Эпизоды между собой могут быть не связаны

Псалом Давида

     «Дней лет наших семьдесят лет, а при большей

     крепости восемьдесят лет; и самая

     лучшая пора их — труд и болезнь» Пс. 89, 10

     На завод я пришёл перед новым годом.

     Перед этим, проработав восемь месяцев охранником (ночным) в супермаркете, уволился и зарабатывал курсовиками и контрольными.

     Можно было конечно совмещать, но заказов перед новым годом навалилось много, и я уволился.

     А через два дня позвонил друг

     — Ты где сейчас работаешь?

     — Сейчас нигде, дома сижу

     — Так может на завод?

     — Куда?

     — Стрелочный

     — Далековато от моего массива

     — Да к нам со всего города народ ездит, на электричке. Удобно. Проезд бесплатный. Ты технологом работал на последнем месте?

     — Не, технологом не хочу. На последнем месте я работал конструктором

     — Ну так давай, я переговорю с главным, конструкторы требуются

     Я вздохнул «Нахватал заказов и вот» — А зарплату не задерживают?

     — Нет, вовремя и аванс, и зарплата

     — А сколько?

     — Я точно не знаю, сколько конструкторы получают, но меньше 17 тысяч не будет

     Я молчал обдумывая

     — Ну та как Дима, мне переговорить с главным?

     — Да, Никита, поговори

     — Я позвоню, как поговорю. Пока

     — Пока

     Никита позвонил на следующий день

     — Ну всё, я переговорил с главным, позвони ему, записывай телефон

     Я записал телефон и позвонил.

     Меня пригласили на собеседование и через два дня я уже работал на новом месте. Времени на решение контрольных не стало и от всех заказов пришлось отказаться.

     Опыт у меня был, программу я знал и работой меня загрузили сразу.

     Отдел главного конструктора делил третий этаж административного корпуса с отделом главного технолога. В отделе было четыре помещения: кабинет главного конструктора, кабинет нормативной документации (здесь ещё сидели и два конструктора), основное помещение, где сидели все конструкторы и архив: небольшая, без окна в стене, но с небольшим окошком над дверью, комната со стеллажами вдоль стен и столом посередине.

     Когда главный знакомил меня с коллективом, её не было и он, указав на пустое кресло, сказал — А здесь рабочее место Людмилы Михайловны, хозяйки архива. Она в отпуске.

     Людмила вышла на работу через неделю и сразу же в отдел, знакомиться с новым сотрудником.

     — Здравствуйте! — услышал я за спиной и обернулся

     Она замерла, испуганно на меня глядя.

     Худощавая брюнетка, с короткой причёской. Зелёные глаза, не накрашенные и блёклые губы. Маленькая, едва заметная под кофточкой, грудь. Чёрные прямые брючки и чёрные туфельки.

     Я встал — Здравствуйте!

     Наконец, она пришла в себя — Людмила Михайловна, а вы — Дмитрий Георгиевич? — и, через силу (это было заметно), выдавила на губах улыбку.

     Когда она ушла, объяснив мне, как пользоваться архивом и, как заказывать ГОСТы, я спросил у моего соседа, пожилого, предпенсионного возраста, конструктора Дрёмова — Николай Владимирович, а почему она так испуганно на меня смотрела?

     Дрёмов повернулся ко мне — Людмила год назад мужа схоронила. Ты очень похож на него, даже стиль одежды совпадает: он тоже никогда не носил галстука и тройку. Я сам, когда тебя увидел, слегка перетрусил — Дрёмов улыбнулся.

     ГОСТ мне понадобился через неделю, и я зашёл в комнату к Людмиле Михайловне.

     — Слушаю вас, Дмитрий Георгиевич — с улыбкой встала она и уточнила — Вы ко мне?

     Я пару раз заходил в эту комнату, чтобы переговорить с Вадимом, конструктором, рабочее место которого было здесь.

     Я протянул ей листок

     — Вы нормально себя чувствуете рядом с Дрёмовым? — спросила она, держа листок в руке.

     Не поняв смысла сказанного я, с удивлением, на неё смотрел.

     Она, бросив взгляд на Вадима и Олесю (ещё один конструктор в этой комнате) и, чуть понизив голос, выложила — Он такой зануда! Как вы его терпите?

     Я улыбнулся.

     Да, я уже успел узнать, что Дрёмов был отчаянный спорщик и никогда, и ни с кем, не соглашался, отстаивая своё мнение, которое он считал единственно верным!

