Я молод, красив. К моим двадцати пяти годам я стал одним из ведущих специалистов в нашей фирме.

     Так бы все это и продолжалось, если бы в одно прекрасное утро я решил съездить в Марокко в отпуск.

     Городок в который я приехал тонул в мареве тропической жары. Грязь на улицах и крики африканского базара — все это смутило меня в первый же день. Оставшись в номере отеля уже поздно вечером я стал думать чем бы себя занять. Мне уже казалось что все выдумки о том, что здесь есть что-то для меня интересное. Вот теперь, благодаря этой нехитрой африканской выдумке, я вынужден провести отпуск в Марокко. Какая тоска...

     Рядом с отелем располагался ресторан, и оттуда доносилась национальная музыка. Что-то среднее между тамтамом и криком удушаемого козленка...

     И тут мне пришла в голову вполне нормальная в Европе, и столь же дикая в Африке, мысль спуститься вниз и посидеть в ресторане «для местного населения» — почувствовать местный колорит.

     До сих пор не могу понять, почему я сделал это.

     Я уселся за столик на террасе и почти сразу пожалел о том, что пришел сюда. Нет, опасности не было почти никакой. Но какая скука смотреть на два десятка берберов, черномазых, арабов, которые сами скучают, да еще и покуривают что-то...

     На меня они обращали очень мало внимания, хотя я и был тут единственный белый. Времена меняются, даже тут, и белых они уже видели не раз.

     Но тут я увидел нечто непривычное для здешнего антуража. К моему столику приближался рослый мужчина. Его костюм дополнялся элементом вечернего туалета. Весь его вид выдавал местного жителя. Тут была и уверенная манера держаться, и то, что постоянно его окликали сидящие за столиками. Мужчине было лет тридцать пять, и он был чертовски хорош собой. Несмотря на европейский костюм и нордическую внешность, в нем было что-то первобытное, звериное. Это было заметно с первого взгляда. Мужчина улыбался и держался с достоинством и непринужденностью, но в глазах играли огоньки страсти, губы его подрагивали, а крылья носа раздувались, выдавая чувственность натуры.

     — Можно ли присесть к Вашему столику? — спросил он, чуть наклоняясь вперед. Потом, видя мое замешательство, сказал:

     — Меня зовут Фахид. Я хозяин этого ресторана.

     Я кивнул и согласился. Фахид уселся напротив меня.

     — Вы здесь впервые?

     — Да, — кивнул я.

     — Как Вас зовут?

     — Андрей. — Я рассказала Фахиду, как я оказалась тут, что у меня отпуск и что мне хочется новых впечатлений от поездке по Марокко.

     Он производил впечатление вполне воспитанного человека. Если в нем и было что-то животное, то он умел скрывать это. Мы немного поговорили о здешней жизни. Фахид сказал, что он приехал сюда много лет назад и теперь уже прочно осел. Тем более что ресторан дает неплохой доход. Вот только, — посетовал он, — он тут единственный кто имеет образование, а иногда так не хватает непринужденной беседы с образованным человеком и иногда ему бывает скучно. Я и представить себе не мог, как можно в одиночку жить в такой дыре. С уважением я смотрел на Фахида. А он, между тем, предложил мне выпить за знакомство.

     После Фахид предложил мне немного прогуляться, и я согласился. С таким солидным провожатым не страшно ходить по улицам любого города.

     Итак, мы отправились. Неторопливо разговаривая, мы пересекли площадь, миновали несколько улочек, и вдруг Фахид сказал:

     — Наверное, Вам было бы интересно познакомиться с настоящей местной жизнью, почувствовать марокканский колорит. Я знаю, все приехавшие из Европы хотят ощутить местную экзотику.

     — Что Вы имеете в виду? — спросил я.

     Фахид взглянул на меня и усмехнулся.

     — Я имею в виду пригласить Вас посетить местное экзотическое заведение. Конечно, там, как и везде, будут одни местные, но Вам с этой стороны нечего опасаться. Вы же будете со мной.

     Именно поэтому я так легко согласился на предлагаемое мне приключение «с экзотикой».

     Помещение, в которое мы попали, было обширным, без мебели. Оно, вероятно, было построено из жердей и сверху покрыто кровельным железом. На полу лежали циновки, освещение было довольно тусклым. Впрочем, это нисколько не помешало мне оглядеться и увидеть, что помещение как бы разделено висящими циновками на отдельные кабины. В некоторых сидели мужчины по двое или трое. Впрочем, разделение на кабинки было вполне условным, подобно кабинкам в ресторане. Все равно ничто не мешало видеть при желании все, что происходило во всем зале.

     Играла характерная музыка с воплями и завываниями в сопровождении ритмично стучащего барабана.

     Мы опустились на циновку в одной из кабинок. Мгновенно появившийся подросток принес нам какое-то блюдо. Из чего оно было сделано, я не смог понять, какой-то напиток в чашках. Было довольно душно от дыма расставленных светильников. Электричества тут не было.

