Помимо нецензурных слов текст насыщен сексизмом, шовинизмом и прочими _измами, но вообще он о любви и красоте.

     Эля... О, Эля была прекрасна. До нее я думал, что проститутки — ленивые шлюхи, берущие деньги по сути ни за что. Баб, готовых сделать то же самое бесплатно, только старательнее и еще ужином покормить в качестве бонуса, табуны на просторах наших российских клубов, выбирай да трахай. Лично я услугами ночных бабочек пользовался только за компанию: ведешь клиента отдохнуть, никуда не денешься — сауна и проститутки официально через бухгалтерию проходят, «представительские расходы». Ну а раз уж оказался в сауне с проститутками, приходится их, растянутых и совершенно безрадостных, натягивать на свой хер, иначе клиенты не оценят. Иногда складывается впечатление, что они не недвижимость покупать собираются, а жеребца-производителя выбирают. Было даже, что сам от сделки отказался после того, как шестидесятичетырехлетний мудлон с дурацкой привычкой прицокивать в конце каждой своей фразы, внимательно наблюдая за моими манипуляциями с жопой им же выбранной разукрашенной шалавы изрек вдруг:

     — Нефантазийно ты ее как-то трахаешь, что ты за продажник такой? — и прицокнул по обыкновению.

     «Нефантазийно», блядь... У меня любая выбранная на один вечер баба в горло начинает брать и упругой, никем еще необработанной задницей сама на хуй насаживается, а тут я плачу какой-то стремной тетке, у которой даже в жопе к моему члену можно еще десяток добавить, и все равно тесно не будет, а он, блядь, «Нефантазийно»... Я просто вынул член из ее задницы, вымыл его водой из бассейна, оделся, положил деньги на стол с бухлом и закусками и вышел, так и не сказав ни слова. Дом, который я ему подобрал, он потом через коллегу моего купил, все-таки предложение было хорошее. А коллега (странный парень лет двадцати пяти, голых баб видавший только в скачанных из интернета роликах) потом пошутить пытался, мол, говорят, у меня на бабу хуй на полшестого. Я даже бить его не стал: отвел парня в клуб недалеко от работы, и когда вокруг нас (точнее меня) сформировалось облако из девушек, которые ему не светят, спросил парнишку, поедет ли он смотреть, что у меня там с часовым механизмом.

     Но Эля... Я потратил на нее денег больше, чем на любую из моих женщин, и ни разу не жалею. Эля была Профессионалкой. Редкое сочетание умения и любви к выбранной профессии. Я даже приводил ее в пример в спорах о том, зачем нужны риелторы:

     — Вот смотри, — объяснял я очередному клиенту, желающему разобраться, за что я получаю свой навар, — есть банальные шлюхи, которым платят за секс, и Эля. После шлюхи ты вроде и сбросил пар, но все равно хочется ебли, как после онанизма — непонятно, за что деньги платил. А после Эли из желаний — валяться в койке, курить, и чтоб телефон не звонил, потому что нахуй всех, ты и без них счастлив. Также и с риелтором: если после сделки с недвижимостью ты не валяешься в этой самой недвижимости, неспешно поебывая какую-нибудь телку, и вместо этого анонируешь на БТИ, налоговую и стройподрядчика, то ты лох, а риэлтор твой — банальная шлюха.

     Она подцепила меня в гостиничном баре в Тольятти. Я покупал там дачу на берегу Волги для одного из своих постоянных клиентов, любителя рыбной ловли, и, закончив с делами, спустился из номера выпить стаканчик виски, а если повезет со сменой, поближе познакомиться с миловидной ресепшионисткой (чуть раскосые глаза, пухлые губки, столь привлекательные во время глубокого отсоса, и черные как смоль волосы, собранные в толстую косу, которая при ходьбе, как маятник, переходит с левой аккуратной ягодички на правую). Со сменой мне не повезло: за стойкой регистрации восседала женщина-дом с характерной гримасой, будто я ей уже что-то должен.

     — Что вы хотели? — спросила она басом.

