... Чтобы побороть сон, я включила на максимум громкость флэш-плейера... Наконец, поезд доехал до нужной станции, и я, выплюнутая толпой из вагона метро, поправила волосы и неторопливо пошла к выходу в город. Ненавижу час пик!

     Что ни говори, ночка выдалась бессонная — вчера до глубокой ночи мы с Антоном занимались этим, ну а в пять утра я уже встала, чтобы помочь ему собрать вещи в дорогу. Утренним самолётом мой Антоша улетел в командировку. В Читу, на пять дней...

     На улице стоял лёгкий морозец, и я даже немного взбодрилась. — Ща по-быстренькому договорюсь с Равилем, и... домой... спать без задних ног! — думала я не без удовольствия. Кстати, Равиль (точнее, Равиль Маратович) — наш препод по физкультуре, моложавый мужчина лет где-то чуть менее сорока. Хороший мужик — спокойный, интеллигентный, добрый (до последнего будет держать ведомость, пока все прогульщики не получат «зачтено»).

     И вот к этому хорошему мужику я сегодня как раз и шла, договариваться о сдаче нормативов — за весь семестр мне удалось появиться на физре всего раза три... Вообще-то я круглая отличница (правда, об этом знаем только мы с Антоном, а все преподы, однокурсники и родные убеждены в том, что я круглый отличник), и, доучившись до середины четвёртого курса университета, ещё не получила ни одной четвёрки. А тут вдруг... какая-то физра несчастная, да и то, не экзамен, а только зачёт... Но прогулов по ней у меня всё же немеренно, и нормативы я вряд ли сдам за один раз. Ну, ничего... пока Антона нет, попробую напрячься и решить этот вопрос... Слава богу, это последний семестр, в котором есть физра.

     Одолеваемая этими будничными мыслями, я подошла к университетскому спорткомплексу. Оставив верхнюю одежду в раздевалке, я осталась в свитере, брюках от мужского костюма (что поделаешь, в универе надо соответствовать именно биологическому полу, а не социальному и психологическому), и тяжелых зимних ботинках. Спросив на кафедре у остальных физруков о примерном местонахождении Равиля Маратовича, я услышала в ответ что-то неопределённое. Тогда я решила пройти в наш спортзал. Тренерская была закрыта, и я зашла в туалет (естественно, мужской) пописать. Спустив брюки вместе с ажурными трусиками, я, по привычке, присела и стала мочиться, придерживая членик рукой, чтобы не забрызгать пол.

     Внезапно в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги, дверь в туалет хлопнула, и в следующий момент дверь моей кабинки распахнулась. За ней стоял наш физрук собственной персоной. — Извините! — вежливо улыбнувшись, сказал он, молниеносно окинув меня внимательным взглядом. Прикрыв дверь, он зашёл в соседнюю кабинку и там громко отлил...

     ... Препод ушёл несколько минут назад, звонко хлопнув дверью туалета, а я всё сидела в полуприседе, ни жива ни мертва, раскрылатившись над унитазом. — Вот попала так попала! — думала я, — ничего себе картина — заходит препод в кабинку, а там... один из лучших студентов факультета, спустив женские трусики, отливает, присев на корточки! — носилось в моей голове... Застегнув брюки и смыв за собой, я неторопливо помыла руки и вышла из туалета. Равиль Маратович стоял прямо напротив двери.

      — Здрасьте! — выдавила я, густо покраснев. — Здравствуйте! — мягким приятным голосом ответил преподаватель. Я, сгорая от стыда, попыталась пройти мимо. — Смирнов! — обратился вдруг Равиль Маратович ко мне. Я остановилась и обернулась. — Юра, да? — вежливо уточнил он, подходя на пару шагов ближе, и я кивнула головой, — у Вас очень много пропусков в этом семестре, и... чтобы получить зачёт по физической культуре, Вам необходимо будет подойти и сдать все нормативы... Возможно, конечно, Вы считаете мой предмет неосновным, но он есть в учебном плане, и сдать его Вам так же необходимо, как, скажем... математику или информатику, — мягко сказал он, глядя мне в глаза. — Да, конечно, Равиль Маратович, а когда Вам удобно, чтобы я подошёл? — вздохнув, спросила я. Физрук сделал задумчивое лицо. — Так на память трудно сказать, — почесав висок, задумчиво произнёс он, — давайте пройдём в тренерскую, и я посмотрю в еженедельнике, когда я свободен, — и он сделал приглашающий жест в направлении конца коридора.

     ... Мы зашли в тренерскую, и физрук зачем-то закрыл дверь на ключ. — Ну, что... пришла зачёт сдавать, значит? — улыбнулся он. — Пришёл, — тихо поправила я, холодея от ужаса. — Нее-ет! Именно пришла! — заверил меня препод, — ты что напялила под брюки, дура? Это что, твоя спортивная форма? — его голос вдруг стал резким и грубым. Я молчала, дрожа от страха. Равиль Маратович подвинулся ко мне и коротким движением кулака двинул мне в солнечное сплетение. Я, как подкошенная, упала на пол, держась за живот и судорожно хватая ртом воздух. Физрук, взяв меня за шиворот, одной рукой приподнял и усадил на стул.

      — Спусти-ка брюки и покажи... что у тебя надето под ними! — приказал он мне. Я непонимающе смотрела на него, не шевелясь — дыхание только-только стало восстанавливаться. — Слушай, девочка, — зловеще начал препод, угрожающе хрустнув костяшками пальцев, — я — профессиональный спортсмен и в совершенстве умею избивать... Изуродую, и синяков не останется... ни одна больница ничего не докажет. Так что... хочешь сохранить здоровье — не заставляй повторять дважды, — его голос звучал тихо и спокойно. Я встала и дрожащими руками принялась расстёгивать брюки. — Хорошие трусы, дорогие! — похвалил меня препод, когда я спустила брюки до колен, — что, богатый ё*арь подарил? — спросил он, щупая материал. — Н-н-нет, это мой... п-парень подарил, — заикаясь, ответила я. — Парень? — с любопытсвом спросил Равиль Маратович, — живёте вместе? — ... я вместо ответа кивнула. — На колени! — тихо и резко сказал физрук, и я послушно выполнила приказ. Он приспустил штаны и достал свой уже полувставший конец. — Длина как у Антона, только ствол немного потолще, — пронеслось в моей голове. — Открой вафельницу, шлюха! — безжалостно продолжал командывать мой препод. Я покорно открыла рот. Физрук подошёл и положил головку члена мне на язык. — Давай работай... только ласково, — добродушно сказал он, и я, прикрыв глаза, начала сосать.

     Через несколько мгновений член приобрёл каменную твёрдость. — В глаза мне смотри, бл*дь! — послышался вдруг грозный окрик. Я отрыла глаза и посмотрела на своего педагога. Послышался негромкий щелчок... О, ужас! Он сфотографировал меня на камеру сотового телефона! Боясь остановиться и разозлить Равиля Маратовича, я продолжала работать ртом... Вскоре препод кончил мне в рот, после чего насухо вытер член о мои щёки и подбородок. — Хорошая соска! — похвалил меня он, убрав член и сев в потрёпанное кожаное кресло. Я осталась стоять на коленях. — Что стоишь? Вставай и раздевайся догола! — спокойно сказал он, немного помолчав. Я принялась медленно раздеваться — свитер, футболка, ботинки, брюки, трусики, и... (нет, только не это!), носки.

