Весь вечер и утро следующего дня я пытался решить, что же делать: не пойти в в колледж? Можно сказаться больным. Но надолго ли это поможет — все равно рано или поздно придется идти. А ролики с моим унижением могут к тому времени стать в колледже хитом.

     Пойти на пары, но сразу после них постараться улизнуть? Не факт что получится, да и результат будет тот же.

     Мысль пожаловаться на произошедшее я отмел сразу. Это все равно что самому опубликовать проклятое видео, а моих насильников разве что пожурят. Ведь никто меня не бил ни на видео, ни вообще — даже синяков не предъявишь.

     «Придется пойти», — подумал я обреченно, — «Ну заставят снова сосать... Надеюсь, хуже не будет». Мысль, что трое сексуально озабоченных парней могут найти забаву и поинтереснее, пришлось гнать от себя всеми силами. И вот я, преодолевая нервную дрожь, захожу в колледж. В коридорах обычный утренний гвалт, помноженный на пятничное настроение, кто-то куда-то бежит, группки по интересам что-то обсуждают. На меня никто не глазеет, вернее, глазеют не больше обычного. Многим все еще кажется удивительным не то симпатичная девочка, рядящаяся в мальчишечьи вещи, не то на редкость женоподобный мальчик.

     Уроки проходят спокойно: меня пару раз спрашивают, но тут все в порядке: я всегда был «ботаником», а последнее время и вовсе зарылся в книги, стараясь укрыться за их страницами от суровой реальности. В коридоре столкнулся с троицей моих мучителей, но они прошли мимо меня, застывшего от ужаса, словно мимо пустого места. На миг даже появилась чертовски обнадеживающая мысль — «Может, они уже забыли о своем приказе? Или передумали? Таким красавцам наверняка найти себе девчонку — только свистнуть, зачем им я...». Так что после завершения пар я иду к выходу несколько ободренный. Но надежды на счастливый исход разбиваются о скалу реальности. Точнее, о три скалы: они стоят немного в стороне от потока учеников, вырывающихся из дверей на встречу свободе.

     — А вот и наша Саша пожаловала. Как дела, ротик не болит? — стремительно краснею от жгучего стыда и оглядываюсь, но, к счастью, проходящим мимо нет дела до нас, можно надеяться, что никто не слышал. Руслан, а это он задал вопрос, хмурится:

     — Не слышу ответа.

     — Нет, все хорошо, спасибо что спросили, — всегда был вежливым мальчиком, а потому не могу заставить себя грубить. А еще жутко боюсь. Гриша заржал.

     — Вот и славно, — это снова Руслан, — Тогда иди за нами.

     — Куда? — горло сводит от стража, и вопрос получается почти шепотом.

     — Доигрывать, — Руслан улыбается, но скорее не мне, а своим мыслям, — А то мы вчера только начали.

     Они отворачиваются и идут прочь, даже не удосужившись проверить, последую ли я за ними. Конечно, я поплелся следом. Вскоре мы уже входили в квартиру в одном из элитных домов соседнего района. Щелчок закрывшейся двери звучит словно выстрел. Снова все пути отрезаны, и чтобы не задумали сделать со мной эти ребята — они сделают. Это в сопливых мелодрамах девушка может сказать «нет» даже будучи в квартире на «палке чая», но от меня отказа никто не примет.

     Руслан оборачивается ко мне:

     — Быстро раздеваешься, и бежишь в душ, моешься сам и моешь жопу. Как следует моешь! А потом пулей к нам в комнату. Понял?

     Я кивнул. «... моешь жопу..." разом перечеркнуло все надежды отделаться повторением вчерашнего. Они будут меня трахать в попку. Словно в полусне я скидываю с себя одежду. Парней в коридоре уже нет: на ходу обсуждая какие-то мелочи, они прошли в глубь квартиры. С душем я закончил быстро: вчера, стараясь смыть с себя малейшие следы унижений, я провел в ванне едва ли не весь вечер. Также в ванной комнате нашлась клизма, явно приготовленная как раз для меня. Пользуясь ей, я с вялым интересом подумал «... это мои мучители так тщательно все подготовили, или же я просто не первый...»

     Затягивать пребывание относительно безопасной ванной уже не было повода, да и злить парней не хотелось, а потому обернулся полотенцем и на дрожащих, едва гнущихся ножках двинулся на встречу своей судьбе.

