В одной деревне жила-была прекрасная девушка по имени Луиза. Но с самых ранних лет её прозвали Красная Шапочка, из-за алого чепчика, который ей когда-то подарила бабушка. Девочка была столь хорошенькой, алый цвет так шёл к её розовым губкам и румяным щёчкам, что так и стали её звать — Красная Шапочка. Хотя на своём восемнадцатом году жизни Луиза уже не носила головной убор такого цвета, прозвище навсегда привязалось к ней. Жила она вместе с матушкой на самой окраине деревни. На всю округу слыла девушкой не только красивой, но и удивительно кроткой, послушной дочерью и прекрасной рукодельницей. Мать очень хотела поскорее выдать Луизу замуж, но дочка всегда возражала:

     — Матушка, я хочу принадлежать лишь тому человеку, которого полюблю всей душой.

     Только в этом вопросе и осмеливалась Луиза прекословить матери.

     Однажды мать сказала ей:

     — Ступай к бабушке, отнеси ей пирожков и горшочек масла. Она заболела, и надо её проведать. Заночуешь у неё, ведь возвращаться домой по ночному лесу очень опасно.

     Действительно, бабушка жила в соседней деревне, дорога в которую лежала через глухой лес. Места были неспокойные, орудовала там шайка разбойника по прозвищу Серый Волк. И хотя за всё время существования банды ни разу не было случая нападения на женщину или бедного путника, всё же мать беспокоилась.

     — Иди, не сворачивая с тропы, — наказывала она, — не зевай по сторонам.

     Взяв корзинку, Луиза весело зашагала по дороге, ведущей к лесу. Вступив под его сень, она немного оробела, ей сразу вспомнились страшные рассказы о пропавших купцах. Но делать нечего: постояв, оглядываясь по сторонам, Луиза двинулась по тропинке.

     

     День был погожим. Золотые солнечные нити пронизывали всё вокруг, проникая сквозь густые кроны деревьев. Лес казался наполненным драгоценной пылью. От такой красоты Луиза сразу забыла о страхах и стала своим мелодичным голоском напевать весёлую песенку. Оказавшись на яркой опушке, собрала букет полевых цветов, и вдруг ей захотелось вздремнуть. Она прилегла на мягкую травку и заснула. Её золотые косы рассыпались вокруг, соперничая блеском с солнечными лучами, нежные щёчки разрумянились то ли от сна то ли от солнца и ветерка, пухленькие, чуть влажные, рубиновые губки растянулись в сонной улыбке.

     Луиза и не ведала, что всё это время за ней пристально наблюдают две пары глаз. Один из наблюдателей — подросток, примерно её лет. Второй был взрослым молодым человеком, высоким и широкоплечим, в жилете из волчьего меха и тёмной шляпе.

     — Кто это? — спросил он своего младшего товарища.

     — Ааа, Луиза, Красная Шапочка, — усмехнулся тот и, прищёлкнув языком, спросил: — Что, хороша? Должно быть, к бабушке направляется...

     Старший подумал, склонился к товарищу и сказал ему что-то на ухо. Тот с удивлением воззрился на него и, с усмешкой кивнув, быстро побежал в сторону деревни. Высокий незнакомец постоял ещё немного, глядя на спящую золотоволосую красавицу, потом присел неподалёку от неё.

     Вдруг Луиза проснулась, села, потягиваясь, и внезапно заметила сидевшего на траве незнакомца. Испуганно вскочив, она уставилась на него огромными зелёными глазами.

     — Кто вы? — пролепетала дрожащим голосом.

     — О, не пугайся! — улыбнулся молодой человек, словно зачарованный глядя ей в лицо. — Я не причиню тебе зла... Ты ведь Луиза?

     — Дда, — робко кивнула она.

     — А я Этьен... Но все зовут меня Серым Волком, — он вдруг дерзко усмехнулся, окидывая её изучающим взглядом серых глаз.

     «Вот это штучка! — мысленно присвистнул он. — Фигурка-то! Ммм... Если она в платье так хороша, то что же спрятано под платьишком?» Его воображение нарисовало ему такую невероятную картину, что на лбу Волка выступил пот, а внизу он ощутил жаркое напряжение.

     — Вы... разбойник? — упавшим голоском переспросила девушка.

     — Да, — засмеялся он, и от его смеха она едва не лишилась чувств, — но... тебе я не причиню зла, — успокоил он и сразу спросил: — Ты идёшь к твоей бабушке?

     Она кивнула, не в силах ответить и всё-таки, взяв себя в руки, прошептала:

     — Она больна... я несу ей поесть...

