*****

     С каждым днем становилось всё очевидней, что моё общение с Викторией перерастает в отношения двух партнеров, где каждый ловит свой кайф, получает своё удовольствие и испытывает своё сексуальное удовлетворение...

     Я ещё не сдавался, и всячески пытался придать всему этому хоть какую-то видимость мести...

     Спасало меня то, что привыкшая купаться в поклонении мужчин, Виктория, несмотря на получаемое сексуальное удовлетворение, продолжала откровенно стыдиться своей новой роли.

     Если её тело наслаждалось, то разум мучился, и вёл постоянную борьбу, не принимая того, что она в свои далеко не юные годы, вдруг, из сиятельной баронессы превратилась в легкодоступную девку...

     Моим оружием стало публичное унижение секретарши...

     Я словно скользил по тонкому льду, понимая, что стоит мне в чём-то переборщить, и Виктория уйдет, исчезнет из моей жизни навсегда, поэтому действовать приходилось неспешно, постепенно, поэтапно...

     Каждый обычный рутинный день в офисе, я наполнял для женщины новыми, оскорбительными для её гордыни и достоинства, эмоциями.

     Строгая, деловая атмосфера, установленная мною на фирме, распространялась абсолютно на всех сотрудников, кроме Виктории.

     От того, что этим, единственным исключением была далеко не юная дама с аристократичными манерами, нравственные страдания моей секретарши усугублялись.

      — Вика, ко мне!

      — Вот все поняли, что надо делать, кроме нашей Вики! Хватит тупо хлопать глазами, Викуля! Поднимай свою шикарную задницу, и начинай работать!

      — Вика, свободна!

      — Виктория, в твои года уже пора научиться заваривать кофе, а не только строить глазки и качать своим бюстом, как... Не буду говорить кто! Из уважения к твоим молодым коллегам.

      — Викусик, бегом!

      — Дамы и господа, всем спасибо. Вика, на тебя это не распространяется. Сверкать ляжками, далеко не единственная твоя обязанность в нашем офисе!

     Я старался и видом, и действиями, красноречиво дать понять всем своим сотрудникам, что моя новая секретарша, отнюдь не привилегированная любовница босса, а всего лишь его бесправная наложница...

     Стоило Виктории появиться в поле моего зрения, как я тут же, на глазах у всех, самым пошлым образом, словно колхозный бригадир при встрече с дояркой, отвешивал женщине, смачный шлепок прямо по её округлой заднице, так соблазнительно колышущейся, будто аппетитный, крепко сбитый студень...

     Багровея от стыда и гнева, она пыталась убежать, и как только я замечал, что перегнул палку, и Виктория на грани срыва, то немедленно заводил её в свой кабинет...

     Там я от души пользовался роскошным, спелым, женским телом, будто бы специально созданным для того, чтобы его тискать, мять, терзать. Я брал её стоя, задрав юбку к талии, стянув с женщины трусики, и заставляя прогибаться, выставляя свой пышный задок. Я пользовался ею, посадив, или положив на стол, находясь между её похотливо раздвинутых длинных ног, обтянутых тонким нейлоном чулок. Я имел её на полу, ставя перед собой на четвереньки, и наслаждаясь этой животной позой первородного греха. И всякий раз моя секретарша очень быстро теряла связь с действительностью, билась в наслаждении от сношения, как похотливая кобылица, забывая о стыде, вскрикивая и повизгивая на весь кабинет. Потом, как правило, следовала холодная, бездушная фраза:

      — Свободна! Приведи себя в порядок, и принимайся за работу!

     Она выходила из моего кабинета, с диким блуждающим взглядом, растрепанная, в сбившейся одежде, ещё в полуобморочном послеоргазменном состоянии, едва удерживая равновесие на высоких каблуках...

     Для того, чтобы попасть в туалет, где Виктория приводила себя в порядок, она должна была идти через весь офис, плотно заставленный столами с сидящими за ними людьми. Этот её путь, я мысленно окрестил «дорожкой позора», из-за того, что любой, мог понять и представить, что происходило в кабинете начальника с пробегающей мимо них женщиной. Презрительные смешки, глумливое хихиканье, полушепот, со стороны коллег, летели ей вслед всякий раз, сопровождая до самых дверей туалета. Роль жертвы не устраивала Викторию, и я всё чаще замечал, что в глазах норовистой блондинки появляется дерзкий вызов своим коллегам...

