В своё время (а лет мне порядком) я прочёл тонны порно-зарисовок, основанных на «типа реальных событиях». Но вот в чём загвоздка: невооруженным взглядом видать, что автор явно заливает, бахвальствует своими пикап-навыками, коих на поверку и в помине нет. Я же хотел рассказть вам самую правдивую историю соблазнения девы без прикрас и купюр.

     Итак, по коням.

     В один очень скучный осенний вечер мы с товарищем решили проследовать в клубец. Захотелось, понимаете ли, сочных красок, шуму-гаму и ярости. Дело было в городе-герое Волгограде. Само собою, в планах было: кого-нибудь снять, либо подраться. А еще лучше: и то и другое (можно и без хлеба). Само собой разумеется, затусить лучше всего с девчонками, ну а драчку зарезервировать с пацанами.

     Клуб, в который мы решили наведаться, ослеплял ярко-кислотной рекламой, неон-хуён, все дела. Фэйс-контроль и дресс-код в этом заведении были на высшем уровне, посему не каждому соискателю пиздятинки и халявного поебка улыбалось попасть в стены сего заведения.

     То здесь, то там мелькали силуэты стриптизёрок, создавая соответствующую атмосферу

     Барышень в тот день присутствовало в разы меньше, чем мы рассчитывали, да и те нам были не по вкусу. Здесь стоит сделать небольшое пояснение. Не по вкусу — это когда фартук нависает над бляхой ремня. Не по вкусу — это когда излишнее оволосение в мышках и паховой области. Не по вкусу — это когда из ротовой полости тянет не пойми чем.
Но кой-кто из присутствующего контингента нам подходил. Было несколько таких кралей, что с фигуркой точёной, аккуратно вылепленными чертами лица и, конечно же, доечки. Оставалось только вовремя среагировать и грамотно развести. А в этом толк, поспешу вас заверить, я знаю. Можете не беспокоиться, развалить яйца и следить за повествованием.

     Итак, об чём это я? Ах, да.
За соседним столом сразу были замечены две аппетитные сосочки. Мы начали подавать им соответствующие сигналы (такие, например, как отS. O. S. — сигнал). Следует заметить, что девчонки неохотно шли на контакт, лишь дразнили своими раскрепощенными движениями и открытыми участками тела. Надо было их срочно расшевелить.
Мы парни простые — вынь да положь. Мой кореш Жека не стал заморачиваться и сказал им пару слов, после чего они незамедлительно пригласили нас к ним за столик. Спустя годы я узнал, что он произнёс всего лишь: «cим-салабим!» Вот клоун! То есть волшебник, я хотел сказать: «волшебник».

     Та барышня, с которой имел возможность пообщаться мой товарищ, была повыше ростом, с белокурыми курчавыми патлами, в лосинах в обтигон, и возможно поэтому малость замкнутая. Моя же спутница ночи — в кроваво-красном платье, темно-каштановые волосы до ломпадок, ростком мне по плечо. Как я потом узнал, по национальности она — татарин. Не столько стройная, сколько дохленькая. Звали её просто — Азиза. Из черт лица могу выделить остро торчащие скулы и симпатишную мордашку.

     Танцы-шманцы, пивчик и девочки — наконец-то наш отдых приобретает более осмысленные черты. Во время белых танцев я уже во всю сосался и лапал Азизу за сокровенные места. Она ненароком разбила бокал по пьяной лавочке и я, как и подобает порядочному богатенькому буратину, за неё заплатил, тем самым разрулив проблему. Присек, так сказать, на корню.
Мы долго танцевали и пили ром с колой, и когда я уже был в состоянии крепкого алкогольного подпития, моя спутница уже еле держалась на ногах. Изредка выходили посмолить, хотя сам не курю, но в таком состоянии очень уж в жилу мне курнуть сижку другую, тем более на шару.
Азиза несколько раз снимала туфли и танцевала на столе. Когда я стаскивал её со стола и обувал её крегли в туфельки-лодочки, то заметил краешком глаза вывалившуюся грудь (левую) с набухшим розовеньким соском. Я тут же взял её в рот и принялся что есть мочи сосать, как будто там имелось молочко. Интуиция меня не подвела и в рот полилось что-то вязкое и тёплое.
— А ты, как я посмотрю, мать кормящая. Ти так?
— О, ты глубоко заблуждаешься. — ответила она непринужденно. — То просто чирий прорезался. Спасибо за помощь, мой сладкий. Давно пора было гною выйти!