      — Ого! — удивился препод, посмотрев на мои ноги и довольно улыбнувшись (мои ногти на ногах были аккуратно накрашены ярко-красным лаком; это очень нравилось и мне, и Антону, и я не стала смывать этот лак, одевая мужскую одежду — всё равно под носками ничего не видно!), — я, конечно, сразу, с первого занятия на первом курсе понял, что ты не мужик, а баба, но теперь... я вижу, что ты не просто баба, а настоящая бл*дь! — довольно сказал он, — тебе очень идёт этот лачок... как тебя звать-то? — Юра! — подавленно ответила я. — Какая ещё, в п*зду, Юра? Как тебя называют мужики, с которыми ты еб*шься? — засмеялся Равиль Маратович. — Юля! — поправилась я. — То-то!.....

  . Ну-ка, повернись ко мне спиной и раздвинь булки! — своим обычным бархатным голосом сказал он. Я послушно подчинилась. — Ни х-х-х*я себе! — изумлённо протянул физрук, — да у тебя тампон в дупле!... У тебя чё, шалава, месячные, что ли? — удивлению препода не было предела. — Н-нет, — нерешительно попробовала оправдаться я, — я... просто... чтобы трусики не испачкать! — Трусики?! Испачкать?!... То есть как... твоя дыра уже даже не закрывается?... Повернись ко мне рожей-то, когда я говорю с тобой! — возбуждённым голосом сказал Равиль Маратович, и я, обернувшись, увидела, как под его тренировочными штанами топорщится вновь восставший конец.

      — Так что, не закрывается? — не отставал мой мучитель. Я отрицательно покачала головой. (Это правда — мы с Антоном так часто занимались любовью, что мой сфинктер был сильно растянут, и дырочка никогда не могла закрыться плотно сразу после этого. Сперма вытекала и насквозь могла промочить трусики; поэтому я всегда, собираясь выходить из дома, вводила себе тампо) Равиль Маратович довольно улыбнулся. Встав с кресла, он прошёл в дальний угол тренерской и открыл ключом узкую дверь. — Иди сюда, потаскуха, — спокойно, почти ласково позвал он меня. Я подошла. За дверью оказался небольшой санузел — пожелтевший унитаз и ржавый душ. В помещении пахло плесенью и сыростью, плитка на стенах уже местами отвалилась, открывая взору неровную цементную массу. — Иди, вытащи затычку и подмойся хорошенько... вы*бу тебя... так и быть! — сказал он, ущипнув меня за ягодицу...

     В душе я извлекла тампон и тщательно подмылась. Выйдя, я насухо вытерлась брошенным мне чистым полотенцем. — Вставай «раком» к столу, девочка... да булки раздвинь пошире! — строго сказал преподаватель. Я подошла к преподавательскому столу, и, раздвинув руками ягодицы, нагнулась, прогнув спинку и оперевшись грудью о стопку каких-то тетрадей, лежащих на столе. Спустя мгновение вновь послышался щелчок камеры... Наконец, моей дырочки коснулись пальцы, смазанные чем-то холодным и скользким — Равиль Маратович готовил меня к тому, чего я уже сама, в глубине души, хотела. Вскоре пальцы оставили в покое мой анус, и на их место пришёл член. Аккуратно вползая в мою норку, он не причинил мне ни малейшей боли, и я облегчённо вздохнула, убрав свои ладони с ягодиц. — Уже кайфуешь, сучка? — довольно сказал мой препод, войдя полностью и похлопав меня по попке...

     Наращивая темп, он начал двигаться не только вперёд-назад, но и немного вверх-вниз, порой чуть приседая и поднимаясь. Постепенно я стала подмахивать и постанывать, закусив губу; мои ноги стали слабеть и дрожать, и волна наслаждения медленно стала растекаться внутри меня... Я кончила немного раньше физрука, и обмякла на столе, а он ещё несколько мгновений добивал моё тело твёрдым, как арматура, членом. Выплеснув фонтан спермы в мою кишку, препод замер, а потом, погладив меня по спине, стал медленно выходить. — Классная ты девушка, Юля! — добродушно сказал он, когда член с чавкающим звуком покинул мою пещерку (опять послышался щелчок фотокамеры), — «ладно... можешь разогнуться!» Я разогнулась и повернулась к Равилю Маратовичу. Физрук, спрятав член в штаны и наклонившись, собирал с пола мою разбросанную одежду. Собрав, он сложил всё в полиэтиленовый мешок и запер на ключ в душевой. — Побудь пока здесь... только не вздумай испачкать тут что-нибудь своим дуплом! — строго сказал мой преподаватель, погрозив пальцем, и вышел из тренерской, заперев меня снаружи. Я, совершенно голая, осталась стоять посреди небольшой комнатушки...

     Вообще-то в тренерской было тепло — работал обогреватель, но стоять босыми ступнями на холодном кафельном полу было неприятно. И всё же я не решалась никуда сесть — сперма медленно вытекала из моей дырочки, и я очень боялась что-нибудь испачкать. Наконец, я решилась встать коленями на сиденье стула... — Милый Антошенька! Прости меня, если сможешь... — стучала в голове одна только мысль. Неудивительно — мы три года уже были вместе, из которых два с половиной жили как муж с женой. Я обожала его всем своим существом, поддерживала домашний очаг — ходила за покупками, наводила порядок, вкусно готовила для него... За последние два года не было ни одного случая, чтобы я не кончила с ним уже через несколько минут. Часами я могла делать ему, уставшему с работы, массаж, целовать всё его большое божественное тело — мой нежный язычок давно изучил там самые потаённые уголки.

     Лаская ртом его анус, я могла уже через минуту вызвать у него каменную эрекцию, даже после пяти эякуляций... Я была идеальной женой — страстной и ненасытной самкой в постели, верной подругой в тяжёлые минуты, и наивной, скромной девушкой, находясь рядом с ним в общественных местах. Разговаривая с ним по вечерам по мобильному, я с первой фразы могла понять, всё ли хорошо у него, или, наоборот, сплошные проблемы на работе. Если у него был тяжёлый день, я приглушала свет в квартире, молча целовала его у двери и помогала снять обувь... так же молча кормила его ужином... потом мы полуложились на диван, и он клал мне голову на грудь... нежно гладя его по волосам, я выслушивала, как он говорил о наболевшем за день, а я лишь иногда что-то тихонечко переспрашивала у него или давала совет...

