Этот рассказ в отличие от остальных не мой. Точнее он не мой, так как я его не писала, но он мой, так как мне его подарили. Вот и решила поделиться с народом и похвастаться... действительно обалденный подарок от хорошего талантливого друга.

     Вся жизнь театр? Похоже на то. Главное не превратить ее в бесконечную репетицию, оставляя желаемое на потом, уделяя место бесконечной смене декораций, а не развитию действия. Он не был в этом «театре» заурядным работником сцены или вечно пьяным электриком, как и не тянул пока на режиссерскую позицию, строгую, держащую нити судеб, переписывающую пьесу на ходу. Ним владела мечта о главной роли, о главном представлении, и с замиранием сердца он ждал начала первого акта.

     Все эти прогулки по паркам и посиделки в кафешках оттачивали актерское мастерство: он заставлял смеяться ее, хохотал над ее шутками сам, обсуждал серьезные, глубокие темы. В то же время бесстыжие мысли скользили по ее губам, целовали шею, облизывались на спонтанно торчащие сосочки спелой упругой груди, заставляли сходить с ума от пошлости двух идеальных полушарий ее подкачаннойзадницы, и совсем уж теряли (да какое там, просто переезжали танком) остатки совести от безудержных фантазий о загорелых ножках и влажном тугом местечке между ними. В такие моменты целомудренное воспитание заставляло прикрывать самыми неимоверными образами мощнейшую эрекцию, разбивающую в пух и прах все попытки модельеров сделать удобные джинсы. Его набухший член был менее воспитан, более настойчив и агрессивно рвался наружу. Это превращалось в пытку, сладострастную, невыносимую...

     Роскошный глянец молодого загорелого тела скрывала ткань интригующего платьица. Оно предоставляло полную свободу воображению и дико хотело быть то ли задранным, то ли сорванным, а скорее всего и то, и другое. Ее присутствие на заурядной дружеской вечеринке было для него болезненно-приятным фактором. Шум-гам, смех и конкурсы были поглощены и раздавлены мощнейшими волнами желания, безудержного, пылкого, в какой-то степени животного. Они то и дело прокатывались импульсами от головы до пят, замирая в пике на упругом напряженном маяке, который указывал путь к ее берегам. И снова приходилось играть, бросать хорошо заученные реплики, рефлекторно, не отвлекаясь от едва прикрытой вожделенной наготы. Волны били, становились яростнее, размывали реальность и выбрасывали на берег все более и более четкие очертания желаемого.

     Он смотрел, как она томно потягивает коктейль, и гнал, гнал прочь... но волны несли его в банальную ванную комнату, которая сейчас была островом экзотических утех. Без лишних реплик, усугубляющих выступление, он позволял ей сделать свой ход, стать на коленки и избавить его от мучившей плоть ткани, играть с яичками, облизывая, посасывая их, и получать мгновенную реакцию накаленного до предела члена, подрагивавшего в ее руке. Он не мог сдерживать ни эмоции, ни голосовые связки, рык мужского удовольствия то и дело прорывался сквозь сжатые в эйфории зубы. Он видел, как ее алчный ротик принял багровую, готовую в любой момент взорваться головку. От фейерической игры языка и ритмичного посасывания сбивало дыхание. Сколько она может принять? Сильная рука бережно, но настойчиво притягивала голову ближе и ближе к основанию. Он поражался — жадности ее не было предела. Не было предела и возмущению друзей, которые по очереди не могли попасть в ванную, но кому до них какое дело? Время оторвать ее от разгоряченного влажного леденца, резко повернуть к себе и бесстыдно задрать платьице, бестактно и бессовестно массируя возбужденную грудь и упругие ягодицы. Она прогнулась, дикая желанная кошка, и, покорно расставив ножки, начала тереться о его запредельно твердую плоть. От одного вида можно было кончать и кончать, не отказывая себе в судорожных возгласах...

