к нему губами, нащупала клитор и стала его облизывать, дразня подругу мягкими влажными прикосновениями своего язычка.

     — Ах! — теперь уже не выдержала Амира.

     Поддавшись чувствам, бурлившим и переполнявшим её, девушка ритмично задвигала низом живота, стараясь глубже принять в себя настойчивый язычок партнерши. Разведя бедра на всю ширину, она раскрыла свой бутончик, и Алиса, не почувствовав препятствия, вошла в него так глубоко, на сколько хватило её язычка. Девушки, поймав ритм, задвигались друг у дружки внутри, постанывая и покачивая бедрами навстречу ласкам.

     Рабыня смочила слюной указательный палец и приложила его к маленькой дырочке ануса. Подождав, пока любовница привыкнет к новым ощущениям, она легонько нажала на мышцу. Палец легко проскользнул в тугой проход. Амира застонала и выставилась, ловя палец ягодицами.

     Крупная дрожь сотрясла их тела одновременно. Любовницы задергались под воздействием бурного оргазма, застонали, дав волю нахлынувшим чувствам, и обмякли, повалившись на мягкую перину.

     — Ах, Амира! — прошептала невольница, когда её партнерша улеглась рядом с ней, — Какая ты сладенькая! Твои пальчики — как нежный бархат.

     — И ты тоже нежная и мягкая, — девушка прижалась губами к щеке Алисы.

     Девушки не услышали, как в комнату вошел Альфо. К этому моменту они уже спали, крепко обнявшись. Тонкое покрывало, служившее им одеялом, сползло вниз, оголив плечи и спину. В воздухе витал аромат лаванды, скрывая запахи недавних любовных утех. Альфо, довольно улыбнувшись, накрыл девушек и осторожно, стараясь не шуметь, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

     Сентябрь выдался знойным и ветреным. Целыми днями с пустыни дул сухой горячий ветер, обрушивая на стены дворца тучи песка. Даже с наступлением ночи долгожданная прохлада не наступала. Люди, работавшие во дворе, изнывали от усталости, усугублявшейся изнуряющей жарой. У многих кожа на руках потрескалась, губы побелели, лица осунулись. Охранники, сторожившие замок снаружи, срывали зло на работниках, полосуя их плетьми, колошматя прикладами автоматов, крича до хрипоты и пиная ногами. Лишь в самом здании дворца было прохладно. Работали кондиционеры, в саду журчали фонтаны, пахли цветы.

     Алиса прогуливалась в тени цитрусового сада. По приказу Ибрагима её одели в прозрачные шальвары и короткую курточку. Трусиков и лифчика ей не дали, и все её прелести были хорошо видны сквозь тонкий шелк одежды. Девушка сперва страдала от чувства, что на её полуобнаженную фигурку нагло глазеют десятки глаз, но вскоре она привыкла и уже не обращала на них внимания.

     За время пребывания в доме хозяина девушка, к своему удивлению, кроме Айны, Амиры и нескольких служанок не встретила ни одной женщины, хотя, Айна рассказывала о множестве наложниц из «коллекции» хозяина. Зато стражников было в изобилии, и они попадались ей на каждом шагу, будто сами лезли на глаза. Всякий раз, когда рабыня проходила мимо них, солдаты начинали цокать языком, делать знаки весьма не двусмысленного содержания, при этом гоготали над собственными шутками. Алиса сначала ускоряла шаги, втянув голову в плечи, но потом просто перестала обращать внимание.

     Теперь она передвигалась по дворцу только с сопровождающим. Чаще всего с девушкой ходила Амира. Они не спеша пересекали галереи замка и выходили во внутренний дворик. Здесь всегда было прохладно, и имелась возможность, укрывшись от всевидящих глаз стражников, посидеть на скамейке в обнимку и поговорить. А иногда подруги позволяли себе нежные поцелуи и поглаживания, если удавалось забраться в дальнюю беседку, увитую плющом и скрытую от посторонних глаз.

     — Какая у тебя красивая грудь, — восхищенно шептала Амира, приникая губками к соску, — Сладенькая. Мне б такую.

     — Ты тоже очень красивая, — отвечала Алиса, поглаживая подругу по мягкому шелку волос, — Я с первого дня любовалась тобой.

     Их объятья становились всё откровеннее, и вскоре подруги, забыв обо всём, предавались ласкам, нежась в объятьях. Но однажды Амира внезапно отстранилась от любовницы и, покраснев, отскочила в сторону.

     — Что случилось? — испугалась Алиса, — Я причинила тебе боль?

     — Айна, — коротко ответила подруга, настороженно озираясь по сторонам, — Мне показалось, что одна из её служанок видела нас.

     — И что? — удивилась рабыня.

     — А то, — Амира опустила голову, — Что эта мерзавка теперь знает про нас больше, чем положено. И тебе может грозить опасность.

     — Какая опасность? — девушку накрыла волна страха, — Что она мне может сделать?

     — Не знаю, — пожала плечами подруга, — Но постарайся быть начеку. От Айны можно ожидать любой гадости.

     Алиса пожала плечами и вскоре забыла про предупреждение подруги. Они так же беззаботно проводили время в саду, когда на тропинке вдруг выросла огромная фигура стражника. Он что-то резко сказал Амире, и та, понурив голову и опустив плечи, пошла вслед за ним, ничего не сказав Алисе.

     — Что? — вдруг за спиной раздался голос Айны, — Подружка бросила тебя?

     Рабыня обернулась. Перед ней стояла золотоволосая красавица, уперев одну руку в бок. Во второй она сжимала короткий хлыстик, постукивая им по своему бедру. Одета она была, как и прежде, с разницей в цвете. В этот раз на девушке были белые одежды, окаймленные золотой вышивкой.

     — Почему на тебе нет ошейника, рабыня? — строго спросила Айна.

     — Не знаю, госпожа, — Алиса вся сжалась от страха.

     — Будешь наказана, — отрезала девушка, — Я сама придумаю, что с тобой сделать. Следуй за мной, рабыня!... 

     Невольница не успела раскрыть рта, как из кустов на неё набросились сразу три служанки. Девушки повалили Алису на землю, заломили ей руки за спину и защелкнули на запястьях браслеты наручников. Айна смотрела на всё это, довольно улыбаясь, и сильно стегнула пленницу стеком по обнаженной груди, когда её верные помощницы поставили рабыню на ноги.

     — Ну, посмотрим, какая ты покорная, — с издевкой в голосе процедила она, надевая на шею тяжелый обруч, — Я сама займусь тобой, рабыня.

     Ведомая на поводке и подгоняемая пинками и тычками сзади, Алиса засеменила вслед за Айной, не понимая, чем вызван её гнев. Она смотрела на прямую спину девушки и удивлялась, как эта красавица могла измениться и изменить своё отношение к ней. Девушка сразу вспомнила всё, о чем рассказывала Айне, сидя в клетке, как та слушала её, снисходительно улыбаясь лишь уголками своих чувственных губ, как смотрела на неё своими прекрасными небесно синими глазами.

     Вскоре непонимание и удивление рабыни сменилось самым настоящим страхом. Айна вела свою пленницу не во дворец, а в небольшую одноэтажную постройку, стоявшую на заднем дворе. Алиса почувствовала, как холодок пробежал по её спине, а в горле застрял комок, который она не могла проглотить.

     — Что она задумала? — с ужасом подумала невольница.

     Сильный рывок поводка и пара сильных пинков вернули девушку к страшной и неотвратимой реальности. Пронзительно заскрипела стальная дверь, и служанки втолкнули трясущуюся от страха рабыню в вязкую липкую темноту.

     — Ну, пошла, рабыня! — прогнусавила одна из прислужниц, толкнув Алису в спину, — Сейчас наша госпожа займется тобой!

