— Наташенька, — сказала тетя Таня сбивающимся, после второго оргазма, которого она достигла не без помощи моих языка и пальцев, голосом — помнишь, ты пообещала что сделаешь все о чем я тебя попрошу?

     — Помню, — ответил я, вытирая своей ладонью стекающие по моему лицу соки женщины.

     Тетя Таня ласково улыбнулась мне и продолжила:

     — Наташенька, есть у нас с мужем моим, Ванечкой, одна проблема. Ванечка очень уж любит иметь узенькие попки, а ты сама знаешь, какой у него большой дружок. Так что побаиваюсь я разрешить ему воспользоваться моей.

     «Кажется, я понимаю о чем меня попросит тетя Таня», — подумал я. И оказался прав.

     — Наташенька, очень мне хочется чтобы Ванечке было приятно. Поможешь мне?

     Конечно, я и сам побаивался, что Петрович порвет мне зад, но как я мог отказать тете Тане? Правильно, никак!

     Вот мы и пошли на соседний участок. Петрович с тетей Таней были отличными хозяевами. У них во дворе было красиво. Везде в большом количестве росли разноцветные цветы и садовые растения. Здесь были и малина, и смородина всех сортов, и яблони... В глубине участка стоял большой дом, обшитый светло-синей вагонкой. В его сторону мы и направились.

     Поднявшись на террасу, мы увидели Петровича, который был в одних белых семейниках, сквозь ткань которых (не смотря на то, что трусы были достаточно свободного кроя), отчетливо виднелся огромный хуище мужика. Какой же он был большой! Впрочем, как и весь Петрович!

     Сейчас я мог рассмотреть его фигуру. А рассматривать было что. Как я уже писал раньше, Петрович был здоровенным мужиком. У него было спортивное волосатое тело. Ну как, спортивное. Когда-то оно и было таким, а сейчас тело Петровича покрывал небольшой слой жира, который, впрочем не скрывал мускулистые руки и ноги, грудь. Вот только на животе жира было многовато. Не хилый такой пивной животик. Но мужику он очень даже шел.

     Петрович сидел за большим столом, покрытым белой скатертью, и читал газету. На столе стояла ваза с чайными розами и большая красная в белый горошек чашка, от которой шел пар.

     Услышав наши шаги, Петрович убрал газету и, помахав нам своей ручищей произнес:

     — Танюшка, кого это ты привела? Ах! Это же Наташка-в-рот-давашка!

     Затем, Петрович посмотрел на меня и, подмигнув, поприветствовал меня:

     — Привет, Наташка!

     — Привет, Петрович! — ответил я.

     — Зачем пришла, Наташка?

     Конечно, я понимал что всё это спектакль, разыгранный супругами. Конечно, они договорились обо всём это заранее. Но я все равно не знал что ответить Петровичу и посмотрел на тетю Таню. Она посмотрела на меня, улыбнулась и, повернувшись к своему мужу, произнесла:

     — Как тебе, Ванечка, не стыдно? К тебе такая хорошая девочка пришла, а ты ей даже сесть не предложил!

     — Это Наташка-то — хорошая девочка?! Нет, любимая, поверь мне, Наташка та ещё шлюшка! — смеясь ответил жене Петрович.

     Тетя Таня ничего не ответила мужу и предложила мне сесть. Когда мы сели за стол, она произнесла:

     — Ванечка, ты оскорбляешь Наташеньку, а она, между прочим, пришла чтобы помочь нам с тобой.

     — И как же? — спросил Петрович.

     — Наташенька хотела попросить тебя, что бы ты поимел её в попку, — ответила мужу тетя Таня, и, посмотрев на меня, продолжила:

     — Правда, Наташенька?

     — Правда, тетя Таня. Петрович, я пришла чтобы попросить тебя поиметь меня в зад, — сказал я.

     Петрович непристойно ухмыльнулся.

     — Что жы Наташка за стол села, когда тебе надо было под стол залезть и сесть между моих ног?!

