В школе я ненавидел бегать. Даже несколько кругов по залу в качестве разминки вызывали у меня протест и агрессию. Ну что за издевательство над здоровым организмом? Не любил бегать я и в спортивной школе, где занимался самбо. Тренер заставлял нас бегать во время тренировочного процесса для развития общей выносливости. Это были худшие моменты. Бег в кирзовых сапогах по асфальтовому плацу на утренней физической зарядке в Армии тоже не способствовало появлению любви к бегу. Но когда я был принят в одну из хитрых частей наших Вооружённых сил, куда мечтал попасть ещё мальчишкой, моё отношение к этому способу передвижения поменялось. И основная заслуга в этом, нашего начальника физической подготовки, мастера спорта по офицерскому многоборью.

     Он очень внимательно посмотрел как я бегаю, потом отозвал меня в сторонку и сказал: «Ты бежишь как гиппопотам! Совсем не работаешь стопой, колени ломаешь, спину не держишь! Ты так не выдержишь программу подготовки, сляжешь с воспалением мениска». И он научил меня бегать правильно. Как правильно ставить стопу, как совершать толчок, как держать тело. «Однажды, когда ты научишься правильно бегать, и почувствуешь что летишь над дорожкой, ты уже не сможешь не бегать!» — наставлял он и оказался прав. Действительно, когда появляется лёгкость в движениях, раскованность и проходит боль, ты не чувствуешь касания к земле, кажется, что твое тело летит. С тех пор я бегаю регулярно, где бы я не был, куда бы не попадал.

     После ранения и смены моей группы годности судьба закинула меня в один из отдалённых военных городков нашей Родины. Городок состоял из военной зоны (казармы, штаб, солдатская столовая, автопарк и п) и жилой зоны (дома офицеров и контрактников, общежитие, офицерская столовая, баня, дом культуры и п). Всего пять пятиэтажных домов, три двух этажных и много специальных сооружений неказистого вида. И один магазин. А вокруг тайга. И до ближайшего населённого пункта, который отмечен на карте, 300 км по раздолбанной дороге. Угнетающее впечатление. Личный состав в совей основной массе жёстко спивался. От безделья, скуки и вечной депрессии. Возможно и меня ждала бы такая участь, но закалённый ещё в школьные годы на ковре, прошедший хорошую подготовку, мне было противно пить водку, ради самой водки. Поэтому моим средством борьбы со скукой и бездельем стал спорт.

     В своей роте я быстро восстановил спортивный зал, вывесил там мешок, заставил сварщика сварганить грифы и с использованием всяких металлических приблуд от танков и БМП, соорудил штанги, скамейки и прочую незамысловатую утварь для наращивания мышц. Солдаты с опаской смотрели на нового командира, который уже неделю был трезв и занимался ремонтом давно заброшенного зала. Пока шёл ремонт я бегал по лесным тропинкам. Особенно мне понравилась тропка, ведущая на вершину горы, на которой стояла большая антенна РЛС. Самое высокое место. Бежать в горку было трудно и в то же время, приятно. Сам подъём по расстоянию был чуть более 3 км, но из-за крутизны выматываешься так, словно пробежал всю 10-ку. Спускаться было гораздо приятнее.

     Однажды, уже достигнув вершины, я стоял, дышал, наслаждался жизнью и ощущением здорового тела, как вдруг на горку вбежала девушка. В спортивном бело-голубом костюме, в редких в то время кроссовках фирмы Найк, с раскрасневшимся от нагрузки лицом и голубыми глазами. Мы с удивлением уставились друг на друга, словно увидели чудо. «Здравствуйте!» — сказала она, то же внимательно меня изучая. Я не был столь красив в части формы одежды. Камуфлированные брюки, армейские кеды и тельник. «Здравствуйте и вам!» — ответил я, немного смущаясь своего вида. «А вы наверно и есть нашей новый ротный?» — спросила она с улыбкой. «Так точно! Он и есть, изучаю местность вот!» — ответил я, и уже было настроился на разговор с девушкой, но она развернулась и побежала вниз с горки. Я, чуть помедлив, чтобы не показаться маньяком, последовал в том же направлении. Я думал, что очень быстро нагоню девушку, так как считал, что бегаю я быстрее неё, но к своему удивлению, я увидел её только у самой части, когда её фигурка показалась в дали, около офицерских домов. Я был крайне удивлён и расстроен. Девушка была быстрее меня.

