Я открыл глаза и уже по привычке посмотрел в окно. Единственное, что мне было видно, это небольшой кусочек неба — темно-синего, усеянного мерцающими звездами, похожими на глаза каких-то чудовищ. Значит, еще ночь. Я снова закрыл глаза и опустил голову.

     В моем нынешнем положении особо не поспишь. Ноги разведены на ширину плеч, и я никак не могу их сомкнуть из-за металлической трубы, которой соединены между собой стальные браслеты на лодыжках. Такая же труба соединяет браслеты на моих запястьях. Кроме того, ноги прикованы прочными цепями к кольцам, закрепленным в полу, а к рукам тянется еще одна цепь, пропущенная через кольцо, ввинченное в стену за моей спиной. Эта цепь настолько короткая, что если я попытаюсь сесть, то неизбежно вывихну себе плечи.

     Но не все так печально. Мне приходится стоять не на голом камне, а на мягком пушистом ковре. Для моих физиологических потребностей у меня есть ведро, которое дважды в день выносят очень миленькие полуодетые служанки. Они так забавно смущаются, когда входят в комнату, и так смешно прячут глаза при виде моего обнаженного тела, что я даже забываю о своих цепях и кандалах.

     Жаль, ночью ко мне никто не приходит.

     Я снова открыл глаза и поежился. Несмотря на потрескивающий огонь в камине в дальнем углу комнаты, несмотря на теплый ковер под ногами, здесь по ночам довольно прохладно. И все из-за окна — оно слишком большое, как для темницы, и в нем нет стекол или хотя бы ставней. Судя по всему, меня держат не в подвале, а в башне, и, видимо, это окно выходит на какую-то воду — реку, море или болото — иначе здесь было бы не так сыро. На болото не похоже, потому что нет комаров — эти мелкие кровососы мне бы покоя не давали. И вряд ли это море — я не слышу обычных запахов соли и йода. Остается река, но уж больно она тихая. Есть, конечно, вариант, что моя башня находится настолько высоко, что комары и запахи просто не долетают, но в это верится с трудом. Ладно, мне не хочется в это верить. Ведь если я нахожусь так далеко от земли, побег через окно, о котором я размышлял уже некоторое время, становится и вовсе невозможным.

     Я вздохнул и снова попытался воззвать к стихиям. Ответа не последовало. И вот это удручало меня куда больше, чем не самое удобное положение и нагота. Меня и раньше запирали, связывали, сковывали, лишали одежды, возможности двигаться и говорить, но я всегда мог использовать свои способности и уйти. А сейчас я даже какую-нибудь служанку не могу охмурить, чтобы она меня выпустила.

     Очевидно, магии меня не лишали, потому что в таком случае я бы тотчас принял свою истинную форму, а я по-прежнему похож на человека. Но я не могу воспользоваться своими классовыми способностями и не могу связаться с отцом или братьями. Магия есть, но она недоступна. Почему?

     Я помню, как вышел из трактира. Небо было чуть светлее, чем сейчас, но в нем так же весело мигали звезды. В кустарнике по другую сторону дороги заливисто щебетал соловей. Я остановился, чтобы послушать его пение... а затем очнулся здесь. Видимо, меня ударили по голове, потому что в течение нескольких часов после пробуждения у меня сильно болел затылок.

     Я припомнил, что повреждение шейных позвонков может привести к закупорке энергетического канала, который идет от головного мозга вдоль позвоночника и распределяет энергию по меньшим каналам по всему телу. Видимо, в моем случае произошло именно это. То, что не требует обращения к этому каналу — то есть поддержание формы — осталось, зато все остальное не работает. А это значит, что самостоятельно мне отсюда не выбраться.

     Я вздохнул. С этим разобрались. Осталось выяснить, кто меня сюда посадил, почему меня раздели и приковали в таком неловком положении и что со мной собираются делать дальше.

     Вдруг тяжелая кованая люстра над моей головой вспыхнула, огонь в камине запылал еще ярче, чем раньше, и дверь, находившаяся в стене напротив окна, широко распахнулась. В комнату вбежали две хрупкие девочки с большими плетеными корзинами в руках. Судя по запаху и виду, это были лепестки цветов, каких я не встречал раньше. Но аромат был удивительный. Они поставили свои благоухающие ноши у моих ног и выбежали из комнаты. Какое-то время ничего не происходило, но дверь оставалась открытой. Запах от лепестков был настолько сильным, что у меня начала кружиться голова. Я и так уже порядком устал и с трудом стоял на ногах, а от этого аромата и вовсе чуть не потерял сознание и, если бы не цепи, точно свалился бы на пол.

     Через какое-то время в комнату вошли еще несколько девушек. Две из них несли деревянную бадью, остальные — огромные кувшины, над которыми поднимался пар. Несмотря на туман, застилавший мои глаза и разум, я догадался, что мне готовят ванну. Девушки вылили воду из кувшинов в бадью, одна из них сложила на полу банные принадлежности и полотенца, и они тоже быстро покинули мои покои.

     Еще через время, когда туман в моей голове стал почти непроницаемым, в комнату вошел еще кто-то. Сильные руки обхватили меня за талию, что-то щелкнуло, и я почувствовал, что мои руки и ноги свободны, однако проку мне от этого не было — я все равно не мог пошевелиться из-за проклятых цветов. Затем меня бережно погрузили в воду. Она была горячей, даже обжигающей, но мне было все равно. Меня терли, скоблили, мылили, обливали, и я ничего не мог с этим поделать. Особое внимание почему-то уделялось промежности. Меня готовят к сексу — вдруг мелькнула невесть откуда взявшаяся трезвая мысль.

     Потом меня вынули из ванны, снова приковали цепями к стене и к полу и тщательно промокнули полотенцем.

     И только после этого я вырубился.

     Сколько времени прошло прежде, чем я очнулся, не знаю, но кусочек неба, видимый мне в окне, заметно посветлел, и с него исчезли звезды.

     Я мотнул головой, прогоняя остатки дурмана. Плечи ныли, колени дрожали, во рту пересохло, в голове гудело. Утренний ветерок неприятно холодил тело, уже остывшее после горячей ванны. Люстра под потолком больше не горела, огонь в камине еле теплился, и дверь снова была закрыта. Если бы я был не я, я бы подумал, что ванна и все прочее мне просто приснилось.

