Давным-давно, в (далёкой-далёкой галактике) альтернативной вселенной...

     Юный фараон поднялся с ложа за час до рассвета. Сегодня особый день — праздник в честь нового сезона полевых работ. На фараона возложена особая миссия — он должен умилостивить богов плодородия, чтобы его народ смог собрать богатый урожай овощей и злаков.

     Фараон был молод — всего два года назад, в день его шестнадцатилетия его отец передал ему бразды правления государством, дабы уйти на покой и заняться любимым делом — научными изысканиями в области астрономии в компании жрецов и, чего греха таить, прекрасных наложниц. Вспомнив об отце, юноша усмехнулся — судя по регулярно подвозимым к резиденции отца бочкам пива, крупных открытий в ближайшее время ждать не приходилось.

     Однако, сейчас надо подготовиться к церемонии. В силу возраста, определёнными процедурами фараон может ещё пренебречь — утренняя эрекция сбоев ещё не давала, не обманула она ожиданий и сейчас. Жезл фараона уверенно смотрел прямо в потолок его покоев. Поэтому подготовка заключалась лишь в принятии ванны с ароматными маслами и выходе к народу. Одежда в такой день не нужна — народ должен видеть, что его царь полон мужских сил. Единственной одеждой на юноше был небольшой золотой медальон на груди — знак его благородного происхождения.

     Солнце уже окрасило восток неба в кроваво-багровый цвет, когда царь, покачивая стоячим членом, вышел к толпе своих подданных. Дворцовые рабыни хорошо знали своё дело — на теле фараона не было ни единой волосинки, утренний бриз приятно овевал обнажённое тело. Повседневной одеждой простолюдина была, как правило, набедренная повязка, представляющая собою намотанный на чресла кусок грубой льняной материи. Но сейчас случай особый. В праздник действовало неписаное правило, неукоснительно соблюдаемое всеми без исключения — перед богами все должны предстать в естественном виде, в том, в каком каждый пришёл в этот мир. Фараон же не нуждался в одежде по статусу — кроме демонстрации здоровья и силы, отсутствие одежды означало также принадлежность к классу полубогов, которым чужд физический труд. Сандалии и золотой медальон — вот вся одежда царя.

     Участок вспаханной и тщательно разрыхлённой до бархатного состояния земли, находящийся неподалёку от дворца, был окружён толпами народа. Обнажённые мужчины и женщины встретили своего царя приветственными возгласами. Страна уже давно не знала ни войн, ни голода, ни эпидемий, поэтому юный царь, пользуясь любовью и уважением своего народа, унаследованными от отца, обходился без большого количества охраны. Лишь несколько солдат, вооружённых копьями и щитами, но при этом таких же обнажённых, как и все остальные, находились на площади, выполняя, скорее, статусную функцию. Но люди есть люди, и каждый из них, выкрикивая приветствия в честь царя, втайне надеялся быть замеченным фараоном, что могло принести и определённые блага, в том числе и вполне материальные. Удаление волос на теле не являлось обязательным, но многие, в основном молодёжь, зная о пристрастиях царя, добровольно следовали введённой им моде и перед праздником избавились от лишней растительности на теле. Кроме того, зная, чем обычно заканчиваются такого рода праздники, многие считали отсутствие лишних волос попросту удобным.

     Великий визирь, сорокалетний мужчина, по долгу службы всегда сопровождавший фараона во время официальных мероприятий, трижды ударил посохом в большой медный гонг, призывая толпу к тишине. Спустя несколько мгновений, когда воцарившуюся тишину нарушали только крики птиц на берегу реки, протекавшей неподалёку, он громогласно объявил:

     — По нерушимой традиции, сегодня наш царь, сын бога, принесёт в жертву богам плодородия невинность одной из дочерей нашего народа. Выбрал ли народ ту, которая удостоится этой чести?

     За редким исключением, этот вопрос был лишь формальностью . Как правило, кандидатку на роль принцессы Дня плодородия старейшины выбирали задолго до праздника. Не обходилось без споров, разногласий и даже ссор — каждая семья хотела, чтобы именно её дочь утратила девственность с самим фараоном, сыном бога. Это означало не только получение родства с богами, но и вполне ощутимую награду золотом, получение которой сулило безбедную жизнь всей семьи в течение продолжительного времени. Но к дню праздника все разногласия, так или иначе разрешённые, оставались в прошлом. В тех же случаях, когда выбор сделать не удавалось, поступали просто — всех девственниц просто выстраивали в ряд пред царские очи, и он сам делал свой выбор.

