— Не ожидал встретить меня здесь, сынок? — растянулся старик в улыбке.

     — Джим?!... Как ты здесь оказался? — спросил Дюваль, уже, впрочем, обо всём догадываясь.

     — Меня занесли сюда вонючие медузы, — осклабился тот.

     — Ясно, — кивнул Дюваль. — Ты один?

     — Нас трое. Индеец Пьер и Отец Джузеппе. На «Зевсе» мятеж... После тебя меня выбрали капитаном, как твоего помощника. Но потом что-то не заладилось, — грустная усмешка скользнула по его лицу, — стар я для таких дел, хватка не та... Эти двое — единственные, кто оказался на моей стороне. Нас решили закинуть сюда.

     Джим вздохнул и почесал затылок. Поспешно добавил:

     — Ты не бойся! К тебе мы не просимся. Догадываюсь, что с девчонкой у вас всё сладилось, — он вновь усмехнулся. — Ты видный парень, женщины тебя любят, она не могла устоять. Я прав?

     — Прав, — улыбнувшись, кивнул Дюваль. — Она моя жена... и у нас сын.

     — Поздравляю! Это славно, — глаза старика блеснули. — Я вижу, что ты счастлив...

     — Где ребята? — спросил Серж.

     — Там, — Джим махнул рукой в кусты.

     — Идёмте, я познакомлю вас с семьёй.

     — А, может, не стоит, — Джим посмотрел на него с сомнением. — Девчонка испугается нас... Мы же не такие красавчики, как ты, да и воспитание у нас подкачало...

     — Старина, не говори глупостей! — поморщился Дюваль.

     Джим опять свистнул, из кустов шагнули два человека. Один — высокий и худой, как жердь, по виду индеец, с длинными смолянисто-чёрными прямыми волосами, повязанными красной лентой, и загорелым кирпичным лицом, второй — невысокий, коренастый итальянец в сутане и черной широкополой шляпе, закрывавшей лицо.

     — Ну, здравствуй, Асье! — они друг за другом пожали Дювалю руку и похлопали по плечу.

     — Не ожидал, что придётся встретиться? — смеясь, спросил Джузеппе.

     — Да уж... — улыбнулся Дюваль. — Я рад встрече... Идёмте!

     Перед хижиной он попросил:

     — Ребята, подождите здесь. Я должен предупредить жену, чтобы не испугать её...

     Войдя в дом, увидел, что Анна склонилась над рукоделием — шила распашонку сыну.

     — Милая, — начал осторожно, — я привёл гостей.

     — Пусть Хименес подождёт, мне нужно одеться...

     — Анна, я сказал не гостя, а именно гостей, — улыбнулся Дюваль, поднося к губам её руку.

     Видя, что она встревожилась, успокоил:

     — Это Джим с друзьями... Их трое... Тот парусник — это был «Зевс»... Да не бойся, — он привлёк её к себе и поцеловал вспыхнувшую щёчку. — Всё хорошо.

     — Серж, это же пираты! — Анна уставилась на него горящим взглядом.

     — А я кто? — улыбнулся он и немного обиженно заметил: — Я такой же пират, но со мной ты... делишь ложе, от меня ты родила сына... Ты мне веришь? — он сжал её плечики.

     — Ты знаешь! Это совсем другое! — она смешно наморщила носик.

     — Нет! Это не другое. Вспомни, тогда, на корабле ты совсем меня не знала, но поверила мне... Поверила сразу. Я ручаюсь за них... Джим мне, как отец, Пьер — индеец, для него дружба свята, — Дюваль усмехнулся, — а Джузеппе... он... он носит сутану.

     — Сутану? — глаза Анны удивлённо расширились. — Разве среди пиратов есть священники?

     — Случается, — усмехнулся Дюваль. — Всё, оденься приличнее, я сейчас приведу их сюда.

     — Но они не разбудят Анри?

     — Не говори глупостей!

     Пираты один за другим тихо вошли в хижину. Анна, сжимая ладони, стояла в голубом платье с глухим вырезом и длинными рукавами. Волосы она подобрала в пышную причёску. Дюваль сам онемел от её красоты, его друзья просто оторопели.

     — Здравствуйте, господа! — улыбнулась она, чувствуя, что сейчас лишится чувств от охватившего её страха.

     Понимая состояние жены, Дюваль взял её за руку и тихонько пожал маленькую ладошку.

     — Друзья, это моя жена, мадам Анна.

     — Очень рад, мадам, — снимая шляпу, поклонился человек в сутане и пожал ей руку.

     Индеец просто склонил голову и сказал: — Здравствуйте, мадам!

     — Рад снова видеть тебя, дочка, — улыбнулся Старина Джим, смущённо кашлянув.

     — Ребята, — тоже улыбнулся Дюваль, — наш малютка пока спит. Его вы увидите позже. А пока давайте-ка вынесем стол во двор и как следует перекусим.

