Самолёт менял высоту, скоро уже посадка. Уши закладывало неимоверно, и Алёне приходилось постоянно сглатывать, чтобы убрать это неприятное ощущение. Она повернула голову к соседке слева. Там дремала симпатичная светловолосая девушка лет 20. «Лиля, милая моя, как же я тебя люблю!» — подумала Алёна и поправила плед на девушке. Два года назад они потеряли Алёна — лучшую подругу, а Лиля — любимую тётю. Но потеряли только физически, так как Мила смогла после смерти поселиться в Лиле. Лиля была медиумом, и позволила Миле жить у себя в голове. Не спрашивайте, как, они это и сами не знают, но иногда Мила могла брать бразды правления телом в свои руки и ноги и получать всё наслаждение от жизни. Лиля в это время отдыхала в укромном уголке мозга. Это всё, конечно, разум сворачивало в жгут и не разворачивало обратно, но девушки привыкли и уже не удивлялись.

     Алёнка тронула Лилю за плечо и прошептала:

     — Вставай, уже садимся, — тронув язычком ушко подруги, она добавила: — А то всё проспишь!

     — Уммм, — довольно потянулась девушка. — Что-то мы заспались! — с некоторых пор Лиля так и говорила всегда о себе. Многим то казалось странным, но милым чудачеством девушки, но Алёна прекрасно понимала, что имеет в виду подруга.

     — Да, спать вы горазды! Но уже пора, Скоро сядем, минут через пятнадцать.

     Девушки приготовились к посадке, отдали плед стюардессе и пристегнулись. Самолёт уже шёл на посадку в аэропорт Цюриха. Но Цюрих не был последним пунктом назначения подруг. Дальше им надо было в маленький городок в горах, рядом с которым располагалась клиника, куда пригласили на стажировку Лилю. Она закончила медунивер и хотела работать хирургом. Когда училась, то познакомилась в сети с врачом из этой клиники, Линдой Гершвин, которая и пригласила её сюда. А Алёна не захотела отпускать, по крайней мере, на первое время подругу одну, планируя побыть с ней пару месяцев. В дальнейшем, хотела и сама пожить в Швейцарии, так собственный бизнес не требовал какого-то постоянного проживания в определённом месте.

     На маленьком вокзале этого городка никто не выходил, и две девушки были одни на перроне, пока Алёна не заметила одинокую женскую фигуру, спешащую по направлению к ним. Лиля помахала рукой, подхватила сумку и чемодан, Алёна — другой, и подруги поспешили к женщине навстречу. Это действительно оказалась Линда. Девушки обнялись, поцеловавшись в щёки, и поспешили на стоянку, где ждал автомобиль Линды. По дороге Линда рассказала о своей научной работе, не говоря о личностях, она описала суть и похвасталась успехом. Алёна и Лиля, которые знали немецкий неплохо, повосторгались вместе с Линдой и повосхищались над успехом. Действительно, это был прорыв в науке. Они выразили надежду, что Линда познакомит их с объектом операции. Линда согласно кивала головой и обещание дала. Вот так, за разговорами, три девушки быстро приехали к дому Линды.

     Приняв по-быстрому душ с дороги, подруги сели за стол, который уже накрыла Линда. Степенно поужинав, девушки сослались на усталость с дороги и попросили показать им постели. Тут обнаружилась такая деталь — так как кроватей не было в достатке, а была одна — «трёхспалка» и два дивана, которые не раскладывались, то Линда предложила им кровать, а сама себе постелила на диване в гостиной.

     Алёна и Лиля легли спать. Перед сном они обычно разговаривали втроём, при этом, когда говорила Мила, у Лили немного изменялся голос и появлялись иные интонации. Человек, который не знал всей подоплёки, мог ничего и не понять, но человек с тонким слухом, мог бы что-нибудь и заподозрить. Но не в этот раз, Линда ничего не слышала и рано заснула.

     Ему было холодно. Темно и холодно. И ещё больно, боль жгла, кусала и жалила в паху. Ему было скорее неприятно, чем больно, но это чувство преследовало всегда. Оно становилось то сильнее, то уходило на нет, когда он удовлетворял зверя в себе. Вот и сегодня, после очередного «события», когда он покормил зверя и прошло уже достаточно времени до следующей кормёжки, ему опять стало холодно. Это случилось, когда человек Жорж Марини, инженер гидроэлектростанций, был в Африке, в Замбезии, строил новую гидроэлектростанцию. Они уже устанавливали турбины, как раз то дело, которым и занимался Жорж. В этот день, они, уже отработав, отправились в джунгли, прогуляться. Он и его помощник, Эруэль, тридцати лет, любили такие прогулки. Они фотографировали растения, животных, всего, что понравится на их взгляд. Ну и позаниматься сексом. Да, они были любовниками.