     Дверь тихонько скрипнула. Я усилием воли заставил себя напрячь колени и вскинуть голову. В комнату заглянула миловидная брюнетка в полупрозрачной тунике. Она не была похожа на служанку хотя бы тем, что без капли стеснения осмотрела меня с ног до головы и улыбнулась такой приятной и искренней улыбкой, что мне захотелось ей ответить тем же. Но мышцы лица меня еще плохо слушались.

     Воровато озираясь, девушка прошмыгнула в комнату, прикрыв за собой дверь, и медленно подошла ко мне.

     — Привет, — сказала она полушепотом.

     Я лишь кивнул в ответ.

     — Тебя здесь не обижают?

     Я судорожно рассмеялся. Глупый вопрос к человеку, который уже вторые сутки стоит прикованным к стене и к полу с ногами и руками на ширине плеч.

     Она нахмурилась:

     — Есть хочешь?

     Есть? Я совсем об этом забыл.

     — П... пить... — с трудом выдавил я.

     — Сейчас принесу, — обрадовалась она и стремглав покинула мои пенаты.

     Она вернулась через пару минут с черпаком и поднесла его к моим губам. Я с жадностью осушил его и попросил еще. Она снова убежала и вернулась через пару минут, из чего я заключил, что недалеко от двери в мою тюрьму стоит кадка или бочка с водой. Уже неплохо, учитывая, что я до сих пор понятия не имел, где я находился.

     — Как твое имя? — спросила она, присев передо мной на корточки и подставив ладошки под щечки.

     У нее красивые глаза. Хотя лично меня больше заинтересовало то, что ниже — под туникой угадывались очертания немаленькой груди с торчащими в разные стороны сосочками и стройных ножек в изящных сандалиях.

     — Шейн, — ответил я хрипло.

     — Красивое имя, — она улыбнулась.

     — Твоя очередь, — я ухмыльнулся.

     — Прости, мама не разрешает мне называть свое имя незнакомым мужчинам. Возможно, потом, когда она закончит с тобой, она позволит и мне... Тогда я скажу....

 ..

     — Закончит что? — переспросил я.

     — Не знаю. Она говорит, что ты — очень важный гость. Но я никогда не слышала, чтобы важных гостей приковывали цепями и не кормили.

     — А что это были за цветы? С таким сильным сладким запахом...

     — Цветы? — она задумалась и смешно закатила глаза к потолку. — Наверное, гунгвельта... А когда ты нюхал эти цветы?

     — Ночью...

     — И ты сейчас способен разговаривать и стоять на ногах? — она посмотрела на меня с уважением. — Гунгвельта обладает очень сильным снотворным эффектом. Многим людям достаточно лишь издалека услышать их аромат, и они уже впадают в транс. А если их нюхать долго и в больших количествах, это и вовсе может убить...

     Хм, как любопытно. Это что же получается? Кто-то совершенно точно знает, как лишить меня возможности использовать мои способности и что на меня практически не действуют химические вещества? Веселый анекдот с приковыванием к стене постепенно превращается в крайне неприятную историю.

     — Когда я увижу твою маму?

     — Не знаю...

     Очень интересно. Но, судя по тому, что произошло ночью, меня посетят довольно скоро.

     И я не ошибся. Не успела брюнетка продолжить свою мысль, как дверь за ее спиной широко распахнулась, и на пороге возникли служанки с плетеными корзинами. На этот раз в них были лепестки роз.

     Девушка с испугом глянула на меня. Я лишь передернул плечами, мол, что я могу. Она отползла в дальний угол комнаты за моей спиной, и теперь я слышал лишь ее тихие испуганные всхлипы.

     Служанки тем временем стали низко кланяться, осыпая пол в комнате лепестками. Следом за «цветочницами» вошли служанки с блюдами с фруктами, сыром и сладостями, за ними последовали девушки с винными кувшинчиками. Они расставили все это прямо на полу и попадали ниц, вытянув вперед руки ладонями вверх. «Цветочницы» продолжали рассыпать вокруг свои ароматные дары, а в комнату вошла, ступая прямо по ладоням своих слуг, хозяйка замка.

     Она была примерно моего роста с длинными черными волосами и чуть раскосыми черными глазами. У нее был ровный нос с небольшой горбинкой, аппетитные коралловые губки и гибкая шейка. На ее голове красовалась золотая тиара с драгоценными камнями, в волосы была вплетена нить жемчуга, под белоснежной туникой, прихваченной на правом плече золотой круглой застежкой, а на талии — тонким пояском, угадывалась объемная грудь с такими же торчащими в разные стороны, как у ее дочери, сосками. В целом она была похожа на древнегреческую богиню Афину — холодную и воинственную.

     Она подошла ко мне вплотную и улыбнулась царственной улыбкой:

     — Рада приветствовать вас, Ваше Высочество, в моем замке.

     — Я также рад находиться в вашем замке, — ответил я, — но моя радость была бы полнее, если бы мой статус был более определенным. И если бы я знал, с кем я имею честь разговаривать и кого я должен благодарить за столь теплый прием.

     — Мое имя Королева Рианда, — она чуть склонила голову.

     — Прошу прощения, Ваше Величество, за то, что не могу поприветствовать вас, как полагается, — ухмыльнулся я.

     — Оставим церемонии на потом, — она посмотрела мне прямо в глаза, а ее рука тем временем бесцеремонно гладила мой живот.

     Разумеется, я реагировал. И она не могла этого не заметить.

     — Ты быстро восстанавливаешься, — прошептала она с придыханием, коснувшись моего возбужденного органа.

     — Вы ведь знаете, кто я, — усмехнулся я, стараясь плотнее прижаться к ней, но цепи не пускали меня. — Вы знаете, на что я способен.

     — Я знаю, что сейчас ты ни на что не способен, — прикрыв глаза, проговорила она и опустилась передо мной на колени. Ее мягкие губки впились в головку, и я невольно тоже прикрыл глаза.

     Ее язычок порхал, как бабочка, доставляя мне удовольствие, которого я уже давно не испытывал. Разумеется, Светлана, моя жена, тоже периодически пытается делать нечто подобное, но до такого мастерства ей еще далеко.

     Я шумно выдохнул, открыл глаза и, насколько позволяли цепи на ногах, отпрянул от нее.

     Она в недоумении посмотрела на меня:

     — Тебе не понравилось?

