Нашу вполне благополучную, вяло текущую, студенческую жизнь, нарушило появление в общежитии дальнего родственника одного из сокурсников, прибывшего из мест, не столь отдаленных.

     В первый же день в честь его приезда в нашей комнате была устроена рядовая пьянка с максимумом спиртного и минимумом закуски, которая ни чем не отличалась от предыдущих, однако все наши ребята, и я в том числе, как-то быстро скисли. Было выпито не меньше трех бутылок водки на четверых, вот только непрошеный гость, сидевший за столом по пояс обнаженный, с вульгарными наколками, совсем и не думал пьянеть. Он постоянно приглашал кого-то из наших ребят помериться силами «на руках» и каждый раз громко торжествовал в честь своей очередной победы. Кто-то из ребят предложил и мне попробовать, на что тот криво улыбнулся, не сомневаясь, что ему и секунды не потребуется, чтобы уложить меня. Только я даже не пытался ему противостоять, заранее зная, что результат будет более, чем отрицательный, и, главное, совсем не в мою пользу. Кроме того, мне совсем не хотелось в глазах ребят чувствовать себя бесславно поверженным, так как в других вопросах, скажем, в учебе, равных мне не было.

     Среди ночи я проснулся от того, что ко мне под одеяло кто-то залез. Первой мыслью в пьяной голове было то, что кто-то перепутал кровати, однако в следующий момент я понял, что это был тот самый гость. Только почему же он пришвартовался не к своему родственнику, а ко мне? Я старался не реагировать на его инициативу, сделать вид, что ничего не произошло, так как было понятно, что где-то он должен был спать, а в одной кровати со своим родственником два здоровяка точно бы не поместились. Однако, с другой стороны, почему стеснения должен был испытывать я? Эти мысли заставили меня слегка потянуть на себя одеяло, показывая тем самым, что я не сплю и что свое ни за что не отдам.

     В следующий момент я почувствовал, как он приткнулся к моему уху и как-то заговорщически прохрипел: «Ты не спишь?»

     Я, отворачиваясь, ответил, что нет.

     Он как по команде еще сильнее прижался ко мне, уложив поверх одеяла на меня одну руку.

     «Девку хорошую знаешь в вашей шараге, которая даёт?» — и он всем своим телом показал, что ему надо. У меня совсем прошёл весь сон.

     «Я почему тебя спрашиваю? Засадить охота какой-нибудь матрёшке, которая мечтает постонать с мужиком тайно, но... от души». При этом он хохотнул уже совсем по-свойски.

     Я было попытался сказать, что таких у нас нет, на что он, еще теснее прижавшись к моему уху, пробубнил: «Ты много не п... ди, пацан. Я знаю, что хорошие бл... ди есть везде, только их надо вовремя найти. Одна тут утром, когда проходила мимо, на меня смотрела снизу вверх, а глазки так и просили хорошей ласки, ну, и, конечно,... смазки. Я через пару дней свалю, никто знать не будет, с неё не убудет — только воспоминания, кто её настоящей бабой делал. Я её на одну ночку подвалю... Сам-то, проказник, девку свою давно еб... шь?»

     Откуда ему знать, кто у меня есть и что я с ней делаю?

     «Ты почему так боишься меня? Дай полапать. Я тебя не съем. Говорят, ты её каждый день шпаришь?»

     У меня пересохло в горле, потому что он своими лапищами стал гладить мою спину, спускаясь все ниже и ниже.

     «У тебя с ней как? Серьёзно?»

     «Да, вполне...»

     «Это как понимать? Ты на ней жениться собрался?»

     Совершенно не соображая, что отвечать, я проронил что-то невпопад.

     «А-то, может, поделишься на денек-другой?... Ты ей скажи, что я смирный, если не захочет — я её трогать не буду. Всё по согласию...»

     В темноте я ощущал, как он откровенно издевается надо мной, при этом целенаправленно проводит одной рукой у меня ниже пояса, прижимаясь ко мне еще теснее.

     «Может, завтра устроим банкет на троих, ты ненадолго выйдешь, а я проверю её на прочность?»

     Я с трудом соображал, о чём он говорил, потому что его слова сопровождались вполне конкретными действиями. Он небрежно лизнул мою шею, а затем, зацепив её губами, вначале неохотно понюхал, и, как кобель, стал облизывать шершавым языком.

     «Ты молодец, хорошо сжался, как девка, так и держи ноги, я их тебе мал-мал помаслаю.»

     Я изо всех сил схватился за спинку кровати, чтобы хоть как-то погасить скрип, потому что он завозился вполне конкретно.

     Он вцепился зубами в мою шею и, навалившись всем телом, как будто пытался раздавить.

     Вдруг он резко остановился и, ухватив одной рукой свое дрочило, стал мощно сливать прямо на меня. Я опомнился и хотел было потянуть на себя рядом висящее полотенце, но он тут же остановил меня.

     Двумя большими пальцами в темноте он нащупал на мне место «приземления» своей спермы и поднес к губам. Я почувствовал резкий её запах, попытался отвернуться, но он уже совсем без стеснения стал размазывать её по лицу.

     «Не пробовал вкусные вафли... ? Проглоти, побалуй себя.»

     В его возбужденном голосе не было просьбы, был почти приказ. И я, с трудом соображая, не смея ему перечить, облизав губы, сделал только видимый глоток.

