Осень в Нью-Йорке замечательна. Зима — хуже не придумаешь. Мало того, мой приятель Джош всего как три месяца назад сделал мне ручкой и укатил, не сказав ничего. Просто собрал вещи и умотал на такси. Судя по невольно услышанным мною переговорам — в аэропорт.

     Я один. В чертовом Нью-Йорке, к которому только начал привыкать. Сам я из Мичигана. Работал в филиале одной адвокатской конторы, которую схавала с потрохами другая такая же, но посолиднее. И вот наших старых пердунов и лишних клерков выперли на пенсию, а всех, кто был молод и что-то мог принести нью-йоркской фирме, раскидали по филиалам. Мне достался центральный офис в Большом Яблоке. Уж не знаю почему. Может быть потому, что я не проиграл ни одного дела и умел раздолбать обвинение в пух и прах?

     С Джошем мы познакомились на вечеринке, который организовала фирма для своих сотрудников. Джош не был в числе приглашенных. Он разносил напитки и закуски. Он был неотразим в своих обтягивающих штанах и курточке с галстуком-бабочкой. В нем что-то было итальянское, южное, хотя все его предки (как он утверждал) из Техаса. Ну, из Техаса, так из Техаса. Я не возражал. Хрен его знает, как мне удалось заманить его на балкон Конгресс-хауса, где проходила вечеринка. Было холодно и балкон пустовал.

     Слово за слово, пара дружеских подначек, и вот мы уже на этом продуваемом манхэттенским ветром балконе сосемся напропалую. Конечно, соблюдая осторожность. Партнерам фирмы могло совсем не понравится такое зрелище. Все как один — республиканцы старой закалки, которые, если было бы позволено, устроили бы веселую охоту на геев с последующим судом Линча. Так и представляю мистера Кертиса с сигарой в зубах и с пеньковой петлей в руках, которую он накинет мне на шею и потащит к первому попавшемуся дереву. А мистера Реиса с удовольствием зачитывающего приговор суда. Но потом я не отказываю в себе в удовольствии представить их обоих в постели. Боже милостивый! () Пошли им в тот момент парочку папарацци! Какое счастье!

     Так вот, после того вечера Джош переехал ко мне. Мы были одиноки и молоды, и хотели трахаться. Каждый день. Во всяком случае старались. В первое время он даже приезжал ко мне в офис и мы делали это во время ланча... Джош не скупился на выдумки. С ним было весело, легко и безопасно. Вспоминаю вечер, когда нас попытались ограбить два каких-то оборванца. Ну и задали мы им жару! Мы наслаждались друг другом. У нас были общие интересы и склад характера. В самом деле, из таких пар, как наша, обычно и получаются семьи. Не побоюсь этих слов: мы любили друг друга.

     И вот он уехал. Возможно потому, что у меня было все меньше и меньше времени быть с ним. Я чертовски уставал. Конечно! Если в фирму приходит молодой сотрудник, на него смотрят, как на ездовую лошадь, которую запрещено щадить.

     — Рэй, будь так любезен, завтра к 8.30 отчет по делу «Штат против Коуэна» должен быть у меня на столе, — говорилось обычно за пять минут до конца рабочего времени.

     И бедняга Рэй (ваш покорный слуга) тащится в архив и сидит там до половины третьего ночи. К четырем утра доклад готов, в пять он засыпает на диванчике в кабинете, в семь снова на ногах. В девять он должен ехать с мистером Кертисом в суд и выглядеть при этом так, словно спал ровно 12 часов, совершил пробежку, плотно позавтракал и прикатил на работу в салоне теплого автомобиля. И так несколько месяцев.

     Джош замкнулся, злился, не подпускал меня к себе. И наконец не выдержал. Даже не сказал куда отправился. Только работа не давала мне отчаяться. Любил я, оказывается, этого потрясающего сукиного сына. Любил! Я не из тех, кто меняет парней, как перчатки. Еще в Мичигане у меня был парень. Нам было хорошо, но у него имелась семья и двое детей. Само собой разумелось, что приоритет он отдает семье, хотя любовником он был мастерским. Мы делали такое... Н-да, это уже другая история.

     Я зашивался на работе. Меня стегали кнутами, понукали, изводили в ночном корпении над бумагами. Я задыхался. Но карьера — для меня не последнее дело. Лет эдак через семь-десять я мог рассчитывать на партнерство. А это уже другой коленкор! Партнеры снимают сливки, шьют костюмы на заказ и оплачивают покупку новой машины, не прибегая к кредитам. Это боги! И их Олимп на 36-м этаже Малькольм-центра. Я хотел туда. Черт, как же я хотел туда! Там кабинеты с видом на город, а не на стену ближайшего небоскреба, кофе приносят секретарши в фирменных чашечках, а не в бумажных стаканчиках. Там ковры и картины. Там ДЕНЬГИ!