     — Мира во всем мире, но я тогда был маленьким и глупым, — ответил я, и уже разворачиваясь, чтобы идти в бар, каким-то боковым зрением уловил в этой стапятидесятикилограммовой жуткой пародии на женщину знакомые мне черты: раскосые глаза, крупные губы, когда-то черные волосы — то, во что превратится моя ресепшионисточка через двадцать лет и троих детей от неудачника-мужа... Меня аж передернуло от такого вероломства аккуратных ягодичек, и в баре вместо стаканчика я заказал сразу двести виски и лимон. Несколько гостиничных блядей, разглядев во мне человека состоятельного (хуйле, двести граммов Glenmorange — самого дорогого из имевшегося вискаря — далеко не каждый может себе позволить в столице нашего славного автопрома), по очереди стали подходить поинтересоваться, не скучает ли мужчина. Этот вопрос меня всегда выстегивал: как правило он ведет к тому, что ты пригласишь проститутку за свой стол, угостишь алкоголем и через двадцать минут светской беседы, если договоришься о цене, поведешь ее в номер. Но тем для светской беседы у них нет: дежурные вопросы о цели поездки, разговоры о шмотках и сплетни о командированных сюда инженерах, которые долбят несчастных шлюх в их раздроченные жопы, совершенно охуев от возможности трахнуть хоть кого-то, кроме погрязшей в стирке и готовке жены, потому что в жопу жена не даст никогда. А уж про сексуальные навыки блядей с периферии я и вспоминать не хочу. То есть даже если мужчина скучает, альтернатива-то все равно сомнительная, как по мне... Первым двум я сухо ответил «нет», но по выдвинувшейся в мою сторону третьей понял: ко мне подойдут все пять, а если что, еще и все поварихи, официантки, горничные и женщина-дом, мать коварных ягодичек. Поэтому когда очередная проститутка еще только открыла рот для вопроса, я прервал эту вереницу:

     — Мадам, трахать вас я не буду даже если вы останетесь последними женщинами на свете. Будьте столь любезны передать это своим товаркам и более не портить вкус моего виски адским запахом того, что вы называете духами. Да, я хам и сволочь. За сим прощаюсь.

     Прошло не меньше десяти секунд, пока мой месседж был адаптирован мозгом курицы в доступный для понимания вид. Все это время она стояла в позе «я в ахуе» и зыркала на меня своими размалеванными глазищами, еще несколько секунд, судя по раскрываемому и закрываемому рту, пыталась найти подходящий ответ. Но так и не найдя, развернулась и вихляя поношенным задом, попыталась удалиться с достоинством. И тут справа от меня зазвучал голос:

     — Даа, уныние... А не хотите спор? Десять стопок текилы; кто выпьет вторым, тот трахает одну из этих на глазах победителя.

     Обернувшись я увидел стройную, не высокую, но и не миниатюрную женщину лет тридцати пяти в черном по фигуре платье до колена, обрамляющем кружевной лентой глубокое декольте; красные туфли на высоком каблуке и красный же клатч завершали ее образ. Женщина не молодилась, скорее выглядела зрелой, а широкие не то серые, не то зеленые ее глаза смотрели с усмешкой. Я довольно часто, глядя на женщин, представляю, каковы они в сексе, но эти мои представления больше похожи на оценку рентабельности сделки: стоит, не стоит. А увидев ее, я зафантазировал. То есть не просто рисовал картинку, как женщина обхватывает губами мой член, чтобы понять, понравится ли мне в ней эта функция, а я хотел, чтобы она, сидя передо мной и так же, как сейчас, глядя мне в глаза, обвела языком свои губы, держа руками член у основания, наклонилась, я бы почувствовал ее теплое дыхание, и вот этот момент, которого не было с одиннадцатого класса школы — момент ожидания. Он почти не длится в обычной жизни, но когда ты сидишь с эрегированным членом, и женщина, которую ты хочешь (именно ее, а не просто абстрактную женщину и трахаться), уже вот-вот, еще какой-то миллиметр, и коснется своими губами твоего члена, — вот этот момент я мечтал пережить, глядя на нее.

     — И вы готовы переспать с кем-то из них?

     — Переспать с вами было бы слишком банально, а мне и так скучно, — ответила она.

     — Что ж, идет, но учтите, я алкоголик с большим стажем, — говорю, подзывая жестом бармена.

     — А мне часто бывает скучно, — смеется она. — Но есть условие: победитель платит проститутке....

  Должна же быть какая-то компенсация.

     — Идет, — снова соглашаюсь я. — Но тогда каждый платит за свою текилу.

     — Идет, — передразнивает меня женщина. — По десятке текилы мне и моему другу. — Говорит она бармену, потом снова оборачивается ко мне, — Эля.