     Он тут же стал толкать мне в рот свои пальцы: «Молодец. Чувствуешь вкус? Тут еще осталось. Оближи, чтобы чисто было.»

     Удовлетворившись сделанной работой, он отвалился на спину и, ухватив меня за шею, плотно прижал к себе. «Как? Понравилось?»

     Я молчал, совершенно не зная, как реагировать на всё только что произошедшее, только дрожал от страха и каких-то совсем непонятных новых ощущений.

     «Вот видишь, я тебя даже не трахнул по-настоящему, а ты уже на седьмом небе... У меня там один петушок был на зоне — я его передал своему другану в надёжные руки — так он при расставании плакал, привык ко мне, говорит — никого ему не надо. Но теперь он уже и к другану привык, души в нём не чает, готов пылинки сдувать... А все потому, что ему нужен хозяин, на зоне таким тяжело — поставят на хор, и пропало дитя. Я с ним почти три года забавлялся. Берег малыша, жалел... А он платил мне по полной — ни одна бл... дь-баба так не умеет мужчину развлекать, как он.»

     У меня от таких его разговоров и действий совершенно не проходила эрекция — пистолет, направленный к пупку, продолжал оставаться в самом боевом положении. Савва (так звали гостя) заметил это и, положив на него свою лапищу, осторожно убедился в его твердости.

     «Ты девку свою как удовлетворяешь — мнёшь ей клиторок или она сама кончает?»

     «... Мну...»

     Вот и я тебя помну. И, обе руки просунув сзади меня, он плотно зацепил мои ягодицы. Заметив реальный испуг в моих глазах, он, показывая на свой вновь вздыбленный член, успокоил меня: «Ты не ссы, он твои полушария не тронет, пока ты сам не захочешь. А вот клиторок твой потрет. Смотри, как он его хорошо накрывает, как кралю, соскучившуюся по хорошему мужику — краля ломается для виду, ей никуда не деться, все равно придётся дать, потому что он никуда её не отпустит, пока не вставит».

     Плотно удерживая меня за ягодицы, он елозил своим членом мой, плотно цеплял его своим грибообразным набалдашником. Я находился в полной прострации.

     «Хочешь мне по-настоящему дать?»

     Я замотал головой...

     «Ладно, насиловать не буду. Тогда возьми их оба в руки и хорошо сожми.»

     Я ухватил руками его и свой член и, предчувствуя, как на меня накатывает настоящая волна, стал их надрачивать.

     «Молодец, хорошо работаешь, главное — с интересом и эффективно.»

     Я и сам это понимал, потому что его член значительно увеличился в размерах, а его пальцы в такт моим движениям, нащупав нужное место, легонько потирали мое нетронутое колечко.

     «Вижу, что с мужиком ты еще не баловался по-настоящему, а сок выделяешь, как настоящая баба при виде ё... ря. Это у тебя срабатывает защита, чтобы я тебе очко не разорвал.»

     В следующий момент я дернулся от боли, потому что он хоть и не далеко, но все же просунул один палец.»

     «Послушай, это не тот палец, который у тебя в руке, это только лёгкая проба ...

  на вкус... А по-настоящему я тебя угощу попозже. « И вдруг я почувствовал, что к одному пальцу стал осторожно присоединяться другой. Я выпустил из рук оба члена и стал пытаться оградить себя от его всё более усиливающегося напора. Он оставил в покое моё колечко, но, ещё теснее прижав мое тело к своему, казалось, вдавил его в кровать. Я снова почувствовал необыкновенное наслаждение от силы его объятия и тут же весь обмяк.

     Меня охватило необъяснимое желание направить его необузданную силу в русло, управляемое мной, хотя, испытывая чувство «власти» сродни чувству обыкновенной девки из разряда «дам-не дам» перед видавшим виды самцом, который горит желанием добиться своего, я лежал под ним распластанным, как кукла, а солоноватый вкус спермы так и не уходил с моих губ, как только я их ни облизывал. Меня успокаивало то, что в комнате, где мы были не одни, при моем сопротивлении устраивать шум он не будет.

     Чтобы вызвать его расположение и как-то разрядить обстановку, я крепко ухватил его лошадиную шею и стал шептать на ухо: «Мы разбудим всех, я боюсь, что они узнают... Давай завтра...»

     Он как будто сразу отрезвел, но тут же присосался к шее, от чего меня сразу бросило в дрожь:

     «Ты хороший, сговорчивый... , как девочка, я тебя не обижу... «.

     Мне снова захотелось перевести стрелки на конкретную ситуацию, потому что мой пистолет, казалось, готов был разорваться от напряжения, и я еще более тихо попросил: «Я хочу кончить...»

     Он тут же среагировал — значит, по кайфу, значит, нравится такой расклад — и снова, уже с небывалым аппетитом и одновременно нежностью, он стал доставать своим членом моего. Напряжение было велико, а погасить его можно было только более интенсивными движениями. Когда он своей лапищей захватил мой член, и тот скрылся внутри нее, я осознал, почему меня так возбуждает его присутствие, почему мне отведена та роль, которую я исполняю.