     Меня чуть наизнанку не вывернуло и я поспешил в уборную опорожнить желудок.
— Это помещение для женщин! — появился из-под земли охранник и сообщил мне, что я попутал берега.
Я не стал сильно возражать и возмущаться, так как понимал, что пиздюляторы от секьюритей не столь сладки, как молочко из чирия.

     Время в клубе подошло к концу и настало время разъезжаться кому-куда... Жека свалил домой, так и не получив взаимности от своей барышни. Мы заказали машинку в такси «Ангел-хранитель».

     — Вези меня куда хочешь, мне все равно, я хочу спать... — прошептала в самую ушную раковину Азиза.
— Тогда едем ко мне. — ответил я.

     Поехали мы к моей бабушке. Само собою, об этом я Азизе говорить не стал, а то ещё завыёбывается. Водитель-хачик домчал нас дьявольски быстро и даже не взял с нас платы за испачканные сиденья. В пути меня немного развезло. Проблемы с кишечником, знаете ли.

     — Я, Джафар Нахрыков, со хароший чэловек пляты нэ бэру. Йдитэ с Боком, дэти мойи.
Во истину ангел, во истину хранитель!

     Открывал дверь я очень аккуратно, ибо опасался пробудить мирно дремлющую старушку. За день поди умаялась, спит божий одуванчик. Как я не старался, но ключ в замочной скважине всё равно ходил ходуном, да и не с первого разу попал я в отверстие. Но хочу отметить особо, что в постели я еще тот виртуоз и попадаю куда следует с самого первого раза, без всяких там трех попыток. Так что не надо мне тут «ля-ля»!

     Мы прошли в спаленку, хотя это был по сути и зала (квартира-то однокомнатная, бабушкина).

     А посерёд разобранного дивана по-барски растянулась моя бабушка.

     — Ты что, с мамой живёшь? — ошалела моя пассия.

     — Да не ори ты так! — прорычал я шёпотом. — Это бабушка моя. Проснётся щас — получим оба! Ложись лучше с краю. Ты же спать хотела. А я у стенки лягу.

     — Знаешь, как-то перехотела. Я, вообще-то, думала ты меня трахнешь. А ты меня к какой-то старухе завёз.

     — Э-эй! Это бабушка моя родная. Леща тебе щас пропишу, а ну роток на замок и спать ложись.
— Не была бы я так вымотана, то неприменно бы уехала уже. Твоё счастье, что я уважаю старших.

     Вот мы и улеглись. Уложил таки непокорную девицу. Разделась сама и легла в одних трусиках, повернулась к нам с бабушкой спиной и сообщила, что будет спать. Меня такая раскладка мало устраивала и я решил, что надо действовать. Аккуратно перегнулся через мирно дремлющую бабушку и отвёл полоску трусиков в сторону. Указательный палец я просунул по вторую фалангу. Затем я достал палец и облизнул, вкус был кисловато-соленый.

     — Огурцы, огурцы малосоленые. — пробубнила старушка.
Я вздрогнул. Азиза отпрянула. Завесила вход в лоно трусиками.
— Чего это она? — зашептала Азиза.
— Чево-чего? Спит бабуля. Устала. Во сне бормочет. — пояснил я. — Посмотрел бы я на тебя лет в 60 после сенокоса.
— При таком раскладе не посмотришь. И вообще убери свои длинные пальцы.
Я немного скуксился. Стараюсь, понимаете тут, а она брыкается.
— Пойдем, Андрюша сотсюда. Тут клубницы нету. — опять подала голос бабби. — А что найдёшь, то не в рот, а в ведёрку суй.
Азиза уже ринулась одеваться, но я мигом переметнул через дремлющую пенсионерку и остановил мою восточную красавицу.
— Да расслабься. Не видишь, бабуля под лекарствами. Не чувствуешь, как пахнет больницей.
— Да уж, тут кишечных выхлопов столько, что хоть топор вешай.
— Да я тебя за бабушку порежу, — сказал я серьезно. — Не видишь, ей недолго осталось. Пусть хоть на исходе лет кишечник вымрямит. Сама знаешь, ночью жопа — барыня. А то всё завод, муж, и расслабиться некогда. Всё стрессы, диффузии, не продыхнёшь.
— Да ладно, я против естественности ничего не имею. У меня вон тоже в кишлаке дым коромыслом.

