Произошло это во времена, когда «в СССР секса не было». Я только что перешёл на второй курс и оказался в студенческом строительном отряде в Карелии. Были тогда такие отряды. Мы, молодые юноши и девушки, работали в местном колхозе от зари до зари. Хотя, какие там зори. Разгар лета. Пора белых ночей. Ночью видно, как днём.

     Жили в палатках на берегу озера. Всю неделю работали, а в воскресенье был выходной, поэтому в субботу вечером всей толпой ходили в соседнюю деревню на танцы. А на танцах, как положено. Местные пытались трахнуть наших девчонок. Иногда им это удавалось. Наши за это их били. Иногда местные били наших.

     Вот, а комиссаром, заместителем командира по политической части нашего отряда была Маргарита Станиславовна, такая плотная спортивная тётя с очень пышными формами. Весёлая, заводная она всегда принимала самое активное участие в любых мероприятиях. Когда она азартно бегала и прыгала на волейбольной или баскетбольной площадке, наши парни просто пускали слюни, глазея, как у неё все дрожит и играет. Такой она была накачанной и фигуристой. Было ей не больше 30. Точно. Потому что остепенилась она только в прошлом году. Это значит, защитила учёную степень. Работала доцентом на кафедре «Истории партии». Да! Был тогда и такой бред!

     Июль. Самый разгар лета. Жара стояла нестерпимая. Работалось в колхозе трудно. Работа была тяжёлая и малоквалифицированная. Видимо, советским колхозникам заморачиваться на такое было западло, вот они и привлекли себе на помощь будущих инженеров. Вкалывали мы, как проклятые. И только, когда над озером опускалась белая Карельская ночь, становилось спокойно и хорошо.

     В тот субботний вечер после ужина весь лагерь шумной ватагой повалил на танцы. Мы, пятеро друзей, остались, как бы в наряде, дежурными. Перемыв горы посуды и переделав множество других дел, мы сидели вокруг костра. Было уже довольно поздно. Скоро все орущей толпой должны были вернуться назад.

     — Костерок — то наш ослаб, —

     поднялся на ноги Васька.

     — Пойду дровишек принесу, —

     скрылся он за лапами елей. Мы вчетвером остались у костра, ведя неспешную беседу о том, о сём. Тема обсуждалась обычная, про наших девчонок. Так и сидели, вяло мусоля злободневную тему.

     Из леса послышался приближающийся топот.

     — Братцы! Там Ритка — комиссарша голая купается, —

     подбежал к костру Васька, с размаху бросив на землю охапку дров.

     — Ого! —

     вскочили все на ноги.

     — Только тихо! —

     шипел Васька, прикладывая палец к губам. Он уже вёл нас через лес. Мы выбежали на берег озера и, затаив дыхание, попадали, прячась за кустами.

     На траве лежал спортивный костюм, на который небрежно был брошен лифчик и жёлтые трусики. Рядом стояли кроссовки. Метрах в пятидесяти плавала, шумно плескаясь, Маргарита Станиславовна. Она резвилась от души, наслаждаясь прохладой.

     Светлая, белая ночь позволяла видеть всё в мельчайших подробностях. Наплававшись вдоволь, она направилась к берегу. Выйдя из воды покалено, она остановилась и начала

     прыгать и приседать, обдавая себя тучами брызг.

     Мы смотрели, как заворожённые. Её молодое налитое тело, покрытое густым загаром

     было восхитительно. На тёмной коже ярко выделялись две ослепительно белые полоски.

     Одна, от плавок купальника, сходившаяся лучами к лобку, пышно поросшему черным треугольником. Другая пересекала спину, оставив незагорелыми девственно белые внушительные груди.

     Она присела в последний раз. Кивком головы забросила длинные волосы назад, ладонями обтёрла от брызг щёки, поднялась и направилась к берегу.

     Я уже не мог лежать на животе. Мой перенапряжённый член упирался в землю. С другими творилось то же самое. Ух! Как она шла! Играя широченными бёдрами, изгибаясь тонюсенькой талией, она словно выплывала из озера, покачивая своими мощными грудями. Отчётливо было видно, как от каждого движения подпрыгивают покрытые сверкающими капельками тёмно-розовые пятнышки её сосков.

