Екатерина выпрямилась, постаралась незаметно вытереть ладонью стол, в том месте, по которому елозила пиздой, и встала передо мной, не зная, что делать дальше. Возникла неловкая пауза. О чем говорить в таких ситуациях едва знакомым людям? Выебанная женщина избегала встречаться со мной взглядом, на постепенно уменьшающийся член она тоже старалась не смотреть. Вместо этого всё косилась на свою юбку.

     — Вы торопитесь? Мы можем закончить в следующий раз — я обнаружил, что, несмотря на случившееся, продолжаю обращаться к ней на «вы». Пожалуй, и дальше так буду, это придает некую пикантность обстановке.

     — В следующий раз? — Екатерине стало не по себе. — Ну, не знаю, мне бы хотелось сегодня окончательно... рассчитаться.

     — Я бы не говорил о расчетах. Даже забыв об испорченной одежде и разбитой чашке, знаете, какую мне пришлось пообещать скидку, чтобы вас взяли на работу? Штуку баксов. Как вы думаете, стоит разок с вами штуки баксов?

     Екатерина замялась. Как видно, она не оценивала себя так дорого, и сейчас прикидывала, сколько ей еще придется отрабатывать неожиданно образовавшийся долг. Я ее успокоил.

     — Давайте не будем все переводить в деньги, вы же не проститутка, верно?

     «Должница» поспешила согласиться.

     — Но и совсем забывать, чем вы мне обязаны, тоже не стоит.

     — Чего вы хотите? — Екатерина устала говорить иносказаниями.

     — Побудете до конца дня моей секретаршей. Разумеется, со всеми сопутствующими обязанностями — я кивнул на стол, на котором только что отымел Катю. — И на этом все.

     Обернувшись на стол, Екатерина слегка покраснела, но вздохнула с облегчением. В конце концов, недавно ради работы она была согласна спать со мной постоянно, а тут всего один день, пусть и несколько раз.

     Первым заданием для временной секретарши было снять с меня презерватив и выкинуть его в ведро. С этим она справилась, хотя действовать ей приходилось одной рукой: за всё время, что Катя сосала, а я её потом трахал, она так и не выпустила полученную от меня бумажку с контактом. Хочет чувствовать, держать в руках физическое воплощение того, что не зря старается. Интересно, если ей для работы понадобятся обе руки, она что, в зубы листок возьмет? Или между булок зажмет?

     Выполняя второе задание — натянуть на меня спущенные брюки, Екатерина вызвала мое неудовольствие.

     — Что вы делаете? Разве не видите, что сейчас измажете трусы спермой?

     Катя остановилась, пытаясь придумать, чем можно вытереть член. Так, похоже, надо прекращать говорить намёками, они с трудом доходят.

     — Оближите!

     Катерина казалась не слишком сообразительной. Надеюсь, это только влияние необычной ситуации, и мне потом не придётся краснеть перед клиентами, когда рекомендованная мной сотрудница начнет тупить. С другой стороны, она исполнительная. Получив прямой приказ, без колебаний взяла в рот, хотя, по тому, как скривилось лицо, видно, что противно. Хорошенько обсосав, выпустила член, критически осмотрела свою работу, вероятно, что-то заметила, и ещё раз лизнула ствол. Аккуратно скрыла головку члена кожей, рукой вытерла слюни, а руку, в свою очередь, обтёрла о собственное тело. Упрятала член в трусы, застегнула молнию и поднялась, после чего опять обняла себя, насколько возможно прикрыв наготу. Наверно, ей особенно неуютно оттого, что я теперь полностью одет? Вроде, когда были спущены штаны, она не прикрывалась.

     Ласково приобнимая за талию, я повел женщину к переговорному столу, на котором стоял ноут. Проходя мимо валяющейся на полу юбки, Катерина немного замедлила шаги, но я увлекал её дальше, и она не решилась даже спросить, можно ли ей одеться.

