Возвращение домой

     Мужчины высадили девушек на вокзале и вызвали им такси. Игорь последний раз поцеловал её, уговорившись о времени и месте встречи, — все в том же «их» кафе у театра. У общежития вышла и Лиза, объяснив подруге: — Не хочу сейчас возвращаться. Не могу сразу так... Тяжело. Потом... Потом не случилось; у общежития дежурил джип Александра с шофером и ещё кем-то. Мужчины заступили девушкам дорогу, пропустив притихшую Юлю, указали Лизе на открытую дверь. Потерянная, сидела она с вещами на заднем сидении, никак не желающая осмыслить тот факт, что её жизнь опять ей не принадлежит. Милая синяя птичка счастья весело плясала на сумке, и девушка с надеждой накрыла её рукой. Шофер поговорил с хозяином и направил машину домой.

     Сидя на кухне с домработницей, Лиза вновь выслушивала, как Александр скучал по ней и Таня ждала, и что нельзя так надолго уезжать от мужчины и расстраивать того. Ей стало тошно слушать, и она побродила по двору, по оранжерее, приводя в порядок мысли. Слова «он скучал» ужаснули её: неужели не будет спасения!? С трудом представляла она себе совместную жизнь с нелюбимым мужчиной теперь, когда у неё есть любовь — Игорь, и он ждет её и надеется. Зачем она обнадёжила его? А главное — поверила в счастье сама, совершенно не имея для этого ни малейших оснований!?

     Сидя в беседке, встретила она Александра. Он сел напротив, устало и пристально посмотрел на неё. Протянул ей коробку с новым, красивым телефоном: — Завтра восстановишь симку. Ужинала? Она качнула головой. — Пойдем. Лиза открыла было рот, но, встретив его тяжелый взгляд, передумала отказываться. Вновь вернулись неприятные предчувствия и тяжесть на душе: ужин как прелюдия перед любовными занятиями. Глядя, как он аппетитно ест и приходит в настроение, а у неё кусок в горло не лез, мучительно настраивалась на постылый секс, следующий за ужином. Как на эшафот, поплелась за ним по лестнице в спальную.

     — Иди сюда, сядь рядом... — он похлопал возле себя, сидя голый в подушках. Она опасливо присела, подогнув колени, не ожидая ничего хорошего. Он протянул руки и спустил с плеч тонкие бретельки прозрачной туники, она непроизвольно закрылась руками, вдруг застеснявшись его. Он провел рукой от её живота до шеи и поднял ей подбородок, всматриваясь в её лицо. Она пыталась смотреть прямо, не моргая, но не удержалась, моргнула и отвела взгляд. Он сжал её шею рукой и насмешливо наблюдал, как она задыхается. — Ты уж убей меня сразу! Чего тянуть... — схватила она его за руку, стремясь разжать. Другой рукой собрал в кулак её волосы, откинул ей голову. — Упрямая ты... Все назло, по-своему... Сбежала... Красивая... ещё лучше стала... цветешь прямо... Моя Лизавета... хочу тебя... все время хотел... Взял за плечи и дёрнул на себя.

     — Ты чего плачешь? — поворачивая к себе её лицо для поцелуя, прижавшись к её спине и толкаясь в ней членом. — Не знаю... давно не видела тебя... — Ты тоже соскучилась, что ли? — ... Да,... наверное,... соскучилась... — Больше не отпущу тебя никуда... сладкая моя! Лиза слушала его страшные обещания и свои вынужденные ответы, и её слезы не прекращали литься. Уложив её на живот, упершись ладонями в её плечи, оседлал он её и быстрыми энергичными ударами повел себя к оргазму. Излился в неё, и его сперма потекла к шейке матки, чтоб соединиться с семенем другого мужчины, оставленным в ней несколькими часами ранее. Девушке чудилось, что проникшая в неё жидкость словно выжигает по пути все иное, чуждое её обладателю. Выжженной ощущала себя и она. Он лег на неё, закрыв всю большим телом, чуть не раздавив, и, перестав дрожать, обнял её: — Все мечтал: вот так лягу на тебя и не отпущу никуда мою дурочку... Дождался! Она высвободила руки и поспешно вытерла глаза.

