Девчонки вырубились моментально, и через пяток минут мирно посапывали, каждая со своей стороны. Они были похожи на двух породистых кошечек, спокойно дремлющих на груди хозяина. Уже засыпая, я мысленно прокрутил пережитые события минувшей ночи. Они были поистине восхитительны, но я точно знал, что всю прелесть произошедшего каждый из нас осознает лишь дня через два, через три. Эти воспоминания останутся с нами на всю жизнь, и непременно будут всплывать в сознании каждый раз, в моменты сексуального возбуждения.

     Я вдруг понял философию низменных желаний Виктории. Вот оно! Вот, ради чего она приехала! Вот, ради чего решилась на новые ощущения! Она пробовала напоследок то, на что, будучи замужем, не будет нужды решаться. То, что когда-нибудь в будущем, будет греть ей душу, напоминая о лихих проделках молодости. Вика запечатлела для себя яркие образы того, что она пожила насыщенной, фривольной жизнью. Благодаря им (образам), она сможет в нужный момент сказать себе: «Притормози, подруга. Ты итак пожглА в свое время. Так что, не ищи приключений, люби себе спокойненько детей и мужа. Ничего нового «на стороне» ты для себя не откроешь. Чего ты там еще не видела?».

     Исходя из этих умозаключений, я сделал вывод о том, что когда мы проспимся и протрезвеем, блондинка станет неприступнее Петропавловской крепости. А вот мотивы Елизаветы однозначно были иными. Замуж она пока явно не собиралась. Судя по общему настроению, девушка просто гуляла, как кошка по весне. Я был уверен, что, в отличии от Виктории, брюнетка будет не против продолжить периодические встречи вплоть до отъезда в Москву.

     Свою теорию я решил проверить «с утра» на практике, предложив Лизке остаться до вечера, и потрахаться уже на трезвую голову. А еще лучше подремать часок, а потом растолкать её, вывести на балкон, и дать в рот на свежем воздухе. Учитывая неслабую эволюцию в её сексуальном раскрепощении, подобное развитие событий не должно было её смутить. Напланировав всевозможной пошлятины, повязанной на потенциальной любовнице с полуторамесячным сроком годности к употреблению, я, наконец, нырнул весь, без остатка, в бездонный омут хмельного сна. Нырял счастливым, и довольным, предвкушая события нового дня.

     Однако, «новый день» обошелся со мной весьма грубо, и бесчеловечно, сурово обманув ожидания. Начнем с того, что пробуждение вышло скомканным и болезненным. Продрать глаза удалось далеко не с первой попытки. Голова ломилась так, словно в нее всю ночь, кто-то незримый, гвозди вколачивал. А теперь, все тот же «недоброжелатель» принялся зверски тянуть их наружу. Во рту, будто табор цыган переночевал, и, уходя, не удосужился прибраться за собой. В общем, похмелье наблюдалось, дичайшее.

     Никого из девчонок рядом не было. Звуков их присутствия в остальных стенах квартиры также не обнаруживалось. Мобильный телефон показывал»14:07«, четыре пропущенных звонка, и два непрочитанных сообщения. По разу звонили отец с матерью, лучший друг Мишка, и руководитель моей производственной практики, которому я сегодня денег подвезти обещал, за её «досрочное» прохождение.

     На первое сообщение я чертыхнулся. «Coscom» (мобильный оператор) в тысячный раз приветствовал меня в сети, несмотря на то, что его услугами я пользовался дней десять, не меньше. Кривые сервисы того времени частенько напрягали своей несовершенностью. Зато второе сообщение пришлось мне по душе. Писала та самая Ирина (упомянутая в первой части «Разделяй и властвуй»), с которой я собирался, было, продолжать вечер, покуда не возник вариант с Елизаветой. Месседж был коротким, приветливым и добродушным:

     «Сашка, привет! Не отвлекаю? Чем занимаешься?»

     Сообщение «упало на мобильный» еще в полдень, так, что торопиться с ответом уже не имело смысла. Решил отписаться позже, придя в себя. На прикроватной тумбочке стоял пустой стакан и бутылка минералки, заботливо подготовленная кем-то из девочек. К стакану была прислонена записка, настроченная размашистым почерком. Почерк Лизы я узнал без труда, даже не взглянув на подпись. Поскольку пять последних лет списывал алгебру, исключительно у неё. Текс гласил:

     «Доброе утро, Шурик! Извини, что бардак в зале на тебя оставили. Просто срочно по домам разойтись нужно. К Вике Сергей неожиданно нагрянул. А мне обои клеить надо, пока папа выходной (она, действительно, с вечера жаловалась, что родители ремонт затевают, и её подпрягают). Ключик я под стакан положила, а дверь захлопну на замок. Пиво не пей! Помни, что неправильный опохмел приводит к длительному запою! Созвонимся! Лиза».

     Я отложил записку, попил газированной водички, прокатившись на волне облегчения, и зарылся, поглубже, под покрывало. Вставать теперь не хотелось еще больше, с учетом предстоящей капитальной уборки. Спать хотелось нереально. Но я и без того продрых непозволительно долго. Поэтому, скрепя сердце, вытряхнулся из уютной кроватки, и побрел в ванную приводить себя в порядок.

     Холодный душ, крепкий кофе, и «утренняя» сигарета, вернули меня к жизни, и уже через час я завершал наведение порядка заменой постельного белья. После этого, в спокойной обстановке, отзвонился родителям, встречу с руководителем практики перенес на следующую неделю, и с Мишкой планы на вечер обсудил. Сегодня решили не бухать, поскольку и у него минувший вечер в пьяном угаре перед глазами проплыл. Потому договорились у него столкнуться, зеленым чаем почки помыть, да в любимые нарды погонять.

     Напоследок оставил самое приятное. Ирке решил не писать, а сразу позвонить. Набрал её номер. Гудок, второй, в трубке слышится бодрое: «Алло!»

      — Ир, привет. Не занята?

      — О, Сашка! Привет! Нет, не занята. Хотя нет, занята.

      — О!!! И чем же ты таким занята, что сначала не занята, а потом вдруг сразу занята? (каламбурю во всю, предчувствуя шутливое настроение беседы).

      — Да сижу, вот, и думаю. А чего ты от меня морозишься?

      — Это, в каком таком смысле морожусь?

      — Ну, в каком — в каком? В таком, который прямым называется! Вчера с занудами нашими кинул, типа они меня в школе достали недостаточно. Сегодня, вот, смс-ку игноришь. Я обиделась на тебя, понял?! (а сама улыбается, по особой интонации голоса чувствуется).

      — Ну, раз обиделась — значит, будем пощаду вымаливать, извиняться. Ты чё сегодня вечером делаешь?

      — Я — ничё! А чё? (кривляется и кокетничает).

      — Да так, ничё... Думаю вот чё... ! Может мы это, чё... ? Придумаем чё... ? (кривляюсь не меньше неё, почти срываясь на хохот).

      — Ну, а чё? Я — очень даже ничё! (не сдерживается и весело смеется).

      — Ну, раз ничё, тогда, на том же месте, в тот же час? (подразумеваю то же самое питейное заведение, в котором вчера пьянствовали, и собирались, при этом, на восемь часов вечера).

      — Окей, Сань, я буду вовремя (девочка она смышленая, сразу понимает, где встречаемся и во сколько).

      — Тогда до вечера, салют!

     Ложу трубку, и тут же набираю Мишкин номер. Переношу чай с нардами на «как-нибудь потом», получаю напутственное пожелание «удачной охоты», и мчусь домой к родителям. Все мои вещи там, а переодеться нужно непременно. После непродолжительных дебатов с мамой, относительно того, что я почти дома не бываю, принимаю душ, запрыгиваю в льняные штаны, и натягиваю любимую тенниску зеленого цвета.

     Мама хлопотливо норовит скормить мне стопку свежеиспеченных блинов, но раскручивает в итоге, лишь на пару штук. Остается довольной и этим результатом, потому как, «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Она прекрасно знает, что если я и заявлюсь сегодня домой, то никак не к ужину. Хотя, к холодильнику могу и наведаться, с пьяной голодухи. Потому бросает мне (убегающему) вслед, что отбивные оставит в кастрюльке на плите, дабы мясо не задубело. Мама, одним словом. Что тут еще скажешь.

     К условленному времени я не опоздал, явившись, минут за десять до появления ...

 Ирины. Девушка подъехала на «DaewooTico» (культовой «отечественной «малолитражке того времени), с «шашечками» на крыше. Возможности расплатиться с таксистом, я Ирке не предоставил. Первым делом удовлетворил финансовые запросы водителя, а затем открыл заднюю дверцу, и помог нарядной блондинке, стриженной под «каре», выбраться наружу.