     «Ну, за друзей!!!» — другой возглас привел его в чувство, вырывая из столь желаемой фантазии. Диван не был в ванной, и он сам был здесь, в неприемлемой реальности. Чуть не скис от возвращения. Но какого фантазировать, если она тоже в твоей реальности, и вполне реальное платьице вполне реально следует своему желанию — быть задранным или сорванным. Или это ЕЕ желание? Не стоит сомневаться. Он ловил ее взгляд, желая, чтобы она прочитала его мысли. В этом не было необходимости: она думала о нем — о СЕКСЕ. Игривый взмах ресниц, улыбка, слегка подточена легким налетом алкоголя... «Такси приехало, я проведу тебя» — фраза отчетливо дававшая понять, что пришел конец его терпению, а его конец отчетливо давал понять, что проводы могут затянуться. Таксист, офигевший от увиденного в зеркале заднего вида, начал было ворчать, но, получив под нос достойную купюру, угомонил талант и вез плавно, в такт ласкам прелюдии. Дойти до двери и открыть ее стоило немало усилий, их пальцы уже намного смелее и активнее изучали каждый сантиметр. Хлопнула дверь, ключи со звоном упали на пол, клацнула пряжка ремня — три звонка прозвучали, начало первого акта. Активное, бурное, неугомонное — премьеры ждали давно. Его рубашка словно испарилась, и быстрые горячие губы изучали его грудь и соски. Оторванные пуговицы смешались с дребеденью из ее брошенной на произвол сумочки так же, как и переплелись их молодые, сильные, сексуальные тела. Он приподнял ее, прижав к стене коридора, в ответ получил сплетенные на талии ножки и волнообразные движения подтянутого животика и бедер, так давно и безжалостно разрывавших его мысли. Когтики дикой желанной кошки впивались с отчаянной силой в спину. На миг открыв глаза, она увидела в зеркале классную пошлую картину, где ничего додумывать не надо. Но это был лишь миг, так как в следующей сцене этот молодой перспективный актер, почувствовав силу и безнаказанность, срывал ни в чем не повинное платьице. Он говорил ей пошлые, порой грязные вещи, от которых ей становилось дико, дико интересно, в голове царил хаос беспредельного возбуждения. Они перенеслись на просторную широкую кровать, трусики с ее бедер улетели в открытые окна балкона. Кто же тут себя контролирует? Полураскрытый ротик, затвердевшие от неземного возбуждения соски, бесстыже расставленные ножки — премьера определенно удавалась. Он припал губами к клитору, поочередно лаская его языком и посасывая, его руки скользили по бедрам, стимулировали соски, все в бешенном темпе знойной летней страсти. Она стонала, выгибаясь и подаваясь вперед всем телом. Набухший клитор выдавал желание. «Вставь мне, трахни меня!» — отличный сценарий. Освободившись от ненужных декораций, его добротное, сильное мужское достоинство выпрямилось в полный рост. «Ты хочешь?» — прошептал он. «Да, да, да!!!» — истерически, вожделенно, где-то с укоризной. Молодой актер, научишься не вставлять не нужные реплики.

     Вставлять нужно здесь и сейчас. С пошлым чавканьем она приняла его член в себя. Они изнемогали от кайфа. Подобрав нужный ритм он наслаждался упругостью ее киски и мелодичным набором гласных, который она не стыдившись издавала. Тело то и дело покрывалось мурашками от удовольствия. Он вышел из нее. Было в пьесе еще пару сцен. Властно перевернув ее на животик, он поставил ее доги. Дикую кошку? Доги? Плюс и минус притягиваются, кайф усиливается. Она была только за. Об этом говорил соблазнительный прогиб спины, подрагивающая от удовольствия попка, которую он не медля схватил и присвоил. Молния за окном, приближение грозы, но в постели буйствовал ураган. Он трахал ее, трахал самозабвенно, в запредельном темпе, она, бессовестно подмахивая попкой, требовала продолжения. Шлепки по упругим полушариям раздавались все чаще, член неистово долбил разгоряченную дикую киску. Снова и снова. Пошлости, дрожащие ягодицы, от такого вида он готов был взорваться. Его член раз за разом мощно массировал упругую дырочку, заставляя рецепторы передавать в ее мозг неимоверное удовольствие. Движения мысли, стоны, сладостный крик, волны экстаза пробежали по ее телу, сбивая дыхание, все пульсировало в оргазме. А он стоял. Ждал новых реплик. «Кончи мне ротик» — говорила не она, эйфория срывала слова с губ и выбрасывала в пространство. Эйфория губами взяла член в рот и облизала славно потрудившуюся головку, пробежала легкими движениями по стволу, перед тем как снова погрузить все в ротик. Он был настолько готов, что долго ждать не пришлось. Сила, желание, мощь извергались в отчаянном порыве. Гром за окном аплодировал актерам. Может он и не получит главную роль, отбить ЕЕ у секса нелегко. Но это только первый акт. Антракт.