     Кроме всего прочего, парень принес и коробочку, которую Фахид тут же открыл. Там оказались тонкие туго скрученные сигары.

     — Вот ради этого мы и пришли сюда, — объяснил он мне. — Еда и напиток тут подаются только для вида, это простая условность. Покурить вот эти сигары из листа одного местного дерева — вот зачем ходят сюда. Прошу Вас.

     С этими словами Фахид раскурил одну сигару и подал ее мне. Не без некоторой опаски я затянулся. Дым был совсем не крепкий, он чуть пощипывал язык, но в целом для курящего человека отнюдь не был невыносимым. Фахид также закурил.

     — Расслабьтесь, Андрей, — сказал он спокойно. — Действие дыма Вы все равно ощутите, это довольно навязчивая штука. Но если Вы будете напряжены, действие сигарет несколько изменится. Будет не тот эффект.

     Я последовал его совету. Глубоко, как и Фахид, затягиваясь, я думал о том, что сказала бы моя мама, увидев, где и чем я сейчас занимаюсь. И она была бы права. Действительно, какое неразумное поведение.

     С Фахидом мы почти не разговаривали, т. е. это, было довольно трудно, потому что музыка играла громко и заглушала все звуки. Мы молча курили.

     Между тем я стал чувствовать те изменения, которые стали происходить со мной. Нервозность не пропала, а никакое успокоение не наступило. Только эта нервозность приобрела совсем иной характер. Не то, чтобы в голову лезли какие-то мысли. Нет, мыслей стало меньше. Но чувства...

     Я смотрел на сидящего по-турецки передо мной Фахида и любовался им. Здесь мне удалось рассмотреть его получше. Да, я не ошибся. Он действительно был очень, очень красив. И строен. И мужествен. Особенно большое впечатление произвели на меня его руки, открытые до локтя. Они были очень крепкие и покрыты густой растительностью. Никогда меня не волновали мужчины с обилием волос на теле. Но тут я вдруг почувствовал притягательность этого мужчины. Мне вдруг подумалось, что и все его тело может быть покрыто такими вот густыми рыжеватыми волосами, будто шерстью...

     Фахид не мог также не подвергаться действию сигарет, но, вероятно, был к нему уже в какой-то мере привычен. Поэтому он лишь наблюдал за моим состоянием, а в какой-то момент вдруг подозвал к себе парня, обслуживавшего нас, и что-то сказал ему на местном наречии. Парень кивнул и выжидательно уставился на меня.

     — Андрей, он сейчас проводит Вас, — услышала я голос Фахида. — Мне кажется, что здесь душно, и Вам не подходит та одежда, которая сейчас на Вас. Мальчишка отведет Вас туда, где вы сможете переодеться.

     Я встал и пошел сам не понимая что я делаю.

     В соседней комнате, которая находилась в пристройке из кирпича, стены были не покрашены. Кирпич так и бросался в глаза. Вообще, кроме одной коробки в углу и одного стула посередине комнаты, мебели не было никакой. Парень достал из коробки большой матерчатый сверток и протянул мне. В нем оказалась традиционная местная одежда из тонкого сукна с вышивкой. Это была празднечная галабея (национальная одежда народов и, с широким вырезом и отсутствием воротника) я видел такие здесь на каждом шагу, но они стоили не дешево, а мерить обычную мне не хотелось....

 

     Минуту спустя я снял с себя свою одежду и надел галабею, которую дал мне мальчишка. Но мальчик смотревний на меня вдруг резко задрал галабею вверх и ловким движением и с большим усердием вполне умело, подцепил мои трусы и стащил их с меня. Оглядев меня он отвел меня обратно к Фахиду. Фахид не мог скрыть своего восхищения. Он оглядел меня с ног до головы и сказал, что именно такого эффекта и ожидал.

     Мы опять сидели на циновке рядом. Голова у меня немного кружилась, но все это было очень приятно. И вдруг рука Фахида медленно начала поглаживть меня по коленке, потом стала подниматься по ноге вверх, задирая при этом галабею. Вместе с рукой по моей ноге двигалось тепло. Рука была горячая, ее прикосновения горячили мое тело, и этот жар доходил до самой глубины. Я сидел не шевелясь, весь отдавшись необычной ласке мужчины. Рука его залезла давольно далеко и стала ощупывать мой член и яйца.

     Он сделал это так увененно, что я воспринял это как будто само сабой разумеющееся. А тепло все больше разлилось по моему телу.

     Я сидел по-турецки, как и все в этом заведении, широко расставив колени, и поэтому Фахид вполне свободно мог распоряжаться низом моего тела. Я закрыл глаза. Теперь только музыка, ритм тамтамов и прикосновение пальцев были моими ощущениями. Его пальцы медленно стали надрачивать мой вставший хуй. Пальцы мягко массировать меня. Это было так приятно, что я еле сдерживался. Я хотел откинуться назад, но это было невозможно. Я понял что хочу этого мужчину и это было неспроста, и огромную роль в этом, конечно, сыграли сигареты, которыми меня угостил Фахид.