     Почти сразу отметил про себя, что она уже не просто блондинка. Со вчерашней встречи её прическа существенное видоизмененилась. Появилось ненавязчивое мелирование, а длина волос с левой стороны значительно укоротилась, по сравнению с справой. Подобная ассиметрия пришлась ей очень к лицу, индивидуализируя образ. Я незамедлительно осыпал красавицу искренними комплиментами, всерьез смутившими её, хотя «робкого десятка» она никогда не была.

     Иришка в этот вечер была потрясающе хороша. Не знаю, намеренно ли блондинка производила на меня впечатление сегодняшним обликом. Хотела ли доказать, что накануне вечером я погорячился, переключив внимание с неё, на другую дамочку. Но в любом случае, я заключил для себя, что выгляди она вчера также умопомрачительно, как и сегодня, не бывать моим ночным приключениям с Лизой и Викой.

     Когда вошли в зал, то мой старый приятель Алишер, работавший барменом в этом заведении, едва челюсть на пол не уронил, и все никак не мог глаз оторвать от красотки, чинно сопровождавшей меня. Я подмигнул ему, а он восхищенно показал мне большой палец. Восторгаться, действительно, было чем. И без того длинные ножки моей спутницы, казались еще длиннее, благодаря модным в то время босоножкам на среднем каблучке. Обувь держалась на ноге, посредством тугой шнуровки узким ремешком, охватывающим всю икру и голень вверх, до самого колена. Коротенькая юбочка из джинсовой ткани очень выгодно подчеркивала идеальную округлость узеньких бедер, а беленький топик элегантно акцентировал внимание на спортивном животике (девушка с раннего детства занималась художественной гимнастикой). В композиции все это дело смотрелось очень эффектно.

     Присели за столик, и официант сразу приволок нам пару книжечек меню. Увлеченный содержанием своего экземпляра, я не сразу обратил внимание на то, что, несмотря на белоснежную улыбку, глаза Ирины, отчего-то, буквально излучают печаль. От ужина она любезно отказалась, равно как и от бокала вина. Заказала молочный коктейль, к которому почти не притронулась. Я поинтересовался, в чем дело, и девушка честно и очень ёмко ответила, что поссорилась с мамой по дороге на встречу со мной. Я уж подумал, что каким-то образом в этой ссоре замешан, но она меня успокоила, сказав, что дело исключительно в их взаимоотношениях.

     Здесь стоит отметить, что они друг с дружкой во все времена ладили с огромными затруднениями, несмотря на то, что Валентина Николаевна (её мама) была милейшей, справедливой женщиной. Это я еще со школьной скамьи знал. Сколько помню себя — школьником, столько же и её — бессменным председателем родительского комитета. Да и Ирка плохой дочерью никогда не была. Своеобразно, но очень любила маму. Просто они были слишком разными, и совершенно по-иному смотрели на жизнь.

     Валентина Николаевна была этакой «домашней клушей», оберегавшей семейный очаг, и жившей по канонам излишней скромности, и целомудренности. Все школьные чаепития проводились под её эгидой, и неизменно снабжались всевозможной сладкой выпечкой, произведенной ею же. В восторге от этого были и мы, ученики то есть (готовила тетя Валя просто изумительно), и наши родители (сколько головняков и лишних затрат разом отпадало!).

     Одним словом, довольны были все. Все, кроме самой Иры. Она ненавидела инициативность мамы, из-за которой её (Иру), всегда ассоциировали с дочерью праведницы. Соответственно, и саму Иру считали не меньшей праведницей, живущей по правилам матушки. Однако, согласно информации из школьных анкет, заводимых девочками средних и старших классов, Иришка таковой не являлась. Просто по сути своей она была уравновешенной, бесконфликтной девочкой. Чрезмерно чопорное воспитание, в юношестве, играло «не на её половине поля». Но это вовсе не означало, что в её душе не обитали здоровый энтузиазм, и тяга к яркой жизни. К тому же, жить по правилам мамы девочка точно не желала, и хотела быть самой собой.

     О школьных анкетах, кстати, поясню. Многие, наверняка, не помнят уже, а некоторые и не знают, что они из себя представляли. Это были «общие тетради» на 96 листов, как правило. Разрисованные всевозможной девчачьей атрибутикой, и содержащие целый ворох провокационных, порой, вопросов. Их (анкеты) можно смело называть «социальными сетями» той эпохи. Возьмешь такую «тетрадочку» домой, информацией о себе заполнить — заодно и о сверстниках много чего нового узнаешь.

     Так вот, согласно этим примитивным, но действенным источникам информации, Ирка жаждала иметь возможность самовыражаться, не опасаясь быть осужденной, в связи с наличием слишком правильной матери. Девушка всегда хотела бОльшего, чем имела. Стремилась к высотам, которые могли избавить её от постылого быта, и позволить вырваться из серой массы. Строила «наполеоновские планы» на будущее, многие из которых, к её чести, на сегодняшний день успешно реализованы.

     Однако, поскольку речь идет не о том, что она имеет сейчас, а о том, что было тогда, то не будем более тревожить её настоящее. Вернемся к прошлому. К тому теплому, июльскому вечеру, в который случилось наше не слишком удачное рандеву. Битый час мы сидели за столиком, и я безуспешно пытался улучшить её настроение. Шутил, хохмил, травил студенческие байки, и похабные анекдоты — все без толку. Блондинка была мрачнее тучи, хотя и пыталась поддерживать разговор. Но все это было не то. Тогда я принял единственно верное, как мне показалось, решение. Встал из-за столика и потянул Иру за руку на улицу. Она пошла за мной, недоуменно вопрошая, куда мы идем.

      — Мириться поедем с твоей мамой, — коротко ответил я на ходу, жестом показывая Алишеру, оплатить мой счет. Эту систему рыночных отношений мы с ним давно практиковали, задолго до моего отъезда на учебу в Украину. Он оплачивал, или записывал на себя мои расходы, а я потом рассчитывался с ним разом за несколько «посиделок». Не подумайте, что это из меня так «понты» лезли из всех щелей. Просто это было очень удобно. Не нужно было каждый раз дожидаться по полчаса, пока меня расчитают. Всегда была возможность в любой момент встать, и уйти. Вот, как сейчас, например.

      — Саш, ну вот что ты делаешь? Я не могу, да и не хочу, сейчас с ней мириться. Она — неправа, и знает это, — девушка едва поспевала за мной. Я упорно вел её к свободному «мотору».

      — Ну, значит, тогда просто домой тебя отвезу. Скажешь маме, что отлично погуляла, поблагодаришь. Потом в ванной часок поваляешься, телик посмотришь, может, хоть тогда надумаешь с ней отношения ладить. А как помиритесь — мы с тобой еще разок встретимся, и в следующий раз у нас общение взаимным выйдет. А то, что сейчас происходит, без обид конечно, но лично мне цирк напоминает. Причем, цирк — в миниатюре. Бездарный клоун, и неблагодарный зритель. Вот и весь состав. Ты меня за прямоту речи извини, но сегодняшний вечер мы оба с более эффективным КПД провести могли бы, пусть и по отдельности. Хотя, как знать. Может тебе нравится сидеть и грустить, когда можно поехать, и во всем разобраться. Зато за себя точно знаю — убивать несколько драгоценных часов, вмыкая в твое очаровательное, но кислое личико — мне совсем не по душе.

     Очевидно, мой эмоциональный спич, возымел действие, поскольку Ира чуток встряхнулась, и принялась извиняться, что-то про свой эгоизм рассказывать. Но я её уже не слушал. Оборвал на полуслове:

      — Так! Короче, Склифосовский! Мириться едем или нет?

      — Едем, — твердо ответила блондинка, усаживаясь в машину. Я захлопнул за ней дверцу, и занял место рядом с водителем. Намеренно не садился сзади рядом с девушкой, подчеркивая свое неудовольствие ... её строптивостью. Адрес водителю она сама назвала, я лишь визуально знал, где она проживает.

     Поездка была недолгой, городишко меленький, долго ехать некуда. Подкатили к её подъезду. На лавке в рядочек восседали традиционные обитатели каждого, уважающего себя, двора. Старушки-сплетницы, конечно же. Они мгновенно просканировали меня с головы до пят, пока я водителю деньги отсчитывал. Как только машина уехала, я попросил Иру время зря не терять, и сразу подниматься к маме. Рекомендовал ей перестать «тянуть одеяло на себя», быть мудрее и сговорчивее.

     Едва девушка скрылась из вида, как я тотчас обратился к бабушкам:

      — Вечер добрый, Уважаемые.

      — Добрый, добрый, — наперебой пробухтели женщины почтенного возраста.

      — Вы не будете против, если я тут присяду с краешку?

      — О нет, что вы, что вы? Присаживаетесь.

     Старушки засуетились, сгребаясь в одну кучку, освобождая пространство на скамеечке.