     Страх никуда не делся: он жил в ней все это время, всего лишь на миг отступив, чтоб она почувствовала иллюзию счастья, тут же отобранного. Мутными от слез глазами девушка осмотрелась вокруг в поисках противозачаточных таблеток. Лежат...

     Отвергнутая помощь

     Наступила осень и новый театральный сезон, труппа приступила к репетициям нескольких премьер. Встретившись с Игорем, которого она не видела больше недели, стараясь казаться безмятежной, в ответ на его вопрошающий взгляд ответила, что уйти от сожителя сейчас не получается и она не может объяснить почему. Запинаясь, сказала, что не обидится, если он не станет ждать её и они расстанутся. И, то пряча, то поднимая на парня глаза, в смятении ожидала ответа. Игорь долго думал, глядя в окно, накрыв её руку своей. — Может украсть тебя и спрятать, так он тебя запугал?! — почти всерьез предложил он, взглянув на неё. — Ты меня уже украл на рыбалку... — печально отшутилась она. — И у тебя были проблемы из-за меня? — догадался он. — Нет, ну что ты... какие проблемы... — попробовала обмануть его она. — Тебе нужна помощь? Я хочу помочь тебе! Я смогу! Ты только скажи! — уговаривал он, сжимая ей ладонь. «Да, спаси меня, убей его!" — кричали её глаза и израненная душа, но губы улыбались, лицо оставалось безмятежным, и она слушала свои слова умиротворения, будто произнесенные не ей: — Я все решу сама. Не волнуйся, все не так уж плохо. Просто нужно время, чтоб все устроилось.

     Они замолчали, глядя в разные стороны; она попробовала отнять руку — он не отпустил и лег на неё щекой. Она гладила его по русым волосам, и редкие днем посетители кафешки, посмеиваясь, кивали друг другу на странную пару. — Это твое решение, или ты так боишься его? — Это моё решение. Прости... вот так... «Я боюсь за нас!" — ответила она себе и ему, но никто не слышит внутренний голос. — У меня никого нет... Ты прогнала всех, ведьма моя любимая, — небесной музыкой для девушки прозвучало его признание. — Делать нечего, буду ждать, раз ты все решаешь в одиночку. Лиза подсела к нему близко и обняла его; бармен кивал официанткам и уборщицам на чудных клиентов, которым приспичило прямо сейчас.

     Ожидаемая беременность

     Через пару недель, закрывшись в туалете, Лиза изучала тест на беременность, наверное, уже минут 30. Ей и хотелось, и не хотелось, чтоб результат был ошибочным: одновременно проклятые и желанные 2 полоски вызывающе мозолили глаза. Она поглубже запихнула картонку в мусорную корзину и застыла на опущенной крышке унитаза, сжав виски. Может, это шанс! Тот самый, можно сказать, счастливый, давно ожидаемый ей. Она улыбнулась хулиганской, бесстыдной мысли: сперма любимого мужчины оказалась живучей и сильной и не сгорела. Как она сумела сохранить её, тщательно защищая себя в остальное время? — Скажу, когда будет большой срок. Признаюсь. Побьет и выгонит! — спасительно заключила девушка, сама для себя ещё не решив, рада ли она будущему материнству. Сумасшедшая мысль оставить ребенка любимого мужчины пугала и вдохновляла её, помучившись сомнениями несколько дней, она все же приняла положительное решение: — Мне уже 24, у меня есть работа, какая-никакая квартира, мама, в конце концов — не пропаду! Игорь любит меня — он будет рад.

     Тянулись дни привычно и монотонно, наполненные работой и Александром. Ничего не менялось в их привычном будничном распорядке: она оставалась желанной тому и вновь привыкла к их сожительству, не жалуясь и не терзая себе душу понапрасну — она выжидала. И прислушиваясь к внутренним ощущениям, и мечтая об Игоре, не замечала подозрительных взглядов, все чаще бросаемых на неё любовником.

