Вот как-то встретил Баркова.

     Услышал речи молодые, но...

     для кого они срамные?

     Ему,

     навеялотоску.

     Ни с дуру — с молоду

     (мне девятнадцать)

     брожу по городу

     хочу отдаться.

     Ни тетке — пьянице

     ни девке Катеньке

     хочу отдаться

     мужчине — дяденьке.

     Куда ж податься

     с последней мелочью?

     хочу отдаться

     Иван Сергеичу.

     Хотеть не вредно,

     но ты одумайся.

     Всего-то сколь тебе?

     Болезнью кончится.

     Жизнь тебе дадена,

     но не для дяденьки.

     И в счастье, радости

     пожить-то надобно.

     Что, ты оставишь,

     для жизни будущей?

     Подумай, родненький,

     не мучайся.

     А я не мучаюсь.

     Как есть-

     так будет пусть!

     О да;

     вновь каждый рассуждает,

     о будущем хорошей жизни.

     И да,

     порой не каждый знает —

     как подло, жалко и постыдно

     бывает

     в будущих мгновеньях,

     когда уж жизнь твоя не в радость

     и не воротишь дни лишенья,

     что отразились в жизни нашей.

     Уж не вернуть годов —

     то время,

     когда не думал ты и, в страсти,

     отдавшись, дяди в растерзанье,

     усладу в сексе находил.

     Бродил по улицам в восторге,

     ища порою новой встречи.

     Ножизньушла

     и новой речи

     ты не услышишь никогда.

     А так хотелось бы вернуться —

     к чужому телу прикоснуться,

     дыхнуть теплом в лицо, но что...

     что было то уже ушло.

     Итак,

     метаясь в страсти, вернуться хочется,

     но счастье

     уж не воротишь.

     Жизнь ушла.

     До новой же...

     не родила,

     тебя молоденькая мать.

     Не дал задатков ты опять,

     для будущего своего.

     И это,

     друг мой,

     не ново.

     Подумай.

     Поразмысли впредь:

     Что лучше —

     жить,

     иль умереть?