     Я примерно высчитал, в какое время эта девушка должна начинать бегать, поэтому на следующий день, уже поджидал её на дистанции. И когда она появилась, и мельком взглянув на меня, кивнув головой и улыбнувшись, пробежала мимо, устремившись в горку, я тут же стартанул за ней, стремясь догнать и обогнать. Но как я не старался, я не мог этого сделать. Когда дистанция между нами сокращалась до вытянутой руки, и я уже был уверен, что догнал и обогнал, девушка делала рывок и я оказывался далеко позади, морально уничтожая меня. Мы так и бежали до самой вершины, я догонял, она подпускала чуть ближе и потом уходила в отрыв. Когда мы вбежали на вершину, то я еле дышал, а девушка, не стесняясь моего присутствия, свалилась на траву. «Ну, ты и приставучий! Вымотал меня всю!» — с нотками радости в голосе, сказала девушка: «Давно я так не бегала! Хорошо то как!» Я не мог ничего сказать в ответ, тяжело дышал и думал, что сейчас умру от сердечного приступа. Сердце бешено стучало в груди и мне катастрофически не хватало воздуха. Набравшись сил, я спросил: «Где ты так бегать научилась?» «Да со школы занимаюсь лёгкой атлетикой, я же в сборной СКА, сейчас вот в отпуске, к мужу приехала» — уже более ровным голосом сказала девушка: «Меня кстати Викой зовут». «Аааа! А я то думаю, что это за хрень такая, не могу девчонку догнать, а ты оказывается мастер побегать! А меня Максим!» — отвечаю я, довольный тем, что ко мне вернулось прежняя самооценка. Проиграть мастеру, хоть и женщине, такому любителя как я совсем не обидно. «Слушай, Максим, а давай вместе бегать? Ты меня заставляешь выкладываться сильно, мне это очень сейчас нужно», — вдруг попросила она меня. «Ого! Я думаю, ещё пара таких пробежек и я сдохну!» — ответил я, но дал своё согласие на совместный тренинг.

     Так мы начали бегать вместе. Она показала мне свой план тренировок, где сильные нагрузки чередовались с восстановительными, что меня несколько успокоило. Теперь, кроме физического удовольствия о бега, я ещё получал и моральное, от общения с очаровательной девушкой. Надо ли говорить, что для одиноко мужчины, возможность общаться с красивой и очень сексуальной девушкой, было особенно важным. Вика была очень красивой девушкой, даже на самый придирчивый вкус. Спортивная фигурка, неотразимая красоты лица, бездонные голубые глазки, вызывающая нескромные мысли грудь, притягивающая взор попка и восхитительные ножки. Поэтому, я очень быстро, под воздействием спермотоксикоза и её красот, стал подкатывать к ней, как мужчина, не смотря на то, что она была замужем.

     Её муж, начальник штаба части, хороший мужик, но, к сожалению подсевший на стакан, как и большинство офицеров части. Она рассказывала, что в самом начале их знакомства он тоже занимался спортом и даже делал успехи в боксе. А потом в неё влюбился один начальник и стараясь разорвать их отношения с мужем, перевёл его в эту дыру, надеясь, что она останется в Питере на базе СКА. Но она поехала с мужем и теперь выезжает только на предсоревновательный этап подготовки в город на Неве. Мне нравился её муж, всегда говорил то, что думает и ничего не делал исподтишка или подлого. Но его частые запои сводили на нет все его положительные качества. Пил он часто и сильно, утопая в алкогольном тумане, теряя свою личность. Она пыталась исправить положение, но всё было тщетно. «Я люблю его, но когда его приносят всего грязного и в блевотине, эта любовь куда-то уходит. И с каждое его появление в таком виде, забирает у меня частичку любви к нему,» — говорила она с грустью в голосе: «Я боюсь, что скоро её не останется там совсем!»

     Я никогда не соблазнял чужих девушек, а тем более жён. Считал это не правильным и мерзким, да и необходимости в этом не было. Вокруг меня всегда было полно свободных красавиц. Но в данном случае, все мои принципы вдруг стали ...

 быстро таять, под воздействием запаха и ощущения близости её тела. Мне нравилось бежать позади неё, потому что там, я мог спокойно любоваться её попкой и наслаждаться её движениями, чувствовать её запах. На остановках всегда подсаживался поближе, что бы иметь возможность, случайно прикоснуться к ней. Я очень любил помогать ей поддерживать гибкость, так как мне нужно было трогать её за ножки и бёдра, растягивая её мышцы. Тот кто имел долгий период воздержания, знает, какие чувства испытывал я, когда мои ладони ложились на её тело, чувствовали нежность кожи и тепло её тела. Член тут же вскакивал как ракета С-300, строго вертикально, предательски оттопыривая штаны. Она, конечно же, видела и понимала моё состояние, но делала вид, что не замечает моего волнения, дрожания рук и холмика на штанах.

