Меня зовут Василий. На момент описываемых событий мне было 38 лет, а моей жене — Анастасии — 35. Жена — стройная блондинка с 4-м размером груди и спортивным телосложением. Так же у нас есть дочь, которой тогда было 18лет (да, ее моя жена родила, когда ей было 17 лет). Не могу не упомянуть того факта, что дочь пошла в мать, как телосложением и любовью к спортивным занятиям, так и красотой. Мы жили в одной африканской стране, когда отменили политику ограничений для чернокожего населения. Что тогда началось — это трудно себе представить. Но уехать мы не могли. У меня был большой кредит и дело только пошло в гору. Сначала уехали все белые соседи в нашем бывшем элитном районе для белых. Со временем стали заселяться коренные жители этих земель. Привычными стали перебои в снабжении водой и светом. Позже дочь отчислили из института, так как ввели квоту на количество белых, обучающихся на всех специальностях.

     Мне пришлось сильно постараться, чтобы ее устроили секретаршей директора одной небольшой туристической местной фирмы. К слову — директор был черный, и это давало надежды на то, что фирму не задушат. Жену также уволили из дизайнерской фирмы, после чего она решила зарабатывать деньги картинами. Жить стало труднее, но мы справлялись кое как. Но все стало меняться еще сильнее после того как нам пришло письмо следующего содержания. Революционный комитет. Обращение к белому населению. Последний год ознаменовал освобождение коренного населения нашей страны. Позади те времена, когда захватчики пользовались нашими благами. Мы, новые хозяева этой страны, говорим вам, что вы теперь в гостях, а не у себя дома и должны будете принимать наши традиции, обычаи и правила. За годы истязаний, издевательств эксплуатации, насилия и унижения со стороны белых колонистов, а позже и белого правительства придется отвечать вам по единственному закону — закону справедливости.

     Нет, мы не столь дикие, как ваши предки и не будем загонять вас в рабство, но введем ряд цивилизованных взысканий с вас 1. Отныне 40 процентов дохода белых будет изыматься в пользу фонда восстановления нашего государства 2. В школах, институтах и на рабочих местах коренному населению будет отдаваться предпочтение во всем 3. Чтобы научиться уважать наши традиции все женщины с 18 лет обязаны носить традиционную одежду нашей земли 4. Девушки и женщины обязаны быть вежливы и учитывать высокое либидо у мужчин коренного населения

     Особенно последние два пункта нас шокировали. () Ведь традиционная одежда здесь — это набедренная повязка и большое количество бус, которые грудь почти не прикрывают. И так, мы собрались на семейный совет с вопросом «Что делать дальше». В результате обсуждения проблемы на семейном совете, мы поняли, что деваться нам некуда, и что нам придется соблюдать эти новые правила, как бы они нас не смущали. Мы решили на следующее же утро отправиться на местный рынок за новой одеждой, которая раньше продавалась только туристам в качестве сувениров. На следующий день выйдя на главную рыночную площадь мы поразились количеству белых женщин и девушек, блуждающих по рынку в поисках этой самой одежды. Причем некоторые уже были в этих самых повязках и бусах. И надо сказать на многих женщинах это выглядело потрясающе. Особенно мне запомнилась молодая девушка лет 25, которой видимо не хватило денег на бусы (ведь цены на них взлетели до небес), и которая пробиралась по рынку топлесс, стеснительно прикрывая рукой свою грудь 3-го размера. А шедший ей навстречу чернокожий торговец одернул ее руку, заставив оголиться и заплакать от стыда Вот мы наконец подошли к заинтересовавшему нас прилавку.

     Владелец ее, представившийся Абимболой, хищно оглядел сначала мою дочь, затем жену. Затем он подошел к Лене, взялся обеими руками за ее грудь. Моя дочь опешила от такой наглости, но помня о том, что мы решили не ссориться с местным населением на семейном совете, вздохнула и промолчала. Негр-торгаш же нагло посмотрел на меня, возможно ожидая какого-то протеста, или другой реакции, но я отвел взгляд и он принялся лапать мою дочь везде. Когда ему это надоело, он принялся ее раздевать, при этом выкидывая одежду в большой контейнер рядом. Леночка же стояла ни живая, ни мертвая. Я осознал, что впервые вижу свою дочь голой, не считая младенчества. У меня от этого в штанах явно потвердело, но я старался делать вид, будто все нормально. Она от отчаяния даже не стала пытаться прикрыть грудь, за что удостоилась скупой похвалы торгаша.

     Абимбола покопавшись в своих развалах достал ей повязку, которую тут же нацепил на лену. Эта повязка не закрывала вообще ничего, и представляла собой тонкую полосу ткани спереди выставляя напоказ ее киску, и веревочку сзади, оставляя полностью оголенными ее упругие крупные ягодицы. У меня аж перехватило дыхание. Между тем жена начала ругаться на продавца, требуя повязку поскромнее. На что Абимбола ответил, что будет выбирать повязку по собственному усмотрению и что имеет на это право как представитель коренных народов. Но посмотрев в разозленное лицо моей жены все же взял повязку поскромнее. Теперь попа и киска были прикрыты, а последняя становилась видна, только если Лена наклонялась. Следующим этапом были бусы. Так как у лены грудь была уже достаточно крупной, ей пришлось набрать достаточно много бус. Да и так, соски проглядывали сквозь наборы ниток со стекляшками и прочими штуками. Вручив традиционную обувь, продавец объявил цену в 4 тысячи долларов.

     У меня душа ушла в пятки. У нас с собой было всего 2 тысячи, а ведь еще надо было одевать жену. Я попытался торговаться, но торгаш повысил цену на до 4.5 тысяч, добавив, что мои жена и дочь могут отработать остальное потом, отказавшись пояснить, что он подразумевает под отработкой. Видя такую стоимость жена решилась отказаться от бус. В итоге сумма составила 5.5 тысяч. Абимбола назначил день встречу на следующую неделю. И я со своими девочками уже приодевшимися по новым правилам, отправились домой.