К пляжу они поплыли морем. Костик играл в шахматы с Димой, Юля пошла помогать кухарке. На обед Роза подала несколько салатов. Запечённую в фольге рыбу, которую поймал Константин. Для застолья отдыхающие закрыли гениталии трусиками и шортами. Отказывающуюся принимать пищу совместно с гостями, Розу, Костик приказным тоном посадил возле себя. Опять выпили. За дружбу между народами, между мужчинами и женщинами, за всё хорошее. Юля с мамой потягивали слабоалкогольный местный напиток. Иваныч красное вино. А Костик с Дмитрием пили «Столичную». Обед закончили в хорошем подпитии. По крайней мере Дима и Костя.

     Роза быстро покидала грязную посуду в машину, убрав несъеденные блюда в холодильник, протёрла стол. Она торопилась — пьяный господин приказал лечь, ждать его в коморке. Не смотря на опьянение, мужчина был ласков, даже подрочил её сикель. И что совсем удивило женщину пососал это маленькое подобие фалдуса. Ну, что ж поделаешь, это господин, он имеет право. Истязать, ласкать. Заставлять пить сперму, всё это позволительно господину. Мало ли что хочет раба. А она хотела жёсткой порки, удушающего траха в горло. Разрывающего анус порева. Господин так и уснул в её коморке, а она, прикрыв срам халатом, пошла убираться дальше.

     Понравившийся ей мужчина разговаривал с мисс Мариной. Створка двери не прячет обнажённых русских. Видно, как мисс ласкает пенис, что-то шепчет, лёжа на седовласой груди. Утренняя беседа с мисс Юлей, дала понять, что проблема с потенцией у её отца, мистера Константина. Но почему старшая дочь ласкает член отца? Этих туристов разве поймёшь!

     Роза позвонила матери. Та рассказала какие отвары готовить, как употреблять. Желая оказать услугу господам, женщина тратит несколько рупий на покупку плодов, трав, корешков. Следуя наставлениям матери приготовила отвар.

     Через два часа, когда начали просыпаться уснувшие после вкусного обеда гости, она стукнулась в спальную мистера Кости. Ни Марина, ни Константин не понимали по английский. Но мужчина выпил горький отвар, так как служанка жестами показала, что это надо выпить мужчине. И даже указав на пенис подняла предплечье, дав понять, что член одеревенеет.

     — А она то откуда знает? — Напиток драл горло

     — Юля всё старается. Это её работа, поверь мне. Ты заметил, что Розалина мохнутку побрила и без трусов ходит.

     — Думал, бельё такое. А она пиздой оказывается сверкает.

     — Думаю тоже Юлька старается. Выебешь её?

     — Юльку?

     — Тьфу на тебя! Розу.

     — Блядь! Если он встанет, я её заебу до смерти. Образно конечно. А уж тебя драть буду... Тьфу, тьфу. Не сглазить бы.

     — Не ссы, Иваныч, будет и на нашей... кровати праздник. Представляешь, утром просыпаешься, с одной стороны лежу я, с другой Роза. Обе тебе на живот положили свои ляжки и трутся мохнатками о твои бёдра. Как представлю... , аж пизда булькает. — Детдомовское прошлое наложило отпечаток на лексикон супругов, хотя на людях Марина и Константин соблюдают приличия, но оставаясь одни часто сквернословят при разговоре друг с другом.

     — Бля, чо-то ссать захотелось.

     — Это отвар действует. Представляешь, любимый, завтра с утра отдерёшь меня.

     — Ага, ещё сегодня вечером Юля мне жопу поковыряет, так берегись, родная — ВЫЕБУ, ох и выебу. Пойду ссыкану.

     — И я с тобой. Помогу подержать хуй, вдруг струя будет такая мощная.

     — Помню в детстве мама, царство ей небесное, держала мой писюн и приговаривала пись-пись. Будешь моей мамочкой?

     — Да, родимый, и женой, и мамочкой.

     В туалете, Марина встала сзади мужа, помогая держать член смотрела через его плечо на головку, которая много лет назад пряталась под крайнюю плоть, а сейчас плоть хоть скользила по мягкому пенису, но утратила способность натянуться на венец.

     — Пись-пись... Ссы давай.

     — Ты меня отвлекаешь, сейчас... , сейчас. — Устьице разлепилось и светлая моча, сверкая в свете софитов, полилась из уретры.

     Марина чувствовала, как жидкость течёт по каналу, направила палец на струю. Горячая моча, расплёскиваясь мимо унитаза, обрызгала ноги обоих супругов. Женщина подумала:

     «Вот бы этот жар направить на шейку матки.»

     Влагалище полностью согласилось с хозяйкой, зааплодировало ответным жаром, мокротой. Но женщина, приученная за годы воздержания контролировать себя, вернула внимание на струю.