     Однажды мы, согласно её плана, побежали в сторону озера, что в 10 км от части. Туда 10 и обратно 10, с отдыхом на берегу самого озера. Бежали мы легко, заставляя мышцы работать в восстановительном режиме, готовя их к предстоящему забегу на контрольное время. Мы выбежали на берег удивительной красоты лесного озера. Тихая, ровная гладь, отражала почти без искажений голубое небо и лес по краям. В том месте, где оказались мы, был небольшой кусочек песчаного берега, который использовался как пляж. Сильной жары ещё не было и вода наверняка была холодной, но мне захотелось искупаться и смыть с себя пот, налипшую соль и паутину с остатками комаров. «Давай занырнём?!» — словно прочитав мои мысли, предложила Вика и не дождавшись моего ответа, скинула с себя футболку, шорты и в одних трусиках и топике забежала в воду. Я ту же последовал за ней, на ходу снимая свою одежду и обувь. Вода действительно оказалось прохладной, но уже через секунду, тело привыкло и стало даже приятно.

     Вика лихо махала руками, и изображая кроль, плыла. «Вот где я смогу показать класс!» — подумал я и показывая красивый стиль дельфина, устремился на средину озера. Легко преодолев это расстояние я остановился и обернулся. Вика с восхищением смотрела на меня. Я гордый за себя и довольный произведённым впечатлением, решил показать, что могу ещё и брассом и кролем на спине. «Ну, ничего себе! Ты прямо как наши сборники по плаванию!» — с восторгом сказала Вика, когда я подплыл к ней: «Научи меня дельфинчиком!» Я с удовольствием стал показывать эту технику и рассказывать, как лучше её делать. В процессе мне пришлось к моей великой радости прикасанья к ней, поддерживать её тело на поверхности, поправлять ноги, руки и спину. Иногда случайно, а чаще специально, я касался её попки в красивых чёрных трусиках и груди, спрятанной в спортивном топике. Это страшно возбуждало и волновало меня. Член так вырос, что его головка выползла из — под резинки моих тренировочных трусов. Не смотря на холодную воду, эрекция была сильной и не убиваемой. Провозившись в воде ещё немного, Вика сказала: «Всё! Я замёрзла!», и побеждала на берег. Она выскочила на берег быстрее меня, и я хотел было тоже выйти, как вдруг понял, что мой член настолько сильно набух и встал, что это будет очень заметно. Я решил постоять немного в воде, что бы под воздействием холода, он сник. Но долгожданное облегчение всё никак не наступало. Наоборот, видя как красива смотрится Вика в своём нижнем белье в лучах солнца, как блестят на её теле капельки озёрной воды, мой жезл ещё больше крепчал.

     «Ну, ты чего там встал? Засосало?» — улыбаясь кричит мне Вика и я не знаю что ей ответить. «Давай вылезай, а то простудишься!», — настаивает она и машет мне рукой. «Сейчас, покайфую ещё в водичке и выползу!», — дрожащим от холода голосом говорю я, а сам проклинаю свою физиологию. «Да ты же взрослый мальчик, чего стесняешься, знаю, что ты там кайфуешь, выходи! Я не буду шокирована!», — смеясь, кричит мне Вика: «Я отвернусь!». Она поворачивается ко мне спиной, и я начинаю выползать на берег. Тело получает долгожданное тепло, и лучи солнца быстро начинают его согревать. Но не успел я выйти и по колено, как Витка, вот чертовка, обернулась и посмотрела на меня. Мои трусы были оттопырены очень сильно, возбуждённый орган оттянул ткань на добрых 15 сантиметров от тела, да так, что часть резинки отошла от живота спереди. Прикрываться не было смысла, да и возможности. Пришлось покорно выходить, позволяя девушке рассматривать мой индикатор отношения к ней. «Ого! Да ты я смотрю озабоченный!» — пошутила Вика, но в её глазах и голосе было больше какого-то удивления и чуточка сожаления. «Извини! Он сам! Я не специально! Просто ты такая сексуальная, а у меня так давно...», — начал было я извиняться, но Вика остановила мои попытки: «Да нормально всё! Я всё понимаю! Побежали, давай, обратно! Бежать то сможешь?» И хитро взглянув на меня, побежала по тропинке. Я помчался следом, стараясь не отстать.