     Лиза выпустила изо рта член мужчины, тщательно возбужденный ей. Ниточка слюны потянулась за её губами, она вытерла её. Повернулась задом к нему и встала на колени посреди кровати. Похлопывая её по попке, он с минуту проворачивал в её анусе пальцы и, встав над ней, медленно ввел пенис. Неспешно, размеренно толкаясь, он до упора вбивался в неё, задерживаясь там и вжимаясь в мягкость ягодиц. Давно Лиза не испытывала никаких болей и дискомфорта, смущаясь, по-прежнему, только животных поз и его откровенных комментариев процесса. — Ты полюбила анал. Давай перейдем на него — меньше всяких проблем будет! А раньше ...

  ломалась, помнишь? Защищая растущий в ней плод, она осознанно избегала традиционного совокупления, обратившись к альтернативным способам. Она и сама не узнавала себя в последнее время, став виртуозом разнообразного секса. И радовала Александра, нахваливающего её и более чем удовлетворенного. Он считал, что и она всем довольна.

     Упершись ей в поясницу так, что она напрягла её, чтоб не упасть под его тяжестью, он живо забился в ней и, обняв за живот, лёг ей на спину. Уложив на руку, внимательно осмотрел её с ног до головы, и девушку охватило не то, чтобы предчувствие, а так, что-то пока неосознанное. — В туалет хочешь? — внезапно задал он странный вопрос. Она засмеялась: — Ты хочешь понаблюдать? Что за вопрос!? — Именно хочу! Иди, там тебе на комоде лежит, я принес... Иди! Он подтолкнул её, и обескураженная, она обнаружила на комоде упаковку с тестом.

     Лиза не успела подготовиться к подобному развитию событий и испугалась. — Ну, начинай, вон стакан, — он стоял у неё за спиной, пока она растерянно крутила в руках коробочку. — Почему ты думаешь, что мне нужно провериться? — совершенно не то сказала она. Опасно улыбаясь, он cкривил рот: — Мы ж вместе живем, я заметил, — просто сказал он. — Да, — только и выдавила из себя она, — да, так и есть...

     Взяв за руку, он вывел её из туалета и посадил на кровать, присев рядом. — Сколько уже? Опустив глаза, чтоб неосторожно не выдать себя, Лиза лихорадочно соображала, какой срок назвать. — 2, 5 месяца, — прибавила 2—3 недели, отводя подозрение от побега на остров. — С кем натрахала? Лучше сама скажи — я все равно узнаю! — по-прежнему тихим голосом, взяв её за плечо. — И что ты сделаешь? — пытаясь не показать тревоги. — Его ждут проблемы — не ту трахнул.

     Ужасное подозрение подтвердилось, они в опасности, без вины виноватые. И Лиза сказала первое, что пришло в голову: — Ты. От тебя. Он улыбнулся почти весело: — Ты меня ненавидишь — у тебя это с лица не сходит. Глотаешь таблетки, чтоб, не дай бог, не от меня. И вдруг такое чудо... Он приблизил к ней лицо и не дал отпрянуть, схватив за волосы: — Я жду. Ну? — От тебя! — твердила девушка, со страхом глядя на впадающего в ярость мужчину. — Забывала я про таблетки несколько раз, вот и... — Не забывала! Когда не хочешь — не забудешь. Забыла, когда под другого легла. Под кого, шалава?!

     Он бил её по лицу, и её голова бессильно моталась из стороны в сторону. — Дача с подружками! — вспомнил он. — Значит, дача! Он швырнул её на пол и пнул ногой, она отползла подальше. — Я думала, что рожу и мы станем жить нормально: ты перестанешь злиться на меня и кричать, Тане понравится братик или сестренка, — сама себе удивляясь, твердила Лиза в ожидании, что он смягчится. — Если ты не хочешь, то я сама... одна... без тебя... ты только... — Забудь про «сама и одна». Мне не нужно детей ни от кого, мне хватает той, что есть! — рявкнул он, стоя над ней. — Не ври, хватит! Завтра избавишься от этого, я договорился! От жестокости его слов и от ужаса Лиза начала заикаться: — Ка-как за-завтра? Ко-когда до-договорился? Не по-пойду! Он поднял её за шею, едва не задушив, и зловеще прошептал: — Я сам оттащу тебя! Если будет нужно, и держать буду, пока из тебя не вытащат это...

