Прошло 5 дней. В мужском теле я чувствовал себя совершенно счастливым. Не смотря на то, что 6 дней назад был женщиной. Занимался в основном реорганизацией фирмы, где Харламов Александр Николаевич был Генеральным директором. Бывший владелец моего теперешнего тела был организатором. С приставкой «никакой». Типичный случай — одноклассник владельца фирмы, посаженный на свое место только потому, что они вместе с будущим олигархом таскали девчонок за косы и втихаря курили в подвале. Ничего, я сделаю из офисного планктона универсальных солдат. Разбавленных вкраплениями терминаторов. Гайки закручивались. Балласт стал потихоньку увольняться. Прибыли понемногу возрастали. Так что синекуры для меня не было. За исключением маленького нюанса — хорошенькой секретарши.

     Нет, заведенный прежним Александром Николаевичем обычай пить кофе по утрам я отменять не стал. Только немного сдвинул по времени. Ну, согласитесь, хорошо ведь перед утренним кофе на работе трахнуть секретаршу? Карина, стройная полногрудая шатенка, оказалась просто кладом. Ничего не просила, ни на что не претендовала. Отдавалась мне, как и выполняла свои непосредственные обязанности, с четкостью хорошо смазанного механизма. Так же принимала и завершение в ротик. Аккуратно, надежно, без последствий. А потом уж приходило время кофе. После чего можно было начинать вставлять пистоны офисным работникам. Окончательно проснувшихся к тому времени на своих рабочих местах.

     Почти неделя беззаботной, интересной мужской жизни. Утром секс, днем увлекательный процесс обновления фирмы, вечером, раз в два дня, фитнес. Надо поддерживать форму, которая досталась мне по наследству... Но была одна проблемка. Которую я по сразу образовавшемуся мужскому принципу решать не хотел (Авось, само рассосется). Это наличие где-то на севере города женского тела. Принадлежащего мне в прежней жизни. Телефон моего бывшего тела не отвечал. Можно было действительно пустить все на самотек, но какое-то легкое беспокойство все же присутствовало. Все же не посторонним мне было это тело. Сколько лет я его держал в форме! С помощью того же фитнеса и диет. Вложил нехилую кучу бабла в красиво сделанные сиськи и новую, изящную, форму носа. Создавал репутацию, как деловую, так и жизненную...

     Поехал все-таки. На звонок домофона никто не ответил. Пришлось дожидаться, когда дверь откроется. Вышла моя бывшая соседка. Хорошенькая, только вышедшая замуж. В легкомысленном платье, на каблучках. С оценивающим взглядом. В котором читались вопросы. Первый: «Что за хрен с бугра?». Второй: «Пускать или не пускать?». Чуть не поздоровался с ней по инерции. Когда симпатяшка проследовала мимо, посмотрел вслед, поставив ее так и этак. Впрочем, меня ждали другие дела. Если мое предыдущее тело двинуло кони, что в этой ситуации делать?

     Обошлось. Тело открыло дверь после продолжительных звонков. И увиденное мне активно не понравилось. Передо мной определенно стояла Самойлова Александра Михайловна, 35 лет отроду. Но во что она превратилась! Нечесаное чудовище в наглухо застегнутом халатике. Босиком. И с неприятным ароматом начинающего бомжа. Чуть в морду не дал! Жаль, что я уже 5 дней как не могу поднять руку на женщину...

     — С вами все в порядке, Александра?

     — Вы меня знаете? — в потухшем взгляде загорелся огонек интереса. Слабый. Готовый угаснуть в любой момент.

     Вот уж не думал, что мне придется стать нянькой при... Хмм... Кто же она такая — Александра? Кем же мне тебя считать? Пидорасом, переодевшимся в дамский халатик? Трансвеститом? Вновь обретенной сестренкой?

     Я представил себе хорошо знакомое по отражениям в зеркале свое бывшее тело. Стройное. Даже талия еще совсем даже тонкая, и все остальное — женственное, упругое. С тоненькой жировой прослойкой, делающей такими приятственными любые тисканья. Женственные бедра. Силиконовые сиськи, двумя правильными аккуратными шарами прилепленные к грудной клетке... Изящные, ухоженные ступни и кисти — это я и так вижу. Мордашка, выдающая возраст владелицы только парой морщинок у глаз, даже без косметики выглядела очень привлекательной. Особенно в полутемном коридоре, делающим ее и вовсе мордашкой юной особы. (И вообще даже белым днем на расстоянии пяти шагов Саша, насколько я знал по предыдущей жизни, смотрится едва ли не девочкой). Высветленные сверху и окрашенные в рыжеватый оттенок на концах волосы были в полнейшем беспорядке. Но разве сексуальной женщине нельзя простить такой милый пустячок?