      — Что смотрите, лузеры?

      — Да, ваш драгоценный босс, хочет меня!

      — Молча завидуйте, и плевать мне на всех вас!»...

     Тогда я увеличивал свой напор, подвергая женщину новым испытаниям...

     Когда мы сталкивались с нею где-нибудь в коридоре, когда я общался с сотрудниками, Виктория стремилась, деловито постукивая каблучками, как можно быстрей прошмыгнуть мимо...

     Я ловил её за локоток, удерживая возле себя, одновременно продолжая беседу с коллегами...

      — Так, так, не отвлекайтесь ребята, что же было дальше?

     Исходящий от стоящей рядом Виктории аромат легких духов с примесью запаха здорового женского тела, немедленно начинал будоражить моё естество. Начиная с поглаживания её задницы, скользя рукой по поверхности материи, я доходил до талии, и просовывал руку под юбку секретарши, наслаждаясь тем, как замирала и напрягалась она, в ужасе от подобных публичных вольностей. Мой разговор с собеседниками, тем временем шёл своим чередом, будто бы ничего не происходило...

      — Интересно, интересно, продолжайте, господа. Чем же всё закончилось?

     Томящаяся рядом Виктория тоже изображала внимание и сосредоточенность на общении, замерев и не в силах противиться тому, как моя ладонь уже вовсю тискает её голые, мясистые ягодицы, скрывающиеся под одеждой. Бедняжка в этой ситуации вынуждена была наглядно демонстрировать окружающим собственную доступность, так бесстыдно выраженную в моей возможности на глазах у всех, лениво, по-свойски, «мацать» её за попку. Дразня её, я ещё дальше продвигал руку, между горячих полушарий, и мимолетно задевал киску, чувствуя, как по телу Виктории начинают проходить лёгкие колебания. Переминаясь с ноги на ногу, нервно покусывая пухлые губы, женщина начинала течь, и тогда я погружал в её щёлку палец, довольствуясь тем, как она пускает его в себя, моментально обхватив влажными лепестками...

      — А потом мы подписали договор, Степан Иванович.

      — Любопытно, очень любопытно, коллеги.

     Весь в показном внимании, я слегка шевелил так уютно устроившимся в женском влагалище пальцем, заставляя пунцовую от стыда, красавицу, трепетать, и невольно покачиваться на каблуках, вибрировать всем телом, от нашего порочного хулиганства. В моменты кофе-пауз со своим персоналом, я взял за правило сажать Вику к себе на колени. Оказываясь в этом легкомысленном, «пионерском» положении, в окружении серьезных коллег, облаченных в деловые одежды, зрелая дама бальзаковского возраста начинала смущенно ёрзать, невольно вызывая у меня наступление эрекции. Потягивая кофеёк, я с невозмутимым видом постукивал пальцами по её стройным ногам, облегаемым вызывающими чулками, а потом, преодолевая робкое сопротивление, слегка раздвигал её плотные ляжки...

     Располагающиеся напротив, юноши и девушки, украдкой, но заворожено, следили, как их взорам бесстыдно приоткрывалась промежность женщины, обтянутая прозрачными трусиками, врезающимися в интимный холм. Заливаясь румянцем, Виктория замирала на моих коленях, но я слышал, как меняется её дыхание, становясь, несмотря на отчаянные усилия это скрыть, более тяжелым. Я продолжал своё маленькое представление, наслаждаясь смущением офисного планктона, наблюдающего за тем, как я касаюсь женской груди, а мои ожившие пальцы забираются под блузку секретарши. Найдя крепнущие от прикосновений соски, я играл с ними, слегка сжимал, поглаживал, красноречиво показывая, что сидящая на коленях дама находится в моей собственности...

     Мысль о том, что Виктория в любой момент может испачкать меня своими соками, выделяющимися против её воли, сквозь прохудившиеся трусики, меня только раззадоривала. И всякий раз ...