     — Садитесь — я сел рядом. — У меня появилась мысль воспользоваться вами — на этом месте Катя напряглась, а я специально сделал небольшую паузу — как независимым экспертом. Поможете определить, какая кандидатка будет лучше смотреться в приемной.

     Я вывел на экран ноута фотографию одной претендентки. У меня и записи с камер оставались, но я не хотел, чтобы Екатерина догадалась о ведущемся наблюдении, и слишком зажалась. Сами камеры были отнюдь не скрытыми, но Катерина большей частью смотрела в пол, поэтому до сих пор их и не заметила.

     Девушек-соискательниц я фотографировал в том виде, в котором одна из них будет представать перед клиентами. Никакой эротики, если не считать, конечно, что сами наряды, в которых девушки являлись на собеседование, были, в основном, откровенными. Снимок за секретарским столом, и несколько фото стоя у стены, с разных ракурсов.

     — Ну, что скажете?

     Женщина пожала плечами.

     — Екатерина Константиновна. Катерина. Можно я буду вас так называть?

     Катя кивнула и бросила на меня быстрый взгляд, стараясь понять, не смеюсь ли я над ней. Я сохранял серьезность.

     — Так вот, Катерина — продолжал я назидательным тоном, — секретарша должна быть для шефа в первую очередь хорошей помощницей. А не просто, извините, хуй сосать. Так что, раз вы до конца дня моя секретарша, давайте, говорите, что вы думаете об этой кандидатке.

     На этот раз Катя действительно изучила фотографию.

     — Слишком размалёвана — наконец вынесла вердикт женщина, и в её голосе мне послышались нотки раздражения.

     — Вы так считаете? Ну, макияж, маникюр-педикюр, это всё вещи исправимые.

     — Я делаю педикюр — зачем-то вставила Катя. Она посмотрела вниз, на свои пальчики, которые отнюдь не были накрашены, и оправдывающимся голосом добавила — Летом, когда в босоножках хожу.

     — Подмышки вы тоже только летом бреете? — вроде бы, уже не было смысла опускать Катю, но я просто не мог остановиться.

     — Нет, просто сегодня, ну, так получилось. Я же не думала... А так, конечно, брею.

     — А лобок?

     — Нет — Катя опять стала заливаться краской. — Я читала, многим мужчинам так тоже нравится.

     Видно было, что ей неудобно говорить на эту тему, но вместе с тем очень хочется убедить меня, что она не «неряха», как я её обозвал, и не запустила себя.

     — Ладно. Я веду к тому, что стиль можно подправить. Но есть основа, которую изменить сложнее. Что вы о её фигуре скажете? — я перещелкнул на фото, где претендентка была во весь рост.

     — По-моему, у неё ноги кривые — осудила девушку Катерина.

     Следующую кандидатку женщина раскритиковала за маленькую грудь, ещё одну — за некрасивые плечи. И если с грудью можно было ещё частично согласиться, то в остальном Катя явно придиралась. Забавно, у неё же будет другая работа, и они уже не конкурентки. Что это, ревность?

     — Неужели ни одну не за что похвалить? — улыбнулся я.

     — У этой волосы хорошие — подумав, ответила Катя.

     — Так какую вы порекомендуете?

     — Вот эта красивая.

     У меня возникло подозрение, что Кате просто неприятно смотреть на своих молодых соперниц, вернее, бывших соперниц. А поняв, что я от неё не отстану, она ткнула в первую попавшуюся. Хотя, возможно, что Катя и ответила честно — фигурка у последней была очень даже. Если бы не одно «но».

     — А вам не кажется, что у неё грудь искусственная? Смотрите, лифчика нет, а она так торчит.

     Катя сидела на самом краешке стула, ноги плотно сжаты, спина прямая, поза напряженная. Я же наоборот свободно откинулся на спинку, поэтому, хотя стулья стояли рядом, я находился не только сбоку, но и позади женщины. Воспользовавшись моментом, я обнял секретаршу, и мои руки завладели её сиськами.

     — У вас примерно такой же размер груди?

     — М-м-м... наверно — Екатерине стало сложно, как ни в чём не бывало, продолжать светскую беседу.