     Я стал медленно раскачиваться взад и вперед, вызывая тем самым у себя еще большее возбуждение. Наверное, я был похож на китайского болванчика с каминной полки...

     Вторая рука Фахида протянулась к моей голове.

     Я буквально извивалась под этими двумя нежно ласкавшими меня руками. Внезапно рука, ласкавшая меня внизу, вышла из под галабеи. Фахид поднес ее к моему лицу. Я увидел, что ладонь вся мокрая от моей смазки, обильно выделявшейся из члена. Его пальцы блестели. Мужчина поднес их к самым моим губам и сказал:

     — Андрей, смотри, как ты возбужден. Ты испачкал мне всю руку. Ну-ка, теперь тебе придется все облизать.

     Как автомат, не понимая того, что происходит, а просто завороженный звуками голоса, я взял губами пальцы Фахида и стала слизывать свои выделения, тщателльно обсасывая и вылизывая всю ладонь.

     Когда я облизал его руку с моими обильными выделениями, его рука вновь погрузилась под галабею. Только теперь она уже не была такой нежной. Рука стала вести себя активнее, она поворачивалась в разные стороны, крепко ухватывая меня, сжимала. Временами я ойкал, но не громко, чтобы не привлекать к себе внимание остальных. Это совсем не было похоже на первые движения Фахида. Но никакого неприятного чувства я не испытывал. Временами это было довольно больно, но в целом я испытывал ничуть не меньшее наслаждение. Невыразимое чувство наслаждения не только не покидало меня, но даже усилилось.

     Фахид ничего не говорил мне. Он только действовал своими ставшими вдруг очень крепкими и жесткими руками. Я сидел, и чувствовал себя, как пришпиленный в детском альбоме жук. Я не мог шевельнуться, а пальцы мужчины орудовали все более уверенно, вызывая каждым своим движением волну страсти.

     Я был в крепких руках настоящего хозяина, который будет распоряжаться моим телом для своего удовольствия, заставляя меня только служить ему... Руки Фахида, тискавшие и все более безжалостно мявшие меня, научили меня лучше понять себя, свою сущность...

     Через несколько минут Фахид довел меня, что называется до точки кипения. Я не мог больше оставаться безучастным, не мог больше молчать и закрывать глаза. Меня уже больше не волновал вопрос, что подумают сидящие совсем рядом местные мужчины, которые, несомненно, с интересом наблюдали разыгравшуюся перед ними сцену. Конечно, все эти полуголые парни все прекрасно видели. Они смотрели, как красивый белый мужчина извивается в сильных и уверенных руках арабского повелителя... Думаю, что меня это дополнительно возбуждало.

     Я начал тихонько умолять Фахида прекратить пытку и если он хочет, то выебать меня.

     — Фахид, милый, выеби меня... — бормотал я, склоняясь к его плечу. — Ведь ты же хочешь меня, так возьмите меня, я больше не могу так мучиться.

     Но Фахид не отвечал, и мои мольбы оставались без ответа. Только через несколько минут он встал и помог мне подняться с циновки.

     — Пойдем отсюда, Андрей. Мне не хочется делать это на глазах у этих парней, сейчас. Ты еще успеешь, это произойдет не сегодня.

     Сама мысль потрясла меня в ту минуту. Когда я просил его взять меня, естественно, я не допускал мысли о том, что это может произойти прямо здесь и на глазах всех посетителей. Я думала только о том, что Фахид куда-нибудь, конечно, меня уведет. Но когда он сказал эту фразу, я подумал мгновенно, что он не исключает и возможности трахать меня прямо тут, на глазах посторонних людей. И что озгачала его — это произойдет не сегодня. Неужели он думает, что я буду ебаться на глазах более десятка мужчин, которые как я понимал не остануться стоять в стороне безучастно.

     Но мысль, ранее не приходившая мне в голову, мысль о том, что этот мужчина способен поставить меня в такое ужасное унизительное положение, взволновала меня. Не всякая проститутка согласится на такое, — думал я. И все же мысль, подаренная мне невольно Фахидом, крепко засела в моей возбужденной голове... Если бы я тогда знал о том, на что я буду способен потом, то возможно все бы закончилось в тот же момент. Или нет?! Ведь я был готов на все, лишь бы Фахид выебал меня сейчас, где-нибудь у укромном месте.

     Фахид привел меня в ту самую комнату, где я переодевался. Моя обычная одежда лежала на стуле, там, где я ее оставил.

     Мужчина достал из кармана еще одну сигарету и закурил снова. Я растеряно стоял перед ним, не понимая, что происходит.

     — Скажи, что мне делать?

     — Встань на колени, — сказал Фахид. При этом он не выпускал изо рта сигареты. Я немедленно повиновался, чувствуя, что теперь уже скоро получу желанное удовлетворение.