     Справедливое замечание!

     — Так что, Петрович, трахнешь меня?

     — Эх, Наташка, честно говоря, что-то нет у меня настроения, — ответил Петрович.

     Я растерялся от такого ответа, но когда Петрович продолжил, я понял что этот ответ был лишь частью, их с тетей Таней спектакля.

     — Знаешь жы ты, Наташка, что я человек отзывчивый, так что как я могу тебе отказать? Только, ты сначала полезай под стол и пососи мой хуй.

     Уговаривать меня не надо было и я полез под стол. Сев между ног Петровича, я спустил его семейники, из которых вывалились его расслабленный орган и волосатые яйца. Еще раз поразившись впечатляющим, даже в таком состоянии, размерам, я вдохнул их аромат. Ох, что это был за аромат! У меня даже голова закружилась от этого запаха. Запаха хуя и яиц взрослого мужика.

     — Что ты там возишься? — недовольно спросил Петрович. — Давай, Наташка, приступай.

     И я приступил. Петрович довольно сопел, пока я облизывал и сосал, быстро увеличивающийся в моём рту, хуище и игрался с его яйцами. Сегодня хуй мужика свободно входил в моё горло по самые яйца. Что Петрович не забыл отметить:

     — Ах, Наташка, какая же ты перспективная шлюха! Еще вчера, ты боялась что не сможешь взять мой хуй в рот, а сейчас, сама смотри, как заглатываешь!

     Я ничего не ответил Петровичу. Да и как я мог ответить, если мой рот был занят? Впрочем, мужика мой ответ особенно не интересовал. Петрович продолжал получать удовольствие от того что я делал. И его тяжелое дыхание было для меня наивысшей оценкой.

     Через пару минут Петрович вытащил свой хуй из моего рта, похлопал им по моему языку и, приподнявшись, велел мне полизать его очко. И я снова не заставил ждать мужика долго. Я вылизывал его вспотевший, но чистый, анус своим языком, иногда забираясь им внутрь кишечника. Когда мой язык был внутри, Петрович начинал сопеть ещё громче.

     — Ах, Наташка-жополизка, давай вылезай из под стола, а то я сейчас обкончаюсь от твоего языка. А мне еще тебя в очко выебать надо, как ты, шлюшка, меня просила. Или ты уже передумала?

     Я посмотрел на блестящий от моих слюней хуище Петровича. Эх, сомневаюсь я что он в меня войдет. Даже после того как жена Петровича разработала мой зад своей рукой. Но, я обещал тете Тане помочь, так что, была ни была...

     Я вылез из под стола и посмотрел на тетю Таню. Она сидела в кресле, задрав платье и широко расставив ноги, гладила свою киску. Я тоже разделся. Уперевшись руками о стол, я нагнулся, прогнув спину и выпятив свой зад, и призывно повилял им.

     — Как видишь, Петрович, не передумала. Так что давай выеби меня! Всади мне свой огромный хуище в зад!

     Петрович подошел ко мне сзади, посмотрел на мое все еще не закрывшееся после фистинга тети Тани очко, и присвиснув сказал:

     — Вот это дырень! Как же не запердолить туда свой хуй?!

     Петрович шлепнул меня по ягодице своей ладонью, помял мои ягодицы. Плюнув сначала на свой хуище, потом на моё очко, поднес его к моей заднице и поддался вперед. Когда его головка вошла в мой зад, я взвыл. Было больно. К счастью, тетя Таня и правда хорошо разработала мой зад, так что, боль была не такой сильной, как я ожидал.

     — Ох, Петрович! Давай, выеби меня! Порви мне очко!

     Сказав это, я стал сам насаживаться на хуище мужика. Увидев мою готовность, Петрович схватил меня за ягодицы и потянул на себя, одним движением натянув меня на свой орган. Мне казалось что этот хуище доходил до моего желудка. И это, признаюсь вам, было охуенное ощущение.

