— Завтра всё случится! — било набатом в моей голове, заставляя губы непроизвольно разъезжаться в довольную улыбку. Кое-как промаявшись ночь, утром я жизнерадостным галопом скатился по лестнице и был пойман отцом.

     — Собирайся, мы едем в город — сказал он, и заметив мой непонимающий взгляд, добавил — Марину ночью с инфарктом увезли.

     Марина — моя тетка со стороны отца, в тридцать лет умудрившаяся сменить пять мужей, и имевшая от каждого из них по ребенку. И именно сейчас, именно в этот день, она порушила мои планы — пронеслись в моей голове эгоистичные мысли, которых я сам тут же испугался.

     Убитый, я покидал свои вещи в сумку, и только когда мы подъезжали к городу, понял, что у меня даже нет номера Семёна. Всё, что я о них знал, это то, что они живут где-то в Рыбацком. Я в отчаянии простонал, но увидев обеспокоенные взгляды предков, сказал, что забыл вернуть дяде Игорю книги.

     — У меня есть его мобильный, позвонишь дома и предупредишь — сказал отец, чем ввёл меня в еще большое отчаяние. Книги были отданы, и звонить смысла не было. Засада.

     У Марины был как всегда бардак, младший ребенок щеголял переполненным подгузником, а старшие дети носились по квартире с воплями, под совершенно обалдевшим взглядом соседки. (Специально для — ) В этом аду мне предстояло провести пару недель, прежде чем тетку выпишут из больницы. И никакого Семёна. Мысль об этом заставила выступить на глазах злые слезы, которые не укрылись от глаз матери.

     — Ну что ты, дурачок... С Мариной всё будет хорошо, не волнуйся — истолковала он мои слезы по своему и обняла меня — вон какой здоровый вырос, уже отца по росту перегнал, а всё ревешь чуть что!

     Знала бы ты, мама, отчего я реву, и пришибла бы меня на месте...

     В хлопотах и постоянном галдеже мелких прошла неделя. За всё это время я ни на минуту не оставался один, что меня безумно раздражало, и я выпросился домой до вечера — отдохнуть от вечного ора мелких и их ссор, вспыхивающих на пустом месте. Войдя в свою пустую квартиру, я в блаженстве прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Автоответчик в коридоре мигал лампочкой непрослушанных сообщений, но это меня мало волновало, у Семёна вряд-ли есть мой номер. Переодевшись в домашний спортивный костюм из флиса, и включив автоответчик, пошел заваривать чай. Первая запись с конца была от какого-то папиного друга, и не привлекла моего внимания, зато вторая заставила меня позабыть обо всём...

     — Здравствуйте, это Семён, сын Игоря Васильева с дачи — разнесся в коридоре тот самый голос, по которому я скучал целую неделю — Я взял у Саши почитать... книгу... Айзек Ай-зи-мов... Да, «Мечты роботов» Айзимов! Надо её вернуть как-то, мой номер восемь...

     Я стрелой понесся в коридор, осыпая его сухими лепестками суданской розы, на ходу запоминая цифры его номера.

     ***

     — Привет, Семён... — от волнения мой голос прыгал, и даже произнося эти два коротких слова, я умудрился «дать петуха»

     — Здорово, Сашок! — весело донеслось из трубки — ты так неожиданно уехал, а у нас было столько планов.

     — Прости, но тут... — и я долго и путано объяснял ему, почему уехал, перескакивая с одного на другое.

     — Стоп! Я понял, не истери. Ты в городе?

     ***

     Встретиться решили у него. Я, за все свои 18 лет жизни в Питере, впервые приехал на эту станцию, и конечно же вышел не на той стороне, оказавшись на каком-то пустыре. Позвонив Семёну, я так и не разобрался, где он стоит и как до него добраться, поэтому тупо стоял на месте, сжимая в потных пальцах мобильный.

     ***

     — Вот ты где! — услышал я за спиной, и тут же оказался сграбастанным в его сильных руках. С непривычки мне казалось, что все смотрят только на нас и знают о нашей тайне, поэтому я тут же покраснел и попытался вырваться.

     — Ну чё ты? — обиженно пробасил Семён, прижимая меня к себе ещё крепче.

     — Все же смотрят... — пропищал я ему куда-то в грудь, готовясь не на шутку разреветься.

     — А что такого? Два друга, давно не виделись, мало ли? — его улыбка заставила меня немного успокоиться, но дорогу до его дома я всё равно прошёл с пунцовым лицом, и затравленно стреляя глазами по сторонам. Четвертый этаж, обычная дверь, обитая коричневым дермантином, щелчок замка за спиной... И вот он уже обнимает меня сзади, жарко дыша в спину, прижав бёдра к моим ягодицам.

     — Как же я тебя хочу... — прошептал он мне на ухо, лапая моё тело — иди в ванную!

     — Но я перед уходом...

     — В ванную! — прервал мои объяснения Семён, и вмиг стянув с меня футболку и шорты, втолкнул в санузел.