     Какие бы контраргументы, на его аргументы, не выдвигали!

     — Ну да, он спорщик! Отчаянный спорщик, но он очень опытный и грамотный конструктор.

     — Да, грамотный — ответила Людмила — Да, опытный, но такой зануда! А он вам не рассказывал, как ходил в паспортный стол и ругался из-за буквы ё в фамилии? Нет? Расскаажет! А он вам рассказывал, как вместо психиатра зашёл в кабинет к психологу? Нет? Расскаажет!

     Я придвинул лицо к её лицу и, понизив голос до шёпота, сказал — А он вам не рассказывал... — и замолчал.

     Она, широко распахнув глаза, также шёпотом, спросила — О чём?

     Я выпрямился и ответил — Расскаажет!

     Внимание на лице, сменилось на недоумение, недоумение сменилось на удивление, и... она захохотала.

     Громко, не сдерживаясь.

     Обернулась от своего компа Олеся и заулыбалась.

     — Ой! — Людмила прикрыла рот, но не смогла удержаться и снова засмеялась.

     Олеся встала и подошла к нам — Что это вы рассказали Людмиле Михайловне? Мы уже давно не слышали, чтобы она так смеялась?

     — Вот ГОСТ, Дмитрий Георгиевич

     Я взял ГОСТ — Пойду поработаю, делу время...

     Она опять засмеялась — Я расскажу Олеся. Вы расписались, Дмитрий Георгиевич? — она опустила ладонь на развёрнутую общую тетрадь. Вот здесь — показала она пальчиком

     Я расписался и вышел

     С этого дня, отношения у нас стали дружескими и тёплыми.

     Когда мне нужен был ГОСТ или другой нормативный документ, я оставлял листочек на её столе (если её не было на месте) и она сама приносила: и документ, и тетрадь для росписи.

     Она садилась на второй стул у моего стола, и мы с нею вполголоса болтали обо всём подряд: она рассказывала о внучке, я о своих детях, вспоминая смешное, когда они были маленькими

     Мой стол стоял в углу, слева окно, а справа, где второй стул, стоял книжный шкаф со справочной литературой. Этим и ещё одним шкафом, приставленном под углом, выделялся закуток для раздевалки. Когда, кто-то из технологов заходил в её кабинет, а Людмилы не было, он заходил в отдел и спрашивал — Где спрятали Людмилу Михайловну?

     Она, подхватившись, вставала — Здесь я! Иду!

     23 февраля в том году выпало на понедельник и праздник мы отмечали в пятницу.

     Перед обедом, Людмила зашла в отдел и села на стул у моего стола.

     — Вы заказали оригиналы чертежей приспособления для навивки проволоки

     Я оторвался от компа — Да, Людмила Михайловна

     — Обязательно нужны сегодня?

     Я пожал плечами — А что, Людмила Михайловна?

     — Да время обед, пора уже и стол накрывать. Может после праздника?

     Я не успел ответить

     Развернувшись к нам на своём кресле, Николай Владимирович процитировал — «Дней лет наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь»

     Я улыбнулся, а Людмила поджала губы.

     Псалом Давида, человека Божия — закончил Дрёмов

     Я повернулся к Дрёмову — Псалом Моисея

     Не ожидая этого, Дрёмов вскинул на меня глаза и повторил с нажимом — псалом Давида!

     Я ощутил, физически ощутил, как напряглась за моей спиной Людмила Михайловна. В отделе зависла тишина и сотрудники, повернув головы в нашу сторону, застыли в ожидании.

     — Псалом Моисея, восемьдесят девять, стих десять — я расслабился и с усмешкой взглянул Дрёмову в глаза

     Он заёрзал в кресле и снова повторил — Псалом Давида — но, уверенности в голосе, уже не было

     — Зачем мы спорим? — сказал я — Я видел у вас Псалтирь, давайте проверим?

     Он обрадовался и, поворачиваясь в кресле, и потирая руки — А действительно, сейчас проверим, кто прав?

     Он всё ещё был уверен, что прав он.

     Дрёмов выдвинул ящик и достал Псалтирь, и листая его приговаривал — Сейчас посмотрим....