     Как бы там ни было, но этот инцидент ещё больше нас сблизил и уже в следующую нашу встречу, Вика делилась со мной своими личными переживаниями. Она рассказала мне про своё детство, про первую любовь, про то, как познакомилась со своим нынешним мужем, о тех проблемах, которые есть теперь в их семейной жизни. «Проклятая водка всё губит! Когда он трезвый, то нет лучше на свете человека и мужа, я почти абсолютно счастлива, но как залёт глаза, то кажется, я готова его убить, так ненавижу. Я боюсь, что начинаю забывать какой он хороший, потому что всё чаще и чаще вижу его пьяным», — наверно точно так же могла сказать любая жена офицера в этом городишке. Мне было по настоящему жаль Вику, это обаятельную, полную энергии и сил девушку. «Вот ты вчера сказал, что у тебя давно не было девушки. А давно, это сколько?», — почему то без улыбки и привычного для неё хитрого прищура глаз, спросила Вика. «Точно я, конечно, не скажу, но уже больше полугода, кажется, в госпитале был мой заключительный раз, с очень обаятельной врачихой!», — ответил я, чувствую, что Вика спросила это не просто ради любопытства. «А у меня уже год, понимаешь!? При живом муже, уже год я не была с ним, да и с другими тоже. На сборах там нет возможности, сплошные тренировки, а когда приезжаю сюда, в надежде, что муж встретит меня и будет рад меня видеть, не успеваю застать его трезвым. А он как выпьет стопочку, то уже не может остановиться. Сразу вторая, вдогоночку, потом естественно третья, за тех кто не снами, а дальше пошло поехало, и через час, не то, что его инструмент, он сам стоять не может. А на следующий день надо поправить здоровье, и опять его нет, а потом я уже его не хочу, так противен он мне становится», — открыла Вика мне своё личное горе. «Так почему же ты тогда не разведёшься?» — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. Такие, как Вика не могут бросить того, кто любит их и зависит. «Да я уже думала об этом, но потом как представлю, что он тут один, без меня. Он точно застрелится, и я не прощу себе этого!», — отвечает мне Вика, и мне становится жаль её, и немного себя, потому что у меня нет вот такой же девушки.

     А портом был пожар. Горел склад с имуществом. Сильно и страшно. Что-то там взрывалось и пыхало. Языки пламени яростно сжирали постройку и уже устремились к соседним. Весь личный состав героически боролся за сохранение остальных строений. Естественно, что и я был на линии огня. Помогал пожарной бригаде всем, чем мог, в результате опалил себе ресницы и веки, часть волос на голове, и почернел от копоти. Таким меня увидела Вика, которая возвращалась из медсанчасти, где лежал её муж, прокапывался после очередного запоя. «О, боже! Что с тобой случилось?!», — вскрикнула она, подбегая ко мне. «Да вот, шашлычки делал!», — пошутил я, но только сейчас почувствовал как мне хреново. Кожа на лице горела, голова болела, ноги и руки, после таскания мешков с песком сильно ныли. «Так, пошли со мной! Я сейчас тебя приведу в порядок!» — скомандовала Вика и повела меня за собой. Мы пришли к ней домой и она тут же отправила меня в ванную. В офицерских домах было великое благо — горячая вода. В нашей общаге такого счастья не было, поэтому нам приходилось греть воду в кастрюльках и мыться в тазиках, а по субботам,...  перед солдатами, посещать баню. Многие заводили себе знакомых среди квартирантов, ради возможности помыться в душе. За то время что я провёл в этой части, я в первый раз попал в душ.

     Тёплые нежные струйки воды смывали с меня грязь и копоть пожара, и казалось, вместе с ними и мою усталость. Мне было очень хорошо и я готов был стоять под душем бесконечно долго, но тут в дверь постучали: «Эй! Ты там живой?» Вика напомнила мне что я все-таки в гостях и мне пришлось вылезать на воздух. Тут я столкнулся с первой задачей. Моей одежды не было там, куда я её кинул. Ни формы, ни тельника, ни даже трусов с носками. Они исчезли. «Вика! А где моя одежда?», — чуть приоткрыв дверь крикнул я. «В стирке! Она страшно грязная и воняет! Там есть большое полотенце, завернись в него и выходи!» — слышу из далека голос Вики, нахожу полотенце, кутаюсь в него и, похожим на грека, выхожу. «Ты где?» — опять кричу я вглубь квартиры и слышу в ответ: «Иди на кухню, направо дверь! Я сейчас!»

