С Е Р Ё Ж К А

     (Армейские блудни «голубого» рядового)

     Шёл к концу месяц май. Мы тянулись строем по пыльной дороге на гарнизонный склад. Вокруг — негустой, шумящий на лёгком прозрачном ветру лесок, над головами — светло-голубое небо, свесившееся опрокинутым огромным блюдцем. Изнурительная жара допекает со всех сторон: за весь месяц — ни одного дождичка...

     Впереди бодро вышагивают новобранцы-"духи» и салабоны-первогодки, а мы, четыре «деда», идём позади нашего славного третьего взвода, ведя негромкий разговор о предстоящем осенью дембеле, весело подгоняем ленивых и отстающих...

     До старого складского сарайчика дошли быстро. Тут же поснимали гимнастёрки и в ожидании прапорщика-кладовщика расположились под деревьями и редкими кустиками акации, спрятавшись в тенёк от обжигающих лучей. Возле меня робко пристроился невысокого роста и совсем почти ещё незагорелый казачок Серёга, недавно прибывший с «кубанской» партией новобранцев. Хоть и симпатичен он показался мне, но я не спешил заговаривать первым.

      — Эх, и-искупнуться б сейчас-то, — Серёга мечтательно произнёс своим мягким южным говорком, полуобернувшись и словно что выискивая в моём загорелом лице. — Ото жара какая стоить! Так и сгареть недолго...

      — Неплохо бы, — разомлев, отвечаю я. — Да только вот какая беда — негде!

      — А вроде как недалечко ручеёк какой-то есть, а там водица — родниковая, чистая! — пригнувшись ко мне, шепчет он в самое ухо, чтобы никто не услышал.

      — Тогда топай, не боись! — обрадовался я.

     И мы, проворно завернув за угол склада — будто бы по нужде отошли, — пролезли в дыру деревянного заборчика и направились по утоптанной тропке. Со всех сторон доносилось переливчатое треньканье птиц. Заросли густого кустарника дружно обступили нас со всех сторон, скрывая от случайных прохожих. Отойдя метров на триста и долго пропетляв меж кустами, мы остановились — отдышаться. Тут Сергей и показал на едва приметный ручеёк, пробивающийся в глубине заросшей лопухами лужайки. Вода в нём — и вправду чистейшая, но ледяная, аж зубы сводит. Мы сразу ополоснулись, посапывая и взвизгивая от резкой остроты ощущений, а потом, обсохнув и снова напившись вдоволь, неспешно двинулись — обратно по знакомой тропе, к складу.

     Пройдя чуть вперёд, Сергей замедлил шаги и, обернувшись ко мне, предложил малость посидеть под раскидистой елью: мол, перекурить охота! Мне и самому не хотелось быстро покидать это дивное царство природы — оно, как магнит, притягивало к себе, не выпуская из своих объятий, манило таинственной тишиной и полумраком, загадочным трепетом листьев над головой и травы под ногами, радостным щебетом птиц и ароматными запахами цветов и растений...

     Мы уселись на поваленный и почти не тронутый сыростью и мхами ствол, не спеша закурили. Всего в каких-то двухстах метрах от нас, где-то слева, находился склад — оттуда доносились редкие, разносимые ветерком знакомые голоса. Похоже, пока что никто не заметил нашего отсутствия и не собирается нас искать.

     Огляделись вокруг: ни души — только знойная пронзительная тишина и прохлада, а в груди — ощущение полной свободы. Спокойствие и блаженство!..

     Я охотно разговорился с Серёгой, желая хоть как-то оторваться от мыслей о службе и предстоящей «непыльной» работе на складе. Как водится, мы трепались больше всего о «домашнем» — о закадычных друзьях и о выпивке, которой никогда не бывает много. Ну, естественно, и о подружках тоже.

      — Слышь, Валер, — вдруг повернулся ко мне Серёга. — А ты здесь, в армии, разве не скучаешь?

     Я смутился, не ожидая такой откровенности от новобранца, но не подал виду, смутно улавливая направление дальнейшего разговора. Ответил неопределенно: дескать, при такой нагрузке скучать не приходится! А казачок — настырный, опять за своё:

      — Так ты что, неужели дрочишь? — спросил и сам настороженно смотрит прямо в глаза, явно с каким-то прицелом. Я взглянул удивлённо: а почему бы и нет? И снова ничего не ответил. Он же не унимался:

      — Валера, а тебе не приходилось иметь контакт с парнем? — осторожно и еле слышно, словно издалека, произнёс он, отчётливо проговаривая каждое слово. Я ожидал любого каверзного вопроса, но чтобы так вот — об этом и вслух, с первым встречным? А казачок-то, по всему видать, — стреляный воробей!

