Пошёл третий месяц как он вернулся в столицу женатым человеком. Ещё затемно — стояло начало зимы — просыпался, с замиранием сердца любуясь своей маленькой жёнушкой, которая сладко спала, уткнувшись ему в плечо. Целовал куда придётся и тихо, стараясь не разбудить своё сокровище, выскальзывал из спальни.

     Иногда по вечерам они ехали в театр, где Анна восторженно наблюдала за происходящим на сцене, а Сергей не мог отвести взгляд от неё. Так воздушно-хороша была она в вечернем туалете из пенных кружев, с открытыми плечами, на которые ниспадали локоны тёмно-каштановых кудрей, уложенных в замысловатую модную причёску. Сжимая крошечную ручку в белой перчатке, он то и дело с трепетом подносил её к губам. Часто замечал восхищённые взгляды других мужчин, бросаемые на Анну отовсюду. И тогда ревность терзала его сердце. Но едва Анна одаривала его взглядом, как он успокаивался, ликуя в душе. «Мой Аполлон, — словно кричали её глаза, — в целом свете для меня существуешь только ты один». Она часто так и называла его — мой Аполлон.

     Порой он возвращался домой позднее и Анна, выбегая ему навстречу, вытянувшись, словно тростинка, прямо у входных дверей обвивала руками его шею, прижималась к шинели порозовевшим личиком, тянулась губками к его лицу, ожидая поцелуя. И он не скупился на нежности. Быстро скинув шинель, подхватывал Анну на руки, осыпал поцелуями её лицо, щекотал усами шейку, чуть покусывал, выкручивая губами, мочки маленьких ушек, и на сладкое оставлял манящие губки, мягкие и нежные, как зрелая лесная малина. Потом уединившись с любимой в кабинете, он опускался в кресло, усаживая жену к себе на колени, забавлялся тем, что нанизывал на свои пальцы её кудри. Анна же рассказывала о том, как провела день — что читала, какие написала письма, что произошло за его отсутствие. Она задавала вопросы на самые разные темы, просила объяснить что-то в книге или высказывала своё мнение о прочитанном. Иногда она сама садилась в кресло, а Сергей, сев на пол у её ног и обхватив их руками, опускал голову ей на колени и отдавал свою непокорную шевелюру во власть её музыкальных пальчиков. За ужином Сергей ел с аппетитом, мысленно предвкушая десерт, который ожидал его в спальне. Анна, словно читавшая его мысли, краснела от его взглядов, смущённо опускала глаза.

     Сегодня он вернулся раньше обычного и нашёл жену в непривычно озабоченном состоянии. Анна была рассеяна, иногда отвечая невпопад, что-то явно занимало её мысли.

     — Что тревожит тебя, моё сердечко? — обнимая её, с улыбкой спросил Сергей.

     — С чего ты взял? — Анна попыталась изобразить удивление.

     — Не пытайся увиливать, дорогая, — усмехнулся он, — я же знаю тебя. Тут, — он нежно дотронулся до её лба губами, — царят какие-то беспокойные мысли.

     Анна отошла от него, опустив глаза и сжимая вместе ладони, отвечала тихо:

     — Право, я не знаю, стоит ли говорить тебе...

     Потом, решившись, быстро посмотрела ему в лицо и попросила:

     — Только обещай, что не станешь смеяться надо мной.

     — Конечно! — согласился Сергей, пряча улыбку.

     Анна подошла к его столу, взяла в руки небольшую книжку и протянула ему.

     — Вот, это я нашла сегодня в твоей библиотеке, — смущённо сказала она.

     — Ну и что? — взяв книгу, Сергей пожал плечами. — Это Пьетро Аретино, «Сладострастные сонеты»... Да, я купил этот томик во Франции. И что тебя так взволновало? — он улыбнулся, прекрасно понимая причину волнения Анны.

     — Я не подозревала, что... есть такие книги, — чуть слышно призналась она, отводя взгляд. — Неужели об этом можно писать так... так откровенно?