     — Ты заботливая внучка, — улыбнулся Волк.

     Его глаза буквально сверлили её с головы до ног. Луизе почему-то стало жарко, и она покраснела.

     — Вы очень любезны, — прошёптала чуть слышно.

     — Говори мне, пожалуйста, ты, — вновь улыбнулся он и взял её за руку.

     Луиза вздрогнула, но руки не отняла. Его ладонь была такой сильной и крепкой, но так осторожно держала её маленькую ручку, что Луиза совершенно успокоилась и перестала бояться. Она подняла огромные изумрудные глаза и посмотрела ему в лицо. Встретив его серый взгляд, она улыбнулась. От её улыбки Этьен потерял дар речи. Он стоял и как последний глупец смотрел на её влажные очаровательные губки.

     — А вы... ты совсем не страшный, — вдруг призналась она. — Почему тебя все боятся?

     — Гм, — Этьен на мгновение смешался, — народ любит сочинять, — улыбнулся он. — Я граблю только богатых и жадных купцов или слуг короля... Простых людей никогда не трогаю.

     — О, ты словно Робин Гуд? — восхищённо спросила Луиза.

     — Нет, — он усмехнулся, — пожалуй, на него я не похож...

     На мгновение между ними воцарилось молчание. Этьен продолжал держать Луизу за руку, осторожно сжимая кончики тонких пальчиков.

     — Ну, мне пора, — вновь краснея от его взгляда, спохватилась девушка, — скоро начнёт темнеть, а по ночному лесу я боюсь ходить.

     — Чего тебе бояться, если предводитель разбойников стоит рядом с тобой? — засмеялся он.

     И вдруг предложил:

     — Давай-ка я провожу тебя до деревни. Вместе идти веселее.

     — Да, пожалуй, но... — она смутилась, — матушка мне строго настрого наказывала не зевать по сторонам и...

     — Чепуха! — он махнул рукой. — Разве мы будем зевать? Мы пойдём быстро. Тебе нечего бояться, если тебя провожает сам хозяин леса Серый Волк.

     Он опять засмеялся, и от его смеха ей тоже стало весело.

     Спустя немного, они шли по тропинке, взявшись за руки и болтая о разных пустяках. Наконец, показалась деревня. Волк внезапно остановился и сказал:

     — Прости, но дальше ты дойдёшь одна...

     Он пронзил её взглядом серых глаз и вдруг схватил за плечи, прижал к себе и поцеловал в пухленькие губки. Луиза совсем не ожидала такого поворота событий, она, как птичка, замерла в его сильных руках. От его поцелуя у неё земля ушла из-под ног. Его губы были такие тёплые и мягкие, и целовал он гораздо нежнее, чем мать или бабушка. Луиза совсем потеряла голову и, пропустила его язычок себе в ротик. Когда она опомнилась, Волка уже не было. Она стояла одна на окраине деревни.

     В это время её бабушка дремала в кресле. Она уже не болела. Вернее, она вообще не болела, а внучку вызвала к себе, так как ей очень хотелось её увидеть, но она боялась, что мать побоится отпускать девочку одну через лес. Вот старуха и придумала мнимую болезнь. За окном послышался неясный шум, выглянув во двор, старушка увидела, что куры прорвались в огород. С несвойственной её возрасту прытью бабушка кинулась прогонять куриц.

     В приоткрытую дверь осторожно прошмыгнул высокий незнакомец. Он быстро накинул на себя старушечий халат, напялил чепчик, нацепил очки и юркнул в кровать бабушки, до подбородка натянув одеяло.

     В дверях зазвенел колокольчик. Молодой человек, изменив голос на скрипучий старушечий, спросил:

     — Кто там?

     — Это я, Луиза.

     — Там открыто, дитя моё. Заходи.

     Дверь открылась и перед мнимой бабушкой предстала хорошенькая внучка. Она всё ещё не опомнилась от случившегося, её личико пылало, а все мысли были о Волке.

     — Бабушка, ты так больна, что весь день лежишь? — обеспокоенно спросила Луиза и присела на край кровати.

     — Да, дитя моё, — грубым не своим голосом отвечала «бабушка».

     — Бедная! У тебя такой грубый ...

 

     голос!

     — Да, я простыла ужасно... Как я рада, что ты пришла ко мне, девочка! Ведь ты поухаживаешь за своей бедной бабушкой?

     — Конечно, бабуленька! — девушка весело улыбнулась и стала разбирать корзинку.

     — Ах, деточка, оставь ты эту корзинку! — простонала «бабушка». — У меня сильный жар, меня трясёт в ознобе...