     — Не могу больше! Пацаны, давайте её трахнем, —

     прохрипел Пашка.

     — Ты что? —

     заикаясь от волнения, возразил ему Костя.

     — Да, кто тут узнает? —

     поднимаясь, закончил спор Пашка.

     — Она сама расскажет —

     — Если хорошо оттрахаем, не расскажет.

     Маргарита Станиславовна уже вышла на берег.

     — Ой! —

     увидев нас, испуганно присела она, прижатыми руками закрывая свои роскошные груди. Больше она ничего сказать не успела. Мы все разом бросились к ней. Я схватил её за руку.

     Кто — то схватил за другую, и мы повалили её на спину.

     — Мальчики! Не надо! Не надо — а — а!!! —

     пронзительно завизжала она и заелозила ягодицами по траве, пытаясь освободиться.

     — Не — е — ет!!! —

     верещала она, дёргаясь всем телом. Извиваясь, пыталась отбиться от тех, кто хватал её за ноги. Роскошные груди прыгали во все стороны. Двигая бёдрами, попеременно сгибая ноги в коленях, она так играла своим мохнатым пушком на лобке, что остановиться мы уже не могли, видя всё это.

     Она была мокрая после купания, поэтому постоянно выскальзывала. Ещё и здоровая была баба. Пришлось потрудиться, пока справились. Отчаянная возня завершилась тем, что, Маргарита Станиславовна оказалась распятой, лёжа на спине. Мы надёжно держали её за руки и за ноги.

     Славка, сидя верхом на ноге, стал гладить её по бедру. Его рука поднималась всё выше и выше, пока пальцы не утонули в густом треугольнике пушка на лобке.

     — Ой! Вы, что? Ой! Ой! —

     жалобно запричитала она.

     Пашка, взяв её двумя руками за грудь, впился губами в сосок. Я посильнее прижав руку к траве, ладонью накрыл её другую грудь и легонечко стиснул. У меня дух захватило от упругой прелести. Я стал пальцами теребить сосок.

     — Больно! —

     поморщилась она, глядя на меня. Мне тоже захотел потрогать её там. Но в ней уже шевелилась чья-то рука.

     — Ой! Ой! Не надо! Перестаньте! —

     извивалась она.

     Пока мы все ощупывали её тело, Васька, которому не надо было держать, начал торопливо устраиваться у неё между бёдер. Дрожа от нетерпения, он рукой пытался направить свой член.

     — Ребята. Не надо, —

     вдруг, перестав вырываться, дрожащим от страха голосом прошептала Маргарита Станиславовна.

     — Что ты там возишься? —

     цыкнул на Ваську Пашка.

     Сейчас! —

     дёрнулся он всем телом вперед.

     — Ох! —

     Как-то беспомощно вскрикнула она. Сильно напряглась. Мне даже пришлось отпустить грудь, чтобы удержать руку. Васька обхватил её за талию и бешено задвигался. Она опять задёргалась, но сопротивлялась слабее. Держать стало легче. Потом совсем расслабилась.

     — Ах-ах-ах! —

     застонала Маргарита Станиславовна.

     — Только не кончай в неё. Не обламывай остальных, —

     зашипел на Ваську Пашка.

     А, Васька всё ускорял свои движения, пока, замычав, не прижался к ней со всей силы.

     — А-а-ах! —

     выдохнула она и, как — то вся обмякла. Расслабилась так, что и держать — то уже не надо было. А, Васька, отскочив в сторону, стоя на коленях, помогая себе рукой, струю за струёй сливал сперму прямо на землю.

     — Зря! Надо было в рот ей кончить, —

     сказал ему Пашка.

     — Теперь ты, —

     повернулся он ко мне.

     От происходящего во мне уже всё клокотало. Долго уговаривать меня не пришлось. Я перевалился через неё и, осторожно опустившись, лёг ей на живот. Во мне всё заныло сладостной истомой от ощущения мягкой упругости женского тела подо мной.

     Не пойму, чего Васька так долго возился. Как только я улёгся, сразу почувствовал, что головка члена упёрлась как раз туда. Собрав вместе раскатившиеся в стороны сиськи, я навалился на них грудью, уткнувшись носом ей в щёку. Тянуть больше не было сил. Всем своим существом я устремился в неё.