     — Ну вот все ноги обоссал... И твои? Пошли омоемся в море.

     В дверях туалета они сталкиваются с сонной дочерью. Она так же обнажена, на теле видны складки оставшиеся от смятой простыни.

     — Писсаете вместе... ? Это хорошо. Правильно делаете. Ути, какой краник у папы! — Юля балуясь подкидывает пальцем пенис. — О! А соски какие твёрдые! Эротичные.

     — Юлька, засранка! Кыш отсюда. — Марина плечом отталкивает дочь. — Мы на пляж.

     Солнце уже спряталось за деревьями, не так обжигает. Супруги долго купаются, стараясь производить больше эротических движений. Часто целуются, обжимаются. Пенис, набравший крови, пышет жаром, но ещё недостаточно отвердел.

     — Я вот чо взяла. — Женщина показывает бретельку от лифчика. — Пошли туда же.

     Она, хохоча, играя в юность, убегает от него, он так же помолодел, догоняет её в той нише. Листва и трава принимают на себя два тела.

     — Давай ещё поговорим на ебливые темы. Мне понравилось. — Супруг отстраняется от уст жены. — А ты... , ты смогла бы... , со мной и вторым одновременно.

     — Сейчас представлю... Наверное, нет. Я ведь как кончу, так долго отхожу... А тут второй начнёт совать елду. Нет, не хочу.

     — А если у одного пососёшь?

     — А-а-а, вот как? Сосать мне понравилось. Особенно твой...

     — Значит у него сосала?

     — Конечно. И он лизал меня.

     — Так как насчёт одному соснуть, а другому... ?

     — Я у Юльки спрошу. Знаешь сколько у неё мужчин было... ? Девятнадцать... ! Нет, не блядь. Она ведь не замужем была, а ебаться хотелось. Ты обратил внимание на елду Димки? Вот что значит пизда растяжимая.

     — Да-а-а... Слушай. А если тебя в два хуя?

     — Ёбнулся, да?

     — Не, ну если два моих хуя сложить вместе, то будет как у Димки елда. Сама же говоришь растяжимая. — Константин чешет пальцами в шевелюре лежащей на его груди супруги. А она смотрит на головку, нежно поглаживая ствол.

     — Бля! Заманчиво, однако. В пизде жар уже, давай я накачаю его...

     — Погоди. Сначала... , ну, когда нормально будет стоять, испробуем с резиновым членом. А уже потом будем искать третьего. Согласна?

     — Я тебе не говорила. Роза оказывается тоже много лет не еблась... Муж погиб на стройке. А возрастом она как наша дочь. Представляешь целочку? — Марина заметила, что, когда она говорит о другой женщине, пенис подёргиваясь, наполняется кровью.

     — Так она и не рожала?

     — Хер там. Она уже месяц как бабушка... Да, да такие тут обычаи.

     — Чо за хуинные обычаи в этой стране — детей выдавать замуж.

     — Ты посмотри на моего красавца. — Супруга приподнимается на локте. — Смотри, смотри. Это верно отвар действует. Сегодня перед процедурой поговорю с Розой, приглашу на игру. Хочу полизаться с ней, а ты будешь смотреть. Хорошо... , моя ж радость.

     — И я тоже буду лизать. Давай уже. Вижу вся дрожишь, ебаться хочешь.

     — Как сладко звучит — ебаться. — Лексикон, взрослых людей, окончательно вернулся к шестнадцатилетию. Да и ощущали они себя подростками, украдкой совокупляющихся в темноте девичьей спальни.

     Марина ожигает выдохом головку, со вдохом всасывает увеличенный фалдус. Не такой массивный, как у Костика пенис, приятно ложится на подложку-язык. Щёки с двух сторон сжимают ствол. Практически натуральный аналог вагины — та же жара, такая же увлажнённость. Женщина рукой подготавливает петлю вокруг мошонки, затем той же рукой подталкивает фалдус в своё горло. Она удивляется своей способности расслабить глотку, легко пропустить жаркую головку к гландам.

     Супруг совершает движение тазом вверх, фрикция окончательно радует Марину, она рукой подталкивает ...

  таз мужа вверх, требует повторения великолепного действа.

     Горло у женщины болит, но восхитительные чувства купируют боль. Временами она освобождает гортань, совершает вдох свежей порции воздуха, затем вновь покрывает всю поверхность ствола ртом. Левая щека, нос и подбородок щекочет волос на мошонке мужчины, она решает сегодня же сбрить их.

     А во влагалище царствует фантом члена. Он раздирает мускулатуру вагины, массирует её неизведанным жаром. Марина затягивает узел вокруг мошонки, затем фиксирует его бантиком. И только после этого, как факир показывает публике своё произведение.