     Какие нахрен родственные чувства? Не смотря на запахи, я почувствовал прилив желания к бывшему телу. Бля, да еще так реалистично представлял великолепные формы под халатиком! Не, вру. Представлять — это одно. А вот знать — совсем другое. Последнее гораздо хуже. Особенно для затвердевания в паху. Похоже, моему Малышу совершенно по барабану, кто сейчас занимает тело взрослой сексуальной женщины. Эй, мозг! А ты куда смотришь? Тебе захотелось выебать мужика? Пусть и без члена?

     Пауза затягивалась. Александра с надеждой смотрела на меня, я с брезгливым вожделением — на нее.

     — Так! Все! В душ. А потом поговорим, — я, наконец, принялся разруливать ситуацию. Ну, надо же было решать возникший антогонизм между нижней половиной и верзней? Предсталенными соответсвенно членом и носом. Душ решал несколько моих проблем. Во-первых, устранялся запашок, мешающий мне наслаждаться живописными видами. Стоящими как перед глазами, так и в памяти. Во-вторых, я надеялся, мое тело причешется и перестанет выглядеть как лахудра после недельной пьянки.

     — Я... я не умею...

     — Что?

     От удивления я чуть не сел на задницу. Выпучил глаза и почесал затылок.

     — В каком смысле «не умею»? — отважился задать вопрос.

     — Я память потеряла. — Саша скукожила мордашку, а мой мужской шовинизм чуть не взвыл — только женских слез ему сейчас и не хватало!

     — Ладно, пошли в душ для начала. Я тебя помою, — я развернул Сашу за плечи и поддал по аппетитной упругой заднице. Которой можно было бы присвоить звание «Есть за что подержаться».

     — Ой, — вскрикнуло мое бывшее тело, когда я включил свет в ванной.

     — Ух ты, — удивилось оно же, когда из крана полилась вода.

     Н-да. Как все запущено. На меня напала легкая грусть. Местами переходящая в панику. Похоже, Александра свет-Михайловна тронулась умом. Оставалось решить очередную морально-этическую головоломку. Сдать ее в психушку? Или оттрахать? Или сначала оттрахать, а потом сдать?

     По любому, для себя я все уже решил. Никакого бывшего Александра Николаевича, вселившегося в Александру Михайловну, не существует. Все, пиздец, растворился в круговороте мирозданья. И что это значит? А то, что женское тело, которое я затолкал под душ, никаких подводных камней в виде мужского сознания не имеет. Да и вообще, кого я обманываю? И так бы трахнул! Ну, не обманешь глаза. Не повлияешь на эрекцию. Телка передо мной. Во всей животной сексапильности зрелого ухоженного женского тела. Отличающегося не только стройностью, но и великолепием форм. Так что, пусть я был бы хоть трижды пидорасом, но это тело отымел бы по-любому.

     «Ничего у меня попка... Была...», — подумал я, когда Саша залезла в ванную и встала под струи душа.

     Для начала я, засучив рукава, ее просто помыл и ополоснул. Походя. Без всякой эротики. Заодно осторожным разговором прощупал глубину проблем. Ну что можно сказать? Клинический случай. Тут помню, тут не помню. Думаю, среди мозгоправов Саша стала бы сенсацией. Не говоря уже о том, что несколько десятков диссертаций такой материал обеспечил бы. Память моего бывшего тела обладала совершенно изощренной избирательностью. Например, она знала что такое холодильник и плита, но понятия не имела об остальных кухонных приборах. Знала, что нужно одеться перед выходом в магазин, но не понимала, зачем нужно нижнее белье. Могла напиться из родничка, но остальные краны были тайной за семью печатями... Или наводила безупречный порядок в квартире, но не обращала внимания на состояние своей гигиены... ...

  И все в таком ракурсе.

     Что же мне с тобой делать-то, бывшая я? Пока я раздумывал над перспективами обустройства в этом мире женщины с обкорнанной, словно тупыми ножницами, памятью, процесс помывки роскошного тела шел сам собой.

     Я усадил Сашу в ванную и принялся намыливать голову. Шампунь запенился, и мои пальцы стали нежно втирать его массирующими движениями. Сначала прикосновения были легкими, ласкающе проходящимися по голове. Потом чуть сдвигающими кожу головы круговыми... Иногда мои руки собирали все волосы, наполненные пенной массой, начиная снизу и поднимали тяжелой волной, словно отжимая их. Моя ладонь ложилась на шейку сзади и ласкающим движением скользила. Так, чтобы обязательно нежно пройтись по чувствительной области за розовым ушком...

     Что, девочка моя, притащилась? То ли еще будет!

     Когда шампунь, а затем и кондиционер был смыт, я заставил Сашу подняться. И на ее мордашке мелькнуло разочарованное выражение. Не переживай, сладкая моя, «стрижка только началась»!