     И все три девицы громко захохотали. Девушка, привыкнув к темноте, теперь могла ориентироваться в незнакомом помещении. Пока служанки срывали с неё одежду, рабыня успела рассмотреть комнату, в которой она находилась. Это была небольшая коморка без окон. Низкий потолок давил всей своей многотонной тяжестью, серые бетонные стены были сильно обшарпаны и измазаны непонятной грязью. В углу невольница сумела различить груду тяжелых ржавых цепей.

     — Нравится? — издевательским тоном спросила Айна, кивая на оковы.

     — Нет, госпожа, — дрожащим голосом ответила Алиса.

     — А тебя, дура, никто не спрашивает! — завопила одна из прислужниц.

     Она хотела сказать еще что-то, но удар стеком по спине заставил девицу отскочить в сторону. Две другие подхватили Алису под руки и швырнули в узкое кресло, заведя ей руки за высокую спинку. Перед расширившимися от ужаса глазами девушки красным пятном мелькнул шаровидный кляп, который одна из служанок ловко вставила рабыне в рот и туго затянула ремень на затылке.

     Алиса забилась, тряся головой, и громко замычала, но одалиски даже бровью не повели. Они спокойно и слаженно продолжали привязывать девушку к креслу широкими кожаными ремнями. Айна стояла перед рабыней и внимательно наблюдала за работой прислужниц. Когда девицы притянули к спинке кресла ошейник и зафиксировали его карабином, она резко махнула рукой, и служанки отошли в сторону.

     — Помолчи, рабыня, — Айна хлестнула девушку по соску, — От твоих воплей у меня голова разболелась.

     Служанки, стоявшие позади своей госпожи, тихо захихикали, за что получили стеком по заду. Алиса притихла, только расширенные глаза судорожно рыскали по комнате. Девушка не могла даже представить, что её ожидает, но догадывалась, что приятным этот день не будет. Айна, сощурив глаза, подошла вплотную к пленнице и, нагнувшись к самому её лицу, тихо заговорила:

     — Оказывается, ты искусна в лесбийских играх, милочка. Это хорошо. Мои служанки не умеют ласкать свою госпожу. Может, покажешь этим неумехам, как надо?

     Алиса уставилась на золотоволосую красавицу, удивленно моргая. Если эта девушка решила расслабиться с ней, совсем не обязательно было тащить рабыню в эту комнату. Но что она имеет в виду? Может быть, у неё на уме какие-то особые ласки? От таких мыслей по всему телу рабыни пробежала нервная дрожь.

     — Ты будешь очень стараться, — продолжала Айна, — Будешь из кожи вон лезть, чтобы госпожа осталась довольна. Иначе...

     Госпожа сжала двумя пальцами сосок Алисы и потянула на себя. Рабыня снова забилась в кресле и жалобно застонала. Но Айна не отпустила её, а лишь сильнее потянула ставшую пунцовой бусину сосочка. На её губах заиграла зловещая улыбка. Госпожа получала удовольствие, доставляя мучения рабыне.

     — Иначе я вставлю тебе в соски большие тяжелые кольца и стяну их цепочкой, а твою дырочку, — она стегнула невольницу между ног, — Я зашью металлическими скобами.

     Алиса поняла, что девушка не шутит и не пугает её. Она может сделать это и сделает, если рабыня не удовлетворит все её желания. Слезы снова брызнули из глаз, но никто не обращал на них внимания. Айна уже отдавала распоряжения своим помощницам, вытянувшимся в струнку и слушавшим свою госпожу с раболепием. Не в силах смотреть на них, девушка зажмурила глаза.

     Где располагались покои госпожи, Алиса не знала. Прежде чем привести её туда, служанки по приказу Айны натянули на голову рабыни плотный кожаный мешок. Вели девушку окольными путями, многократно поворачивая, спускаясь и поднимаясь по лестницам. Невольница поняла, что её новая хозяйка чего-то опасается и тщательно запутывает следы.

     Комнат у госпожи было три. Но Алиса почти всё время находилась в дальней, самой маленькой коморке, служившей Айне кладовкой. Там не было окон, и девушка не могла знать, в каком крыле замка она находится. Она даже не могла определить этаж, так как не видела деревьев или стены. В двух других помещениях оконные проемы были всегда плотно зашторены и так же не давали шанса сориентироваться.

     Новая хозяйка оказалась взбалмошной, капризной и жестокой стервой. По каждому поводу, а иногда ради собственного удовольствия она лупила плетью своих прислужниц, но больше и чаще всех доставалось, конечно, рабыне. То не понравилась поза, которую приняла пленница, то выражение глаз не удовлетворило госпожу. Всегда у неё находилась причина отстегать стеком несчастную девушку.

     С самого утра и до наступления сумерек Алиса сидела в своей коморке, прикованная цепью к стене. Её руки были крепко связаны за спиной кожаным ремнем, а на кисти надет тесный мешок из толстой резины. Как объяснила Айна, рабыня была лишена возможности сама себя ласкать. Отныне её усилия должны быть направлены только на то, чтобы доставлять удовольствие госпоже.

     Ноги девушки были скованны прочными кандалами с короткой цепью. В рот был вставлен упругий шаровидный кляп с широкой кожаной накладкой. Никакой одежды Алисе её хозяйка не дала, сказав, что рабыням положено ходить голыми. Сама же Айна переодевалась по несколько раз на день, долго крутясь перед зеркалом, словно дразнила невольницу.

     Вечером госпожа приходила в свои покои в сопровождении вездесущих служанок. Она усаживалась в глубокое мягкое кресло и приказывала привести к ней рабыню. Опять прислужницы тыкали в спину кулачками и пинали девушку, пока тащили из коморки пред ясные очи своей повелительницы. Опустив девушку на колени, они распаковывали ей рот, снимали с ног цепи и становились за спиной пленницы, вооружившись длинными тонкими хлыстами.

     Теперь за дело принималась госпожа. Она медленно снимала одежды, бросая пристальные взгляды на Алису, усаживалась в кресло и приказывала рабыне начинать лизать ей промежность. Девушка прижималась губами к щелке и начинала её вылизывать. Служанки, стоявшие за её спиной, зорко следили за рабыней. Стоило ей оторваться хотя бы на секунду, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха, тут же на её спину и плечи сыпались удары хлыстов, и невольница снова припадала губами к промежности.

     Так продолжалось до тех пор, пока госпожа не щелкала пальцем. Это был знак одалискам. Они подхватывали рабыню (чаще всего, за волосы) и тащили к огромной кровати. Там девушке крепко связывали ноги ремнями и оставляли ждать хозяйку. Айна в это время принимала душ, и из кабинки было слышно,...  как она взвизгивает, ласкаясь с какой-нибудь девкой.

     Наплескавшись, госпожа входила в спальню, набросив на плечи прозрачный пеньюар. Служанок она отпускала не всех. Одну по её выбору хозяйка оставляла, и та, сбросив с себя все одежды, забиралась на кровать и устраивалась на подушках. Всё было готово к оргии.

     Айна снова заставляла рабыню вылизывать её с ног до плеч, ласкать ртом её окольцованные груди, сосать клитор. Одалиска тоже не была обделена вниманием. Раскрывшись во всю возможную ширь, она подставлялась под невольницу, а сама в это время ласкала госпожу руками.

     Алиса не понимала, от чего эти стервы так громко стонут и охают, но продолжала выполнять свои обязанности лишь из страха перед наказанием. Но как бы девушка не старалась, в конце она всё равно получала порцию плетей. Для порядка.

     Наигравшись, госпожа прогоняла служанку, но та перед тем, как покинуть покои своей благодетельницы, стаскивала Алису на пол, развязывала ноги и уволакивала обратно в душную комнатку. Там она затыкала девушке рот, надевала кандалы и сажала на цепь. Не упускала девка возможности лишний раз пнуть невольницу ногой или сказать ей какую-нибудь гадость.