     — Ах! Ах! —

     застонала она. Раздвинула ноги шире, согнув их в коленях, задвигала бёдрами и, сначала, легонько, а потом всё быстрее и быстрее стала устремляться навстречу так, что ...

 

     меня чуть ли не подбрасывало. Хватая губами за мочку уха, тёрся о её бархатный живот. Мял, сильно сжимая, роскошные груди. Чувствуя, как дрожит и бьётся подо мной женщина, с каждым толчком старался засунуть ей глубже, и глубже. И когда мне удавалось достать членом особенно далеко, она совсем уж беспомощно вскрикивала, содрогаясь всем телом. Её стоны уже переходили в крики. Мне бы придержать себя, чтобы продлить удовольствие. Да куда там! Я сильнее и сильнее толкал её. Пытался достать членом ещё дальше, пока прокатившаяся по мне дрожь, перешедшая в сладостные конвульсии, не заставила отчаянно прижаться к её животу.

     — Только не кончай в неё! —

     закричал Пашка.

     — А-а-а!!!

     задёргалась она подо мной.

     — Смотрите! Обкончалась! —

     обрадовался Пашка.

     — Дай ей в рот! —

     толкнул он меня. Поднявшись, я хотел, но не успел донести. Сперма ударила из меня во все стороны.

     Она больше не сопротивлялась. Держать её было не нужно. Пашка, сменивший меня, не торопился. Уложив поудобнее, он поднял её полные ноги, раздвинул их шире и мощным толчком вошёл в неё сходу. Она истерично закричала. Забилась, выгибая спину. Замотала головой, разбрасывая по сторонам мокрые волосы. Её огромные молочно белые сиськи, размахивая сосками, заколыхались. Торчащие вверх ноги запрыгали на Пашкиных плечах. Она, то немного успокаивалась, то вновь начинала метаться, стонать и кричать. Только теперь, спустя много лет, я понимаю, сколько же оргазмов пришлось испытать женщине в ту ночь.

     Пашка из нас был самым крутым. Мучил он её долго. Наконец, выдернув член и скорчив страшную гримасу, кончил прямо на неё. Сперма струя за струёй крупными мутными пятнами шлёпалась ей на живот.

     Она затихла.

     — Мальчики, я устала. Мне неудобно на спине, —

     низким, срывающимся от глубокого дыхания голосом пролепетала она и хотела подняться. Но мы тут же перевернули её на живот. Пашка коленом раздвинул ей ноги, запустил руку вниз и, упёршись ладонью в лобок, рывком поставил её раком.

     — Славка, твоя очередь, —

     шлёпнул он её по ягодице.

     Славка мгновенно оказался сзади неё и неумело засуетился, пытаясь ей засунуть.

     У него не получалось. Маргарита Станиславовна, стоя на четвереньках, сама, запустив руку себе между ног, поймала его член и направила в себя.

     — О-о-ох! —

     выдохнув со стоном, она упала на локти. Славка, как заведённый, быстро-быстро задвигался, прижимаясь к её ягодицам.

     — Ох! — Ох! —

     опять застонала она, забилась всем телом. Задвигала своими широченными бёдрами, пятясь назад и пытаясь плотнее насадить себя на Славкин член. А он двигался всё быстрее и быстрее. Она рвалась из стороны в сторону. Её огромные сиськи беспорядочно болтались, шлёпаясь между собой. Я не удержался. Сразу обеими руками схватил их и стал тискать. Она подняла голову и посмотрела на меня. Дышала очень тяжело. Щёки пылали. Мокрые волосы прилипли ко лбу. На её лице было столько страдания, что мне её даже стало жалко.

     Пашка, опустившись рядом на колени, поднёс член к самому её лицу.

     — Соси! —

     Взяв за волосы, запрокинул ей голову. Она, вытянув шею, схватила его член губами.

     — Здорово! —

     Погладил Пашка её по голове. Я, продолжая мять ей сиськи, не отрываясь, смотрел, как она глубоко заглатывает Пашкин член.

     — Как классно она это делает! —

     Опять погладил он её по голове:

     — Хочешь у тебя тоже пососёт? —

     Повернулся ко мне. Я тут же оставил в покое её сиськи. И через секунду она уже сосала у меня. Сосала она очень старательно, порой так глубоко заглатывая, что даже кашляла.