     Так Петрович трахал меня не меньше пяти минут, затем вытащил свой член из меня и перевернул меня на спину. Я забросил свои ноги ему на плечи и Петрович снова захуярил мне по самые яйца.

     Маленькие капли пота проступающие на, густо покрытой темными волосами, груди Петровича, переливаясь на солнце, собирались в большие, и под давлением собственной тяжести падали на мой живот. Моё тело было настолько горячим, что я ожидал того, что от соприкосновения с моей кожей пот Петровича, издавая шипящий звук, испарится. Но, он смешивался с моим.

     Полностью отдаваясь волшебным ощущениям, которые приносил мне огромный член Петровича, я, громко постанывая, гладил руками свою грудь, размазывая наш с ним пот, и сжимал пальцами свои соски.

     Петрович наклонился вперед. Его раскрасневшееся и влажное лицо было совсем близко ...

 

     к моему. Его были наполнены блаженством, которое он получал от движений своего члена в моей заднице. Пот с его волос и его лица по бороде и усам стекал на моё лицо, заливая мой лоб, мой нос и мои губы. Когда на губах его накапливалось много, я облизывал их, наслаждаясь соленым вкусом мужчины, который сейчас имел меня.

     — Наташка, как же хорошо, — прошептал Петрович мне на ухо и немного отстранился от меня.

     Убрав мои ладони с моей груди, Петрович сжал мои соски своими огромными пальцами. Это принесло мне сладкую боль и я простонал ещё громче. Свои руки я положил ему на лицо и гладил его покрытые волосами щеки и подбородок. Когда мои пальцы коснулись его губ, он разжал свои губы и я засунул их в его рот. Петрович водил по ним своим горячим языком, посасывал и несильно покусывал их.

     Я высунул свои пальцы изо рта Петровича и зарылся ладонями в его мокрых волосах. Я хотел поцеловать его. И, надавив на его затылок, попытался приблизить его лицо к своему. Но, Петрович посмотрел на свою жену, а затем прошептал мне: «Нет, Наташка, я не целуюсь со шлюхами. Даже с такими хорошими как ты».

     Где-то в глубине души мне стало обидно от его слов. Но, я прекрасно понимал что его слова были справедливы. Для этого мужчины я был не больше чем шлюхой. И относился он ко мне соответствующе.

     Я запрокинул голову и посмотрел на сидевшую меньше чем в метре от нас тётю Таню. Она уже сняла с себя платье. Обнаженная женщина одной рукой гладила свою красивую грудь, периодически сжимая свои большие розовые соски; другой — ласкала свою влажную от собственных выделений киску, засовывая в неё то один, то два пальца. Глаза тёти Тани были слегка приоткрыты и она внимательно наблюдала как её муж имеет меня.

     Затем, поднявшись с кресла, тётя Таня подошла к нам, забралась на стол над моей головой и присела так, что её промежность коснулась моего лица. Колечко её ануса было совсем близко к моему рту и, закрыв глаза, я начал его нежно лизать. Затем я, как мог, ввел свой язык ей в анал, провел языком по внутренним стенкам её кишечника и вынул свой язык, чтобы продолжить уже с её клитором.

     Найдя его своим языком, взял его в рот.

     — Да, Наташенька, пососи его, — простонала тётя Таня.

     Я начал сосать её клитор, теребил его языком, периодически несильно покусывал его своими зубами, заставляя тётю Таню стонать всё громче и громче. После того, как я наигрался с ним, я принялся за её горячее, истекающее ароматными выделениями, влагалище. Я засунул в него свой язык и начал нежно вылизывать его, глотая соки женщины, которые наполняли мой рот.

     — Ах, Наташенька, девочка моя, не останавливайся, — сладко простонала тётя Таня.

     А затем уже своему мужу:

     — Ванечка, поцелуй меня.