     — Дело не в этом, миледи. Раз уж вы столько знаете обо мне, вы должны также знать, что у меня есть принцип — никто и никогда не имеет права прикасаться ко мне против моей воли, — я гордо вскинул голову и демонстративно посмотрел в окно.

     — Ах, вот оно что! Значит, ты мне отказываешь?

     Я кивнул.

     — Ничего, время еще есть, — она поднялась с колен и с силой ударила меня по щеке. Я дернулся всем телом, но цепи не дали мне упасть. — Трое суток. Я даю тебе трое суток на раздумья. Ни еды, ни питья ты получать не будешь. А если не одумаешься, я сделаю так, что ты пожалеешь о своем бессмертии. Ты будешь молить меня прекратить твои страдания.

     Я ничего не ответил.

     Она окинула меня полным злости взглядом и вышла за дверь. Служанки тут же похватали подносы и кувшины и покинули мою комнату.

     — Ух ты, я еще никогда не видела ее такой злой, — проговорила брюнетка, едва дверь за ее матерью закрылась.

     — Плевать, — бросил я и снова тяжело вздохнул.

     Я действительно сейчас находился не в том положении, чтобы следовать принципам, но отец учил нас оставаться верными себе в любой ситуации...

     — Интересно, почему мама так любит целовать мужчин... там? — вдруг проговорила Принцесса, став передо мной на колени и не сводя глаз с опять предательски начавшего наливаться кровью органа.

     — Понятия не имею, — ответил я.

     — А тебе приятно, когда тебя целуют... там? — ее щечки порозовели.

     — Как правило, да, — ухмыльнулся я, — если моя партнерша все делает правильно и не пытается нарочно причинить мне боль. Это, знаешь ли, очень чувствительное место.

     Она вдруг провела ладошкой по всей его длине. По моему телу побежали мурашки.

     — Не надо, — я попытался отстраниться от нее.

     — Почему? Я же вижу, ты хочешь, — она посмотрела мне в лицо с недоумением, не выпуская из рук мой член.

     — Это он хочет, — буркнул я. — В последнее время мы с ним не в ладах.

     Она улыбнулась, наклонилась к головке, и я почувствовал, как ее горячий влажный язычок неуклюже скользнул по моей плоти.

     Я вздрогнул и застонал.

     Эта крошка учла ошибки своей мамаши — пока ее язык вылизывал мою головку, как мороженое, ее пальчики крепко держали сам орган. Попробуй я сейчас дернуться, и к жене я вернусь инвалидом. Разумеется, со временем я смогу его регенерировать, но я не представлял, сколько времени мне понадобилось бы на это в моем нынешнем состоянии.

     Тем временем ее ротик уже окружил добрую половину моего достоинства мягкой влажной глубиной. Эх, мне бы освободить руки!

     Она стала двигать головой взад и вперед в довольно быстром ритме, почти задевая зубками кожу, но все так же держа его руками у основания. Я задышал прерывисто, уговаривая себя не кончить ей в рот, и зажмурился.

     Вдруг она выпустила мой член изо рта и из рук и снова подняла на меня глаза:

     — Ну как? Я лучше целую или хуже?

     Я с трудом отдышался и ответил:

     — Понятия не имею. Твоя мама не успела мне толком ничего сделать.

     Она надула губки:

     — Но тебе хоть понравилось?

     Я обреченно вздохнул и не ответил.

     — Я приду к тебе попозже, принесу тебе воды...

     — Не стоит, ты же слышала, что она сказала. Я бы не хотел становиться причиной конфликта между вами.

     Она весело хихикнула в ответ на это и скрылась за дверью.

     Ненавижу! Ненавижу это — оказываться между двух огней! Это самое гадкое, что только можно придумать! Да еще и каких огней — мамаша деспотичная, властная, не терпящая возражений, и дочка избалованная, капризная, привыкшая к безнаказанности и вседозволенности. Если мамочка мной не попользуется в свое удовольствие, то уж доченька точно получит все сполна.

     Дьявол, надо скорее регенерировать и валить отсюда по добру по здорову.

     Остаток дня я провел в тягостном ожидании. Я прислушивался к звукам за стеной,...  вздрагивал от любого порыва ветра, но больше ко мне никто не приходил.

     Вечер наступил как-то незаметно — в комнате вдруг сразу стало темно. И холодно. Я зябко поежился. Может, стоило все-таки принять предложение Королевы? Возможно, я бы сейчас находился не здесь, а в ее уютной спальне, в теплой постели, пил бы вино и закусывал бы фруктами. Я вздохнул. Черта с два! Эта тетка не позволила бы мне нежиться в ее кровати. Скорее всего, я бы обслужил ее прямо здесь, а потом бы снова оказался в кандалах...

     Вдруг дверь снова тихонько скрипнула. Я встрепенулся и посмотрел туда с угрозой, задаваясь вопросом, что я мог бы сделать, если бы некто проявил напористость? Как показал дневной инцидент с Принцессой, ничего.

     Дверь скрипнула еще раз, закрываясь, и больше никаких звуков я не слышал. Я безуспешно всматривался в темноту, не решаясь окликнуть моего посетителя вслух. Потом от стены медленно отделилась светлая тень и осторожно двинулась ко мне. Я напрягся и низко опустил голову. Она подошла ближе. В ее руках было одеяло.

     — Ее Величество приказала не входить к вам, — раздался тихий приятный голос, так не похожий на голос Принцессы. Я вздохнул с облегчением. Она накинула мне на плечи одеяло. — Но я же знаю, как холодно здесь бывает по ночам.

     — Благодарю вас, миледи, — прошептал я.

     — Не нужно... не говорите ничего... — ее тонкие шероховатые пальчики коснулись моих губ. Служанка... — К сожалению, пока это все, чем я могу вам помочь.

     — Почему вы так заботитесь обо мне?

     — Потому что... я знаю, что случится с вами дальше, независимо от того, согласитесь вы принять благосклонность Королевы или нет... Когда вы наскучите ей, она посадит вас в клетку к львицам — это особая раса полуженщин-полукошек, которых вывели специально для развлечения Королевы... они очень похотливы, но ни один мужчина не способен выдержать их ласк...

     По моему телу пробежала нервная дрожь. Я уже когда-то слышал рассказы о таких кошкобабах, но сейчас никак не мог припомнить ничего конкретного.

     — Есть ли способ отсюда выбраться? — спросил я тихо.