     Руслан, Гриша и Семен сидят в рядок на диване. На них уже нет одежды, могучие члены, вчера насиловавшие мой рот, снова в боевой готовности. Прямо по центру большой комнаты — кровать.

     — Ну вот, а то мы думали уже идти доставать тебя из воды, вдруг ты там тонешь, — на лице Руслана предвкушающая улыбка, — Скидывай полотенце и иди сюда.

     Похоже слова Руслана всегда действуют на меня как приказ. Полотенце выскальзывает из рук, и я, уже полностью обнаженный, покорно иду к нему. Останавливаюсь между его слегка расставленных ног. То ли от холода, то ли от страха, меня потряхивает. Пытаюсь смотреть на его лицо, но мгновенно не выдерживаю наглого взгляда и опускаю глаза. Так становится еще хуже — я смотрю прямо на вздыбленный член. Во рту появляется солоноватый вкус, словно напоминание о вчерашнем, и мня начинает трясти еще сильнее.

     Руки Руслана начинают гладить и мять мои груди:

     — Да, Гриша, ты вчера правильно отметил, зачетные дойки. И не верится, что такое богатство — и не у девки.

     Он больно щиплет меня за соски, под мое вспискивание и довольный гогот соратников, опускает руки мне на ягодицы. Его жесткие пальцы начинают мять мою попку. Один палец, преодолевая сопротивление, входит прямо внутрь. От боли и унижения я делаю то, чего всеми силами старался избежать — снова начинаю плакать. Судя по лицу, Руслан доволен:

     — А попка какая упругая,... и очко узенькое, узенькое, едва палец запихнул. А ты, Сашенька, когда вот так плачешь, очень похож на девочку, у которой отняли леденец. Или которая хочет соску. Ну да мы этой беде поможем...

     Он заставляет меня опуститься на колени. Теперь я между его мускулистых бедер, и член покачивается прямо перед лицом.

     — ... вот, пососи конфетку.

     «Может, если я хорошо отсосу, он отвлечется и уже не захочет меня в попу». Я лизнул головку, прошелся несколько раз кончиком языка по всему члену, тщательно и максимально нежно облизал яйца. Хуй Руслана входит в мой рот, он насаживает мою голову также, как вчера, нимало не заботясь о моем удобстве. Но вдруг он останавливается и вынимает свой агрегат из моего рта. Я невольно тянусь к нему снова:

     — Понравилось, аж оторваться не можешь? — от насмешки в голосе Руслана я готов провалиться под землю. Что на меня нашло...

     — Ты была плохой девочкой, Сашенка, так что пойдем в кроватку. Я буду тебя наказывать.

     Он поднимает меня с пола и буквально тащит к постели. Миг, и я уже лежу на покрывале лицом вниз. Мой зад оттопырен, а руки прижимает к кровати подоспевший на помощь другу Семен.

     Мне стыдно. Стыдно и страшно. Меня душат рыдания, и тогда я делаю вторую бессмысленную вещь, которой пытался не допустить — начинаю умолять.

     — Мальчики, ну пожалуйста, не надо, мальчики! Я все буду делать, я вам буду сосать когда и сколько скажете, мальчики, умоляю, не надо, пожалуйста, пожалуйста...

     Семен смотрит на меня странным взглядом, кажется он готов кончить прямо сейчас, от одного вида моего залитого слезами лица, от моих бессвязных причитаний. Его я не убедил, а, наверное, сделал только хуже. Сзади же крепкие ладони уверенно мнут мою нежную попку. В анус проникает палец, покрытый чем-то холодным, и я невольно сжимаюсь. Но он, сделав пару круговых движений, и выдавив из меня очередное рыдание, исчезает. Вместо него я чувствую кожей прикосновение чего-то большого, горячего. Не хочу думать, что это, не хочу...

     — И, поехали! — Руслан всаживает член в мой зад одним плавным, но уверенным движением, буквально сминая всякое сопротивление. Боль просто ошеломляет, и первые несколько секунд я не могу даже кричать, лишь судорожно разеваю ротик. Руслан же продолжает давить, и его могучий агрегат погружается все глубже. Ко мне возвращается дыхание, и квартиру наполняет жалобный крик, переходящий в визжание.