     — Сергей, — я чуть касаюсь губами протянутой мне руки.

     — А вы джентльмен, — улыбается.

     — Сегодня же вышлю это маме телеграммой, — отвечаю.

     Мы легко болтаем, пока бармен разливает текилу по двадцати стопкам. Я рассказал, чем занимаюсь, где живу и зачем я в Тольятти. Оказалось, что она тоже прилетела сюда из Москвы и обратные билеты у нас на один рейс.

     — Вы здесь с какой целью? — спросил я.

     Эля улыбнулась, но не ответила.

     — Текила стынет, — произнесла она. И действительно, я не заметил, как бармен выставил перед нами заказ и положил чек, по которому мы тут же расплатились — пополам.

     — Ну что, на счет три? — глаза женщины искрились, а на губах играла насмешливая улыбка.

     — Считайте!

     И на счет три мы стали опрокидывать в себя обжигающие все внутри стопки. Она была азартна! Запрокинув голову, одним махом выпивала стопку, ставила, брала следующую. «Дочь военного», — подумалось мне. Впрочем, я пил так же, мы шли стопка к стопке, я даже рад был — ничья, и у меня будет шанс провести эту ночь с ней наедине. Но после седьмой рюмки текилы Эля сделала короткую передышку, буквально два глубоких вдоха, и это вывело меня в победители с опережением на целую стопку.

     — Бинго! — крикнул я, ставя пустую тару к своим девяти таким же в тот момент, когда ее рука тянулась к последней рюмке текилы.

     — Не пропадать же вкусному напитку, — произнесла она, чуть с улыбкой. — К тому же в моем положении алкоголь не повредит.

     Так как гонка уже закончилась, последняя стопка была выпита по всем правилам: плавным движением Эля поднесла ее к губам, невероятно сексуально лизнула обсыпанный солью край рюмки, выпила содержимое одним глотком, и, глядя блестящими от принятого глазами прямо на меня, чуть куснула дольку лайма, обхватив ее губами, и тонкая струйка сока потекла из уголка губ. Я, как подросток в пубертате, смотрел на ее губы, ее глаза, в которых разгорался огонек блядства, эту чертову струйку, и мне стоило больших усилий не разложить ее там же на барной стойке, жадно вгрызаясь в сочную плоть ее влагалища, которое, я уверен, нихуя не было стеснено тканью трусиков — женщины с таким взглядом не носят трусики. () В этот момент я уже очень хорошо понимал, что меня разводят, но мне чертовски нравилась эта игра, и я готов был платить актрисе.

     — Что ж, ты мне выберешь спутницу или мне самой определиться, кого трахать? — Она повернулась зарумянившимся лицом в сторону проституток, сидящих за столиком в углу ресторана.

     — Выбор у тебя все равно невелик, не вижу смысла его еще больше ограничивать, — мне понравился этот переход на «ты»: будто мы уже пережили что-то интимное. — Иди, договаривайся. Но учти, больше двух штук в час эти коровы не стоят.

     — Думаю, я справлюсь, — она изящно соскользнула с барного стула и направилась к тольяттинским феям. Было интересно наблюдать разницу между не сказать красивой, но аккуратной и изящной Элей и этими безвкусно одетыми, грубыми и хорошенько бывшими в употреблении блядьми. С моего места было видно лица двух из них. Они синхронно меняли выражения: недовольство, когда Эля только шла к ним, пренебрежение, сменившееся заинтересованностью после первых же ее слов, обдумывание с оттенком недоверия продержалось дольше других и было забавным — мыслительная деятельность никак не сочеталась с их глупыми рожами, — и наконец одобрительное кивание. Весь разговор не занял и пяти минут, и вот уже Эля ведет к стойке бара одну из шлюх (выбрала ту, что помоложе, она ко мне не успела подойти с дурацким «Мужчиненескучно»). Девка эта хоть и была ростом с Элю, смотрелась рядом с ней неповоротливой глыбой. Толстой она не была, даже вполне стройная, но не было в ней ни изящества, ни женственности. Одета она была в леопардовые брюки, сильно облегающие ее задницу и подчеркивающие наличие небольших отложений в районе оголенной для привлечения внимания талии, а сверху в невнятную, состоящую из узлов и лент, не то блузку, не то майку ярко-малинового цвета. Темные со следами мелирования курчавые волосы были убраны в высокий хвост и свисали неухоженными прядями. Именно такую прическу когда-то носила моя школьная любовь и самая популярная в классе девчонка, бросившая меня на выпускном балу, потому что Виталик Ландырев предложил ей прокатиться на новеньких отцовских жигулях. И этот жуткий хвостик бесил меня теперь больше всего.