     И вот однажды приходит открытка от Джоша. Сказать, что я обрадовался — ничего не сказать! Я почувствовал, что во мне просыпается самец, которому на все плевать, кроме объекта желания. Открытка была прислана из Майами.

     «Рэй! Ты знаешь, как я к тебе отношусь. А я знаю, как относишься ко мне ты. Приезжай. Я хочу тебя видеть. Приезжай, а потом мы решим, что делать дальше». И адрес. Мне показалось, что мир перевернулся. Не поехать — потерять моего славного Джоша навсегда. Поехать — попрощаться с Олимпом. Как быть?

     На следующее утро я отправился на работу, не сомкнув всю ночь глаз. Я был как в лихорадке. Ничего придумать так и не смог. На мне висело три дела, непростые переговоры с судьей Малковичем по поводу опекунства над крупным состоянием (Малкович! — гадкий, язвительный, старый грифон, которым у нас пугают стажеров), а также пять или шесть мелких отчетов, которые я, впрочем, мог спихнуть на Сару — мою помощницу.

     Не успел я приехать, как мистер Гарвич потащил меня в мировой суд, где мы просидели больше двух часов, выслушивая перебранку супругов, деливших имущество. В двенадцать в офисе появилась миссис Девон — секретарша из Олимпа, и поинтересовалась, где дело, которое я должен был сдать полчаса назад. Чрез три часа у меня закружилась голова и я упал со стула. Через минуту почувствовал, что лежу на полу с распущенным галстуком и расстегнутой сорочкой. Надо мной склонились люди. Здесь же был и мистер Кертис со своей вечной сигарой.

     — Как ты, сынок? — участливо поинтересовался он со своей высоты.

     — Спасибо, сэр, уже лучше, — пролепетал я.

     — Когда ты в последний раз отдыхал?

     — Не помню, — ответил я.

     — Понятно. Миссис Девон, позаботьтесь, чтобы этому молодому человеку оформили отпуск на две недели.

     — Да, сэр! Разумеется.

     — Я не хочу, чтобы мой сотрудник в 32 года получил инфаркт.

     Исусе! Обитатель Олимпа знает мой возраст!

     На следующий день я летел в Майами. Все устраивалось как нельзя лучше!

     В самолете я поспал, и прибыл в прекрасном расположении духа и тела. Я был готов на сексуальные подвиги с моим Джошем.

     Таксист, увидев адрес, как-то странно посмотрел на меня.

     — Вы были в этом месте, сэр? — спросил он спустя какое-то время. Я, со счастливым видом рассматривая залитый солнцем город, сперва не услышал его.

     — Что?

     — Вы знаете то место, куда едете?

     — Нет. Адрес дал мой друг.

     — Понятно, — таксист кивнул.

     — Что именно вам понятно? — заинтригованный, переспросил я.

     — Да так... О нем ходят слухи.

     — Какие? — нахмурился я.

     Судя по всему, таксисту доставляло удовольствие, когда ответы вытаскивают из него клещами.

     — Это адрес виллы. Вернее, поместья. Большая такая хренотень, которая стоит как половина квартала, где я живу. Им владеет Николас Лорк. Слышали о таком?

     Память услужливо подсказала: медиа-магнат. Миллиарды достались ему от отца, умершего от рака несколько лет назад. Самый молодой богатей страны. И гей. Он не кричал об этом через свои телеканалы, но все об этом знали. Обложки журналов, на которых он появлялся, сияя улыбкой, заставляли трепетать женские сердца. Но тщетно!

     — И что же? — я решил допытываться дальше.

     — Это очень, очень закрытая вилла, сэр. Над ней даже запрещено появляться самолетам. Лорк, видно, выложил кучу бабок, чтобы добиться такого запрещения.

     Снова молчание. Вот сукин ...

  сын!

     — И что?

     — Говорят, там... Ну, одни мужики. Друг с другом. Много. Мне, конечно, без разницы... Майами! Тут каждый второй предпочитает обходиться без баб. Но вы точно уверены, что вам надо туда?

     Я не знал, что ответить. Поэтому решил промолчать. Да и таксист больше не проронил ни слова.

     Мы выехали за город. Ехали еще минут двадцать. Наконец машина притормозила у массивных ворот, скрытых в густой растительности. Насколько хватало взгляда, все скрывал высокий забор и деревья.