     Продолжая трахать мой зад, Петрович наклонился к своей жене и они начали целоваться. Я же в свою очередь стал работать своим языком во влагалище тёти Тани еще усерднее, и вскоре, она уже не могла целоваться со своим мужем, потому что громко и протяжно завизжала. Орошая мой рот более обильными, чем раньше, потоками своего сока она стала кончать. Тело тёти Тани трепыхалось от удовольствия. А когда стоны её закончились, она, ещё немного поелозив своей киской по моему лицу, приподнялась и слезла со стола.

     Присев рядом, она повернула моё лицо к себе с дрожью в голосе сказала:

     — Спасибо тебе, Наташенька, спасибо. И никакая ты не шлюха.

     Тётя Таня с наигранной строгостью посмотрела в сторону своего мужа, который продолжал трахать меня в зад.

     — Ты, Наташенька, хорошая девочка.

     Она наклонила своё лицо к моему и её нежные губы коснулись моих. Чмокнув меня, тетё Таня поднялась.

     — Вы здесь продолжайте, — сказала женщина, — а мне надо подмыться и приготовить обед, что бы как следует отблагодарить Наташеньку за то, что она для нас с тобой, Ванечка, делает.

     — Нет, тётя Таня, это мне надо благодарить вас с Петровичем за то, что вы для меня делаете, — сбиваясь от движений члена Петровича в моей заднице, простонал я.

     Тётя Таня, подмигнув мне, подняла своё платье и, виляя своими красивыми бедрами, пошла в дом.

     А мы с Петровичем и не думали останавливаться.

     Я посмотрел на него. Лицо и, покрытое волосами, тело мужика покраснело ещё сильнее. Он тяжело дышал и продолжал интенсивные движения тазом, трахая меня в очко.

     — Нет, Наташка, что бы там Танюша не говорила, ты все-таки шлюха, — сказал Петрович.

     А потом добавил:

     — Что-то мне надоело так тебя трахать.

     Петрович вытащил свой член из моей задницы и пошел в сторону кресла. Увидев его член, я в очередной раз поразился тому, как этот хуище поместился в моей, ещё вчера утром девственной, заднице. Петрович сел в кресло, широко расставив ноги и улыбаясь сказал:

     — Эй, Наташка-вместо-жопы-пизда, ты идешь?

     А как же не пойти, если зовут?

     Я слез со стола и забрался над коленями Петровича лицом к мужику. Нащупав рукой его хуище, я направил его себе в очко. Когда головка была во мне, я сел и этот огроменный член без проблем вошел в меня на всю длину. Я пару раз сжал сфинктер и принялся приседать на хуище Петровича.

     — Говорю же, Наташка, что ты шлюха. Смотри-ка сама на мой хуй насаживаешь, — сказал Петрович.

     «А кто, спорит, Петрович?!» — подумал я.

     И начал насаживать на хуище Петровича ещё быстрее, чтобы у него не осталось никаких сомнений, в том какая я ненасытная шлюха.

     Петрович отклонился назад, закрыл глаза и, убрав за голову руки, обнажив свои волосатые и мокрые от пота подмышки. Подмышки мужика источали такой сильный аромат настоящего мужика, что я не смог удержаться и стал поочередно лизать их. Петровичу это однозначно понравилось и, громко зарычав, он начал двигать своими бедрами в такт моим приседаниям.

     Наслаждение, которое приносил мне хуище Петровича было неописуемым. Завизжав по-девчачьи, я начал кончать. Мой ебырь не отставал от меня и, громко рыча, сжимая мои соски своими пальцами начала наполнять мой кишечник своей спермой. Её, похоже, было не меньше чем вчера. А вчера её было очень-очень много. Пока Петрович кончал, он продолжал трахать меня. Из-за его спермы в моем очке, вокруг раздавались чавкающие звуки. Закончив изливаться, Петрович прижал меня к себе и обнял. Я обнял его. По нашим трясущимся телам стекал пот.

     Уменьшающийся хуище Петровича все еще оставался в моём очке, когда я услышал голос моего приятеля Мишки:

     — Вот ты, где, Наташка!

     Продолжение следует...