Переставшая злиться, усталая, недовольная собой, плелась Милана по ночному городу. Понимая, что побеждена в состязании под названием «собственный выбор модели жизни», что нет и не было сил противостоять Руслану, она упрямо оттягивала момент возвращения домой. Включив телефон, она с удивлением обнаружила всего 1 звонок от него уже давно. Обижаться на него не было никакого желания, и, окончательно замерзнув во влажной одежде, прохладной майской ночью пешком добрела Милана до дома. Тихо войдя, обнаружила Руслана спящим поперек их большой кровати, включенные ТВ и ПК. На тумбочке стояли чашки с недопитым кофе. Развесив невысохшую одежду и ещё раз смыв с себя следы чужого мужчины, отогревшаяся под струями воды девушка скользнула под бок тёплому мужчине. Недовольство, раздражение и общее ощущение неудачливости ушло, она почувствовала себя значительно лучше рядом с его крепким надежным телом. Повернувшись во сне, Руслан обнял её, гнетущие виноватые мысли прогнал сон.

     Увидев её развешенную одежду и дождавшись её пробуждения, он спросил, что случилось с ней ночью. Она серьезно ответила, что хотела утопиться, но передумала. Он внимательно взглянул ей в глаза, она держалась, но отвела взгляд первой. На его лице появилась усмешка превосходства (она её ненавидела), и он принялся снимать с неё пижаму. Когда распластав её на постели, он с силой долбил членом её рот и непрерывно, больно сосал клитор, то будто заколачивал в неё гвоздь (точнее, кол) права собственности, прикрепляя её к себе. Она также это почувствовала и под его тяжелым взглядом проглотила его семя, не закрывая глаз и ничего не испытав, сопротивляясь его усилиям внутренне. Она сдавалась ему без радости, придавленная грузом обстоятельств. Немного озадаченный её молчаливой покорностью, грустью и отсутствием капризов, он пытался растормошить её. Овладев ей ещё раз уже нежнее и не дождавшись привычного эмоционального отклика, он лёг на неё и произнес что-то вроде, что однажды, совсем скоро, незаметно для себя она проснется счастливой, и её счастьем будут он и малыш — её семья. Это случится независимо от того, чем заняты её мысли сейчас.

     Через месяц Миланна сдала госэкзамены, будучи первой собравшейся рожать в группе. Она показала комиссии поставленный ею танцевальный детский спектакль и распустила юных танцоров до осени, рассчитывая самой заниматься ими до родов. Когда стал заметен живот, он перевез её в новый дом в пригороде. Летом они никуда не поехали (она не захотела) и прожили в коттеджном поселке, выезжая в город развеяться. Приезжая с работы, он звал её гулять и, взявшись за руки или под руки, они долго ходили по дорожкам и аллеям среди однотипных домов, здороваясь с новыми соседями. Они много говорили о настоящем и будущем, но никогда о грустном прошлом. Он рассказывал ей о своих давних впечатлениях от их знакомства и периода начала совместной жизни; её это удивляло, она многого не помнила и удивлялась его памяти на такие вещи. Руслан знал ответ, но не расстраивал её им. Он садился на кресло-качалку, усаживал её на колени и гладил по пополневшей груди и росшему животу. У него затекали ноги от её непривычной тяжести, а она не хотела вставать, говоря, что ей так хорошо, как никогда раньше. — Никогда? — переспрашивал он, и они смеялись понятным им намекам.