     — Конечно, можно, — широко улыбнулся Сергей, едва сдерживая смех. — Во-первых, автор, описав всё так... откровенно, высмеивает пороки общества, — принялся объяснять он. — А, во-вторых,... это часть жизни... Об этом тоже можно и даже нужно писать.

     — Серёжа! Да как же можно?! — глаза Анны округлились, она, открыв книгу, ткнула пальчиком в первый попавшийся текст. — По меньшей мере, это неприлично.

     «М: Эй, закинь вот так на плечо мне ногу,
Но узды моей не держи рукою.
Если хочешь править ты сей игрою,
Лучше двигай попочкой понемногу.

     Коли конь на развилке не ту дорогу
Выбирает и скачет легко другою,
Он подобен плуту, ноне изгою —
Он ведь знает истинную, ей богу.

     Ж: Не лукавь! Была б я последней дурой,
Отпустив узду, дав свободу змею;
Так что прямо мчись, жеребец каурый, —

     Ибо сзади стала бы лишь твоею
Наша общая радость. И не спорь с натурой.
Делай дело — или слезай скорее.

     М: Дорогая моя, о, не будь ты хмурой!
Я б с тебя не слез, даже если б вдруг мне судьба послала
Королевский зад на вершину фалла»[1].

     Сергей, пробежав глазами текст, рассмеялся.

     — Ну, вот! — Анна обиженно надула губки. — Ты же обещал не смеяться!

     — Сердечко моё, — прижимая её к своей груди, отвечал Сергей, — я не над тобой. Я над текстом, — схитрил он. — Право же, эти сонеты презабавны. Но, — он с усмешкой заглянул ей в глаза, — если это тебе не нравится, так и не читай. Можно лишь посмотреть картинки, — он опять хитро улыбнулся.

     — Я посмотрела, — краснея, призналась Анна.

     — О, — глаза Сергея удивлённо расширились, — я не узнаю тебя и, честно говоря, не понимаю. Ты возмущаешься этой книгой, но перелистала её всю.

     Лицо Анны пылало, сгорая от стыда, она спрятала его на груди мужа. Немного помолчав, заговорила полушёпотом:

     — Сначала я хотела просто убрать том на место. Однако потом... потом вдруг подумала, что... Я ведь совсем ничего не умею и... — она вновь замолчала, не в силах произнести ни слова.

     — Любовь моя, — Сергей поднял её лицо за подбородок и, глядя в завораживающие глаза, заговорил серьёзно, — ты, действительно, неискушённа, невинна. Именно это и есть твоя особая прелесть, помимо прочих, — он улыбнулся, — твоя чистота восхищает меня, доводит до умопомрачения. И потом, я стараюсь учить тебя, сердечко моё, а ты хорошая ученица. Ведь тебе не нужны другие учителя? — он шутливо нахмурил брови.

     Анна молча покачала головой, всё ещё стыдливо пряча разгорячённое лицо.

     — Вот и славно! — продолжал Сергей. — Однако, я думаю, мы вполне могли бы использовать эту книгу, как... своеобразный учебник танцев, — он лукаво улыбнулся и чмокнул пылающую щёчку. — Скажи, наверняка, что-то привлекло твоё внимание, чего-то захотелось попробовать самой? Ну же, перестань смущаться... ведь между нами не должно быть секретов, — он опять заглянул ей в глаза. — Покажи мне просто пальчиком, а чуть позднее мы и сами попробуем сделать так.

     — Здесь всё так... необычно, — призналась Анна. — Хотя кое-что мы уже делали.

     — Вот как! — Сергей на самом деле удивился. — Что ты имеешь в виду?

     — Ну, вот же, — пальчик жены указал на картинку, где были изображены могучий мужчина и крупная женщина во время любовного соединения. Он стоял на ложе на полусогнутых ногах, высоко подняв ноги дамы, чуть согнутые в коленях, удерживал их за большие массивные бёдра. Она же почти висела вниз головой, слегка опираясь на локти. Её широкая спина выгибалась, а низ, вернее, то место, что находилось между широченными бёдрами, плотно прижималось к такому же месту мужчины.