     Я ни о чем не могу думать — сил хватает только кричать, но даже крики с каждым вздохом получаются все тише,...

  переходя в стоны и рыдания.

     — Аааааа, мамочка!... Ааааа! Ма... !

     Я словно пришпилен к кровати, изнутри меня распирает член Руслана, его руки сжимают ягодицы, а нежной кожей попки я чувствую волосы его паха. Он полностью во мне.

     Сил кричать уже нет — лишь поскуливаю, умоляюще глядя на все еще держащего мои руки Семена.

     Член Руслана начинает выходить из меня. Это тоже больно. Я опускаю лицо и вцепляюсь зубами в покрывало. Головка выскальзывает из попки с особым звуком, словно кто то откупорил бутылку. Эта мысль приходит в голову не только мне.

     — Вот и раскупорили! Целочка сбита. Ты, Сашок, теперь у нас настоящая женщина, — они смеются, все трое. И под их смех член снова начинает входить в меня.

     Еще несколько раз Руслан развлекается полностью выходя из моей горящей от боли попы, а потом засаживая вновь. Но, постепенно он ускоряет ритм, и начинает размашисто ебать меня.

     Комната наполняется чавкающими, хлюпающими звуками, шлепками сталкивающихся тел, но главным аккомпанементом остаются мои стоны, перемешанные с мольбами и рыданиями. Впрочем, на них всем плевать.

     Я пытаюсь отрешиться от всего, ходящего внутри меня поршня, от того, что Семен, выпустив мои руки, во всю лапает мою грудь, от пальцев, стальными тисками впивающихся в мои булочки, но не получается. Сколько он уже ебет меня? Пол часа? Час? Вечность? Наверное, третье.

     Член внутри меня начинает двигаться еще быстрее, и кажется, делается еще больше и горячее. В меня будто засунули раскаленный лом. Руки Руслана еще сильнее впиваются в мою попку, словно стремясь разорвать ее, и поникнуть еще глубже. Я снова начинаю кричать, но мои крики теперь сливаются с утробным рычанием моего насильника.

     Еще один удар, самый могучий, словно пронзающий насквозь, и Руслан замирает. Я чувствую, как пульсирует во мне хуй, выбрасывая все новые и новые порции спермы.

     Хрипло дышу, бессильно прижавшись щекой к покрывалу. Руслан еще немного задерживается во мне, словно фиксируя свою победу, после чего вытаскивает и насвистывая отходит в сторону.

     — Класс попка! Еще лучше чем ротик. Узковата, правда, ну да ничего — разработаем.

     Я продолжаю лежать на кровати, отклячив попку и не в силах даже пошевелиться. Сзади все горит огнем. Из ануса по бедру что-то стекает, и я надеюсь, что это всего лишь сперма. Точно это должна быть сперма, а не кровь, я не переживу, если мне придется обращаться в больницу с разорванной жопой.

     Семен неторопливо обходит постель и переворачивает меня. Ставит на колени.

     — Давай, работай ротиком.

     Я едва понимаю что он говорит, но увидев перед лицом хуй, автоматически начинаю ласкать его губами и язычком. Он доволен, но вот меня снова словно игрушку подхватывают с пола и укладывают на постель. Только на этот раз я лежу на спине, моя многострадальная попка слегка свисает, ноги разведены. Я с ужасом жду, когда Семен войдет в меня, но он не торопиться. Его руки ложатся на мои груди, и начинают ласкать их. Его член, то надавливает мне на дырочку так, что я начинаю похныкивать от боли, то снова отодвигается. Но вот парню надоедает играть со мной: член рывком входит в мою попку, а руки — начинают больно сжимать мои груди и выкручивать соски.

     Я снова кричу, пока хватает дыхания, и этот крик словно еще больше подстегивает моего второго насильника. Он всаживает свой хуй все быстрее и все резче, стараясь причинить как можно больше страданий, его глаза впиваются в мое искаженное болью лицо.

     — Пожалуйста. Пожалуйста, пож... пож... пожалуйста! — мои мольбы делают только хуже, но я не могу остановиться и поверяю их как заклинание в ответ на каждый толчок.

     — Мамочки,... пожалуйста! Ну пожалуйста! — мои причитания, всхлипы, стоны звучат для него словно музыка, Семен пьет их, смакует словно вино.