     — Это Кристина, — представила свою спутницу Эля.

     — Здрасти, — пробубнила та.

     — Мы договорились на полторы штуки, но она трахается только со мной. Ты смотришь, по возможности молча. Я ничего не упустила? — обратилась она к проститутке.

     Кристина лишь кивнула в ответ.

     — Хорошо, — сказал я. — Но есть условие: она сначала моет голову и расплетает свой дурацкий хвост.

     Гостиничная блядь, до этого не смотревшая ни на меня, ни на Элю, подняла полные злобы глаза, и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но изящная рука мягко легла к ней на плечо:

     — Кристина распустит волосы и вымоет голову.

     Если бы я встретил Кристину где-нибудь на улице, то и внимания не обратил, но здесь, зная род ее занятий и волей-неволей представляя их с Элей сосущимися, я содрогался. «Зачем я вообще согласился на этот дурацкий спор?» — думал я, когда мы поднимались в номер Эли. То есть стоит понимать, что одно дело, когда две симпатичные девки отлизывают друг дружке в позе 69 — на это я могу даже с удовольствием посмотреть пару минут прежде, чем присоединюсь к их уютному клубку. И совершенно другое дело, когда на твоих глазах ухоженная и до одури возбуждающая тебя женщина будет своим языком ласкать дырку заштатной прошмандовки, которую ты побрезговал бы трахать даже в трех презервативах, посыпанных антибиотиками (я боялся даже думать о том, что мог проиграть пари). Идея о том, что Эля извращенка, мелькнула, но тут же исчезла: я чувствовал, что все это затеяно ею, только чтоб заинтриговать меня.

     Мы зашли к ней в номер, Эля по-хозяйски отправила меня в комнату, Кристину в ванную.

     — Сейчас приду, пока разденься и прими душ, — легким шлепком она подогнала шлюху и закрыла за ней дверь. Впорхнула в комнату, снова на щеках румянец, но уже не от алкоголя — передо мной была Эля-хозяйка.

     — Полистаешь журнал или дать ноутбук? — спрашивает у меня.

     Я выбрал ноут.

     — Пароль «сестры-близняшки Маша и Даша» в одно слово в латинской раскладке. — И заметив мою удивленную улыбку, добавила, — Я не давала имена своим девочкам.

     — Ну да, — засмеялся я, — ты гуляла ночью по Чертаново в олимпийке и кепке и отжала ноут у сестер-близняшек по имени Маша и Даша.

     — Нет, но, — и тут ее лицо сделалось совершенно серьезным, — запомни одну очень важную вещь: всегда! ты слышишь? всегда удаляй личные фотографии с ноутбука прежде, чем нести его в ремонт!

     Произнеся эту фразу таким тоном, как будто полученное знание действительно может однажды спасти мою жизнь, Эля развернулась и направилась к комоду, из которого извлекла косметичку размером с чемодан.

     — Не скучай, больше десяти минут нам не понадобится. — Проворковала она, и скрылась в ванной.