      — Давайте знакомиться? Меня Сашей зовут, а вас?

     Описывать дальнейший, совершенно бесполезный, разговор смысла нет. Он был заведен мною лишь для того, чтобы избавить Ирку осуждающих взглядов вслед, и сплетен, которые неизбежны, если бабкам молодой человек, замеченный с дочкой соседки, не приглянулся. А вот если с ними сразу контакт наладить — их благостное расположение к девушке будет обеспечено. Эта теория неоднократно проверена, и работает без сбоев. Даже когда ты пропадаешь из жизни этой барышни, еще очень долгое время её продолжают спрашивать: «А где же тот любезный молодой человек подевался? Почему не приходит? Такой мальчик положительный, обходительный, вежливый. Где он?». Так устроены незнакомые пожилые люди. Прояви капельку терпения, вкупе с благосклонностью — и их симпатия навсегда останется на твоей стороне.

     Уже совсем стемнело, а старушки, довольные новым знакомством, разбрелись по своим хаткам, когда из дверей подъезда вышла моя экс — одноклассница с просветленным личиком. Сразу стало понятно, что конфликт исчерпан. Я вскинул руку, сверяясь с часами. Стрелки показывали без малого одиннадцать часов вечера. Это означало, что еще вся ночь впереди, и блондинку можно приглашать «в гости». Тем более, что дом сестры в двух шагах находился. Пять минут хода, не больше. Винца можно было по дороге в магазинчике докупить, три дежурных презерватива в заднем кармане брюк лежало, а кровать в спальне сестры, к счастью, была застелена свежим бельем.

     Но вместо сей чудесной перспективы, меня ожидал очередной (который уже за день) облом. Ира присела рядом, и сообщила, что с мамой она помирилась, но погулять сегодня больше не получится. Валентине Николаевне вставать на работу нужно в пять утра, а если дочки в это время дома не будет — она заснуть не сможет. У меня не нашлось подходящих слов, чтобы выразить степень своей возмущенности данным идиотизмом. Ирке 19 лет, а её «пасут», словно малолетку!"Ахтунг», одним словом. Ну, да ладно, ничего не поделаешь. Сам ведь советовал быть мудрее и сговорчивее. «За что боролся, на то и напоролся» — эта поговорка была как раз обо мне.

     Так что, пришлось пожать плечами, да руками от безысходности развести. Больше тему её взаимоотношений с родительницей я решил не трогать. Нужно было воспользоваться возможностью назначить новую встречу, и, желательно, на завтра. Однако, в этот момент судьба все организовала вместо меня в самом лучшем виде. Раздался звонок моего мобильного. Звонила наша бывшая одноклассница Настя. Пухленькая хохотушка, с задатками первоклассного организатора. Из таких персонажей, в советские времена, отменных массовиков-затейников штамповали. Дело тут даже не в умении быть «душой компании», а в неуемной энергии, позволяющей «не мытьем, так катанием» собирать разрозненный народ в монолитный коллектив, и заставлять «плясать под нужную дудку». Впрочем, на этот раз, Анастасия звонила с весьма своевременным, и даже нужным, делом.

      — Алло! Кириленко! Это ты? Или не ты? (с сомнением).

      — Ну, предположим, я. А это кто?

     По бойкому тембру, и писклявому голосу я, конечно же, сразу понял, кто звонит. Но решил «потянуть резину», продолжая неоконченную даже после окончания школы вражду. Дело в том, что с Настей мы никогда общего языка не находили. Она меня раздражала. Я её тоже. Кроме этого нас больше ничего не связывало.

      — Кириленко! Хорош дурачиться! Давай нормально поговорим, а? Без язв. Мне итак еще человек десять прозвонить надо, а время позднее (примирительно).

      — Ну, раз ты «корону сняла» и сама просить изволишь, куда ж мне деваться. Валяй, говори (сарказма хоть отбавляй).

      — Саш, ну хватит уже, я ж попросила! (еще более примирительно).

      — Да говори, давай уже, Насть, шучу я. Чё хотела? (значительно добрее).

      — Мне твой номер твоя мама дала. Я тебе на «город» звонила. Это я на всякий случай говорю, чтобы ты знал, откуда у меня номер.

      — Насть, да мне все равно, где ты мой номер взяла. Я ж не президент, чтобы засекречиваться.

      — Ну, хорошо. Тогда слушай. Есть мысль еще одну встречу выпускников устроить, но уже на пляже. Ты как?

      — Нормуль идея, я — «за!».

      — Замечательно. Тогда второй вопрос. Как насчет того, чтобы не затягивать с этим делом, и прямо завтра на городское озеро с ночевкой выехать? У меня папа три дня выходной, и мог бы всех нас после обеда к водичке вывезти. А на следующий день обратно забрать. Я уже все продумала. Завтра пятница. Тем нашим, кто работает отпроситься во второй половине дня — не проблема. Поедем, отдохнем, пообщаемся. Потом переночуем и в субботу — в обратный путь. Если я хотя бы десять человек уговорю — то папа с утра в диспетчерскую мотнется, «путевой лист» выпишет. Так что с транспортом трудностей не будет.

     Её отец водителем рейсового автобуса трудится. Уже много лет подряд людей на производство возит. В том, что «путевку» без проблем возьмет — сомнений не было. Настюха реально классное предложение сгенерировала, от такого — не отказываются, как говорится. Потому, заручившись моим согласием, она пообещала с утра перезвонить. Уточнить все детали, назначить место сбора, и сообщить, сколько денег нужно в «общий котел» скинуть.

     Я поблагодарил её за звонок, и в этот момент, вероятно, мы с ней перестали враждовать. Наверное, повзрослели, наконец. Пересказать задумку Анастасии в подробностях, мне помешал звонок все той же Анастасии, на телефон, теперь уже, Иркин. Системный подход Насти, в организации мероприятия, прослеживался «невооруженным глазом». Наша «тамада» совершенно точно прозванивала бывших одноклассников в том порядке, в каком мы были записаны в школьном журнале. Это было ясно, как белый день, поскольку фамилия Киселева принадлежала Ире. И с первого по одиннадцатый классы следовала за моей, в перечне учащихся.

     Ирка выслушала Настино предложение, согласилась с ней по всем пунктам, но окончательный ответ пообещала дать только с утра, после согласования поездки с мнительной матушкой. «Повесив трубку», моя собеседница грустно рассмеялась, с иронией проговорив:

      — (-censored-), ты представляешь?! Я целый год на самоконтроле в общаге прожила. Зачетку с одними «пятерками» домой привезла. И все равно опять к маме бегаю, погулять отпрашиваюсь. Жесть!

     Я усмехнулся, произнеся сакраментальную фразу:

      — Мы не поймем мотивов родителей, покуда сами не станем ими.

      — Ой, и не говори. Я себя той же мыслью всегда притормаживаю, когда сильно хочется сорваться с цепи, и закатить ей (маме) истерику.

      — Не надо истерик, нервные клетки — не восстанавливаются.

      — А вот тут не соглашусь! Последние исследования показали, что это утверждение — миф. Они восстанавливаются! Другое дело, что очень медленно.

      — Ёлки! Как же я мог забыть, что ты ... у нас биолог-генетик будущий?! Тебе виднее, конечно. А вообще, пёс с ними, с клетками, пускай восстанавливаются, мне не жалко.

     Ира улыбнулась на моё последнее высказывание, и тут со стороны дома донесся знакомый мне с детства женский голос:

      — Ира! Саша! Вы здесь??

     Валентина Николаевна производила «разведку боем», высунувшись из окошка второго этажа.

      — Да, мам, мы здесь! Не переживай, я скоро зайду.

      — Добрый вечер, Валентина Николаевна, — вежливо отозвался и я, коль уж мое имя упоминалось.

      — Да я и не переживаю! Чего мне переживать? Вы же взрослые люди! — бессовестно лукавила Иркина мама.

      — И тебе доброго вечера, Сашенька. Как дела у тебя? Учишься?

      — А куда деваться? Грызу гранит науки потихоньку.

      — Молодец! Нравится?

      — Вы знаете, не скажу, что я в восторге, но жить можно.

      — Ну, и хорошо. Это самое главное, что жить можно. Маме привет передавай, как она там?

      — Все хорошо, спасибо, передам.

     Пока мы обменивались стандартными любезностями, Ира сидела рядом, и постепенно закипала, подобно чайнику на плите. Она очень не любила, когда мама начинала совать свой нос в её личную жизнь. А Валентина Николаевна все никак не унималась:

      — Я вот, что подумала, может вам булочек с маком вынести? Они даже тепленькие еще, час назад напекла. Будете?

      — О нет, мама! Не надо никаких булочек! — раздраженно процедила моя собеседница.

      — Тогда поднимись, хоть компотика свежего возьми.