     В обмен на такую «любезность» я обеими руками ухватился за его мощный член, однако он свободной рукой стал клонить мою голову все ближе к рукам. На мои не очень настойчивые возражения он отреагировал еще более мощным темпом руки, удерживающей мой член, что я постепенно стал мириться и с этим положением. Мне ничего не оставалось, кроме как, все еще удерживая его член руками, начать прикасаться к нему губами.

     Он еще сильнее возбудился: « Соси его, cладенький, соси хорошо, будешь моей самой лучшей девочкой, он тебя любит, поговори с ним о житье-бытье,... у тебя есть шанс договориться с ним на завтра — чтобы он был нежный и ласковый,... поработай над ним, поколдуй...»

     Я очень осторожно, держась за его член, как за микрофон, стал прикасаться уже языком к грибообразной головке, вспоминая, как это делают в порнофильмах. Его живая плоть все больше набухала от каждого моего прикосновения, однако темп, с которым он оттягивал с некоторой болью мою плоть, казалось, до самого основания, заставлял меня работать все быстрее и быстрее. Одной свободной рукой он стал насаживать меня так глубоко, что у меня на некоторое время перекрывалось дыхание.

     «У тебя узенькая глотка, а заглатываешь, как настоящий профессионал!!!»

     Я почувствовал приближение его разрядки по тому, как ещё больнее он стал надрачивать мой член, и, полностью отдаваясь его власти, испытал необыкновенное наслаждение разрядки. В это время он вдавил свой член в моё горло так, что я не смел даже пошевелиться. Кончал он долго, ожесточенно царапая подушку, потом поднёс свою ладонь, запачканную в моей сперме, и стал размазывать по моим губам.

     Засыпая, он плотно удерживал мои ягодицы, как свою собственность, бесцеремонно забросив одну ногу на меня.

     ...

     Однако после пьяной, полной приключений, ночи, наступило утро. Проснувшись, я не увидел ночного гостя рядом с собой и стал анализировать, могли ли ночью ребята моей комнаты понять, что происходило в моей кровати.

     Я долго и неподвижно лежал, по крупицам вспоминая все, что произошло со мной этой ночью, прислушивался к каждому шороху и малейшему движению.

     Сегодня была «военка», и я понимал, что с такой головой никакие занятия мне не по плечу.

     Ребята из комнаты пытались меня будить, обливая водой из чайника, подставляли к уху будильник — я, притаившись, лежал, как мёртвый. Наконец, все они с диким хохотом и критикой в мой адрес «во нажрался!», отвалили на «военку».

     С трудом соображая, я поискал на столе банку с водой и, основательно приложившись, выпил её до дна...

     В двери не стучали — её долбили, казалось, колуном. Я подскочил к ней и тут же открыл. На меня с кулаками набросилась подружка моей девушки — Лариса: «Ты кому дал ключ от нашей комнаты?»

     Я не мог понять, в чем дело.

     «Ты зачем дал ключ этому жлобу?»

     До меня с трудом стало доходить, что ночной гость пошел к нашим девчонкам, воспользовавшись моей болтливостью и беспечностью. Но как он их нашёл? Ах, да, по бирке, которую я так и не снял с ключа.

     «Ты — настоящий козёл. Этот конь вначале открыл дверь, а потом залез в кровать ко мне...», — продолжала яростно брызгать слюной Лариса.

     Я, с трудом соображая, спросил: «А Марина где?», на что подружка вначале матом, а затем уже более вежливо объяснила: «Там, в комнате, наверно, с ним «беседует».

     Я бросился, как ужаленный, на четвёртый этаж. Однако двери комнаты были закрыты.

     Чувствуя такую развязку, Лариса медленно шла за мной по этажам, а, подойдя поближе, спросила: «Всё, просрал девку».

     Первое, что пришло мне в голову — это стучать в дверь, что я и сделал несколько раз. Лариса внимательно посмотрела на меня и предложила постучать в дверь головой.

     «Не откроют они тебе, не откроют, и правильно сделают, потому что ты — слабак».

     За дверью была полная тишина, ни звука, хотя мы разговаривали достаточно громко. Снова в который раз в голове всплыло всё то, что было этой пьяной ночью, поэтому больше в двери я стучать не стал.

     В своей комнате я нашёл купленную на черный день бутылку водки и, выпив стакан, завалился спать. Во сне ко мне снова приходила Лариска, на чем свет стоит, ругала меня матом. Я не знал, сколько я спал, но только как-то медленно сон перешел в явь. Снова перед глазами была Лариска, только уже не такая крикливая — она сидела на моей кровати и пьяно о чём-то меня просила. Я понял, что меня кто-то спрашивает и стал уточнять.

     «Тебя Савва зовет, он говорит, что ты — хороший парень», — проговорила Лариска и пьяно расхохоталась. «Говорю же, что ждут тебя, выпить вместе хотят».

     Держась друг за друга, мы с Ларисой поднялись на четвёртый этаж.

     Савва сидел за столом, как настоящий хозяин жизни, на столе стояла чуть не допитая литровая бутылка водки. Марина, тоже под хмельком, не сразу заметив моё появление, хотела было слезть с его коленей, но он еще плотнее усадил её поближе к себе, вызвав у неё некоторое смущение. А чтобы, видимо, ни у меня, ни у Марины не было никаких иллюзий, Савва, одной рукой наливая в стакан водку, другой, сквозь халатик придерживая снизу обе ее сиськи, спросил девушку: «Ты знаешь его или теперь уже не знаешь? Так кто первым по-настоящему прошелся по твоему рубцу?»