     «И вот теперь эта идеальная жена... изменила любимому мужу... отдавшись абсолютно постороннему мужчине... « — мысленно подвела я мрачный итог. Слёзы обиды медленно катились по моим щекам... Внезапно послышался звук поворачиваемого в замке ключа, и я соскочила со стула на пол. — Ждёшь, бл*дина? — беззлобно спросил вошедший Равиль Маратович, чуть улыбнувшись. — Жду! — тихо сказала я покорным голосом. — Тогда вставай на колени и пососи у меня ещё разок! — добродушно сказал физрук, приспустив свои тренировочные штаны. Я, опустившись на колени, подвинулась к преподавателю и обхватила губами его начавший набухать член. Сосать я умела очень хорошо — через минуту его конец начал пульсировать, и Равиль Маратович, вытащив его из моего ротика, принялся кончать мне прямо на лицо. Обильно кончив, он размазал сперму по моим щекам, губам и подбородку, после чего стал засовывать пальцы мне в рот. Пока я облизывала его толстые волосатые пальцы, препод ещё раз сфотографировал меня на мобильный телефон... — Ладно, пока хватит, — задумчиво сказал он, пряча член и доставая из кармана ключ. — Иди, умойся и оденься! — приказал он мне, открывая дверь душевой...

     Помывшись под душем полностью, я оделась и вышла в тренерскую. — Зачётка с собой? — спросил задумчиво Равиль Маратович, сидя в кресле за письменным столом. Я, облегчённо вздохнув, достала из кармана брюк зачётную книжку и протянула её преподавателю. Физрук, не открывая зачётку, небрежно бросил её на стол. — На, возьми! — строго сказал он мне, протягивая какую-то бумажку, — это мой адрес... завтра, ровно в двенадцать-ноль-ноль, жду тебя у себя дома... продолжишь сдавать зачёт... Да! Только не забудь одеть всю эту свою бабью трихомудию, тебе она очень идёт! — дружелюбно улыбаясь, подвёл итог Равиль Маратович, открывая дверь тренерской и выпуская меня. Бросив на прощанье скромное «до свидания», я поспешила домой...

     Дома я ещё раз приняла душ, и, решив, что утро вечера мудреннее, легла спать... В шесть утра я встала и сделала себе клизму. Переделав кое-какие дела по дому, в девять часов я поставила себе ещё одну клизму, после чего стала потихоньку собираться. — Надеюсь, сегодня меня этот козлина по-быстренькому трахнет и поставит, наконец, зачёт по этой проклятой физре, — думала я, подбирая себе стринги. Ехать было далеко — на самую окраину Москвы, и я решила выйти пораньше. В начале одиннадцатого я уже спускалась в метро. Вид у меня был потрясающий — длинные кожаные ...   сапожки на высоком каблуке, юбочка выше колена и модная курточка до пояса. Длинные вьющиеся волосы были распущены по плечам, а мой дорогой, подобранный со вкусом макияж заставлял мужчин на встречном эскалаторе оборачиваться и смотреть мне вслед...

     Проехав чёрти сколько в метро, протолкавшись в переполненном автобусе, а потом ещё протопав два квартала пешком, я оказалась наконец у подъезда забытой богом пятиэтажки-хрущёвки из жутких блёкло-жёлтых панелей. Времени было без трёх двенадцать... — Кто? — послышался заспанный голос из домофона. Я представилась, и дверь открылась... — Хорошая девочка... точная, как часы! — похвалил меня стоящий на пороге Равиль Маратович, пропуская в квартиру. Я сразу заметила, что физрук был с хорошего бодуна — взъерошенные волосы, запах перегара, в спешке наброшенный халат. Его отекшее скуластое лицо выражало смертельную муку после несомненного вчерашнего веселья. — После меня уже где-то выжрал! — подумалось мне... Преподаватель велел мне сварить кофе, а сам пошёл в душ. Зайдя на кухню, я содрогнулась от отвращения — раковина с горкой была наполнена грязной посудой, пол был залит чем-то липким, на столе стояло несколько тарелок с заветрившимися объедками... Сварив кофе, я налила его в единственную чистую чашку и добавила сахару. Физрук вышел из душа и, забрав кофе, ушёл в комнату, велев мне навести на кухне порядок...

     Я с трудом отскоблила объедки от тарелок, вынесла ведро в мусоропровод, перемыла всю посуду и несколько раз помыла пол (с первого раза это отмыть было невозможно). Закончив всё это, я пришла в комнату. — Молодец, Юль! — похвалил меня преподаватель, — теперь иди ко мне... и пососи... ты здорово сосёшь, — поманил он меня пальцем, и, не вставая с дивана, распахнул полы халата. Я подошла, и, опустившись на колени, приняла его член в рот. Заставив мужчину кончить через минуту, я облизала конец и посмотрела ему в глаза. Равиль Маратович ласково улыбнулся. — Ты хоть и не Света, а всё же королева минета... Теперь иди и наведи чистоту в туалете... тряпку возьмёшь под умывалкой! — строго сказал он и, не обращая более на меня внимания, повернулся к экрану телевизора, на котором показывали футбольный матч. Зайдя в убогий совмещённый санузел, я, морщась от брезгливости, достала из-под раковины тряпку и хорошенько её прополоскала. В туалете я провозилась даже дольше, чем на кухне — отмыть налёт с ванны и раковины и засохшие дерьмо и блевотину с унитаза оказалось задачей не только мерзкой, но и тяжёлой (без перчаток-то!). Напоследок отмыв грязь с кафельных плиток на полу санузла, я вышла. — Всё? — недоверчиво спросил меня физрук, выйдя в коридор. Услышав мой утвердительный ответ, он зашёл проверить. — Да... чистенько, — довольно сказал он.

     После, взяв меня за руку, он отвёл меня в комнату и велел медленно раздеться догола. Легонько покачивая бёдрами, гладя себя ладонями и облизывая язычком губы, я неторопливо сняла всю одежду, устроив своему новому повелителю стриптиз... Равиль Маратович, похотливо улыбаясь, снял халат и лёг на спину на диван. Красивый большой член давным-давно стоял колом. — Иди сверху, девочка моя! — прошептал физрук. Я, забравшись на диван, присела на корточки, дрожа от нетерпения и направляя конец себе в попочку. Медленно насадившись на всю длину, я замерла и посмотрела преподавателю в глаза. Физрук нежно провёл ладонями мне по груди, животу... спине... рукам... В ответ я осторожно погладила его широкую волосатую грудь.

      — Начинай двигаться, глупенькая! — тихо и ласково сказал он. Я начала мягкие движения вверх и вниз, продолжая поглаживать соски физрука. Он в ответ бережно массировал большими сильными ладонями моё хрупкое тело — плечи, спинку, ягодицы, грудь. Вместе с уверенными движениями большого поршня в моей пещерке эти поглаживания доставляли мне немалое удовольствие, и я стала постанывать, сначала потихонечку, а потом громче и громче. Закрыв глаза, я представила, что занимаюсь любовью с Антоном. А что? Прямой, длинный член (правда, у Антоши чуть поуже), большие нежные ладони и широкая волосатая грудь... Вскоре ощущения достигли своего пика и я стала кончать...

