Однажды, когда я был ребенком, я пошел прогуляться, и вдруг мне почудилось, что я стою на краю утеса и вот-вот упаду. Я был поражен. Мне казалось, это какое-то чудо, потому что я сознавал: «вокруг равнина», но потом пристально смотрел на утес, и он не исчезал.

     Я бросился прочь. Когда я бегу, я чувствую себя маленьким мальчиком. Я бежал очень быстро, потом остановился и спрятался за кустом, и, чтобы Бог не смог меня увидеть, сделал вид, что упал в грязь и не могу подняться. Так я лежал довольно долго.

     Бог подошел к кусту, хотя я не мог его видеть. «Доброе утро, старина», но ему было не до меня. Я любил шляться по улицам. Я обманывал свою жену. У меня было столько спермы, что какую-то часть нужно было спустить. У Майка была подходящая задница. Она была очень классная; думая о ней, я вспоминал утес, с которого, по воле Бога, я должен был упасть. Жопа Майка была моей целью, упрощенным, приглаженным образом Бога. Моя жена не понимала этой цели. Я ничего не объяснял ей, не хотел, чтобы она знала. Я изобретал всякие уловки. Я не буду разоблачать мою цель. Моя жена хороший человек. Она неплохо соображает, но чувств у нее нет. Я хочу разрушить ее ум. Тогда она сможет развивать свои чувства. Я не хочу, чтобы она думала. Думать — это смерть.

     Я не хотел Майка. Я хотел Бога. Я люблю спокойных парней. Я плохо трахаюсь. Я кончаю невпопад. Майка это не волновало, потому что мои чувства были прекрасны. Он чувствовал мое настроение и получал удовольствие. Он не думал обо мне. Его не волновало, что я делаю. Я объяснил ему цель моего великого труда. Мне показалось, он понял. Он со мной согласился.

     Я хотел бы объяснить Бога всем, но не буду, если люди начнут смеяться из-за того, что я говорю о вещах, затрагивающих целую вселенную. Для меня жопа Майка была головой Бога. Я трахал ее, пока у меня не отказали нервы. Я почувствовал, как кровь ударяет в голову. Я был на грани смерти. Я не хотел умирать и просил Бога помочь мне.

     После этого мы еще трахались долго, очень долго. Мне было горько от того, что я трахаюсь так плохо. Майк ухмылялся. Я был расстроен, кошки скребли на сердце. Я всаживал ему и всаживал, потом начал задыхаться, и не мог больше трахаться, и кончил. Я сел отдохнуть. Майку было скучно. Мне — нет, потому что я не думал. Я чувствовал. Я ощущал бесконечную, а не плотскую любовь.

     Выражение лица Майка всегда было спокойным, как маска. Я видел столько восковых масок. Я думаю, он не улыбался, потому что боялся морщин. Он не спал, и я не спал тоже. Он думал, я чувствовал. Я боялся за него. Я не знал, что ему сказать. Я ждал, что Бог подскажет мне сделать. Я ничего не делал. Я устал. Я видел, как рыдает душа Майка. Я чувствовал себя виноватым перед ним, но ничего не стал ему говорить, потому что знал, что он не поймет.

     Мне было двадцать лет. Я боялся жизни. Я рыдал, рыдал, не знал, что делать. Мне хотелось пить. Я попросил Майка принести мне апельсин. Он принес. Я уснул с апельсином в руке.

     Я спал долго, не понимая, что со мной происходит. Проснувшись, я понял, что сделал ошибку. Я поцеловал Майку руку. Я был молод, делал много глупостей. Я больше не ложился спать. У меня болела голова. Мне не нравилась эта боль, я хотел, чтобы она прекратилась. Я попросил Бога помочь мне. Он сказал, что я не должен засыпать.

     Так я лежал очень долго. Больше я не чувствовал боли. Бог помог мне встать. Я встал. Он сказал мне идти домой. Я пошел домой. Потом Бог повелел мне обернуться. Я посмотрел назад.