     Марина, еще больше краснея, прижалась к его обнажённому мощному плечу и промурлыкала: «Я же говорила, что ты».

     Савва вполне серьезно уставился на меня: «Она думала, что это ты к ней утром пришел, но разобралась... , когда ножки... раздвинула» — и его рука медленно стала поднимать её халатик вверх. Не стесняясь моего и Ларисиного присутствия, Савва сунул стакан с водкой мне, а сам, еще сильнее сжав Марину, присосался к её губам. Вдруг он резко оторвался от неё и окинул мутным взглядом меня: «Ты почему не пьёшь? Тебе интересно смотреть на то, как я её сосу?» Не дождавшись моего ответа, он снова повернулся к ней со словами: «А ты ничего, сладкая!» — и, снова запустив свою пятерню к ней под халатик, спросил: «Болит?»

     Марина,...   не поднимая глаз, согласно помотала головой.

     «Правильно, будет болеть, но ты ведь хочешь, чтобы я тебе её немножко подлечил?

     Он снова, уже с откровенной злобой посмотрел на меня: «Если не будешь пить, я волью её тебе силой».

     Для меня сейчас, чтобы хоть как-то притупить унижение, в самый раз было осушить весь стакан водки, так заботливо наполненный тем, кто сейчас так мило и безнаказанно обнимал девушку, бывшую когда-то моей. И я это сделал...

     Водка снова, уже в который раз, сотворила со мной своё подлое дело. Я чувствовал, что если только сделаю шаг, то тут же упаду, поэтому сидел в кресле, держась за поручни, чтобы не свалиться.

     А герой, удовлетворившись тем, что я выполнил его приказ, продолжал ещё азартнее ласкать Марину. Он что-то шептал ей на ухо, сдержанно хохотал, она отворачивалась, крутила головой, он делал непонимающий вид, потом, кивнув в мою сторону, уже не на ухо девушке, а чтобы все слышали, говорил: «Он нам не помешает. Я хочу распечатать твое колечко».

     Марина движением головы выражала несогласие, но по её поведению было совершенно не понять, чего же она хотела, потому что со мной она так себя никогда не вела. Сейчас на ней был один легонький халатик, наполовину расстегнутый, и она этого совершенно не стеснялась. Напротив, забавляясь, она как будто специально подавала себя навстречу новым приключениям. Несмотря на количество выпитого, я всё же пытался сделать достаточно трезвый вывод и как-то оправдать поведение Марины. Сейчас мне окончательно стало понятно, насколько ошибочным является мнение о том, что «не важно — каким, главное — как». Состояние Марины, а то, что этот жлоб её окучил, и, наверное, не один раз, говорило о том, что девушка находится в очень приподнятом состоянии. Все ее движения, даже легкое сопротивление, подтверждали, необыкновенное её влечение к мужчине, который, может быть, и раскрыл в ней те самые тайные желания, которые она никак не могла удовлетворить. В этот момент мне страшно жалко было себя, всегда почему-то считавшего, что девушке со мной было хорошо. Я с трудом сдерживал слезы.

     Лариса, молча сидевшая на своей кровати и тоже внимательно следившая за ситуацией, чуть скрипнувшей кроватью напомнила о своем присутствии. Савва обернулся в её сторону и поманил к себе пальцем. Она, не раздумывая, направилась к нему. Чуть отодвинув Марину в сторону, «герой» усадил её на свое второе колено. Теперь обеим его рукам было где разгуляться — он как-то сразу стал брать быка (Ларису) за «рога». Она же, не ожидавшая столь крутого поворота, попыталась вырваться, но ничего не увидев в его глазах, кроме бешеной злобы, игриво смирилась, и уже не пыталась поправить халат, когда его пятерня вовсю лапала ее сиськи. Затем он ловко расстегнул на ее халатике две нижние пуговицы и тащился от обнаженных женских ног.

     «Ты целка?» — вдруг неожиданно спросил он Ларису.

     «С чего это ты взял?»

     «А кто тебя распорол?»

     Последовало молчание, от которого почему-то всем стало совсем неловко.

     «Может, это сделал он?» — Савва, повернувшись в мою сторону, нагло ощерился, — «если это сделал он — я его задавлю... «.

     Лариса тут же нашлась, как его отрезвить: «Он смирный парень, да и до меня ему не достать с его ростом, а вот ты бы мне подошёл. Может, ты мне и второго ребенка сделаешь?... Вот если бы получился мальчик, да еще похожий на тебя! Когда ты сегодня утром Маринку жарил, я думала, что умру от зависти — на её месте могла быть я, если бы моя кровать стояла поближе к двери».

     Обалдевший от такой откровенности, Савва посмотрел на Марину, сразу сникшую от такого поворота событий и тихонько спрятавшуюся за его плечом. Перед его глазами была девка, намного сочнее Марины, вмиг оказавшейся по-детски беззащитной.

     Подружка сама просилась на х... й, однако несмотря на количество выпитого, Савва достаточно трезво оценивал свои возможности. Он еще теснее прижал к себе Марину: «Мне вот она больше нравится, узенькая. Поплакала, поплакала и поняла, что ум хорошо, а х... й — лучше. Я её больше хочу... Я ей хочу сделать маленькую ляльку... «.