     Я захожу на кухню и сажусь за стол, на котором уже стоит хлебница, с вкусно пахнущими кусками чёрного хлеба, салатница, в которой впитывает в себя сметану овощной салат и две пустых тарелки. Пока я разглядывал стол, появилась Вика, в коротеньком домашнем платьице, в таком лёгком и прозрачном, что казалось оно сделано из паутины. В свете окна оно становилось полностью прозрачным и мне были хорошо видны все изгибы и очертания её тела, облачённое в белое бельё. Надо ли говорить, что я тут же почувствовал томление в чреслах, и полотенце внизу стало предательски подниматься. «Борщ?» — вопрос Вики вывел меня из ступора. «А? Что?» — мой мозг ещё не включился. «Борщ будешь?» — со смехом уточняет свой вопрос Вика, понимая, что я сейчас больше всего на свете хочу совсем не борща. «Ага! Буду! Очень есть хочется!» — вру я. Есть и правда хочется, но не так сильно, как хочется хозяйку квартиры. Мы вместе едим вкусный обед и разговариваем о пожаре, точнее я пытаюсь рассказать, что и как там произошло, но постоянно сбиваюсь, засматриваясь на Вику. Она смеётся, и подсказывает мне, где и как я сбился, на чём остановил свой рассказ. «Как там твой муж?» — спрашиваю я, хотя мне по большому счёту это не очень интересно. Только вот я нахожусь в его квартире с его женой и мне бы не хотелось, что бы он тут вдруг неожиданно появился. «Не переживай! Сегодня он встать с койки не сможет», — чуть грустно отвечает Вика, но с улыбкой, раскусив моё ложное беспокойство. Я смущаюсь и считаю нужным пояснить: «Просто я тут в полотенце, а ты... « «А что я?» — спрашивает Вика, заметив, что я проглотил окончание фразы. «А ты вот такая красивая и сексуальная напротив!» — выпалил я, решив говорить всё как есть.

     «Он этого не видит, так что его больше бы интересовало, почему ты ешь его борщ с его тарелки и его ложкой!» — совсем грустно и вставая из-за стола отвечает Вика, убирает пустые тарелки и ставит чашки. «Ну как же так?! Как можно не видеть такую красоту?! Я бы не смог на службу уйти, если бы ты так встречала меня на обеде!» — искренне возмущаюсь я, не понимая, как может мужчина не видеть как красива его жена. «А я его так не встречаю теперь. Ему этого не надо. Нужна лишь стопка, да бутылка, а закуска это уже роскошь, которая крадёт градус. Так что это я специально для тебя одела и приготовила, что бы порадовать и что бы у тебя сегодня было хорошее настроение на сон грядущий», — пояснила Вика, хитро улыбнувшись на последнюю фразу. Я оценил её шутку, хоть она и намекала на то, что ночью я буду рукоблудить. Да так оно в принципе и было. Почти каждую ночь, я рукоблудил под одеялом, стараясь не разбудить соседа по комнате, вспоминая наши встречи с Викой, прям как школьник-подросток, солдат срочник и подводник атомщик на вахте. «Ну, вот спасибо за такую заботу!» — ответил я с сарказмом: «Но ещё спасибо за борщ, он, правда, обалденно вкусный и за душ. Я как заново родился! Ну и за эротическое представление тоже!» Вика улыбается и поворачивается ко мне спиной и лёгким движением рук поднимает подол своего платья и на какое-то короткое мгновение показывает мне свою попку в ажурных трусиках. У меня отвисает челюсть, а она уже, как ни в чём не бывало, поправив платье, идёт к плите, на которой закипает чайник, игриво покачивая бёдрами. Я вскакиваю со стула и подхожу к ней сзади и обнимаю, и тут же целую в шею. «Максим! Сядь на место, пожалуйста! Не надо», — не поворачивая головы, просит Вика, хотя в её голосе нет ни строгости, ни злости. Но я отхожу и сажусь на место, решив играть по её правилам. Она приносит чайник, и я вижу, как горят её щёки и трясутся руки. Я перехватываю её руку и забираю горячий и опасный предмет и сам разливаю по чашкам. «Ещё обольёшь меня и моего дружка!» — шучу я, и она смеётся, радуясь тому, что я не обиделся и не проявляю настойчивости.