     Он потушил свет и лег. Лиза оделась и ушла плакать в другую комнату. Она не заснула, мучительно обдумывая варианты спасения. «Я помогу тебе, только скажи" — стояли у неё в ушах слова Игоря, но картины одна другой страшнее последствий этой помощи постепенно вытеснили безысходные мысли слабой надежды. — Умереть? — подумала она. — Сдаться? И ничего не будет: ни того, ни другого, ни меня... Кому я что докажу?...

     Аборт

— Поехали! Закончим с этим! Вставай! — тряс он её за плечо, а она-то была уверена, что не заснет. У дверей клиники, на улице, её ждала медсестра; мужчина распахнул дверь: — Машина будет ждать тебя здесь, иди с ней! Александр вышел и, не стесняясь Лизы, протянул той купюры; женщина просмотрела их и опустила в карман белого халата. — Может, оставим, Саша... Малыш ведь... Последняя попытка разбилась о его каменный вид, он не повернул к ней головы: — Мне тебя хватает с избытком! Иди! У кабинета никого не было, и Лиза была рада тому, что никто не глазеет на её побитый вид. Пока она молча раздевалась и позже ложилась на кресло, 2 женщины в белых масках на лицах переглядывались: у неё дрожали руки, и она всхлипывала. — Вам плохо? Вы меня слышите? — нагнувшись над ней.

     Она кивала, не в силах говорить. Медсестра встала сбоку и взяла её за руку; ей сделали уколы и ввели катетер... Провожая к машине, поглядывая на её белое лицо, та не выдержала: — Вы чего там себе нафантазировали! Не матку же вам вырезали! Родите ещё не раз! А неподходящих мужчин, которые вас сюда волокут, — бросайте! У девушки даже не было сил поблагодарить ту за своеобразную моральную поддержку.

     Неживая сидела Лиза на заднем сидении, пока шофер (Александра уже не было) вез её домой. Когда тот, матеря кого-то на дороге, резко затормозил, она ударилась о переднее сидение; живот скрутило болью, и девушка свалилась на резиновый коврик.

     Когда она открыла глаза, то лежала в их спальной, и было уже темно. Где-то за дверью работал телевизор, слышался голос Александра, с кем-то говорящий. Лиза медленно возвращалась к реальности: да, она же сделала аборт — он заставил. Слезы вновь потекли; неконтролируемые, они жили своей жизнью, отдельно от организма. А может, как раз и не отдельно!? Вошла незнакомая девушка в белом халате и улыбнулась ей: — Вот и хорошо! Пора уже прийти в себя! Она померила ей давление и температуру: — Все в порядке: только слабость, завтра пройдет! Мужа позвать? Он велел, когда вы очнетесь... Едва ворочая пересохшими губами, переспросила: — Мужа? Нет, потом... Я больна? Та ответила, что ей стало плохо в машине, и её принес водитель. Лиза догадалась, что тот не рассказал об ударе и падении; в любом случае, ей было все равно. — Вы кто? Та бодро ответила: — Медсестра. Ваш муж вызвал посмотреть за вами. Он беспокоится. Лиза устала слушать о «муже» и закрыла глаза: — Можно я пока одна? Не говорите ему, не хочу.

     Ночью он притянул её к себе и обнял. Утром положил на кровать несколько маленьких бархатных коробочек с украшениями; вечером убрал их, нераскрытые, в её прикроватную тумбочку к остальным. Дня 2 она не выходила из комнаты, не ходила на работу, вставала только в туалет, почти не ела. (Специально для — ) И он не разговаривал с ней, только обнимал ночами. Она первая прервала полосу молчания и стала отвечать ему.

     В ту же ночь он истерзал ей клитор пальцами, бормоча «я знаю, что рано». — Не бойся, туда не будем... Поворачивайся! — и взял её между ягодиц, с оттопыренной попкой и широко разведенными ногами. На исходе 3-й недели после операции, отпустив её волосы и медленно проведя членом по её мокрым губам, возвестил: — С возвращением, милая! Соскучился! — прижал ей ноги к груди и вонзился в уже не кровоточащую щель. Через месяц они жили как прежде, не вспоминая о происшедшем, храня все в себе.