     Анна собрала скромное, но сытное угощение. Улыбнувшись мило и застенчиво, сказала извиняющимся тоном:

     — Господа, я оставлю вас. Уверена, вам есть что обсудить.

     По правде сказать, сидя в хижине, она прислушивалась к глухим голосам во дворе. Ей всё еще было страшно, хотя, решила она, эти люди были не похожи на отъявленных негодяев. И ещё она заметила, что Серж был очень им рад.

     — Ты должен знать, сынок, — прохрипел Джим, — «Зевс» всё ещё здесь.

     — Вот как... — Дюваль провёл рукой по голове, обдумывая неожиданное известие.

     — Да, — кивнул Джузеппе, — они намерены поискать сокровища Блэка. Ну, помнишь ту историю, что якобы на одном из островов он зарыл награбленное золотишко?

     — Именно на этом острове? — брови Сержа удивлённо приподнялись.

     — Да чёрт его знает! — поморщился Джим. — Может, и на этом... Блэк был, упокой его душу, хитрой бестией, — и он смачно впился зубами в запеченную птичью ножку.

     — Но сокровища того стоят! — заметил Пьер. — Я сам когда-то видел сундук. Если найти такой, можно всю жизнь жить, как сыр в масле.

     — Только какой прок от золота на этом острове? — вернул их на землю разумный довод Джузеппе. — У нас нет даже дырявого корыта! Остаток дней проведём здесь.

     — Ну, нам с тобой, дружище, — хлопнул его по плечу Джим, — здесь самое место осесть, — хихикнул он. — Годы своё берут, пора остепениться... А это место вполне сгодиться для тихой гавани.

     — Пожалуй, ты прав, — вздохнув, с улыбкой согласился Джузеппе.

     Потом Дюваль с Пьером и Джимом пошли к берегу. Джузеппе остался сидеть за столом. Анна тихо подошла к нему.

     — О, мадам, извините, я... — поспешно поднялся он.

     — Сидите, прошу вас, — остановила она его и нерешительно спросила, смущаясь: — Простите моё любопытство... вы... правда священник?

     — Гм, — он усмехнулся, — ну, если я до сих пор ношу это, — он указал на сутану, — и служу панихиды, то, наверное, я священник. Ах, мадам, — его глаза погрустнели, — жизнь — забавная штука...

     — Отец, — Анна опустила глаза, — не могли бы вы крестить моего сына?

     — Крестить? — во взгляде чёрных глаз Джузеппе появилось какое-то мягкое выражение. — Конечно, — его крупный рот растянулся в улыбке, однако Джузеппе сразу оговорился: — Если капитан согласен... то есть Стальной... Я хочу сказать, если согласен ваш муж, мадам.

     — Я уверена, он не будет против, — улыбнулась Анна и дотронулась пальчиками до его рукава.

     Однако её слова отразились сомнением на лице отца.

     — Идёмте, я покажу вам его... Нашего Анри, — предложила Анна.

     Когда Джузеппе увидел младенца, лежащего в колыбельке, играющего своими крошечными ножками, он опять улыбнулся и заметил:

     — О, мой Бог! У него глаза капитана! Только от взора Сержа берёт оторопь, а в эти хочется смотреть, не отрываясь, как в ласковые волны.

     Анна улыбнулась. «Знали бы вы, отец, — мысленно усмехнулась она, — что я, не отрываясь, смотрю в глаза вашего капитана... Одной мне известно, что это самый добрый и нежный взор на свете».

     Джузеппе, смешно скорчив для младенца забавную мину, уверил её:

     — Безусловно, дочь моя, его надо окрестить. Правда, я делал это лишь однажды... И это было очень давно... Но я с радостью сделаю это теперь.

     Поздним вечером, когда Джузеппе и Пьер крепко спали позади хижины, Джим с Сержем сидели на берегу.

     — Так ты говоришь, этот Хименес тебе не нравится? — раскуривая трубку, спросил старик.

     — Да, и Анне тоже... Есть в нём нечто странное... Уверен он что-то скрывает...

     — Ладно... — старик улыбнулся, — посмотрим, решим... Стемнело совсем, — заметил он, взглянув в чернильное небо. — Иди в хижину... Твоя принцесса заждалась уже...

     — Джим! — Дюваль пихнул его в плечо, сверкнув ...

 

     глазами.

     — Да я ничего, — засмеялся тот, — смотрит она на тебя с обожанием, триста акул мне в глотку! Иди, иди к ней! А я посижу... подумаю про твоего соседа...

     И он выпустил из трубки колечко дыма.

     Дюваль на цыпочках прошёл в дом, стараясь не потревожить сон жены и сына. Было душно, и Анна по обыкновению спала раздетой. Её косы разметались по постели, в серебряном свете ночи, льющимся в маленькие оконца, округлые формы хрупкой фигурки, казалось, светились сами. Её дыхание было ровным, а нежные жемчужно-розовые губки чуть приоткрылись.