      — Мама!!! — взорвалась блондинка, — не надо никакого компота!

     Я почувствовал, что сейчас мама с дочкой опять поссорятся, и все приложенные, к их примирению, усилия, пойдут прахом. Потому включился в разговор, и вывел его из «крутого пике»:

      — О!!! Компот? Компот — это хорошо! С чем он?

      — Вишня с яблочком, — с благодарной готовностью ответил голос со второго этажа.

      — Класс! То, что надо! Люблю именно такое сочетание в компотах! (хотя я и по сей день не знаю, какое же сочетание фруктов я люблю в компотах). Давайте я поднимусь!

      — Сиди-сиди, — обеспокоенно ответила Валентина Николаевна, — я сейчас сама вынесу, заодно и воздухом ночным подышу, да и на тебя погляжу, целый год не виделись же.

     Выражение лица Иры нужно было видеть.

      — « — censored-»! Как она меня « — censored-»...

      — Да ладно, Ирка, чего ты кипятишься? Расслабься. Сейчас компота хряпну, и по домам разойдемся. Только ты с ней сразу обсуди вопрос с озером. Не затягивай.

      — О нет, лучше я ей завтра позвоню, и перед фактом поставлю. Если ей сегодня сказать, она всю ночь спать не будет. Получится, что я зря дома осталась.

      — Ну, смотри сама. Ты её лучше знаешь.

     В этот момент из подъезда выплыла грузная женщина в домашнем халате, поверх ночной сорочки, вооруженная граненым стаканом, и полуторалитровой бутылкой из-под «Кока-колы». Это и была Иркина мама. При ближайшем рассмотрении в её руке обнаружилась-таки тарелочка с тремя булочками. Меня тут же посетила непристойная мыслишка: «Эх, Валентина Николаевна! Лучше бы Вы мне «булочками» дочери угоститься возможность предоставили!». Но вслух поблагодарил сердобольную женщину, зажевав пирожок с компотом. Валентина Николаевна осталась довольна локальной победой в противостоянии с дочерью. Мы с ней еще немного «погутарили» о жизни, и любезно распрощались.

     Когда тетя Валя скрылась за подъездной дверью, Иришка тоже домой засобиралась:

      — Ну, я тоже пойду. А то она сейчас еще что-нибудь придумает (мы оба поднялись, и она внезапно взяла меня за руку).

      — Хорошо, Ир. Спасибо тебе за вечер. Надеюсь, ты ехать не передумаешь, и мы с тобой завтра увидимся.

      — Не передумаю, сбегу, в крайнем случае (улыбнулась). А ты, кстати, как домой идти будешь-то? Поздно уже, а идти далеко (родители на другом конце городка живут, с полчаса бодрым шагом).

      — Ну, у тебя заночевать не получится (смеюсь). Так, что к сестре пойду.

      — Ааа!!! Точно!!! Она же у тебя где-то тут рядом живет. Ну, привет тогда ей передавай.

      — Это если только через неделю — раньше не получится. На курорте она. А вот ключики мне она оставила (загадочно улыбаюсь). Чтоб я рыбок кормил, и цветы поливал (смеюсь).

     Диалог этот происходил на медленнейшем ходу, пока мы нехотя двигались к распахнутым дверям подъезда, так и держась за руки. Между нами установилась тонкая связь, с эротической подоплекой, которую никак не хотелось разрывать. Намеренно, и совершенно не сговариваясь, мы стремились скрыться от света полной луны в спасительной темноте парадного входа в дом. Благо, лампочка внутри, традиционно, либо перегорела, либо была сворована. Я был уверен, что мы с Ирой преследуем идентичные цели, и они будут достигнуты, едва мы скроемся от посторонних глаз.

     Мои ожидания оказались несколько скромнее той реальности, которую предложила бывшая одноклассница. Оказавшись внутри, девушка первой перешла к решительным действиям. Резко сократила дистанцию, разделявшую наши губы, и впилась в меня чарующим поцелуем. Проворный язычок моментально нырнул в мой рот, и устроил в нем «революцию». Я с жаром ответил блондинке взаимностью.

     Ира обнимала меня, прижимаясь всем телом. А я времени, которого и так не было, решил не терять, и сразу же запустил обе руки ей под юбочку. Тут меня поджидал сюрприз. Нижнего белья на девушке не оказалось. Я восторженно прошептал ей на ушко, оторвавшись от сахарных губок:

      — Какая проказница! Когда это ты трусики снять успела?

      — А кто сказал, что я их вообще одевала? (с придыханием).

      — Ммм, круто! И часто ты без них на встречу с парнем ходишь? (а два пальца уже в пылающем влагалище вовсю орудуют).

      — Не часто... (надрывно)... только, когда уверена, что... (отрывисто)... что я их снимать... (едва сдерживая шумные стоны)... по-любому буду...

     Её руки, в свою очередь, также не бездействовали. Она быстро и умело расстегнула ширинку моих брюк, оттянула резинку трусов, и выдернула наружу тугой, изогнутый член, готовый взорваться от нереального возбуждения.

      — Какой у тебя «перец» знатный... , — мечтательно протянула блондинка, кончиками пальцев деликатно стягивая шапочку крайней плоти с вздувшейся головки, и натягивая её (шапочку) обратно.

     В этот момент на улице вновь послышался ненавистный (в этот момент) нами обоими голос Валентины Николаевны:

      — Ира! Я уже спать ложусь, поднимись, ключ возьми.

     Девушка негромко выругалась отборным матом. Затем с сожалением соскользнула с моих пальцев, и склонилась к моему члену. В очередной раз оттянула нежную кожицу к основанию, обнажив разбухшую головку. Ловко облизала её по часовой стрелке, заглотнула ствол на половину длины, и несколько раз, энергично, скользнула по «освоенной территории» губами. У меня едва ноги, от накатившей волны блаженства, не подкосились. Затем легонько чмокнула головку в самый кончик, и, не разгибаясь, стала раздосадовано прощаться. Причем не со мной, а именно с моим членом:

      — Пока что всё, красавчик... Остальное — завтра, если повезет. Не скучай.

     Потом, наконец, разогнулась и вновь одарила меня сладчайшим поцелуем, с пикантным привкусом моего же члена.

      — Пообещай, что завтра ты не один поедешь, но и «друга» своего с собой позовешь (она произнесла все это с игривой улыбкой, держась рукой за вздыбленный член).

      — Тот день, когда он не захочет со мной куда-то идти, станет последним днем нашей с ним «дружбы» (я поддержал её водевильное настроение).

      — Ира! Поднимись, говорю, ключ возьми! — вновь раздался недовольный уже голос Иркиной ... мамы.

     Девушка психанула, высунулась из подъезда на улицу и прошипела:

      — Да иду я, мам, иду! Люди спят, чего ты орешь?

      — Ну, так я тебя зову, а ты молчишь, — примирительно ответила женщина, — Саша уже ушел?

      — Ушел. Я с Ленкой (лучшая подружка) по телефону разговаривала. Закончила уже, поднимаюсь.

      — Ну, давай, а то мне ложиться надо (послышался шум закрываемого окна).

      — Все, Саш, я побежала. До завтра.

     Еще один легкий поцелуйчик в губы, и Иришка, постукивая каблучками, поскакала по ступенькам на второй этаж. Через мгновение хлопнула её входная дверь, щелкнул дверной замок, и в подъезде воцарилась тишина. Одеревеневший пенис до сих пор торчал наружу из расстегнутой ширинки, ломившись от невообразимой эрекции. Я достал из кармана пачку сигарет. Подкурил одну, зажав её как раз меж тех пальцев, которые еще пять минут назад гостили в уютной «пещерке» очаровательной Ирочки, и хранили её чудесный аромат. Поймал себя на мысли, что если не отвлекусь на нейтральную тему, то так и простою здесь всю ночь «в карауле», с «винтовкой» наперевес. Подумал об уровне отечественного футбола — сработало. Взбешенная плоть стала опадать.

     К тому моменту, когда была докурена сигарета, я уже полностью согнал эрекцию. Затушив окурок, спокойно привел себя в порядок, и не спеша, побрел к дому сестры, решив выспаться перед завтрашним днем, раз уж так карта легла. Однако, не успел я и на десять метров от подъезда отойти, как на мобильный пришло сообщение. Я, грешным делом, решил, что это очередное «приветствие в сети» от «Coscom» — a. Но, вынув телефон из кармана, обнаружил, что смс-ка от Иры. Наверное, спокойной ночи желает, подумалось мне.

     Каково же было мое удивление, когда я прочел на экране:

     «Не уходи, подожди 20 мин.»