     — Помнишь, мы делали так несколько раз? — спросила Анна со смущённой улыбкой.

     — Да, — согласился Сергей. — Но, помнится, — он тоже улыбнулся, — ты тогда не очень-то была в восторге.

     — Просто я всегда хочу видеть тебя, твоё лицо, глаза, тут же я была повёрнута к тебе спиной, — призналась она.

     — Зато какой восхитительный вид открывался мне, — усмехнулся Сергей.

     — Знаешь, — Анна смущённо опустила взор, — мне очень хотелось бы вот так, — она указала на вторую гравюру, под которой значилось название — «Ахилл и Брисеида».

     Мужчина атлетического сложения, в рубашке, стоя почти во весь рост, лишь слегка выдвинув левое бедро, удерживал на руках крупную дородную женщину, взяв её под колени....

 

      Руки дамы держались за его шею. Она была в одежде, и только на груди в распахнутый вырез свободно свисали огромные груди, напоминавшие спелые дыни, да задранная выше пояса юбка обнажала круглый зад, ноги с широченными аппетитными бёдрами, между которыми виднелась распухшая от страсти пещера. В это вожделенное место и вошёл конец распираемого от желания фаллоса Ахилла. Мышцы его ягодиц были напряжены, как и зад Брисеиды, художник мастерски показал, что любовники содрогаются, отдаваясь своей страсти.

     Сергей загадочно улыбнулся.

     — Ты опять смеёшься! — Анна с притворным возмущением хлопнула мужа по руке.

     — О, нет-нет, любовь моя! Я поражён вкусом Ахилла. У этого грека чертовски дурной вкус, — рассмеялся Сергей и объяснил, видя недоумение жены: — Огромная слониха его любовница. По всему видно, он умрёт, задавленный ею.

     — Полагаю, это видение художника. И потом, у всех свои идеалы, — пожала плечами Анна.

     — Идеал на свете только один и он достался мне, — мягко сверкнув глазами, Сергей усадил жену к себе на колени, взял в ладони её личико и прикоснулся к губкам нежным и долгим поцелуем.

     Анна глубоко вздохнула, от поцелуя мужа у неё закружилась голова.

     — Серёжа, — прошептала она, обнимая его шею.

     Он ощутил, как забилось её сердце, прижался губами к аккуратной выпуклой родинке под правым ушком. А его руки скользнули по её плечам, медленно опустились ниже, и ладони сомкнулись на тонкой талии.

     — Моя маленькая принцесса, — прошептал он, вновь целуя её ротик.

     Потом пальцы Сергея стали медленно расстёгивать застёжку спереди платья. И через мгновение две упругие грудки, словно два налитых соком яблочка, выкатились ему в руки. Не сжимая, он подержал их в ладонях, немного играя ими, покачивая. Анна задрожала всем существом, грудки напряглись и подались вперёд. Склонив к ним лицо, Сергей осторожно пощекотал их усами, медленно, словно поддразнивая Анну, поочерёдно пососал губами набухшие сосочки. Анна начала стонать и задвигала задом. Юбка платья и штаны мужа начинали раздражать её.

     Сергей поставил жену и быстро снял брюки. Потом вновь сел в кресло и, задрав ей юбку, сорвав панталончики, опустил Анну к себе на колени. Бёдрами он ощутил жар любимой попочки и влагу «цветочка». Спрятав лицо между порозовевших пирамидок, щекоча их усами, полизывая, он запустил пальцы в заветный «бутон». Постанывая, Анна лохматила его волосы, то и дело хватала губами его уши. Несколько раз её зубки тихонько прикусили мочку мужа. (Специально для — ) А Сергей играл её «цветочком», раздвигая лепестки, нежно потеребливая их самыми кончиками пальцев, добрался до заветного бубенчика, потом стал подушечками входить в тёплую дырочку, истекавшую нектаром. Смочив в нём пальчик, Сергей облизал его и поцеловал жену в губы, проникая языком в сердцевинку сладкой малинки. Вкус собственного сока исторгнул из груди Анны громкий стон. Её ручки скользнули к «орудию» мужа, плавно запорхали по напряжённому стволу. Прикосновения заставили Сергея тоже застонать, он ощутил, как в низу живота разливается тепло, и где-то внутри его существа вот-вот что-то грозит взорваться.