     Я остался с легкой улыбкой на губах и ноутбуком на коленях. На рабочем столе была всего одна папка, «Фото». Я открыл ее и практически левитировал. На фотографиях Эля позировала всеми гранями своего безупречного тела в красивом кружевном белье и без оного. Загорелая кожа, бритый лобок, третий размер высокой груди, — если вы не считаете это красивым, вы извращенец. Я чувствовал нарастающее возбуждение и был не уверен, что Кристина не будет послана нахуй сразу, как выйдет из ванной. Я просмотрел около трех десятков фотографий; на некоторых ... снимках я отчетливо видел женский сок на половых губах — Эля, профессиональная шлюха, текла даже во время фотосессии, и это не было фальшью. Я даже подумал скинуть себе пару фоток на телефон, но потом отказался от затеи — ну в самом деле, не подросток же. До конца я альбом не досмотрел, открылась дверь ванной комнаты, и из нее вышла все столь же неуклюжая и угловатая в движении, но совершенно преобразившаяся Кристина: без этой пошлятины, что была на ней одета ранее, с мокрыми локонами, выбивающимися из неплотно сплетенной косы и ложащимися черными ручейками на порозовевшую после душа кожу, с довольно милыми чертами лица, освобожденными из-под лишнего и неумелого макияжа, она выглядела вполне привлекательно. До утонченной Эли ей с ее глуповатым выражением лица и привычкой к чрезмерному вилянию жопой при ходьбе было как до Парижа раком, но все же я бы мог ей засадить при отсутствии других вариантов. И тут из ванной, на ходу вытирая полотенцем склоненную набок голову, появилась Эля. Бля буду, фотографии не врали: сочная женщина с хорошей фигурой и торчащими сосками, она не стеснялась своей наготы и не выпячивала ее, она просто была красивой голой женщиной. Бросив полотенце на пол, Эля взяла Кристину за руку, прокрутила ее так, чтобы я мог оценить проститутку со всех сторон. Их сцепленные руки обвили талию Кристины, Эля оказалась чуть сзади и сбоку от нее, и глядя мне в глаза, провела губами по плечу шлюхи и легонько укусила. По телу Кристины пробежала дрожь, а Эля спросила у меня, нравится ли мне такое преображение.

     — Продолжай, — кивая сказал я и поудобнее уложил ноутбук на коленях — мой хуй стоял.

     Плавным движением руки Эля убрала косу с плеча женщины, а губы ее заскользили все выше к шее, скулам, и вот уже ее язык ласкал розовое ушко. Кристина выглядела немного потерянно, но ласки «коллеги по цеху» ей нравились: вторую руку она положила на клитор и хотела начать тереть его. Эля остановила это движение, взяла руку и завела ее себе за спину. Кристина послушно стала поглаживать аппетитную элину попку, в то время как сама Эля пока лишь одной рукой стала гладить грудь проститутки. И проститутка текла; запрокинув голову, она выставила вперед сиськи и вдруг вскрикнула — это Эля резко и всего на мгновение сжала ее сосок, и тут же продолжила гладить. Разжались руки, которыми женщины держались друг за друга, и вот уже обе элины руки ласкают, сжимают, приподнимают грудь Кристины. Потом руки опускаются ниже, одна притормаживает на животе, вторая продолжает движение вниз, находит мокрую к тому времени промежность, и пальцы начинают игру с клитором. Все это время Эля целует шею, мочку уха, щеку Кристины и чуть покачивает своим телом из стороны в сторону, как будто убаюкивает обмякшую в ее руках женщину. И та поддается, полностью подчинившись рукам и губам партнерши. Эля бережно укладывает Кристину на пол, раздвигает ее ноги, продолжая ласкать клитор, и накрывает ее губы сочным мокрым поцелуем. Со стоном Кристина шепчет: «Войди!», и глаза ее, как пеленой укутанные, никак не могут сфокусироваться.

     — Ах ты, маленькая грязная сучка, — улыбаясь, тихонько произносит Эля. Три ее пальчика легко проскальзывают в растянутую и текущую щель тольяттинской шалавы, на что Эля замечает: — Разработанная...

     И не церемонясь, задирает разведенные ноги проститутки так, чтобы видны стали обе дырки. Странно было видеть такой контраст у двух торгующих собой женщин: судя по фотографиям, которые я успел детально изучить (да и в реальности Эля не скрывала от моих глаз свою промежность, хоть и не демонстрировала ее так явно, как промежность Кристины), обе щелки и нежно-розовый клитор у нее были аккуратными, как и вся она; у Кристины же малые половые губы были растянуты до состояния бесформенной массы, пизда раскрыта, а анус явно знавал не одного любителя фистинга.

     Опираясь на согнутую руку и продолжая дрочить сочащуюся дырку, Эля наклонилась к самому лицу проститутки:

     — Хочешь больше? — грудным голосом спрашивает она.

     — Да, — полустоном отвечает Кристина и бедрами движется навстречу трахающей ее руке.

     — Так? — и всеми пятью пальцами, но пока еще не полной кистью входит в пизду Эля, что вызывает протяжный стон наслаждения у Кристины. — Или тебе мало, моя шлюшка?

     С этими словами она вставляет полностью кулак, и шалава его принимает. Ее задница поднимается и опускается в такт элиным движениям, а руками Кристина раздвигает свою промежность. Эля второй рукой начинает гладить ее лицо, и, повернув голову стонущей от наслаждения проститутки в мою сторону, проводит по ее щеке языком.