     У меня есть железное правило, согласно которому я никогда не делю «шкуру неубитого медведя». То есть, если ожидаемое событие не произошло, или запланированный результат не получен, то и радоваться, прибыль подсчитывая, нечего. Интимной стороны жизни эта аксиома, также, касается. Поэтому я вернулся к, покинутой ранее, лавке, и без единой распутной мысли об Иришке, стал дожидаться дальнейшего развития событий.

     Ждать пришлось недолго, даже меньше заявленного девушкой срока. Минут через пятнадцать на улице появилась Ира, все в том же наряде, но переобутая в каучуковые «вьетнамки» на низком ходу. Крадущимся шагом, не произнося ни слова, взяла меня за руку, и потянула за собой на безопасное расстояние. Лишь у соседнего дома, позволила себе заговорить со мной, уточнив который час. Я ответил, что сейчас почти час ночи, а она сказала, что у нас в распоряжении почти пять часов. В половине шестого ей нужно быть дома, дабы мама не заметила, что дочери не было всю ночь. В противном случае, поездка на озеро состоится без её участия.

     Я на всякий случай уточнил:

      — А если она посреди ночи проснется, и ей приспичит тебя разбудить?

      — За все девятнадцать лет, что я живу на белом свете, ни разу такого не было. Может и сегодня пронесет. А не пронесет, значит, судьба у меня такая. Куда идти показывай.

     Меня полностью удовлетворил ответ моей спутницы, и воодушевил её настрой. Девушка не желала ожидать сеанса прелюбодеяний до завтрашней ночи, а уж я — так, тем более. Спустя считанные минуты, мы уже стояли на лестничной площадке перед квартирой моей сестры, и я неторопливо открывал замок, предвкушая грядущие события. И предвкушать, действительно, было что.

     Едва за нами захлопнулась дверь, как возобновленный ураганный поцелуй, сопровождаемый поспешным, обоюдным раздеванием, захватил нас в свой поток, и потащил в каньон страсти. Как мы добрались до кровати, я не заметил, находясь во временной прострации. Очнулся, лишь, когда мелированая блондинка толкнула меня на широкое ложе, и включила яркий свет.

      — Я хочу, чтобы ты видел все, что я делаю, — эротично проговорила моя очаровательная нимфа, и с грацией молодой пантеры, стала избавляться от остатков одежды.

     В сторону полетели топик и бюстгальтер, скрывавший под собой парочку девичьих грудок, из разряда великолепных. Несмотря на свой скромный размер (первый, возможно, даже, не полный), они очень гармонично смотрелись на гибком, словно ветка сакуры, теле светловолосой красотки. Если бы меня спросили, нужно ли этой груди незначительно увеличение, я без раздумий ответил бы, что даже мысль об этом — форменное преступление. Встречным движением рук, девушка сжала свои «яблочки» между собой, и кокетливо поинтересовалась:

      — Тебе нравятся мои «девочки»?

      — Они бесподобны, — искренне выдохнул я.

      — А эти «девочки» нравятся?

     Ира обернулась ко мне спинкой, и изящно прогнула её, оттопырив попку, все еще скрытую под покровом мини-юбочки. Затем пальчиками притянула её подол вверх настолько, чтобы наружу выглянули пухленькие половые губки нежно-розового цвета, и едва заметное «шоколадное» пятнышко ануса, спрятанное промеж не слишком пышных, но оттого не менее аппетитных «булочек». Попка барышни относилась к классу «поджарых». То есть прокаченные ягодичные мышцы, практически, в чистом виде. Этот факт так же, как и «животик с кубиками», объяснялся гимнастическим прошлым красавицы — Иры. Шутка ли, тринадцать лет упорных тренировок за плечами. И, хотя, профессиональной спортсменки из нее не вышло, но до республиканских соревнований на юниорском уровне Ирка доросла.

     Девушка проказливо наблюдала за моей реакцией через плечико, ожидая порции дифирамбов. Однако, мне совсем не хотелось что-либо говорить. Степень сексуального возбуждения буквально требовала стремительного развития событий. Не отрывая взгляда голодного зверя от, «выставленного на обозрение», «восьмого чуда света», я потянулся к ширинке, дабы освободить «узника», изнывающего от заключения. Но Ира покачала указательным пальчиком, игриво, предупредив:

      — А вот и не угадал... Ты сегодня — только смотришь. Все остальное я делаю сама, окей?

     Я был совершенно не против побыть увлеченным зрителем. Представление, «судя по афише», ожидалось интереснейшее. Поэтому, лишь, безмолвно указал блондинке рукой в область паха, мол, пользуйтесь тогда, на здоровье, разве мне жалко, и приподнялся на локтях. В тот же момент Ирка перешла ко второй фазе своей произвольной программы. Она расстегнула молнию на юбочке, и та упала к её ножкам, демонстрируя гладенький, тщательно выбритый лобочек. В нижней части, уже между ножек, он трогательно делился пополам продольной впадинкой, придавая облику дамской прелести оттенок детской непорочности.

     Как оказалось, скромность и безгреховность Ирины на этом заканчивались. Далее девушка вела себя с исключительной, даже хладнокровной, развратностью. В следующий момент она уже нетерпеливо расстегивала мои штаны, и стаскивала их вместе с трусами. Не забыла и про тенниску с носками. В общем, раздела меня полностью, похотливо поглядывая на, давным-давно, готового к сражению «бойца». Затем легко, по-кошачьи, взобралась на кровать, и расположилась между моих широко расставленных ног. Пока крутилась-вертелась, я подметил небольшую татуировку в виде дракона на её правом бедре. Изображение было гротескным, очень тонкой работы. Определенно мастер работал, не дилетант. Спросить о том, имеется ли высокий смысл у этого «украшения», я не успел.

     Вопрос остался невыясненным, поскольку именно в этот момент, Иришка прижала пальчиками упругий ствол к моему лысому лобку, пустила струйку слюны на массивные яйца, и язычком размазала её по нежной коже мошонки. Теперь ей ничто не мешало втянуть в ротик сначала одно яйцо, затем второе, а через мгновение и оба сразу. Девушка очень бережно, но вместе с тем, весьма дерзко посасывала их. Время от времени, не слишком сильно, сжимала свой «улов» губками. Её руки не бездействовали, плавно надрачивая вздыбленный член. Наконец, вдоволь, ... позабавившись с моей «подвеской», она переместилась повыше, к набрякшей головке.

     Вокруг да около, ходить не стала, со старта насадившись ртом на бугристый ствол. На удивление легко и быстро совладала с его размерами, с третьей-четвертой попытки «взяв высоту». Должен признать, Иру неслабо поднатаскали в искусстве горлового минета. Никаких рвотных потугов, и отчаянных попыток заглотнуть то, что ранее не глоталось. Лишь, мерное раскачивание головы по вертикали, сосредоточенное выражение лица, и периодичное шумное сопение, с причмокиванием. Ирка умело отсасывала, и делала это в изысканном стиле. Наслаждение, которым она меня щедро одаривала, можно было бы даже райским назвать, кабы дело на земле, нашей, грешной, не происходило.

     Минут через пять настала пора третьей части Иркиного бенефиса. Она еще пару раз скользнула губами по лоснящемуся от её слюны пенису, выпустила его изо рта, и сползла к краю кровати, в поисках моих брюк. Отыскала в одном из карманов презерватив. Распечатала и зажала его между зубами и губками, сложенными в трубочку. Очень профессионально, ртом, натянула латексное изделие на твердокаменный ствол, раскатав его (изделие) по всей длине члена (не без помощи рук, естественно).

     После этого поднялась в полный рост, элегантно переступила через меня, и присела над членом. Не на колени встала надо мной, а именно присела на согнутых ногах. Очень откровенно, смело, и без тени смущения. Затем прихватила пенис у основания, выставила в вертикальное положение, и прицельно опустилась на него вагиной. На меня при этом даже не взглянула. Только на моего «бойца», облаченного в «спецодежду» и, погружающегося в её обжигающее лоно, смотрела.

     Насадившись на «стержень» до упора, девушка немного поерзала на нем, впервые за долгое время, позволив себе приглушенный стон наслаждения. Затем двинулась вверх, соскальзывая с разрывающегося от возбуждения члена. И вновь до упора вниз. Дальнейшее развитие событий не представляло для меня тайны. Блондинка стала плавно скользить по моей восставшей плоти, наращивая темп и амплитуду. Через пару минут она уже от души трахала меня, устроив на мне сумасшедшую скачку.

     Движения были невероятно темпераментны и пластичны. Я наслаждался каждым мгновением, проведенным в своей партнерше. Мои руки беспрестанно перемещались с её, скачущих и вращающихся бедер, на яблочки — грудки. Массировали их, и вновь возвращались к узеньким бедрам. Поначалу мы оба воздерживались от каких-либо реплик, и даже вздохов. Весь процесс происходил в атмосфере тишины, нарушаемой лишь поскрипыванием кровати, да влажным всхлипыванием Иркиной «киски».