     Итак, в ответ на вопрос, заданный великим визирем, от толпы отделились трое — мужчина, женщина и восемнадцатилетняя девушка, которую родители вели за руки. Всё тело её было покрыто бронзовым загаром, возбудившиеся соски почти не отличались по цвету от небольших стоячих грудей. Клитор стоял торчком над влажными губами, которые уже давно жаждали мужской любви. Девушка была прекрасна, будучи плодом любви представителей двух разных, некогда враждовавших народов, она воплотила собою красоту обоих этих племён. Тонкая талия, упругие ягодицы, изящные плечи и небольшие стоячие груди — было бы страшным грехом перед богами скрывать всё это под одеждой. Девушка осознавала это и, едва заметно улыбаясь слегка раскосыми глазами, шла навстречу царю. Лёгкий румянец играл на её щеках, груди подрагивали в такт шагам босых ног по прохладной пашне. С детства будучи свидетельницей любовных утех своих родителей, а позже и ровесников, она, также участвуя в подобных играх, сумела сохранить невинность для особого случая. Как так получилось? Ей, разумеется, доводилось испытывать ласки юношей, она сама дарила им радость своими губами и вызывала их восторг, проглатывая их пряное семя... Но боги распорядились так, что главную ценность она сумела сохранить для царя.

     Её родители, тридцатисемитилетний мужчина и тридцатипятилетняя женщина, будучи ещё полны сил, сами собирались принять участие в празднике плодородия. Об этом недвусмысленно говорил член отца, находящийся в полустоячем состоянии всё время, что он вёл свою дочь к царю. Яйца его подтянулись в мошонке к члену, выдавая всё возрастающую степень возбуждения. Крайняя плоть, приоткрыв розовый кончик головки, предательски блестела от выступившей из уретры вязкой смазки. Жена его, будучи уже достаточно опытной в плотских утехах женщиной, всё ещё оставалась полной жизненных соков самкой, страстно желающей получить в своё лоно крепкий стоячий член мужа, а, возможно, и не только его. За пару дней до праздника они прекратили совершать соития, доводя до исступления друг друга ласками, словно подростки. Они поступили так специально, чтобы во время праздника, изголодавшись, выплеснуть свою страсть друг на друга и окружающих с утроенной силой. Дочь была многими чертами похожа на свою мать, но тело матери всё же было уже отмечено печатью возраста. Груди её, всё ещё стоячие, уже не могли похвастать юной упругостью, попа и бёдра, не знающие морщин, манящие и соблазнительные, всё же проигрывали в точёности форм формам дочери. Но мать зато была гораздо более опытной и не скрывала ни от кого своей страстности и похотливости. Её половые губы были не влажными — они были мокрыми от соков предвкушения. Стоячий клитор, заметно выдавшийся из губ, был заметен даже тем, кто находился во многих шагах от этой троицы. Она знала это и не пыталась этого скрывать — пусть все, и боги, и люди, видят, что эта женщина достойна участвовать в празднике.

     Не дойдя до царя нескольких шагов, троица разделилась. Девушка осталась стоять на месте, родители же подошли к фараону и склонились, преклонив колени. Этот праздник не был пафосным и формальным, поэтому определённые вольности в поведении были дозволены. Этим и воспользовалась мать виновницы торжества, протянув руку к царственному члену и, улыбнувшись мужу, обнажила и поцеловала головку жезла юного фараона. Царь был готов к чему-то подобному, поэтому, при всём своём накопившемся ...

 

     возбуждении сумел сдержать себя в руках и не кончить раньше времени. Однако, надо было как-то ответить. Знаком повелев родителям встать, он провёл рукой по груди женщины, погладил её живот и попку, и, разумеется, переместил руку на её истекающую соками щель. Проникнув пальцами внутрь, набрав смазки, он поиграл с её клитором, посмотрел при этом на выражение её лица, её глаза блестели, из полуоткрытого рта готовы были вырваться стоны удовольствия. Однако, на этом царь прекратил свои ласки. Всем понятная игра закончилась вничью — все остались возбуждены до предела, но никто не кончил раньше времени. Жестом дал знак слуге наградить семью девушки, и тот всучил ожидающему рядом мужчине заранее подготовленный бочонок, набитый золотыми монетами.

     Тем временем солнце вышло из-за края горизонта и ярко светило на толпу празднующих. Если в первых рядах обнажённые, покрытые бронзовым загаром мужчины и женщины, несмотря на возбуждение, продолжали держаться за руки либо обнимая друг друга за талию, изредка позволяя себе относительно невинные ласки сосков и ягодиц, то вглуби толпы народ уже развлекался более активно — мужчины целовали своих женщин в половые губы и лизали им клиторы, женщины сосали члены и ласкали руками яйца своих мужчин, но всё же до главного, до проникновения, дело не доходило — это было бы проявлением неуважения к любимому всеми царю. Это была лишь прелюдия к празднику. Многие из присутствовавших специально воздерживались в течение нескольких дней перед праздником. Это не было жёстким правилом подготовки, но люди по своему опыту давно поняли, что если так поступить, то в этот день ощущения будут гораздо ярче. С годами это стало если не правилом, то традицией, которую многие соблюдали неукоснительно.

     Настало время кульминации. Царь подошёл к девушке — виновнице торжества. Девушка попыталась было последовать примеру своей матери, и, взяв в руку член царя, нагнулась, но фараон остановил её порыв, сказав:

     — Не надо. Не сейчас.