     Измученная многочасовыми оргиями и терзаемая голодом, Алиса укладывалась на жесткую подстилку и пробовала уснуть, но её тело так болело после побоев, что девушке долго не удавалось сомкнуть глаз. В такие минуты ей всё чаще приходила в голову мысль о побеге. Вскоре эта идея стала навязчивой и не отпускала рабыню ни на секунду. Алиса начала всерьез обдумывать план, как выбраться из этого страшного места, пока её не забили до смерти.

     Часть 6

     Алиса лежала в своей коморке, свернувшись калачиком. Её не кормили уже несколько дней. Лишь пару раз во время оргий госпожа в минуты передышки швыряла ей недоеденные кусочки яблока или груши, несколько бараньих косточек или кусок жареной курицы, который сама не могла разжевать. От невыносимого голода у девушки кружилась голова, но рабыня понимала, что жаловаться бесполезно, и ни одна живая душа в этом страшном доме не придет к ней на помощь.

     Невольница всё чаще вспоминала тот день, когда исчезла её подруга Амира.

     — Что могло случиться, когда тот бородатый охранник спешно увел её? — спрашивала сама себя девушка, — И почему вездесущий Альфо не разыскивал свою дочь?

     Вопросы сыпались один за другим, рождая новые и больше запутывая рабыню. В её маленькой головке рисовались самые невероятные картины, и главной их участницей была Айна. Девушка, лишь только закрывала глаза, как видела её злорадную улыбку и слышала сдавленный, хриплый ядовитый голос. Алиса в страхе вскидывала голову, чтобы прогнать этот кошмар, но стоило ей снова задремать, как ужасы вновь овладевали её сознанием.

     Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появилась госпожа в компании одной из своих служанок. С первого взгляда было ясно, что обе находились в сильном подпитии. Айна тяжело дышала, покачиваясь из стороны в сторону. При попытке что-то сказать, она начинала глотать слюну и неистово мотать головой. Её прислужница без умолку хохотала, поддерживая хозяйку за локоть.

     — Раб-быня! — крикнула госпожа, — Приг-гот... Тьфу! Лас-cкать... ся!

     Служанка закатилась диким смехом и лишь на мгновение выпустила из рук локоть Айны. Та рванулась вперед, но споткнулась о ногу одалиски и с размаха растянулась на полу. Служанка застыла от испуга, уставившись на хозяйку мутными от вина глазами. Суровое наказание приобретало для неё определенные очертания, и прислужница, упав на колени, начала жалобно скулить, вымаливая себе прощение.

     Но Айна, кажется, уже ничего не слышала. Подперев щеку кулачком, она засопела, пуская изо рта пенные пузыри.

     — Заснула, — констатировала девушка, осторожно поднимаясь с пола.

     Обойдя госпожу, она добралась до сидевшей в углу рабыни. Пальцы плохо слушались, и служанка только с пятого раза отомкнула карабин на ошейнике. Еще минут десять у неё заняла распаковка рта. С ножными кандалами дело обстояло хуже — нужен был ключ, и прислужница никак не могла вспомнить, где он находится. После безрезультатных поисков она махнула рукой и, приблизившись к Алисе, потянула её за волосы.

     — Мне больно, — спокойно сказала рабыня, переворачиваясь на спину.

     — У-у, — служанка погрозила ей пальцем и неуклюже размахнулась, намереваясь ударить невольницу по лицу.

     Рабыня согнула ноги и, уперев их в живот девицы, изо всех сил толкнула её. Служанка, не удержавшись на ногах, полетела на пол и сильно ударилась головой о дверной косяк. Тихо вскрикнув, она сползла на пол и притихла. Алиса поняла, что другого случая у неё не будет. Сложившись пополам, она протолкнула свой зад между связанными за спиной руками, потом протащила колени и ступни.

     Разорвав зубами резиновый мешок, надетый на руки, девушка добралась до ремешка, стягивавшего запястья. Еще пара мгновений, и руки рабыни были свободны. Стараясь не греметь ножной цепью, она подкралась к ящику комода и выдвинула его. Связка ключей лежала на видном месте. Алиса схватила её и начала отмыкать замки на браслетах кандалов. Справившись с ножной цепью, она избавилась от ошейника. Её тело, освободившись от тяжести оков, моментально расслабилось. Девушка потянулась и впервые за всё время пребывания в этом доме тихо засмеялась.

     Но радость очень быстро сменилась тревогой. Перед ней на полу лежали её мучительницы, которые могли очнуться в любой момент. Тогда рабыне придется туго. Времени на раздумья почти не было. Алиса, рассудив, что Айна очнется еще не скоро, вытащив из того же комода две пары строгих наручников, подошла к служанке. Девица лежала тихо, лишь слабое дыхание свидетельствовало о том, что она жива.

     Рабыня схватила прислужницу за плечи и отволокла в спальню госпожи, подтащив к кровати. Заломив руки за спину, она сковала их, заведя наручники за толстую ножку. Второй парой она сковала служанке ноги. Поняв, что та, когда очухается, поднимет крик, девушка заткнула ей рот «своим» кляпом. Еще раз осмотрев девушку, Алиса сковала её горло ошейником, пристегнула к нему цепь, а второй её конец закрепила карабином на раме кровати. Одалиска тихо застонала и подергала скованными руками.

     Не обращая на неё внимания, Алиса занялась госпожой. Айна оказалась, не смотря на видимую хрупкость, тяжелей своей служанки, и рабыне пришлось здорово попотеть, чтобы закинуть её на кровать. Раздобыв в кладовке еще один кляп и моток толстой веревки, девушка крепко привязала руки и ноги хозяйки к спинкам кровати, растянув их так, что у золотоволосой красавицы не было возможности даже дергаться. Смахнув с её лица налипшие волосы, рабыня вставила в слюнявый рот шар кляпа и туго затянула ремень.

     — Наслаждайся, сволочь, — буркнула девушка, напоследок ткнув госпожу кулачком в бок.

     Она на цыпочках подошла к шторе и осторожно отодвинула её. За окном уже сгустились сумерки. Вдоль забора, который был совсем рядом, зажглись фонари, освещая узкую дорожку, по которой прогуливался часовой с автоматом. Здесь убежать вряд ли удастся. Нужно было искать другой путь.

     — Но сначала я должна приодеться, — решила Алиса.

     Порыскав в шкафу, она нашла пару «лосин» черного цвета, футболку и легкие тапочки, оказавшиеся ей в пору. Одевшись, девушка огляделась и прислушалась. Госпожа и её служанка тихо лежали на своих местах. За дверью тоже не было слышно ни единого звука. Рабыня прошлась по комнате и вдруг увидела небольшой поднос с разложенными на нем аппетитными булочками и графин с розоватой жидкостью.

     Голод, столько времени терзавший Алису, взял верх. Девушка набросилась на еду и начала запихивать в рот еще теплые кусочки хрустящего теста, жадно запивая их прохладным соком. Приятное тепло стало расползаться по телу, рабыню потянуло в сон. Невероятными усилиями она поборола желание растянуться на полу. Допивая сок, она запрокинула вверх голову и замерла от изумления.

     Прямо над ней в потолке девушка увидела датчики противопожарной сигнализации....  План созрел за долю секунды. Найти спички и бумагу было минутным делом. Смочив под краном кусок плотной материи, Алиса замотала ею рот и нос, чтобы не наглотаться дыма. Чиркнув спичкой, девушка подожгла большой кусок бумаги и бросила его на пол. Пока огонь поедал старую газету, рабыня набросала на него тряпьё, валявшееся в углу комнаты.

     Вскоре помещение заволокло дымом, медленно поднимавшимся к потолку. Наконец, раздалась сирена, оглушившая невольницу. Дым просачивался сквозь повязку, лез в глаза, но девушка стойко терпела, дожидаясь, когда в замке начнется беготня. Она надеялась в общей сутолоке добраться до ворот и тихо ускользнуть из дворца, пока охрана и слуги будут сражаться с огнем.