     Лиза с сомнением оглядывала красивую маленькую машину, навязанную ей довольным Александром; она считала, что у неё не получится водить. — Надо мной все смеются: бабу красивую завел, а машину ей зажал. Сбежит! Нравится? — смеялся он. — Я боюсь, Саша, дороги... — Все будет путем! Я тебя в 2 счета научу! Учил он её только 2 раза, изоравшись на неё и истолкав ей руки и ноги. Инструктором стал водитель, первым делом начавший неуклюже извиняться перед ней за тот случай с её ударом. — Я мог бы остаться без работы и вообще... — Не нужно, ничего страшного, я же жива... Вы только научите, а то вдруг и правда придется ездить! Понемногу она начала выезжать на работу сама; актеры; собравшись вокруг, деловито обсудили достоинства автомобиля: — Ничего. Сойдет! Довозила до дома подруг, передвигаясь медленно по городу, выслушивая гудки себе....  

     Только однажды она слегка стукнула ехавшую впереди машину, резко затормозившую. Из той вышли смуглые мужчины и, походив вокруг автомобилей, почти не пострадавших, слегка поцарапанных, стали пронзительно кричать на неё, размахивая руками и пытаясь угрожать. — Деньги! Заплати! — слышала она, пугаясь их нахрапистости. ГАИ не спешила, и она позвонила водителю, прося выручить её и ничего не говорить Александру. Когда тот бежал к ней, она подняла руки, думая, что он её ударит. Он порывисто обнял её за шею: — Ты как? Ничего не болит. Испуганная, она только мотала головой. — Сядь туда! — став вновь сварливым, кивнул он на пассажирское сидение, и они с водителем двинулись к угрожавшим. Через несколько минут те подошли к ней извиняться и, нагнувшись к дверце, цедили слова вежливости. Она ожидала, что он отнимет автомобиль, но назавтра он снова велел ей учиться водить.

     Игоря Лиза видела редко, инстинктивно избегая его. Они звонили друг другу и говорили ни о чем, сторонясь опасных тем. Размеренно тянулись дни этого длинного, наполненного событиями года, приближаясь потихоньку к его окончанию. Девушка много работала, носила подаренное золото, принимала новые подарки, выбираемые вместе, сидела рядом с Александром на каких-то нужных ужинах в ресторанах и клубах, не вслушиваясь в малопонятные деловые разговоры и улыбаясь его партнерам и знакомым. Занималась с первоклассницей Таней когда музыкой, когда уроками, играла с ней, привязавшись к непослушной девочке. И безрадостно делила постель с любовником, привыкнув за много месяцев к его темпераменту.

     Мама

     Лиза давно не была дома и не видела маму, примерно года 1, 5. Остальных членов семьи видеть и не хотелось — отец с братом пили. Отец пил, сколько она его помнила, брат — после развода, состоявшегося по этой же причине. Мать мучилась с обоими, таща на себе дом: мужчины работали эпизодически и только позорили её, учительницу. Будучи дома последний раз через год после окончания института, Лиза пообещала себе больше не возвращаться туда: помочь матери она не могла, на разъезд или отселение пьяниц у женщин не было денег. Мать и дочь общались посредством звонков.

     Сидя с текстом пьесы в оранжерее, расстроенная Лиза напряженно думала, перебирая варианты: как помочь маме. Та позвонила после перерыва месяца в 2, пожаловавшись, что совсем нет житья и денег: мужчины пьют и не работают, вымогая у неё и так небольшую зарплату. Что делать, дочка? Умирать? Как и пьеса, так и ни одна здравая мысль не шла на ум: что она может, находясь здесь под контролем любовника? Как быть? Раздумья привели её к Игорю: с горя она позвонила ему. Недоступен! Командировка? Рыбалка? Не хочет с ней говорить, устав выслушивать её пустые обещания? Она вновь и вновь терзала телефон — вне зоны доступа!