     Обмякнув, я положила голову на плечо Равиля Маратовича, и, наконец, открыла глаза. Преподаватель довольно улыбался и гладил меня по голове. — А он симпатичный! — подумалось вдруг мне, — в его широком скуластом лице даже есть определённая прелесть... а фигура... просто идеальная... как у Антона, только рост чуть пониже и плечи пошире... Я бы, пожалуй, даже хотела, чтобы он меня поцеловал, — размечталась я. Но он не поцеловал. — Вставай, красавица, хорошенького понемножку, — шепнул он мне. Я встала с дивана. — Одевай стринги, лифчик и сапожки, — продолжал он. Я подчинилась. После Равиль Маратович велел мне пойти на кухню и приготовить обед («Да побольше, а то завтра с утра жена с дочкой прилетают из Египта»). Я пошла, и, оценив ассортимент продуктов, поняла, что кое-что приготовить всё-таки можно...

     ... Через полчаса, сосредоточенно вращая ручку мясорубки, я вдруг почувствовала чьи-то руки на ягодицах (интересно, чьи?). — Я уже соскучился, девочка, — пропел мне в ухо красивый баритон, — нагибайся... е*ать тебя буду... сильно-сильно, — дрожа от возбуждения, говорил физрук, сжимая ладонями мой лифчик с имитаторами груди. Я наклонилась, уперевшись ладонями в стол, и Равиль Маратович стянул с меня стринги. В попу немедленно проник палец, разминая и массируя мне простату. — Сейчас тебе мало не покажется, — злобным шёпотом пообещал мне преподаватель. Его палец покинул мою норку, и вместо него резко вошёл член. Мне стало немного больно, и я охнула. — Терпи, сука! — прохрипел физрук, начиная двигаться во мне грубыми размашистыми толчками. Боль медленно проходила, но приятных ощущений не было. Приближаясь к оргазму, препод с силой вцепился мне в волосы, заставив меня вскрикнуть. Наконец мой мучитель кончил, чуть не вырвав от возбуждения мне клок волос, и замер... Я тихо плакала от боли и унижения, уперевшись лбом в крышку кухонного стола. — Продолжай готовить, шалава! — строго сказал Равиль Маратович, вытащив член и больно ущипнув меня за попу...

     Вытерев слёзы, я закончила приготовление обеда. Пообедав, Равиль Маратович велел мне помыть посуду и вымыть полы и протереть пыль в комнатах. — Только в дочкиной комнате на столе ничего не трожь, а то она мне истерику закатит! — предостерёг меня он... Когда я выполнила всю работу по дому, физрук одел спорткостюм и приказал мне одеться, после чего мы вместе спустились во двор и сели в его машину...

      — Поехали зачёт сдавать! — подмигнул мне препод, заведя мотор... Его напрочь убитая «Мазда» была, определённо, старше меня, но Равиль Маратович лихачил по-чёрному, то и дело подрезая кого-либо или резко тормозя... Короче, где-то через час мы подкатили к университетскому спорткомплексу...

     Включив свет в спортзале (а на улице уже стемнело), преподаватель открыл тренерскую и предложил мне снять верхнюю одежду. — Ну, теперь можно поговорить и о нормативах, — улыбнулся физрук, — весь зал в твоём распоряжении. Я даже разрешаю тебе не переодеваться и не переобуваться. Для начала пробеги-ка кругов двадцать по периметру зала! — и он сделал приглашающий жест рукой. Я кое-как пробежала (на высоком каблуке это жутко неудобно), но на этом мои мучения не кончились. Далее последовала ходьба на согнутых и на полусогнутых ногах по залу с руками, сцепленными за головой; какие-то идиотские упражнения на брусьях и на перекладине, отжимания, наклоны и прочая дребедень. Поиздевавшись надо мной часа полтора, как мне показалось, физрук наконец разрешил мне отдохнуть, и я присела на лавочку. Все мышцы страшно болели; я была так вымотана, что не сразу заметила, что возле открытой ...   двери тренерской стоит какой-то незнакомый мужчина... — Это мой младший брат, Наиль, — подойдя, шепнул мне на ухо Равиль Маратович и приветственно помахал мужчине рукой. Тот кивнул в знак приветствия головой, и физрук медленно направился к нему, пригласив меня следовать за собой...

     Наиль оказался очень похожим на Равиля Маратовича (одно лицо, только моложе), но повыше ростом и поуже в плечах. На вид ему было лет 27—28. Одет гость был в дорогой костюм, на левой руке блестели роскошные золотые часы, от него пахло изысканным парфюмом... В обеих руках Наиль держал по огромному непрозрачному полиэтиленовому пакету. — Помоги накрыть на стол, красавица! — сказал он мне, протянув пакеты, как только физрук представил нас друг другу... В пакете оказалось полно еды и выпивка — два батона хлеба, икра, копчёная форель, салаты из супермаркета, фрукты, и много ещё чего; а из выпивки — коньяк, водка и бутылок пять пива (наверно, на опохмелку). Я быстренько накрыла преподавательский стол, предварительно убрав с него тетради и записную книжку. Мужчины сели трапезничать.

      — Равиль, брат... давно тебя не видел... вот, решил хоть на работе тебя перехвачу... посидим! — радостно сказал Наиль, наливая коньяк себе и брату... Я стояла поодаль и молча смотрела на них. После второй Равиль подмигнул брату и сказал, показывая в мою сторону: «Это один мой студент... должник... так вот напропускают занятий, а потом... кстати, рекомендую! Он просто обалденная шлюха, здорово сосёт и еб*тся!» Наиль с любопытством посмотрел на меня. — Хочешь у меня пососать? — спросил он. Я в нерешительности посмотрела на своего преподавателя. Равиль Маратович злобно сверкнул глазами и еле заметно закивал головой. — Да! — тихо ответила я, покраснев. Тогда Наиль растегнул ширинку, и, достав член, поманил меня пальцем.

     Я, ни говоря ни слова, подошла к нему, и, присев на корточки, взяла конец в рот. Через несколько мгновений член по упругости уже напоминал милицейскую дубинку. Наиль, отстранив мою голову, встал со стула и быстро разделся догола. Сев обратно, он велел мне продолжать. Я встала на четвереньки и снова принялась делать минет, и вдруг почувствовала, как Равиль Маратович задирает мне юбку и стягивает мои тёплые колготки вместе с трусиками. Обнажив мою попочку, он вытащил тамнон и пристроился к дырочке членом. Когда член вошёл полностью в мой анус, я ощутила себя абсолютной шлюхой (меня трахали одновременно два мужика!).

     Мужчины были нежны — Равиль Маратович ласково гладил меня ладонями по спине и животу, Наиль мягко массировал мои плечи и шею. Физрук кончил первым, и, выйдя из меня, предложил брату поменяться местами... Теперь я ласкала язычком член преподавателя, только что побывавший в моей попочке, в то время как Наиль ритмично долбил мою дырочку своим длинным красивым колом... Наконец, Наиль, застонав, кончил и сделал какой-то знак Равилю Маратовичу. Тот, вытащив член из моего рта, взял со стола связку жутко незрелых зелёных бананов (я ещё удивилась тому, зачем они их купили), и, отделив один, протянул его брату. Наиль осторожно вынул член и стал запихивать банан в мою ещё не успевшую закрыться пещерку. Банан был сильно изогнутым и очень жёстким, и, войдя в меня почти полностью, доставил мне массу неприятных ощущений.