     Я растеряно понюхал свои подмышки, не понимая причины столь настойчивой отправки меня в санузел. Нет, не пахнет... И тут я увидел Семёна, стоящего в дверном проёме и державшего в руках клизму.

     — За... зачем? — вытаращил я глаза на него, непроизвольно прикрывая руками зад. Однажды в детстве мне мама делала клизму при продолжительном запоре, и приятного было мало.

     — Чтобы у тебя в попке было чисто, и ничего не мешало нам с тобой наслаждаться отличным трахом, Сашок!

     ***

     Может кого-то процедура, когда приходится опорожнять свой кишечник с большим количеством воды и возбуждает, но не меня. Поэтому покончив с исполнением необходимых процедур, я был сопровожден на кухню. Весь налёт романтики улетучился, меня била нервная дрожь, и когда Семён мне в руку сунул стакан, я мигом осушил его до дна, не почувствовав вкуса.

     — Фига себе ты пить... — зачарованно протянул парень, и только тут я увидел, что он держит в руках бутылку коньяка.

     Запоздало передёрнувшись, я несмело улыбнулся. В груди разливалось приятное тепло, мигом погасив нервный озноб. Внезапно, я забрал бутылку у Семёна и поставив её на стол, впился в губы парня жарким и отчаянным поцелуем. Момент, когда мы добрались до дивана в гостиной, просто выпал у меня из памяти. Просто в какой-то момент я оказался на диване в гостиной, сидя на бёдрах Семёна и чувствуя его пульсирующий член, упирающийся мне в ягодицы. Губы сладко ныли от поцелуев, в голове шумело, а в смазке, натекшей с наших членов, детвора могла пускать кораблики. Его руки чуть надавили на мои плечи, и я в тот же момент оказался у него в ногах, жадно насадившись на его член ртом. Семён громко стонал, когда его член упирался мне в горло, и поддавал мне бедрами навстречу, а вскоре разошелся так, что все чаще и глубже погружался в моё горло, пока в один прекрасный для нас обоих момент, я не уперся носом в его лобок. Трудно поверить, что вся эта громадина уместилась в мой рот, пронзила насквозь горло и скользила во мне, отдавая пульсацией где-то глубоко. На мое несчастье, объем легких ограничен, иначе я бы никогда не выпускал из себя этого змея-искусителя. Отдышавшись, я снова хотел приняться за дело, но был остановлен Семёном, и мы поменяли позу. Теперь я повернулся попкой к нему, по прежнему отсасывая его болт. Но тут внезапно ощутил его язык около моей дырочки, и громко задышав, выпустил член изо рта. Удовольствие, не сравнимое ни с чем, накрыло меня с головою, заставив вырвать из груди протяжный стон. Его язык то ласково вылизывал моё очко, то яростно буравил его, заставляя меня сотни раз сдерживать подступающий оргазм.

     — Что это? — простонал я, чуть не плача от того, что мне приходилось сдерживать оргазм.

     — Пидарастёшь — поймешь — прервался он, и прежде чем продолжить сказал — Про меня там не забывай!

     Я снова накинулся на его член, но при этом буквально насаживаясь своим задом на его язык. И тут я почувствовал, что к его языку он присоединил свой палец, погладив колечко и внезапно погрузил его в мой расслабленный от ласк анус. Тут я уже не выдержал, и вновь выпустив член Семёна из своего рта, начал с яростным криком кончать.

     — Ма-аленький ты мой... — не вытаскивая из меня палец, простонал мой любовник — что же ты такой нетерпеливый?

     — Я просто ...

 

     никогда... и приятно очень... — смущенно начал оправдываться я. И тут же снова вскрикнул, поскольку палец в попке продолжил бурение. Мой член, только начавший опадать после оргазма, снова налился силой, и чтобы заглушить свои крики я снова занял свой рот его здоровенной головкой. Постепенно к первому пальцу присоединился второй, заставив меня выгнуться от сладостной боли, а потом и третий, отчего я чуть не потерял сознание от нахлынувшего ощущения наполненности. Пальцы двигались все смелее и смелее, отчего я выпускал член парня изо рта, боясь его прикусить от страсти.

     — Ну, я думаю, ты готов принять меня — почти доведя меня до безумия, подытожил Семён, и вылез из-под меня, оставив меня стоять «собачкой». С внезапным ужасом я осознал, что его головка будет гораздо толще этих трех пальцев.

     Когда спустя минуту Семён вернулся с презервативом и кремом, я уже успел себе представить, как этот монстр порвёт мою задницу на части. Меня отвезут больницу, где врачи позвонят моим родителям и расскажут, что их сын у них, потому что ему разорвал зад толстый и длинный член соседа с дачи.

     — Что такое, малыш? — спросил Семён, увидев моё состояние.

     — Он у тебя очень большой... Я боюсь что ты меня порвешь, понимаешь? — я наконец сменил позу, сжавшись в комок в углу дивана. Семён усмехнулся, и сев рядом, прижал меня к себе.