     На всякий случай ещё раз набрала мать — результат тот же, недоступна. Сломавшая голову в поисках выхода, девушка вслушивалась в молчащую трубку и постепенно приходила в отчаяние: как она могла так долго не вспоминать о невыносимой домашней ситуации и, как страус, зарывать голову в песок, чтоб не знать лишнего. Равнодушная — вот она кто! Закопалась в свои надуманные проблемы, самонадеянно представив, что несчастнее её нет на свете. Забыв, что кого-то могут гнать из собственного дома, отбирать скудные доходы и терзать нескончаемыми пьянками. Да, ей и не снилось. И вот она сидит здесь, в роскоши и достатке, совершенно не умея помочь.

     — О чем задумалась милая? — бодрый голос Александра выдернул её из задумчивости. — Ни о чем, Саша. Роль вот учу. — С телефоном? Треп с такими же бездельницами!? Ты это бросай! Учишь — учи без дураков! Чего лицо такое? — Нет, ничего... это пьеса такая... такая... — «Гамлет» опять? — блеснул он познанием шедевров мировой драматургии. — У тебя всё — «Гамлет». Нет не он... — Ну, мы ВГИКов не кончали! Где уж нам, деревенским! — И я не кончала, я же не в Москве училась. Потрепав её по плечу, он ушел, а она, грустно подумав: — Вот для кого проблем не существует. Уж он бы разрулил всё в 2 счета! — уронила голову на руки и бессильно заплакала.

     — Живо рассказывай, о каком Гамлете ты хнычешь?! Врет ещё — «нет, не он»! — передразнил он её, бесшумно появившись у неё из-за спины. — Мама моя... — выдавила Лиза. — Умерла? — просто спросил он, перестав сердиться. — Сколько ей было? — Нет, — ещё сильнее зарыдала она от этих слов, — плохо ей там, дома с отцом и братом, пьют они. — А-а... — равнодушно протянул он, — всего то... Повернулся и ушел. — Не хочет помогать, — мелькнуло у неё, — плевать ему... От обиды и неожиданности у девушки высохли, было, слезы, но сами потекли вновь.

     Ночью, как ни в чем не бывало, он сел на пуфик и, усадив её на бедра, лениво смотрел, как она прыгает на нем, держась за его плечи и отталкиваясь ногами от пола. Сжимая ей талию, он неотрывно изучал её безучастное лицо и чему-то улыбался. — Чего-нибудь надумала? Остановив-шись, она покачала головой и продолжила. — Помочь есть кому там? — не отставал он. — Нет, только посочувствуют... — Ну это много! — иронично кривя губы. — Если ей так плохо со своими, почему не уйдет от них? — переместив руки ей на попку и поглаживая её. — Некуда идти, один дом, — она сжала мышцы вагины, чтоб ускорить его эякуляцию: у неё устали ноги без конца приседать. — Что ж не купит другую развалюху, подальше от своих уродов? — запуская пальцы глубоко в её ягодичную ложбинку и нащупывая сфинктер. — Копить не получается, она ж их содержит, а они пропивают всё, — Лиза замедлила темп скольжения на члене и перевела дыхание. — Купи ей дом, я дам денег, черт с вами, с нищетой! — пригнув её на себя и загнав пальцы в сфинктер.

     Подстраиваясь под её ритм, он так же неспешно задвигал ими. — Да что ж это изменит? Разве они оставят её в покое? Городок небольшой — узнают, где она, будут таскаться к ней и скандалить. Да ещё и сожгут от злости! Мужчина всё быстрее толкался в её попке, и она стала энергичнее нанизываться на него. Он громко задышал, издал короткий стон и уткнулся ей в грудь; она обняла его. Судороги отпустили Александра, но Лиза не вставала с него, ждала, пока он подаст знак, что можно. — Иди, набери джакузи, посидим там, — велел он и включил телевизор.