     Девушка услышала нараставший за дверью шум и прижалась к стене. Когда охранники ворвались в комнату, высадив сразу обе створки, густая белая пелена уже заполнила всё помещение. На Алису никто не обратил внимания, и ей удалось тихо выбраться в коридор. Там царила вполне объяснимая суета. Люди бегали из комнаты в комнату, таская ведра с водой, огнетушители и прочую утварь, пригодную для тушения пожара. Алиса скользнула в узкую дверь и вскоре очутилась на улице прямо перед воротами. Увидев перед собой небольшой фургон с работающим двигателем, она бросилась под днище и вцепилась руками в железную раму. Словно ожидая, пока девушка прицепится к нему, грузовичок заурчал и покатился к выходу.

     — Только бы успеть отъехать как можно дальше, — как заклинание твердила рабыня, вгрызаясь в прокопчённую раму автомобиля.

     Она не знала о полосе безопасности, о том, куда пойдет, если сможет выбраться. Но жажда свободы была настолько сильна, что девушка не задумывалась над своей дальнейшей судьбой. Понимая, что без денег и документов, она может стать легкой добычей, девушка решила передвигаться ночью, прячась за барханами и укрываясь в лесу, если такой вообще здесь имелся. Беглянка надеялась добраться до какого-нибудь населенного пункта и обратиться в полицию. А там она бы придумала, что сказать.

     Грузовик подпрыгнул на кочке и, зачихав, остановился. Хлопнула дверца кабины. Алиса выбралась из-под днища и, как ящерица, скользнула в темноту. Её руки были ободраны до крови, лицо перепачкано копотью и машинным маслом, тело гудело от долгого напряжения. Но девушка была счастлива. Счастлива от того, что она была свободна. Пусть вокруг бескрайние пески, холод ночью и нестерпимый зной днем. Пусть у неё не было воды и пищи. Но здесь не было господ и рабов, надзирателей и пленников. И если ей суждено погибнуть от жажды или от палящих лучей, она умрет свободной. СВОБОДНОЙ!

     Спрятавшись за барханом, она пригнула голову и прислушалась. Слов было не разобрать, но, по всей видимости, люди спорили о том, почему заглох мотор. Заскрипела крышка капота. Алиса приподняла голову и увидела двух мужчин, с головой влезших в мотор. Девушка уже хотела отползти в сторону и пуститься в путь, но вдруг услышала треск рации и надрывный голос, раздавшийся из динамика. Она разобрала всего несколько слов, но и их было достаточно, чтобы заставить её занервничать.

     — Проверить... ! — хрипела рация, — Сбежала рабыня... Искать... !

     Алиса съежилась в комок и притихла. Сейчас эти люди начнут обшаривать всё вокруг и очень скоро обнаружат её следы. Она приподнялась, словно готовилась бежать стометровку. Ноги её не слушались, от нервного перенапряжения подступала тошнота, перед глазами всё поплыло. Девушка уже собиралась рвануться вперед, как вдруг сильный удар по темени лишил её чувств...

     Рабыня не чувствовала, как её тащили к фургону, как запихивали в рот грязную тряпку, как связывали руки и ноги. Лишь когда её кинули в кузов и заперли дверь, девушка пришла в себя. Она лежала на куче старого тряпья, избитая, грязная и беспомощная. Она пробыла на свободе всего несколько минут, и теперь её подвергнут страшному наказанию, быть может, тому, о котором говорила Айна.

     — Но я была свободной, — подумала Алиса и вдруг неожиданно для себя улыбнулась.

     Теперь она знала, что такое рабство, к которому стремилась и которого так жаждала. Девушка поняла, какой она была наивной и глупой, когда искала себе «господина» в надежде, что он решит все её проблемы. И знала, что теперь ей ничего не страшно. Пусть наказывают, пусть вдевают кольца, отправляют на плантации. Всё равно она будет свободной. И умрет свободной. Всем назло!

     Здоровенный детина с горящими глазами схватил рабыню за волосы и с размаха швырнул в узкую камеру с низким потолком. Алиса застонала от охватившей её боли, но сильный удар в живот лишил её дыхания, и девушка, сложившись пополам, затихла. Она не шевелилась, когда с её тела срывали одежду, когда затягивали на горле тяжелый железный ошейник и натягивали на голову плотный кожаный мешок смертницы, когда приковывали к стене. Невольница лежала на холодном каменном полу, скорчившись от боли, и ждала, когда за ней придут палачи.

     Время тянулось мучительно медленно. Душная темная бетонная камера, расположенная глубоко в подвале одной из хозяйственных пристроек замка, давила всей своей многотонной тяжестью, словно стремясь расплющить девушку, размазать по шершавым каменным плитам. Алиса зажмурила глаза и, не сдержавшись, завыла голосом раненой волчицы, сотрясаясь всем телом и колотя связанными ногами по полу.

     Она билась, как рыбка, попавшаяся в сачок, до тех пор, пока силы не оставили её. Плотный кожаный мешок не давал рабыне дышать, голова кружилась от голода и побоев. Алиса, окончательно выбившись из сил, затихла, уткнувшись носиком в пол. Горечь неудачи охватила её. Ведь она такая молодая, а вынуждена будет совсем скоро распрощаться с жизнью, которую любила и, как все нормальные люди, хотела отыскать своё счастье.

     Заскрежетала ржавыми петлями кованая дверь, резанув по нервам. Рабыня замолчала и застыла в ожидании очередных побоев. Наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь мелкой капелью, в такт которой колотилось её сердце. Девушка напрягла слух, но кроме её собственного дыхания и падавшей с потолка воды ничего не услышала. Видимо, охранники отворили дверь и кого-то ждали.

     Мелкий цокот каблучков прозвучал, как спасительный сигнал. Алиса приподняла голову и закрутила ею во все стороны, пытаясь уловить, откуда доносится шум.

     — Ну, и натворила ты дел, рабыня, — раздался ровный и до тошноты знакомый голос Айны, — Теперь придется расплачиваться за свои поступки.

     — Ум... Уф... , — пленница подергала связанными за спиной руками.

     — Понимаю, — голос Айны был тихим и даже немного ласковым, — Ты сердишься на меня. Напрасно. Я — госпожа, а ты — моя рабыня. Я вольна распоряжаться тобой, как пожелаю.

     — М-м, — возразила Алиса.

     — Ну-ну, угомонись, — послышался тонкий свист, и ягодицу невольницы рассек тонкий стек.

     Алиса вскрикнула, но тугой кляп и плотная кожа мешка приглушили крик. Айна выждала пару минут, пока рабыня утихнет, и продолжила свою монотонную речь:

     — Можешь считать, что я тебя приласкала, рабыня. Наказание за побег очень суровое, и не каждая невольница его сможет выдержать. Ты думаешь, что тебе просто проткнут твои сиськи и вставят кольца? Не-е-т, дорогая моя! Сначала тебя растянут на раме. Сколько ударов хлыстом тебе назначить, я потом решу. После такой экзекуции твоё тело будет похоже на кусок прогнившего мяса. Если после этого тебе повезет, и ты останешься живой, я позабочусь о том, чтобы ты, ничтожная рабыня, больше никогда не увидела солнца. Я сгною тебя в колодце. И сделаю это с огромным удовольствием. Ты будешь умирать долго и мучительно...

     Алиса заметила, как менялся голос Айны. Из ласкового и тихого он вдруг превратился в грубый, хриплый и прерывистый. Наверное, вместе с ним и исказилось лицо златовласой красавицы. Девушка даже представила её перекошенную от злости физиономию, подрагивающие от нервного напряжения тонкие губы, сузившиеся глаза. Девушка, не выдержав такой нервной атаки, забилась на полу, как в лихорадке, мотая головой, дергая ногами и руками ... и громко мыча. Она даже не чувствовала, как Айна лупит её своим хлыстиком, раздирая в кровь обнаженные ягодицы.