     В отличие от Руслана он не кончает в меня: с чавкающим звуком вытащив член из моей попки, он со стоном наслаждения начинает буквально поливать меня спермой. Часть ее попадает в мой распахнутый ротик. Блеснув глазами, Семен сдергивает меня с постели и снова ставит на колени:

     — Оближи, сучка. Давай, начисто.

     Член уже начал обмякать, но все еще велик. На нем наверняка следы моей задницы, а также спермы Руслана и самого Семена. Но мне плевать: я слишком благодарен моему насильнику, что все наконец закончилось. Начинаю облизывать его хуй, словно подтаявшее эскимо. На нем действительно сперма и Семена, и Руслана. Мне кажется я уже могу различить их на вкус.

     — Не, Сема, ну ты реальный маньячелло. Я тебя сам теперь боюсь, — это заржал все еще сидящий на диване Гриша. Я застыл от нахлынувшего ужаса — ничего еще не кончилось! По вчерашнему дню я помнил, что член Гриши короче, чем у Руслана и Семена, но толще, много толще...

     — Так его пер, что я думал, либо он ща от ужаса ласты склеит, либо ты его кусать кинешься, как вампир Отодракула. Ну че, ща моя очередь нашу девочку помять.

     — Ну, я то может и маньяк, но ты, Гриша, ща своим хуилой точно его на две части порвешь, — Семен улыбается, — Сделаешь нам из него двух Сашенек.

     Григорий окидывает меня, все еще полирующего язычком хуй Семена, критическим взглядом. Возможно мне показалось, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на жалость:

     — Ты вот что, попка наша сладенькая, иди в душ, ополоснись, приведи себя в порядок и бегом сюда, на кроватку. Доебем тебя по быстрому и пойдешь домой в куклы играть или сиськи мять, чем ты там занимаешься, — Гриша плотоядно облизнулся, — только не затягивай там. Видишь, у дяди хуй дымится.

     В душе я быстро смыл с себя пот и сперму, промыл попку, но перед выходом застыл, не в силах перешагнуть порог. У меня перед глазами стоял хуй Гриши. Появилось желание просто запереться в ванной и... и что? Так или иначе, я перетерпел два раза. Остался еще один! Всего один. Целый один. Бросив полотенце на пол, я быстро, почти бегом, вошел в комнату.

     — О, Сашенька, ты никак скучала по мне, — Гриша, заметивший мою торопливость, усмехнулся, и махнул рукой, подзывая меня поближе, — Так и знали, что тебе понравится. В руках у него оказался тюбик со смазкой. Выдавив щедрую порцию, он бесцеремонно разворачивает меня, наклоняет, и начинает смазывать мою несчастную попку, проникая внутрь то одним, то двумя пальцами.

     — Не очко у тебя, а золото. Уже дважды ебали, а все равно как у мышки. Был бы ты девкой, предложил бы тебе большую и чистую любовь. Ну а так как у тебя еще и хуек есть, будешь так отъебан, без любви но с удовольствием.

     Закончив со смазкой, он развернул меня к себе лицом и притянул к члену:

     — Смазка с обезболивающим. Пока подействует — ротиком поработай.

     В близи его член смотрелся еще более грозно. Я начал сосать его со всей страстью и почерпнутым из порнофильмов умением, подкрепленным короткой но бурной практикой последних двух дней. Обрабатывая язычком головку, я осторожно начал поглаживать ладошками могучие, заросшие жесткими волосами яйца. Пусть хуй Гриши и был немного короче, чем у друзей, в нем ощущалась какая-то завораживающая мощь. На секунду, буквально секунду, в моей голове мелькнула мысль, что будь я на самом деле девушкой, принять в себя такого могучего зверя было бы очень приятно...

     Гриша вышел из моего рта и начал играть с моими грудками, сжимая их и трахая так, что головка периодически упиралась мне в губки.

     — Все таки сиськи у тебя — высший сорт, еще вчера хотел их трахнуть. Ладно, пора тебя ебать, а то я скоро взорвусь.

     Я покорно поплелся к постели. Гриша уложил меня так же, как Руслан в самом начале. И даже руки мне снова держит Семен.

     Мою попку сзади тискают и похлопывают, словно дорогую игрушку. Вот к дырке пристраивается член...

     — Ну что, готова, Сашенька?