     Сидя напротив и по-прежнему покровительственно рассматривая её несчастное лицо, он плеснул в девушку пеной: — Так и будешь изображать драму? Почему не попросишь помощи — ведь знаешь, я могу помочь!? Не веря своим ушам, Лиза несколько раз сглотнула, чтоб ответить: — Ты же не любишь, когда я прошу для других... Я и не прошу. — Ну да, Саша у тебя сволочь, радоваться будет, когда тебе плохо. — Ты, правда, поможешь мне? — Ну, смотря как уговаривать будешь! — засмеялся он. Лиза попробовала улыбнуться: — Я тебе этого никогда не забуду! Ой, то есть я всегда... — Звучит угрожающе — «никогда... всегда" — страшно, аж жуть! Ты сейчас начни благодарить. — А-а, ты об этом... Она пересела к нему и попыталась обнять — он шутливо оттолкнул её: — Ну вот, намекни тебе — просто изнасилуешь! Не так сразу, милая, нет сил пока — заездила ты меня, наездница аховая! — Какая? Я?! Ну, ты скажешь! Она прислонилась к его боку и положила голову ему на плечо, они притихли в дымке горячего пара, поднимавшегося от воды, как будто берегли редчайшие моменты взаимопонимания. Она изумлялась тому, как странно складываются обстоятельства её жизни: непредсказуемо поступали, казалось бы, хорошо изученные ей люди. Он поднялся и протянул ей руку: — Пойдем, включай планшет — покажешь, где твой Задрючинск! Прикинем: что и как!

     Машина свернула к дому, и Лиза перестала представлять катастрофические картины материнской жизни: здесь мало что изменилось. Дом ветшал, но не был разрушен, как ей видилось, — результаты хлопот хозяйки. Незаметны были никакие следы представляемой ей трагедии, и она немного подавила волнение. Телефон мамы, как и вчера, молчал, поэтому девушка и 2 мужчин подошли к двери. Открыла изменившаяся с последней встречи мать и бросилась к дочери со слезами. Оттеснив женщин, 2 мужчин выволокли ...  

     на улицу плохо соображавших с похмельного пробуждения отца и брата, и женщины заметались по дому, наспех собирая вещи. Лиза останавливала мамино рвение: Александр строго-настрого запретил везти барахло.

     Вчера ночью именно он подсказал выход из, казалось бы, плачевной ситуации: перевезти мать сюда, в лизино пустующее общежитие, и обещал помочь с её оформлением на новом месте — все, что девушке просто не пришло в голову. Не верящая до конца в его добрые намерения, Лиза пыталась целовать его, а он, вышучивая её горе, не принимал её ласк и даже не потребовал секса, уложив её и велев выспаться. Утром растолкал её, крепко заснувшую от радости, и усадил в автомобиль с 2 крепкими дядьками средних лет — ровесниками ему. Очень быстро на лизин взгляд — вдвое быстрее автобуса — домчали, и вот мать не знает, за что схватиться в первую очередь. Она на удивление быстро, почти не раздумывая, согласилась уехать к дочери — видно было, что семейка, как следует, допекла её.

     Собрав пару сумок, женщины вышли; отец с сыном, нахохлившись, с помятыми лицами, сидели рядком на покосившейся лавочке и едва слышно что-то отвечали расспрашивающим их покуривающим мужчинам. Те отошли к машине, а мать, помявшись, подошла к сыну и обняла того. Брат держался отчужденно и почти никак не среагировал на её отъезд, видно, не вполне осознав его последствия. Он тупо слушал причитания мамы и ничего не говорил. Отец зло посматривал на жену и с опаской на машину, что-то бормоча под нос. Поцеловав сына, заплакавшая мать отошла, а мужчины, весело крикнув остающимся в одиночестве лизиным родственникам: — Лавочка закрыта! Денежки ту-ту! — завели двигатель и вырули со двора её детства.

     Половину дороги Лиза успокаивала плачущую мать, расстроившись вместе с ней. Потом та, успокоившись, шепотом расспрашивала дочь: кто эти мужчины? Который тут лизин жених? Почему они не молоды? Они что, артисты? Девушка отвечала, что её жениха тут нет и, да, они из театра. К вечеру были в городе. Зайдя в магазин, один из ездивших купил 2 пакета еды для мамы, и Лиза, взглянув в сумки, засмеялась: икру мама ела пару раз в жизни, а чипсы ей, вроде бы, ни к чему. Тот ответил, что Александр велел купить еды, а какой — не уточнил, вот ей и купили еды. Устроив маму в крохотной комнатке, Лиза вернулась к любовнику; пришлось впервые объяснить, что она давно уже живет с «женихом" — той так было привычнее. Мама, было, взялась спрашивать, что и как, но вдруг понимающе притихла и признала, что дочь уже совсем взрослая и «сейчас все живут без росписи», и той виднее, как поступать.