     Намылив губку, я для начала провел ею от впадинки между ключицами до самого голенького лобка. Машинально отметив, что курс лазерной эпиляции пройден не зря — ни волоска на всем роскошном теле. За исключением головы, конечно... Движение мыльной губки заинтриговало Сашу. Она с любопытством взглянула на меня. Типа, что дальше? И продолжала стоять, покорно и чуть удивленно внимая моим действиям. И поворачиваясь, когда я этого требовал.

     Постепенно ее тело почти скрылось под мыльной пеной. Я ласкающе проводил губкой по шелковистой коже. Уделял внимание участкам на спине. Прокладывал дорожку вдоль позвоночника. Нежно тер места там, где шея переходила в плечи. Или под коленками. Подверглись нежному воздействию и поясница, и округлые ягодицы. Несколько дорожек в ложбинке между грудями. Так, чтобы ладонь с губкой чуть раздвигали их. Только пока не прикасался к промежности и соскам. Уже набухшим. Задорно выглядывающим розовыми столбиками из мыльной пены.

     Наконец губка ринулась на покорение упругих полновесных мячиков.

     — Ух... — сказали полуоткрывшиеся губки, когда край губки задел твердый сосок, а потом и она вся прошлась чуть шершавым ласкающим движением.

     Глаза Саши изумленно распахнулись на всю ширину. Аккуратно сделанные сиськи волнительно приподнимались в такт участившемуся дыханию. А верхняя губа очаровательно приподнялась, обнажив ровный ряд белых зубов. Неужели ты не понимаешь, что происходит с твоим телом? Боишься пошевелиться, опасаясь, что я прекращу процесс? А если так? Я на секунду приостановил круговое движение, очерчивавшее упругую сферу.

     Ресницы тут же обиженно затрепетали.

     Что ж, приступим к подробностям. Я отложил губку и провел несколько раз ладонью по самую малоть выпуклому животику. Под разочарованные вздохи и под укоризненным взглядом между почти сомкнутыми ресницами. Ну-ну, не переживай, девочка моя! Моя рука плавно устремилась к промежности. И, когда Саша, уступая нежному, но настойчивому давлению, развела бедра, скользнула по нежным складкам.

     Роскошное тело вздрогнуло. Саша застонала. Прогнулась... И схватилась за мою руку, словно едва могла устоять на вмиг ослабевших ногах.

     — Что вы делаете, Александр Николаевич?

     — Мою тебя, — невозмутимо ответил я.

     Ну, как невозмутимо... В паху у меня уже давно ощущался дикий стояк. Так что, думаю, я мог только попытаться изобразить невозмутимость. Насколько это у меня получилось — не мне судить... Впрочем, Саше, похоже, было похрен на все эти игры. Особенно когда мои пальцы скользнули внутрь и принялись «мыть» ее щелку.

     Женщина просто вцепилась в мое предплечье, едва удерживая равновесие. Ее глаза закрылись, бровки сложились домиком, а ротик приоткрылся в гримаске наслаждения. Каждое мое движение, ласкало оно внутри или нежно проходилось по кнопочке клитора, вызывало судорожные вздохи-полустоны. Пока вдруг роскошное тело не вздрогнуло, и Саша тихонько не вскрикнула, заизвивашись на моих пальцах.

     Сдается мне, ты кончила, девочка моя! Ай-яй-яй, как нехорошо получилось. А с моей эрекцией что будем делать? Ладно, рабочий инструмент под названием «рот» еще никто не отменял.

     Когда женское тело, все в мыльной пене, перестало вздрагивать, а цепкие пальчики отпустили мое предплечье, я, расстегнул ширинку и достал член. Во всей своей деревянной твердости.

     После того, что с ней произошло, Саша выглядела совершенно изумленной. Словно не веря, что ее тело способно на такие финты. Однако взор из затуманенного постепенно становился более осмысленным.

     Шустрый язычок обежал полные губы.

     — А вы, Александр Николаевич, не хотите, чтобы я вас помыла?

     Ответить я не успел, так как ее глаза вдруг нашли мой воинственный предмет.

     — Ой, какая штучка красивенькая! А почему у меня такой прелести нет?

     Бля! Как все запущено! Она, что, даже не помнит, чем отличается мужчина от женщины? Впрочем, все вопросы тут же испарились из моей башки. Потому что Саша присела на колени и, подняв руку над краем ванны, дотронулась до головки. Ух, даже такое легкое прикосновение заставило сильно вздрогнуть всю мою эрекцию.

     

     — Ой! Она как живая!

     Восхищению в ее голосе могла бы позавидовать иная интеллектуалка, застывшая перед картиной Клода Моне.

     — Не «она», а «он», — проворчал я. Но Саша, похоже, не обратила на меня никакого внимания, завороженная видом моего члена. Приятно, чего уж там. Я чувствовал себя первооткрывателем. Ученым, вступившим на стезю исследования роскошного тела. И пускай оно, это тело многократно раздвигало ноги перед разными мужчинами. Но теперь для Саши все было в первый раз. Первый раз она почувствовала мужские пальцы между бедер. Первый раз испытала оргазм. Первый раз дотронулась до мужского полового органа.