     Но вскоре картина изменилась. Первой сдалась Ира, трахавшая меня с томно прикрытыми глазками (изредка подглядывая за происходящим внизу), и закушенной добела нижней губкой. В тот момент, когда мне и самому не терпелось поахать-поохать всласть, блондинка, вдруг протяжно простонала, и рухнула верхней частью тела на мою грудь. Бедрами же продолжала молотить меня в бешеном ритме, заставляя отвлекаться на самые безумные темы, от курса валют, до особенностей геополитики африканского континента. Таких титанических усилий для сдерживания оргазма давненько мне прикладывать не приходилось.

     Стало чуть легче, с появившейся возможностью стонать полной грудью. Но, тем не менее, отбиваться от настырного желания кончить и покайфовать, удавалось все труднее и труднее. В какой-то момент я плюнул на договоренность с Ирой о том, что я только наблюдаю. Повалил девушку набок, и подмял под себя. Ожидаемых возмущений не последовало. Насколько я понял, ей даже понравилось, что я перехватил инициативу. Она довольно улыбнулась и, не размыкая век, молча, закинула стройные ножки мне на плечи.

     Оказавшись в привычной, для меня, стихии хозяина положения, я ощутил облегчение, и активизацию резервных сил. У меня будто «второе дыхание» открылось, и я помчался в «атаку». Стал «раскладывать» Ирку под собой уже по своему усмотрению. Левую ножку притянул вверх, намереваясь уткнуть коленку в её (Иркин) подбородок. Но передумал, поскольку блондинка оказалась поистине гуттаперчевой. Гнулась, будто суставов в её теле вообще не было. Без особых усилий я двинул ножку еще дальше, и заложил её партнерше за голову. Со второй ножкой проделал тот же трюк, «упаковав» таким образом, Иришку в позу, под названием «Венская устрица». Я читал об этой позиции, но не встречал доселе девушек, обладавших необходимой физической подготовкой, для её воспроизведения. И вот, наконец, встретил.

     Блондинка не испытала никаких неудобств, когда за её головой сомкнулись её же пяточки. Я ненадолго покинул фантастическое тело экс-одноклассницы, и отстранился от нее, любуясь совершенно новым для себя зрелищем. Очень непривычным, но безумно возбуждающим. Девушка в таком положении, действительно, напоминала огромную, раскрытую устрицу. Внезапно, «устрица» открыла глазки, и с лукавой улыбкой спросила:

      — Хочешь фокус покажу?

     Вопрос был из числа тех, что именуются риторическими. Ответ мог быть одним-единственным, поэтому девушка его не дожидалась. Она прихватила себя руками за бедра и приподняла их (бедра) вверх. Затем притянула нижнюю часть тела к себе, и «О, мой Бог!», согнула позвоночник едва ли не пополам! Я знал, что гимнастки — очень гибкие девушки, но не думал, что настолько!

     Несложно догадаться, что в таком положении, гениталии Иры оказались прямо у её личика. Она горделиво усмехнулась, довольная произведенным на меня эффектом, и вызывающе провела языком по собственным половым губкам! После этого перевела взгляд с моего лица на свою промежность, и сосредоточенно присосалась устами к, принадлежащему ей же, клитору! Вот это был номер! Я стоял, как вкопанный, не в силах поверить в то, что видел. Про «аутокуннилингус» я узнал в ту ночь впервые в жизни, а впоследствии уточнил, что подобный «фокус» доступен далеко не каждой женщине.

     Пока стоял, осознавая уникальность момента, Ирка оторвалась от своего «лакомства», и любезно предложила присоединиться к ней. Разумеется, от подобной перспективы невозможно было отказаться, и уже через пару секунд, мы с ней на пару вылизывали её же прелестные дырочки, постоянно сбиваясь на страстный поцелуй. Ирку очень порадовало отсутствие у меня каких-либо предрассудков, связанных с оральными ласками её заднего прохода.

     Те несколько минут, что я настойчиво «обрабатывал» языком и губами её анус, она восторженно наблюдала за моей «работой». Затем схватила меня за затылок, и притянула мои губы к своим, для поцелуя искренней благодарности. Однако, ввести в попку указательный палец не позволила. Честно, и прямо попросила оставить это «местечко» для следующего раза. Сегодня у нее не было ни времени, ни возможности соблюсти «необходимые меры безопасности», и к «анальным приключениям», она попросту не готова.

     Пришлось довольствоваться той прелестью, что была расположена повыше, взяв с Иры клятвенное обещание о предоставлении полного доступа к попке, в самое ближайшее время. Далее предложил экс-гимнастке откинуть голову на подушку, и позволить мне немного похозяйничать в её «угодьях». Очень хотелось отблагодарить девушку за умопомрачительный секс. С жадностью путника, обнаружившего в пустыне колодец, я припал к солоноватым, утопающим в обильной смазке, «нижним устам» блондинки. Привкус и запах латекса, оставленные презервативом, не отталкивали. Напротив, придавал отчетному процессу определенного шарма.

     Усердно лаская свою даму, я вкладывал в этот куннилингус всю страсть, желание и благодарность. А стоны, вздохи, и томный шепот: «О, Саша! Да! Да!», стали лучшей взаимностью с её стороны. Она еще не кончала, но была уже очень близка к этому. Еще десяток движений губ. Несколько глубоких погружений языком в полыхающие недра её влагалища. Парочка беспощадных прикусываний набухшего клитора, и девушка бросилась в шальной омут сахарного оргазма.

     Кончала она довольно-таки своеобразно. Без трепыханий, конвульсий, и метаний по кроватке. Оргазменные крики,...  вопли и стенания также отсутствовали. Зато личико светилось неподдельным счастьем. На устах блуждала умиротворенная улыбка, а глазки были по-прежнему сомкнуты. Тело моей партнерши практически молчало, содрогаясь лишь изредка, да и то, едва уловимо. Почти сразу после её «финала», я удалился на балкон покурить, оставив подружку в позе блаженной «морской звезды».

     Но парой минут позже она присоединилась ко мне на свежем воздухе, укутанная в белоснежную простынь. Ира относилась к числу некурящих девушек. Так, что вышла просто составить мне компанию, обнять со спины, и поблагодарить за минуты наслаждения. Сказала, что ради этого стоило сбежать на ночь из дома. Затем выразила обеспокоенность тем, что я до сих пор не удовлетворен, и пообещала немедленно исправить эту несправедливость по возвращении в постель.

     В связи с поступившим обетом, докуривать сигарету я не стал. Затушил её в пепельнице, и направился внутрь квартиры, попутно шлепнув Ирку по заднице. Девушка с довольным визгом пустилась от меня наутек, бросив свое «постельное одеяние» в проходе. Вид скрывающейся в спальне обнаженной девичьей натуры подстегнул меня к скорейшему возвращению в атмосферу эротизма и, потенциально возможных, ролевых игр. Вооружившись у холодильника бутылкой шампанского и парой фужеров, я двинулся обратно в спаленку.

     Однако, побаловаться «ролевыми играми» нам было не суждено. По дороге в спальню до меня донесся знакомый звук входящего вызова на мой телефон. А следом за ним возглас Иры:

      — Саш! Тебе тут Морозова (Лиза) звонит! Интересно, чего это она в полтретьего ночи тебя набирает, а? (и все это с ноткой шутливой (а может и не шутливой) ревности).

     Ответить на звонок я не успел. Телефон замолчал, так и не добравшись до моих рук. Пытаться утаить «шило в мешке» было глупо. Ира мне ни женой, ни постоянной девушкой не приходилась.

     Не вдаваясь в подробности, я вкратце обрисовал ей события минувшей ночи. Мое повествование, совершенно неожиданно, произвело настоящий фурор. Блондинка потребовала детального описания произошедшего, широко раскинув ножки в стороны. Легким движением ухоженных пальчиков бегло прошлась по половым губкам, а затем сосредоточилась на горошинке клитора. Убедившись, что я глаз с нее не свожу, а передохнувший член от представшей картины встрепенулся, и взметнулся ввысь, девушка принялась неспешно мастурбировать, похотливо поглядывая то на меня, то на свою «киску».

     Дальше — больше. Подрочить на развернувшееся действо Ирка не позволила. Стоило мне только взяться рукой за, колом стоящий, ствол, как она тут же попросила этого не делать. Взамен предложила подойти поближе, на расстояние вытянутой ножки. Как только я оказался в пределах досягаемости, обе её ступни прижались к моему члену и обвили его нежными объятиями. Ритмично скользя пальчиками и пяточками по неровной поверхности крепкого стержня, развратница стала ласкать не только себя, но и меня. Не знаю от чего я кайфовал больше, от того, что чувствовал, или от того, что видел. Но в тот момент, это особой роли не играло. Ощущения были поистине волшебными, и посредством текста, вряд ли передаваемые.