     Я вышел, расплатился с таксистом и когда он уехал, осмотрелся. У ворот было небольшое устройство с видеоглазком. Я нажал на сенсорную кнопку.

     — Да, сэр! Чем можем помочь? — поинтересовался милый женский голос.

     — У меня тут друг. Он меня позвал, — проговорил я.

     — Открытку, пожалуйста!

     Я суетливо вытащил из рюкзака открытку Джоша и подставил ее к глазку.

     — Спасибо. Входите.

     Ворота приоткрылись. Я проскользнул в образовавшуюся щель. Впереди была длиннющая аллея, усаженная буками. Ей не было видно конца! И что дальше? Оставалось идти вперед. Вот так приключение!

     Через минуту футболка на спине взмокла. Я был весь в поту. Еще через минуту на дороге показался белый электрокар, на каких обычно гоняют по полю игроки в гольф. Ага, значит, это за мной.

     В каре сидел ослепительный парень, который мог бы украсить любое модельное агентство!

     Лихо развернувшись рядом со мной, он выскочил и пожал мне с улыбкой руку. Он тоже был во всем белом. Такая загорелая конфетка в белой обертке! Ух!

     — Привет! Как добрался? Я Зак. Приветствую тебя на вилле «Тауэр».

     — Я Рэй, — вспотев еще больше, произнес я.

     — Знаю. Едем?

     — Конечно, — все еще колеблясь, сказал я. А что еще оставалось делать? Раз идти, так уж до конца.

     Кар миновал аллею, попетлял по каким-то рощам и остановился у потрясающе красивого здания, фасад которого и в самом деле напоминал средневековую башню.

     — Мне бы умыться. От меня несет, как...

     — Ни в коем случае! — широко улыбнулся Зак. — Идем.

     — А где Джош? — заволновался я.

     — Ты его увидишь позже. И он тебя ждет.

     — Понятно. А что сейчас будет?

     — Узнаешь. Не удивляйся и просто прими правила игры, которые установил Ник. Тебе понравится. Обещаю.

     — Правила игры?

     — Точно. Не будет ничего, что тебе противно или неприятно. Впрочем, ты можешь сказать одно слово — «стоп», и все прекратится. Это правило.

     — Что это значит? — теперь я уже не на шутку встревожился. Что за хренова конспирация?!

     — Узнаешь, — снова повторил Зак. — Идем же.

     И я пошел. Словно во сне.

     Мы прошли по гравийной дорожке не к центральному подъезду, а к небольшой двери у левого крыла дома. Чрез минуту я оказался в просторном зале с бассейном и множеством удобных кушеток. В зале было человек десять парней. Все как на подбор — лет по 25, стройные, потрясающе красивые. И в чем мать родила! У некоторых, как я заметил, члены стояли торчком, но, судя по всему, никого это тут не смущало.

     — Парни! Это Рэй. Друг Джоша. Примите его. И отправьте наверх. Окей? — воскликнул Зак, удаляясь из зала.

     Улыбаясь, они все поочередно пожали мне руку, что-то спрашивали, сами говорили... Но я не слышал. Потому что подозревал, что это не самое главное. И не ошибся. Один самым естественным жестом снял с меня рюкзак, второй футболку, третий шорты, трусы, кроссовки, носки... Я оказался в водовороте мужских тел, которые раздевали меня так, словно обедали в людном ресторане — между делом и естественно.

     Еще через минуту я почувствовал у себя на спине чей-то язык. Разговоры прекратились. Парни приблизились... И тут я улетел! Они начали меня облизывать! Все вместе! Как будто я был большим вкусным леденцом. И делали они это везде! Надо ли говорить, что член мой вздыбился в тот же миг, но никто из них даже не прикоснулся к нему.

     — Будет время и для него, — усмехнулся кто-то у меня над ухом, когда я начал стонать и всем своим видом показывать: возьмите же его, мать вашу!

     Эти теплые влажные языки! Что они делали со мной! Что делали! Они вертели меня нежно, ласково и непреклонно.

     Все кончилось слишком быстро (как мне показалось). В полуобмороке от разбуженной звериной похоти меня подняли на лифте в какую-то комнату. Там был один парень в той же белой униформе, что и Зак, и что-то похожее на медицинские приборы.

     — Садись, — улыбнулся он мне, указывая на табурет. — Ты Рэй, верно? Не пугайся. Я возьму у тебя несколько анализов. Здесь самое дорогое в мире диагностическое оборудование.

     — Для чего?

     — Мы проверим твою кровь и все остальное на предмет какой-нибудь неприятной болезни. Вроде СПИДа или что-то полегче, но все же неприемлемое для виллы «Тауэр».