     Я лишь отрицательно мотнул головой, лихорадочно пытаясь сообразить: что же конкретно он хочет узнать? Чего добивается? Уж не подвох ли здесь какой? Но так и не придумав ничего вразумительного, с напускным равнодушием я поинтересовался:

      — А тебе, что — приходилось?

      — Мне? — уже вплотную придвинулся ко мне Сергей и, загадочно улыбнувшись, вполголоса стал вспоминать о том, что произошло с ним однажды летом, в далёком детстве. Он приехал на каникулы в гости к бабке, и сосед, паренёк лет 16—17, уговорил его пойти порыбачить. Разумеется, с ночёвкой... Там-то, на берегу реки, между ними и произошло то самое, что Сергей так деликатно назвал сейчас «контактом»...

     Слушая эту короткую историю, я мысленно сразу же представил всё, происходящее тогда между ними, невольно возбуждаясь от этих фантазий. А Сергей, не прерывая увлекательного повествования, как бы невзначай потянулся ко мне и, будто желая отогнать невидимого комара, положил руку на мою ногу. Он осторожно начал гладить по ней то вверх, то вниз, а когда приостановился, слегка надавив ладонью там, где заметно выпирал мой «игрун», я ощутил прилив сладостного желания. Было приятно и почему-то неловко и даже... стыдно! Но я, будто в гипнозе, не мог произнести ни единого слова и не хотел прерывать эту «игру» — такого мне ещё не приходилось испытывать! (Разумеется, это только поначалу было неловко — природный инстинкт всё-таки брал своё)...

     Заметив мою нерешительность, Серёга тем временем сам прижал мою руку, положив её на своё хэбэ, — и я замер от неожиданности, почувствовав через плотную материю брюк, какое там скрыто мощное «орудие» и как стремительно оно вырастает в объёме.

      — Тебе приятно со мной сейчас, Валер? — лукаво жмурясь, обратился Серёжка ко мне, учащённо дыша. Я лишь беззвучно мотнул головой и привалился к стволу пахучей молодой ели, поудобней приняв позу.

      — Да, очень... — выдавил я едва слышно, ожидая дальнейших действий.

     И он тут же, ничуть не смутившись, «открывает» мои штаны и ловко вытаскивает наружу разбухший член, начиная проводить по нему горячими пальцами; другой рукой одновременно расстёгивает и свою ширинку. Я помог ему справиться с непослушными пуговками — достал его «инструмент», уже вовсю торчащий от возбуждения. Волнуясь и не говоря при этом ни слова, мы стали ласкать друг дружку, торопливо сжимая и тиская в разопревших ладонях наше «мужское хозяйство». Сережка прижался, крепко обнимая меня, а затем, придерживая одной рукой за талию, поцеловал в губы. Я не выдержал и тоже стал неуклюже тыкаться губами и целовать его, продолжая играть с его гладким и могучим членом...

     Мой широкоплечий казачок действовал всё активнее; его беспокойное дыхание прерывалось лишь тогда, пока он буквально взасос целовал меня в щёки и в шею. Придя в полный восторг, он решительно присел передо мной на коленки. Полностью опустив болтающиеся штанины, уткнулся носом прямо в живот, проводя по нему своим шаловливым и ласковым язычком... Постепенно уняв появившуюся от волнения дрожь, мы перестали замечать окружающее пространство, целиком погрузившись в омут неутолённого желания. Действия Серёги были, к моему удивлению, весьма умелыми — он наслаждался свободой и ловко обнимал меня, отчаянно притягивая к себе и медленно целуя тело, каждую клеточку на груди и животе, плавно спускаясь всё ниже и ниже...

     И вот я уже чувствую,...

 

      как его шершавый и влажный язычок обвивает мой член — сперва скользит по самому краешку чистой головки, по всей её напряжённой поверхности, а потом переходит на ствол — и следует далее вниз, к яичкам. Я замираю от жуткого ощущения, не передаваемого никакими словами...

     В груди стремительными толчками колотится сердце, вот-вот готовое разорваться или выпрыгнуть наружу — от огромной радости, охватившей моё напряжённое тело. Руки непроизвольно скользят по кудрявым волосам моего искусителя. Я притягиваю его голову, уткнувшуюся где-то там, в промежности, и решительно подставляю готовое к бою «орудие» — прямо в его широко раскрытый рот!...