     Они уже зашли достаточно далеко, но не боялись заблудиться, так как имели в распоряжении GPSнавигатор. Пройдя около получаса, они набрели на какую-то полянку, где находилось странное сооружение. Она вся заросла лианами, мхом и травой, но легко угадывалась своей человечностью постройки. Представляя собой небольшой портик с широким, покрытым грязью, столом (по-другому никак нельзя было это назвать), сооружение ещё внушало и какой-то иррациональный страх. Но друзья не обратили на это чувство особого внимания, и зря.

     Эруэль воскликнул:

     — Смотри, Жорж, хорошее ложе! — и он, предварительно расстелив покрывало на стол, улёгся там, скинув с себя обувь и верхнюю одежду.

     — Да, Эруэльчик, сейчас я тебя сфотографирую!

     Жорж достал Никон и стал делать снимки вертящегося в разных позах Эруэля. Оба не заметили острый сук, торчащий прямо над столом, который опасно накренился прямо над головой Эруэля. А он прямо вылезал из себя, позируя Жоржу. И в один момент всё-таки задел головой за острый конец сука.

     — Ай, — крикнул он, — твою мать! Сука!

     Капли крови из рассечённой кожи головы капнули на поверхность стола, впитавшись в него. Эруэль, достав нож, снёс полсука одним взмахом руки.

     — Вот тебе, козёл!

     Жорж, достав платок, стал оттирать кровь с головы друга. Он снял свою майку и обвязал голову Эруэля. Пока обвязывал, Эруэль пристально на него глядел, и, как только тот закончил, притянул его к себе. Впившись в губы поцелуем, Эруэль сорвал с Жоржа остаток одежды и они занялись сексом прямо на широком столе. Пролившись прямо на поверхность стола спермой, они полежали немного, поболтав на отвлечённые темы, затем собрались и ушли в лагерь.

     Там они помылись, легли спать, хорошо поев. Утром, Жорж, едва проснувшись, поспешил в палатку Эруэля, но не застал его там. Тут он услыхал какой-то страшный крик. Кричала женщина, повариха Мэри. Жуткий, испуганный крик эхом отдавался по джунглям. Жорж поспешил на шум и похолодел, когда увидел, из-за чего кричала женщина. Кабинка туалета была отворена, и оттуда торчали ноги Эруэля. Только ноги, которые к тому же на глазах разлагались и издавали ужасное зловоние. Вот остались только кроссовки его друга. Жорж потрясённо молчал. Молчал и весь лагерь строителей плотины.

     Прибывшие на место трагедии служители закона ничего не смогли определить, сославшись на некую инфекцию, которая могла так убить человека. Останки Эруэля погребли прямо в джунглях, соблюдая все предосторожности. Стройку Жорж заканчивал уже без него. А к окончанию строительства он почувствовал, что с ним творится что-то неладное. Во-первых, он поменял ориентацию! Ему снова стали нравиться женщины, но самого низкого пошиба. Он покупал секс у проституток, трахал их с садистским извращением, получая странное удовольствие. Причём периоды желания секса накатывали на него раз в неделю. И тогда член наливался кровью аж до боли. С каждым актом полу насилия, Жорж чувствовал, как странная сила входит в него. Кроме физической, ещё и моральная. Он мог убеждать теперь двумя-тремя словами, взглядом, жестом...

     По прошествии пяти месяцев он заметил, что изменился и физически. Раздался в плечах, мышцы его приобрели стальную силу, нос заострился, зубы — тоже, пальцы на ногах выросли на полсантиметра, пришлось покупать новую обувь, хотя он понял, что приятнее ходить без неё. () По ночам он стал уходить в джунгли и охотиться там. Он убегал далеко от лагеря, ловил диких обезьян и трахал их. Как-то случайно свернув шею обезьяне после семяизвержения, он почувствовал такое наслаждение, что, когда он очнулся, то увидел перед собой измочаленное тело той самой обезьяны. В пароксизме извращённой страсти он переломал ей все кости и порвал кожу на теле.

     Жорж вернулся в Швейцарию через год после происшествия. Он продал свой старый дом в Цюрихе и купил маленький в небольшом городишке, поселился там и зажил своей ненормальной жизнью. Раз в месяц на него неотвратимо накатывало, и тогда он брал билет, ехал в какую-нибудь соседнюю страну и там организовывал себе развлечение и охоту. Так продолжалось уже несколько лет, пока в городишке не появилась Марина.