     Потом он кому-то звонил с мобильника, требовал немедленного приезда, я же под воздействием алкоголя отрубился прямо в кресле.

     Сквозь сон я с трудом понимал, что в комнате появился еще какой-то мужик с двумя бутылками водки. Его вид, напоминающий настоящего бандита, казалось, нисколько не смутил изрядно подвыпивших девчонок, а Лариса не успела и слова проронить, как оказалась у него на коленях. С трудом ворочая языком, она пыталась выяснить, как его зовут, он ей что-то сказал и, не теряя времени, залез ручищами под халатик. Она стала брыкаться от такой грубости, но вскоре смирилась с этим, а потом то ли от боли, то ли от наслаждения, застонала, с трудом представляя, что с ней происходит. По его требованию она послушно расположилась у него на коленях верхом и все время пыталась привстать. Мужик тянул её вниз и вскоре, плотно зажав девушку, попал в самое яблочко. Лариса вскрикнула под одобрительный вздох мужика и пыталась оттолкнуть его, однако он в таком интересном положении уже тащил ее на кровать.

     Савва, до этого тихо лежавший с Мариной на другой кровати, тоже отреагировал диким возгласом на очередную победу своего дружка, и снова успокоился.

     Я совсем опомнился, потому что впервые перед моими глазами происходило столь бурное и откровенное сношение мужчины и женщины. Не стесняясь, Лариса кричала в его объятиях, о чём-то просила. Было видно, какое дикое наслаждение получала девушка от этого мощного опытного самца. Потом они долго лежали, Лариса, раскрасневшаяся и благодарная мужику, откровенно подставляла всю себя для его поцелуев.

     В какой-то момент мужик спросил обо мне: «Какого... этот здесь спит?»

     Лариса ответила, что это парень из их группы, просто немного перепил.

     Мужик в одежде Адама, нехотя оторвавшись от разгоряченной Ларисы, подошел к столу и налил себе полстакана водки. Услышав легкий храп своего дружка, он опрокинул водку и приблизился к его кровати. Марина, видимо, зарылась под Савву, как могла, но от опытного взгляда мужика то, что она не спит, уйти не могло. Он откинул простынь и, склонившись над девушкой, одной рукой погладил ее по обнаженной попе. Марина тут же дёрнулась, с головой выдав себя, и ничего не понимающим взглядом, уставилась на него. Одной рукой придерживая член, а другой открывая пошире её халатик, мужик без слов показывал, что ему нужно. Девушка снова схватилась за Савву, как за своего спасителя, но мужик силой отодвинул её и уже более настойчиво стал расстёгивать на ней халатик. Видя, как напугана девушка, как сжалось её и без того худенькое тело, мужик одной рукой полёз к ней между ног. Марина засучила ножками, неумело сопротивляясь, чем ещё сильнее спровоцировала желание мужика. Она видела, как его член, напоминавший дубину, твердел просто на глазах к необыкновенному удовольствию его хозяина, а толстый палец теребил то самое её сокровенное место, которое выдает любую девушку и никак не может скрыть тайные её желания.

     «Давай я тебя порадую, пока он спит. Видишь этого красавца?» — он показывал на свой член, — «Это он тебя, такую маленькую, захотел... Не дрейфь, Савка еще долго не проснется, а мы с тобой прищимимся, как следует. Ну?»

     Марина, пытаясь не нарушить сон человека, которому, казалось, собралась навек принадлежать, одновременно надеясь на то, что он сейчас неожиданно проснется и остановит этот произвол, не успела приподняться в кровати, как тут же попала в жадные руки мужика. Он сгрёб её в охапку и потащил на другую кровать, где безучастно лежала Лариса.

     «Подвинься к стене!» — скомандовал он Ларисе и осторожно положил, все еще безнадежно сопротивляющуюся Марину на постель.

     «Считай, что ты пошла налево, пока твой ё... арь спит, а эта...», — он показал на Ларису, — «будет молчать».

     Марина испуганно мотала головой. Мужик, трезво оценивая ситуацию,...   подошел к столу, налил немного водки. «На, хлебни для храбрости, сразу захорошеет».

     Лариса попыталась что-то произнести в защиту, на что мужик, схватив её за подбородок, прошипел: «Ты кайф сорвала, сука? Не мешай девчонке забавляться. Смотри, как она трясется».

     Он почти насильно влил в рот Марины водку и, чуть закашлявшуюся от алкоголя, спросил: «Ты сосала у него?»

     Марина вымолвила что-то непонятное, он же решил, что «нет», и тут же облапив всё её небольшое тело, впился долгим и сильным поцелуем в её губы. Видимо, точно зная беспроигрышное действие своего поцелуя, он почувствовал, как раскрепостилось её тело, как ножки, казалось, сами принимали нужное положение, удобное для мужика. Такая ситуация его радовала. Одной рукой плотно удерживая Марину, другой он сжимал пышные сиськи Ларисы. «Тебе применение тоже найдется» — хохотнул он, азартно тиская Ларисины полушария. Лариса повернулась в сторону Марины и смотрела, как под мощным мужским напором совсем скоро её подружка станет молочной сестрёнкой. Она, не скрывая зависти, гладила его волосатую руку, лапающую её сиськи, и, прижавшись своим лобком к его бедру, получала удовольствие от тех напористых движений, которыми мужик пытался проникнуть в тугую, никогда не рожавшую Маринину писечку.