     — Это обязательно?

     — Да. Иначе тебя доставят к воротам. Здесь все должны доверять друг другу. А без уверенности в том, что человек абсолютно здоров, это невозможно. Парень, это место отвязного траха! Без границ, рамок, предубеждений — это правило Ника, которое он установил. Здесь только не приветствуется садо-мазо. А так все, что твоей душе угодно, и кто угодно, когда угодно и сколько угодно.

     — Вот блин! — восхитился я, наблюдая, как парень ловко берет у меня кровь из вены, а потом делает мазок из пениса.

     — 24 часа в сутки. Если ты вышел из своей комнаты, значит, ты готов трахать и быть трахнутым. Ты выходишь раздетым. Всегда. Разрешаются только сланцы. За исключение тех случаев, когда ты не на дежурстве, как, например, Зак, который тебя встречал, или я. Если ты в комнате, значит ты предоставлен сам себе и никто не может на тебя претендовать. В комнате ты должен быть один. Это твое место и только твое. Туда нельзя никого водить.

     ... Трахать и трахаться можно на всей территории виллы. Она охраняется как Белый дом. Ты можешь делать это на виду или скрыться с партнером или партнерами в специальной комнате, которых тут масса. Тебе покажут. Ты можешь сказать «стоп» в любое время и любой момент. И каждый должен подчиниться этому твоему желанию. Это тоже правило. Есть специальные комнаты для клизм. Есть комнаты для пирсинга и тату. Ты все увидишь. Вот, вроде, и все. Результаты анализов будут к вечеру. Теперь ты пойдешь в свою комнату и пробудешь там до утра. Считай, что это карантин.

     ... Если все будет нормально... парень, тебя ждут такие открытия! — лаборант даже прищелкнул языком от удовольствия. — Если в первый раз в групповушке, то улетишь за вечер раз 20. Будешь спускать, как пожарный кран. Да, чуть не забыл. Помочись вот в этот стаканчик. Проверим на наркотики. У нас это строго запрещено. Секс — единственный здешний наркотик. Только он. Если куришь, советую бросить немедленно. Это тоже правило. Тренажерные залы в другом крыле. Бассейны... Хотя, что я говорю, ты и сам все увидишь!

     Через пять минут я был в своей комнате. Не сказать, что «Хилтон-Плаза», но все необходимое для жизни имелось. В комнате даже предусматривался компьютерный заказ обедов, которые доставлялись на маленьком лифте в стене. Я сделал легкий заказ, помылся, побрился и завалился спать. И спал я так, как никогда за последние полгода. Я был в раю!

     Судя по всему, проспал я часов пятнадцать. Был уже вечер. На прикроватной полочке лежала картонка с текстом.

     «Привет, Рэй! Я владелец виллы. Рад тебя приветствовать у себя в гостях. Мне сказали, что ты прошел все тесты, поэтому тебе разрешено жить среди нас. Добро пожаловать в рай для мужчин!»

     По привычке я стал одеваться, но тут вспомнил одно из правил и тут же разделся снова. Робко высунулся в коридор. Никого. Только сплошной ряд дверей. Как-то неловко чувствуешь себя голышом в месте, похожем на коридор отеля. Так и ждешь, что из какой-нибудь двери выйдет пожилая леди с сиреневыми волосами и мопсиком на руках. А тут голый мужик. Вот потеха-то будет! Но, как я подозревал, тут не пахло ни пожилыми, ни молодыми леди. Тут одни мэны. В этот момент мимо меня пронесся настоящий атлет....  

      Он со смехом убегал от еще одного паренька, член которого был вздыблен, как лошадь шпорами. Убегающий скрылся в одной из комнат. Догоняющий притормозил и робко постучал в дверь.

     — Брэт! Я прошу тебя! Кончай дурить! Ну! Я с ума схожу!

     Но игривый Брэт так и не вышел. Красавчик обратил свой блядский взор на меня.

     — Ну, давай? — кивнул он на свой хуй. — Я уже три часа ни с кем...

     Что мне оставалось делать? Я не мог устоять и опустился на колени. Головка его хуя была как раскаленная печь. Я отсасывал у него, ощущая, что проникаюсь духом общей сексуальной раскрепощенности, какой-то сводящей с ума отвязности, когда, кажется, все можно и все доступно!

     Он начал качать мне в горло, все убыстряя темп. Мне пришлось придерживать этого скакуна у основания, а то он мог совсем лишить меня дыхания. Мимо проходили другие ребята и, казалось, не обращали внимания на нас. Но я видел краем глаза, как загорелись у них глаза. Но их члены висели, уже утомленные где-то.