     — Нравится то, что ты видишь? — задает она мне вопрос.

     — Да, мне это нравится, — отвечаю я, стараясь скрыть напряжение в паху. — Так значит, ты тоже проститутка?

     — Я очень дорогая проститутка, которая очень любит свою работу, — поправляет меня Эля, и в ее глазах читается такая похоть, что даже у мертвого бы встал.

     Кристина, кажется, не слышит нашего диалога. Ее нижняя губа прикушена, грудь поднимается все чаще и выше, а задница тянется к ебущей ее элиной руке. Эля видит, как близка та к оргазму и помогает ей, второй своей рукой натирая клитор лежащей на полу женщины. Кристина замирает в напряжении и вдруг издает такой протяжный вой, что я испугался за соседей. Эля вставляет руку поглубже в пизду, а Кристина, громко стеная, дрожит и хватает ртом воздух, как будто в ней он весь кончился.

     — Ну что, понравилось? — спросила Эля у проститутки, когда та успокоилась. И, получив положительный ответ, вынула руку из ее дыры. — Тогда будь хорошей девочкой и поблагодари меня, как это положено старательной шлюшке.

     Чуть придерживая за талию пошатывающуюся после оргазма Кристину, Эля подвела ее к краю кровати, усадила на пол. Сама легла на спину, уперев согнутые в коленях ноги в невысокий бортик кровати, и тут уж я в подробностях смог рассмотреть на удивление молодой розовый клитор, текущую ее пизду и небольшое анальное отверстие, по размеру которого все же можно было судить, что в попу она дает, хоть и не так активно, как Кристина. Последняя кстати тоже с интересом разглядывала представшую перед ней промежность и даже отметила:

     — Какая красивая, — и, проведя по половым губам Эли большим пальцем левой руки, повернулась к ней всем телом, подогнув под себя ноги, и принялась отлизывать, неуверенно и однообразно первые пару минут, а затем ускоряясь и все больше включаясь в процесс — видно, самой нравилось, а не деньги отрабатывала.

     Я смотрел на то, как одна проститутка, за последние сорок минут изменившаяся настолько, что я даже захотел ее трахнуть, прогнувшись в спине, и отставив довольно раздроченный зад, увлеченно, с причмокиванием отлизывает второй проститутке, сочной женщине, мечущейся по кровати, то прикусывающей ладонь, то хватающей себя за грудь, то вдруг вжимающей голову первой себе в промежность, и, бля, я держал себя в руках. Мой член давно уже стоял как американский гражданин во время исполнения гимна — с гордостью и болью, — яйца тянуло, сердце колотилось, и только мозг из последних сил сдерживал напор этой троицы: «Не надо сейчас, тогда потом все будет!». Кончала она долго, глубоко, вкусно, изгибаясь в спине, со стоном вздыхая, от чего красивая ее грудь вздымалась и опускалась, как волны во время прилива... Кристина смотрела на это завороженно, принимая как благодарность — видимо, девочка совсем отвыкла от того, что секс может быть вот такой, с удовольствием. В какой-то момент Эля притихла и просто лежала с закрытыми глазами — отдыхала. Кристина, не решаясь ее потревожить вопросительно посмотрела на меня. Было ясно, что запрет на мое участие давно уже отпал, и проститутка хочет хуй. Но что-то в моем подсознании как музыкальная шкатулка, из раза в раз повторяющая одну и ту же мелодию, надоедливо твердило «Не надо, не надо, не надо... «. И я просто улыбнулся.

     — Пускай отдыхает. Пойдем, я угощу тебя в баре и расплачусь.

     Кристина быстро и тихо собралась, мы вышли из номера, спустились в бар, я ... 

     заказал нам виски со льдом.

     — Мне с колой, — попросила Кристина.

     — Принесите ей вишневый сок в отдельном стакане, — поправил я заказ.

     Кристина не стала возражать, но когда нам принесли выпивку, посмотрела на меня, будто прося совета.

     — Просто запивай им.

     Мы чокнулись, я сделал маленький глоток, Кристина, проследив за мной, повторила то же самое, и, быстро схватив сок, запила, как запивают водку, это меня позабавило. Увидев насмешку, женщина ощетинилась, готовая обороняться. Но я не нападал, чуть поучительно произнес:

     — В следующий раз просто постарайся ощутить вкус виски. — Я подкурил себе сигарету, смешивая два любимых запаха. Кристина попросила прикурить и ей.