     Марина, чувствуя, как её подружка забавляется всего лишь от соприкосновения с телом мужика, немного осмелела, что не мог не заметить и не оценить мужик.

     «Я тебе говорил, что налево сходить всегда приятно, особенно с подружкой. Смотри, как ей хорошо. Раскрой пошире свой персик, я его располовиню». И Марина уже сама, уставшая от сопротивления, увлечённая и потерявшая контроль над своими действиями, безропотно сдалась. Видимо, боясь разбудить Савву, она не вскрикнула ни одного раза, только обречённо стонала от каждого его движения.

     Никакой жалости к Марине в это время я уже не испытывал. Откровенно, меня даже немного успокаивало то, что этот мужик увёл её прямо из-под Саввы, который и не думал просыпаться...

     Наспех накинув на себя только необходимую одежду, компания снова уселась за стол. Мужик нехотя обнимая девок обеих сразу, вдруг вспомнил обо мне: «Разбудите своего пацана, пусть он выпьет вместе с нами». Лариса подскочила ко мне и стала трясти. Я видел, как в это время мужик, усадив Марину на себя верхом, плотно зажал её и о чем-то стал допрашивать, на что обессилевшая девушка согласно кивала головой.

     Изображая вид только что разбуженного человека, я недовольно плёлся к столу. Боясь поднять глаза на мужика, уставился в стакан с водкой, чуть отпил.

     «Ты почему совсем не реагируешь на то, что я твоих девок натягиваю?» — он упорно пытался найти мои глаза. Я старался не реагировать на его взгляд и сохранить, как минимум, спокойствие.

     Лариса предложила сходить по-быстрому в душ, мужик сказал, что тоже пойдёт, но его вовремя остановили, потому что сегодня был только женский день.

     Начиналось то, чего я так сильно боялся...

     «Это твои девки?»

     «Нет»

     «А почему ты тогда здесь сидишь?»

     «Напился»

     «Видел, как я их трахал?»

     «Да, немного» — я боялся соврать.

     «Молодец, что не соврал. Понравилось подсматривать?»

     «Да, но я не хотел мешать»

     «Молодец, что не мешал. Савка давно их долбит?»

     «Нет, только сегодня»

     «Да? А какие девчонки раскрепощенные! Та, что маленькая, наверно, влюбилась в Савку? Может, зря я ее оприходовал?»

     Я промолчал, а мужик продолжил: «В нашей жизни зря ничего не происходит. Ты-то их пробовал? У маленькой натяг классный, ей, видно, тоже понравилось, заберу её как-нибудь себе на всю ночь... порадоваться».

     Он придвинулся ко мне ещё ближе, подмигнув: «Она сказала, что со мной ей больше понравилось. Девки — это такое племя, которое надо при случае и без случая е... ть, тогда они тебя будут любить. Ты видел, как я ей смачно засадил?»

     Я снова молчал, боясь выдать свое отношение к нему. Я боялся любого его слова, провокационного вопроса, малейшего прикосновения.

     Он, видимо, почувствовав это, неожиданно взял мои руки в свои. Меня прошиб пот. Под столом он уже легонько сжал мои ноги своими.

     «Ты дрожишь, как девочка. Хочешь ласки?»

     Я молчал, а для него это было согласием.

     Крепкими руками он обнял меня и притянул к себе. Я ощутил, какими они были мозолистыми и одновременно очень мягкими. Он залез ко мне под майку и гладил спину, как будто массируя её. Я в упор смотрел на его довольную физиономию и пытался выставить свои руки, чтобы он меня не раздавил. Однако вскоре он умело их нейтрализовал и уже совсем плотно прижал меня к своему сильному телу.

     «Ловишь кайф? Или нет?» — и, не ожидая моего ответа, продолжил — «Какой урожайный день: двух молоденьких девок из-под носа у Савки увел, а здесь ещё одна радость!!!... А тебя Савка как? Совсем не трогал? Он таких любит больше жизни!!!»

     Я, как на допросе, в двух словах рассказал, как он подлёг ко мне сегодняшней ночью. Мужик тут же со словами: «девки скоро придут» стал одеваться.

     «Давай, ты тоже одевайся, поедем на хату, у меня машина внизу прямо у вашей шараги стоит»...

     В какой-то степени плачевность своего положения я осознал только тогда, когда мужик, усадив меня на переднее сидение рядом с собой, закрыл двери на предохранитель. Несмотря на дикую опасность, испытываемую мной, его крепкие руки, уверенно расположившиеся на баранке автомобиля, вызывали уже понятные мне чувства уважения. Сам же мужик ощущал себя настоящим хозяином положения.

     Наклонившись ко мне так, что его нос коснулся моей щеки, он спросил: «Тебе как? Удобно? Хорошо?»

     Я ответил: «Да».

     «Вот и хорошо, но будет ещё лучше».

     Увидев, как я, туго схваченный ремнём безопасности, слегка заёрзал на сидении, он снова наклонился ко мне: «Это я подтопил сидение, чтобы разогреть твою курочку». Он хохотнул и добавил: «Скажешь, когда готовая будет». Видя, что мне становится совсем горячо, он, выключил отопление.