  меня восхищал контраст в поведении Вики, когда с одной стороны, она стеснялась и краснела, как первоклассница, а с другой, допускала с собой такое обращение, какого не потерпела бы и проститутка. Несколько раз Виктория ещё пыталась меня образумить и вывести на откровенный разговор, чтобы прекратить свои унижения. Её влажные, бархатные глаза, проникновенный, дрожащий голос, неизбывная мольба в речах, картинное заламывание изящных рук, и поведение королевы в изгнании, способны были растопить лёд. Поэтому я не давал Виктории говорить, привлекая к себе, овладевая её телом, и быстро снимая с нее одежду...

     У неё невольно закатывались глаза, губы начинали дрожать, а я, развивая наступление, и не давая ей опомниться, яростно играл с обнаженной плотью этой сучки, пока женщина не начинала сочиться влагой. Этого было достаточно, чтобы она забывала обо всем. Её подготовленная речь сбивалась, рассыпалась, и превращалась в бесстыдные признания уже не человека, а текущей пизды, которая будто бы по волшебству обретала способность разговаривать и исторгать из себя протяжные крики:

      — Я, я... Я, блядь... Сучка... Мне стыдно... Я... Блядь, блядь, блядь... Ебливая членососка... Шалава... Ааааа... Шлюха... Яяя...

     *****

     В счет социального пакета я оплачивал своим сотрудникам занятия в фитнес центре. Однажды я застал там Викторию, получив возможность украдкой понаблюдать за ней со стороны... Как и в случае со Святошей, я увидел совсем другую, незнакомую мне женщину. Без меня, и офисных коллег, которым был известен её статус, Виктория из бляди-секретутки на время вновь преобразилась в роскошную светскую даму...

     Спортивные брючки сидели на ней так плотно, что обрисовывали её упругие, широкие бедра во всей красе, а расстегнутая на верхние пуговицы куртка подчеркивала женскую грудь, самым волнительным образом, заканчиваясь чуть выше талии, и провокационно обнажая плоский загорелый животик...

     Как это зачастую водится с красивыми женщинами, Виктория не столько занималась спортом, сколько купалась в лучах мужского внимания. Двадцатилетний персональный тренер Антон не отходил от неё ни на шаг, наслаждаясь возможностью созерцать спелые женские формы. Было ясно, что Виктория прекрасно знает, какое впечатление производит на юнцов, вроде Антона, её ухоженность и зрелая сексуальность. Она пользовалась этим вовсю, с грацией опытной пумы, принимая одну соблазнительную позу за другой, неизбежно вызывая возбуждение у мужской аудитории зала...

     Видимо, сучка сильно тяготела к молодым спортсменам, потому что любая другая женщина поостереглась флиртовать с тренерами, памятуя прежний опыт, из-за которого таким роковым образом развалился её брак. Несколько минут я продолжал следить за этим флиртом, накапливая в себе злость, и давая возможность и Виктории, и её обожателю увлечься игрой, которую мне было суждено разрушить...

      — Привет, Антон. Вижу, мой персонал тренируешь. Молодец.

     Ничего не подозревающий Антон излучал радушие и доброжелательность, а вот Виктория, заметив меня, напряглась как струна, уже догадываясь, что её может ожидать очередной сюрприз...

     Я не имел права, обманывать ожидания дамы...

      — Не знал, что Виктория Павловна у Вас работает. Она в прекрасной спортивной форме!

      — Я не даю ей расслабляться. Виктория Павловна на фирме работает в буквальном смысле, в поте лица, причём всеми частями тела. Правда, Викуся?

     Вика покраснела, захлопала длинными ресницами, опустив взгляд в пол, и напоминая в этот момент невинную красную шапочку, попавшуюся на обед к серому волку...

      — Да... Степан Иванович...

      — А скажи, Антон, как профессионал, не находишь ли ты, что наша Виктория Павловна чрезмерно раскормила свою задницу?

     Задавая этот вопрос, я двумя пальцами сильно оттянул резинку штанишек Виктории, как бы оценивая её попку...

     Дождавшись того, чтобы мой жест стал, заметен, и привлёк внимание не только Антона, но и других мужиков, потеющих на тренажёрах, я отпустил резинку, извлекая из этого хлесткий, смачный щелчок...

     Теперь уже покраснел и Антон...

      — Да нет, Степан Иванович... Всё в норме... Мне кажется...

      — Ну не знаю, Антон... Посмотри сам, а то я не уверен...

     Теперь я вновь обращался к Вике, трепещущей, волнующейся, и так явно желающей провалиться от стыда сквозь землю.