     До того вечера я никогда и представить не мог, что когда-нибудь окажусь в подобном положении. Я, всегда в сексе был полным эгоистом и всегда требовал от мужчин делать только то, что я хочу и когда хочу и вдруг я стал таким покладистым. Ну, что же, — подумал я тогда, становясь на колени. — Вероятно, раньше мне просто не встречался мужчина, которому я хотел бы беспрекословно подчиняться. Очень скоро я вернусь домой, в свой тихий город и опять каждую неделю буду спать с ласковым приличным любовником, который каждый раз будет «извиняться» перед тем, как войти в меня...

     — Андрей, сделай все сам, — раздался надо мной голос Фахида.

     Меня уже и не нужно было уговаривать. Я именно так и собирался поступить, потому что терпение мое было на исходе.

     Поэтому я сразу обеими руками стал расстегивать брюки Фахида. Можно было ограничиться только ширинкой, но мне вдруг пришла в голову мысль удостовериться в своей догадке относительно волосяного покрова этого мужчины. Таким образом, я расстегнул брюки полностью и спустил их вниз.

     Все оказалось именно таким, каким я себе и представлял. Ноги Фахида были жилистые и крепкие, поросшие густыми волосами. Они очень походили на его руки, только были еще толще. А еще...

     Еще там было великолепное мужское орудие, которое буквально просилось ко мне в рот. Вероятно, я успел как следует соблазнить Фахида, так что он уже был вполне готов к тому, чтобы войти в меня.

     Я округлил губки и стал делать сосательные движения, когда машина Фахида воткнулась в мой рот.

     Стоять на коленях на каменном полу было очень неудобно, так что я ухитрился, не прекращая ласк, сесть на корточки. Так я сидел перед Фахидом и сосал, а он, опустив одну руку вниз, гладил меня по голове.

     При этом я испытывал странное чувство. Помимо чувства ...   удовлетворения, которое пришло ко мне сразу же, как только прекрасное орудие вошло в мой рот, появилось еще что-то новое, дотоле мною не изведанное. Вероятно, все дело было в том, что меня заставили долго терпеть жестокие ласки.

     Я так долго, гораздо дольше обычного, просил и буквально умолял воспользоваться мной, что теперь, когда, наконец, это случилось, все мои чувства необычайно обострились. То, что, может быть, посещало меня и раньше, но было лишь слабым импульсом, теперь стало доминировать.

     Так, я испытывал гордость, настоящую гордость оттого, что член Фахида вошел в меня. Мне было необыкновенно приятно, что этот прекрасный хуй пожелал воспользоваться моим ртом, что oн не побрезговал им. Я чувствовал, что у меня приятный рот, раз Фахид пожелал погрузиться в него, согласился терпеть ласки моего языка. Наконец, потому что он согласился излиться в него и залить меня своим семенем.

     Когда Фахид кончил, и я с благодарностью и охватившим меня почтением слизал все, что излилось из него, я прильнул лицом к его животу. Сквозь рубашку до меня доходило тепло его тела, и я блаженствовал.

     Фахид почти ничего не говорил. Он непрерывно курил, и дым от его сигарет достигал моего обоняния. Я тоже попросил сигарету, но в этом мне было отказано. Фахид сказал, что у меня есть другая сигарета, которую мне и следует ласкаеть, го все же дал мне сделать несколько затяжек, после которых я снова набросился на его член.

     Но с одним я точно согласиться не мог, дело в том, что возбуждение мое не прошло. Отнюдь нет. Я хотел теперь еще больше, чем прежде. Теперь, когда я уже сблизился с этим великолепным мужчиной, уже испробовала крепость и величину его орудия, уже ощутил на своих губах вкус его спермы, я хотел принадлежать ему по-настоящему.

     Но Фахид не торопился овладеть мной. Он продолжал курить и велел мне привести себя в порядок. Я сделал это и с чувством некоторого разочарования последовал за ним обратно в общий зал. Там мы вновь уселись на циновку и продолжили курение.

     В глубине зала я заметил огромного черного, как сапог, негра, полуголого и покрытого мелкими бисеринками пота. Он привлек мое внимание двумя вещами. Во-первых, он был огромен. Он был так велик, что это просто казалось неправдоподобным. Иногда нам приходится видеть всяких устрашающего вида негров в американских фильмах. Уж не знаю, где их выискивает ассистент режиссера...

     Но то, что я увидела в тот вечер, было намного страшнее. Глаза у негра были красные, они налились кровью. Лицо его сияло в свете светильников от пота так, как будто было смазано маслом. Ноздри его короткого носа раздувались, как у дикого животного, которого только что привезли в зоопарк.

     А обратил я на него особое внимание, потому что он неотрывно смотрел на меня. Это было так страшно, и так тяжёл и ужасен был его звериный взгляд, что меня не успокоило даже то, что я был с Фахидом. Поэтому я обратил его внимание на этого субъекта. Фахид усмехнулся и сказал, что давно знает этого парня... Больше я не посмел об этом говорить, но и не посмел также смотреть в ту сторону.

