В тот день, Екатерина Сергевна вернулась с работы позже обычного — был конец месяца, а начальство требовало, во что бы то ни стало предоставить отчётность именно к 1-му числу. Втащив два тяжёлых пакета в кухню, пошла снимать плащ. Семён, единственный сын 17-ти лет привычно сидел у телевизора.

      — Привет, мам, — поднявшись, пошлёпал на кухню. — Тут от ужина сосиски остались и макароны. Разогреть? Хотя, они ещё тёплые...

     На всякий случай, всё-таки поставил тарелку в микроволновку.

     Поужинав, Екатерина Сергеевна, решила устроить небольшую стирку. Вытащив из шкафа с постельным бельём все подушки и одеяла, стала снимать наволочки. Потом в кучу грязного белья полетели пододеяльники и простыни. Взяв простыню Семёна, сердито покачала головой — та опять вся была в жёлтых пятнах от семени. «Надо как-то поговорить с ним... Только, вот, как?». Тяжело вздохнув, Екатерина Сергеевна понесла бельё в ванную. Закончив манипуляции с машинкой, выпрямилась, и, поймав в зеркале свое отражение, расстроилась окончательно. «Ещё и сорока нет, а на лбу уже морщинки... И круги под глазами. От недосыпа, наверное... Или ещё от чего — вон живот как ноет опять. «. Сергей, первый и единственный муж, ушёл от неё три года назад. Встретил молодую — и поминай, как звали! Сперва, правда, пытался звонить, но ни она, ни Семён общаться с ним не захотели. С тех пор так и жили вдвоем... Подруги, правда, сто раз говорили, что обязательно нужно мужика завести — «ну, хоть для здоровья, а то так и онкологию можно схлопотать!», да на работе коллектив, в основном, женский... А больше она не бывала нигде. Был, правда, в соседнем отделе Виктор Павлович, откровенно засматривавшийся на её ладную невысокую фигурку, так ведь, женатый...

     Готовясь ко сну, неторопясь нанесла ночной крем, надела лёгкую ночнушку, привычно освободившись от всего белья. Сергей, помнится, любил, запустив руку под её ночную рубашку, найти там только голое тело. Теперь, вот, под другую ночнушку руку запускает. А может, и вовсе голые спят! Живот снова заныл и Екатерина Сергеевна, снова грустно вздохнув, отправилась на кухню выпить воды. Проходя мимо комнаты сына, увидела под дверью лёгкое свечение от телевизора. «Интересно, что он там смотрит?» — Екатерина Сергеевна тихонько приоткрыла дверь. Сын лежал на кровати в наушниках, а на экране здоровенный негр имел на столе пышнотелую блондинку. Груди блондинки ритмично колыхались в такт движениям негра и так же ритмично двигалась рука под одеялом Семёна. Пульт лежал возле его подушки. Екатерина Сергеевна, резко схватив пульт, выключила телевизор. Семён аж подпрыгнул на кровати, наушники оказались на полу.

      — Семён, — стараясь оставаться спокойной, произнесла Екатерина Сергеевна. — пожалуйста, не занимайся этим в постели! А если занимаешься — возьми чистую салфетку и сам потом её постирай.

      — Чем, этим? — Семён опустил глаза, но признавать факт рукоблудия, похоже, не собирался.

      — Вот этим! — Екатерина Сергеевна завелась с пол-оборота. — Я за тобой больше стирать не буду! Простыни хрен отстираешь после спермы твоей засохшей! Вот этим!

     С этими словами, Екатерина Сергеевна сорвала с Семёна одеяло. Там, под одеялом обнаружилось именно то, что она и ожидала — трусы были спущены до колен, а член стоял торчком. «Надо же, совсем как у взрослого... « — пронеслось в её голове. Останавливаться, правда, она вовсе не собиралась.

      — Ну и что, я не права?! — нависла она грозно над несчастным Семёном — Если мастурбируешь, так хоть гигиену соблюдай!

     Бедный Семён молнией метнулся за одеялом, накрылся едва ли не с головой, старательно натягивая трусы.

      — Вот так-то лучше! — смягчилась Екатерина Сергеевна. — Подожди, сейчас я тебе салфетку дам.

     С этими словами она подошла к шкафу и, открыв дверцу, стала перебирать вещи на самой верхней полке — именно там лежали носовые платки и льняные салфетки. От том, что ночнушка приподнялась, обнажив ягодицы, она подумала, только услышав, как Семён хрипло произнёс: «Не надо!». В животе опять противно заныло, лицо залила краска. Екатерина Сергеевна, правда, постаралась взять себя в руки. Подав Семёну салфетку, произнесла, как можно непринуждённей: «Смотри, не переусердствуй» и вышла из комнаты. Ноги сами привели её в ванную. Скинув ночнушку, она встала под холодный душ, надеясь прогнать это наваждение. Душ, однако, помог слабо. Выйдя из ванной, она всё так же ощущала тяжесть внизу живота и тянущую боль, ставшую её постоянной спутницей. Пройдя на кухню, долго смотрела в окно, просто наблюдала за тем, как падает снег, без единой мысли в голове. Потом, достав из полки початую бутылку коньяка, щедро налила себе и залпом выпила. Поморщившись, взяла из вазы яблоко и с хрустом откусила большой кусок. Яблоко было сладким, таким как надо — то, что оно было не мытым, сейчас вовсе её не беспокоило. Налив ещё, на донышке рюмки, неторопясь выпила, уже с заметным удовольствием от хорошего коньяка. «Ладно, пора спать». — Екатерина Сергеевна неспеша поставила на место коньяк, ополоснула рюмку и выбросила в ведро яблочный огрызок. Проходя мимо комнаты Семёна, решила, что надо зайти, посмотреть, как он там. Войдя, она увидела, как он молча лежит, отвернувшись к стенке. То, что он не спит, было понятно по отсутствию характерного посапывания. В этот момент ей стало ужасно стыдно — до мурашек по коже. «Ну, и дура же я!» — Екатерина Сергеевна готова была разрыдаться. — «Они же все в этом возрасте «ручным трудом» занимаются. И он вовсе не виноват, что у тебя всё так сложилось... Единственного родного человечка — и мордой об стол, как говориться! Сорвала злобу, и довольна, коньячком балуешься!». Опустившись на его кровать, она провела рукой по его волосам.