     — Да, но это очень опасно...

     — Вы мне поможете?

     — Да... я постараюсь завтра принести ключи от кандалов... если ничто не помешает, уже ночью вы сможете бежать...

     — Благодарю вас, миледи...

     — Вы снова награждаете меня незаслуженным титулом, — она грустно улыбнулась и провела пальчиком по моей щеке. — До завтра, — шепнула она от двери и скрылась за ней.

     Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, все еще чувствуя ее прикосновение на своей щеке. Я прислушивался к звукам, доносившимся с улицы, за стеной, под полом. Я принюхивался, пытаясь ощутить что-то, кроме запаха своего тела и засыхающих лепестков роз. Но все было тщетно.

     Я уже почти отчаялся, когда перед рассветом мне показалось, что я начал различать далекие трели птиц, шум волн, набегавших на скалы, крики рыбаков и скрип снастей. Затем в ноздри мне ударил крепкий запах моря и смолы, откуда-то справа донеслись ароматы жареного мяса, дорогого вина и цветов гунгвельта. () А еще я ощутил запах животных — конюшня, псарня и какой-то странный неизвестный мне доселе аромат, нечто среднее между запахом женского лона и кошачьим секретом. Видимо, моя вечерняя посетительница не лгала мне — какие-то гибриды людей и кошек здесь действительно есть.

     Остался последний опыт.

     Я закрыл глаза, набрал полную грудь воздуха и воззвал к стихиям. И ощутил их все!

     Огонь в камине, пылай ярче, я хочу согреться. Влага, впитавшаяся в ковер, меня мучает жажда. Металл на моих руках и ногах, отпусти меня, я, твой повелитель, хочу сесть.

     Пламя взвилось над почти погасшими углями и радостно поприветствовало меня. Вода собралась в прозрачный шар и медленно подплыла к моему лицу. А стальные оковы с тихим звоном попадали к моим ногам.

     Я напился и опустился на пол, закутавшись в одеяло. Вот теперь можно и вздремнуть.

     Я проспал, пожалуй, до полудня. Когда я раскрыл глаза, небо было ярко-синим. Я встал, потянулся и подошел к окну. Меня действительно держали в башне на вершине отвесной скалы, о подножие которой в бессильной злобе билось море. Чуть дальше на берегу я видел рыбацкие лодки и разложенные для сушки сети. А еще дальше в знойном мареве сверкал город. Я был не дома, но где-то совсем недалеко.

     Вспоминай, Шейн, вспоминай! Королева Рианда... Точно! Она же была на нашей со Светкой свадьбе. Дед тогда сказал, что она — новая Королева Алавира. В таком случае, где Артур и Энилур?

     За стеной послышались шаги. Я быстро вернулся к своим кандалам и приказал им снова занять места на моих запястьях и лодыжках.

     Дверь распахнулась. На пороге стояла огромная бабища с неприятным лицом и красными руками. Она по-хозяйски обвела взглядом комнату, скользнув по мне так, будто я был лишь предметом мебели, затем вошла и направилась прямиком ко мне. Я напрягся, приготовившись к самому худшему, как вдруг она сально улыбнулась и провела тыльной стороной ладони по моему животу.

     — Выпусти меня, красавица, — с довольной улыбкой прошептал я.

     — Не могу... — по-прежнему улыбаясь, ответила она и продолжила меня гладить. — Я еще вчера во время купания заметила, какой ты красавчик...

     — Так, значит, это твои нежные пальчики ласкали меня в ванне, — проговорил я.

     — О, ты помнишь? — ее улыбка стала лукавой. — А я думала, гунгвельта начисто отшибла тебе мозги.

     — Разумеется, я помню, — я чуть наклонился к ней и толкнул носом выбившиеся из-под платка на голове кудряшки. — Выпусти меня, и я доставлю тебе такое удовольствие, о котором твоей королеве только мечтать.

     — Ага, а потом она меня к львицам отправит, — усмехнулась она, — лучше я тебе доставлю удовольствие, в сравнении с которым поцелуи нашей Королевы и ее дочки просто жалкие потуги.

     И с этими словами она вдруг заглотнула мой еще довольно вялый член полностью и с жадностью начала его насасывать. На какое-то мгновение я оторопел от такой наглости и снова почувствовал себя совершенно беспомощным. А мой орган тем временем наливался кровью и в любую секунду был готов взорваться. Она сосала умело, лаская язычком не только головку, но и весь ствол.

     Я приказал кандалам на руках раскрыться и силой прижал ее лицо к своему паху. Она закашлялась от неожиданности, но я уже не мог остановиться. Да и не хотел. Она вцепилась ногтями в мои ягодицы, пока я трахал ее в рот, и что-то бессвязно мычала, каждый раз, когда я входил в нее уж слишком глубоко. Но мне было плевать. Я, наконец, хотел получить разрядку, хотя бы и с этой некрасивой бабищей.

     И вот я взорвался, проникнув в самую ее глотку. Она тяжело дышала, с трудом сглатывая мое семя, на ее глазах выступили слезы, и я чувствовал, как сокращалось ее горло в рвотных судорогах. Закончив, я оттолкнул ее от себя и приказал раскрыться кандалам на ногах. Она стояла на четвереньках в центре комнаты и натужно кашляла.

     — Спасибо, — улыбнулся я, присев рядом с ней на корточки и подняв ее раскрасневшееся лицо за подбородок, — по сравнению с тобой, ваша Королева действительно неумелая девственница. У меня есть к тебе пара вопросов, на которые я хотел бы получить ответы до того, как ты решишь свести счеты с жизнью.

     Она смотрела на меня в недоумении и продолжала кашлять.

     Я щелкнул пальцами, закрыв дверь, и вызвал воду. Она с удивлением наблюдала за тем, как в футе над ковром формировался водяной шар, и как он плавно поплыл к ее лицу. Бабища попыталась отстраниться от него, но я поймал ее за щеки и удерживал, пока вода лилась ей в горло.

     — Теперь отвечай, — сказал я, когда она напилась. — Что случилось с вашим Королем Артуром?