     — А можно я хотя бы помою эту штучку?

     Раздумывал я недолго. В принципе мне уже до мурашек по спине хотелось опробовать ротик Саши. Но мужское любопытство, толкающее нас на подвиги и открытия, заставило кивнуть: интересно все-таки, как женщина, ничего не понимающая в сексуальных отношениях, провернет все это?

     Взгляд Саши упал на губку. Но потом, полмгновения поколебавшись, она намылила руки. Ее нежные движения были осторожны и нежны. Шустрые пальчики пробежались по всему стволу. Словно нарочно лаская. Потом она оттянула кожицу к основанию, легко вымывая складки вокруг головки. Я отдавался наслаждению, которое приносили чувственные прикосновения, пока Саша, довольно улыбаясь, не принялась набирать в ладони воду из-под душа и плескать ею на мой раскалившийся докрасна член. В общем, помывка явно удалась. И для меня. И для женщины — судя по раскрасневшимся вновь щечкам.

     — А теперь можешь взять его в рот, — заключил я, когда счел, что все мыло смыто.

     — В рот? Зачем? — удивленно спросила Саша, но словно боясь, что я передумаю, заключила мою эрекцию в плен сладких губ. А потом вопросительно подняла глаза: «Что дальше?». Вот и я хотел бы знать, что дальше? Вот это что? Мне сейчас обучать ее азам минета? Когда хочется порвать этот ротик. Затолкать головку глубоко в горло. Да просто отъебать великолепную женщину орально...

     Я просто прохрипел:

     — Сделай губы колечком держи зубки подальше, чтобы не поранить эту штучку.

     Затем я положил руку на затылок Саши и для начала разово послал Малыша в самое горло. Проверка прошла на ура. Женщина не поперхнулась. Не закашлялась. Не стала протестовать. Так что несколько секунд я наслаждался сдавленностью головки. А потом принялся трахать женский ротик. Ожесточенно и грубо. Это было именно то, что мне сейчас требовалось. Прошло время игр и нежных ласк. Оставалось только мое звериное наслаждение. Агрессивная ярость. Бездумное утоление своих желаний...

     Знаю-знаю. Наверное, это было слишком жестко. И возможно даже жестоко. Да еще неделю назад я бы сильно возражала ...   против такого обращения. Но... Но я теперь был с другой стороны члена. И что я мог с собой поделать? Если я уже был даже не Александром Николаевичем, а животным, удовлетворяющим свою похоть. Да и ладно! Все равно многие женщины считают мужчин животными априори. И что я терял?

     Впрочем, к моему удивлению Саше процесс даже нравился. Я знал, что скоро увижу небо в алмазах, а тут еще нежные пальчики то ерошили поросль на яйцах, то цепко хватались за основание. Чтобы оттянуть кожицу к самым яйцам...

     Нет, во мне точно есть чувство прекрасного. Вид коленопреклоненной передо мной женщины. Губы, растянутые на моем стволе. Глазки, не смотря ни на что поднятые и взирающие на меня снизу вверх. Аппетитно вздрагивающие при каждом ударе полновесные шары. Видимо это и заставило меня разрядиться. Ну, вру, конечно. У любого мужчины все чувственные ощущения сосредоточены в одном месте. В головке. В данном случае — раз за разом проникающей Саше в горло.

     Да... Разрядился я прямо в услужливый ротик. Саша проглотила все. Железобетонный инстинкт... А может навыки, всплывшие из глубин прихотливой памяти... В общем ни капли не проронила. Сказала только:

     — Класс! А еще можно взять в рот?

     — Попозже, — усмехнулся я, свысока наблюдая, как Саша высасывает все до капли. Любовно прижимает к щечке еще твердый ствол. А иногда лижет его широким языком, словно сладкое эскимо. Но все хорошее кончается. Член опал, и пухлые губки разочарованно надулись:

     — Что это с ней? Ну, я так не играю!

     Вот умеют же женщины несколькими словами дать почувствовать комплекс неполноценности! Заставить стыдиться упавшего после оргазма члена. Не то, чтобы я сильно взволновался. Нет. Но пообещал себе, что отдеру Сашу позже так, чтобы ног свести не могла. Вообще, походу, этот сюрприз с телами и личностями сделал из нас довольно похотливых существ... Ну а я разве против?

     — Александр Николаевич, а когда эта штучка снова станет большой, вы дадите мне еще в рот? — спросила Саша, умоляюще глядя на меня с колен.

     — Обязательно! И мы ей даже найдем новые увлекательные применения.

     Меня немного коробило то, что к моему Малышу обращаются «она». Да еще обзывают «штучкой». Впрочем, пусть хоть горшком называет, только в печку не ставит. А позволяет вставлять в свои дырочки...