     В мокроте из глубин глотки, в слюне изо рта появляется главное действующее древко.

     — Маришка! — Мужчина вспоминает детдомовское имя супруги. — Чего же мы раньше не знали такого?

     — Родненький мой. — Женщина ложится щекой на орган. — Как я по тебе соскучилась. — Слёзы льются из раскрасневшихся от минета глаз. — Мой же ты сладенький, мой же ты твёрденький.

     Ласковые эпитеты, пришедшие на память женщине, помогают ей выразить своё восхищение. А влагалище просит, требует позволить ему выказать свой восторг.

     — Как? — Знакомый, давнишний вопрос.

     — Садись на меня. Мне отсюда виднее будет как он входит.

     — Смотри, родной. Радуйся, любимый. — Женщина очень медленно садится на фалдус.

     Марина и сама рада увидеть, как головка коснулась срамных уст, раздвинула их в стороны, проскользнула в глубь пещерки. Она привстаёт, повторяет действо, будто целка, готовящаяся к главному этапу в девичьей жизни. Четырежды макнув головку, насаживается окончательно.

     — О-о-о-ох. — Странник перевалил через вершину, присел перед спуском. — Кость... — Женщина пытается что-то сказать, но ком перекрывает горло. Она заливается слезами.

     Да! Тот, кого считали погибшим, пропавшим без вести, вошёл на порог родного дома. Он ещё не восстановился после трудного пути, но тепло родного очага уже поддерживает его.

     Мужчина тоже тихо льёт слезу, гладит бедро и сосок любимой женщины. Он тянет лицо супруги к своим губам, нежнейшим образом целует её. Твёрдые соски врезаются в соски мужчины, груди плющатся о волосатый торс. Константин перекатывается вместе с женой. Она снова издаёт вздох радости. Охватывает его поясницу ногами.

     Мужчина выполняет забытое движение — выводит пенис из влагалища, едва касаясь уст головкой, замирает. Медленный вход. Более быстрое подмахивание. Любовники подбирают оптимальную частоту фрикций. Первый оргазм, фиксирует таз мужчины. Вновь начатые подмахивания стали на толѝку чаще. Второй, окончательный экстаз, вогнал ноготки женщины в спину мужа. Она вытягивает уставшие конечности. Муж пытается начать по новой.

     — Всё, всё. Это может быть вредным для тебя, любимый. Благодарю, тебя, Господи... ! Кость, тебе не больно?

     — Есть малехо. Но для тебя потерплю.

     — Ты забыл. Мне одного раза достаточно. Другой через два-три часа захочу. Давай развяжу... — Марина облизывает секрет с пениса, дёргает за узел бантика.

     Боль в пенисе усиливается, тысячи игл колют мышцы пениса, но он не опадает.

     — Пошли к нашим.

     — Щас уляжется, пойдём. — Константину стыдно показывать эрекцию.

     — Чо только им с хуями ходить? — Марина имеет ввиду Дмитрия и Костика. — Пусть и за мой родной... хуй порадуются.

     — А Юлька?

     — Не стыдись её — она наш врач. И будто она мало хуёв повидала.

     — Пойдём, любимая, пойдём.

     Без полотнища, но с древком победы, супруги появляются перед спутниками. Юля увидев родителей, бесстыже раскидывая ноги и сиськи бежит к ним.

     — Поздравляю! Мама, можно? — Она не говорит, чего можно. Просто охватывает пенис ладонью, нежно, один раз двигает кожицу на нём. — Я же говорила, что он будет жить. Не смог кончить? Ну ещё день, максимум два и папочка блызнет. Ха-ха-ха.

     Марина стоит опешившая действиями дочери. В тот момент, когда она спросила: «Мамочка, можно?», безумная мысль успела проскочить в сознании: «Потрахаться с папой? На виду у всех?», но даже простая дрочка возмутила маму. Она хотела ударить бесстыжую дочь по заднице. Но веселье дочери, успокоило маму.

     — Блызну, родная, блызну... ! Зять, налейка мне красненького... И Марине тоже.

     Пенис помаленьку опадает, мужчина садится на шезлонг, чувствует покалывание в паху. Выпитое вино, усталость, мгновенно погружают его в сон. В начинающихся сумерках, спутники мирно беседуют. Юля выспрашивает у мамы её ощущения, тоже льёт слёзы аккомпанируя родной кровиночке. Загораются фонари вокруг дома.

     ***

     — Юль, своими мыслями о гомосексуализме ты меня пугаешь.

     — Не ругайся, любимый. — Ю-Ко переставляет слона, закрываясь от шаха. — Хочу понять, чего это пидоры в очко трахаются. Всего разок... нет, два раза и всё. Больше не буду к тебе приставать. Сам то намекал на сучку и кобеля. Помнишь?