     Подхватив жену, он быстро встал. Они сплелись в той самой позе, которую минуты назад рассматривали в книге. Но насколько же несравненно прекраснее были эти два живых молодых тела. Очень высокий широкоплечий мужчина стоял, выпрямившись и чуть выдвинув вперёд левое колено. Крепкие длинные ноги красиво переходили в узкий накаченный таз. В своих сильных руках он держал, охватив её под колени, маленькую, хрупкую, как статуэтка, юную женщину. Её изящные ножки обвивали его талию, а руки шею. Длинная шейка выгнулась, откидывая назад хорошенькую головку с роскошными длинными тёмно-каштановыми кудрями, которые в беспорядке рассыпались по плечам. Любовники, содрогаясь, издавая сладострастные звуки, сгорали от охватившего их желания. Напрягшийся и взлетевший вверх «палаш» пронзил пылающий огнём, истекающий нектаром «цветок», насадил его на себя и задвигался в сумасшедшем, диком танце всё быстрее и быстрее, словно подстёгиваемый тем пламенем, которое горело в «цветке». Когда их страсть достигла высшей точки, красавица вскрикнула, выгнула спинку, падая на вовремя подставленную руку мужа, сжала бёдра, плотнее прижавшись к чреслам мужа, и приняла в себя его влагу, напоив ею свой горящий «цветок».

     Потом Анна прильнула к груди Сергея, расслаблено вздохнув, нежно поцеловала шрам на его левом плече.

     — Спасибо, мой Аполлон, — прошептала тихо, не отрываясь от его груди, — это было так прекрасно.

     Сергей, одной рукой обнимая её за талию, второй поддерживая за атласную ягодичку, отвечал тоже шёпотом с пьянящей улыбкой:

     — Моя королева, это я должен неустанно благодарить тебя. Каждый раз я воспаряю к небесам, умираю и воскресаю в твоих ласках. Но сегодня, ты права, было нечто особенное... невыразимое, прекрасное, как сама жизнь.

     — Опусти меня, — попросила Анна.

     Оказавшись стоящей на полу, она плавно выскользнула из платья, представ перед мужем в первозданном виде. Точёные ручки потянулись к его рубашке и сорвали её с Сергея. Обнажённые, они вновь слились в объятьях. Подхватив жену на руки, Сергей упал на кресло. Неожиданно Анна выскользнула из его рук, опустилась на колени на пол и, склонившись лицом к его вновь запылавшему низу, прошептала:

     — Любимый, я так люблю его вкус... особенно после того, как он оросил меня... позволь мне попробовать ещё раз...

     Она подняла на него свои глаза. От её взгляда Сергей просто растаял, опьянел, как от самого лучшего вина. Не имея сил отвечать, он лишь блаженно улыбнулся и раздвинул ноги, чтобы Анна могла встать между ними.

     И вот ротик жены стал посасывать конец «конфеты». Она мурлыкала от удовольствия и причмокивала так, словно и правда кушала любимое лакомство. Несколько раз напрягшиеся сосочки её грудок скользнули по стволу. Дрожь прошла по всему телу Сергея, он застонал и потянулся рукой к этим нежным пуговкам, стал осторожно разминать их пальцами. Губки Анны, целуя милого «друга», спустились к тяжёлым мешочкам, а там в дело включился и её язычок, он, нежно скользя по напрягшимся «кисетам», ввергнул Сергея в пучину неземного восторга. «Конфета» распухла, стала твёрдой. Внезапно Анна, оторвавшись на миг от своего занятия, смущённо улыбнулась и попросила:

     — Милый, я знаю, ты изливаешь в меня живительную влагу. Я чувствую её силу внутри себя, но... я так хочу увидеть её, выпить, как родниковую воду... Напои меня...