     Мы сидели друг напротив друга, курили и молчали. Кристина не обращала никакого внимания ни на взгляды, ни на навязчивые променады своих коллег мимо нашего столика, просто курила сигарету и время от времени поглядывала на меня.

     — Ты не хочешь продолжить? — спросила после некоторых раздумий, и ее взгляд, обращенный в сторону гостиничной лестницы, подсказывал, что речь не об алкоголе.

     — Давай просто выпьем, — я снова коснулся стенки ее стакана толстым стеклом своего и сделал глоток, Кристина подняла стакан, чуть отпила, но теперь дала себе время почувствовать вкус напитка, лишь после этого запила виски соком.

     — Твое мнение?

     — А он приятнее водки... Как называется?

     — Называется виски односолодовый. — поясняю. Прозвучало высокомерно, и хотя с проститутками я всегда высокомерен, сегодня это меня смутило. — Извини. Это Glenmorange.

     — Тебе она нравится? — и в тоне женщины чувствуется легкая обида.

     Я поставил свой стакан на стол, посмотрел на Кристину: было заметно, что она ревнует, — и это некоторым образом поглаживало мое ЧСВ. Мне и самому хотелось поговорить, причем вот так, с человеком, которого больше не увижу. Все-таки влюбляться в профессиональную проститутку, хоть и экстра-класса, не входило в мои планы, да и возраст уже не тот, чтобы влюбляться...

     — Она заставляет о себе думать, — признался я.

     — Думать? — Кристина панибратски ухмыльнулась, но тут же осеклась, и лицо ее стало серьезным. — Мне кажется, я понимаю, о чем ты. Тебе нравятся такие женщины, да?

     — Мне разные женщины нравятся. Хотя такие — впервые, — признался я скорее самому себе.

     Мы с Кристиной проговорили около часа, пока в баре не закончился виски. Рассказывали друг другу какие-то куски своих биографий, выпивали и закуривали, получилось довольно мило. Расплатившись с барменом, я вынул из кошелька пятерку и отдал Кристине.

     — Это слишком много, — сконфуженно возразила она.

     — Тебе еще как-то мириться с коллегами, — улыбнулся я и подмигнул.

     Кристина улыбнулась в ответ и взяла купюру.

     — Точно больше ничего не хочешь? — спрашивает.

     — Доброй ночи и спасибо за компанию, — целую ее в щеку на прощание.

     Давненько со мной такого не бывало... Я ведь даже не пытался развести ее на секс! То есть не трахнул женщину, потому что она не дала — да, это случается, но не трахнул, потому что я, блядь, «джентльмен»... давненько со мной такого не бывало! Так я размышлял, вернувшись в свой номер. Попытался уснуть и не смог; я вспоминал события вечера, просмотренные мною фотографии с влажной промежностью элитной проститутки, раскрывшийся передо мной оригинал этой промежности, то, как она вжимала лицо Кристины, кончая... Это было наваждением, поэтому я принял прохладный душ и дважды подрочил перед сном, чтобы картинки исчезли из моей головы, хотя это не слишком помогло.

     Проснулся я от стука в дверь. Было раннее утро, о чем я догадался по серому туману, стоявшему за окном — из-за близости к реке влажность в этом районе была высокой и по утрам стоял туман, оседавший росой часам к девяти утра. Пока я прикидывал в голове, который сейчас час (спросони это заняло больше минуты), стук не только не прекратился, но и усилился. Пришлось встать и идти открывать дверь, по пути придумывая красочные эпитеты для чрезмерно усердной горничной, которая будит гостей в такую рань, когда ее об этом не просили. Но на пороге стояла Эля; она скользнула в номер, поздоровавшись на ходу, и, скинув туфли, заняла мою кровать. Будь это какая-то другая женщина, я бы по своему обыкновению съязвил что-нибудь, чтобы гостья покинула номер тут же и в слезах — не люблю, когда женщины считают, будто я готов на все, лишь бы они сняли трусики. Но это была Эля, и я действительно был готов на все. Похотливо, но не переигрывая, Эля потянула за ленты, которые перехватывали ее платье под грудью, и легкая материя не преминула этим воспользоваться, заструившись вниз и обнажив великолепное тело, белья под платьем — ну еще бы! — не оказалось.