     Головка вошла быстро и легко — и её тут же обхватили смачные широкие губы, как будто сжав в тиски. Тёплое и влажное пространство рта приятно щекотит, доводит до исступления. Серёжкин язык творит просто настоящие чудеса, проникая в самую дырочку на глянцево-пунцовой залупе. Сергей заглатывает член всё глубже и глубже, не успевая переводить учащённое дыхание и с хрипом выпуская через ноздри остатки воздуха. Его сосание становится настоящей пыткой! — однако, пыткой волнующей и такой приятной, такой красивой, такой...

     И всё ЭТО — мой первый в жизни сексуальный контакт с парнем!

     Я теряю контроль, словно проваливаясь в бездонную пропасть. Перестаю воспринимать и понимать реальность происходящего. Глаза закрыты, в ушах — абсолютная тишина. В груди ощущается далёкий смутный звук, будто хрип или стон. Всё тело непроизвольно то замирает, то бьётся в ожидании сладостного оргазма. И только под непослушными руками едва различимы волосы, уши, шея моего Серёжки, нежная кожа на его молодом и довольно симпатичном лице. Чувствую, что он доволен сейчас не меньше, чем и я...

     Он всё сосёт и сосёт, трудится с каким-то вдохновенным упорством, с каждой секундой ускоряя темп движений, — так что я уже больше не могу и не хочу, не в состоянии сдерживать себя!

     Я стремительно притягиваю его опущенную голову. Не даю ему возможности оторваться. Придерживая его вихрастую макушку, напрягаюсь в ногах — и тут же толкаю — толкаю! — и снова толкаю!! — членом — как можно глубже! — и дальше!! — в его просторной! — и тёплой!! — глотке!!! Поворачиваю член в стороны — и медленно начинаю сразу вынимать, оставляя во рту только самый кончик залупы.

     Ещё один — новый! — большой!! — резкий удар-толчок!!! Затем — подряд — несколько сильных рывков, и опять — вперёд и назад, ещё глубже, ещё и ещё...

     Се-рёж-ка-а-а-а!!!...

     Глухие стоны вырываются из груди наружу, я пытаюсь задержать приближающийся всплеск...

     Толчки вновь усиливаются: Сердце катится вниз: Я едва стою на ногах и весь во власти моего партнёра!..

     Язык Сергея не поспевает за бешеным темпом моих ударов, продолжая импульсивно работать. «Ну, давай же, давай! Соси, мой дорогой Серёженька!! Высасывай все мои соки, да поскорей!» — думаю я, не в силах спрятаться от волны накатившегося блаженства...

     Сплошная пелена застилает глаза...

     Ещё одно, последнее мгновение — и...

     ... И струя тёплой спермы брызнула в рот Сергею. Он ничуть не растерялся — сразу крепко ухватил пальцами ещё горячий ствол, сжимая яички и пытаясь выдавить из них всё, буквально до последней капельки.

     ... Меня приятно поразило и страшно обрадовало то, что он не стал ничего сплёвывать, а досасывал и вылизывал с таким упоением, словно делает это последний раз в жизни. Потом он встал передо мной — так, что его длинный и твёрдый как камень член оказался около моего рта. Член, узковатый у основания, расширялся к головке и был не меньше 20 сантиметров, такой весь пурпурно-розовый и блестящий в лучах палящего солнца. Я легко обхватил большим и указательным пальцами — «кольцом» — это «боевое орудие», стараясь как можно точнее повторять те движения, которые с минуту назад проделывал Серёжка. Облизывая крупную головку, я не пропускал ни миллиметра на её лоснящейся матовой поверхности, понемногу всасывая глубже внутрь этот «шарик», а другой рукой держался за яички — крупные и чуть мохнатенькие, в коротких курчавых завитках. Серёга только тихонько постанывал, чуть-чуть напрягаясь своим незагорелым торсом, и слабыми толчками плавно «ввинчивал» в меня своего красавца...

     Кончил он быстрее, чем я ожидал, бурно задышав и сильно притянув меня за голову. Я чуть не поперхнулся от волнения, пока смог довести всё до конца. С трудом, правда, но я проглотил-таки изрядную порцию его тягучей свеженькой спермы...

     А потом, тщательно заправившись и перекурив по сигаретке, мы двинулись к складу, на ходу украдкой перемигиваясь и таинственно улыбаясь, как два заговорщика. Кстати, никто нас тогда так и не спохватился, не заподозрив в нашем недолгом отсутствии чего-то предосудительного!