... 

     Мой половой член пока был достаточно вял и не собирался выходить на свет божий... Возможно, я просто слегка угарел от веселящего газа, а может даже отравился. Я лежал и охреневал, а хрен ни хера не всавал. Поэтому я немного его покрутил, снял с гномика капюшон и ущипнул за узду... а затем положил на спину Азизу и нырнул в створки половых губ по самую матку. Все лицо было в её соках. Азиза взяла меня за волосы и начала водить мою голову то к себе, то от себя, при этом подмахивая бедрами. Иногда я опускался чуть-чуть ниже, засовывая язык в её очаровательную спираль ануса. Её соки концентрировались в полновесные капли и направлялись мне прямо в ротовое отверстие. Я, словно умирающий от жажды, жадно ловил их губами и мог еще несколько мгновений протянуть в этой пустыне испепеляющей страсти.

     — О, да, продолжай, ты самый лучший! — кричала она.

     Я с неистовством насаживал девчоночку на свой кукан. Если бы я располагал сексометром для измерения эротизма полового акта, то уверен, его бы зашкалило. От райского наслаждения я на секунду лишился зрения. Когда же я обрел возможность видеть, то ужаснулся происходящему. Господи ты боже мой! На мне скакала в позе наездницы не прелестница Азиза, а моя родная, блядь, бабуля.

     — Не останавливайся, Олежек! Ты самый лучший в мире внук!

     — Какого хера?! — взревел в непонятках я. — Где Азиза?

     — Олежек, ты просто супер! Никакая лярва не заслуживает такого парня как ты!

     — Слезь с меня, старая! — попытался я согнать наглую бабку. Но она была явно сильнее и легко гасила моё хилое сопротивление.

     Как же я был счастлив, когда разлепив веки, обнаружил себя мирно лежащим на тахте. Господи, это был всего лишь сон! Дурной сон. Таких оказий в действительности быть ни в коем разе не может!
Одна лишь деталь смутила меня. Лежал я посеред, а бабуля у стенки. Как мы так успели за ночь переместиться — сам не знаю. По морщинистому лицу пенсионерки расплылась широкая улыбка.

     Гора с плеч. Да и положение наших тел теперь больше соответствует ебательным экзерсисам. Бабби более не преграждает путь в райские кущи восточных сладостей и мне остается лишь спустить под громкий храп пенсионерки.

     Тело Азизы было таким податливым, как глина в руках гончарных дел мастера. А я уже не владел своим организмом и вот-вот готов был расстаться с семенным спецрезервом. Естественно, презерватив я не надел, ведь не до того мне было.

     Бабушка заерзала от моих финальных фрикций.
— Да что это делается, люди добрые, — пробурчала сонная старуха. — хрен слаще редьки, дороже морквы! По тридцать рублей — штука!

     Я накрылся верблюжьим одеялком и приобнял Азизу за бок.
— Ты спишь, милая?
— Сплю я, отвянь. — сказала она насупившись.
— Ну что ты обижаешься? Я к тебе как к королеве, а ты...
— Ты как всегда!
— Что? Я не понял. Говори по-человечьи.
— Иди нахер! Я залететь боюсь! — с недоумением сказала она.
— Всё хорошо, детка. — успокаивал её я, поглаживая по низу живота. — Иди же ко мне, я тебя успокою. У меня есть успокоительная пилюлька. Специально для тебя. Осталась последняя. И она тает. Поторапливайся.