     Я вышел из ванной, оставив Сашу смывать остатки мыла. Предстояло решить один вопрос. А именно — что с этой самой Сашей делать? На данный момент ее мышление совершенно не приспособлено к жизни. Грудастый ребенок ясельного возраста. Ненасытный в сексе. Ясное дело, в психушку я ее не сдам. Все же не чужая мне женщина. Как-никак с ее телом я провел 35 лет совместной жизни. Но и оставлять ее здесь не годилось. Мало ли что... То ли на ножик во время готовки напорется, то ли... Да на хрен, кого я обманываю? Не хочу, чтобы кто-то еще попользовался наивностью и ненасытностью Саши. Я! И только я должен являться обладателем этого роскошного тела. В том смысле, что обладать им. Когда захочу. Как захочу. Без конкурентов и претендентов. Да и ездить через весь город, чтобы трахнуть эту возбуждающую женщину... Лучше ведь, чтобы она была всегда под рукой!... А что? Заберу ее к себе, вон у меня в квартире три гостевых спальни для чего-то. Как раз и поселим ее в одной из них. И при моем члене будет. И мешаться под ногами не станет, если ко мне в гости забредет еще какая-нибудь красотка. Ну, например, коллекцию календариков посмотреть. Даже если таковая отсутствует в природе. Возможно с течением времени Саша станет ревновать и претендовать на что-то большее, но пока промоем ей мозги... Хотя что там промывать? И так что-то или кто-то уже изрядно их промыл. Чуть до уровня лоботомии не дошло. Так что запишем программу, словно на чистый лист бумаги. Отдаваться по первому требованию. Сидеть в комнате тихо, как мышка, если в гостях другая женщина... Короче, первые два пункта программы совершенно ясны.

     К тому времени, когда я дошел до этой мысли, Саша, завернутая в полотенце, ходила за мной по пятам. И детской непосредственностью спрашивала о назначении вещей, которые я складывал в большой «отпускной» чемодан. Вот, бля, почемучка. Впрочем, ответы не напрягали. Было наоборот приятно, что рядом находиться пышущее сексом тело. На упругих сиськах которого едва удерживается полотенце. Край которого в свою очередь едва прикрывает лобок и волнующие ягодицы.

     Итак. Косметика. Парфюм. Мыльно-пенные принадлежности. Кое-какие шмотки и обувь на первое время. Куплю баулы, вернусь за остальным. Нижнее белье. Документы. Вроде все?... Бля! Меньше недели прожил мужиком, а уже забыл про критические дни!

     Выудив из шкафа упаковки с тампонами, я обернулся. И застыл. Саша стояла перед зеркалом во всем обнаженном великолепии зрелого чувственного тела. Полотенце валялось у изящных ступней, а сама она пыталась куда-то приладить лифчик от комплекта, который я предложил ей надеть немного ранее.

     Вот она попыталась надеть одну из чашек на голову. Почти получилось. Вот только ее не устроило, что вторая чашка осталась пустой. Всплеснув руками и состроив недоуменную мордашку, типа «Как же так? У меня не две головы!», она приложила бюстик к ягодицам. Не тут-то было. Качнув головой: «Маловат размерчик», она, наконец, нацепила предмет на сиськи. Естественно забыв застегнуть. Логично, что лифчик упал на пол, едва она шевельнула плечами. Тут уж я не выдержал и рассмеялся. Подавившись смехом, когда Саша нагнулась, предоставив мне полюбоваться двумя завлекательными дырочками между округлых женственных половинок.

     — Ну, чего вы смеетесь, Александр Николаевич? Я что-то не так делаю?

     Я подошел и отобрал лифчик:

     — Забей!

     Ну а как иначе? Едва я представил, как будут смотреться эти симпатичные грудки с твердыми сосками под тонкой блузкой, которую я выбрал для дороги домой, как любые попытки надеть лифчик стали выглядеть просто кощунством. Так что я молча сунул Саше трусики.

     — А это что? А это куда?

     Так же молча я встал на одно колено и, заставив Саша поднять сначала одну ножку, потом другую, надел на нее трусики. Когда я выпрямился, она уже надула губки и взглянула зверьком исподлобья:

     — Александр Николаевич, а как же вы меня мыть будете?

     Она порывисто стянула трусики до колен, схватила меня за руку и направила между чуть разведенных бедер. Я с удовольствием пошевелил пальцами, чуть приминая уже снова увлажненные губки. Саша судорожно вздохнула, пытаясь насадиться на пальцы. Пришлось прислушаться к своему организму. Желание присутствовало, но не было нестерпимым. Нет, девочка моя, я пока еще не голоден. Так что потерпи еще немного. До дома, по крайней мере.

     Я опять вернул тонкие тесемки на бедра и объяснил разочарованной Саше:

     — Это называется «ласкать». И как видишь, можно проделывать не только в ванной. Но пока отложим, до того как моя штучка станет большой. А трусики — это только для гигиены. Сама видишь, в любой момент их можно снять.