     Надо же, он первый, кто спросил, прежде чем меня трахать, я невольно улыбнулся, заставив Семена удивленно нахмурится:

     Да... аааааааа! — в попку врывается ...  

     что-то огромное и сходу продвигается на всю глубину, выдавливая из меня отчаянный крик. Гриша сразу берет быстрый темп и начинает буквально вколачивать в меня свой агрегат. Боль такая сильная, что нет сил кричать или плакать — я стону, как наверное стонут маленькие девушки под сношающими их крепкими, сильными парнями. Слишком, неопытные, чтобы получать удовольствие, но слишком робкие и юные, чтобы суметь отказаться. Попку буквально разрывает, удары члена так быстры, что сливаются в один сплошной поток, переходящий от муки к странному, болезненному удовольствию и обратно. И это все длиться и длиться.

     Я словно выпадаю из обычного пространства, и уже даже не знаю, чего на самом деле хочу, немедленно прекратить эту пытку, или умолять, чтобы она длилась вечно.

     Где то там, надо мной рычит и матерится в экстазе Гриша, продолжая вколачивать в меня свой хуй, а звуки ебли, наверное, доходят даже до соседей.

     — А, бляяядь! Аааа!, А, бля сука, какая жопа! Ах жеж ты бля! Нравится, сучка?! Получай...

     Совершенно теряя разум, я, вместе со стонами, начинаю, бормотать:

     — Ааа... Гриша,... пожалуйста! Ааа... Гриша, Гришенька, пожалуйста... Ааа...

     Ускорившись еще, хотя это уже кажется невозможным, мой третий насильник начинает с рыком кончать, буквально затапливая мою попочку своим семенем.

     Наконец, его член с чмокающим звуком выходит из меня. Вместе с облегчением приходит странное чувство потери, и я продолжаю шептать сквозь слезы.

     — Пожалуйста, Гришенька, пожалуйста...

     — Сашенька, ты прелесть, — довольный Григорий треплет меня по щеке, — Лучше любой девчонки.

     Я беззвучно плачу.

     — Успокойся, маленькая, вот все и кончилось... на сегодня.

     — Может, еще по разу? — это Семен.

     — Не, ребята, на сегодня все — поебались и хватит. А то порвем жопу — могут быть проблемы. Да и такого классного очка лишиться — это будет обидно, — Руслан как всегда спокоен, — Так что ты, Сашуля, на сегодня свободна.

     Я сползаю с постели и ковыляю в ванную. Сзади кто-то комментирует мою походку и раздается дружный смех. Веселый смех хорошо отдохнувших друзей.

     На автомате моюсь, обтираюсь полотенцем. На груди — синяки, на ягодицах, уверен, тоже. Что же с дырочкой — я даже не хочу знать. На ногах крови нет, и это успокаивает.

     Надеваю свою одежду. Судя по голосам, ребята переместились в кухню, слышится звон посуды, перебиваемый взрывами смеха. Осторожно заглядываю:

     — Я могу идти?

     — Можешь, — Руслан отвечает за всех, — И береги свою славную попку.

     Я робко улыбаюсь и быстро выскакиваю из квартиры.

     Путь до дома превращается в пытку: болит попа, накатывает слабость, и, в довершение, мне кажется что все встречные видят, что со мной. Чем я занимался. Что со мной делали... Меня сжигает стыд, хочется провалиться под землю или хотя бы стать невидимкой. Вот, наконец, моя квартира. Мамы нет — она уже неделю в командировке. После развода она быстро нашла работу, интересную, и хорошо оплачиваемую, но теперь она постоянно в разъездах. Контролирует меня по телефону, если так можно назвать один звонок вечером. Ведь я уже большой, самостоятельный мальчик. Ну, или ей интереснее на работе с новыми коллегами и в новых местах, чем с отпрыском от развалившегося брака. Хочется верить, что первое.

     Телефонный звонок прервал мои мысли. Мама, легка на помине:

     — Сашенька, — я невольно вздрогнул, — Как там у тебя дела?

     — Добрый день, мам, все... все хорошо.

     — Точно? Голос у тебя какой-то... напряженный.

     — Наверное, просто устал немного...

     «Вот он, твой шанс! Скажи ей, что у тебя проблемы. Скажи, что трое парней заставили тебя отсосать у них в школьном туалете. Скажи, что на следующий день они оттрахали тебя в жопу, пустив по кругу, словно шлюшку. Скажи, чтобы приезжала и спасла тебя от всего этого кошмара! Скажи...»