     — Мы не знаем, — с трудом переводя дыхание, ответила она. — Всего три года назад Король привел во дворец эту женщину и назвал ее своей Королевой. У нее уже была дочь, Принцесса Дайна, — я вскинул брови. Да ладно, демон Земли в такой дали от Хаоса?...  Теперь понятно, почему она не хотела называть свое имя. — А месяц спустя у нас начали пропадать слуги-мужчины. Сначала по одному в неделю, затем по двое, затем по одному в день. Король, видимо, заподозрил неладное. Я сама слышала, как они кричали друг на друга в королевской опочивальне. А на следующий день Король не вышел к завтраку. Королева тогда объявила, что он заболел, и его лечением она будет заниматься лично. А месяц спустя о Короле уже никто и не вспоминал.

     — Занятная история, — проговорил я, поднявшись. — Кто такие эти львицы и откуда они взялись? И еще, у Короля был военный советник, Энилур. Где он?

     — Откуда взялись львицы нам также неизвестно. В один прекрасный день Королева объявила, что отныне всех провинившихся она будет отправлять в их клетку. В доказательство своих слов она отправила туда последнего слугу-мужчину — нашего садовника и... — она тихо всхлипнула, — моего мужа. Они разорвали его на части, а потом долго играли... с его... — она вдруг разрыдалась.

     — Ну, ну, перестань, — я обнял ее плечи. Мне вдруг стало ее жалко, и я даже решил позволить ей жить дальше. — А Энилур? Чуть выше меня ростом с темно-русыми волосами и карими глазами. У него еще перелом на носу, вот здесь...

     — И ходил в стальных доспехах? — я кивнул. — Я не знаю... я видела его пару раз с Королем, но это было еще до того, как он привел Королеву.

     — А после? — у меня вдруг сжалось сердце. С тех пор, как дед приставил Энилура к Артуру, он не возвращался домой. На самом деле, я видел его после этого трижды — осенью в школе, потом несколько дней зимой в Валтароне, на званом обеде у отца и... все, пожалуй. А это значит, что либо сейчас он мертв, либо находится в таком же положении, в каком еще совсем недавно находился я.

     Тетка передернула плечами:

     — Я больше не видела его.

     — Ты знаешь, где мои вещи?

     Она отрицательно покачала головой.

     — Эта башня как-то сообщается с дворцом?

     Она снова отрицательно покачала головой.

     С одной стороны, это плохо. Я в Алавире был всего однажды, и находился тогда не в том состоянии, чтобы изучать его географию. С другой стороны, это хорошо. Значит, раньше, чем через сутки, сюда точно никто не сунется.

     — Охраны здесь много? — я обернулся уже от двери.

     — Двое стоят внизу у лестницы, — ответила она, — еще двое у ворот. И еще одна охраняет клетку с львицами.

     — И все охранники — женщины? — спросил я с ухмылкой.

     Она улыбнулась и кивнула.

     Очень неосмотрительно, Ваше Величество, оставлять такого, как я, под охраной только женского пола. Хотя... мужчины бы тоже не стали поднимать на меня оружие...

     Я вышел в коридор, хотя это даже коридором назвать сложно. Лестничная площадка, так будет правильнее. Справа и слева находились такие же окна, как в моей комнате, а в паре футов от двери виднелась верхняя ступенька лестницы.

     Можно было, конечно, «ласточкой» сигануть из окна, но мне почему-то захотелось не просто сбежать отсюда поскорее, но и освободить, по возможности, пленников, которые, как и я, могли быть заточены в этой башне.

     Я начал спускаться по лестнице, постоянно принюхиваясь и прислушиваясь. Но все было напрасно. Очевидно, здесь была всего одна комната. Я слышал о таком — если башня используется исключительно для наблюдения и предупреждения и в ней не предполагается размещать гарнизон, ее строят по принципу маяка.

     Я слышал голоса у выхода из башни, тявканье собак на псарне, ржание лошадей, шипение и рычание львиц. Я также слышал плеск воды и веселые девичьи голоса. И что-то мне подсказывало, что сейчас разумнее было бы вернуться в комнату и таки выпрыгнуть в окно, но другая моя часть, куда менее рациональная и уже порядком раззадоренная умелым ротиком толстухи, говорила, что мне надо именно туда, в эти райские кущи, в объятия этих нимф, дриад, русалок и кошечек.

     Я остановился в паре ярдов от выхода, уже видя спины одетых в легкие доспехи девушек-стражниц, опустил голову, развел руки в стороны и воззвал к той стихии, которую я люблю больше всех. Электричество.

     Они разом обернулись ко мне. И такое в их взглядах было желание, что я забыл обо всем. Они хотели меня, а я хотел их.

     Сначала стражницы — одна с остервенением кусала мои губы, а другая с не меньшим остервенением наглаживала мне между ног. И это было божественно! Потом я засадил одной, не забывая возбуждать вторую. Потом второй. И оставил их лежать у порога, тяжело дыша и все еще извиваясь в судорогах от сильнейших оргазмов.

     Следующими стали три прачки. Сначала я заставил их ласкать себя самостоятельно, потом друг друга, а уж потом меня. И они справились с задачей на отлично. А прикосновения их шероховатых ладошек к моему органу доставляло мне особое удовольствие, сравнимое со вкусом терпкого вина.

     Я узнал ладошки одной из них — именно она приходила ко мне вечером и принесла мне одеяло. Ей я постарался доставить максимальное удовольствие. И у меня это получилось — она извивалась змеей, выла и стонала так, что вместо одного раза, я кончил в нее дважды.

     Покончив с прачками, я двинулся к кухне. Повариха была всего одна, зато какая! Та бабища, которую я оставил в комнате наверху, по сравнению с этой стройна, как лань, и грациозна, как пантера. Но мне уже было все равно. Я подошел к ней сзади, когда она ставила тяжелую кастрюлю на стол, задрал ее юбку и вошел в нее с такой силой и азартом, что кастрюля с грохотом полетела на пол. Тетка подо мной хохотала и охала, плакала и рычала, а я все не мог остановиться. Мне нравилось смотреть, как при каждом моем толчке сотрясались ее объемные загорелые ягодицы, как ходил ходуном жир на ее спине, как елозили по усыпанному мукой столу ее огромные груди, даже не помещавшиеся в мои ладони.

     Но вот тон ее криков стал повышаться, я ускорил движения и вскоре излился в нее так, будто и не осчастливил перед этим ее подружек служанок.

     Немного отдышавшись и напившись, я направился прямиком к клетке с львицами. Девицу-стражницу я просто поцеловал, но так, что у бедняжки подкосились ноги и она, сотрясаясь всем телом, рухнула в пыль.