     — Согласитесь, натуральная грудь не может так стоять. Даже когда вам было двадцать, она была, ну, вот так — я приподнял сиськи. — Но не так же — я сдавил и поднял сиськи неестественно высоко.

     — А-ах — дыхание у женщины стало сбиваться. — Да, вы правы.

     Кстати, про девушку на снимке, я точно знал, что сиськи ненастоящие. Карина, как звали девушку, этого и не отрицала. Бывший «папик» вложил в Карину немало средств,...

  но теперь всё, она от него ушла, и ищет нового. Почему ушла? Он стал импотентом. Так это, может, он от тебя избавился, раз надобность пропала, уточнил я. Нет, настаивала Карина, это она его бросила. Под конец интервью я стал думать, что импотенция, возможно, вообще не при чём, и «спонсор» просто устал от Карининой непроходимой тупости. Она и меня порядком утомила, хотя мы общались только десять минут. Никаких шансов занять должность у Карины не было, да она и сама расхотела, как только поняла, что нужно будет реально каждое утро вставать и ездить на работу.

     Катя опять шумно вздохнула, и я вернулся мыслями в настоящее, в котором продолжал наминать грудь временной секретарши.

     — Вы так хорошо всех оценили. А что бы вы о себе сказали, ну, если бы ещё участвовали в конкурсе. Плюсы и минусы.

     Катерина молчала. Наверняка, ей в новинку рекламировать себя как товар на рынке, тем более, что речь надо вести не о способностях, вроде «ответственности» и чего ещё там пишут в резюме, а о вполне физических характеристиках. А тут ещё мои манипуляции мешают сосредоточиться. Впрочем, они же навели Катерину на возможный ответ.

     — У меня грудь большая.

     — Это да — я опять приподнял её дойки, как бы взвешивая их. — Ещё что?

     — М-м-м. Я гибкая, в детстве гимнастикой занималась.

     Всё-таки срулила на способности. Неприятно говорить о себе, просто как о теле. Ну, мы обязательно проверим, много ли с детства осталось.

     — А минусы?

     — Наверно, похудеть немного надо.

     — Да? Ну-ка, встаньте. — Я тоже поднялся — А где похудеть, на талии или на бёдрах?

     Задавая вопросы, я проводил ладонями по соответствующим частям тела.

     — На боках.

     Екатерина прерывисто дышала, но в остальном никак не реагировала на мои действия. Наверно, просто не знала, что делать, и, по обыкновению, ждала приказа. Я, уже без комментариев, облапал жопу и взъерошил растительность на лобке. Тут Екатерина, видимо придя к выводу, что это таки точно «прелюдия», вдруг развернулась и улеглась грудью на стол. Или, может, ей настолько неприятны были эти бесцеремонные ощупывания, что она, не смея меня одернуть, выбрала единственный возможный способ их избежать? Типа, еби уже, только не лапай? Но я не хотел торопить события, у меня ещё целый день впереди.

     — Зачем вы так встали?

     — Я? — Смутившись, Катя распрямилась. — Вы... Я думала, Вы сейчас хотите...

     — Что? Нет, мы просто обсуждали возможные параметры кандидаток. Ладно, а сейчас пойдите, сварите всё-таки мне кофе.

     Настолько резкий переход от «почти секса» к выполнению обычных обязанностей чуть было не ввел секретаршу в ступор, но я добавил приказным тоном «идите, быстро!» и ноги сами унесли её в приёмную. Этот тон очень хорошо на Катю действовал, сначала исполняет приказ, потом уже думает.

     Когда она вернулась с подносом, я всё ещё задумчиво листал фотографии. Всё не то. Эх, была бы Екатерина лет на десять моложе. Хотя, пожалуй, всё равно нет, дело даже не в возрасте. Внешность Катерины можно было описать словом «милая», но никак не «эффектная». Катю легко можно представить на кухне, в роле жены. Или, даже в спальне. Но не в приёмной, в роли секретутки. Посмотрите на неё, положила поднос на стол, и опять прикрывается. Сколько можно? Я уже и осмотрел её со всех сторон, и облапал, и даже выебал, а она всё стесняется.