     — Я думала, ты заглянешь вечером, — женщина села, подогнув под себя ноги и кладя на кровать пару презервативов, которые были зажаты в ее кулачке. Ее руки потянулись к поясу моего халата. — С Кристиной ты тоже не задержался... Чем же ты был занят?

     — Умственным и физическим трудом, — после небольшой паузы я уклонился от ответа, вспомнив вчерашнюю борьбу с самим собой.

     Тем временем Эля справилась с поясом, легла ко мне лицом, опираясь на локти, и стала языком легко ласкать мои яйца. Я так отчаянно хотел ее прикосновений, что не смог сдержаться и застонал, ощутив ее губы на своем стволе; это вызвало совершенно блядскую ухмылочку у женщины в моих ногах. Она не торопилась взять его в рот — облизывала, целовала, скользила по нему губами, играла языком с головкой. Ее затейливые ласки доводили до безумия, хотелось влепить пощечину и заорать, чтобы она взяла чертов член и начала сосать, и в то же время самоконтроль доставлял мне извращённый кайф. Обойдя угол кровати, я встал на колени рядом с ее лицом так, чтобы она могла продолжать свои действия, а мне было бы доступно все ее тело. Бля, это тело было совершенным, как второй закон термодинамики! Я провел рукой по груди, сжал сосок, вызвав громкий вздох Эли, продолжил гладить ее; чуть касаясь загорелой кожи, скользнул сбоку живота, что заставило губы остановиться — щекотно. «Извини» — тихо произнес я в то время, как рука добралась до желанного. Стоило пальцам обозначить свое присутствие на ее клиторе, как тело женщины напряглось в ожидании неизбежного наслаждения. Я решил, что буду играть с ней также, как она играет со мной, и несколько минут изводил разгоряченную и возбужденную Элю тем, что ласкал, сжимал, легко пошлепывал и терзал ее промежность пальцами, но не входил в мокрую пульсирующую щель. Источающее желание и похоть, ее тело выгибалось каждой линией, извивалось, дрожало и пыталось обмануть меня, ловя момент, чтобы соскользнуть на дразнящие его пальцы, но я лишь усмехался этим уловкам. Попытки продолжить облизывать член она давно прекратила и теперь просто лежала на спине, сведя руки за головой, и лишь реагировала на прикосновения, полностью им подчиненная. Опьяневшими глазами она поймала мой взгляд: «Вставь», — безголосо потребовали губы. «Попроси то, чего хочешь,» — улыбнулся я, чувствуя, что сам уже давно пребываю в том состоянии возбуждения, которое не смогу ни сдерживать, ни контролировать. Слава богу, Эля и сама была на грани истерики.

     — Пожалуйста, трахни меня наконец! — прокричала она взахлеб.

     Мои пальцы остановились. Сжав в кулаке ее волосы, я склонился над подрагивающей от желания женщиной.

     — Развернись, — прохрипел я, зубами срывая упаковку с презерватива и натягивая его на торчащий колом член.

     Эля легла на живот, прогнулась в спине, приподняв попку, и руками вцепилась в одеяло, на котором лежала. Никакой нежности не было в моих движениях, а она и не была против. Я имел ее жестко, вгоняя хуй на полную длину и резко выходя, чтобы снова вставить. Яйца бились о ее клитор, я лег на нее всем телом, уткнувшись лицом в растрепавшиеся волосы. Я боялся, что из-за возбуждения могу быстро кончить — мне не хотелось кончать, мне хотелось драть эту женщину, ощущать трение члена в ее пизде, тянуть ее за волосы, заставлять выгибаться все больше, срывать стоны с ее губ, я хотел ощутить ту грань безумия, в которую впадала Эля, жадная самка... Ее стоны перешли в крики, слова в бессвязные буквы, она кусала одеяло, но, задыхаясь, снова одергивала руку, глотая воздух и продолжая кричать. «О, да!» — почти прорыдала Эля, ее напряженные бедра мелко задрожали, и тут же я ощутил, как пульсирует ее плоть, сжимая мой член. Никакого контроля не осталось во мне, я буквально выскочил из нее, срывая с себя презерватив и поднимая обессмысленное лицо Эли к своему концу. Стоило ее языку притронуться к головке члена, поток спермы с силой вырвался из меня, и я уже почти не видел, как густые белесые пятна ложатся на лицо женщины.