     — Так, то животные, а это ты просишь чпокнуть тебя в мужском теле.

     — А в женском значит можно? Это же я, родненький, я. Только в другом обличии.

     — Да у меня не встанет!

     — А я на что? Горловой минет, суходрочка...

     — А почему два раза?

     — От первого жопа будет болеть.

     — Нет, родная, нет! Клонируй ещё одно тело, и трахай сама себя.

     — У-у-у. Бяка! Кстати, я ведь толком не знаю где простата. Энигма, воспроизведи, пожалуйста ещё одно тело Ю-Ко с моим сознанием.

     В темени знакомой бухточки, на траве появляются два мужских тела. Ю-Ко, которая играла в шахматы, принесла лубрикат. Становится на четвереньки в коленно-локтевую позу. Вторая Ю-Ко обильно смазывает анус первой, вставляет указательный палец. Сфинктер легко пропускает перст. Всматриваясь в картинки, почерпанные из инфополя, вторая нащупывает простату. Легко массируя орган, вторая слышит мысли первой, видит, как с конца начал капать сок простаты. Усиливая или уменьшая нажим, Ю-Ко понимает всю щепетильность массажа мужского сердца, коей является скрытая под стенкой прямой кишки простата. Член первого клона уже достаточно отвердел. Его смазывают лубрикатом и вводят в жопу второго.

     Ю-Ко вторая охает от боли, но упорно насаживается на елду.

     Женское сознание, уже несколько адаптировалось в мужском теле. Ему нравятся фрикции фалдусом в охвате горячей плоти. Трахать мужское тело оказалось не очень приятно — жёсткие ягодицы, отсутствие грудей, которые охота помять, пососать.

     Но ощущения второго тела говорят о наслаждении, появившимся после купирования боли в анусе. Головка таранит кишку, но слабо трёт место где находится простата. Второй переворачивается, закидывает ноги на плечи первому. Теперь угол касания оптимальный — головка массирует нужный участок. Дождавшись эякуляции, первая Ю-Ко просит Энигму удалить второе тело.

     «Ты прав, родной. Наслаждения мизер. Чего это пидеры заводятся?»

     «Дайка информацию... Настрой у тебя другой. И нам их не понять. Когда собаками потрахаемся?»

     «Не торопись... , любимый, у нас в запасе вечность!»

     ***

     После ужина, который по настоянию господина Кости, Роза разделила вместе с гостями, Юля спросила всех, чтобы они сделали если бы у них было огромное количество денег. Марина ответила, что купила бы дом возле какого-нибудь среднего размера города. Чтобы рядом обязательно был чистый водоём, лес. Она разбила бы сад-огород.

     Иваныч был с ней солидарен. Роза ответила:

     — Я бы выучилась на детского врача, кажется его называют педиатр, построила больницу для бедных, где они бесплатно могли лечить грудничков, ну и подростков конечно, как без них. А вы, мистер Дима, захотели бы лечить деток?

     — Учиться мне уже поздно, а вот строительство большого дома меня так же прельщает. Я хотел бы дом на отдельном острове, вот хотя бы на одном из тех что на восток отсюда есть.

     — А чо, хорошая идея. — Иваныч фантазировал. — Главное, чтобы питьевая вода на нём была, а там ...   несколько бунгало построить и жить, Юлька нарожает детей, Мариша хозяйством займётся, а я рыбачить и по хозяйству поработать. Юль, доча, десятерых родишь?

     — О как! То пять, теперь уже десять. Родить, рожу. И мама поможет, одного-двоих подкинет. Ма, ты как?

     — А вот почему Костик молчит? Что бы ты делал с деньжищами?

     — Не, не. Я даже мечтать не могу. Всё на женщин и казино спущу. А вот зачпокать ещё одного, тире, двоих, пожалуйста. Но покупать дом у моря, не решился бы. Вдруг шторм или цунами. Вот где-нибудь в России, в тиши отдохнул бы.

     — Точно! Как без зимы то? — Поддержала Марина. — Подышать морозным воздухом, покататься с горочки. Э-э-эх! Мечты одни. Остров! Тут бы домик на даче доделать, а то всё средств не хватает.

     Они еще два часа спорили, мечтали. В конце концов решили, что все-таки остров с крепким каменным домом в устойчивой к землетрясениям зоне, недалеко от большого архипелага с умеренным к политике правительством, возможно лучше. А покататься с ледяных горок, поваляться в снегу можно поехать на Родину. Но это так сказать одни мечты.

     ***

     — Пойдём я тебе кокушки побрею. Волосня нос щекочет, когда сосу.

     — Родная, я на всё согласен. На груди не надо?