     Азиза заглотила мой член со спермой, обильно вытекающей из уретры, а затем заглатила его вместе с яйцами. Вот так рот! Я же в ответ высасывал свою же сперму из её прекрасной щели. Своеобразный круговорот семя в человеческой природе.
— Ты уверен, что не кончил в меня?
— Детка, я стерилизован по самые яйца. — ответил я ровным тоном. — К тому же, в момент эякуляции, я отвёл хрен в сторону.
— Тебе было не больно? — с беспокойством поинтересовалась она.
— Слегонцухи было — ответил я.
— Но я мужчина и привык терпеть легкий дискомфорт.

     Нас сморил бог снов, но через час у меня опять встал член.
— Что же это за член-то такой?! — с негодованием обратился я к петушку.
Азиза лежала ничком... на животе, и я начал пристраиваться к её попочке, и постепенно, сантиметр за зантиметром, член вошёл как надо. Она так и не просыпалась, лишь изредка постанывала. Затем я приподнял её худенькое тельце и принялся неистово рвать. Это было настолько жёстко и продолжительно, что она даже иногда приходила в себя и кричала от анальной боли.
Когда я выудил член из её расширевшейся письки, раздался достаточно тошнотворный одиночный выхлоп. Я скривился от отвращения, но быстро пришёл к выводу, что это достаточно пикантный момент и его нестоит упускать. Я засунул язык в её срамное влагалище и малость там погулял. То же самое я проделал и с анусом. Положил Азизу на спину и прыгнул на неё, чтобы хоть малость привести в чувства. Азиза проснулась и ошалела окинула меня своими чёрными очами. Ишь ты, лярва! И ушла в сральник подмываться.

     Я полежал немного пялась в потолок, загрустил, увидев скукоженное лицо пенсионерки (не на потолке, а когда набок крутанулся). И чтобы хоть немного повеселеть, раззадориться, я решил малость подрочить. Отлепил присохший к ляжке член и принялся его наминать. После последних спусков хрен был достаточно вял и не хотел подыматься.
Послышался звук сливного бочка и я тут же, в красках, представил Азизу крехтящую на седаке. Вся разрумяненная и красная, пар из ушей. Обычно у меня от подобных вещей падает и даже немного скукоживается, ведь я простой парень, не любитель всяких там извратов и бэдэсэмов. Но в этот момент я почуял, что для подъёма писюка это то что доктор прописал.
Как раз в этот момент зашла Азиза.
— Нежданный гость хуже татарина! — схохмил не знаю зачем я, продолжая дрочить.

     — Тебе что меня мало?

     — Не шуми, детка. Ночь на дворе. — сказал я эротичных шепотом трогая себя там.
— Ты что больной? У тебя когда надо — вялый, а когда не надо — колом!
— Это особенности организма, милая, ни тебе меня судить, Такова моя природа.

     — Бабушки бы хоть постеснялся.
— А ты не трепись почём зря, лучше ротиком поработай.
— Баста, карапузики. Насосалась на 100 лет вперед. Я пошла. — сказала Азиза подбирая свои колготы и кроваво-красное платье.
— Так я не понял! Ты что ошалела?! Сосать тебе положено от века!

     Эта блядюга меня в конец задрала. Я схватил с тумбы ножницы и погнался за ней вдогонку.
А эта мандавошка припустила, только пятки засверкали.
— Врёшь — не уйдёшь!
Я загнал тварь в угол, отрезал пути к отступлению.
— Вот что ты теперь будешь делать, сука драная? Дашь, то что просит мужчина, или зажмешься? — как бы спрашивал я её взглядом, а вместо этого уже наносил колюще-режущие удары ей в брюхо.
Что тут скажешь? Ни убавить ни прибавить.

     ... Подвесил я её в ванной на бельевой веревке. Спустил поганую кровку в унитазик, кишечки высыпал вместе с содержимым в тазик: говна оказалось чересчур много. Печки, почень и прочий требух. Куцки и крегли отрезал ножовкой, а где та застревала — прикладывался топориком-томагавком, который мне в командировке по Сев. Америке задарили.

     На следующий день бабушка вынесла ошмётки в ведерке и по обыкновению вылила в мусоропровод. Ну а я кормил косточками дворовых псов и подарил парковым голубям глаза Азизы. Вот такая вот история, а вы говорите: «Пиздёж-пиздёж!»