      — Ну, ладно тебе! — постаралась она сказать как можно непринуждённей. — Подумаешь, мне в твои годы и не так попадало! Знаешь, как мне влетело, когда меня мать с мальчиком застукала!

     Про мальчика было чистое враньё, но надо же о чём-то говорить...

      — Отстань, иди спать! — Семён всё так же лежал, уткнувшись лицом в спинку дивана. Постояв несколько секунд, Екатерина Сергеевна мягко опустилась на диван и прилегла рядом, обняв Семёна.

      — Ну, ладно тебе, не сердись. Прости меня, пожалуйста... Я, просто, который день на нервах... Не сердись!

     Погладила по плечу. В ответ — тишина. Постепенно, Екатерину Сергеевну сморил сон.

     Уже во сне появилось приятное ощущение, что кто-то гладит её ноги. Постепенно, ласки переместились выше, рука нежно прошла по мягкому животику и остановилась на её груди. Грудь её и сейчас оставалась вполне девичьей — небольшой, с маленькими круглыми сосками. После рождения Семёна, она просто стала чуть мягче, не потеряв, при этом форму. Зато, заметно прибавив в чувствительности. Помнится, Сергей с ума её сводил, целуя и покусывая соски, но и просто прикосновения заводили её с пол-оборота. Поэтому, когда рука переместилась вниз, и пальцы скользнули в ложбинку, из которой уже вовсю текло, ноги сами инстинктивно раздвинулись в стороны. Всё это казалось чудесным сном. Такие сны, пусть и менее реалистичные, у Екатерины Сергеевны уже случались — после них она просыпалась с отличным самочувствием. В них к Екатерине Сергеевне приходил Виктор Павлович с работы, и, почему-то, Семён. После снов с Семёном она ругала себя, считала испорченной и распутной. Хотя, когда-то давно, она слышала о существовавшей в одном из индийских штатах традиции инициации мальчиков именно матерями.

     Член, вошедший в лоно Екатерины Сергеевны, несмотря на обильную смазку, сделал ей немного больно — всё-таки секса у неё не было очень давно. Именно от этой боли она и проснулась окончательно. И, увидев над собой лицо Семёна, была просто шокирована.

      — Что ты делаешь? — её лицо запылало, руками она попыталась оттолкнуть его, но не тут то было. — Я, всё-таки, мать тебе!

      — Ну и что? — Семён входил в неё резко, толчками. И, несмотря ни на что, она просто улетала от этого, отталкивая руками, инстинктивно прижималась к нему лобком. — Ты по квартире передо мной уже месяц с голым задом по вечерам бегаешь! Думаешь, легко смотреть? А сегодня, вообще, сцену устроила, а потом рядышком примостилась! Я, ведь, не железный!

      — Прости меня! — у Екатерины Сергеевны спазмом перехватило горло, говорить она больше не могла, из глаз хлынули слезы. А где-то внизу в неё хлынул пульсирующий, горячий поток, отчего её нутро тоже стало безудержно сокращаться, сжимаясь и выдавливая из Семёна всё до последней капли. Волна блаженства накрыла Екатерину Сергеевну с головой. «Будь, что будет» — она уже не сопротивлялась, прижимаясь к Семёну всем телом.

     Парень, однако, и не думал останавливаться. Чуть замедлив темп после оргазма, через минуту он уже накачивал с прежней напористостью. Екатерина Сергеевна, словно бы была не в себе. Обвив Семёна руками и ногами, она вскрикивала от каждого толчка его плоти. При этом, из неё уже просто текло, размазываясь по простыне Семёна. Продолжалось так довольно долго, Семён выдохся только спустив в третий раз. Прежде, чем «выйти» из растерзанного лона мамы, Семён поцеловав её мокрую, солёную от пота и слёз щёку, прошептал: «Прости, что так вышло! Но, я просто не смог сдержаться, когда ты уснула рядом со мной. У тебя ещё рубашка задралась и стало видно волосы «там». Вот у меня крышу и снесло... «.

      — Ничего... — сказала Екатерина Сергеевна, немного помолчав. Обняла его и прижалась, положив голову ему на грудь. — Ты ведь, просто лечил меня. Женщине в моём возрасте нельзя долго воздерживаться, может быть рак. А шляться где-то по случайным хахалям я не готова. Полечишь ещё как-нибудь?

      — Полечу... — Семён, похоже, больше не волновался. Член его снова стал оживать.

      — Ну уж нет! — Екатерина Сергеевна была явно не готова продолжить в том же духе. — Сейчас небольшой минетик и спать! Завтра ведь, не суббота!

     С этими словами, поцеловав Семёна в живот, она прильнула губами к его отвердевшей плоти. Промежность её немного ныла, но это было скорее, приятно. По крайней мере, намного приятнее той мучительной, тянущей боли, которая, видимо, уже не вернётся!