     — Сейчас я согрею грелку, — Луиза метнулась в сторону кухни.

     Но «бабушка» остановила её:

     — Да не поможет мне грелка! Лучше вот что... Скинь платьице и приляг ко мне... Согрей меня...

     Луизе не понравилась идея бабушки: ей совсем не хотелось лезть в жаркую постель в этот душный вечер. Но Красная Шапочка была послушной девочкой и она быстренько скинула платьице и чулочки, оставшись в белой нижней юбочке и беленьком, украшенном кружевом, корсете. Она уже было хотела прилечь рядом с бабушкой, но та вдруг закашлявшись, уже совсем не своим голосом прохрипела:

     — Не будь глупой, дитя! Сними вообще всё... Мне нужно чувствовать тепло твоей кожи, а не шуршащие накрахмаленные кружева!

     Вздохнув, стоя у самой кровати, Луиза принялась медленно снимать остатки одежды. Корсет скрывал две прелестные небольшие башенки, высоко приподнятые и кругленькие, увенчанные маленькими марципановыми шариками. Тонюсенькой талии совсем не требовалась корсетная затяжка. Спереди она перетекала в плоский животик с крошечной ямочкой, а сзади в упругие округлости с бархатистой кожицей. Точёные ножки оканчивались изящными щиколотками и маленькими, абсолютно детскими ступнями. А между ножками... между ножками пряталось крошечное, лишённое растительности местечко, напоминающее изящный пирожок со щелочкой в серединке. Так и хотелось взять его в ротик и ощутить его вкус.

     

     Когда одежда упала к ногам Луизы, из кровати донёсся невнятный звук, словно бабушка решила отправиться на небеса.

     — Бабуленька! — девушка в испуге бросилась к бабушке и склонилась над ней.

     Упругие пирамидки повисли над самым «бабушкиным» лицом. Казалось, старушка умирает.

     — Я сейчас, дорогая бабуленька! — приподняв одеяло, девушка пристроилась на самый краешек кровати и вытянулась вдоль горячего тела «бабушки».

     Её сразу поразило, что бабушка гораздо выше её ростом. Кругленькая, похожая на колобок старушка сейчас была длинноногой, высокой и... куда-то делся её живот! А ещё между её мускулистыми ногами размещалось нечто... нечто, чего у бабушки уж точно быть никак не могло... «Может... я просто не знала, что моя бабуля... немного не такая?», — подумала Луиза и вздрогнула от этой мысли.

     — Что с тобой, деточка? — прохрипела «старушка». — Что ты лежишь, как неживая, обними свою бабушку...

     — Бабушка, — прошептала Луиза, — а... почему ты такая большая?

     — Большая?... Не говори глупостей, дитя моё! Всю жизнь такая была... Просто одежда... часто бывает обманчива, — объяснила «бабушка» и вдруг сильными руками чуть приподняла внучку и придвинула её ближе к себе.

     — Ооо, бабуленька, мне кажется, тебе гораздо легче, ты... такая сильная, — изумлённым взглядом, краснея, Луиза уставилась в глаза «бабушке».

     Очки съехали, и Луиза увидела знакомый серый цвет. Она онемела. А Волк — это был именно он — рассмеялся и сорвал с головы старушечий чепец.

     — Отпусти меня! Я закричу! — прошептала Луиза.

     — Кричи, деточка, — ухмыльнулся он, — кричи, если... сможешь.

     И вдруг впился в её губки. Луиза стала вырываться, но он сжал её, словно в тисках, и стал целовать настойчивее. Неожиданно Луиза поняла, что совсем не хочет вырываться. Её словно уносило в каком-то вихре, приподняло, закружило, закачало. Дыхание сбивалось, то учащаясь, то останавливаясь вообще. Бедная девушка застонала, совершенно теряя волю и остатки рассудительности.

     

     А губы Этьена вдруг заскользили по её шейке и — о, ужас! — стали осыпать поцелуями её упругие пирамидки. Зелёные глаза расширились на пол-лица. «Неужели... он хочет меня съесть?! — едва не теряя сознание, подумала она. — Ведь за что-то же его прозвали Серым Волком... Вдруг он съедает своих жертв?» Но спустя мгновение она решила: «Нет, пожалуй, он же... делает мне так приятно... Кажется, он просто ласкает меня». И Луиза мурлыкнула что-то нечленораздельное, расплываясь в улыбке.

     Но почему же матушка категорически запрещала ей целоваться с молодыми людьми? Мать говорила, что должно быть больно... А ей сейчас так хорошо!..