     Если бы невольница могла видеть свою госпожу, она бы просто не узнала её. Всегда безукоризненная одежда была помята и прилипла к телу. Волосы, всегда аккуратно расчесанные, теперь походили на старую разваливающуюся метелку. Челка прилипла к вспотевшему лбу, и из-под неё сверкали маленькие колючие глазки, в одно мгновение утратившие свой небесный цвет. Рот перекосился, обнажив зубы, которые можно было принять за клыки дикого кровожадного зверя.

     Только когда дверь с грохотом захлопнулась, рабыня сумела взять себя в руки и успокоиться. Её тело горело от побоев, а в ушах звучал надрывный крик госпожи. Алиса попыталась сесть, но раны от стека разрывали её тело. Девушка улеглась на бок и зарыдала. Её будущее было предопределено, и она уже не могла его изменить. Слезы текли по щекам, просачиваясь под шнурок мешка, туго затянутый на горле, стекали на грудь, засыхая и садня кожу. Но Алиса плакала всё громче, и вскоре из камеры, куда её бросили, слышался низкий хриплый, почти звериный рык.

     Айна встала с постели с налитыми кровью глазами. Её служанка заворочалась на жесткой подстилке, лежавшей рядом на полу, и с удивлением уставилась на свою госпожу. Эта девушка так и сидела на привязи с тех пор, как Алиса приковала её к ножке кровати. Госпожа только удлинила цепь и сковала руки спереди, чтобы та могла обслуживать свою хозяйку.

     Пнув одалиску голой ножкой, Айна сползла с кровати и, слепо шаря по сторонам руками, начала искать свой пеньюар.

     — Ну! — не найдя его, госпожа отвесила девушке сильную пощечину, — Подай, дрянь! Расселась тут.

     Служанка, утирая сопли и слезы, на четвереньках доползла до стула и стянула оттуда халат хозяйки. Айна вырвала его из рук прислужницы и, путаясь в рукавах, натянула на измятое голое тело. Вчерашняя попойка давала себя знать. Но надо было быстро привести в порядок свою внешность. На десять часов назначена экзекуция беглой рабыни.

     Айна, покачиваясь и изрыгая ругательства, побрела в душевую кабинку. Голова её кружилась, во рту сушило, желудок сводили приступы тошноты. Девушка попыталась вспомнить, как ей удалось добраться до постели, но разум отказывался сотрудничать, а перед глазами мерцали неясные силуэты. Схватившись за голову обеими руками, она буквально ввалилась в душ и включила воду.

     Две служанки, вошедшие в апартаменты госпожи, принеся завтрак, остановились в середине комнаты в состоянии, близком к обморочному. Из душевой кабинки доносились громкие нечленораздельные звуки, иногда разбавляемые отборным матом. Одалиски поставили поднос на кривоногий столик и поспешили удалиться, окатив подругу, сидевшую на цепи, ядовитыми взглядами.

     Бедная девушка, забившись в угол, закрыла лицо ладонями и тихо заплакала, осознав, какая участь ей предначертана. Перед её глазами начали возникать страшные картины издевательств над несчастной рабыней, в ушах стояли стоны и крики девушки, когда её насиловали госпожа и её подручные. Сердце служанки учащенно забилось. Почувствовав, что ей не хватает воздуха, девушка широко открыла рот, но в следующий миг её глаза закатились, и маленькое хрупкое тельце, покрывшись синюшными пятнами, рухнуло на пол, увлекая за собой стол и стоявший на нем поднос.

     Вбежавшая на шум, Айна уже хотела наброситься на служанку с кулаками, но, увидев бездыханное тело, остановилась посреди комнаты, обессиленно уронив руки. Медленно опустившись на колени, она взяла в ладони растрепанную головку прислужницы и разразилась оглушительными воплями. Но никто не появился в комнате, лишь охранник, случайно проходивший мимо, отодвинул створку двери, но быстро захлопнул её, предпочтя удалиться.

     Утро было душным и ветреным. С пустыни шел обжигающе горячий воздух, смешанный с мелкой песчаной пылью, которая забивалась в глаза, закупоривала ноздри, мешая дышать. Сквозь плотную дымку солнечные лучи пробивались с трудом, от чего небо приобрело страшный кроваво-коричневый цвет.

     На заднем дворе уже была установлена большая рама, к которой вскоре подведут рабыню, прикуют цепями за руки и ноги, и экзекуция, больше напоминающая изощренную казнь, начнется. Охранники, размахивая плетьми и выкрикивая ругательства, сгоняли на площадку всех, кто находился во дворце. Люди сбивались в небольшие группки, боязливо прижимаясь друг к другу, не смея поднять глаз, хотя, зрелище было предназначено именно для них. В назидание.

     Двое рослых парней вынесли богато разукрашенное золоченое кресло, обитое красным бархатом, и установили его недалеко от рамы. Поддерживаемая двумя служанками, на площадку, заметно покачиваясь, вышла Айна с бледным, как мел, лицом. Она была одета в ярко красные одежды: шальвары, перехваченные золотыми тесемками у колен и на щиколотках, и длинную наглухо застегнутую тунику, так же расшитую золотом. На голове у неё алым пятном красовалась плоская шапочка, чуть сдвинутая на бок.

     Усевшись в кресло, как на трон, она коротко кивнула. Воцарилась напряженная тишина. Все повернулись в сторону маленькой низкой дверцы, из которой должны были вывести обреченную на смерть невольницу. У какой-то девушки не выдержали нервы, и она, залившись, диким криком, бросилась к ограде, колотя по ней маленькими кулачками. Один из охранников уже был готов огреть её плетью, но в последнюю секунду сдержался и просто увел бедную девушку в небольшую сторожку.

     До боли в деснах завизжали петли, и дверь распахнулась. В темном проеме показался высокий бородатый стражник. Его прищуренные глаза извергали молнии. В одной руке он сжимал рукоять длинной плети, другая была свободна, и он размахивал ею, словно подгонял идущих сзади. Выбравшись на свободное место, стражник остановился, окидывая толпу недобрым взглядом. Вскоре послышались окрики, и на площадке появились еще двое здоровых парней в камуфляжных штанах и черных майках. Они вели под руки девушку. Руки у неё были связаны за спиной, на ногах звенели тяжелые кандалы. Мешка на голове не было, и грязные волосы развевались на ветру, как старая пакля. Рот был закупорен шаровидным кляпом.

     Рабыня не пыталась сопротивляться. Она шла твердой уверенной походкой, гордо подняв голову и окидывая собравшихся горящими глазами, в которых не было страха.

     — Держись, милая! — раздался чей-то тонкий голосок.

     Толпа, будто по чьему-то приказу, заколыхалась, забурлила, и охранникам потребовалось немало времени, чтобы её утихомирить. Невольницу подвели к раме и стали приковывать к брусьям. Развязав руки, подручные палачей подняли их вверх и вдели в широкие браслеты, ввинченные в верхние углы конструкции. Девушка была невысокого роста, и её ноги повисли в воздухе. Их подхватили и развели в стороны, зафиксировав нижними браслетами. Один из палачей схватил волосы рабыни и, скрутив их в тугой жгут, стянул кожаным ремнем, свисавшим с верхней перекладины. Голова оказалась поднятой кверху.

     — Вытащите кляп, — прохрипела Айна, сидевшая как раз напротив рамы, — Я хочу поговорить с рабыней.

     Палач рывком выдернул шар из рта. Алиса пошевелила затекшими губами и вдруг улыбнулась. Айна вжалась в спинку кресла и замерла, не в состоянии произнести ни слова. Так они смотрели друг дружке в глаза: рабыня с мягкой улыбкой на иссохших потрескавшихся губах, и госпожа, съедаемая ужасом и ненавистью к этой гордой девушке.

     — Что тебе еще от меня надо? — рабыня говорила тихо и ровно, не отводя глаз.

     — Хотела спросить, — Айна с огромным трудом проглотила ком, — Может, хочешь попросить меня о чем-нибудь?