     — Тогда ладно, — легко соглашается мама, — Береги здоровье, доктор же говорил, что тебе надо избегать стрессов.

     «Таких как групповое изнасилование?»

     — Да, мам, конечно.

     — А в школе все хорошо, не обижают?

     «... давай, еще мои яйца попробуй. Полижи их...»

     — Нет. Никто не обижает. Все очень добры.

     — Значит не зря эту школу хвалили, что там учатся дети достойных людей, а не шантрапа всякая. Ты там себе еще друзей не нашел?

     «Может, еще по разу?»

     — Нашел, мам, все у меня тут хорошо, не волнуйся.

     И еще, зайка, не обижайся, но мне придется задержаться на две недели — проект затягивается, а он первый, что мне тут доверили. Денег я тебе на карточку положу. Ты же справишься, окей?

     — Да... наверное справлюсь.

     — Умница ты у меня. Завтра еще позвоню. Чмоки.

     С минуту пялюсь на замолчавший телефон. Еще две недели я — один. Справлюсь ли я? Теперь я не был в этом уверен. С трудом добравшись до кровати, я разделся и залез под одеяло. Хотя было еще довольно рано, сон пришел почти мгновенно.

     Мне снились ребята.

     Руслан улыбается мне своей властной улыбкой: « Ты была плохой девочкой, Сашенка, так что пойдем в кроватку. Я буду тебя наказывать... наказывать... наказывать... « Его член, неторопливо, но неуклонно входящий между моих булочек и по праву победителя забирающий мою анальную девственность. Размеренные удары, шлепки его тела о мои ягодицы, мои мольбы и крики.

     «Сашенька, ты скучала по мне?» — таран Руслана сменяет огромный, неутомимый поршень Гриши, — « предложил бы тебе большую и чистую любовь... будешь так отсасывать, без любви». Его член ускоряется, взрывается, буквально накачивая меня спермой и даря боль в вперемешку с самым острым наслаждением.

     Я шепчу: «Гришенька, пожалуйста,... пожалуйста», но его уже сменяет Семен, — «Оближи его, сучка...»

     Его член таранит мою попку, а в его глазах я вижу свое отражение: малолетняя шлюшка, насаженная на хуй, словно на вертел, растрепанная, с испачканным слезами и смазкой лицом, перекошенным от боли и наслаждения. Наслаждения?! Но я не получал удовольствия от этого грубого изнасилования! Ни капли! Ни секунды!

     « — Ты была плохой девочкой, Сашенька,» — снова Руслан, — «Т же сказала мамочке, что нашла себе новых друзей, но не сказала, что они всего час назад раскупорили твою сладкую попку...»

     Нет! «Нравится, сучка? На, получай!» — лица во сне меняются, словно во взбившемся калейдоскопе, — «Оближи, его... так и знали, что тебе понравится... « Нет!

     Я просыпаюсь, с криком.

     На улице уже темно, свет в комнате тоже не горит, и секунду не понимаю где же я. Все в порядке — я в своей постели. Простыни промокли от пота, подушка — от слез (видимо плакал во сне). А еще я, похоже, описался... или нет. Для мочи то, что пропитывает мои трусики, слишком липкое, к тому же имеет уже ставший привычным за последние два дня запах. Поллюция. Я кончил в трусики, словно школьник, которому приснилась, как ему дрочит его любимая училка. Вот только мне снилось совсем другое.

     Я сползаю с кровати и в который раз за день иду в душ. Там, под горячими струями, смывающими с меня остатки пота и спермы, я пытаюсь выбросить кошмар из головы.

     Да, я накончал в трусики от этого проклятого сна, но это ничего не значит! Я не получал удовольствия от того, что со мной делали эти... эти... типы.

     «А ты уверен? Эти ребята — они — победители. Они знали, что делают. И они знали, что тебе понравится. « В сотый раз повторяю — мне не нравится!

     «Повторяй сколько хочешь. У тебя два выходных, а потом — ты снова отправишься в школу. Там ты сможешь это проверить...»

     В раздражении я выключил свет, перебрался на пустующую мамину кровать и забылся тяжелым сном.

     Продолжение следует.