     Я всегда чувствовал женщин, на каком-то уровне своего шестого чувства я понимал, что они хотят на самом деле, когда слушал их, видел их. Вот и сейчас, я чувствовал что Вике не хватает обыкновенной мужской любви и ласки. Обыкновенных прикосновений сильных и крепких рук, возможности обнять широкие плечи и впиться ноготками в мощную спину. Когда я коснулся губами её шея и обнял своими руками, я чётко ощутил дрожание её тела, которое ни с чем не перепутаешь. Она хотела мужика, она хотела, наконец, получить удовлетворение и вспомнить, что такое быть желанной и любимой. Но вместе с тем, в ней происходила борьба между похотью и ответственностью, между счастьем и долгом. Я знал, что она любит своего мужа, дорожит им и бережёт его, но одновременно с этим, ей очень хотелось почувствовать себя женщиной, просто женщиной, красивой, восхитительной, желанной, а не сиделкой при моральном калеке, которому нужно от неё только сам факт присутствия и какая-то забота. Поэтому я и не настаивал. Я не хотел быть тем, кто заставит девушку преступить через свои моральные принципы, впадёт в грех и потом будет отвечать за это. Это было не сложно сделать, прояви я настойчивость и чуточку умения, и Вика отделалась бы мне прямо у плиты. Её слабый протест был для неё самой, а не для меня, я мог бы спокойно продолжать её целовать и ласкать, и нагнув в сторону подоконника, удовлетворить свою и её похоть. Она бы не сопротивлялась и не возражала, а подмахивала мне навстречу и стонала от удовольствия. Но потом, когда бы всё это блаженство закончилось, я бы навсегда мог потерять её. Она бы мне не простила, что я воспользовался её слабостью.

     Мы сидели за столом и пили чай, продолжая хитро посматривать друг на друга и играть взглядами. Я глазами показывал ей на её груди и всем свои актёрским мимическим мастерство демонстрировал, что они мне очень нравятся и я балдею от них. Она мне так же мимикой показывала, что она недовольна ими. Я спрашивал поднятием бровей вверх, почему. Она, жестом рук, показывал, что они маленькие. Я так же мимикой и жестами не соглашался с нею, показывая, что они достаточно большие, но она утверждала обратное. Всё это делалось с улыбками и смехом, но молча. Прям, как дети игрались. В итоге, устав со мной спорить, она отогнула ворот платья и показала мне свою правую грудь в аккуратном и очень красивом лифчике, намекая, что большой размер, это больше заслуга лифчика со вставкой. Я категорически не соглашался и протянул руку, показывая кончиками пальцев, что хочу измерить толщину вставки. Вика кивком головы разрешила прикоснуться к этой интимной части её одежды. Я аккуратно пропускаю пальцы между нежной грудью и лифчиком, чуть глубже, чем это необходимо для замера и как бы случайно касаюсь её сосочка, и с невозмутимым видом, выполняю замер, показывая мимикой, что занят вычислениями. Я чувствую, как тело девушки опять начинает дрожать а в её глазах появляется пелена. Я начинаю двигать пальчиками, как будто пытаюсь измерить толщину слоя лучше, но на самом деле стараюсь поласкать её грудь и потеребить сосочек. Мне удаётся некоторое время это делать, пока Вика не спохватывается и не вытаскивает мою руку, но улыбаясь и грозя мне пальчиком. Я строю грустную и обиженную ... 

     мину.

     Тут я замечаю, что меня начинает клонить в сон. Я сегодня был ответственным в ночь и поэтому почти не спал, а тут ещё этот пожар и такая нагрузка. А наполнив желудок горячей пищей, и изнежив тело в душе, я с трудом боролся с закрывающимися веками. «Пошли, уложу тебя спать. Пока ты дрыхнешь, твоя одежда выстирается, и я её проглажу. Оденешься в чистое и вкусно пахнущее», — Вика замечает мою борьбу и ведёт в комнату. Я совсем не сопротивляюсь, мне уже всё равно где я буду спать, главное, что спать. Она достаёт из шкафа простынь, расстилает её на диване, приносит подушку и плед. Я повернувшись к ней спиной, разматываю полотенце и прикрывшись пледом, падаю на приготовленное ложе. Только коснувшись головой подушки, я проваливаюсь в сон.

     Просыпаюсь я от ощущения опасности. Я всегда чутко сплю, навык, перешедший в привычку, наработанный в учебке, где «злой» старшина подкрадывался к новичкам, и если те не слышали его приближения, получали пиз... лей. Этот навык очень помог всем нам в реальных боевых действиях и мы, ненавидящие нашего старшину за такое зверство, потом писали ему письма с благодарностью. Вот и сейчас, хоть я и спал крепко, но как только почувствовал приближение к себе, проснулся и чуть приоткрыл глаза. Было уже темно, и в комнате царил полумрак, но света уличного прожектора хватало для того, что бы я смог разглядеть, что лежу полностью раскрывшись, скинув, видимо вспотев, плед на пол, на спине. И как это часто бывает у мужчин, в крайне возбуждённом состоянии. Тем более, что мне в последнее время часто снились эротического содержания сны. Вот и сейчас, перед пробуждением, я что-то такое переживал связанное с женщиной. Но проснулся я от того, что к моему телу кто-то приближался, осторожно и на цыпочках.