     А, Славка, вцепившись ей в бёдра, и не собирался униматься. Вдруг, она застонала ещё громче. Задвигала из стороны в сторону своей широченной задницей.

     — Сейчас опять обкончается! —

     Закричал мне Пашка:

     — При оргазме баба сосёт отчаянно!

     И Славка, наконец, кончил, забрызгав спермой ей всю спину. И тут кончил я. Прямо ей в рот. Она даже не смогла всё проглотить.

     — Мальчики! Хватит! Я больше не могу! —

     Откашливаясь, жалобно попросила она, и попыталась подняться.

     — Последний остался, —

     Удержал её Пашка.

     — Константин, ты чего? —

     повернулся он к Косте.

     — Ребята, не получится у меня, —

     послышался в ответ срывающийся шёпот.

     — Давай! —

     подтолкнул его Пашка.

     С Костей была целая история. Этот очкарик, маленький и худющий, имел колоссальный член. Мы все восхищались, когда иногда заставляли Костю показывать нам его. Костин член невозможно было обхватить пальцами одной руки. А когда в возбуждённом состоянии он его клал на тетрадный лист, то головка свешивалась с другой стороны листа. Вдобавок на головке сидела огромная бородавка. Костя жутко комплексовал по этому поводу. Но Пашка говорил, что это — супер!

     — Давай! —

     ещё решительнее подтолкнул его Пашка. Пока мы уговаривали Костю, Маргарита Станиславовна продолжала покорно стоять раком с широко расставленными бёдрами.

     — Костя! Да, —

     каким — то тоненьким голоском сама жалобно попросила она. Наконец, Костя решился. Опёршись одной рукой на спину, другой, придерживая своего монстра, долго водил им ей по промежности, отыскивая истекающий вход. Он весь подобрался, порывисто сжал ладонями её бёдра и слегка надавил. Маргарита Станиславовна испуганно замерла, как — то вся насторожившись. Даже не было слышно, как она дышит.

     — У-у-ум! —

     после недолгой паузы, с каким — то надрывным мычанием, Костя погрузил в неё на всю длину свой огромный член.

     — Ы-ы-а-а-а! —

     даже не закричала, завыла она, обрушившись своими тяжёлыми сиськами на траву. Задрожала всем телом, судорожно выгибая спину. Забилась в истерике.

     — Держите её! —

     закричал Пашка. И мы все снова набросились на неё. На этот раз справиться оказалось не просто. Я обнял её за шею.

     — У-у-ум! —

     снова вошёл в неё Костя.

     — Костенька! Миленький! Мальчики! Ы-ы-ы!!! —

     бессвязно выла она, пытаясь вырваться.

     — Костик! Ты последний. Накачай её, как следует, —

     кричал Пашка.

     Её голова металась из стороны в сторону, хлестая меня по рукам прядями волос. Я видел её обезумевшие глаза, широко раскрытый ревущий рот.

     — Надо сделать ей больно, чтобы в себя пришла! —

     пытался удержать её Пашка, с силой тиская ей сиськи. Её стали звонко шлёпать по ягодицам.

     — У-у-ум! —

     раз за разом засовывал ей Костя.

     — Ы-ы-а-а-а! —

     запрокинув голову, ревела она на весь лес, продолжая рваться всем телом. Нам стоило большого труда удержать её. Но самое страшное наступило, когда Костя стал кончать в неё. Ещё бы немного и она просто раскидала бы всех нас.

     Костик так разошёлся, что вставил ей палец в задницу, но трахнуть туда не решился. Сразу после него туда оттрахал её Пашка

     — Пашенька! Не надо! Мне больно! —

     кричала она, когда Пашка, схватив её за бёдра, медленно всовывал ей в анус.

     — Не надо так сильно! —

     просила она

     — Прогни спинку, —

     Пашка раздвинул ей ягодицы, чтобы нам лучше было видно.

     — Да, прогнись же! —

     резким толчком вошёл он до конца.

     — О-о-о-х! Как трудно! —

     тяжело выдохнула она.

     — Подёргайте её за сиськи, —

     Пашка начал мощно толкать её сзади.