     — Не-а, мне пушистость там нравится. Побреемся, потом сядешь на горшок, потужишься.

     Через час в спальне родителей, Юля надела резиновую перчатку на руку. Показала отцу как ему встать. Показала на своём примере. При этом её оголённые груди упали на простыню, а узкая полоска трусиков влезла в промежность, показав вульву и колечко ануса.

     Роза, повинуясь полученной мыслеграмме, принесла свой отвар. Вошла в комнату как раз к началу экзекуции.

     — Пап, выпей отвар. Он поможет тебе... , верь мне... Смотри, что тут ещё есть. — Юля зашла за спину служанки и приподняла подол халата.

     Роза вначале дёрнулась, но потом не мешала разглядывать свой бритый лобок. Она даже присела, раскрывая расселину.

     Марина, ошеломлённая бесстыдством дочери, зашипела на неё. Но дочь тоже гневно посмотрела в ответ. Что-то сказала Розе. Та, придерживая полы халата так и осталась стоять.

     — Смотри, папочка, смотри, а мы с мамой приступим.

     Анус мужчины обильно смазали лубрикатом. Мужчина покряхтел, посопел, но вынес проникновение. Дочь быстро нашла искомую точку, начав легонько массировать, усилила нажим до стона отца.

     — С конца сейчас потечёт, подстелите что-нибудь. — Сквозь зубы простонал мужчина.

     — Мам, лучше будет если пососёшь... Давай, давай, не смотри так на меня. Это нужно... Ладно вот на салфетку сплёвывай.

     Мужчина, отвлекаясь от неприятной процедуры смотрел на расселину индианки. Возбуждённый клитор, маленьким члеником замаячил в открытой промежности, ручеёк влаги потёк по ляжкам. Юля услышав желание отца, мысленно приказала женщине лечь перед лицом мужчины.

     Роза, считая себя окончательно развратившейся, развязала фартук, и сняла халат. И уж совсем испугалась своего желания лечь под мужчину. Но желание пересилило страх перед наказанием. Она легла к лицу мистера Кости раскрытым влагалищем.

     Массаж длился всего три минуты. Юля оставила любовников в той же позиции — папа в коленно-локтевой позе, лизал клитор Розы, мама лёжа на спине сосала пенис, уже не сплёвывала сок простаты.

     Член саксауловой твёрдости таранивший рот супруги, оказался в розовом бутоне Розы. Марина, скинув плавочки, легла у голов любовников, целуя по очереди обоих, сжимала виноградины сосков. Поменяв под собой женщину, Иваныч наслаждался вернувшейся потенцией, то ускорялся, как мотоциклист на новом байке, то двигался медленно, восстанавливая дыхание.

     Марина раньше Розы выбыла из игры. Она лежала у ног любовников, смотрела как любимая елда драконит чужую вагину. Глянув на часы, она заметила, что муж дерёт Розу уже полчаса, женщина впадает в обморочное состояние, но продолжает услаждать Костю.

     Марине видно, как вагина сжимается вокруг члена, когда, чуть ли не каждая фрикция, то ли приводит её к новому оргазму, то ли усиливает старый. Мужчине очень понравились получаемые в результате этого дополнительные ощущения, сжатия члена, пульсирующей вагиной. Пот течёт по спине Константина, дыхание сухое и хриплое. Супруга понимает, что он не может кончить.

      — Костя, остановись, родной. Она уже отъёбана как сучка... Завтра кончишь, сейчас отдохни... , на вот выпей вина.

     Мужчина залпом выпивает около трёхсот миллилитров красного вина. Целует супругу в губы и падает рядом с Розой. Та тоже мысленно просит попить. Марина протягивает ей оранжад. Женщина пьёт маленькими глоткáми. Часто улыбается, глядя в глаза Марине, что-то говорит на хинди. Она отвечает ласковой улыбкой, тоже говорит слова нежности по-русски.

     Уставший супруг мгновенно засыпает. Эрегированный пенис продолжил уподабливаться несгибаемому монументу. Супруга гасит свет, ложится по другую сторону мужа, под его тихое сопение засыпает. Роза не понимает, лежать ей или уйти в свою коморку. Но посторгазменная нега не покидающая сознание и тело, убаюкивает и её.

     ***

     Четыре рыжих пса, скаля пламеподобные клыки, наступают на Мариночку. Девочка сжимается в комок, но жар исходящий от собак, пробуждает в ней желание сопротивляться, ведь она, после того как мама выкинула её из горла огненной собаки, осталась совсем одна. Девочка, обязанная выжить, продолжить род, взрослеет на десяток лет.