     Пошловато-простонародная манера, в которой я говорил с Викторией, ещё минуту назад изображавшей из себя королеву крови, усиливала абсурдность и пикантность ситуации...

      — Викусик, повернись к Антону задом, и аккуратненько спусти свои брючки. Покажи ему жопку, пусть посмотрит. Нам надо точно знать, нет ли у тебя целлюлита. Давай же, кисуля, не зли, папочку!

     Привыкшая к унижениям в офисе, по-своему уже адаптировавшаяся к ним, женщина оказалась совершенно не готова к подобному на другой территории. Тем не менее, бунта не произошло, и она медленно повернулась к Антону спиной, спасаясь от моего пристального взгляда, тем, что золотистые, длинные волосы падали ей на грудь, закрывая лицо, и скрывая трясущиеся губы, увлажнившиеся глаза и пунцовые от стыда, щёчки. Положив руки на талию, она решаясь, тяжело вздохнула, а потом, с головой кинувшись в омут, приспустила спортивные штаны, демонстрируя тренеру, и всем тем, кто был сзади неё, свою большую, упругую задницу, обтянутую розовыми плавками...

      — Антон, ты не теряйся, пощупай. Попробуй на ощупь задницу, Виктории Павловны.

      — Да ладно, Степан Иванович... Я и так... Вижу, что всё... хорошо...

      — Викусик, быстро попроси Антона, потрогать тебя за жопку! Ты ведь любишь, когда молодые тренера это делают! НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ ЖДАТЬ, киса!!!

     Нервно сглотнув, и видимо надеясь, что благодаря её послушанию, процедура закончится, Виктория сразу же послушно залепетала дрожащим голоском:

      — Антон... Да... Антон... Посмотри... Потрогай... Пожалуйста...

     Огромная, заскорузлая ладонь Антона робко потянулась к женской ягодице, которая при ярком свете дневных ламп, напоминала сейчас спелую дыньку, и дотронулась до неё, скользнув по тонкой ткани трусов...

     Касание было едва ощутимым, но Вика вздрогнула так сильно, что от этого лёгкий жирок на её попке пришёл в движение, призывно подрагивая. Я наслаждался тем, что теперь за нами наблюдал весь зал. Ухоженность, стиль и манерность Виктории, не позволяли заподозрить в женщине обыкновенную, вульгарную проститутку, которой простилось бы такое неожиданное поведение. А значит, дамочка по доброй воле устраивающая публичное эротическое шоу, выглядела в глазах окружающих, испорченной, извращенной блядью-нимфоманкой, из числа тех, кого так осуждают в обществе, хотя никогда не прочь попутно хорошенько трахнуть. Я видел, что действо пора заканчивать, иначе Вика начнет рыдать, а истерика в фитнес центре была сейчас лишней.

      — Антон, дай ключи от тренерской, минут на десять. У нас с Викторией Павловной назрел откровенный разговор.

     Втолкнув дрожащую женщину в маленькую комнатку, я, вцепившись в её роскошную, золотистую гриву, заставил Викторию встать на четвереньки. Я приспустил с неё штаны и трусики, оставив их болтаться в районе спелых бёдер, и полностью обнажив недавний предмет нашего осмотра. Робко глядя на меня снизу вверх, Виктория ещё терялась, оторопело хлопая глазами, и чтобы вывести её из прострации, я слегка пнул красотку ногой. Она зашевелилась, напоминая собачку, которая вот-вот завиляет хвостиком от усердия, чтобы понравиться своему хозяину, подползла ко мне вплотную и припала губами к освобожденному члену...

     Не прошло и двух минут, как стало очевидно, насколько Виктория сама увлеклась процессом, лаская, всасывая в себя, и облизывая мой член, словно вкусное лакомство...

     Пожалуй, её старание было вызвано воспоминанием о прежних грехах, когда из-за своей связи с мужчиной, подобным Антону, она потеряла всё, что ...  

     имела, превратившись из элитарной, замужней дамы в бесправную, одинокую шлюшку. (Специально для — ) Эта мысль вызвала во мне ярость. Вика была прекрасной соской, и её минет, меня всегда устраивал, но именно сейчас я захотел трахнуть эту женщину в рот самым бесцеремонным и жёстким способом, призванным скорее наказывать зарвавшихся баб, а не доставлять удовольствие их слабому, прекрасному полу. Привыкшая нежно, ласково трудиться языком, и вынужденная сейчас в бешеном темпе целиком заглатывать член, Вика запаниковала, но я держал её за волосы, орудуя в её глотке так, что у неё из глаз брызнули слезы, а из широко распахнутого рта полились ручейки слюны...