     — Фахид, я больше не могу терпеть, — взмолился, наконец, я. — Пожалуйста, Фахид, возьми же меня.

     Так я умолял его довольно долго. Мне вообще хотелось уйти.

     — Но, Андрей, — рассудительно сказал Фахид. — Мы ведь еще не выполнили всю программу по курсу экзотики. Мы можем поехать ко мне домой прямо сейчас, но ведь мы еще не всё прошли.

     — Что ты имеешь в виду? — испуганно спросил я.

     — Только то, что я сказал. Да, я хочу тебя. Но сейчас еще рано. Боюсь, что ты не готов, — ответил Фахид.

     — Что ты говоришь, — возмутилася я. Мне показалось, что Фахид издевается надо мной.

     В обычном случае я никогда бы не стал так говорить, да и вообще упрашивать мужчину взять меня. Какой позор! Но теперь я был явно под воздействием сигарет, которыми Фахид все время угощал меня.

     — Этого недостаточно, — сказал Фахид, загадочно улыбаясь.

     — Но я прошу тебя, — заговорил я все более просящим голосом.

     — Ладно, — усмехнулся Фахид. — Пойдем.

     Мы опять встали и пошли в ту самую комнату, где незадолго перед этим были. Там я прижался к Фахиду всем телом, а он расстегнул свои брюки. Фахид сказал мне упереться руками в стену и отклячить назад попу. Затем он задрал мою галабею и его взору предстал мой белый зад.

     Почти сразу после этого я ощутил на своих бедрах прикосновение члена... Задрожав от вожделения, я расставил ноги, чтобы этот долгожданный гость мог беспрепятственно войти в меня.

     — Андрей, теперь я хочу посетить твою вторую щель, твою русскую пещеру, — сказал он хриплым голосом. — По правде говоря, я больше люблю второе отверстие у мужчин. Первое, мне кажется слишком уж формальным. Так что давай.

     Мне не оставалось ничего другого, как согнуться еще больше. Тем временем Фахид стал ощупывать мою оставленную попу.

     Для меня происходящее было тяжелым испытанием. Дело в том, что сзади я не был уже девственником, но в такой ситуации оказался впервые. Я чувствовал себя блядью, которая бесперкословно выполняет любые прихоти мужчины. Для меня это казалось чем-то из ряда вон выходящим. Но пройдет не так много времени и из меня получится очень умелая и послучшая шлюха.

     Так что теперь, стоя у стены и ожидая вторжения сзади, в мою жаждущую щель, я побаивался чем-либо огорчить Фахида. Побаивался неизвестности действий моего мужчины, чувствовал себя неуверенно.

     Зато Фахид приободрился, в нем появился какой-то новый интерес. Вероятно, он действительно любил белые попы. Он подошел ко мне и, погладив по попе, прицелился пальцем и ковырнул в анальном отверстии. Я сразу невольно дернулся, а Фахид тихонько присвистнул:

     — Нет, Андрей, я же говорил тебе, что ты еще не готов.

     — Что это значит? — спросил я, продолжая стоять в той унизительной позе, в которую встал перед тем. — Что значит не готов? Можешь взять меня так, как тебе хочется. Я же готов на все. Я отдаюсь тебе.

     Я чуть не плакал от обиды. Действительно, чего же он еще хочет? Что я еще должен сделать?

     — Андрей, мне ведь недостаточно взять тебя в зад. Я хочу еще получить при этом удовольствие, — сказал Фахид. — А ты слишком узкий там. Мне будет трудно иметь тебя в задницу, и я не получу всей порции наслаждения. Хорошо, когда узкий анальный проход, но не хорошо, когда он слишком узкий.

     Фахид читал мне эту лекцию, а я все еще стоял в такой ужасной позе.

     Но мне так хотелось ебаться, что я готов был вытерпеть любые оскорбления от мужчины, который мог меня, в конце концов, удовлетворить.

     Дверь сзади скрипнула. Я со страхом оглянулся. Но там никого не было.

     — Подожди, — сказал мне Фахид. — Постой тут, я сейчас приду.

     С этими словами он исчез. Я продолжал стоять у стены, с задранной галабеей, с оголенным задом, широко расставив мускулистые ноги.

     Дверь скрипнула вновь. На этот раз я не оглянулся. Но вдруг сзади я услышала другие шаги, не Фахида.

     Я оглянулся и с ужасом увидел прямо позади себя того страшного громадного негра, который так испугал меня в зале. Только теперь мы были с ним одни в комнате, и вид его был еще более устрашающим. Теперь негр понимал, что белый молодой мужчина находится в его руках. Он несколько секунд рассматривал меня, разглядывая мое полуобнаженное тело. Потом прищелкнул языком и одним движением оголил свой мужской орган. Это было самое страшное из того, что я когда-либо видел. Страшной величины, 23 на 6 см. с большими яйцами член, как будто из музея монстров. Черный, с сетью вздувшихся вен — это было чудовищное зрелище, такого размеры елду я видл только в порнофильмах и думал что это умело выбранный ракурс режиссера.