     Пяться от хищных псов, Марина хватается за железный прут торчащий из земли, но сил вырвать оружие нет. Она опять пятится, чуть не падает запнувшись о... палку. Девушка хватает палку и тут понимает, что это помповое ружьё. От пояса, как в киношных боевиках, она шмаляет в ближайшую псину. Передёргивает поршень, выстрел. Ещё один. Снова передёргивает. Посылает заряд в пасть прыгнувшему псу. Успевает ещё раз перезарядить и выпалить. Зверина успевает лапой поцарапать внутреннюю область бёдер. Девочка, вскрикнув, закрывает глаза. Чувствует, как по руке течёт горячая кровь собаки. Но и сама она тоже кровоточит — жидкость льётся по бедру.

     Рядом раздаётся мужской стон. О! Это мужчина, он защитит её от других хищников, окажет медицинскую помощь. Марина наконец открывает глаза...

     ***

     Рождённая в касте бесправных, девочка Роза всё же воспротивилась родителям, отказалась выходить за двадцатилетнего, такого же бедолагу. Ведь она любит своего, пусть гораздо старше суженного мужчины, брата. Анкур всегда нежен и ласков с ней. И сейчас он как раз вдовец — жена умерла при родах. У вдовца осталась маленькая дочка, Роза будет ей матерью и женой брату. Стремящиеся получить калым за дочь, родители, долго уговаривают, требуют повиновения. Но Розалина выдвигает свои доводы. Первой сдаётся мама, затем отец.

     Бедная свадьба украшена только дешёвыми цветами, но девушка довольна — она сегодня разделит постель с братом-мужем. Кто-то из гостей приносит на свадьбу западную диковину — бутылку шампанского.

     Весело смеясь Анкур открывает бутылку. Вино хлещет по лицам собравшихся. Большая порция жидкости попадает Розе на разукрашенное лицо.

     Вот почему вино проливается всё — оно нагрето. Никто не подсказал что его надо было остудить. Анкур разочарованно стонет.

     ***

     Рыбачить и не пить спиртное. Кто такое придумал? Не так конечно — пришёл, не успев размотать снасти, забросить их в воду с берега, накатил полстакана, нюхнул перловку или червей в баночке, крякнул от восторга. Помня поговорку между первой и второй перерывчик небольшой, догнал вторую. Не так! Иваныч основательно приготовит снасти, укрепит рогулину у берега. Затем прикорм перловкой — пусть рыбина знает, что здесь корм, здесь не надо рыть мордой дно.

     Так и сегодня Константин, приготовив всё как привык за многие годы, из термоса — чтобы не грелась, налил дозу. Всматриваясь как, посуда покрывается испариной, поднимает её ко рту. Холодная жидкость мягко течёт по языку в горло....  

      Эх! Жизнь хороша. Всё! Теперь только после третьего карася, мужчина имеет право выпить вторую.

     Третья рыбка, попалась упорная, поднырнула под корягу. Да ерунда, не впервой. Лето, никого рядом нет. Мужчина полностью обнажившись лезет в воду. Остановившись на полпути, когда он вошёл в воду по пояс, мужчина решил помочиться. Какая-то тварина по струе проникает в уретру, цепляясь там коготками причиняет боль. Но мужчина успевает ухватить невиданную рыбку («Видимо из Амазонки занесло!» — Успевает подумать Иваныч) за хвост и тянет. Боль ужасная, вытягивающая из мужественного горла стон. Мужчина откидывает рыбу на берег (»Чтобы другого рыбака не укусила!«). Смывая кровь из ранок, мочится. Но моча идёт не постоянно, а пульсациями. Хоть больно, хоть тяжко, но Иваныч освобождает мочевой пузырь.

     ***

     Выбрасывающий сперму пенис ещё дёргается, а Марина уже понимает, каким помповым «ружьём» она пользовалась. И кровь вообще не кровь, а сперма из родного пениса. И стонет её любимый человек.

     Все трое садится на постель одновременно. Мужчина смотрит на ладонь, продолжающую сжимать опадающий фалдус, затем на женщину слева. Она глупо улыбается. Смотрит на женщину справа. Лицо её в сгустках спермы озаряет улыбка.

     Сквозь щель кроны деревьев пробивается луч Солнца. Щель так же похожа на уста женщины, растянутые в довольной улыбке.

     — Мариш, ты что, всю ночь дрочила мне?

     — Не помню. Помню, что уснула возле тебя.

     Роза тоже что-то говорит, супруги распознают английскую речь. Но остальное для них непонятно. Затем все трое, подчиняются зову физиологии. Идут в туалет. Марина оккупирует унитаз, Роза фарфоровое биде. Иваныч дожидается, когда прекратится женский поток, Роза как молодая писсает быстрее, освобождает место мистеру Косте.