     «Как? Разогрелся?» — и потрепал одной рукой меня за щёку. Теперь одна его рука непрерывно гладила меня по всему телу.

     «Ты сказал своим, чтобы тебя не теряли?... Хочу оставить тебя дня на два... Поспишь, отдохнешь... порадуешься».

     Я попытался что-то возразить, на что он тут же притормозил машину и сделал внушение: «Пока стоим, сними штаны и повернись своей курочкой ко мне... Не стесняйся, стекла тонированные, никто кроме меня не увидит твою красавицу» — и его рука резко расстегнула ремень на моих брюках.

     «Вот так, славно, только получше подставь мне её, чтобы... помацать».

     Со спущенными брюками я уткнулся в сидение, однако он тут же повернул мою голову в свою сторону. «Ты мне кайф не порть, я хочу видеть, как тебе будет хорошо».

     Только мне ничего не нужно было видеть — я чувствовал, как он умело пальцами натирает моё колечко, касаясь мошонки.

     «За ночь ты наиграешься так, что забудешь про всё на свете» — и он вновь включил мотор.

     ...

     Машина въезжала на территорию какой-то усадьбы, и я еще раз проверил, все ли пуговицы застегнуты на моих брюках. Когда автоматические ворота закрылись за нашей машиной, мужик с кайфом выдохнул: «Вот и приехали, будет у тебя новая, приятная жизнь». Он что-то шепнул охранникам, они понимающе кивнули и проводили нас в дом. От света и роскоши в доме глаза слепли.

     Мужик повёл меня на второй этаж, хотел было оставить на попечение охранников, но затем всё же взял меня за руку и, предварительно постучав, вошёл со мной в двери совсем не большой, но очень уютной комнаты.

     Усадив меня в кожаное кресло, он направился подобострастно брататься-обниматься с хозяином дома.

     «Мой должок... « — и это было всё, что я мог расслышать, потому что остальное он говорил ему почти шепотом.

     Хозяин молча выслушал мужика и уже достаточно громко спросил: «Он как? Брыкается?», на что мужик заверил: «Хороший малый, уважает силу....  

      Правильно я говорю?»

     Я, утонув в роскошном мягком кресле, молча сидел и вполне покорно подтвердил согласие только что сказанного мужиком. Я видел, какими глазами, выходя из кабинета, он посмотрел на меня.

     Хозяин, с сигарой во рту, плотный, похожий на медведя, сказал, чтобы я подошёл к нему поближе. Он заставил меня поднять глаза и внимательно посмотреть на него. Я увидел у него чуть заметную улыбку на лице и какое-то отеческое одобрение.

     «Коньяк будешь пить?»

     У меня откуда-то взялась потрясающая смелость и я тут же выпалил, что с утра ничего не кушал, а вернее, со вчерашнего вечера. Он распорядился накормить «малыша». Тут же принесли бутерброды с икрой, на которые я, нисколько не стесняясь, набросился, как зверь.

     Хозяин, наслаждаясь дымом сигары, любовался тем, как я сметаю один за другим бутерброды и распорядился принести что-нибудь дополнительное.

     Вдруг хозяин неожиданно спросил меня: «Когда вёз тебя сюда этот мизгирь, в машине не трогал?»

     Я отрицательно помотал головой. Хозяин расплылся довольной улыбкой и напомнил: «Ты, малыш, кушай, кушай». И я с удовольствием налёг на вторую партию бутербродов.

     «К девкам как относишься? Любишь зажать где-нибудь в подворотне, чтоб пищала?»

     Я, не зная, что ответить, сказал, что у меня была девушка...

     « Почему была?... Здоровее ё... ря нашла?»

     Я, почти согласный с этим, промолчал.

     «Вот ведь какая штука получается, если девка с хорошим х... ем попробовала, другого ей уже не надо, все ноги сотрёт, но прибежит к нему... А ты, видно, её только гладил. Целку-то ей кто ломал?»

     После сегодняшних событий я уже во всем стал сомневаться.

     «Вот видишь, не знаешь, кто первый твою девку уложил. А я знаю... « — он смотрел на меня пронзительным взглядом. — «В деревню ездили группой помогать колоски собирать?»

     Оценив его прозорливость и вездесущность, я, вспомнив совсем бесправный первый курс, подтвердил.

     «Это же настоящая находка для любого пропахшего соляркой механизатора — городская девка с мягкими сиськами, да ещё и помогать приехала. Он зажмёт её одну в поле, погладит чуток и в лесок под гул мотора. Девка от одного запаха окосеет, он её погладит так, для забавы, но палку, а-то и две, обязательно кинет. На то она и девка, чтобы поломаться, но хорошему мужику уступить, потом весь месяц при его появлении свои бл... ские глазки опускать будет. Ты вспомни — девок ваших механизаторы подвозили с поля? А? Вспомнил? А лифчики, облапанные масляными ручищами, помнишь? У нас один особо охочий до девок, небольшой матрасик всегда возил в кузове. Только девка чуток разомлеет — ей мягкий матрасик под спину, он за пять минут укладывал под себя красивую, и никакого насилия, только полюбовное согласие. Зато девка после этого дела, как куколка, розовощёкая становится. А завтра... завтра уже другую везёт... «.