     С надеждой я ожидал появления Фахида, который избавит меня от этой гориллы, но Фахид все не появлялся. А объяснять весь ужас моего положения не нужно. Вы и сами можете себе представить, что чувствует мужчина, ...   когда он сам стоит с голым выпяченным задом, да еще с соблазнительной, для здешних жителей, белой попой перед гориллой с налитыми кровью глазами.

     Этот зверь бросился на меня, не говоря ни слова. Я беззащитно вскрикнул, но в ту же самую секунду он согнул меня пополам. У меня осталась только возможность упираться руками в грязный пол и пошире расставить ноги. Я так и сделал, потому что негр постоянно теребил меня сзади, и я мог в любую секунду потерять равновесие. Он шлепал двумя пальцами по моему очку и переодически сплевывал в него. После чего втирал во внуть слюну и повторял эту процедуру снова и снова. После того как он решил что уже достаточно поработал с моим очком, его член стал входить в меня сзади... Я закричал... Громадный стержень, как раскаленная дубина, влезал в мой маленький анальный проход. Громила зажал мой рот своей большой черной лапищей и не останавливаясь продолжил продвигаться вперед.

     Ноги пришлось расставить еще шире, как только я мог, но это не помогало. Кончилось просто тем, что я чуть не упал. Но негр этого не заметил, а пришлось еще тяжелее.

     Хуй лез и лез все глубже, и я не чувствовал ему конца. Мне казалось, что он разорвет меня пополам, что он сейчас уткнется мне в сердце и остановит его биение... Но ничего этого не произошло. И через какое-то время я ощутил, как яйца негра шлепнулись о мои яица, и я понял, что член вошел весь.

     После этого этот негр, а еще вернее, разъяренное животное, начало совершать фрикции.

     Я не мог пошевелиться. Только чувствовал, как внутри меня ходит вперед и назад огромная машина, терзающая мои внутренности. Негр сзади сопел, иногда он клал свою лапу мне на спину, чтобы я получше прогнулся. Я послушно стоял перед ним, раскорячившись, и терпел из последних сил.

     Фрикции постепенно, по мере того, как его член осваивался во мне, стали все более размашистыми, резкими. Негр вгонял в меня свою дубину, и я летел лицом на стену, едва успевая подставить ладони. Потом он выходил из меня, и я рисковал упасть назад, на него.

     Постепенно я привык к этому сношению. Минут через пять я почувствовал некоторое облегчение, потом, еще минут через пять, мне стало приятно...

     Негр взял меня без моего желания, и сразу. Я не мог смириться с тем, что произошло. Но по мере того, как до меня «доходила вся неизбежность моего положения», я стал сам более подвижым.

     Теперь я сам стал отвечать движениями зада. Я покачивал ягодицами, сам пытался насаживаться на огромную дубину. Теперь она уже не разрывала меня, мне стало казаться, что это очень приятно.

     Наконец, когда пошла очередная минута ебли, может быть десятая или пятнадцатая, я не могу вспомнить сколько все это продолжалось, я стал «разогреваться».

     Рискуя расшибить и поцарапать себе лицо во время очередного напора, я убрал руку со стены и опустил ее вниз. Там стоял налитый кровью, как каменный, мой собственный член. Я взял себя за член и собственными пальцами стал надрачивать его. Так мало было мне надо, чтобы очень скоро я почувствовал приближение оргазма. Я забился в оргазме, переступая ногами, как молодая кобылка, сотрясаясь всем телом. Негр сзади не обращал на это никакого внимания, и все продолжал долбить меня.

     Правда, и у негров наступает предел. Так что еще через некоторое время он опорожнился в мою прямую кишку. Я думал, что он затопит меня и у меня польется из горла... Так много семени выплескивалось в меня.

     Негр вышел из меня и, застегнув свои штаны и не посмотрев больше на меня, вышел из комнаты. И именно в эту секунду в комнате появился Фахид.

     Он сиял. С удовлетворением он смотрел на меня. Конечно, то, что он увидел, понравилось ему. Мой вид был действительно жалкий. Я стоял, не в силах сдвинуть ноги, раскорячившись и держась одной рукой за свой член, а другой — за растерзанную попку. Волосы мои были взъерошены. Я весь был потный, со лба стекали капли... Глаза мои блуждали, и весь я был как будто не в себе... Из моего растерзанного зада, струей по ногам стекала липкая сперма этого черного самца, власть которого ощущалась даже после того, как он покинул мое нутро.

     — Что ты сделал? — простонал я. — Как ты мог?

     — Что ты хочешь? — спросил Фахид. — Разве тебе не понятно, что это было необходимо?

     — Что необходимо? — я чуть не рыдал в голос. — Необходимо было отдавать меня этому черномазому монстру? Ты хотел, чтобы он сделал со мной вот это?