     Она замычала, попыталась поджать губы, но это ей не удалось, и Виктория испустила протяжный стон отчаяния...

     С каждым движением члена, скользящим по её горлу, я вспоминал, как сучка разрушила брак моих родителей, чтобы потом безбожно бегать налево, и от того мне хотелось, чтобы эта красивая, зрелая женщина сейчас выглядела жалкой, униженной и наказанной за своё собственное блядство. Давая ей краткую передышку, во время которой она, как рыба, выброшенная на берег, судорожно глотала воздух, я позвонил Антону, попросив зайти в тренерскую, чтобы открыть шкафчик с водой. В очередном приступе стыда, Вика задергалась, но после того, как я, с усилием, двумя руками, натянул её голову на член, смирилась, продолжив работать губами, ртом, горлом, чтобы как можно быстрее избавиться от пульсирующего предмета, полностью заполнявшего женский рот...

     Я дружил с владельцем фитнес центра, всегда хорошо платил, поэтому мог позволить многое, и Антону пришлось стерпеть, то, что его тренерскую комнату на время превратили в место для орального секса...

     У богатых свои причуды, и он наверняка давно знал об этом, но явно был потрясен, тем, что уже далеко не юная, роскошная леди, ползает на коленках по полу со спущенными штанами и с голой задницей, старательно делая минет, словно вокзальная соска, зарабатывающая себе на бутылку...

      — Ой!

      — Ничего-ничего, Антон, всё в порядке. Давай воду. И извини, просто Виктории Павловне срочно приспичило отсосать, а я не смог ей отказать. Я оплачу твоё неудобство.

     Я не знаю, доходил ли смысл моих слов до Виктории, потому что она уже не сопротивлялась, и лишь издавала сочные, горловые звуки, будто бы подтверждая ими, что действительно просто обожает отсасывать в непривычных, публичных местах...

      — Да ладно... Я просто такое только в порнухе видел... Охренеть можно, блин...

      — Как видишь, Антон, хорошие сОски бывают не только в порнухе, но и в жизни.

     Когда тренер ретировался, я ещё ждал, что удушаемая членом, Вика попросит пощады, и уже был готов её отпустить, почувствовав моральное удовлетворение, но моя секретарша не переставала меня удивлять...

     Вопреки всему, Виктория уже по доброй воле, и без давления, сама прижималась ко мне, обхватив одной рукой за ноги, а другой неистово натирая себе клитор, дергаясь всем телом не только от усердия, но и от явного возбуждения, в очередной раз, превращая для себя унизительную экзекуцию в способ получения удовольствия...

     Пользуясь тем, что управлять её головой стало не обязательно, я дотягивался руками до груди Виктории, теребя пальцами торчащие соски, и наслаждаясь своей властью над этой сексуальной женщиной. Она нанизывалась ртом мне на член, с каждый разом делая это всё лучше, стремительно осваивая новую технику, и я заметил, что на полу под ней образовалось мокрое пятно от бесстыдных выделений, текущих из её лона...

     Я ещё пытался предотвратить извержение. Но вид женщины, самозабвенно старающейся доставить и мне, и себе самой удовольствие, к этому не располагал, и я выстрелил в неё обильной порцией спермы. Едва не поперхнувшись, громко охнув, Виктория отпрянула от меня, а потом, не убирая руки от своего бутона, тяжело осела на оголённую попку, трясясь, словно ненормальная в сильнейшем приступе эпилепсии...

     Её спортивные штаны и трусики жалко болтались где-то на лодыжках, мышцы голого живота были напряжены, бёдра широко раздвинуты, а влажная, розовая пиздёнка предельно раскрыта. Вид этой женщины, в тот момент, надолго запечатлелся в моей памяти. Вовсе не для меня, сама в очередной раз ошеломленная собственным бесстыдством, сбивчиво, обращаясь куда-то в пустоту, она шептала снова и снова повторяясь:

      — Я... кончила... кончила... кончила... кончила...

     *****