     Мужчины сели за стол. — Стой так и не шевелись, сучка! — приказал мне мой препод и принялся наливать коньяк себе и брату... Братья выпили и закусили, после чего стали играть в карты... на меня. Выиграл Наиль. Подойдя ко мне, он приказал мне вытащить банан из попки и начать его облизывать, а сам вошёл в меня и начал резко трахать. Мне было очень приятно, и я похотливо стонала, прикрыв глаза и жадно облизывая банан. Когда Наиль кончил, Равиль Маратович оторвал от связки ещё один банан и протянул ему. Тот взял его и резким тоном велел мне вернуть тот банан, который я облизывала.

      — Раздвинь жопу, тварь! — рявкнул физрук из-за стола. Я, с ужасом поняв, что сейчас должно произойти, раздвинула ладонями ягодицы и изо всех сил потужила живот, чтобы попка максимально раскрылась. Я не ошиблась — Наиль начал запихивать в мою бедную норочку сразу два банана. К моему счастью, делал он это медленно и осторожно... Кагда бананы вошли почти целиком, мне было больно шевелиться — анус был растянут до предела, а шероховатые кончики фруктов немного царапали мне кишку где-то глубоко внутри. Равиль Маратович похотливо смотрел на меня; его спортивные штаны давным-давно бугрились, скрывая напряжённый кол. — Ползи ко мне, бл*дина... и нежно отсоси у меня! — сказал он хриплым шёпотом, спуская резинку штанов и выпуская на волю член. Я, виляя бёдрами (чтобы бананы не причинили мне излишней боли), подошла на четвереньках к преподавателю и обхватила губами его пенис.

     Наиль, присев за стол и закурив, с любопытством наблюдал за нами. Я же вошла во вкус — облизывая и обсасывая член, я иногда выпускала его изо рта и преданно-томно смотрела в глаза своего партнёра, проводя при этом язычком по губам. Через минуту, возбудившись до предела, физрук обхватил мою голову ладонями и с силой несколько раз насадил на свой член. Я, давясь его залупой и обливаясь слезами (они хлынули из глаз как-то непроизвольно), приготовилась было глотать сперму, но... Равиль Маратович резко вытащил конец из моего рта и стал обильно кончать мне на лицо. Кончив, он приказал мне размазать его семя по лицу тонким слоем. Когда я это сделала, послышался щелчок фотокамеры мобильника — на этот раз меня сфотографировал Наиль. После этого мне велели осторожно, не задевая бананы в попе, раздеться догола (я до сих пор была почти одета, только юбочка задрана и колготки с трусиками спущены до колен), что я безропотно и сделала. Потом прозвучала команда опять встать на четвереньки, на этот раз попкой к ним. Опять щелчок фотокамеры...

     Велев мне оставаться в таком положении, мужчины налили ещё по одной... Постепепенно братья перешли на какой-то незнакомый мне язык («Татарский, наверное» — подумала я равнодушно), и вскоре, судя по звукам, я поняла, что они снова играют в карты. — И, конечно же, опять на меня, — с грустью подумалось мне...

     ... Я простояла абсолютно голой, на четвереньках, с двумя жёсткими зелёными бананами в попке, наверное, не менее часа... — Эй, сучка! — вернул меня в реальность голос физрука, подошедшего ко мне спереди, — соскучилась, небось? Сейчас мы позабавимся!... Я тебя выиграл и буду сверху! — его лицо светилось от радости. Я, ничего не поняв, увидела только, как Равиль Маратович, раздевшись догола, достал из шкафчика пузырёк с вазелином и начал смазывать себе член. Смазав, он передал его Наилю, который не одевался с самого начала. Глядя на этих двух сильных взрослых самцов с восставшими членами, я начала не на шутку беспокоиться... Смазав конец, Наиль лёг спиной на небольшой кожаный диванчик, свесив ноги на пол. — Медленно, сучка, вытащи бананы из своей сраки и засунь их себе в рот, — послышался негромкий голос моего преподавателя. Я подчинилась.

      — Теперь насаживайся сверху на мой член! — строго продолжил Наиль. Я встала на корточки на диван и медленно села попкой на мужской конец. Равиль Маратович велел мне подогнуть ноги, чтобы стоять не на ступнях, а на коленях, а когда я сделала то, что мне приказали, он заставил меня податься вперёд и начал вводить пенис в мою уже занятую попку. Стало очень больно, несмотря на смазку, и я со свех сил стала тужиться, чтобы растянуть себе сфинктер... Наконец, головка вошла. Равиль замер, наслаждаясь моментом — я постепенно привыкала к новым ощущениям... Внезапно физрук резко подался вперёд, входя полностью. Жгучая боль прострелила мне анус, и я громко замычала от боли (если бы не бананы во рту, а бы заорала дурниной).

      — Что она хочет? — спросил Наиль. — А!... Нечаянно порвал ...   п*зду девчонке, больно... наверное, — с досадой ответил преподаватель... Мужчины, подождав немного, пока я успокоюсь, начали синхронно двигаться во вне, потихоньку ускоряя темп. Резкая боль стала более тупой и отошла на второй план, и я даже почувствовала где-то глубоко внутри едва уловимое наслаждение. Братья трахали меня, а я по их приказу в это время трахала себя в рот двумя бананами сразу. Наиль, двигаясь во мне, нежно гладил мои плечи и грудь, а Равиль — ножки и животик. Минут через пять оба мужика кончили почти одновременно. Вынув из меня свои члены, они велели мне снова встать на пол на четвереньки... Когда я это сделала, я услышала какой-то глухой подозрительный звон. Повернув голову, я обомлела от ужаса — физрук достал из пакета бутылку пива и приближался с ней ко мне. — Будь умницей, девочка... и тогда, может, тебе не будет больно, — сочувственно прошептал он, подойдя ко мне...

     Я что есть силы напрягла живот, и препод начал пихать бутылку в мой широко раскрытый анус. С ужасом осознав, что бутылка ещё не открыта, и мои кишки могут быть поцарапаны ребристыми краями пробки, я напряглась ещё сильнее. Давно, ещё на семнадцатилетие, Антон подарил мне огромный фаллоимитатор («чтобы я не скучала, когда его нету дома»). Я частенько забавлялась с этой игрушкой, но бутылка была всё-таки шире... Войдя на несколько сантиметров, бутылка остановилась, не желая залезать дальше. Тогда препод стал медленно трахать меня бутылкой, каждый раз вводя её по максимуму. Раздрочив таким образом мою дырочку, он вынул бутылку, и, обильно смазав её вазелином, принялся пихать её снова. На этот раз, введя до предела, он с силой надавил на донышко вперёд и немного вверх, и... я почувствовала, как бутылка неумолимо вползает в меня, разрывая на части. Анус, теперь, похоже, треснул заново, и новый приступ тупой боли заставил меня мучительно застонать. Препод вынул бутылку и ввёл её снова, не дав мне насладиться чувством облегчения. Моя попа изо всех сил хотела вытолкнуть инородный предмет, но Равиль Маратович предусмотрительно придерживал рукой донышко. Наконец, к моему ужасу, его извращённый ум придумал новую пытку, и, резко вытащив бутылку из моего зада, физрук перевернул её и стал засовывать обратно, теперь донышком вперёд...