     В сумраке комнаты я безошибочно разглядел очертания женской фигурки. Это была Вика. Она внимательно смотрела на моё лицо, высматривая, крепко ли я сплю и потихонечку приближалась ко мне. Я старательно изображал спящего, продолжая так же равномерно и глубоко дышать, с расслабленными мышцами на лице. Когда Вика подошла к дивану, она опустилась на коленки прямо напротив моего лица и стала осторожно поглаживать мои волосы и лоб. Я чуть дёрнул мышцами лба, но продолжал лежать неподвижно и спокойно. Девушка, убедившись, что я крепко сплю, продолжила меня поглаживать. Погладив волосы и лоб, она стала поглаживать мне грудь и живот и наконец, спустилась ещё ниже. Она коснулась моего члена кончиком пальца и сразу же отдёрнула руку, внимательно всматриваясь в моё лицо. Оно было безмятежным. Но от её прикосновений мой предатель начал активно пульсировать, требуя ласк. Видимо в темноте Вика этого не заметила, но коснулась его снова, уже погладив его ладошкой. Убедившись, что я всё так же спокойно сплю, она погладила его снова и снова, обхватила ладошкой, сжала и опять подвигала, а потом коснулась головки своими губами. Я больше не мог лежать спокойно.

     Я открыл глаза, поднялся и схватил за плечи испуганно вскочившую Вику и тут же повалил её на диван рядом с собой, впиваясь в её губы. Она что-то попыталась сказать, но мне было всё равно. Она сделала свой выбор, сама. Теперь уже настал мой черёд. Я поглощаю её губы, вторгаюсь в её рот языком, обжимаю её грудь своей ладонью и рычу как тигр. Я безумно хочу эту женщину, и уже ничто на свете не может меня остановить. Мой штык воткнулся ей в бедро и под давлением наваливающегося на неё тела двигается в сторону её трусиков. Я хочу поскорее приставить его к её щёлке, пусть даже ещё спрятанной за полоской трусиков. Вот он втыкается в горячее и уже влажное место и я издаю довольный рык. Я так сильно толкаю его вперёд, что кажется, что он сейчас разорвёт ткань трусиков и вонзится в тело Вики. Вика уже тяжело дышит и вскрикивает. Моя рука проникает под лифчик и срывает одну из чашечек и ложится на трепещущий холмик, чувствуя, каким острым стал сосок. Второй рукой я стягиваю с ней платье, обнажая всё её тело, что бы чувствовать его тепло и нежность и прижиматься к нему своим торсом. Вика плачет. Слёзы текут из её глаз по щекам и ручейками стекают на подушку. Но я безжалостен и лишён сочувствия в данный момент. Мне всё равно, что она там сейчас переживает. Я хочу её, хочу обнимать и ласкать, хочу чувствовать её дыхание у своего уха и наслаждаться её криками, хочу вонзить свой кол в её пещерку, которая так давно скучает без гостей.

     Она плачет, и я целую её в щёчки, слизывая слезинки и спускаясь ниже, целую в шею, ключицу, грудь, сосок, живот. Плачь, переходит в сладкие стоны и выкрики. Её тело дрожит, и крутиться в судорогах. Я целую её во влажную полоску и начинаю снимать трусики, оголяя пылающую жаром щелочку. Вика приподнимает попку, что бы резинка трусиков легко соскочила с её бёдер. Я стаскиваю ненужный более клочок ткани и впиваюсь в расщелину истекающую соками. Мой язычок, обласкав горошинку, проскакивает внутрь и я чувствую как там всё пылает и сжимается. Вика уже пребывает в экстазе. Стремясь догнать её и уйти в волшебный мир оргазма одновременно, я приставляю к щёлке свой распухший до невероятных размеров орган, из пурпурно-красной головки которого, течёт влага, и вставляю его в её лоно, расширяя суженные стенки, погружаясь в глубину Викиного тела. Девушка тут же начинает громко кричать и я чувствую как обжимают мой член спазмы её лона. Я делаю несколько толчков и сам взрываюсь, не заботясь ни о чём. Мне всё равно. Я хочу излиться в девушку, наполнить её той любовью и страстью, которая во мне накопилась за всё это время. Я дёргаюсь в такт пульсации органа и крепко прижимаю к себе извивающееся в экстазе тело девушки, не давая ему сорваться с моего члена. Вика уже не может кричать и дышать, Её глаза и рот широко раскрыты, руки сжимают простынь, разрывая её ткань, её ноги сильно прижимают меня к её телу. Я смотрю и не могу узнать в искажённом лице девушки то милое личико, которое было до этого.

