... Они сидели втроём в тесной комнате общаги, уставившись на экран ноутбука, где попеременно мелькали отснятые ими кадры. Один из них, носящий смешные шорты и зелёную футболку, был брюнетом с внешностью типичного мачо, второй — некрасивый парень с толстыми губами и жирными волосами и третий — худенький остроносый блондин с голубыми глазами. Все пять лет в универе они были лучшими друзьями, и вот впереди был последний звонок. Троица решила в своей манере приготовить самопальный фильм, блондин придумывал сюжет и снимал, а его друзья играли, воплощая его весёлые идеи. Всем это нравилось. Блондин был не искушен в музыке, признавая только металл на немецком языке, которым, к слову, владел безукоризненно, поэтому саундтреки в его фильмах были однотипны.

      — Ну что, пойдёт? — спросил толстогубый, вопросительно глядя на своего светловолосого друга.

      — Ничего. Можно, конечно было и получше, но нет времени переснимать. Окей.

      — Да ладно, вам, мужики, классно! — сказал брюнет чуть шепелявым голосом. — Я думаю, все заценят.

      — Нет, Палыч... Не совсем так, как я хотел... — Блондин автоматически облизнул тонкие губы.

      — Да ладно тебе, Ленька, хорошо всё сделали! — Палыч хлопнул блондина по плечу. — Ладно, мужики, мне пора тут по делу одному. Вы тут без меня тогда доделывайте, потом мне покажете, что вышло.

      — Давай, Серёг, ок.

     «Наконец-то свалил» — подумал толстогубый, осторожно и ненавязчиво придвигаясь поближе к блондину, который. Уставившись в экран, ничего не заметил.

      — — Нет, Игорян, это надо вырезать. И сегодня вечером переделать.

      — Да ну, тебе уже все пацаны сказали — всё хорошо, не кипешуй. — Он положил руку Леньке на плечо и наклонился к самому его уху — Ты же знаешь, что всё пройдёт на ура.

      — Ладно. Посмотрим как в целом будет смотреться, может быть и неплохо. Песню какую будем брать, Wiener Blut? — Ленька наконец поднял голову, посмотрел на своего друга и тут же опустил глаза, испугавшись его взгляда. Он уже не раз это замечал и понимал, что так на лучших друзей не смотрят, так смотрят на проституток на трассе. Но он, Лёнька, не проститутка. Он вообще не баба. А Игорян тем временем непроизвольно ещё сильнее сдавил его костлявое плечо, блондин попытался сдвинуть его руку своими тонкими аристократичными пальчиками, но ему это не удалось. Ему стало страшно. Его друг любовался его острыми, но правильными чертами.

      — Ты чего, Игорян?

      — Ты знаешь... я тебе давно хотел сказать... У тебя не было девушки. Никогда. А тебе уже 22... Может быть ты...

      — Я не гей...

      — А как же ты живёшь... Рабочая правая рука?

     Тут Лёнька разозлился и зашипел, насупив тонкие светлые бровки.

      — Что ты за бред несёшь! Не пора ли тебе прекратить страдать фигнёй и заняться продуктивным делом! Нам завтра фильм показывать, а ты ерунду рассусоливаешь!

      — Тихо, тихо! — Игорян погладил друга по спине, пытаясь его успокоить. Лёнька дёрнулся и попытался встать, но тяжёлая рука на плече крепко держала его. — Ерунда, не ерунда, но подумай, как мы с тобой стали близки за эти 5 лет. Мы лучшие друзья, девчонки в коридоре смеются над нами, что однажды я женюсь на тебе, потому что тебе кроме меня никто не будет нужен. Разве это не так? Да ты похож на женщину. Что это за волосы? — Он взял в охапку густые светлые волосы друга и резко потянул назад. Ленька непроизвольно откинул голову. — Что за ресницы? Длинные, как у бабы. Ты же хочешь этого.