     Тут я закричал в истерике. Я больше не могл сохранять спокойствие.

     — Посмотри, во что он меня превратил. Я отдался тебе и просил тебя иметь меня. Но я вовсе не хотел сношаться с этой гориллой.

     Фахид подошел ко мне и потрепал по щеке.

     — Андрей, ну как ты не понимаешь... Ведь этот негр был совершенно необходим тебе. И мне тоже, но тебе — в первую очередь. Когда я попробовал тебя пальцем, я сразу понял, что ты был лишен по какой-то причине хорошего хуя разработающего твою задницу. А это восхитительно, правда? Разработанная задница это главное что тебе нужно. Надо же мне было предпринять что-либо решительное, чтобы, наконец, избавить тебя от этого недостатка. Узкий анус несомненный недостаток, который можно исправить или постоянной еблей долгие годы, или разработать его большим хуем без твоего желания — попросту говоря разъебать в хлам. Неразъебанный зад мешает удовлетворять мужчину, приносить ему удовольствие и мешает наслаждаться самому. Ты теперь согласен со мной?

     Я отрицательно замотал головой. Я не мог вот так просто согласиться с тем, что нужно и можно было приносить мне такое унижение и наносить такое оскорбление, подставляя меня под разъяренного негра... Того, что я пережил, стоя враскорячку перед ним, я никогда не смогу забыть. Но Фахида это нисколько не смутило. Он весело посмотрел на меня и сказал:

     — Но тебе трудно возражать мне. Ведь я прекрасно видел все. И как ты подмахивал, и как ты сам возбуждал себя рукой, а потом кончил. Взгляни, у тебя все течет по ляжкам.

     Я посмотрел и ужаснулся. Действительно, моя сперма текла по ногам спереди, а сзади струилась сперма моего ебаря. Я пережил ценой унижения и потери чувства собственного достоинства всю прелесть блядского секса, секса потаскухи под мужчиной. Которую не спрашивают о ее желаниях, а она должна получать удовлетворение только от одной мысли — мысли удовлетворять мужчину. Но у меня был еще и собственный член, который доставил дополнительный оргазм.

     — Вот теперь, я думаю, ты достаточно готов для того, чтобы доставить мне настоящее наслаждение, — сказал Фахид. Он позволил мне привести себя в порядок, насколько это было возможно, а потом вывел из комнаты в зал. Там все смотрели на меня. Когда я столкнулась с сытым и удовлетворенным взглядом черного самца, владевшего мной, я опустил глаза...

     Мы сели в автомобиль Фахида, который стоял неподалеку, и поехали к нему домой.

     Я плохо соображал, что делаю. Чувство неудовлетворенности все еще не покидало меня. В комнате, где стояла большая кровать, Фахид скинул с себя одежду и сказал:

     — Теперь тебе необходимо подмыться. Водопровода здесь нет, так что кувшин в углу. Располагайся.

     Ничего не посмев сказать, я подошел к кувшину и стал, зачерпывая воду рукой, подмываться прямо у него на глазах. Это тоже было определенным испытанием. Но как-то особенно возражать уже не имело смысла. Если Фахид полчаса назад имел возможность наблюдать, как меня ебет здоровенный негр, и как я кончаю под ним, требовать теперь, чтобы он не смотрел, как я подмываюсь, было просто глупо. Во мне так много скопилось всего, что подмываться пришлось долго. Из моего очка, растянутого и ноющего, продолжала выливаться сперма, заброшенная туда негром.

     Фахид молча лежал на постели и ждал, когда я приведу себя в удобное для него состояние. Когда я сделал все, что мог, я подошел к постели, и Фахид позвал меня к себе.

     Наконец это свершилось. Я лежал и ощутил всем телом его тепло и долгожданную силу. Он овладел мною на четвереньках. Я вскрикивал и плакал, принося ему тем ...  

     самым особенное наслаждение, но и сам при этом испытывала приятные чувства. Мне было приятно, что теперь я уже достаточно сильно растянут, что могу приносить своим задом мужчине настоящее удовольствие. Я стал придатком мужчины, все мои чувства были направлены только на него, только на то, чтобы служить ему хорошо.

     Сначала я стоял на карачках перед Фахидом, потом он посадил меня на себя верхом, и я подпрыгивал на нем подобно наезднице.

     Чего только я не делал в тот вечер в доме Фахида на его широкой постели, повинуясь его желаниям...

     Когда он, наконец, иссяк и полностью удовлетворил меня, я осмелился спросить его, что значит все его приключения, которым он меня подверг. Фахид расхохотался.

     — Андрей, ты все еще не понимаешь? До чего же вы все наивные там, в Европе. Конечно же, ты не первый белый мужчина, который приехал в Марокко. Периодически такое случается. А я, как никак, один из немногих местных мужчин в этом городе, который знает чего хотят получить белые ухоженные мужчины приезжая в такие страны как наша. Жизнь тут не такая легкая и приятная. Должно же быть какое-то вознаграждение за то, что мы тут живет. Вот вы, прекрасные молодые европейцы, и являететесь нашим вознаграждением. Еще в древние времена наши соотечественники совершали набеги на ваши города и забирали белых европейских юношей, продавая их для сексуальных утех в рабство. Теперь вы сами приезжамете к нам и отдаетесь по собственной воле, или с помошью нескольних сигарет, которые ты попробовал в том заведении.