     Через несколько мучительных мгновений моему сфинктеру стало чуть полегче — он теперь обхватывал горлышко, а вся широкая часть уже находилась глубоко во мне. Равиль убрал руку, но бутылка не выпадала... Снова послышался щелчок. — Ещё одна фотка на память! — равнодушно подумала я. — Отсоси мне! — строго сказал Равиль Маратович, садясь на стул. Я подошла к нему на четвереньках и взяла его опавший конец в рот. — Весь в крови... в моей крови! — подумалось мне с грустью. По быстренькому отсосав у Равиля, я сделала минет его брату, и, проглотив сперму, безучастно посмотрела на физрука.

      — Так, шалава! Возьми в душевой тряпку и ведро и помой-ка пол в зале... а то, понимаешь, натоптала тут уличной обувью! — сказал он мне. Корчась от боли (как-никак бутылка в жопе), я так же на четвереньках проползла в душевую, взяла тряпку и наполнила ведро. Мужики пожелали, чтобы я не вставала с колен во время уборки, и я, охая, проковыляла на коленях в дальний конец зала. Начав мыть пол руками, я поняла, что это надолго — пол был очень грязный, и после каждой метровой полосы помытого зала мне приходилось ползти и менять воду. Всё это время братья сидели в тренерской и разговаривали, через открытую дверь иногда погдядывая за мной. Когда мне удалось вымыть половину зала, потратив на это не менее часа, Равиль Маратович вышел из тренерской. — Ладно, дырка!... Так и быть, возьми швабру в душевой... а то так до утра провозишься, — сказал он небрежно...

     Со шваброй дела пошли куда быстрее, и через пятнадцать минут я уже закончила уборку. — Молодец, девка! Хорошо поработала! Мы тут поспорили с братом — кому из нас ты лучше отсасываешь. Так что сейчас ты этим и займёшься, — добродушно сказал мой преподаватель. Я послушно встала на колени. — Только уговор, — предостерёг меня Наиль, — сосёшь одному ровно минуту, потом другому ровно минуту, потом опять первому ровно минуту и так далее. А чтобы тебе не сбиться, вот на стене часы, — и он показал рукой на большой циферблат часов с секундной стрелкой.

     Я принялась отсасывать, начиная с Равиля (по старшинству, у них это строго!). В конце минуты мужик блаженно застонал, но время вышло, и я переключилась на Наиля. Наиль тоже прибалдел, но за минуту кончить не успел — я вытащила его член изо рта и принялась сосать у физрука. На этот раз он обильно кончил мне в ротик (я очень старалась — мне не терпелось, чтобы этот идиотский конкурс поскорее кончился), и я вытащила на всеобщее обозрение свой язык, испачканный в сперме. — А! — возликовал Равиль Маратович, глядя на брата, — я же говорил, что у меня Юлька лучше отсасывает, — лицо его светилось от счастья. — Ну, — обратился препод теперь ко мне, — готовься ублажать победителя! Будешь вылизывать мне очко! — и он лёг на спину на диван, задрав согнутые в коленях ноги и разведя их в стороны.

     Я подошла поближе и приблизила лицо к его волосатому заду. От ануса, густо заросшего курчавыми рыжими волосами, исходил резкий неприятный запах. Содрогаясь от омерзения, я высунула язык и лизнула колечко сфинктера, почувствовав слабый горьковатый вкус. — Хорошая девочка... продолжай! — похвалил меня преподаватель, ласково погладив по волосам. Я принялась тщательно лизать, иногда засовывая кончик языка внутрь, заставляя физрука кайфовать... Через какое-то время я почувствовала, как ладони Наиля поглаживают мою попку. Я немного испугалась, но продолжала тщательно вылизывать очко Равиля Маратовича.

     Далее я ощутила, как пальцы Наиля обхватили горлышко бутылки и осторожно потянули его наружу. Однако бутылка скользила из-за того, что была смазана вазелином, и вытащить её так просто не получалось. — Какая жадная девочка! Зажала пиво и не отдаёт! — усмехнулся физрук. Тогда Наиль взял со стола бумажную салфетку и тщательно вытер пробку и торчащую часть горлышка бутылки. Потом потянул снова. Мечтая освободиться от этого инородного предмета, я изо всех сил потужила живот, и бутылка стала медленно выходить...

     Когда мой анус наконец получил свободу, я почувствовала, как из него что-то медленно вытекает, и он абсолютно отказывается закрываться. Я уже возликовала от необычайного облегчения, но... с ужасом ощутила, как мою попу снова мажут вазелином! Потом внутрь меня стали проникать длинные и тонкие пальцы Наиля. С самого начала их было уже три, а потом стало четыре. Наиль трахал меня пальцами, не давая стянуться моему порванному, зудевшему от боли сфинктеру. Спустя некоторое время парень начал запихивать мне в зад ладонь, сложенную лодочкой, и ему это даже кое-как удалось. Чуть шевеля пальцами, он стал массировать мне простату, как вдруг... я услышала какой-то подозрительный не то шорох, не то шуршание, не то хруст...

     Ладонь Наиля осторожно покинула мой анус, но через несколько мгновений стала входить снова. На этот раз я ощутила, что что-то аккуратно зажато между пальцами. Это что-то, было, на моё счастье, небольшим, но ладонь неумолимо вползала всё глубже и глубже, пытаясь доставить загадочный инородный предмет на максимальную глубину. Наконец, пальцы разжались и ладонь снова вышла.

      — Наиль, покорми девочку... она, небось, проголодалась сегодня! — подмигнул брату Равиль Маратович, погладив меня по волосам. Не отрывая языка от задницы преподавателя, я боковым зрением увидела, как Наиль взял со стола вазу с фруктами. — На этот раз три банана засунет, что ли? — испуганно-недоумённо подумала я. Но в попу мне стало вползать что-то прямое и сильно утолщённое с одного конца. — Груша! — молча догадалась я ...   (есть такие длинные и не очень широкие груши, «конференс», кажется). Засунув грушу, мой мучитель стал проталкивать её ладонью вглубь, пока она во что-то больно не упёрлась у меня внутри.

     Вытащив руку, Наиль взял ещё что-то из вазы и приставил к моей дырочке. Это что-то было огромным и просто упиралось мне в кости таза. — Равиль, помоги! — сказал Наиль брату. Равиль Маратович отстранил мою голову от своего зада и встал с дивана. Подойдя ко мне сзади, он с любопытством посмотрел на происходящее. — Не так надо! — авторитетно сказал он и вышел из тренерской... Я услышала какой-то протяжный грохот в зале...