     Саша, щечки которой зарумянились, подпрыгнула, явив мне, судорожно вздохнувшему («Может и не стоит ждать до дома?»), волнующее зрелище пружиняще подпрыгнувших грудей, захлопала в ладоши:

     — Класс! Это я не про то, что твоя штучка пока маленькая, а про то, что ласкать можно не только в ванной...

     Было приятно пройтись с Сашей до машины. Мое тщеславие было просто застрелено наповал, уступив место гордости за спутницу. Изящная, сексапильная, с раздираемой на сиськах блузкой, под которой просвечивали соски. В короткой юбке, открывающей стройные ножки, составляющие пугающе выгодный контраст со спичками любой манекенщицы. Белые волосы в строго отмерянном беспорядке. Макияж, который, как оказалось, не был забыт, подчеркивал правильные черты лица... Странно. Странно, что встречные мужики не ложились штабелями позади...

     Путь домой был не близким. Все же нужно было пересечь весь город с севера на юг. И по дороге мне пришла в голову гениальная идея. Я вспомнил идеальный порядок, царивший квартире моего ...   бывшего тела, который наводила уже та Саша, которая сидела сейчас рядом. Порядок любишь, говоришь?"Ну, что ж, флаг тебе в руки, и барабан на шею», — подумал я и остановился возле необходимого для воплощения моей идеи магазина.

     Когда я с пакетами подмышкой возвращался к машине, то сразу заподозрил неладное. А что еще можно было заподозрить, когда два юных охламона лет 17—18 и седой мужик интеллигентной наружности буквально прилипли снаружи к стеклам автомобиля? И едва не пускали слюни, глядя на происходящее внутри салона? Бля, неужели Саша устроила стриптиз? Да, еще к тому же бесплатный! На мгновение мне захотелось развернуться и дать деру. Ну еще бы! Подходит такой красивый к машине, в которой телка на виду у всех раздевается. А потом садится в машину и отчаливает с ней в сказочные дали. Нет, я конечно уже люблю похвастаться своими женщинами. Но не до такой же степени!

     Все оказалось не так плохо... А гораздо хуже! Впервые за две жизни мне во всех подробностях стал доступен смысл идиомы «Захотел провалиться под землю». А я уже подошел к машине, напустив на себя скучающий вид: «Ну, разделась телка, что здесь такого?». Только вот телка не разделась. Вернее не совсем разделась. Она, бля, мастурбировала! Поставив пальчики ног на торпеду. Широко раздвинув бедра. Закатав юбку на бедра. Но естественно не это было самым ужасным. Блузка была расстегнута, и грудь оголена. Пальчики одной руки теребили сосок. Трусики же были чуть приспущены, едва прикрывая в таком виде промежность. Безусловно, подробности были не видны. Но суть происходящего была ясна любому, кто хоть раз видел хоть одно порно. Ткань шевелилась в такт движениям второй руки, а томное выражение Сашиного лица не оставляла никаких сомнений, как далеко она вводит в себя собственные пальцы.

     Отступать было поздно. (Порно истории) Седой на миг оторвался от задумчивого созерцания женской мастурбации и подмигнул мне. Понятное дело, от моего равнодушного вида не осталось и следа. Красный как рак я ввалился в машину, нажал кнопку старта, и с взвизгом шин сорвал машину с места.

     Заорать на Сашу я не успел. Ее тело выгнулось. Она вскрикнула, извиваясь на своих пальчиках и едва не отрывая собственный сосок... Я не посмел прервать женское счастье, немного успокаиваясь. Ноги с торпеды сняла — и ладно! А затем, бросив взгляд в сторону спутницы, встретил ее безмятежный взгляд:

     — Как хорошо, что вы вернулись, Александр Николаевич! А то я без вас никак не могла испытать те восхитительные толчки внизу живота.

     Ну и вот что мне делать? С одной стороны необходимо сделать выволочку, а с другой... Ну, скажите, кто из мужчин не почувствовал бы себя польщенным, если женщина кончает только от того, что он оказывается рядом?

     И все же я выпалил:

     — Некоторые места твоего тела принадлежат только мне! Понятно? Только я могу ими любоваться и смотреть на них. Они — мои. Мои! И что показывать народу тоже решаю только я! Тебе нельзя светить принадлежащими своему мужчине дырочками и сиськами перед остальными. Это ясно?

     Как это нередко бывает с женщинами, Саша пропустила мою тираду мимо ушей, решив поговорить о том, что она сама считала важным:

     — Александр Николаевич, а вы позволите сейчас взять вашу штучку в рот?

     Я поперхнулся очередными распеканиями. Прокашлявшись, все же проворчал:

     — Когда я злюсь, моя штучка не может стать большой...