     Может быть, живи я где-нибудь в Лондоне или Париже, я увлекался бы чем-нибудь другим. Но здесь... Здесь у меня только одно развлечение — иметь как можно больше приезжающих молодых красивых белых мужчин, которые потом будут достойно служить, в хамамах и банях клиентам, своими разработанными дырками и приносить прибыль. Для молодых белых парней, это единственный верный способ зарабатывать себе на жизнь в таких странах как наша и получать удовольствие от хуев и того «табака», который не растет в ваших краях и за который ты будешь готов принимать в себя всех без разбора.

     И должен тебе с гордостью заявить, что еще ни один за последние годы не уехал отсюда на родину, все трудятся на членах — больших и маленьких, толстых и тонких, принимают черные, обрезанные, искривленные хуи в свои ненасытные дырки для удовлетворения мужчин и удовольствия себя. Никто не уезжает увозя в своей заднице воспоминания о разъебанном орудии, которое принесло осознание своей блядской сущности.

     Для таких, как ты, я специально держу в коробке того притона, где мы были, приздничную галабею, она очень соблазнительна для белых шлюшек с хуем-яйцами между ног. Знал бы ты, сколько прелестных парней надевали ее на себя перед тем, как их поимел черный breeding монстр...

     В твоем случае, как и в большинстве других, действительно требовался помощник, который раздолбит задницу, такому милашке как ты, чтобы потом твоей попкой было бы удобнее пользоваться. Это требуется часто — у многих из вас щели прохо растянуты, вы мало работаете ими. Вот для таких случаев, как твой, у меня есть старый приятель Джей. Он настоящий ходячий член — долгоиграющая елда. Он только и делает, что трахается. Каждый день с утра он имеет своих трех жен, а потом бродит городу и выискивает, кого бы трахнуть еще. Так что ему доставляет большое удовольствие, когда я даю ему возможность поиметь красивую белую попку, еще непознавшего своего предназначения европейского мужчины. И совершенно бесплатно, что имеет значение при меркантильности местных жителей.

     Зато теперь ты послужил мне отлично и можешь отправляться домой, — закончил Фахид, зевая. — Где найти меня, ты знаешь. Решение за тобой.

     Я выскочил из его дома ни живой, ни мертвый от нанесенного мне оскорбления.

     Было уже утро, люди шли на базар. На меня никто не обращал внимание.

     В гостинице я сразу повалился на постель и заснул. В середине дня меня разбудил мальчишка, который передал мне пакет от Фахида с моей одеждой и забрал ночной наряд, который Фахид теперь будет держать до следующего жаждущего экзотического удовольствия, который также, как и я, отдаст себя для безумного секса, и который, как и я, будет думать как поступить дальше. Вспоминать все это как незабываемое экзотическое приключение или...

     Но мой ваебаный не один раз за жту ночь и почти разорванный задний проход — теперь жил для мужчин. И я понимал, кто сумел взять его и «опозорить» — тот ему и хозяин. В следуюшие две ночи я часто вспоминал Фахида и все, что он проделал со мной. Меня душила обида, унижения, которые я пережил, и оскорбления, которые мне нанесли. Я не мог заснуть и ворочался в своей постели. Я страдал от нехватки тех ощущений, которые предшествовали сексу, то сладостное и томительно-зудящее ощущение внутри себя, от тех «странных» сигарет что давал мне курить Фахид. Я готов был лезть на стену, ради этого чувства — чувства неутоленного внутреннего зуда и хорошего члена терзающего мои внутренности. Я думал что больше я никому не позволю проделать с собой такое. Но все-таки, тот душный африканский притон, который опалил меня огнем подлинной страсти, не давал мне ни на минуту расслабиться, забыть обо всем и спокойно улететь к себе домой. Я стал чувствовать себя самкой, выискивающей, стонущей и рыдающей под самцом. Я ощущал сладость любовной муки. Я чувствовал зарождающуюся во мне блядь.

     Я понимал, что если сейчас Фахид подойдет ко мне и прикажет идти с ним, я встану и пойду...

     Но Фахид меня не искал, ничего не приказывал, всего этого не требовалось. Слова Фахида не выходили у меня из головы: «Для молодых белых парней, это единственный верный способ зарабатывать себе на жизнь здесь... «. Эта страна начинала постепенное пленение меня.

     На третий день я сам пришел к Фахиду, чтобы он решил мое дальнейшее существование. Я знал что сейчас без него я не найду выход и жить как прежде тоже не смогу.

     P. S. если хотите прочесть продолжение о моих дальнейших приключениях пишите на мейл: [email protected]