     Один щелчок пальцев, и человекообразные хищницы оказались на свободе.

     Они передвигаются на двух ногах, но в момент опасности или для быстрого бега встают на четвереньки. У них длинные хвосты с кисточками, заостренные ушки и мордочки, похожие на кошачьи. Их было всего четверо. Все стройные, подтянутые, мускулистые, с небольшими грудями в два ряда и длинными черными когтями на руках и ногах.

     Я сел на землю. Они ходили вокруг меня, принюхиваясь, а затем легли у моих ног, положив головы мне на колени.

     — Очень мило, девочки, — улыбнулся я, погладив одну из них по голове и спине. Она выгнулась всем телом, как настоящая кошка. — А теперь идем в столицу. Очень мне хочется пообщаться с вашей хозяйкой.

     Они вдруг оскалились и зашипели.

     — Знаю, знаю, маленькие, — проговорил я спокойно и поднялся на ноги, — таких, как вы нельзя держать в клетке. Вам простор нужен. Ну, ничего, воля Хаоса, выберемся из этой передряги, отведу вас к деду. Уверен, он что-нибудь придумает.

     Львицы нехотя повставали, потягиваясь, и поплелись за мной.

     Я одолжил доспехи у одной из стражниц, которые охраняли вход в башню. Разумеется, нагрудник мне категорически не подошел, зато поножи были как раз. На пояс я привесил ее короткий легкий меч, а на ноги не без труда натянул сапоги.

     И медленной трусцой направился к воротам. Кошки побежали следом за мной.

     Стражницы у ворот не пытались нас остановить, а лишь проводили грустными и немного завистливыми взглядами.

     Дорога лежала вдоль моря. Разумеется, было бы очень эффектно войти с моим эскортом в город, пройти по главной улице и, распахнув с ноги парадные ворота дворца, задать Королеве интересовавшие меня вопросы прямо в лоб. Но я же Шейн. Моя тактика — незаметное проникновение, диверсия и саботаж. Именно поэтому я редко бываю на поле боя. Обычно я действую в тылу ... врага. Вот и сейчас я собирался для начала провести рекогносцировку, составить приблизительную карту местности и лишь потом планировать проникновение во внутренние покои дворца.

     Поэтому я расположил своих спутниц на деревьях в лесу справа от дороги, а сам двинулся налево на побережье к рыбакам.

     Всего пара правильных вопросов, и я не только сумел составить более-менее приемлемую карту местности, но и, кажется, поднять восстание против Королевы. Дед меня за это, наверное, прибьет — это же вмешательство во внутренние дела союзного государства! Ну, а что мне оставалось делать? Если бы я сам изучал окрестности, у меня бы на это ушло несколько дней, а что-то подсказывало мне, что этого времени у меня не было...

     В общем, к дворцу можно подойти с юга, через центральные ворота, то есть через город, или с севера, через служебные ворота, которые используются в основном местными торговцами для ввоза на кухню продовольствия.

     Разумеется, я решил зайти с севера.

     Я посмотрел на небо. Скоро стемнеет, а значит, у нас будет преимущество. В отличие от смертных, которые охраняют дворец, я и мои киски хорошо видим в темноте. К тому же мы можем лазить по стенам и передвигаться настолько бесшумно, что даже чуткие собачьи уши нас не услышат.

     И, конечно же, кратчайший путь до северных ворот лежит через лес.

     Не теряя времени даром, я отдал команду своим спутницам, которые, несмотря на свой внешний вид, оказались довольно смышлеными, и мы побежали. Они бежали по верху, а я напрямик по земле.

     Пока мы добрались до указанного места, заметно стемнело. Пройдя вдоль дворцовой ограды, я заметил с десяток лучников на стене, еще с десяток пеших стражников у ворот и пару конных патрулей, которые шуршали по кустам с факелами. К счастью, никто из них не заметил меня.

     Тьма сгустилась, набежали тучи, предвещавшие грозу. Мои кошечки бесшумно вскарабкались на стену, и до меня лишь изредка доносились предсмертные стоны лучников. Потом я услышал призывное «мяу». Очень мило, — подумал я и приказал кирпичам в стене чуть выдвинуться, образуя что-то вроде лестницы для меня.

     Мои умницы оказались так дальновидны, что одного стражника оставили в живых. Я похвалил их, почесав всем четверым за ушком. Они прикрыли фосфоресцирующие глаза и хором замурчали.

     — Ты знаешь, где находятся покои Королевы и Принцессы? — спросил я строго.

     — Да... — кивнул он, тщетно зажимая рваную рану на ноге. — В восточном крыле, на втором этаже. Окна их спален выходят в сад на беседку...

     — Замечательно, — кивнул я. — А темница?

     — Вход в подземелья — возле кухни... это тоже в восточном крыле на первом этаже, но их окна выходят во двор.

     — Ясно, — кивнул я и одним быстрым движением свернул ему шею.

     — Девочки, — обратился я к львицам, — вы все поняли? — они согласно закивали. — В таком случае, вперед, а я займусь пленниками в подземелье. Королеву и Принцессу не убивать. Просто сделать так, чтобы им некуда было бежать. Ясно? — они снова закивали.

     И в одно мгновение скрылись в темноте сада.

     Я тоже спрыгнул в сад, перекувыркнулся через голову и вскочил на ноги. И увидел, как две из моих кошечек, возмущенно мяукая и рыча, кружили под единственными освещенными окнами в восточном крыле. Две другие, видимо, направились внутрь дворца.

     Я поспешил по их следу. У двери, почти сорванной с петель, я увидел два растерзанных окровавленных тела. Я вбежал внутрь. Откуда-то сверху доносилось рычание и испуганные женские крики. Пусть развлекаются девочки, решил я, и направился направо, откуда слышались ни с чем несравнимые ароматы изысканных блюд.

     Справа от распахнутой настежь двери кухни в тени находилась низкая, обитая железом дверь. Я приблизился к ней и вдруг ощутил притяжение. Я замер. Путь? Здесь? Очень любопытно. Но это бы многое объяснило. Например, это объяснило бы, почему я до сих пор не ощущал присутствия Артура или Энилура и откуда Королева знала, как лишить меня моих способностей.