     Она вновь привязывалась к нему, и он радовался, что она перестала обижаться на него за явные и мнимые грехи. И все же она тосковала здесь без учебы, работы, приятельниц и города, которых он предоставить ей не мог, да и не считал нужным (её подружек с какого-то момента он не жаловал и не приглашал). Ей необходимо было привыкнуть к этой спокойной, уединенной полудеревенской жизни, которая вполне устраивала его после напряженной 6-дневной трудовой недели и ненормированного рабочего дня. Город соблазнов и тревог ему надоел, а ей вредил — так посчитал он. Ночами он прижимался к её теплой спине, целовал её шею и щеку, забирался руками под длинные просторные рубашки, которые она теперь носила, и легонько сжимал очень нравящиеся ему теперь круглые груди. Поглаживая низ живота и упругие ягодицы, изредка он уговаривал её на близость, к которой она стала равнодушна и которой боялась. Она твердила, что так лучше для малыша, а представить себе оральный или анальный секс с неповоротливой и не гибкой теперь Миланой он и сам не мог. К концу августа она стала капризной и тревожной, и он велел привезти к ней родителей. Тем понравился дом и поселок, её отец даже посидел с Русланом на веранде с пивом. Но его настороженность и недоверчивость не прошли и, погостив пару дней, он уехал домой работать. Мать осталась пожить с дочерью, составить ей компанию скучными (по мнению Миланы) летними днями. Та возила её в город и по магазинам, удивив мать умением осторожно водить машину. По вечерам будущая теща лихо обыгрывала их в карты и вообще благоволила будущему зятю. Он объяснился с её матерью в первый же день приезда той, посвятив в свои грядущие планы относительно её дочери. Теща сразу же поверила ему, приняла его сторону, посоветовав не обращать внимания на обиды тестя и капризы Миланы. И соответствующе настраивала дочь, о чем та жаловалась ночами Руслану, ревнуя мать к нему.

     Ближе к сентябрю ему позвонила шустрая Марина — однокурсница Миланы с вопросом, не может ли она чем-нибудь быть полезна ему. Подивившись непосредственности и наглости ушлой девицы, он переадресовал её Милане. И та сама вскоре попросила за Марину, предложив заменять её на занятиях с детьми, если она не сможет по состоянию здоровья, т. е. быть подменным хореографом. Руслан усмехнулся про себя, решив, что раз сама Милана дает ему «зелёный свет», то он, безусловно, не против. В сентябре начались репетиции юных танцоров; иногда занятия вела сама Милана, иногда с середины её подменяла Марина, иногда девушки договаривались, и неповоротливая, с трудом вмещавшаяся за руль Милана оставалась дома, предоставив детей сменщице. Ведущий с недавних пор аскетический образ жизни Руслан после одного из занятий подождал Марину в машине у входа, и понятливая вертихвостка, не задавая лишних вопросов, направилась к нему. Привезя её в пустую студию, Руслан деловито предупредил, что у него есть всего час, и начал раздеваться. Выплеснув в хорошо обслужившую его девушку всю застоявшуюся в нем сперму, поощрив её премией, довольный, с минимальным опозданием вернулся он домой, даже успев выгулять скучавшую жену. Разрешив таким удачным образом насущную для него и игнорируемую Миланой проблему, заметно приободрившийся, он теперь 2—3 раза в неделю чуть опаздывал домой, чтоб терпеливо, с юмором выносить капризы дохаживающей срок возлюбленной.

     Умелая и бескомплексная Марина вполне удовлетворяла его, виртуозно исполняя все (или почти все, на все не было времени) его сексуальные желания. Она делала то же, что и Милана, только не отвлекаясь на раздумья и не отвлекая его на уговоры; но ему и в голову не пришло сравнивать девушек. На вопрос Марины, смог бы он выбрать тогда её, а не Милану, он без раздумий ответил отрицанием. На следующий вопрос, за что он так любит Милану, даже зная о ней лишнее, он не мог ответить даже себе. Услышав ещё один вопрос любопытной девушки, почему он тогда здесь с ней, он заткнул той любознательный ротик, посоветовав активней работать язычком, время поджимает. Для себя он знал ответы на все вопросы: когда-то объект его спортивного интереса и похоти, уже давно Милана — его искренняя внутренняя потребность, отними сейчас её — он останется в пустоте. И если близость с любимой он определял как интим, то здесь был трах по-быстрому.