 

     .. вот! Семидесятый! — Он победоносно на меня взглянул и опустил глаза и удивлённо произнёс — Тут не написано, кто автор псалма

     Он пробежал псалом глазами — Нет, не в этом

     — Наверное в семьдесят втором — он листнул — Псалом Асафа — и снова пробежал глазами — Неэт! — уверенности больше не было в его голосе

     — Николай Дмитриевич, откройте восемьдесят девятый псалом, стих десятый

     Он полистал Псалтирь — Восемьдесят девятый, молитва Моисея, человека Божия — и, скользнув взглядом, замер...

     Поднял на меня глаза — Да, Моисеев, но почему я думал, что Давида

     Он искал оправдание для себя

     И опять, я физически ощутил, как за спиной расслабилась Людмила и, не оборачиваясь, увидел её улыбку.

     Оживились коллеги и стали сдвигать на середину комнаты столы.

     Я не стану вас утомлять тостами, которые произносятся по случаю праздника 23 февраля. Я не стану рассказывать, сколько было выпито вина, виски и водки! Я сразу перейду, к тому, ради чего весь этот рассказ зачинался!

     Отзвучали последние аккорды танго и сразу же зазвучал «Белый танец».

     Вадим и Олеся, не успев отстраниться друг от друга, закружились в вальсе.

     — Я приглашаю вас! — Людмила стояла возле меня

     Я поднялся, и мы двинулись на свободное место. Когда я приобнял её за талию, Людмила негромко произнесла — Я пьяная, Дмитрий Георгиевич, один круг пройдём и перейдём на медленный танец.

     Я качнул головой и повёл её по кругу.

     Она танцевала легко, слегка откинувшись. Мы прошли круг и перешли на медленный танец. Её руки легли на мои плечи, мои руки на её талию. Не знаю, почему я это сделал: после вальса дистанция между нами была на две ладони, но я потянул её к себе поближе и не рассчитал. Она шагнула, и её правая нога оказалась между моих ног, а моя правая между её ног. Людмила Михайловна не отстранилась, и мы двигались в медленном темпе.

     Людмила поправила завиток и взглянула прямо в мои глаза — Как вы его сегодня срезали!

     Я сделал вид, что смущён.

     — Нет, правда, Дмитрий Георгиевич, ведь он считает себя знатоком библии и нас этим всегда подтыкал, а вы подтыкнули его!

     Она смотрела на меня во все глаза и, казалось, готова чуть ли не расцеловать!

     А я ощутил, что мой член встал и трётся об её ляжку.

     А вальс заканчивался и уже звучали последние аккорды.

     Я почувствовал, что заливаюсь краской.

     — Идите за мной — шепнула она мне на ухо.

     Людмила обходила стол, направляясь к выходу из отдела, а я шёл следом по правому плечу.

     Она вышла в коридор и оглянулась, опустив глаза: член заметно выпирал!

     Людмила подошла к архиву и открыла дверь

     — Ну что вы? Заходите! — подтолкнула она, и я подумал, что она меня сейчас здесь запрёт.

     Я шагнул в комнату, она следом.

     Заперев дверь на ключ, она повернулась ко мне.

     В темноте я только видел её поблёскивающие зрачки.

     Я стоял, не зная, что делать.

     — Ну! Или мне самой начать? — она приблизилась ко мне.

     Теряя обладание и, словно ныряя в прорубь, я схватил её за плечи и притянул.

     Она подалась и прильнула ко мне. Я сдвинул руки к её поясу и стал расстёгивать ремешок на брюках, потом расстегнул пуговицы и брюки упали к ногам. Встал на колени и потянул с её жопы трусики. Она переступила и отодвинула брюки в сторону.

     Я поспешно расстёгивал ремень и молнию, и стянул с себя брюки, зацепив и трусы.

     Схватил её за жопу и притянул: хуй ткнулся в лобок, и она стала раздвигать ноги.

     Я сжал её бёдра, приподнял и насадил пиздою на торчащий хуй. Мне она показалась лёгкой, почти невесомой. Людмила, прижимаясь ко мне, держалась за плечи, а я, сжимая и поддерживая за ягодицы, ебал её, приподнимая и опуская, и ноги женщины не доставали до пола. Через две минуты она потяжелела и шагнув, и сняв с хуя, я посадил её на стол. Она легла, и её пизда оказалась на уровне с моим торчащим хуем и мне не пришлось ни приседать, ни приподниматься на носках, чтобы... я лишь чуть подтянул её за ноги и снова засадил.

     Я ебал её и руками расстёгивал пуговицы на кофточке. Она помогала мне. Но под кофточкой была блузка, а под блузкой лифчик...