     — Попросить? — усмехнулась Алиса, — Пожалуй! Пусть тебе до конца дней твоих снится моё лицо, стерва!

     — Начинайте, — Айна вяло махнула рукой.

     Рабыне снова заткнули рот. Палачи встали по обе стороны от рамы и расправили длинные толстые хлысты, по всей длине усеянные мелкими шипами. Алиса широко раскрыла глаза. Всё её тело напряглось, грудь подалась вперед, на животе обозначились мускулы.

     — Расслабься,...  девочка, — шепнул один из палачей, — Поживешь подольше.

     Но рабыня только мотнула взлохмаченной головой.

     Воздух рассек свист хлыстов, и первые два удара обрушились на тело невольницы, оставив на её коже два глубоких кровавых рубца. Она выгнулась и обмякла, но в следующую секунду вновь напряглась. Её большие карие глаза засияли добрым ласковым светом. Девушка еще выше подняла подбородок. Вторая пара ударов заставила её содрогнуться. Еще свист, и еще удары, еще... еще... еще...

     Глаза девушки потускнели, и голова обессиленно повисла на реме. Мышцы её словно сдулись. Всё тело к этому времени представляло одно кровавое месиво. Ведро воды, выплеснутое на девушку, привело её в чувства, и экзекуция продолжилась. Но Алиса будто ничего не чувствовала. Она просто висела на оковах, покачиваясь в такт ударам. Она не стонала и не выла от боли. Но она смотрела на сидевшую перед ней золотоволосую ведьму, и из её глаз струился мягкий свет.

     — Сдохни, гадина! — Айна рванулась вперед и вдруг грохнулась на землю, раскинув руки в стороны.

     Её еще совсем недавно прекрасное лицо на глазах у всех посерело, и на нем прорезались глубокие старческие морщины. Глаза остекленели, потеряв свою великолепную синеву, а из раскрытого рта потекла тонкая алая струйка, постепенно образуя на песке бурую лужицу. Алиса в последний раз приподняла голову и... Её глаза закатились так, что стали видны налитые кровью белки, и девушка бессильно повисла на раме, покачиваемая ветром.

     Черная пустота, черная тишина, чернота вокруг. Нет ни палачей, ни Айны, ни толпы. Она медленно бредет посреди бескрайней черной пустыни. Она не чувствует боли, не слышит звуков, потому что их нет. Её тело обдувает ветер, но она его не слышит. Её ноги сечет мелкий песок, но она этого не чувствует. Она идет вперед, туда, где мерцает неясный свет. Что её ждет там, на краю горизонта?..

     Внезапно перед ней появляется высокий человек в развевающихся белых одеждах. Он разводит руки в стороны, преграждая дорогу. Она делает шаг в сторону, но снова натыкается на него. Она кричит ему, требуя пропустить, но он не слышит её. Его огромные глаза сверкают в черной мгле. Он шевелит тонкими губами, говоря что-то, но теперь она глуха к его словам.

     Они стоят друг против друга, и никто из них не хочет уступать. Наконец, до неё начинают долетать обрывки слов, потом фраз, и она начинает понимать, что он ей говорит.

     — Не покидай меня, — молит мужчина, — Не уходи. Я так одинок в этом мире. Вместе нам будет легче.

     Он опускается перед ней на колени, обхватывает руками её ноги и приникает к ним лицом. Она чувствует, как он касается губами её колен, как его длинные черные волосы, колышимые ветром, обвиваются вокруг её бедер. Она кладет свои ладони ему на плечи, поглаживает их, поднимается к волосам и перебирает пальцами длинные мягкие кудри, которые струятся в её руках, как ручьи.

     Он поднимает голову, и она видит, как слезы катятся по его щекам. Захлебываясь ими, он снова молит её не оставлять его. Она хочет ему ответить, но её губы плотно сомкнуты. Она лишь смотрит на него и чувствует, что из её глаз тоже начинают катиться слезинки. Она опускается на колени и кладет свою голову ему на плечо...

     — Ибрагим Аваевич, — высокий худощавый человек в белом халате тронул юношу за плечо, — Чудес на свете не бывает.

     — Она мертва? — молодой человек смотрел на доктора раскрытыми во всю возможную ширь глазами, полными слез.

     — Вам нужно отдохнуть, — человек в халате устало опустился в кресло, — Вы просидели у постели трое суток.

     — Нет! — Ибрагим вскочил на ноги и, обхватив руками голову, стал бегать по комнате, — Нет! Нет! Она не должна умереть!

     Он бросился к постели, где лежала Алиса, упал на колени и, захлебываясь слезами, начал бормотать что-то непонятное. Доктор не решался ему мешать. Он сидел в углу спальни, скрестив руки на груди. Неподалеку от него стоял огромный человек. Его обнаженный торс был изрыт шрамами и рубцами, некоторые из которых еще кровоточили.

     Одна рука его покоилась на марлевой перевиси, а другой гигант нежно обнимал хрупкую девушку, которая, прижавшись лицом к его боку, тихо всхлипывала. Одежда её была изорвана и перепачкана кровью и липкой грязью. На обнаженных плечах и шее виднелись глубокие шрамы.

     Ибрагим осторожно положил ладонь девушки на свою и припал к побелевшим пальцам губами. Склонившись над ней, он начал медленно целовать руку рабыни, шепча что-то. То ли это были древние заклинания, то ли слова извинения, никто не мог разобрать их. Вдруг он встрепенулся, будто пробудился ото сна, и обернулся, шаря глазами по комнате.

     — Мурад Хассанович! Доктор! — задыхаясь от возбуждения, закричал он, — Она пришла в себя! Я почувствовал, как шевелились её пальцы!

     Доктор медленно встал со своего места и подошел к постели. Положив два пальца на шею Алисы, он нахмурился, прислушиваясь к пульсу. Потом посмотрел склеры, приложил ухо к груди девушки.

     — Всем выйти вон, — спокойно, но настойчиво проговорил доктор.

     Повинуясь его голосу, Ибрагим и Альфо, поддерживаемый дочерью, покинули комнату и встали около закрывшихся за ними дверей. Офицер охраны о чем-то пошептался с хозяином и, коротко кивнув, исчез в лабиринте галерей.

     — Шел бы ты, друг мой, в постель, — Ибрагим обратился к Альфо, — Ведь еле на ногах стоишь.

     — Нет, господин, — гигант решительно замотал головой, — Моя вина, что всё это произошло.

     — И моя, — робко произнесла Амира, — Я не уследила.

     — Не казните себя, — молодой человек по-отечески обнял их за плечи, — Это только моя вина. Эта девочка всегда видела во мне монстра, деспота, кого угодно, только не нормального человека. А я сам подлил масла в огонь — выпил вина, когда мне пить нельзя ни капли. Я сразу же зверею. Вот и избил её. Мне еще придется вымаливать у неё прощение. И она будет трижды права, если пошлет меня куда подальше.

     — Не пошлет, — тихо возразила Амира, — Как-то во время одной из наших прогулок Алиса призналась мне, что, не смотря на то, что ты бессовестно купил её, засунул в клетку, а потом жестоко избил, она полюбила тебя.

     — О, помоги мне, Всемогущий! — Ибрагим воздел руки к небу, — Научи, надоумь, как быть, что делать.

     — Ты сам должен найти решение, — девушка похлопала парня по плечу, — Сам, понимаешь? А не уповать на Всевышнего. Подумай на досуге над этим.

     — Ты, как всегда, мудра, шери, — Ибрагим склонил голову перед хрупкой фигуркой Амиры.

     Тяжелая дубовая дверь медленно приоткрылась, показалась голова врача. Все трое замерли в мучительном напряжении. Никто не решался первым нарушать тишину. Доктор снял с мясистого носа огромные роговые очки и потер воспаленные глаза. Обведя холл пристальным взглядом, он, наконец, выдохнул:

     — Что стоите, как каменные? Заходите. Только не шумите.