      — Нет! — завизжал было Лёнька, но Игорян впился своими толстыми губами в его рот и он больше ничего не мог сделать, только слабо мычать. А потом его язык проник в рот, и Ленька задрожал — так неожиданно приятно это оказалось. На какое то мгновение он даже забыл, что целуется с лучшим другом. Не успел он опомниться, как Игорян быстро уложил его на узкую кровать на пружинах и снял с него футболку. Почему он не сопротивляется?

      — Ух ты... — Игорян провел своим толстым пальцем по полоске белых волос на животе друга от пупка и вниз. — Чего ты дёргаешься? Тебе же нравится. А если я сделаю так? — Он опустил голову и ухватил зубами Ленькин плоский сосок, а руками начал щекотать его по бокам. Ленька весь дрожал, он хотел вырваться и убежать, но, почему — то не мог пошевелиться, так захватывающе было ощущать неведомые прежде ласки.

      — Отпусти меня... — только и смог проблеять он заплетающимся языком.

      — Отпустить? Ты чего, брат, мы же только начали! — Резко Игорян схватил Леньку за руки и поднял с кровати, как девушку. Он был намного крупнее Лёньки, поэтому это было легко для него. Потом спустил джинсы вместе с трусами. Его орган стоял как кол. Ленька с ужасом подумал о том, что его ожидает и собрался было вскочить с кровати, но тут Игорян быстро схватил его за волосы сильной рукой и затолкал свой член ему в рот. Он был длинным, и Лёнька тут же поперхнулся. Игорян, поняв, что друг сейчас блеванёт, вынул орган и, дав Леньке прокашляться, снова начал задвигать ему в рот, на это раз медленно. Лёнька инстинктивно облизал сначала головку и, найдя член не противным, начал осторожно обводить языком каждую венку.

      — Соси, соси, падла белобрысая, у тебя так классно получается. — Непроизвольно Игорян снова задвинул член слишком глубоко и Лёня, выплюнув его, снова закашлялся. — Ничего, в следующий раз лучше получится.

     Игорян повернул друга, заставил его встать на четвереньки на кровати.

      — Я тебе не баба, чтобы раком стоять!

      — Как же не баба, вон сосёшь — то как классно. Блондинка-блядинка. — Игорян быстро завёл руку под его живот и, расстегнув ширинку, спустил его штаны вместе с нижним бельём. — задница тощая. — Сказал он, звонко шлёпнув друга по ягодице. — Каши надо больше жрать.

     Игорян потянулся и взял со стола крем для рук — иногда Серёга им пользовался, особенно на практике, когда руки от мела сохли. Потом выдавил полтюбика другу на задницу. Ленька зашипел от холодного крема, а через несколько секунд взвыл дурным голосом, ощутив как Игорян вставляет свой толстый длинный член ему в зад. От боли у него потемнело в глазах, ему показалось, что он потеряет сознание, а Игорян всаживал всё сильнее и сильнее.

     Но постепенно боль стала уходить, уступая место дикому, ослепляющему удовольствию, которое вопреки силе воли готово было разорвать Леньку изнутри, и он уже сам старался сильнее раскрыться своему другу, который открыл ему такие непередаваемые ощущения. А Игорян тем временем протянул руку и схватил Лёньку за его твёрдый орган и стал водить пальцами вверх и вниз.

      — Игорян... Ты... трахаешь меня... — Стонал Лёнька. — Трахай... Так классно... — и тут он почувстовал как что-то тёплое разливается по его заднице, стекает по ногам, а руки Игоряна сильнее впиваются в его худенькие плечи, и сам резко кончил, забрызгав покрывало на кровати лучшего друга. А потом упал, уткнувшись остреньким носиком в подушку, абсолютно без сил и без мыслей.

     Через некоторое время Игорян растолкал его.

      — Леонид, не вздумай отключаться. Давай, поднимайся, скоро Палыч придёт. Одевайся, я пошёл покрывало замывать.

     Задница саднила так, как будто в неё всадили раскалённый кол и несколько раз там провернули. Лёнька натянул штаны и футболку, подошёл к зеркалу. В нём отразилось строгое арийское лица с раскрасневшимися впалыми щеками и сверкающими синими глазами.

     «Похож на бабу? В чём то — наверно очень даже...»