     Затем все трое бегут в море. Омыв тела от вечернего пота и слизи в промежностях, спермы на лице индианки, бредут домой. Мужчина идёт за бритвой, Марина начинает комплекс упражнений. Розе нужно убраться в спальне, приготовить завтрак. Особенно в нём нуждается мужчина, окропивший её лицо спермой. Так жалко было смывать волшебную слизь, кто бы знал.

     ***

     — Кончил значит? Я же говорила всё будет окей. Больно ему было?

     — Да. ОН у него всю ночь стоял. Меня удовлетворил, Розу за... ёб. А кончить не мог, я его пожалела, заставила спать. Ночью, во сне положила руку ему на... член и дрочила, не знаю сколько, но он кончил. Даже стонал. Говорит будто рашпиль из пениса вытащили. Юль, через сколько ему можно... ? Ну... это.

     — Через час после завтрака сделай массаж, ну а после... Я уверена — встанет. Пусть предварительно помоется хорошо, мне надо взять сок его простаты на анализ... Нет, нет. Не беспокойся, простая формальность.

     ***

     — Кость, иди готовь попу. И письку хорошо помой. Юля придёт брать сок на анализ.

     — Да пожалуйста... А потом. — Супруг показывает жест непозволительный в приличном обществе. Ладонью одной руки бьёт по слегка сжатому кулаку другой. — Трахну свою красотку.

     — Да пожалуйста, — женщина копирует супруга, — я даже трусы одевать не буду. Где захочешь, родной, еби меня!

     Вскоре мужчина опять кряхтел. Уже палец супруги рыскает в прямой кишке, он подсказывает где именно нужно ласкать и давить. Заходит дочь. В её руке пробирка с какой-то палочкой внутри. Юля собирает на ватку, намотанную на палочку, сок простаты, закупоривает пробирку.

     — Ма, три минуты. Не больше. Па, удачи! — Дочь собирает ткань трусиков в пучок, прячет её между булочек и повиливая ими, медленно идёт к двери.

     — А ты говоришь — не блядь. Смотри какая задница. Ух не дочь бы, так и трахнул бы чертовку.

     — У Розы такая же попка. Еби на здоровье. — Палец покидает кишку. Женщина вытирает смазку с ануса и ягодиц. — Ну чо ебарь-перехватчик, кого первой меня? Или Розу позвать?

     — Скоро на аэродром ехать. Начну только с тебя. А потом...

     — С верхотуры, как ястреб отберёшь бабья и выстроив их цепочкой...

     — Не, не так быстро. Тебя. Розу и тебя. Снова тебя. Ты ведь достойна такой частоты?

     — Ну-у-у, если учесть, что ещё Костик, — женщина повторила неприличный жест, — то блядь с вашего завода я быстро догоню.

     — Не-а, ты не блядь. И никогда её не станешь. Ты самая честная жена в мире. Чо ты делаешь? — Мужчина обратил внимание на то что жена мажет свой анус лубрикатом.

     — Ну-у-у, пока Костик не распечатал это отверстие, решила отдать его тебе.

     — Ты хочешь... ?

     — Да! Юлька говорит, что там такие же окончания как в пизде. И так же приятно. Может туда я дольше продержусь. — Женщина ухватилась за пенис, накаченный кровью за два пульса сердца. — Родненький мой хуй, как я тебя люблю, сладенький.

     — Бля! Сладенький? Правда чо ли?

     Марина сильнее вздрачивает, собирает каплю на палец.

     — На, сам попробуй... Сладко?

     — Фу, солёно! Как клитор Розы. — А Марина уже стоит раком, руками растягивает полупопенки. — У-у-у, какая сморщенная звёздочка. А хуй мой не перекусит?

     — Иваныч, бля! Давай уже... Не, давай сначала в пизду, пару раз сунь... Ага, вот так... Постой, замри. Кость, плохо что ты не женщина — это так прекрасно, когда тебя ебут.

     — Не, прекрасней ебать. Засовываешь в тёплую пизду и трахаешь, трахаешь.

     — Теперь я понимаю некоторых баб — им не хватает... Меняй дырочку... О! Как легко проскочил! Вот что значит мастер. Мастер-ломастер. Кость, ты вторую дырку мне распечатал.

     — А рот?

     — О! Точно! У-у-у, какой выдающийся целколоматель... Ох, как он там скользит. — Женщина запустила палец-разведчик во влагалище. Нащупала там движения за перегородкой. — Ты чувствуешь мой палец?

     — Да. Я щас кончу. Извини.

     — Кончай, любимый. Я потом... Лишь бы тебе было хорошо, мой родной... Я вот так лягу, чтобы кровать не пачкать. — Женщина ложится на живот, сжимает ягодицы. — Сейчас не больно было кончать?