     — Блядь! — разозлился я

     Она задрала блузку под самый подбородок и стянула с титек лифчик, и я сжал её груди: маленькие и уже рыхловатые, с дряблыми сосками, но почему-то это распалило мою похоть, и я мял, и стискивал титьки, причиняя боль, а она терпела и лишь негромко постанывала.

     Минут через восемь я понял, что не солью и, вытянув член из пизды, сдёрнул её со стола и резко развернул спиной к себе.

     Она, молча, всё терпела

     — Наклонись!

     Она опустилась грудью на стол.

     Я раздвинул ей ноги пошире и, прижав залупу к анусу, просунул в жопу?

     Она охнула — Что ты делаешь? Зачем? Мне больно!

     Но я уже ебал её в жопу, грубо и резко засаживая. Она ёрзала животом и грудью по столу, и громко, не сдерживаясь, стонала.

     Через минуту я задрожал и излился с хриплым стоном.

     Вытащив хуй из жопы, отодвинулся от стола.

     Она выпрямилась, развернулась и опустилась передо мной на колени.

     — Ты что?

     — Я хочу сосать!

     — Из жопы?!

     — Из моей жопы! — хмыкнула она и припала к хую

     Так виртуозно и так смачно меня ещё не сосали!

     Ну, а если честно?

     Мой хуй сосали в первый раз!

     И, через две минуты, невероятно сладких оральных ласк, я излился спермой в её маленький ротик!

     Людмила проглотила сперму, облизала залупу, её руки безвольно опали с моих бёдер и, опустившись на пол, она прислонилась спиной к столу.

     Я присел: глаза закрыты, на губах блуждает улыбка.

     Она открыла глаза — Ты доволен? Тебе хорошо?

     Я качнул головой — Да!

     — Мне тоже да! — улыбнулась она и опять закрыла глаза.

     По коридору кто-то шёл и разговаривал — Ты не видел Людмилу?

     — Нет. Но я и Диму не видел!

     — Ааа! Так он, наверное, пошёл её провожать...

     Шаги и говор стихли, а мы, прижимая пальцы к губам, смотрели друг на друга и улыбались.

     ...

     Закончились выходные.

     Я подходил к корпусу и сердце билось всё сильнее: мы были пьяны и не вполне отдавали отчёт, тому, что делаем. Но как сегодня я посмотрю в её глаза и как она будет вести себя?

     Я мучился от неизвестности и неизбежности встречи с нею.

     Вот я поднялся на третий этаж. Вот я иду по коридорчику и дверь её кабинета, как и всегда, открыта. Я подхожу к двери и...

     Её не было на своём месте!

     Я обвёл кабинет взглядом, но ничего необычного не увидел. Вздохнул, развернулся и зашёл в отдел, громко, со всеми, кто уже был, поздоровавшись.

     Зайдя в закуток раздевалки, снял куртку и переобулся.

     Обошёл шкафы и, поздоровавшись с Дрёмовым, которого от двери не было видно, повернул к своему столу...

     Она сидела на втором стуле и смотрела на меня.

     Я замер!

     — Здравствуйте, Дмитрий Георгиевич! — она встала

     — Здравствуйте, Людмила Михайловна! — я повесил свою сумку на спинку стула

     — Вы спрашивали перед выходными — она смотрела на меня без улыбки — оригиналы чертежей приспособления для РМЦ. Я подобрала, посмотрите?

     — Да! — кивнул я и мы вышли из отдела.

     Она открыла архив, и мы зашли.

     Она заперла дверь и повернулась.

     Теперь она улыбалась.

     Дмитрий — она держала дистанцию — вы понимаете, то что произошло, продолжения иметь не будет. Мы друзья, хорошие друзья, очень хорошие, но продолжения интимных отношений не будет.

     — Людмила — я шагнул к ней — Я понимаю, то что произошло, произошло под воздействием изрядной доли вина и водки. Да, мы друзья! Да, мы очень хорошие друзья! И я обещаю, что останусь твоим другом. Но одного я не могу обещать, что когда-нибудь скажу тебе, что ты мне не нравишься и, что я тебя не хочу больше, как женщину!

     Она с улыбкой смотрела в мои глаза.

     ...

     Шёл всего лишь третий месяц моей работы на этом заводе и впереди было ещё целых четыре года.

     З. Ы. Если кто-то подумал, что здесь есть выдумка... Неэээ, ребят, здесь всё голимая правда, всё именно так и былО! Ну, завод конечно другой, имена другие, а в остальном — б/и (без изменений).