     Когда пересказ моих вчерашних приключений подошел к концу, мы оба болтались на грани оргазма. Я держался с трудом, но раньше Иры кончать не хотел. На её лице было написано, что и она готова разрядиться в любой момент, стоит ей этого только захотеть. Но блондинка не торопилась, и на то явно имелась причина. Вдруг, она приоткрыла «хмельные от возбуждения» глазки, и прошептала:

      — Я её хочу... Перезвони ей... Она может, и хочет приехать, иначе не звонила бы...

     Скрывать не стану, подобный ход событий я предположил еще раньше, когда Иришка запросила «грязных подробностей», и все интересовалась Лизой. Уточняла детали её «дамской физиологии», поведение во время секса, отношение к бисексуальным наклонностям, открытым в ней мною. Да и сеанс «аутокуннилингуса» наводил на определенные мысли о том, что девушка не только себя на досуге вылизывает.

     Без лишних разговоров я набрал номер Морозовой, и перед тем как услышать в трубке пьяненькое приветствие, услышал Иркино поспешное шипение:

      — Только не говори, что ты не один, а то не приедет!

     Я весело подмигнул ей, мол, не учи отца детей строгать, и в этот момент мобильный заговорил:

      — Алё! Шурик? Я тебя разбудила?

      — Не-не, Лизка, я только-только домой с пьянки приполз. С таксистом базарил, когда ты звонила, потому не ответил сразу (а «таксист», тем временем, лежал передо мной в непристойной позе и, затаив дыхание, степенно елозил ножками по моему члену).

      — Дом-о-ой? Это к родителям? (несколько разочарованно).

      — О нет, нечего мне у них по ночам делать, рожей подбуханной людей пугать (смеюсь). У сестры я, здесь мой дом, пока она в отпуске. А ты чего звонила, кстати? Случилось что? Помощь нужна?

      — Да в клубе была. Что-то скучно тут, а домой ехать не хочется. Дай, думаю, позвоню Шурику. Может он нас в гости пригласит.

      — Нас? Это кого это нас? Ты не одна?

      — Не одна. Нас двое. Я и литровая бутылка «Martini» (веселый смех в трубке). Правда, я её уже чуть надпила прямо с горла, пока на лавочке сидела, раздумывая, куда бы с ней поехать. Но тут еще много, если что.

      — О, так ты прям, как тот еврей с тортом из анекдота.

      — Не знаю этого анекдота, рассказывай.

      — А ты ко мне подтягивайся, тут и расскажу.

      — Хорошо, скоро буду. Вон и машина, как раз, свободная стоит.

      — Давай, я жду. Не задерживайся, а то я пьяный. Если засну, то уже не разбудишь.

      — Не вздумай прилечь! Кофе давай вари! Я мигом!

     Когда трубка замолчала, я отбросил её в сторону, и сказал Ире, что Лиза скоро будет.

     Блондинка подскочила на ноги, и бросилась мне на шею, награждая за старания улетным «взрослым» поцелуем. Потом изложила мне в двух словах свою идею, относительно встречи Морозовой. По её задумке, Лиза, до поры до времени, не должна знать о присутствии еще и третьего лица в квартире. Я встречаю Елизавету с порога, провожу в комнату, а дальше Ира все делает сама, действуя по ситуации. Мне было дико интересно, что же она там такого задумала. Потому решил полностью отстраниться от проявления инициативы, и довериться желаниям блондинки.

     Натянув шорты (благо, член опять утихомирился, и задремал) и футболку, я направился курнуть, но до балкона не дошел. В дверь раздался протяжный звонок. Я был потрясен той скоростью, с которой приехала Лиза. И десяти минут не прошло! Открывшаяся дверь явила мне красотку Лизу, с бутылкой вермута в руке. Брюнетка была навеселе, но не пьяна.

      — Привет еще раз! Ну как? Быстро я управилась?

      — Да я вообще в шоке. Ты с какой скамейки мне звонила? С той, что у подъезда моего, что ли? Проходи (гостеприимным жестом приглашаю внутрь).

     Плавно качнув бедрами, облаченными в белоснежные штанишки, очень модные в те времена, Лиза переступила порог знакомой ей не понаслышке квартиры. Дамскую сумочку оставила на трюмо в прихожей. Здесь же скинула и летние туфельки на высоком каблучке. Шлепая босыми ножками по прохладному паркету, проследовала в направлении гостиной. Но дальше темного прохода в спальню, почему-то не пошла.

      — Слушай, Шурик. Как-то нагло я к тебе в гости напросилась. Но коль уж напросилась, то можно попросить тебя бокалы в спальню притащить? А я чуток поваляюсь. Наплясалась так, что ноги аж гудят.

     Ну, думаю, все, «Бобик — сдох». Все, что там Ирка напланировала — все псу под хвост. Сейчас Лизка свет включит, увидит, что я не один, и неизвестно, как на это отреагирует. Но все сложилось иначе.

     В дверном проеме спальни, вдруг, обнаружился силуэт обнаженной Ирины. Лиза его (силуэт) не видела, поскольку к спальне спиной стояла. В следующий момент из темноты вынырнула Иркина рука, и прицельно ... 

     схватилась за Лизкины волосы. От неожиданности и испуга брюнетка дар речи потеряла. Даже вскрикнуть не сообразила, лишь промычала что-то бессвязное. А Ира, не давая «жертве» опомниться, зажала ей рот второй рукой, и потащила за собой в темноту, на ходу злобно произнося:

      — Дома, сучка, валяться будешь. А сейчас ты у меня тут еще попляшешь.

     Дерзостью и отвагой Ирины-охотницы впечатлился даже я. Что уж там за Лизу говорить. Когда её, нахально, швырнули на кровать, она лишь промямлила какие-то бесполезные вопросы из разряда: «Саша? Ира? Что тут происходит?». Но когда Ирка шикнула на неё: «Молча лежи, сучка. Я скажу, когда тебе тявкнуть можно будет», то и эти причитания прекратились.

     Я включил освещение в спальне, и застал милейшую картину. Брюнетка безропотно лежала на спине, ошалело таращась на меня, а ловкие пальцы блондинки шустро расстегивали пуговки белоснежных штанишек. В следующее мгновение Ира одним резким махом вытряхнула из них (а заодно и из белых стрингов) свою «добычу» и схватила её за щиколотки. Потянула стройные ножки в разные стороны, жадно рассматривая «смугленькую», смятую, в тесных трусиках, Лизкину «киску». Трусики были настолько тесными, что на коже выбритого лобочка проступали следы швов нижнего белья. Стащить с брюнетки верхнюю часть убранства (лифчик и маечка) Ирина не удосужилась. Очевидно, её интересовала лишь нижняя часть тела прелестной «добычи».

     Налюбовавшись скомканной плотью Елизаветы, Ира оглянулась на меня и произнесла:

      — Красивая щёлка. Точь-в-точь такая, как ты описывал.

     И тут Лиза, не в добрый час, решила прикрыть самое сокровенное. Не понятно, зачем и от кого, учитывая предшествующие события. Ирка, и уж, тем более, я ничего нового «там» не увидели бы, при всем желании. Девушка потянулась к неприкрытой вагине руками, и тут же напоролась на грозное шипение блондинки:

      — А ну-ка, руки убрала! Руки, я сказала, убрала!

     Ира бесцеремонно отбросила изящные запястья Лизы в сторону, и немедленно врезала несколько ужасающих шлепков по кофейно-шоколадной прорези между ножек истязаемой. Безжалостно, с размаха, всей ладонью.

     Лизу от боли едва до потолка не подбросило, а от пронзительного вопля уберегла лишь проворная рука Иры, вмиг зажавшая рот «жертвы». В это мгновение мне показалось, что блондинка начала перегибать палку, и я собрался было прекращать экзекуцию. Однако, Лиза, хотя и со слезами на глазах, но боль перетерпела. При этом, несмотря ни на что, даже не попыталась освободиться из цепких рук своей мучительницы. Это был любопытный момент. Возможно, даже переломный.

     Более того, когда Ира провела пальчиками по срамным губкам брюнетки, выяснилось, что они неслабо увлажнены. Блондинка вновь оглянулась на меня:

      — Потекла... Реально потекла...

     В качестве доказательства предъявила мне пару пальцев, на кончиках которых, действительно поблескивала естественная смазка Лизы. Убедившись в том, что брюнетка вовсе не страдает, а совсем напротив, возбуждается, меня посетила безумная эрекция. Ирка знала, что ей сейчас нужно сделать, чтобы мне вообще башню снесло.

     Не медля ни секунды, она прильнула губами к промежности бывшей одноклассницы, и жадно набросилась на «угощение». Почти сразу же оторвалась от податливой вагины, и чуть скривившись, проговорила:

      — Вот сучка! Поссать — поссала, а письку подтереть не судьба была, да?