     — Есть малехо. Терпимо. Костику тоже туда дашь?

     — Не-а, перебьётся. Мне ведь от него только зачать. Хотя он как человек мне близок, кажется каким-то родным, своим.

     — Я тоже временами улавливаю знакомые интонации в его речах. Он мне говорил, что ни разу не был женат. Со многими женщинами трахался, может, говорит, где-то есть дитя от него. Но ты то точно родишь от него. Знаешь чо, любовь моя? Увольняйся ты всё-таки, я сторожем пойду, ну его на хуй этот завод.

     — А жить на что будем?

     — Я думаю зять с дочерью не дадут подохнуть с голо... — Его прерывает дочь, вошедшая в спальную.

     Она с кем-то говорит по мобильнику. Разговор ведётся на иностранном языке. О чём говорила дочь, поведала она сама, когда дала отбой.

     — Пап, мам, мы все должны лететь на Канары. Возможно ты, па, являешься наследником какой-то богатой старушки.

     — Ага, и сам Рохелер, мне будет прислуживать. Сёдня не первое апреля, доченька. Иди, смеши Диму.

     — Папа! Да вот... , да вот... Блин! Чем же поклясться то? Во! Честное пионерское! Правда, па. Ещё не сто процентов, но они разыскивают родственников сеньориты Торес, урождённой Кругловой Анны Михайловны. Она эмигрировала до второй мировой в Испанию, там вышла замуж. Детей ни у неё, ни у супруга нет. Вот она и вспомнила, что в России остался её двоюродный брат Круглов Пётр Иванович.

     — Юль, хватит шутить. Видишь ему уже не смешно. — Мама вначале улыбавшаяся, глядя на супруга тоже задумалась.

     — Она умерла три года назад. По закону если наследник не явится ещё через год, то наследство перейдёт государству. Да что мы теряем? Ну слетаем на Канары. Сдадим тест дээнка, если ты не родич, вернёмся сюда. Я звоню насчёт билетов, а вы... Рокфеллеры, блин, переваривайте информацию.

     Родители так опешили, что забыли прикрыть срам, так и лежали на кровати.

     — Пиздёж!

     — Пиздёж! — Согласилась мама. — Этому Димке, деньги некуда девать что ли? Мог бы сразу сказать, давай слетаем на... Куда она сказала... ? Ага. Канары.

     — Ага, бля! В России не нашли, а тут, где туземцев больше чем туристов, хуяк и нашли Круглова. Да у меня все родственники погибли на...

     — Тихо, тихо, родной мой. Согласна! Плохая шутка. О чём мы до её прихода говорили?

     — Да, чтобы уволиться... Бля, а не плохо было бы на старости лет получить наследство и забить хуй на работу.

     — Да-а, домик на нашем участке построить, сад, огород. Курочки там, уточки.

     — Ага и мальчонка наш там с кустиков ягодки собирает... Ой, как прелестно всё-таки. И ты голожопая меж грядок ползаешь, на хуй мой надеваешься.

     — При мальчонке... ? А-а-а, когда он уснёт, объевшись клубнички!

     — Мариш, порепетируем?

     — Будто я на грядке, а ты, подкравшись... ? Вдруг кто зайдёт? Давай вечером.

     — Ну няхошь, как хошь. Я пойду стряпуху отстряпухаю.

     — Ты хоть срам прикрой.

     — Я теперь герой, мне как тримуфатору прифигелии положены.

     Дочь, идущая с планшетом в спальную родителей, сталкивается с обнажённым отцом.

     — Ты куда?

     — Да, там... Розе кое-что сказать.

     — Ну иди, я с мамой поговорю... Папа в загул пошёл? Траться хочет как малолетка?

     — Пусть его. О чём поговорим?

     — Да всё о том же. О наследстве. Есть прямой рейс до Тенерифе, но послезавтра. Есть на завтра с пересадкой в Риме.

     — Юль, вам чо денег некуда девать? Зачем менять курорты? Нам с папой и здесь нравится.

     — Скажи, милая, вот если даже один процент вероятности, что папа наследник, пусть даже сарая на Канарах. Тебе не интересно?

     — Юль, серьёзно? Не розыгрыш?

     — Марина Андреевна! Как вам не стыдно не верить вот этим чистым глазам?

     — Четверо летим?

     — Конечно. Костик пусть тут отдыхает. Там процедуры пройдём. Дай, Бог, чтобы папа был наследником, и потом сюда вернёмся.

     — А это... , как её? Визы?

     — Димка уже делает. Завтра будут готовы. Ну, что послезавтра, госпожа Рокфеллер?

     — Да, дочь Рокфеллера, послезавтра. Прямой лучше. И высшим классом мне!

     — О-о-о! Слушаюсь, моя госпожа.