     Но, как бы то ни было, на сегодня она моя секретутка. Довольно по-хамски я предложил Кате обслуживать меня ротиком, пока я буду пить кофе. Женщина недовольно поджала губы. Наверняка её коробило подобное потребительское отношение. Когда ты сосешь, а мужчина занимается посторонними делами, например, пьет кофе, или рассматривает фотографии, сразу понятно, что он тебе не муж и не парень, а босс. Но качать права было поздно. Можно и потерпеть, это ведь всего один день. Наверно, примерно такие мысли промелькнули в голове у Кати, и она потянулась к моей ширинке.

     Попивая кофе, я посматривал вниз на сосущую женщину. Вроде, не первый уже раз меня так ублажает, а все равно стыдится — глаза закрыла и вон как уши горят. Вскоре она устала сидеть на корточках, и опустилась на колени. Для будущей секретарши надо бы купить специальную подушечку, подумал я. Катя все никак не могла найти удобное положение для сосания. Она то садилась на пол, поджав под себя ноги, то сидела на корточках, то вообще вставала и сосала согнувшись. У меня были еще большие планы на нее, и я не хотел, чтобы женщина быстро утомилась, поэтому я, допив кофе, сел на стол, полностью избавился от обуви и штанов, поставил ноги на стулья, а Катю усадил посередине.

     — Продолжайте. Здесь же вам удобнее, чем на жестком полу?

     — Да, спасибо — ответила Катя и тут же опять склонилась к моему паху. У меня сложилось впечатление, что говорить со мной она стеснялась больше, чем сосать мой хуй.

     Пока она трудилась, я избавлялся от остальной одежды. Хуй постепенно твердел, наливался силой, и если раньше партнерша могла заглотить его до основания, то теперь ее губы останавливались примерно на половине пути. Раздевшись, я положил руку на затылок женщины и, мягко надавливая, старался заставить взять хуй глубже. Всё-таки, она неумелая минетчица. Глаза всё ещё закрыты, а если открывает, то смотрит куда-то в пупок, избегая зрительного контакта. Язык почти не использует. Да, на это можно не обращать внимание. Один раз, два. Но неужели и с мужем она все пятнадцать лет брака вот так однообразно мотала головой? Или он её совсем не тренирует? Эх, мне бы побольше времени, я бы из такой послушной любовницы сделал отличную соску. Хотя, может, это она здесь послушная, а дома мужа строит.

     Я откинулся назад на локти.

     — Ладно, хватит. Залезайте сверху.

     Катя выпустила хуй и нерешительно подняла на меня глаза. От раскрасневшихся губ к головке тянулась блестящая ниточка слюны.

     — А как же презерватив?

     Я вздохнул

     — Несите.

     Екатерина сбегала к моему столу и вернулась с резинками. О, кстати, а куда она свой листок дела? Наверно, в сумочке оставила, когда за кофе ходила.

     Разорвав упаковку, Екатерина начала было натягивать гондон, но я ее остановил.

     — Екатерина Константиновна, вы читать умеете? Это особо прочный презерватив, для анального секса. Вы мне хотите предложить свою заднюю дырочку?

     — Нет — женщина испугалась — простите, я сейчас — она развернулась, намереваясь сходить за другим.

     — Стоять!

     Екатерина замерла. Какая же она послушная! Честно говоря, раньше я и не знал, что так можно командовать с женщиной. В смысле, не с какой-нибудь проституткой, а самой обычной. Женой и матерью семейства. И она будет безропотно выполнять приказы.

     — Вы не заразны?

     — Нет, но...

     — И я нет. Давайте без резинки?

     — Не надо.

     — Боитесь залететь?

     — Да.

     — Я могу под конец вынуть.

     Женщина все еще сомневалась. Я протянул руку к ее лицу, и она отпрянула.

     — Что вы дергаетесь, у вас волос — я вынул из уголка рта и продемонстрировал ей свой лобковый волос.