     — Я поняла, Александр Николаевич! Я буду примерной девочкой.

     Краем глаза я отметил, как Саша быстро привела себя в порядок и села в позе пионерки. Плотно сдвинув коленки, положив на них ладони и выпрямившись так, что прогнутая спина не касалась сиденья. И лишь иногда кидала на меня искоса лукавые взгляды.

     В общем, оставшийся путь был преодолен в нормальной обстановке. Саша не собиралась устраивать стриптиз. Не лезла к себе в трусики. И не покушалась на мою штучку. Я в свою очередь, не желая провоцировать соседку по машине, не пытался класть руку на стройное бедро. Хотя такая заманчивая идея несколько раз возникала в моей голове. Да и хрен с ним, дома оторвусь за все! Доехали без дорожно-транспортных происшествий — и ладушки!

     Едва мы переступили порог моей квартиры, как Саша повернулась и лукаво улыбнувшись, спросила:

     — Александр Николаевич, а можно трусики снять? Теперь ведь никто не увидит то, что должно принадлежать только вам!

     В принципе я был не против. И только за. Как и за то, чтобы уже распробовать это тело чем-то очень чувствительным. И очень твердым. Либидо требовало немедленно растерзать женщину, доверчиво смотревшую на меня. Тестостерон приближался к точке кипения. Но мозгу не терпелось сделать еще кое-что.

     Для начала я строго сказал:

     — Вопрос с трусиками закрыт. Ты должна их носить для гигиены. Кроме того, меня будет развлекать то, что я их буду снимать, когда мне вздумается.

     — Я поняла-поняла... — перебила меня Саша, состроив милую недовольную гримаску. — А штучку уже можно взять в рот? Она стала большая?

     — Близко к этому, — сознался я, проведя рукой по аппетитной ягодице под юбкой, — но сначала надеть вот это.

     Я протянул Саше пакет с покупками из секс-шопа:

     — Я не успеваю убираться в квартире. Поэтому ты будешь моей горничной. Наводить порядок, прибираться ты должна в этом наряде. И должна надеть его уже сейчас. Вон дверь в комнату, которая будет твоей. Тебе надо помочь?

     — Сама разберусь, — сказала Саша и, вырвав у меня из рук пакет, убежала в свою новую комнату. А я подумал: «Карина на работе — моя секретарша. Александра у меня дома — горничная. Это что же получается, пока у меня только служебные романы?».

     Когда она появилась уже в костюме горничной, мой член сделал так: «Прыынннь!». Словно пружина распрямилась, чуть не прорвав брюки. А Саша, словно этого было мало, достала из ошметков своей памяти кокетство и завлекающе изогнулась. Поставила одну ножку на мысок туфельки. Стала играть перьевой метелкой для пыли из того секс-шопа. Ну, допустим, самую малость это было вульгарно. Но скажите на милость, кто из мужчин не простит красивой женщине капельку вульгарности? Особенно если ей это идет? Особенно если у него на эту самую женщину уже образовался дикий стояк?

     Между тем Саша, кокетничая, повернулась. Подогнула ножку. И приподняла край коротенькой юбочки ручкой от метелки, явив моему разгоряченному взору аппетитную задницу. А также аккуратную щелку, вид которой хотелось пить и пить глазами. Если, конечно, не было бы возможности провести по ней пальцами. А потом и засадить в эту сладкую мишень своего изнывавшего в плену трусов Малыша. Я нетерпеливо расстегнул ширинку и понесся к своей заветной цели, все это время манившей из-под короткого подола. Разъяренный носорог по сравнению со мной — первоклашка, попавший в рекреацию старшеклассников.

     Впрочем, пока я доставал упрямо цеплявшегося за белье Малыша, Саша, завлекающе глядя через плечо успела сказать:

     — Оу! Я просто влюбилась в эту штучку, когда она большая!

     Проклиная себя за неуклюжесть, я наконец высвободил член из ширинки и, задрав юбочку практически на спину, прорычал:

     — Ты почему без трусиков?

     — Ну, Александр Николаевич, вы же все равно сейчас поласкаете меня между ножек! К чему нам тянуть время, снимая трусики?

     Сил отвечать у меня уже не было. Я еще проверил, насколько готова женщина для меня. Провел средним пальцем вдоль щелки, ощутив ее увлажненность и бархатистую нежность. Саша тут же прогнулась, уперевшись руками в стену, но не выпустив при этом метелку:

     — Уфх... — порывисто вздохнула она, — Александр Николаевич, а хотите, пока вы меня ласкаете, я смахну пыль с вашей штучки?

     Изогнувшись, моя новая горничная, мазнула меня по члену перьями. Я вздрогнул. Прорычал «к черту!...  

     ». Схватил женщину за бедра и одним ударом ворвался в ее влажную глубину.