     — Ты хочешь, чтобы я выплеснул это в твой ротик? — удивлённо выдохнул Сергей, никак не ожидавший от жены такой просьбы. И сразу с улыбкой ответил: — Просьба моей королевы — закон... всё, я уже не могу...

     Анна, присев пониже, подставила раскрытый ротик, и Сергей, зажав руками «орудие», выстрелил точно в цель. Вожделенная ею влага наполнила её ротик, залила личико, капли, словно жемчуг, упали на шейку и грудь. Анна, счастливо улыбаясь, проглотила всё, облизала губки.

     — Ммм, как чудесно! — протянула с восторгом. — По вкусу, точно липовый мёд, — неожиданно заметила она, лукаво блеснув глазками.

     Сергей, приходя в себя, с пьяной улыбкой смотрел на неё и чувствовал, что вид жены в каплях его «мёда», возбуждает, заставляет вновь терять голову. Анна же, словно зная его чувства, раздвинув бёдра и чуть выставив вперёд свой «цветочек», погрузила в «бутон» два пальчика и облизала их.

     — Я хочу сравнить, — прошептала с пленительной улыбкой, маняще тряхнув грудками.

     О, как бесстыдно хороша была она в этом своём дразнящем порыве!

     Обезумевший Сергей схватил её и размазал ладонями по её шее и грудкам уже начавшие застывать капли «жемчуга». Потом он стал целовать тело жены, легко, словно куколку, вертя её в своих руках. Ни один вершочек этой дивной молочной поверхности, такой тёплой и трепетной, не остался без внимания его нежных, но страстных губ. Он как-будто хотел съест её всю, скользя по ней языком, чуть покусывая, всасывая в себя все её плавные изгибы и выпуклости. Когда добрался до личика и отыскал губки, его язык проник в самое сердце её ротика, заскользил по внутренним поверхностям «малинки» и, казалось, решил пронзить её насквозь. Анна стонала, словно от боли, и безвольно отдалась его безумным ласкам, не оказывая ни малейшего сопротивления.

     Вдруг Сергей резко поднялся с кресла и, как дикарь добычу, закинул жену себе на плечо, потом оказался у большого письменного стола, смахнув рукой прибор и какие-то бумаги, опустил Анну на суконную поверхность и заложил её ножки себе на плечи. Её «котёнок» уже вымок, «нектар» сладким дождиком сочился по бёдрышкам, а «бутон», расправив лепестки, изнывал в ожидании «мёда». Попочка Анны заёрзала от нетерпения по жёсткому столу. Не мучая больше себя и жену, Сергей вошёл в раскрывшийся «цветок» своим разбухшим и напрягшимся «жезлом». На мгновение замер, словно пытаясь удержать сладкие секунды, и ритмично задвигался, ускоряя темп, проникая всё глубже.

     — Оооо, любимый, да, да! — кричала Анна со слезами на глазах. — Ещё, ещё!

     Его тяжёлые «мешки» бились о промежность Анны с такой силой, что, казалось, должны причинять ей боль. Но она, не замечая этого, двигала тазом в такт мужу, стараясь глубже насадиться на его «жезл».

     — Глубже, прошу, любимый, глубже! — молила она.

     Сергей руками помогал ей, легонько насаживая на себя за попочку. Его пальцы крепко держали две её раскрасневшиеся горячие «булочки».

     Вдруг Сергей, сделав последнее конвульсивное движение, исторг из себя медовую лавину страсти, издавая при этом звук, похожий на победный рык дикого зверя. Анна вскрикнула, выгнулась и, в последнем порыве подавшись к мужу, замерла. Лишь мгновение он всё еще оставался внутри жены, потом осторожно поднял обессилившую любимую на руки, нежно скользнул губами по её ротику и понёс драгоценную ношу в спальню.

     (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

     [1] Алексей Пурин (перевод). «Любовные позиции эпохи Возрождения» / Сост. Неверов О. Я., 2 изд. — СПб., 2003