     — Спасибо.

     Я поднялся.

     — Вы что, меня боитесь?

     — Нет — не очень уверенно ответила она.

     — Я же вас не насилую, правда? Если настаиваете на презервативе, буду трахать в презервативе. Но знаете, если подумать, то забеременеть от меня это не самое плохое, что может с вами произойти. В отличие от вашего мужа, я смогу обеспечить ребенка. Или денег на аборт дать.

     Екатерина все еще стояла в нерешительности, но не спорила, поэтому я решил, что молчание знак согласия. Мягко развернув за плечи, я надавил на них и поставил ее раком у стола. Я сказал ей расставить ноги пошире, чтобы мне было удобнее, и приподнять зад. Пизда была все еще мокрая, и мой хуй легко проскользнул внутрь.

     — Вот видите, совсем другие ощущения. Вы так не считаете?

     — Я не знаю — сотрясаемой моими толчками женщине было не до разговоров.

     Я ...  

     же наоборот, видя, что разговоры во время соития смущают мою партнершу, находил в этом какое-то садистское наслаждение.

     — Но вы же чувствуете разницу, когда член в резинке или э... голый?

     — Да.

     — И как лучше?

     — Я не знаю.

     Толку от нее сейчас было не добиться. Я вышел из женщины и скомандовал ей распрямиться. На полированном столе от разгоряченного тела остался запотевший силуэт, особенно хорошо получились круги от грудей.

     — На диван.

     Екатерина послушно просеменила к дивану и встала поперек него на четвереньки. Похоже, она меньше смущается, когда во время совокупления не видит меня.

     — Раком вам больше всего нравится?

     — Что? — Катя обернулась. — Я не знаю.

     — Вы не знаете, какая у вас любимая поза в сексе?

     Подумав, Катя пискнула

     — Раком.

     Толкнув в бок, я опрокинул секретаршу на спину, давая понять, что её предпочтения особо никого не интересуют. Лежа поперек дивана, она сама развела ноги, но мне показалось, недостаточно широко, и я, взяв их за щиколотки, раздвинул еще шире. На лице у Катерины было такое страдальческое выражение, будто я её сюда силой затащил, и вдобавок, держу на мушке. Но пизда с лицом не согласна, блестит от соков. Полюбовавшись лежащей у моих ног полностью распахнутой женщиной, я опустился коленями на край дивана. Так как мои руки были заняты, Кате пришлось самой направлять и вставлять в себя мой орган. Я резко вошел во всю длину, Катя застонала, а её полные груди красиво колыхнулись. Мне очень хотелось снова помять эти роскошные сиськи, для этого пришлось отпустить ее ноги, и партнерша тут же обняла меня ими, скрестив за моей спиной. Не столько в порыве страсти, сколько наоборот, чтобы смягчать мои толчки, которые, судя по стонам, причиняли ей не только удовольствие, но и определенную боль. Я развернул тело женщины вдоль дивана и навалился сверху. Наши лица оказались на одном уровне, но Катя, похоже, не была готова к такой интимной близости, и отвернулась. Пару минут я размеренно двигал тазом, и вдруг почувствовал, что Катя как-то необычно заволновалась.

     — Извините, — она даже посмотрела мне в лицо — это что, камера?

     Вот, блин, заметила.

     — Она выключена. Видите, красного огонька нет.

     От огоньков я избавился в первую очередь.

     — А-а. Но всё равно, когда она так направлена, немного...

     — Как вы ко мне обратились? — я перебил Катю, перейдя в контратаку. — «Извините». Так в трамвае к попутчику обращаются. Вы что, не помните, как зовут мужчину, с которым сейчас трахаетесь?

     — Помню, конечно. Алексей Владимирович.