     — О! Ооо! Оооооо!... — Саша зашлась стонами. А в промежутках между ними еще пыталась разговаривать. — Александр... оох... Николаевич... ууфф... мммм... что вы... ааахх... делаете?

     Я не отвечал, как и положено самцу, по яйца насаживающему самку на свой член. Ну, о чем, в самом деле, можно говорить в этот момент? Если из горла вырываются только животные рыки? Рассказывать, что я ее трахаю? Засаживаю на всю глубину? Нахрен, расскажу немного позже.

     Саша, видимо поняла, что ответа не дождется, но продолжала разглагольствовать между стонами и вскриками. Болтушка, бля.

     — Какая чудесная... штучка... Я-то думала... что только... в ротик... А тут... она... Умеет... Такое!... Айййииии...

     Приближение женского оргазма я почувствовал заранее. Стало особенно сладко таранить тесное мокрое влагалище. Я едва сам не зашелся в экстазе. А потом подвластное моим движениям покорное тело престало повиноваться. Зашлось в криках, заизвивалось в судорогах. Сдавливая мой приостановившийся член пульсирующим ритмом сокращений. Я чуть не взвыл. Мне хотелось еще рвать и насаживать Сашу. А что теперь? Снова ротик? Надоело, бля!

     Но Саша, еще встряхиваемая последними толчками, завела руки назад и вцепилась в мою задницу пальчиками. Томно простонала:

     — Не останавливайтесь, Александр Николаевич. Я хочу еще...

     Ну, что ж! Это другое дело! Я содрал с мячиков сисек лиф костюма и с силой сжал соски. Вот так! Чтобы взвыла! Ничего, ты еще увидишь небо в алмазах! Я рванул трепещущее тело на себя. Так, что соски едва не оторвались. Тело не успело даже мяукнуть, как оказалось пришпилено по самые яйца.

     — Ооууу!... — сказала Саша. И деловито добавила: — Еще!

     Ах так? Больше я ей спуску не давал, отпустив бушевавшего во мне зверя на волю. Я месил Сашу хуем. Отрывал соски. Сжимал сиськи. С размаху насаживал за бедра с красноватыми отметинами от моих пальцев. Она терпела все. А когда приостанавливался, чтобы вдохнуть воздуху и смахнуть пот со лба, я слышал коротенькое: «Еще!». Ну, вот что ты будешь делать?! По ходу, это не я оттрахаю ее так, чтобы ноги свести не могла. А она заебет меня так, что придется весь вечер отмачивать свое хозяйство...

     Кажется, Саша кончила еще пару раз, пока я наконец не выдержал гонки. Взревев, я мощными толчками наполнил уделанное влагалище...

     Едва я вышел из ублажавшей меня женщины, как ноги подкосились. Чтобы не упасть, пришлось автоматически сделать пару шагов назад и лишь потом устало опуститься прямо на пол. Саша тоже ойкнула и капризно пожаловалась:

     — Ножки не держат совсем!

     

     После этого она тоже присела возле стены, где только что отдавалась моим грубым притязаниям. Я в душе возликовал: все же ее уделал. Ну, по крайней мере, ничья!... Ага... не тут-то было. Не потрудившись прикрыть грудь, Саша чуть наклонила головку к плечу, проказливо улыбнулась и слегка приподняла бровь:

     — И это все?

     Моему самолюбию был нанесен удар. Ножом. По рукоятку в печень. Если таковая у самолюбия есть кончено. Впрочем, Саша тут же подползла ко мне и, прильнув щечкой прямо к скукожившемуся члену, проворковала:

     — Александр Николаевич, я завтра приступлю к своим обязанностям. Ваша штучка уделала меня так, что я ни на что не способна. И сегодня, — она приподнялась на пару мгновений на локте и погрозила пальчиком моему Малышу, — чтобы эта штучка больше не увеличивалась!

     Мое истекающее кровью самолюбие мгновенно воспряло. Под потолок. А может и выше... Воздух пополам с законной гордостью распирал грудь, и я, перебирая белокурые волосы, снисходительно проворчал:

     — Только не штучка, а хуй. Можешь еще называть его Малышом.

     Видимо, женщины после того, как их оттрахаешь, начинают слышать гораздо лучше. Во всяком случае, на этот раз Саша меня услышала.

     — Хуй... Малыш... — проворковала она, словно пробуя на вкус слова. Потом снова приподнялась и, чмокнула мой член. — Хуй — это когда большой. А Малыш — когда маленький.

     Охрененная логика! И ведь разве поспоришь? И я, ощущая легкие почти невесомые прикосновения губ, тихонько лаская маленькое ушко, подумал о том, что жизнь определенно удалась!..

     PS. Вечером я получил сообщение на e-mail от некоего Армагеддона: «Саня! Мой новый тренажерный зал открывается через неделю. Но если хочешь, можешь уже с понедельника ходить. Я охраннику скажу, чтобы тебя пропускали. Вот адрес:...»