     Наконец мой новый знакомый дернулся несколько раз и выстрелил спермой мне в рот. Потом быстро притянул меня к себе и стал буквально пить у меня из рта собственную малафью. О, это было просто супер!

     Улыбнувшись блядски, он сказал:

     — Я Пит. Встретимся еще как-нибудь?

     — Может быть, — прошептал я, отвечая на его улыбку.

     Мы расстались.

     Спустившись на лифте, я вышел в пустой холл. Было уже довольно поздно. Но я услышал в глубине виллы какой-то звук и пошел на него. Это была музыка. За дверью из матового стекла мелькали огни. Я толкнул створки...

     Упс! Это была дискотека голых тел! Стонущих, извивающихся, двигающихся в такт непостижимому ритму всеобщей похоти.

     Я задохнулся. Я не мог представить даже, что такое бывает. В зале находилось человек сто. Пахло шампанским и ей! Спермой! Это было так ощутимо.

     Ко мне подскочил мой Джош. Но что я вижу? Он с ног до головы покрыт спермой! И улыбка, эта улыбка ребенка, совершившего шалость!

     — Привет, Рэй! Как добрался?

     — Нормально! — прокричал я, стараясь изобразить недовольство. — Ты зачем меня сюда притащил?

     — А тебе не нравится?

     — Пока не знаю.

     — Сейчас узнаешь! Пошли! — и он потянул меня за собой в сгустки потных тел.

     Что было потом? Безумие. Радость. Полет. ТРАХ!

     Сначала я набросился на своего милого Джоша и вогнал в него по самые яйца. И в ту же минуту ко мне сзади кто-то пристроился. Что ж, я не возражал. Потом Джош увлек меня на пол с мягким покрытием, напоминавшем резину. Там уже лежал кто-то. Он сел на второй член. Я и не знал, что он так может. Причем сзади меня тоже не дремали. Я толкал Джоша, меня тоже толкали... Все как в бреду. Стоны, хрипы, шлепанье яиц, разряды спермы со всех сторон, словно брызги шампанского. Одни парни уходили, другие приходили... И нескончаемый поток спермача!

     Вскоре мы все просто купались в ней. Она была в волосах, под мышками, стекала из зада таким потоком, что не надо было использовать никакой смазки. Во рту был из-за нее солоноваты привкус. Я сосал, трахал, меня трахали.

     Потом все пришло в какое-то организованное движение. Парни стали скандировать «Амтрак! Амтрак! Амтрак!" — сначала я не понял, зачем из было выкрикивать название крупнейшей и единственной корпорации по железнодорожным перевозкам. Но потом все стало ясно. Ребятишки пристраивались к задам друг друга, выстраиваясь в огромный «паровозик». Наступил момент, когда первый в этой цепочке живых, стонущих от страсти тел нашел задницу последнего и немедленно соединил всю группу в кольцо. Группа заревела «АМТРАК!» и начался трах! Кто разряжался, покидал кольцо, которое снова смыкалось.

     — Ты на еженедельном «Амтраке». Два последних получат от Ника чек на 200. 000 баксов, — зашептал мне в спину Джош, который умело скользил в моей заднице. — Ты готов сорвать банк?

     — Спрашиваешь! — тяжело дыша, произнес я.

     Кольцо убывало. Для такого случая даже музыку вырубили. Покинувшие кольцо парни располагались рядом и криками подбадривали оставшихся.

     Вот кольцо разомкнулось, потому что осталось слишком мало участников.

     Десять, семь, шесть, четыре...

     Два парня впереди меня не выдержали. Остались мы с Джошем. Он трахал меня как всегда нежно, с оттягом. Я понял, что мы выиграли и позволил себе разрядиться. Тугая струя спермы попала на ближайших зрителей. Зал взорвался криками.

     Нас с Джошем подняли на руки.

     Когда крики стихли, толпа голых, веселых парней расступилась. К нам вышел сам Ник. Я узнал его. Он был великолепен. Член его был приподнят.

     В руках он держал чек.

     — Внимание! Дорогие мои друзья, партнёры, любовники. Вас много. Но сегодня победители эти два парня. Я знаю, что они вместе уже два года. Это здорово. Я приветствую постоянство. И потому вручаю им не двести, а четыреста тысяч!

     Толпа радостно заулюлюкала и зааплодировала.

     Джош подпрыгнул, а потом впился мне в губы.

     Мы уехали из виллы через две недели, испытав все и насладившись от души.

     В следующий отпуск планируем снова погостить у Ника