     Я чувствую, как сжимаются стенки её пещерки, вытягивая из моего ствола последние капельки живительной влаги. Я целую девушку и она в ответ обнимает меня с силой борца и кусает в шею, потом в плечо, рвёт мою спину ногтями и снова кричит и я опять чувствую как пульсирует её лоно из которого течёт ручей соков. Я вытаскиваю из её тела свой удовлетворённый орган, стараясь спасти его от яростной атаки, но Вика тут же, оттолкнув меня в сторону, набрасывается на него и начинает целовать, слизывая наши жидкости. Она так ловко и нежно это делает, что мой член снова твердеет и становится в боевое положение. Вика тут же переворачивается на животик, становится на коленки и призывно оттопыривает попку, расставив свои ножки. Я занимаю позицию сзади и вгоняю свой оживший инструмент в подставленную для него пещерку. Вика охает и начинает активно двигать телом, практически самостоятельно насаживая себя на мой кол. Я лишь только стараюсь удержать его в нужном направлении и не дать выскочить. Спустя минуту Вика опять начинает кончать, выкрикивая непонятные слова и звуки и обжимая мой ствол своими внутренними мышцами. Я же ещё не готовый кончить, продолжаю уже сам наяривать девушку, наслаждаясь влажностью, жаром и массажными движениями её лона. Почувствовав приближение выброса, вставляю свою пику поглубже и натянув девушку за бёдра, брызгаю. Только после этого замечаю, что Вика почти недвижима. Кажется, что вся жизненная энергия покинула её тело. Бледное лицо, белые губы, холодные ноги и руки. Только глаза широко раскрыты, и язык пытается облизать бесчувственные губы. Я падаю рядом, вымотанный сегодняшними приключениями и засыпаю.

     Мы так и проснулись вместе, на узком диване, крепко обнявшись. За остаток ночи мой организм восстановился, о чём свидетельствовала очередная эрекция, которая тут же, под выраженное было недовольство Вики, была использована по назначению, очень хорошая замена утренней пробежке и зарядке. Вставленный крепкий член во влажную с вечера норку отлично будит как мужчину, так и женщину. В этот раз я любил Вику, а не просто наяривал, полный страсти и желания. Движения были осторожными и нежными, отзывающимися на каждый вздох и крик. Уже через минуту Вика поглаживала мои яйца и ствол члена, входящий в её разбуженное лоно. Прикосновения Викиной руки привели к быстрому залпу и выплеснув в пещерку девушки очередную порцию, я, наконец, обратил внимание на время. Мне пора было бежать на службу. Вика, не вставая с кровати махнув рукой, показала, где мои вещи. Они и правда были выглажены и вкусно пахли.

     Сегодня на построении я был самым красивым и счастливым офицером. Соседи завистливо смотрели на мою выглаженную форму и довольную физиономию и быстро догадались, кто меня так оприходовал. Это вызвало ещё больше зависти и сплетен. Я спиной чувствовал, как сочится яд из уст завистников. (Специально для — ) Ещё бы. Столько желающих было потрахать жену начальника штаба, но все попытки заканчивались ударом по яйцам. И вот этому наглецу новичку, вдруг так повезло. Я же лишь волновался за Вику. Мне очень хотелось, чтобы этот случай не сказался, на её жизни в худшую сторону. И мои надежды оправдались.

     Когда её муж вышел из санчасти и какой-то доброжелатель поведал ему о «верности» его жены, он попытался застрелиться, но чуткий и мудрый командир части приказал не выдавать ему оружие. Повязанная петля сорвалась, и штабист получил только травму гортани. В результате ему пришлось выслушать свою жену, которая прибежала в сан часть. Что она там ему говорила, осталось тайной, но только на следующий день, он и она уехали из части, оставив на столе командира рапорт на увольнение. Позже до нас дошли слухи, что они живут в Питере, что у них двое детей и муж вообще не пьёт. Я хотел, по приезду в Питер найти её, но потом решил, что делать этого не стоит. Пусть она останется самым приятным воспоминанием в моей жизни.