      — Пошли, на бревне попробуем! — предложил он брату, вернувшись, и взял что-то из его рук. Наиль взял в руки баночку с вазелином, и мужчины вышли из тренерской, приказав мне следовать за ними. Я вышла в зал и увидела, что гимнастичестое бревно отодвинуто и стоит перпендикулярно стене. Равиль Маратович тщательно смазывал огромное (сантиметров восемь-девять в диаметре) яблоко вазелином (так вот что мне только что пытались запихать в попку!), а Наиль, смазав пальцы, подошёл ко мне, и, велев нагнуться, нанёс вазелин на мой сфинктер. — А теперь, красавица, сядь на свой десерт сверху... да так, чтобы он полностью вошёл, — сказал физрук, положив яблоко на бревно... Я, дрожа от страха, взобралась на бревно, свесив ноги по разные его стороны и стала медленно садиться на яблоко. Оно по-прежнему упёрлось мне в тазовые кости и не хотело входить. Тогда я чуть подалась вперёд, чтобы фрукт сместился ближе к копчику, и начала насаживаться, потужив живот. Но яблоко, только начав входить, стало разрывать колечко моего ануса, и я, беспомощно покачав головой, умоляюще посмотрела на своих мучителей. Братья перемигнулись и подошли ко мне с разных сторон бревна. Каждый из них поднял мою ногу, и, чуть наклонив моё тело назад, принялся с силой давить на моё плечо. Яблоко неумолимо стало влезать дальше, разорвав мой сфинктер сразу в нескольких местах, отчего у меня просто потемнело в глазах. Издав протяжный истошный вой, я через несколько мгновений (которые показались мне вечностью), медленно опустилась до конца и упёрлась ягодицами в бревно... Тёмные круги всё ещё плыли перед глазами. Огромное яблоко находилось теперь внутри меня, со страшной силой распирая мою прямую кишку. Я тихо рыдала и стонала от адской боли...

     Мужчины сняли меня с бревна, и я, повернув голову, увидела, что оно измазано моей кровью... Мой плач постепенно перешёл в истерику — я никак не могла успокоиться. Братья озадаченно смотрели на меня. Наиль набрал чистых салфеток и принялся вытирать кровь, стекающую по моим бёдрам. Когда он закончил, братья под руки отвели меня обратно в тренерскую. В душе Равиль Маратович помог мне вымыться, после чего вышел, а я ещё некоторое время стояла под прохладными струями.

     Когда я вышла, мой препод сидел за столом и что-то торопливо писал. Наиль разрешил мне одеваться. Одеваясь, я больше не плакала, а только болезненно охала, хватаясь за низ живота. Равиль Маратович, закончив писать, протянул мне мою зачётку. — Возьми... ты сдала зачёт, — тихо сказал он виноватым голосом. Я молча взяла зачётную книжку в прозрачной обложке... Наиль вызвался отвезти меня домой...

     Я достала из сумочки зеркальце и внимательно посмотрелась в него. «Какая же я страшная без макияжа!» — печально подумала я. И вправду, мои губы потрескались, глаза покраснели... Наиль молчал, следя за дорогой. Мы мчались в салоне роскошного «Туарега». Убрав зеркальце, я равнодушна стала смотреть вперёд.

     Мимо проносились яркие витрины бутиков, супермаркетов, аптек, огромные рекламные щиты и растяжки. Иногда, во время стоянок на светофорах, я видела лица пешеходов, переходящих улицу — старичок-пенсионер, какие-то подростки, тучная дама средних лет с большими пакетами в руках, парень с девушкой... оба очень симпатичные. Остановившись на секунду посреди «зебры», девушка весело рассмеялась, взглянув парню в лицо. Тот в ответ улыбнулся и поцеловал её в губы. «Как же они, наверное, любят друг друга!» — подумала я и всхлипнула. Наиль озадаченно посмотрел на меня, но, ничего не сказав, снова отвернулся. Зажёгся зелёный, и внедорожник ринулся вперёд. На дорогу падали крупные хлопья снега...

     Наконец мы приехали. Остановив машину, Наиль достал из кармана какую-то таблетку, а из бардачка — бутылочку воды. — Выпей! — тихо сказал он. Я отрицательно покачала головой. — Выпей, тебе поможет... — мягко повторил парень и улыбнулся. Я проглотила таблетку и запила её водой. — Что это? — спросила я, помолчав. — Слабительное, — ответил Наиль, — с ним легче выйдет, — добавил он и многозначительно показал пальцем на мой живот... Мы вышли из машины. Проводив меня до двери, мужчина нагнулся и поцеловал меня в щёку. Я опустила глаза. — Пригласишь на чашечку кофе? — бархатным голосом спросил он. — Нет! — твёрдо ответила я. — А телефончик оставишь? — неуверенно продолжал он. Я мотнула головой. — Жаль! — вздохнул Наиль и направился к лифту. Я достала ключи и стала открывать дверь...

     Дома я прежде всего сняла всю одежду и закрылась в ванной. Нежась под тёплыми струями воды, я с безнадёжной грустью вспоминала события двух последних дней — да, я сдала очередную сессию без долгов и на «отлично». Это де-юре. А де-факто? Двое взрослых мужиков всего-навсего надругались надо мной. И один из них был моим преподом... Зачёт по какой-то вонючей физре! Он достался мне в тысячу раз труднее, чем самый трудный из экзаменов... Я брезгливо содрогнулась от отвращения к самой себе. — Милый... прости, если сможешь! — подумала я вдруг об Антоне. Через три дня... точнее, уже послезавтра он прилетит из командировки. Послезавтра? Тут только до меня стало доходить, что почти уже утро. Я вдруг почувствовала смертельную усталость во всём теле — с утра клизмы, марафет, дорога на другой конец города... потом уборка, готовка для этого козла... А изнуряющая зарядка в спортзале? Мытьё полов? Про то, сколько раз я отдалась за сегодня этим сволочам, не хотелось даже вспоминать... Я, поморщившись, прикрыла глаза, отгоняя жуткие воспоминания...

     Валясь с ног от усталости, я наконец намылила мочалку и стала тереть себя. — Ч-чёрт! Анус до сих пор горит огнём! — подумалось мне, когда я тщательно мыла попку. Ополоснувшись, я вышла из ванной и стала вытираться мягким розовым банным полотенцем, и вдруг... резкая боль в животе прострелила всё моё тело. Я непроизвольно схватилась руками за живот и присела на корточки, тяжело дыша. — Неужели приступ гастрита? — испугалась я, обливаясь потом. Меня стало колотить от страха — ещё на втором курсе у меня нашли гастрит... Кто знает? Где гастрит, там и язва... А если прободение? Я же сутки ничего толком не ела! Если не полегчает, придётся вызывать скорую... Приедут врачи, заберут меня в больницу... На операционный стол, и... чисто случайно у меня в кишечнике обнаруживается чёрти что — яблоки, груши... Какой позор!