     Я медленно подошел к тому месту, чуть правее двери в подземелье, где я ощущал легкое притяжение, словно ненавязчивое приглашение войти, и отдался во власть пути. Верх безрассудства — даже у отца дома я бы не решился войти в путь, если бы не знал наверняка, куда он меня приведет. Но сейчас что-то подсказывало мне, что по ту сторону находится не озеро кислоты и даже не расплавленная лава, а потайная темница.

     И я не ошибся. Путь вынес меня в просторную пещеру естественного происхождения с низким потолком и свисавшими с него сталактитами. Слышался мерный перестук капель воды и тихое бормотание. Я пошел на голос. Мне пришлось преодолеть узкий коридор с еще более низким потолком, чем в приемном покое, и я вышел в чуть менее просторную пещеру. Прямо напротив выхода из коридора к стене за руки и за ноги были прикованы мой брат и дядя. Тоже полностью обнаженные. Сначала я бросился к Энилуру. Он выглядел куда хуже, чем Артур, и был без сознания.

     — Энилур, это я, Шейн! Ты слышишь меня? — позвал я, но он не реагировал.

     — Шейн? — каким-то затуманенным взором посмотрел на меня Артур и всхлипнул. — Прости меня, мой мальчик...

     — Прекрати ныть, Арти, — прервал я его. — Я вас отсюда вытащу, и ты еще настроишься интриг против меня... Энилур, брат, очнись, — я стал осторожно хлестать его по щекам.

     Он недовольно поморщился.

     — Пить хочешь? — он раскрыл глаза и посмотрел на меня, не узнавая. Затем медленно кивнул.

     Я призвал воду и дал ему напиться. Его взгляд просветлел. Вторую порцию он выпил самостоятельно, а я призвал воды для Артура.

     И лишь после этого я приказал их кандалам раскрыться.

     Энилур тут же упал на четвереньки, тяжело дыша.

     — Вас тоже били по голове? — спросил я у Артура, пока брат приходил в себя.

     — Да, по затылку...

     — Они навещали вас? — я нахмурился.

     — Пару раз вначале.

     — Энилура они заперли раньше?

     — Да...

     — Ну, ничему тебя жизнь не учит, Арти, — улыбнулся я, закинув руку брата себе на плечо и подхватив дядю за талию. — Мало тебе было Лейлы, так ты другую демонессу нашел. Еще и с довеском.

     — Шейн, — прервал он меня, — мы не пройдем по тому коридору. Энилур и один бы не прошел, а мы втроем...

     — Заткнись, дядюшка, — ухмыльнулся я. — Мы выйдем отсюда другим путем.

     Я сделал шаг... сталактиты над нашей головой стали короче, потолок выше, стены пещеры замерцали призрачным светом и потемнели... еще шаг... коридор впереди расширился, сталактиты исчезли совсем, и впереди забрезжил свет... еще шаг... в коридоре появились черные провалы, у выхода из одного из них стояла маленькая бледная фигурка...

     Мы приблизились к ней.

     — Елена, — я опустил бывших пленников на пол и прислонил к стене, — зови деда. Им нужна помощь.

     — А вы? — кукла смотрела на меня со смесью сочувствия и уважения.

     — А у меня есть еще одно дело... Артур, ты позволишь мне наказать твою женушку и ее отродье?

     — Делай, что хочешь, — он махнул рукой.

     Я кивнул, развернулся и побежал обратно, попутно превращая подземелье в коридор возле кухни в восточном крыле дворца Алавира.

     Наверху все еще слышались женские крики и рычание моих кошечек. Я спокойно поднялся по лестнице на второй этаж и прошел до того места, где мои спутницы зажали в углу Королеву и Принцессу.

     Я ухмыльнулся и слегка поклонился, встретившись глазами в Королевой:

     — Спасибо, девочки, — я нежно погладил спинки моих кошечек, — идите вниз, там в кухне для вас приготовили что-то вкусненькое. И ваших подружек из сада позвать не забудьте — они тоже славно потрудились.

     Киски недовольно заворчали, но развернулись к лестнице и послушно начали спускать вниз.

     — Как... ? — только и смогла произнести Королева. Принцесса и вовсе смотрела на меня с неподдельным ужасом и жалась к своей мамочке.

     — Вы, видимо, забыли, Ваше Величество, что в своем классе я считаюсь самым сильным, — я взял их под руки и повел в сторону ... 

     двери спальни. Они мелко дрожали, но не сопротивлялись — Травмы, подобные той, которую ваши подручные нанесли мне, я обычно регенерирую очень быстро. Но на этот раз не последнюю роль сыграла усталость, холод, общая слабость в связи с недостаточным питанием и питьем. Поэтому мне понадобилось почти трое суток, чтобы привести себя в норму. И вы должны были догадаться, что как только мои способности ко мне вернутся, я не стану сидеть, сложа руки, и ждать вашего возвращения.

     — Что... ты... собираешься... ?

     — Ничего особенного, — я ухмыльнулся. — Ваш супруг, который сейчас уже в безопасности и вне досягаемости для вас, поручил мне наказать вас и вашу дочурку, — с этими словами я ввел их в комнату и с силой толкнул на кровать. — Пожалуй, с дочурки и начну, — улыбнулся я, расстегивая пояс с мечом и ремешки поножей.

     — Стой! — вскрикнула Королева. — Не горячись, — я посмотрел на нее с удивлением. — Думаешь, я ничего о тебе не знаю? Я знаю все, и даже немножко больше. Я знаю, что твоя жена никак не может забеременеть, — я прищурился на нее. — Я знаю, что вы уже давно пытаетесь, но у вас ничего не выходит. Зато я могу. У меня уже есть дочь, а значит, я смогу забеременеть и родить тебе ребенка. Не трогай Дайну, и я с радостью стану суррогатной матерью для твоего наследника.

     Я рассмеялся:

     — Глупая ты баба, Рианда. Светка не беременеет, потому что я пока этого не хочу. Да и она еще не готова к такой ответственности. К тому же нам торопиться некуда — мы всего полгода, как женаты. А твоя крошка мне сразу понравилась, еще когда она мне отсасывала в башне, — я обернулся к Принцессе. — Давай, детка, моя фантазия уже наделила тебя идеальным телом, но теперь мне бы хотелось убедиться в этом воочию. Раздевайся.

     — Прекрати! — взвыла Королева. — Пожалей ее! Она еще девочка, совсем ребенок!