     — Потрогай её снизу, —

     повернулся ко мне. Я запустил руку ей под живот, и сразу мои пальцы провалились в горячую пустоту. Ладонь стала мокрой. Меня поразило, как легко и насколько глубоко моя рука вошла внутрь её.

     А-а-а!!! —

     Заорала она во всё горло. Завыла ещё громче, чем с Костей.

     Пашка мучил её долго. Потом долго кончал, вздрагивая всем телом. Наконец, зарычав, оставил её.

     — Ну, что? Будет ещё кто-нибудь её в жопу? —

     отвалился он в сторону. Все промолчали.

     Маргарита Станиславовна, всхлипывая и причитая, так и осталась стоять раком с высоко задранной вверх задницей. Натруженное, с большими набухшими половыми губами влагалище женщины было полностью раскрыто. В нём виднелась чёрная дырочка, из которой тоненькой ниточкой свесилась вниз маленькая капелька спермы. Из ануса тоже вытекала сперма.

     — Посмотрели, и хватит. Если больше никто не хочет, чего глазеть? —

     Надавив руками на ягодицы, повалил Пашка её животом на землю.

     Она долго не могла прийти в себя. Мы сидели вокруг и смотрели, как она ёрзает животом и сиськами по траве. Вздрагивает, дёргает бёдрами, извивается всем телом, не в силах успокоиться.

     — Ну, всё! Всё! Больше не будем, —

     Пашка звонко пошлёпал ладонью её по толстой заднице. Она затихла. Дыхание стало ровнее.

     Маргарита Станиславовна долго неподвижно лежала, распластавшись на траве. Мы, не шелохнувшись, сидели вокруг.

     Через какое — то время она резко поднялась и пошла к озеру. Прыгнув, сразу погрузилась в воду с головой. Потом вынырнула и стала шумно плескаться.

     Мы быстро оделись, пока она купалась, и молча ждали её на берегу. Наконец, она вышла из воды и направилась к своей одежде. Не обращая на нас никакого внимания, она не спеша натянула на свои широченные бёдра трусики. Накинула на себя лифчик, вывернув руки, застегнула на спине крючки и заправила тяжёлые груди. Долго возилась

     со спортивным костюмом. На влажное тело натягивать его было трудно. Потом уселась и по очереди стала надевать кроссовки. Мы молча наблюдали за ней. А она, не взглянув на нас, по прежнему не вымолвив ни слова, поднялась и пошла к лагерю. Мы побрели следом.

     — Маргарита Станиславовна, простите нас. Мы сначала не хотели... Как-то так получилось, —

     подал голос Васька, когда пришли в лагерь.

     — Огонь погас, —

     отрешенно проронила она, усаживаясь на бревно. Мы, перегоняя друг друга, засуетились, раздувая угли и подбрасывая дрова.

     Она неподвижно сидела, глядя на разгоравшийся огонь. Спутавшиеся волосы мокрыми прядями спадали на плечи. Но она не замечала этого, продолжая, не моргая смотреть на костёр.

     Из леса послышались голоса. Это все шумной толпой возвращались с танцев. Вскоре лагерь наполнился смехом и криками. Она поднялась, так и не сказав ни слова, и пошла к своей палатке.

     Мы ещё больше месяца прожили в лагере. Маргарита Станиславовна ни разу не пода-

     ла вида, что помнит о том, что случилось на берегу озера. Не было от неё ни единого намёка. А мы, пятеро, стали самыми послушными студентами нашей комиссарши. Уважительно называли её Маргаритой Станиславовной. И никому в отряде даже за глаза

     не позволяли звать её Риткой. А, когда на построении перед прощальном костром Маргарите Станиславовне вручали грамоту, мы аплодировали и кричали громче всех.

     Правда, после того случая, иногда по ночам, Костик стал пропадать куда — то. Но, сколько мы его не пытали, он ни разу не признался, где бывает.

     Двое из нас институт закончили. Троих отчислили ещё на втором курсе. Выпускной экзамен по марксистской ленинской философии и диалектическому материализму я сдавал именно Маргарите Станиславовне. Она поставило мне отлично. Не подумайте чего. Я подготовлен был хорошо. Вот только отвечать было очень трудно. Прошло с тех событий уже много времени, а я до сих пор помню широко раскрытые обезумевшие глаза Маргариты Станиславовны тогда ночью, на берегу озера.