     Продолжая дрожать, я почувствовала, как боль спускается вниз живота. — Да это же просто слабительное действует! — догадалась я. Осторожно поднявшись, я встала обеими ногами в ванну и снова присела на корточки. Кишечник распирало со страшной силой. Я потужилась — никакого результата. Боль нарастала. Я стала тужиться снова и снова, стиснув зубы и морщась от боли. Что-то огромное надавило на мой сфинктер изнутри. Сильнее... ещё сильнее... Анус стал медленнно раскрываться, растягиваясь до предела. Я потужилась ещё, и вдруг... что-то надорвалось внутри меня. Дикая боль заставила меня взвыть. Слёзы градом потекли из глаз. Разорвав моё анальное отверстие сразу в нескольких местах, огромное яблоко стремительно вылетело из меня. Глухо ударившись о дно ванны, оно отлетело и ударило меня по мошонке. Не удержавшись ...  

     на ногах от страшной боли и от неожиданности, я рухнула на колени.

     Охая и потирая ладонью яички, я не сразу заметила, что боль внутри живота ослабла... что порванная попа горит от боли. Обернувшись через плечо, я увидела, что позади меня медленно разливается зловонная тёмно-коричневая лужа. На бортиках ванны были видны коричневые и кроваво-красные брызги. Проклятое яблоко валялось где-то поодаль... Внезапно я ощутила новый приступ боли. Что-то снова стало растягивать мою попу, выходя наружу. — Груша! — догадалась я.

     Вслед за грушей шло ещё что-то, меньшее размером, больно царапая мою истерзанную прямую кишку... Минутой спустя все инородные предметы уже лежали на дне ванной, а зловонная жижа всё ещё вытекала из меня. Подождав, пока действие слабительного сойдёт на нет, я встала в полный рост. Малейшее движение вызывало неимоверную боль в истерзанном зияющем анусе...

     От кошмарной вони на меня накатила тошнота. Еле сдерживая рвотные позывы, я, стараясь дышать ртом, включила душ на всю и стала лить воду на дно ванны. Нечистоты медленно уходили вместе с водой в сливное отверстие. Наконец, дно ванны стало почти чистым, не считая нескольких капель крови, накапавших у меня между ног... Скуля от мучительной боли, я подмыла попку ледяной струёй душа, и стала рассматривать то, что вышло вслед за грушей... Ничего особенного — свёрнутый многократно прозрачный полиэтиленовый пакетик, перевязанный для надёжности скотчем. Вымыв несколько раз с мылом и вытерев пакет и руки, я взяла ножницы и разрезала полосу скотча... Внутри, в пакете, находились пять стодолларовых бумажек, свёрнутых трубочкой, и записка: «Юлечка! Прости, что всё так вышло! Я знаю, что тебе было очень больно и стыдно... Надеюсь, эта скромная сумма возместит причинённый тебе моральный ущерб. Ты классная девушка, и я почти в тебя влюбился. Жаль, что ты не хочешь продолжать общение со мной... В этой жизни иногда бывают очень трудные ситуации, когда очень нужна помощь. Если ты когда-нибудь окажешься в такой ситуации, дай мне знать — я человек не бедный, и лично знаком со многими влиятельными людьми, так что я постараюсь сделать всё, чтобы помочь тебе. Мой телефон — (***) *** ** **. Ещё раз прости. Наиль.»

      — Вот гадина! — подумала я со злобой, — ещё помощь свою предлагает! Да я умирать буду, а у него ничего не попрошу!... А номер у него красивый... — слева направо читается так же, как справа налево, — заметила я, разрывая записку на мелкие кусочки... Я равнодушна посмотрела на купюры. — Да-а-а! — мысленно сказала себе я, глядя на портрет серьёзного дяденьки на купюрах, — видно, плохи дела в этом мире, если даже Вы, мистер Франклин, оказываетесь в глубокой жопе... А ведь получается, что это моя цена... Пятьсот баксов, ни больше, ни меньше... За эти деньги со мной можно сделать всё, что пожелает душа — поиметь куда угодно и чем угодно, заставить лизать немытую задницу или вымыть целый спортзал... — я тихонько расплакалась. Я прекрасно понимала, что деньги, лежащие передо мной — плата за сексуальные услуги, оказанные двум абсолютно посторонним мужчинам. Это означало, что я — самая настоящая проститутка. Что мне делать с этими деньгами — порвать или забрать себе? Если я порву их, то вроде бы никаких сексуальных услуг не было — так, обычное изнасилование. Но порвать пятьсот баксов??? Что же я, совсем дура, что ли?

     Решив, что деньги мне ещё пригодятся, я спрятала их в комнате среди книг, и, наведя образцовый порядок в ванной, легла спать...

     Следующие два дня я не выходила из дома — до обеда спала, днём делала кое-какие дела по хозяйству, а вечерами, уютно закутавшись в плед, читала книги при свете лампы торшера или негромко слушала музыку через колонки компьютера... Да... ну ещё, конечно, пыталась залечить свою пострадавшую дырочку...

     ... Сегодня прилетает Антошенька. Встав спозаранку, я сбегала в супермаркет за продуктами и принялась готовить праздничный ужин... Когда всё было готово, я тщательно убралась в квартире, и, приняв душ, стала наводить марафет — улетая, Антон просил, чтобы я встретила его на машине во Внуково...

      — Достойна ли я теперь такого мужчины, как Антон? — подумала я, плавно входя в поворот на новенькой серебристой «Сонате» (на права я сдала ещё год назад, и Антоша сразу с лёгкостью написал на меня доверенность), — красивый, добрый, умный... Очень сильный и стойкий, и в то же время такой нежный, ласковый, домашний и ранимый... Успешный... в учёбе (этой весной у него уже состоится предзащита диссертации)... да и в работе (через два года после начала работы в компании уже продал подаренную отцом «Нексию» и купил «Сонату»; через полгода преподавания на кафедре в качестве доцентской практики аспиранта ему зафкаф уже предлагает остаться после защиты на постоянку, чуть ли не на полторы ставки). Из колонок автомобиля негромко раздавались ставшие мне родными мелодии Dark Tranquillity («Слишком агрессивно для такой нежной девушки!» — любил говорить мне Антон)...

     Тут я вдруг остро ощутила, как я соскучилась по своему любимому. Совсем скоро он прилетит, мы приедем домой, и я всю ночь буду его нежно ласкать, как и ДО ЭТОГО... Он никогда не узнает о том кошмаре, который случился со мной на днях! Я не смогу ему рассказать об этом, потому как знаю, что ему будеть очень больно это узнать. Да и сама я изо всех сил буду пытаться забыть всё... как кошмарный сон! — я припарковала машину и вошла в здание аэропорта.

     Купив газету, я успела прочитать пару страниц, постоянно отвлекаясь на какие-то тяжелые мысли. Вдруг, заставив меня вздрогнуть, запиликал мой мобильный телефон. Я взглянула на экран... Все мои мрачные мысли мгновенно растворились в бешеном водовороте моего подсознания.

      — С приездом, любимый! — нежно сказала я в трубку...