Яркий свет уличного фонаря бил прямо в лицо, мешая Гене заснуть. Ох, если бы на окне спальни были ночные шторы! Тогда ничто не мешало бы ему встать и одним движением руки погрузить комнату в благодатную тьму. Однако здесь их не было с незапамятных времён, по причине неуёмной жадности хозяина.

     Теперь, похоже, пришёл час его расплаты.

     Проклиная ЖЭК, поставивший столб с фонарём прямо напротив их окна, старший Букин вдруг заметил ярко-красный бюстгальтер жены, лежавший на тумбочке рядом с кроватью. Перед тем, как лечь спать, Даша сама сняла его, прикрывшись своей любимой ночнушкой. Опять же, красной.

     Не утруждая себя рассуждениями о вкусах жены, Гена от безысходности положил лифчик поверх глаз, на каждый по чашечке. Прислушался к ощущениям. Плотная ткань в самом деле создавала приятный полумрак, чем несказанно обрадовала главу семьи.

     Тут бы ему, бедолаге, и уснуть крепким сном, однако что-то долгое время настырно мешало ему это сделать. Через несколько минут он понял, что это был странный, но приятный запах, исходивший от бюстгальтера Даши. Запах её тела, её груди. Сосков.

     К удивлению Гены, его член стал медленно вставать на этот запах, и чем дольше и глубже он дышал им, тем твёрже становился его орган. Влекомый каким-то озорным мальчишеским порывом, глава семьи опустил лифчик ко рту и медленно коснулся языком твёрдых чашечек. Лизнул каждую, отмечая про себя, что плотная ткань хранила в себе не только запах, но и вкус дашиной кожи. Почти забытый вкус, сейчас он безумно возбуждал.

     «Я сошёл с ума, — подумал он, — заводиться на собственную жену... похоже, скоро и впрямь конец света».

     Додумывая эту мысль, он осторожно, чтобы не разбудить ненароком, придвинулся поближе к Даше; не хватало ещё, чтобы рыжая бестия проснулась и обломала весь кайф. Отбросил одеяло до пояса и на миг замер, любуясь телом ничего не подозревающей жены.

     «Ну что, порезвимся?».

     Медленно стянув левую лямку ярко-алой ночнушки, Букин впился глазами в немного отвисшую, с выпирающим коричневым соском грудку Даши. Не в силах больше сдерживаться, приблизил к ней лицо и со смачным хлюпающим звуком взял сосок в рот.

     О-о-о, блаженство! Тихо постанывая от возбуждения, Гена принялся вылизывать сиську жены, одновременно подрачивая сквозь семейники готовый взорваться член. Продолжалось это очень долго, а Букин всё никак не мог насытиться ароматом и вкусом женской кожи, временами оставляя в покое свой орган, чтобы не кончить раньше времени. Да и не в трусы же это делать?

     Когда Даша заворочалась во сне, едва не выхватив свою грудку из объятий мужа, тот не на шутку испугался и стремительно набросил одеяло обратно, изо всех сил притворившись спящим. И вовремя: рыжая бестия, зевнув, села в кровати. Потёрла глаза.

      — Ммм, что за облом, всего три часа ночи, — хриплым голосом проговорила она, — так, а это что? Лямка во сне сползла. Интересно, грудь мокрая...

     Стараясь дышать спокойно, Гена внимательно прислушивался к словам жены. И они нравились ему всё меньше и меньше. Проснулась ведь не во время!

      — Словно облизал кто-то, но не Гена, это точно. А может, я сама? Кто же меня, кроме меня самой, приласкает...

     Опустив голову на грудь, Даша освободила вторую сиську и, тихо хихикнув, провела языком сначала по одной, потом по второй. Войдя во вкус, стала вылизывать затвердевшие от возбуждения соски.

      — О-о-о, Гена, просыпайся, быстрее! Ты мне нужен! Скорее же, жирный боров! — Жена стала нетерпеливо пихать его в спину, однако почти сразу бросила это занятие. К великому облегчению своего мужа. — Да ну его, опять сейчас ныть начнёт, всю охоту отобьёт. Лучше сделаю-ка я по-другому...

     Перегнувшись через лежащего на боку Гену, рыжая бестия запустила в его трусы свою шаловливую руку. Опавший было от страха пенис воспрял с новой силой, почувствовав на себе чуткое прикосновение женских пальцев.

      — Вот ведь толстокожий... ему тут дрочат, а он и ухом не ведёт... Гена, ты свинья, сви-и-и-нья, — томно прохрипела она, запустив вторую руку себе в трусики. Указательный палец заскользил вверх-вниз по влажным пухлым губкам, изредка ныряя в обрамляемую ими щелку писи. — О-о-о!

     От сладких стонов и ласк жены Букин возбуждался всё больше и больше. Когда сдерживаться уже не осталось сил, и потоки спермы должны были вот-вот выплеснуться прямо в семейники, пальчик Даши стал двигаться всё быстрее и быстрее, полностью сосредоточившись на пещерке влагалища. Когда скорость стала предельной, она жалобно пискнула, до боли закусив нижнюю губу, и испытала такой оргазм, какого не испытывала уже давно.

     Рыжая бестия едва не задохнулась, изо всех сил сдерживая крики наслаждения. Потом отдышалась и вытащила руку из трусов мужа, оставив в покое его член.

      — Ну и спи себе, свин! На, вот тебе!

     Резкий, возбуждающий запах коснулся ноздрей Гены. Потом в его рот вошёл палец, тот самый, который побывал внутри жены. Его безумно захотелось облизать, но Букин сдержался. Немного подвигав им взад-вперёд, как это делала в своей писе, Даша повернулась набок и умиротворённо заснула.

     Гена поднялся в кровати сразу же, как услышал тихий храп жены. Ему очень хотелось кончить, но спускаться вниз, к туалету, он не решался. Это нужно было сделать здесь, но как? Куда?

     Она лежала спиной к нему, так, что под мятым одеялом хорошо угадывалась её большая притягательная задница. Отбросив его, Букин на миг залюбовался обтянутыми трусиками половинками и медленно, с наслаждением стянул их вниз, до самых бёдер. Как они были прекрасны сейчас...

     Раздвинув полушария, Гена провёл головкой члена по не успевшей ещё остыть щелке писи, слегка смазывая её, и приставил к обрамлённому волосиками анусу жены. Слегка надавил.

     Даша издала во сне недовольный стон, когда залупа мужа неожиданно легко проскочила в её попку. Не обращая внимания, тот уверенно начал продвигаться всё глубже и глубже. Всунув член наполовину, медленно потянул его назад, потом снова вперёд и опять назад... Ощущения были настолько приятными и непривычными, что Букин сам не заметил, как кончил. Высвободив обмякший инструмент, вытер его о бюстгальтер жены и лёг спать, довольно захрапев.