     — Мммм, до чего же ты сладенькая, детка... — выдохнул Этьен хриплым голосом. — В жизни не пробовал ничего нежнее твоих прелестей! Златовласочка моя маленькая!

     От его поцелуев и этих слов голова у Луизы закружилась ещё больше, по телу стали пробегать горячие волны. Она вдруг с удивлением и тревогой поняла, что внизу, между ножками стало влажно. Она почувствовала, как по бёдрам пробежала капелька. «О, как это не вовремя, — встревожилась Луиза, — должно же было начаться недели через две... Как стыдно!»

     Внезапно его рука медленно опустилась ей между ножек, его пальцы стали щекотать её там, потеребливать, раздвигать щелочку.

     — Ооо, твой пирожок совсем мокренький, — улыбнулся Этьен и провёл пальцем по её ротику, — попробуй.

     А потом вновь поцеловал сочные губки на смущённом личике.

     Луиза поняла, что эта влага не кровь. Едва он пощекотал её в сокровенном месте, она ощутила, что «пирожок» буквально загорелся, истекая расплавленной смолой. Она застонала и, выгибаясь, сильно прижалась к Волку.

     И вдруг, привстав на колени, Этьен высоко задрал её ножки и положил их себе на плечи. Её горящая тайна раскинулась прямо перед ним. Зелёные глаза испуганно расширились, наполняясь слезами.

     — Тсс, — он широко улыбнулся, — сейчас твой милый пирожок я сделаю кексиком... Это почти не больно. Доверься мне, детка... Будь послушной! Тебе понравится!

     Он склонился лицом к «пирожку» и лизнул его. Луиза вскрикнула, из глаз полились слёзы. И она закрыла глаза от охватившего её страха. Этьен вдруг провёл чем-то по её местечку и надавил чем-то толстым и горячим. (Специально для — ) Луиза вновь вскрикнула, на этот раз от боли. Внезапно она ощутила, что это толстое и горячее мягко проскользнуло внутрь неё, заполнило её собой. Это было так непривычно... На миг Луизе стало страшно, но потом она почувствовала, как Этьен стал двигать этим, чуть ударяя её, скользя внутри «пирожка». И чем больше он двигал, тем сильнее было её желание пропускать это внутрь себя.

     — Этьен... — выдохнула она с улыбкой, отдаваясь его власти.

     В этот момент, когда вздрагивающий Волк всё ускоряя ритм, овладевал Луизой, в комнату вернулась бабушка. Увидев на своей кровати такое зрелище, она сначала онемела, а потом, зажав ладонью рот, бросилась к соседу-охотнику. Старуха намеревалась позвать на помощь, чтобы уже хоть не спасти честь внучки, так хотя бы наказать злодея.

     Внезапно Луиза почувствовала внутри горячий толчок. От неожиданности и какого-то необыкновенного жара она вздрогнула, выгнулась и с криком сильнее прижалась к Этьену. Тот тоже закричал и, прижимая к себе, стиснул ладонями её талию. Он рухнул рядом с ней и сжал её ладошку.

     Луиза чуть приподняла головку и увидела между ножек кровь, смешанную с чем-то светлым, что медленно вытекало из её местечка. Она закрыла лицо ладонями и заплакала. Этьен чмокнул её в плечико, укрыл их обоих одеялом и, казалось, заснул.

     И тут в комнату ворвались бабушка с охотником.

     — Ах, ты, мерзавец! — охотник наставил на Волка ружьё. — Что ты себе позволяешь?!

     Но неожиданно Луиза, прижавшись к Этьену, охватив его шею своими ручками, распахнув огромные изумруды своих глаз, закричала:

     — Бабушка! Пощадите! Это человек, которого я люблю! Не допустите моего несчастья!

     На следующий день была свадьба. Улизнув от гостей, взявшись за руки, Серый Волк и Красная Шапочка сидели на той поляне, где они вчера встретились.

     — Этьен, — краснея, прошептала Луиза, — ты не сердишься на меня?

     — За что?! — широко улыбнулся он, удивлённо уставившись в зелёные глаза.

     — Ну, я же... получается, что я заставила тебя жениться, — чуть слышно отвечала она.

     Волк рассмеялся.

     — У меня был выбор — пуля или свадьба. Второе, несомненно, приятнее, — усмехнулся он.

     И вдруг став серьёзным, поднял её личико за подбородок и, глядя в изумруды её глаз, признался:

     — Я сам хотел заполучить твою руку с самого первого мгновения, как увидел тебя. Ты просто свела меня с ума, маленькая Златовласочка! И... я не смог удержаться... Ты же... прощаешь меня?

     Подставленные для поцелуя губки были ему ответом.