     По-моему, Катя обиделась. Но зато на мгновение забыла про камеры, что мне и было нужно. Чтобы у Катерины не было времени на всякие глупости, вроде разглядывания потолков, я решил увеличить темп. Обвивающиеся вокруг меня ноги мешали, поэтому я закинул их себе на плечи. Придавленное к дивану тело женщины теперь было практически сложено вдвое. Может, Екатерина и занималась гимнастикой в детстве, но судя по сдавленному пыхтению снизу, уже давно отвыкла от такой акробатики в постели. Я долбил ее как отбойный молоток, не обращая внимания на стоны, постепенно переходящие в крики. Немного выдохшись, я вышел из Кати, и, не давая разогнуться, переместился к ее лицу и сказал открыть рот. Двигать головой, зажатой между собственных ног, Катя не могла, зато мне ничего не мешало трахать ее в рот. Я запихивал член глубоко, до самого горла. Кате это явно не нравилось, она недовольно смотрела на меня, но возражать, понятное дело, не могла, рот был занят. Через какое-то время, я почувствовал, что скоро кончу, и поинтересовался у Кати, куда она предпочитает, чтобы я это сделал.

     — Во влагалище? — Катя что-то промычала, отрицательно мотнув головой. Видно, она не очень верила в мои обещания позаботиться о ней при залете.

     — В рот? — опять нет.

     — А куда же? На диван я кончать не буду, он новый. Могу на вас, но душа у нас нет, так что смотрите сами.

     Екатерина затравленно глядела на меня снизу. Мыслительные процессы в такой позе, с ногами за ушами, и хуем в глотке, давались ей с трудом. Наконец, она что-то промямлила.

     — Что вы сказали? В рот?

     Екатерина скривилась, но кивнула. Отлично! Я сделал еще пару фрикций, потом почти вытащил хуй, оставив внутри только головку — мне хотелось спустить не в горло, а на язык, так Катя лучше прочувствует вкус. Ощутив первый сгусток семени, Екатерина вздрогнула и задержала дыхание. Я выплеснул ей в рот еще несколько зарядов и вынул хуй, но женщина не торопилась глотать. Может, она надеялась, что я ее отпущу, и у нее появится возможность куда-нибудь сплюнуть мою сперму, но я, разумеется, не собирался этого делать. Поняв это, Катя все же сглотнула, хоть и сморщилась от отвращения еще больше.

     — Очень хорошо — я потрепал ее по щеке.

     Я слез с Кати, не давая, однако, ей опустить задранные ноги. Стоя рядом с диваном, я придерживал их у ее головы левой рукой и коленом, а правой залез в пизду.

     — Что вы делаете? — Катя попыталась освободиться, но ей это не удалось. Тело женщины сейчас стояло почти вертикально, попкой вверх, что давало мне полный доступ к манде.

     — Хочу, чтобы вы тоже кончили.

     — Не надо.

     — Ну почему же, вам понравится — я сношал ее тремя пальцами, большим натирая клитор. Помимо своей воли, Катя застонала от желания — Оближите — я поднес пальцы к ее рту, а когда она исполнила команду, вернул в пизду. — Ведь нравится?

     — Да — выдохнула Катя.

     Было видно, что она действительно получает удовольствие, хотя, отчасти и ненавидит себя за это. Но от этого наслаждение, с определенным мазохистским подтекстом, становится только острее.

     Видя, что Катерина больше не собирается вырываться, я отпустил ее, позволив разогнуться, и очень быстро довел пальцами до оргазма. Кончая, Катя зажала мою руку полными ляжками. С трудом вынув руку, я вытер смазку о ягодицы женщины, и пошел отдыхать на кресло. Следующие минут 10 мы провели в молчании. На меня накатила апатия, лень было даже смущать женщину разговорами. Катерина, лёжа на диване, постепенно приходила в себя. Изредка, беспокойно поглядывала на камеры, но больше этот вопрос не поднимала. Идиллию прервал телефонный звонок. Екатерина вскочила.

     — Мне ответить?

     А она серьезно относится к своим обязанностям, усмехнулся я про себя. Неужели хочет выслужиться?

     — Нет, просто принесите трубку.

     Завершив разговор по телефону, я сообщил.

     — Через пятнадцать минут придет другая кандидатка.