     Ибрагим, как умудренный опытом спринтер, рванулся с места и в три прыжка оказался возле постели Алисы. Девушка лежала на спине, по самую шею закутанная в белоснежную простыню. Её глаза были прикрыты, белесые губы плотно сомкнуты, ввалившиеся щечки бледны. Кисти рук, тщательно перебинтованные кусками материи, лежали вдоль тела.

     — Она слышит? — неуверенно спросил Ибрагим, медленно приблизившись к кровати.

     — Смелее, — подбодрил его доктор.

     Юноша вновь опустился на колени и прикоснулся пересохшими от волнения губами ко лбу девушки. Ресницы её дрогнули, и Алиса, как бы нехотя, медленно раскрыла глаза. Ибрагим отшатнулся, уловив мертвенный блеск её зрачков. Но вот губы стали розоветь, взгляд потеплел, и невольница с трудом изобразила улыбку.

     — Как чувствует себя моя... , — молодой человек замялся, но, овладев собой, закончил, — Госпожа?

     Девушка еле заметно кивнула. Ибрагим прижался губами к её щеке и, наслаждаясь теплом оживающего тела, провел по ней губами и, не выдержав нервного напряжения, уронил голову на грудь Алисы и заплакал, подрагивая плечами. А девушка положила руку на его ... голову и зарылась пальцами в длинные и удивительно мягкие волосы.

     Недавно прошел дождь, и асфальт, вымытый весенней водой, блестел, как начищенное зеркало. В городе буйствовала зелень, привыкшие к городскому шуму, щебетали птицы. Черный автомобиль осторожно лавировал на узкой улице, густо заставленной машинами, пробираясь к старому корпусу студенческого общежития.

     Шофер, крепкий коротко стриженый парень в строгом черном костюме и белоснежной рубашке, припарковав «мерс», выскочил со своего места и отворил заднюю дверцу. Из салона, поддерживаемая за руку водителя, вышла дама в элегантном брючном костюме. Кисти рук были затянуты в тонкие капроновые перчатки. На плече висела на золотой цепочке небольшая дамская сумочка. Поправив черные волосы, едва достававшие до плеч, она надела солнцезащитные очки и обернулась к парню.

     — Захвати коробку, — сказала она тихим, но властным голосом.

     — Конечно, госпожа, — он открыл багажник и подхватил оттуда небольшую картонку.

     Они вошли в вестибюль здания и остановились возле вахтерши, уставившейся на незваных гостей сквозь круглые стекла очков.

     — Чаво надо? — рыкнула бабища, обращаясь к даме, но, увидев рядом с ней широкоплечего парня, сразу же сникла.

     — Вы не подскажете, — дама чуть наклонилась вперед, — В какой комнате проживает Марина Конева?

     — Ах, Мариночка! — страж порядка расплылась в притворной улыбке, — В пятьсот второй. Это...

     Но странная пара уже стояла возле шахты лифта. Вахтерша скривила толстые губы, словно хотела впиться в незнакомку всеми оставшимися у неё зубами, но предпочла не высказываться.

     Марина сидела в своей комнате, склонившись над толстенной книгой, недавно взятой в институтской библиотеке. По нескольку раз перечитывая этот фолиант, она старалась найти хоть что-нибудь, относящееся к теме её дипломной работы. Изредка отрываясь от порядком надоевшего чтива, девушка с тоской смотрела в окно, проклиная всех, кого только могла вспомнить.

     Услышав стук, она с такой прытью бросилась к двери, будто ждала его всю жизнь. Распахнув створку, Марина замерла на месте. Шевеля лишь одними зрачками, она рассматривала незнакомую даму в элегантном черном костюме и огромных солнечных очках, закрывавших почти всю верхнюю часть лица. Не меньшее удивление вызывал стоявший рядом с ней высокий крепкий парень с небольшой коробкой в руках.

     — Вам кого, женщина? — отойдя от столбняка, прохрипела девушка.

     — Здесь живет Марина Конева? — спросила дама.

     — Ну, — Марго снова застыла, глуповато хлопая глазами, — Чё надо?

     — У меня для Вас посылка, — дама кивнула, и плечистый парень поставил коробку на пол перед дверью.

     — А чё это? — девушка пнула картонку ногой.

     — Спасибо, Ахмет, — незнакомка кивнула парню, — Подожди меня в машине.

     — Да, Алиса Викторовна, — он тряхнул стриженой головой и быстро исчез в темноте лестничного проема.

     — Алиса Вик... ? — Марина нервно сглотнула слюну, — Алиса? Это ты?

     — Здравствуй, Марго, — девушка медленно сняла очки, — Теперь узнаешь?

     Девушка раскрыла рот, стараясь набрать побольше воздуха, но вместо радостного возгласа из её горла вырвалось глухое шипенье. Встряхнув головой, она бросилась к подруге, сжав её обеими руками, словно боялась упустить. Её губы припали к щеке Алисы с настойчивостью щупалец осьминога. Марго начала взасос целовать свою исчезнувшую подругу, всё крепче сжимая объятия, как будто она боялась, что девушку снова кто-нибудь утащит.

     — Ты меня задушишь, — Алиса погладила Марину по растрепанным волосам, — Давай зайдем в комнату, а то на твои чмоканья сбежится вся общага.

     Марго, нехотя, оторвалась от подруги. Её глаза были влажные от слез, по щекам тонкими темными струйками текла тушь. Девушка гладила Алису по лицу, волосам, плечам, еще не до конца веря, что перед ней стоит именно она.

     — Ч-что эт-то та-кое? — она снова толкнула коробку ногой.

     — Фрукты, — пожала плечами Алиса, — Сыр, соки, в общем, разные вкусности.

     — Мне бы сейчас стакан водяры, — хриплым голосом проговорила Марина, — Или вискаря. Чтобы с катушек не слететь.

     Они вошли в комнату, и Алиса оценивающе осмотрела помещение. Она с радостью заметила, что ничего не изменилось с тех пор, как она так неожиданно исчезла. Девушка медленно прошла к окну, осторожно трогая блестящую спинку кровати, старый стул, провела рукой по истертой клеенке, лежавшей на столе. Это было своеобразное свидание с той прошлой жизнью, когда она, юная наивная девочка пришла в эту комнату с небольшой дорожной сумкой и огромными надеждами, которые рухнули в один миг.

     — Ничего не изменилось, — вздохнула Алиса, присаживаясь на край кровати.

     — Ты изменилась, — глотая слезы поправила подругу Марго, — И мы вместе с тобой.

     — Ты права, — девушка вздохнула, — А эта прическа тебе идет. Вот только...

     — Что? — улыбнулась Алиса.

     — Она тебя делает старше, — с грустью ответила Марина, — Куда делись твои кудряшки?

     Алиса медленно стащила с головы парик. Коротко остриженные волосы отдавали серебром. Марина ахнула, и из её глаз сами собой покатились слезы. Алисе стоило огромного труда успокоить подругу.

     — Не буду тебя шокировать, — сказала она, снова надевая на голову парик.

     — Ну, ты посиди, а я хоть чай поставлю, — засуетилась Марина, — А потом ты мне всё расскажешь.

     — Конечно, — Алиса согласно кивнула в ответ.

     За окном уже совсем стемнело, когда Алиса закончила свой невеселый рассказ. Марина сидела на стуле, склонив голову вниз и обхватив её руками. При всем её разбитном характере девушка никак не могла поверить в то, что такое возможно. Её глаза то расширялись, став похожими на блюдца, то сжимались в узенькие еле различимые щелочки. Девушка сжимала ладони в кулаки, словно готова была броситься в драку.

     — Боже мой! — выдохнула она, — Как же ты смогла всё это выдержать? Я бы...