     Сейчас, когда девушка готова была в любой момент принять его член в своё лоно, он намеренно не торопился, растягивая удовольствие. Проведя ладонью по лицу, он опустил её к соску, поводил пальцем вокруг него, другой рукой поглаживая упругую и нежную ягодицу. Потом резко, но не сильно сжал сосок, сдавив попку другой рукой. Девушка вскрикнула от неожиданности, но тут же улыбнулась, понимая, что это лишь часть игры. Она верила своему фараону, она знала, что он не причинит ей вреда. За всем этим наблюдали, обнявшись, родители девушки. Мать уже давно держала рукой член мужа, он сжимал её попку и подрачивал ей клитор. Они оба тяжело дышали, готовые слиться в единое целое, но ждали, наблюдали, не отрываясь за дочерью в руках царя.

     Царь, будучи ещё подростком, спрашивал у визиря, служившего тогда его отцу, как, в какой позе правильно нужно лишать девственности девушек на праздник плодородия. Не мудрствуя лукаво, визирь ответил парню, что фараон может делать это так, как сам считает нужным — он сын бога, и вправе поступать так, как хочет. В любви нет правил — правильно всё, что доставляет удовольствие обоим. Царь остаётся царём в любой позе — хоть стоя на коленях и вставляя член в женское лоно сзади, хоть лёжа под красавицей и ублажая её лоно языком. Юный фараон запомнил это и год назад он овладел девственницей лёжа на ней сверху. Та девушка лежала спиной на мягкой земле, и кровь вперемешку с её соками и семенем царя достались богам земли очень быстро.

     Но сейчас фараон решил поступить по-другому. Не будучи обделён женской лаской — во дворце не было недостатка в рабынях и наложницах, он пристрастился к другой позе — ему нравилось быть сзади женщины. Ему нравилось держать девушек за попку, натягивая до самой мошонки на свой член, который так глубоко и так сладко входил в женское лоно. Его возбуждала возможность играть при этом с грудью, ему нравилось доводить партнёршу до исступления, теребя ей пальцами клитор... Глядя, как трогательно-доверчиво смотрит на него дырочка ануса, он наслаждался своей властью над покорившейся ему самкой, самкой, которая стонала и выла под ним, спину которой он щедро окроплял своим потом, а иногда и семенем.

     Поэтому царь, обхватив девушку за талию и резко притянув к себе, нагнулся к её уху и прошептал ей о своём желании. Девушка почему-то покраснела ещё больше, и, улыбнувшись, встала на колени перед своим властителем. Прогнув спинку, она легла грудью на сырую от росы землю. Царь, встав на колени перед попкой своей подопечной, провёл рукой по мокрой промежности изнывающей от желания девушки. Она вздрогнула, дрожь пробежала по её спинке. Толпа празднующих затихла в ожидании главного момента праздника. Царь раздвинул пальцами мокрые губки, вошёл членом между ними и взялся обеими руками за талию девушки. Уткнулся головкой в преграду, разрушения которой ждали все вокруг. Почувствовал, как девушка вся напряглась в его руках. Отступил, и потом резко двинул членом вперёд. Девушка, хоть и ждала этого момента, но всё же от неожиданности и пронзившей её боли коротко вскрикнула. В толпе раздался смешок. А фараон тем временем, будучи уже не в силах остановиться, размашисто двигал тазом, самозабвенно совокупляясь с новой женщиной его страны. В преддверии этого момента он слишком долго оставался возбуждённым, поэтому он не нуждался в дополнительных стимулах — клитор и груди девушки остались на этот раз без внимания царственных рук.

     Совокупление закончилось быстро. Струя семени излилась, наконец, в чрево девушки, давая, возможно, начало новой жизни. Он наклонился к её голове и попросил пока не поднимаясь, остаться на земле. Теперь принцесса праздника может отдохнуть. Короткий стон согласия был ему ответом. Лишь после этого он вынул из неё окровавленный член и встал. Толпа взорвалась рёвом ликования. Это было сигналом к началу общего празднования. Теперь все могли заняться тем, чем только что занимался царь. Чем больше спермы и женских соков выльется сегодня из людей, тем плодоноснее будет земля в этом сезоне. Земля должна впитать в себя соки людской любви. Это знали все, все старались ублажить богов и друг друга. Рядом с дочерью ублажали друг друга её возбуждённые до предела родители. Властитель, мокрый от пота, утолял жажду прохладным пивом, которое уже успел ему поднести расторопный слуга. Пиво капало на его ставший липким от крови и девичьих выделений член. Фараон был доволен. Рядом с той, которую он только что сделал женщиной, дежурили слуги с фруктами, водой и другими напитками. Сегодня ни одно из её желаний не может остаться неудовлетворённым..

     По ляжке девушки, перевернувшейся и лежащей теперь на спине, стекала тоненькая струйка крови. Праздник ещё только начинался...