     — Будешь так орать, — проговорил я со злостью, — я заткну тебя силой. А насчет ее невинности я бы на твоем месте иллюзий не строил — язычком она орудует, как заправская шлюха.

     — Мам, — со слезами в голосе проговорила Принцесса. — Я боюсь... Мне страшно, мама...

     — Не смей прикасаться к ней, — голос Королевы вдруг изменился — он стал низким и хриплым.

     Я обернулся к ней лицом. И улыбнулся. Давненько я не развлекался с существами, которые с такой легкостью умеют менять форму. Она была великолепна. Похожа на огромного волка, или, точнее, на огромную гиену с горбом на спине и коротким хвостом. Ее красные глаза смотрели на меня с ненавистью, а огромные клыки угрожающе щелкали, истекая слюной. А между ее задними лапами, как и положено самке гиены, у нее болтался огромный ложный член.

     — Хороша, черт бы тебя подрал, — еще шире улыбнулся я и выставил вперед руку.

     Она кинулась на меня, но я успел сжать кулак, и она рухнула передо мной на бок, жалобно поскуливая и вывалив алый язык.

     — Честное слово, я не хотел доводить до этого, — я присел рядом с ней на корточки и погладил ее по голове, — но ты не оставила мне выбора. А теперь прости, тебе придется подождать своей очереди. Вас много, а я один.

     С этими словами я поднялся и развернулся к жавшейся в углу кровати Дайне. Она смотрела на меня полными ужаса и слез глазами. В один прыжок я оказался рядом с ней и впился поцелуем в ее шейку.

     — Не надо, — скулила она, — прошу, перестань... я не хочу...

     — Ты проигнорировала мои мольбы, когда я говорил то же самое в башне, — сказал я, прервав поцелуй и запустив руку ей под тунику. Она текла, как мартовская кошка. И еще врет, что не хочет. — Теперь мы поменялись ролями, но переписывать под тебя сценарий я не собираюсь.

     Я схватил ее за ноги и с силой насадил на себя. Она вскрикнула, но не столько от страха или боли, сколько от неожиданности. И кто там говорил, что она девочка? Во-первых, никакой преграды я не ощутил, а во-вторых, у нее там просторнее, чем даже у моей Светки, которую я старательно разрабатываю уже полгода. Это даже неприятно.

     Я поднялся над ней на руках и начал двигаться вправо-влево. Нет, слишком просторно. Я вышел из нее и всунул руку. Моя немаленькая, в общем, ладонь проскользнула в ее лоно с такой легкостью, будто была там уже не в первый раз.

     — Может мне истинную форму принять, а? — проговорил я вслух, вынув из нее руку. — Для Светки великоват, а тут будет самое оно.

     — Нет... — натужно прорычала за моей спиной гиена.

     — Заткнись, скоро и твоя очередь подойдет, — рявкнул я и начал преображаться.

     Не люблю я это дело. Сил на это тратится не меряно. Потом еще, чего доброго, усну на этой крошке. А как же мамаша? Но ничего не поделаешь.

     Несколько минут я отдыхал, сидя прямо на полу и опустив голову. А потом поднялся на колени, схватил вырывавшуюся Дайну за ноги, и снова с силой насадил на себя. Она взвыла, но снова не от боли. Я тоже улыбнулся — теперь совсем другое дело. Я заполнил ее полностью. Конечно, натянуть ее по самые помидоры не удастся — я ее проткну до самого желудка — зато в остальном все будет замечательно. Я начал двигать бедрами вперед-назад. Она вскрикивала при каждом моем движении.

     — Сволочь, — рычала позади меня мамаша, — похотливая тварь! Я разделаюсь с тобой! Я отомщу тебе за мою девочку...

     Я лишь ухмылялся. Ага, девочку! Держи карман шире! Если бы все девочки были такими, я бы постоянно в истинной форме ходил.

     Дайна уже не просто вскрикивала, она выла в полный голос, и я слышал, как откуда-то снизу ей отвечали возбужденным урчанием мои кошечки. Закрыть дверь, подумал я, и услышал за своей спиной хлопок. Отличненько, можно не отвлекаться...

     На моем лбу выступили крупные капли пота, девушка в моих руках извивалась всем телом, насаживаясь все глубже и от этого воя еще громче. Я начал двигаться чуть быстрее, понимая, что еще чуть-чуть, и я не смогу контролировать глубину погружения. И вдруг она изогнулась, сама насадилась на меня полностью, судорожно сжала ногами мои бедра и припала поцелуем к моим губам. И я не выдержал. Лишь несколько минут спустя, все еще тяжело дыша, я вышел из нее, поднялся на ноги и на негнущихся коленях подошел к Королеве. Едва я оставил ее в покое, Дайна повалилась на постель с блаженной улыбкой на лице.

     — Ну что, детка, — спросил я, пошатываясь, — ты предпочитаешь, чтобы я оприходовал тебя в такой форме или в человеческой?

     — Урод, — прошипела она и отвернулась от меня.

     — Как скажешь, — ответил я, перевернул ее на спину и вогнал свой все еще блестящий от соков ее дочери член по самые яйца. Она тонко пискнула.

     Я уже когда-то говорил, что не терплю всякие извращения, но в данном случае, ни о каких извращениях и речи не идет. Это же просто баба, которая приняла свою боевую форму. Сравнимо с тем, как я когда-то занимался сексом со змееподобной Кирной. И вообще, за трое суток на цепи, я так изголодался, что готов был сношать даже лошадей на конюшне, а вот это уже шло бы вразрез с моими принципами.

     Она пронзительно кричала, пока я со звонкими шлепками и хлюпаньем вгрызался в ее лоно все глубже, крепко держа ее когтистые лапы прижатыми к полу. Но вот ненависть в ее красных глазах сменилась истомой, крики стали не такими возмущенными, и я начал ускоряться. Ее звериное нутро сокращалось настолько сильно, что иногда мне было даже больно, но я не останавливался, пока не почувствовал, что вот-вот кончу. И замер. Ее матка снова сократилась, и я извергся, да с такой силой, что она снова закричала.

     Я повалился на нее, тяжело дыша и не в силах подняться.

     Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. После чего я встал, чуть не стукнувшись головой о потолок, и проговорил:

     — А теперь, девочки, собираемся, принимаем достойную форму, и дружненько идем за мной прямиком в подземелья Эмбера. Думаю, дед вам уже подготовил две премилые камеры с видом на монолитную скалу...