     Она осеклась, потому что не знала, как бы сама поступила, если бы попала в такой переплет. Сердце её колотилось, и это было заметно по учащенному дыханию. Марго была взволнована, но и счастлива за подругу, что той удалось вырваться из того ада.

     — Я не въехала, — она уставилась на Алису немигающим взглядом, — Тебе, всё же, удалось сбежать, что ли?

     — Нет, — Алиса медленно поднялась и стала прохаживаться по комнате, — Когда я пришла в себя, Ибрагим мне всё объяснил. А потом долго ползал передо мной на коленях, вымаливая прощение. А для него такое — сама понимаешь.

     — И что он тебе наплел? — ухмыльнулась Марго.

     — Не надо так, — укорила её Алиса, — Ибрагим объяснил мне, что ему вообще нельзя пить. Он становится агрессивным и может натворить массу бед. А тогда он решил пофорсить передо мной и забыл об этом его необычном свойстве. Он потом не раз каялся за тот случай.

     — А за клетку и переезд в ящике он не каялся? — зло спросила девушка, — Или по его понятиям это нормально?

     — А ты знаешь, Мариночка, — Алиса присела на корточки перед подругой, — Он ведь меня не только от ран вылечил. Он избавил меня от мании рабства. И, как сам потом говорил, очень этому рад. Правда, методы его не совсем гуманны, но результат — сама видишь.

     — А других девушек он тоже лечил? — не унималась Марина.

     — Ты не горячись, — попыталась успокоить её Алиса, — Тут такое дело. Ходят упорные слухи, что Ибрагим — наркодиллер, торговец оружием и живым товаром. Что хлопок и текстильные цеха — всего лишь прикрытие его основного бизнеса, отмывание денег. Но, со всей ответственностью заявляю, что всё это — базарная болтовня. Никаких опиумных плантаций, каторжного труда и рабынь-наложниц у него нет и никогда не было. Люди, которые работают на полях и в цехах по пошиву одежды, кстати, очень хорошей, и мечтать не могли о таком заработке и условиях. Он сам создал этот миф и всячески его поддерживал, чтобы всякие там «баши» не совали нос в его дела.

     — Че-то я не врублюсь, — затрясла головой Марго, — Ну, допустим, плантации ... 

     и торговля дурью — это понятно. Но ты же сама видела там в его дворце девушек-служанок с ошейниками и кучу охраны у каждого столба.

     — Я не только это видела, — улыбнулась Алиса, — А теперь представь себе такую картинку. Нищая семья в заброшенном селении. Из взрослого населения, большей частью неграмотного, почти одни больные старики. Чтобы как-то прокормиться, у них есть два пути: либо продать своих детей, либо, если есть молодая красивая девушка, выдать её замуж. Конечно, за богача. А старый он или молодой, не имеет значения. Ну, когда детей продавали, Ибрагим выкупал их и отправлял в интернаты, которые сам же и спонсировал. Между прочим, из этих деток вырастают прекрасные люди.

     — А дочерей он сам брал в жены? — съязвила Марго.

     — Нет! — рассмеялась Алиса, — Он же не Султан, чтобы гарем себе заводить. Тут вот что получается. Девушку, действительно, выдают замуж, и она, по законам Шариата становится собственностью мужа. С этого момента девушка превращается в самую настоящую рабыню. Многие смиряются со своей судьбой, тем более, если уверены, что их семья получит обещанные деньги и будет и в дальнейшем получать какую-то помощь. Но бывало и так, что муж оказывался жестоким деспотом, и девушка была готова на любую глупость, лишь бы избавиться от тирана. Поскольку, все они — правоверные, то самоубийство исключалось по определению. Что оставалось? Побег. Но куда? Домой нельзя. Позор на всю семью, и деньги уже заплачены. Если удавалось найти беглянку, Ибрагим на определенных условиях оставлял девушку у себя. Не знаю, каким образом, но он нередко аннулировал брак, и девушка обретала свободу. Потом, если она сама хотела, то выходила замуж уже по любви, но я точно не знаю. Кое-кто оставался у Ибрагима в качестве прислуги. Сама понимаешь, что при такой охране никому и в голову не придет проникнуть в замок в поисках сбежавшей жены.

     — Ну, хорошо, — Марина уставилась на подругу, — А зачем же ему надо было держать их в ошейниках?

     — Тут я сама виновата, — неожиданно ответила Алиса, — Всё дело в моём больном воображении. Оказывается, я потом поняла, что «золотые» и «серебряные» ошейники — ни что иное, как украшения. Я сама потом их в руках держала, но надевать уже не хотела. Очень даже красиво смотрятся. Поверь мне.

     — А эта Айна? — Марго, видимо, решила выяснить всё до конца, — У неё тоже были украшения?

     — У этой гадины был ошейник, — улыбка слетела с лица девушки, — И у её прислужниц тоже были ошейники. Самые настоящие. Но они могли снять их в любой момент. Если их госпожа позволит. И у меня на шее был обруч, но это уже понятно.

     — А кто она такая, эта Айна? — спросила Марина.

     — Она не местная, — продолжала терпеливо рассказывать Алиса, — За ней гонялась вся полиция Балтии, а Ибрагим купился на её смазливую мордашку. Помнишь легенду о двуликом Янусе? Айна переплюнула его многократно. Как Ибрагим за дверь, она тут же распушала перья и начинала вести себя, как самая настоящая ханум. Если бы Ибрагим появился хотя бы на час позже, я бы с тобой здесь сейчас не разговаривала.

     — Так она не умерла? — изумилась Марина.

     — Умерла, — махнула рукой девушка, — Но меня никто с рамы не стал бы снимать. Доктор сказал, что я бы умерла от потери крови. Так что мне повезло. А тело этой стервы Ибрагим приказал сжечь, а пепел собрать и развеять по ветру в пустыне. Чтобы следа её не осталось на этой земле.

     — И он тебя с миром отправил домой, — заключила подруга, уверенная в своей правоте.

     — А вот и нет! — огорошила её Алиса, — Когда моё тело пришло в норму, а голова начала нормально соображать, у нас состоялся очень серьезный разговор. Короче говоря, Ибрагим сделал мне предложение.

     — И ты? — у Марго глаза полезли из орбит.

     — И я дала согласие, — девушка сказала это так просто, что её подруга чуть не брякнулась в обморок, — Но при условии, что он никогда не возьмет в рот хоть каплю спиртного.

     — И?

     — Дал слово. И я ему верю. Потом он поехал в мой родной город и привез родителей. Я даже не предполагала, что он сам им всё расскажет. Мама мне такую бурю устроила, но потом сказала, что именно Ибрагим сможет со мной справиться, и она дает согласие на наш брак.

     — Так ты теперь — шахиня! — рассмеялась Марина.

     — Не говори глупости, — обиделась Алиса, — Свадьба будет в августе. Так что, я жду вас всех. Приезжайте в Калининград. Ибрагим сказал, что всё устроит.

     На улице начинался мелкий дождик, когда подруги вышли из дверей общежития. Марина увидела на площадке перед подъездом шикарный лимузин, возле которого спокойно стоял тот самый плечистый парень. Заметив Алису, он подбежал и раскрыл над ней большой черный зонт.

     — Мне пора, Мариша, — девушка обняла и поцеловала подругу, — Спасибо тебе за всё.

     — Я ничего не смогла сделать, — словно извиняясь, ответила та, — Мы приехали слишком поздно.

     — Но этого негодяя арестовали, и его грудастую подружку — тоже, — Алиса нежно погладила девушку по плечу, — Сколько бы еще бед он принес!

     Она села на заднее сидение. Мягко загудел двигатель, и огромная машина, лихо развернувшись, вскоре скрылась в ночной мгле. А Марина еще долго стояла и смотрела вслед уже исчезнувшему автомобилю, увозившему её неожиданно появившуюся подругу.

     — Будь счастлива, девочка, — прошептала она, смахнув накатившуюся вдруг слезу, — Храни тебя Господь!

     Пишите мне

     [email protected]