     Зайдя в дом, девушка бросилась на шею мужчине с выражением благодарности. Он самодовольно похлопывал её по спине. Почти раздавив её, любовник лежит на Лизе; она крепко обняла его и стоически терпит, полная признательности. Перебирая короткий ежик волос на его крупной голове, девушка рассказывает о поездке, о поразившем её виде пьяных родственников, об искренней радости мамы, до конца так не верящей, что в её жизнь, наконец, пришел покой, о её удивлении тем, что дочь не будет с ней жить, как та надеялась. Недоумевая, Лиза делится с ним своей реакцией на давно не видимых близких родственников: — Представляешь, Саша, я ничего к ним не испытала, то есть совсем ничего, никакой привязанности, ни жалости, ни любви... Ужасно, правда? Я — жестокая? Он, рассмеявшись: — Ты? Ужасно жестокая! Подтверждаю! Вот меня не любишь и изводишь... Запнувшись от неожиданной обидной искренности его слов, на которые ответа у неё не было: — Я... наверное... А ты обижаешься на меня? — Да нет, что ж на мою дурочку обижаться!

     Помолчав: — Так же жил... с матерью. Почувствовав, что она едва дышит, он приподнялся, давая ей набрать воздуха, и вновь опустил голову ей на грудь. — Ты? Так же? Надо же! А вам кто помогал? Рассмеявшись: — Нам? Помогал!? Да никто! Сперва отец колотил нас, пока был в силе; мать меня защищала — дралась с ним, и вечно прятались по соседям. Потом я вырос и все изменилось. — И твои родители живы? — Мать жива, отец — не знаю. Я его выгнал и с тех пор не видел. Впервые за более чем полгода совместной жизни они говорят долго и откровенно, и девушка диву дается тому, что они ведут разговор на равных, а не ограничиваются короткими, обидными репликами как раньше. Решив до конца исполнить долг признательности: — Ты как сегодня хочешь? Только скажи... Я... — Да я совсем тебя не хочу!

     Опять лицо сделаешь, как будто тебя по кругу пустили... — Я? Лицо... ? Ну, зачем ты так? — Тебе ж не нравится, как я люблю! — Я... я привыкну... потерплю... Мне... нравится... иногда... Передразнив её: — «Иногд а»... Может тебе мало, не хватает? — Нет, много... и... часто... даже очень... Мне всего хватает! — Да разве вы, бабы, не этого хотите всегда? Не дотрахай вас — себе дороже! — Наверное, есть такие, которые всегда...

     Время доверительности и искренности прошло, возникнув ненадолго между ними. Лежа на боку, обняв любовника ногами и руками, посасывая его язык, девушка последний раз столкнулась с ним потным телом. Перестав трястись в её объятиях, уже сонно закрывая глаза, тот спросил: — На сегодня твоя душенька довольна? И скривившись на её очередную благодарность, засыпая, пробормотал: — Будешь должна... — и захрапел. Лежа без сна, Лиза так и не решила для себя, полностью ли она рада тому, что приняла его помощь, вложив ему в руки очередное оружие для собственного шантажа.

     Маму устроила гардеробщицей в театр Лиза, поговорив с директором, а юрист Александра пробил ей прописку в общежитии. Девушкза просила только не слушать театральных сплетен, на что мама уже через неделю работы выговаривала ей: — Да вот, говорят, дочка,... как бы это выразиться?... с плохим человеком ты живешь... с бандитом. И он старше... — Мама, мне легче от того, что говорят? — Зачем же ты тогда... ? — Мама, не надо об этом!... Я сама подумаю, хорошо!? Александр наотрез отказался знакомиться и встречаться с лизиной мамой, выразившись, что ему достаточно девушки без её родственников — своих хватает. — Чего надо — пусть передаст через тебя, а так — нечего!