     — Дурак ты, Сашка, хоть и книжки читаешь. В рот он, видите ли тебе входит почти без скрипа, а вот в попку он тебе вообще никак не поместится? — он погладил свой член об моё бедро, и продолжил — И всяко у меня опыта побольше, и еще никто не порвался и даже не жаловался.

     Последние его слова неприятно царапнули мне сердце, и я исподлобья заглянул в его глаза. Глаза у него карие с зелеными пятнышками, а ресницы длинные-длинные, а нижние прямо кольцами. И может я хреново читаю чувства людей по глазам, но там я увидел неподдельную нежность.

     Мы целовались нежно-нежно, осторожно лаская друг друга, как будто узнавая снова. Он темно-русый, у него мощная грудь, покрытая черными колечками волос, поток которых, сужаясь дорожкой, проходил по центру живота, чтобы разлететься густыми брызгами на лобке. Грубо высеченное лицо с широкими бровями и узкими, но такими страстными губами, крупный прямой нос, ярко выраженные скулы. А я совсем не такой, с выгоревшими добела волосами, волосы на теле почти не росли, только на лобке и чуть-чуть на ногах, с курносым пухлогубым лицом, и худым, хоть и подтянутым телом. И наверное так правильно.

     — Я хочу тебя — прошептал я ему на ухо, и тут он меня прижал к себе крепко-крепко, как будто хотел вдавить меня в себя, чтобы оставить в себе отпечаток моего тела, как клеймо.

     Когда мы распались, я оказался снизу на животе, а он нависал надо мной своим сильным телом, щекоча мои лопатки волосами на груди. Его колени раздвинули мои, шире, еще шире и вот уже его член упирается в мой дрожащий от желания зад. Прохлада крема заставила охнуть, и попробовать сдвинуть ноги назад, но не тут то было. Он сильно и уверенно зафиксировал меня, подавляя всякое сопротивление. Захрустела упаковка презерватива, он приподнялся, натягивая средство защиты на свой поршень. Сейчас все начнется.

     — Расслабься — прошептал его голос над ухом, и я почувствовал, как его член опять уперся между моих ягодиц, теперь целенаправленно и серьезно.

     — Расслабься — повторил он, и его член начал давить на мой анус, медленно, но беспощадно. Я дышал глубоко и часто, давление постепенно превращалось в тупую боль, но я не бежал от неё, а наоборот, давил в ответ, чувствуя каждый миллиметр входящий в меня. Мой член безвольно повис безжизненной тряпочкой. Вдруг Семён начал делать маленькие фрикции, почти не заметные взглядом, но очень чувствительные моим растянутым на его члене задом. Потом он затих и снова давление. Боль нарастала, сбивая дыхание, но я всё равно упорно давил в ответ, помогая его болту отвоевывать место во мне. Я повернул голову, чтобы видеть его лицо с прикрытыми глазами и прикушенной от усердия губой. На его висках вздулись вены, и я понимал, как ему трудно не всадить свой инструмент в эту тугую попку до упора. От этого зрелища мой член стал резко наливаться, и тогда я резко подался назад, попуская его головку через свой сфинктер. Задницу обожгла резкая боль, которая тут же прошла. Семён резко выдохнул, открыв глаза и посмотрев на моё улыбающееся сквозь боль лицо.

     — Сумасшедший... — прошептал он и продолжил движение вперед. Теперь член двигался проще, и дойдя почти до конца двинулся назад. Когда он почти вышел, я снова подался на его болт. Да, боль была, но уже лишь бледное подобие той, что случилась раньше. Снова назад и вперед, резко и до упора. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я перестал замечать боль, она растворилась в яростном наслаждении. Я все сильнее насаживался на член Семёна, а он все резче в меня входил, ловя мои стоны своими губами.

     — Глубже... Ах... Сильнее... Да!... Да! Так! — уже шептал я растворившись в болезненной эйфории, которую мне дарил его огромный болт, распахивающий мою дырочку. В какой-то момент он просто поставил меня раком и начал яростно долбить меня частыми очередями.

     — Я сейчас кончу — хрипел он, но я просил его не останавливаться и он продолжал насаживать меня неистово и иступлено, забивая в меня свою елду и ревя от страсти.

     — Кончаю — уже закричал он, вынимая свой, еще более толстый, чем всегда член почти до конца, и резко в меня всаживая по самые яйца. От его жестких движений я тоже начал кончать и мы слились в безумном, диком оргазме...

     ***

     Когда я вечером приехал к родителям на квартиру к Марине, видок у меня был тот еще. Расцарапанный щетиной подбородок и шея, прокушенная в оргазме мочка уха — всё это я объяснил кустом шиповника у подъезда, который я по природной неловкости познакомил со своим лицом. И главное, что я старательно скрывал дома, но не смог скрыть от взгляда прохожих — это странная походка, которой понимающе улыбались некоторые мужчины по дороге.