     Я, как будто получив команду, стал вспоминать все, что было два года назад, одновременно мне казалось, что так реально человек может рассказывать только про свою собственную жизнь. Тем временем хозяин уже наливал коньяк в два огромных фужера.

     «А если нет этих самых девок, что делать ненасытному механизатору?»

     Не дождавшись моего ответа, он продолжил: « Правильно ты подумал: он берет себе в помощники такого пацана, как ты. С тобой веселее — ты по-молодецки полог вовремя закроешь, о жратве позаботишься, ну, а под хорошее настроение... можно и на скрипке поиграть... после хорошего обеда».

     Я с трудом собрался с духом и решил спросить, однако слова я не получил.

     «Давай, выпей немножко, а потом я тебе ещё кое-что расскажу».

     Коньяк был, видимо, очень дорогой и очень крепкий. Несмотря на кучу съеденного, я сильно опьянел, с трудом держась, старался показать, что мне всё интересно и я готов его внимательно слушать, хотя рассказа-то совсем и не было — просто я видел, как большой дядя, опрокинув сто граммов коньяка, стал расстегивать брюки.

     «Ты так внимательно смотришь, как будто боишься упустить малейшую подробность. Значит, тебе должен нравиться хороший мужской член?»

     Я тут же отвернулся, как маленький ребенок, уличенный строгими родителями в какой-то шалости, но хозяин подошёл ко мне ещё ближе и заставил посмотреть на него уже более внимательно. Из дорогих брюк вывалилось породистое создание, по своим физическим параметрам напоминающее своего хозяина, такое же плотное и мясистое, только, соответственно, с меньшими размерами.

     «Я тебя не зря похвалил за внимательность. Ты не должен потерять ни одной капли из этого источника, иначе этот дорогой костюм я заставлю тебя всю ночь стирать и гладить»

     Добрый дядя, так щедро накормивший меня черной икрой, которую я до этого и не пробовал ни разу, вдруг разом превратился в жёстокого хозяина, не терпящего каких-либо возражений: «Теперь ты догадался, почему мне нравятся мальчики типа тебя?... Потому что любая девка губной помадой испачкает брюки, даже у механизатора».

     Приподняв своё создание, несколько свесившееся с его такой же мясистой ладони, хозяин обнажил грибообразную головку, поводил ею по моему подбородку, шее и, расплывшись в улыбке, прижал её к моим губам: «Это только первый раз страшно, а потом пойдёт, как по маслу».

     Хозяин, заметив, как из тугой, отливающей синевой, головки его члена, выделилась прозрачная капля, скомандовал: «Оближи!»

     «Всё будет зависеть от тебя, котёнок» — и он набросил на меня пушистую шкуру какого-то небольшого зверька, лежавшую на соседнем кресле. Его массивные пальцы сквозь шкуру безжалостно стали лапать моё тело.

     «Хороший был зверёк, пушистый, мягкий. Хочешь на нём поваляться?»

     Не понимая, я молчал и только время от времени, когда хозяин небрежно прижимал мою голову к своему члену, широко раскрывал рот, чтобы не промахнуться.

     «Поглубже заглатывай соску» — и он с силой вогнал её по самые помидоры. Однако отчётливо помня указание хозяина по поводу его дорогих брюк, я старался всё делать очень аккуратно и ни в коем случае в самом прямом смысле этого слова, не распускать слюни.

     На мне уже не было ни джинсов, ни трусиков, я даже не заметил, как они упали с меня, а здоровенные пальцы хозяина ненасытно мяли мои полушария.

     Когда он подложил под меня пушистую шкуру, меня как будто ударило током — настолько действенным оказалось её прикосновение к моему обнажённому телу.

     «От таких мехов самая тесная дырка раскроется!!! Как цветочек!... Чувствуешь заботу?... Вот так и матрасик, аккуратно уложенный под девку, гипнотизировал её наповал. А тебе как? Не щикотно?... «.

     От действия его рук, а особенно — пушистого меха, я чувствовал какую-то необыкновенную легкость своего тела.

     ...

     Утром я проснулся от того, что меня кто-то очень ласково обнимал. Кто же это может быть, если не хозяин? Почувствовав, что я проснулся, он очень сильно сжал мои ноги своими, на что я, как по команде, стал поворачиваться в его сторону. Колкая, обжигающая улыбка хозяина долго не сходила с его лица.

     «Как ты чувствуешь себя, котёнок?» — и его рука легла мне на обнажённый живот. «Нравится начинка? Порадовал ты вчера меня» — и он стал дёргать мои соски.

     Я, то ли от боли, то ли от стыда, стал немного сопротивляться, на что тот ещё ожесточеннее продолжил своё развлечение.

     «Вот если бы ещё сиськи у тебя были, как у бабы, тогда тебе цены бы не было. Бабы, которые со мной один раз кувыркались, запомнили на всю жизнь, кто был хозяином их бл... ких сисек. Если баба со мной была всю ночь, я её раз пять будил, чтобы подоить, и ни одна не сопротивлялась... только тихо плакала от счастья... А ты сходи в ванную, подмойся, и про гель не забудь, поиграем, как вчера».

     К вечеру один из охранников хозяина, без умолку болтая со мной, вёз меня к порогу общежития. «Ты всё запомнил, малыш? В среду, 19—00»

     E-mail автора: [email protected]