     Лизка, сгорая от стыда, закрыла личико руками и, чуть не плача, пробормотала в оправдание:

      — Нечем было... Салфетки закончились...

      — Нечем ей было... — перекривляла её Ирка, — напомни потом выпороть тебя. Чтоб салфеток всегда с запасом брала.

     Казалось, Лизу сейчас подмываться отправят, но не тут-то было. Блондинка снова склонилась над раскрывшейся, словно бутон, вагиной и, тщательнейшим образом, начисто, вылизала её. Я чуть с ума не сошел от подобной проделки бывшей гимнастки. Не скинуть одежду, и не подрочить на сие великолепие, я уже просто не мог. Лиза, судя по вздохам, стонам, и мелким содроганиям тела, тоже с ума от возбуждения сходила. Присмотревшись, я понял, что она даже кончает уже. Хотя Ира её щелкой и пяти минут не занималась.

     Блондинка тоже поняла, что «подопечная» сёрфит по волне оргазма, но останавливаться не собиралась. Продолжала очень умело, и качественно вылизывать экс-одноклассницу. Ракурс для наблюдения у меня был отменный. Я видел все в мельчайших подробностях. И язычок, неутомимо порхавший по всей промежности от клитора вниз к анальной дырочке, и обратно. И губки, целовавшие и ласкавшие «другие» губки. И зубки, периодически прикусывавшие те же самые, «другие», губки. В общем, все, что только можно было разглядеть.

     Минут через десять, брюнетку накрыл второй оргазм, и уже на этот раз Ирка прервалась.

      — Хватит пожалуй, для первого раза. Тебя так и до утра лизать можно, а ты все как машинка швейная строчить будешь.

     Проговорив это, Ира на коленях бесцеремонно вверх полезла. Добравшись до головы Лизы, лихо перекинула ногу через её личико, устраиваясь на «подчиненной», будто в седле лошади. Подложила руки под затылок партнерши, и притянула её голову вверх, уткнув ртом в свою промежность. Затем сдавила голову брюнетки между колен, зафиксировав её в одном положении. Объяснять Лизе, что нужно делать, нужды не было.

     Почти сразу Ира опрокинула голову назад, блаженно смежив веки. Её бедра пришли в движение, а из груди стали доносится негромкие, но частые вздохи. Что происходило у нее между ног разглядеть было невозможно, но судя по изящному подбородку Елизаветы, торчащему наружу аккурат между ягодиц блондинки, и ритмично двигавшемуся в такт движениям бедер, девушка применяла на практике навыки, обретенные в стенах этой же квартиры минувшей ночью.

     Перед тем, как кончить, Ира временно вернулась из нирваны в сознание, и коротко попросила меня не кончать. Сделала она это очень своевременно, поскольку я уже обдумывал план «слива» своих «хвостатых парней». Теперь же мне пришлось в очередной раз тормознуться, и перетерпеть приступ неизбежного финала. Хвала Небесам, терпеть пришлось совсем недолго. Еще несколько десятков секунд, и Ира стала кончать, постанывая, и жадно воздух ртом хватая. Этот оргазм несколько отличался от, наблюдаемого мною ранее. Он был не таким нежным и женственным, как первый. Вероятно оттого, что в данном случае, в глубине души, она ощущала себя мужчиной.

     Пережив волнительные мгновения, Ира не сразу покинула свой «насест». Прежде всего, она отдышалась, и пришла в себя. Все это время Лиза покорно исполняла роль «подушечки». Когда блондинка, наконец, решила с неё слезать, брюнетка так и не обрела возможность двигаться, поскольку получила строгое распоряжение:

      — Лежать, сучка. Мы еще не закончили.

     Затем Иринка подошла ко мне, и довольная, хотя и уставшая, опустилась передо мной на колени. Безмолвно зажмурилась, широко открыв ротик, и высунула наружу плоский язычок.

     Её подход к делу по-настоящему восхитил меня. Я ускорил движение руки по крепкому стволу, изредка пошлепывая пунцовой головкой по розовому язычку, и не более, чем через минуту, с традиционным для меня рычанием, вывалил на него непомерный запас густого семени. Отстрелялся очень кучно, стараясь ни единой капельки не упустить. Полюбовавшись, еще немного на девичий рот, полный моей спермы, я отступил в сторонку и утомленно повалился на кровать. Уже оттуда, с удовольствием, наблюдал последний на сегодня фокус.

     Ира неспешно подошла к Лизе, и жестом велела той рот открыть. Брюнетка повиновалась, прекрасно понимая, что сейчас произойдет. Её ожидания не были обмануты. Блондинка тотчас же сплюнула в её ротик сперму, которую не только не сглотнула, но еще и слюной своей щедро разбавила. Убедившись, что брюнетка все проглотила, Иришка покровительственно пошлепала её по щечке, и произнесла:

      — И кто сказал, что для «игры в снежки» обязательно нужна зима? Саш, который час?

     Часы показывали без четверти пять, и Ирка сразу домой засобиралась. Я вызвался её провожать, несмотря на увещевания о том, что на дворе утро, и уже почти рассвело.

     Мы наскоро одевались, а Лиза все лежала, и, молча, разглядывала потолок. Она не была обижена, расстроена или счастлива. Она просто осознавала произошедшее. Убегая, Ира еще раз заглянула в спальню:

      — Перед тем, как слинять утром, отсосешь хозяину квартиры. Отблагодаришь за гостеприимство. Ясно?

      — Ясно, — неразборчиво буркнула в ответ брюнетка.

      — Не слышу!

      — Ясно, — четко и громко повторила Лиза.

     Уже на улице я спросил у Ирки, не переборщила ли она со строгостью и суровостью.

      — Не-а! В самый раз! Ты ж видел, как она тащилась. Из нее неплохая «нижняя» выйдет, жаль, что она не в Таше учится. Я бы из неё конфетку вылепила.

      — А ты, я смотрю, в курсе дела, что к чему по этой «теме».

      — Ты прав на 100%. Я лет с четырнадцати по теме БДСМ висну. В Ташкенте сразу в «нужную» компанию попала. И «нижней» была, и «верхней», «со всеми вытекающими», как говорится. В общем, если интересно, то вернемся вечером к этому разговору (мы как раз к её дому подошли).

      — Обязательно вернемся. Кстати, а что твоя татушка означает? Или ничего особенного не означает и просто для красоты набита?

      — Нет... Не просто для красоты. Но это длинная история, а коротко её рассказывать — смысла нет. Я тебе потом расскажу подробненько, окей? А то маман очень скоро просыпаться начнет.

      — Договорились. Я тебе напомню, если рассказать забудешь.

      — Не забуду. Об этом я вообще никогда не забуду.

      — Ну, хорошо (улыбаюсь), беги, давай. И за жаркую ночку спасибо, надеюсь, первую, но не последнюю.

      — И тебе спасибо, Саш. Ночка, реально, жаркая получилась. Повторим, обязательно, и не раз.

     На том и разошлись, условившись днем созвониться.

     Когда вернулся домой, то Лизка уже приняла душ, и мирно посапывала в постели. Я тоже быстренько искупался, и поскорее скользнул под покрывало. Спать ужасно хотелось. Полностью обнаженная Лиза спала на боку, и я пристроился позади нее. Приобнял, как свою, набухающим членом прижался к соблазнительной попочке. С трудом поборол в себе желание трахнуть спящую красавицу. Подумал о том, что она (спящая красавица) уже вторую ночь подряд в этой кровати проводит, и почему-то, сразу после этого провалился в глубокое забытье.

     Проснулся также резко и без раскачки, как и заснул. Мобильный телефон разрывался сигналом входящего звонка от Анастасии. Прежде, чем ответить ей, я успел поглядеть в область паха, и обнаружить там Елизавету, старательно исполняющую давешнее распоряжение Ирины. Брюнетка была уже собрана, одета, и готова к «отбытию». Ситуация показалась мне очень пикантной. Спишь себе, и не знаешь, что тебе уже отсасывают. А как отсосут, то попрощаются, повернутся и по делам уйдут. Лепота!

      — Алло, Насть, ты чё, издеваешься, что ли? Чё в такую рань звонить-то?

      — Ни хрена себе рань! Десять утра! Вставай, давай, гуляка! Ты у нас во все походы за полевую кухню отвечал, так что не будем нарушать традиции. Как растолкаешься — перезвони. Посчитаем сколько чего брать нужно, и подумаем, сколько килограмм мяса на четырнадцать человек намариновать нужно. Шашлык тоже на твоей совести. И кончай сопеть недовольно в трубку, я итак тебе поспать времени с головой дала.

      — Да-да, Насть, кончаю... перезвонимся чуток позже (кнопка окончания разговора)... кончаю...