— Я что по-твоему должна стоя наблюдать за всем этим?! — грозно сверкнув красивыми, властными, надменными и холодными очами, молодая, пятнадцати лет от роду барыня отчитывала своего душеприказчика за то, что тот не подумал о креслах для княжны, во время её ставшим уже традиционным еженедельным осмотром своих владений и работ её крепостных рабов.

      — На колени, сам будешь мне креслом, коль мозгов нет — вымолвила госпожа юная княжна. Приказчик тотчас бухнулся в грязь, подставив свою спину для удобного сидения своей юной повелительницы.

     Стоял летний воскресный зной, княжна сидела на подставленной спине своего раба, закинув ножку на ногу, слегка подобрав подол красного шёлкового платья, так что щиколотки её худеньких, длинных и очень стройных ножек слегка оголились. Крепостная девка держала широкий зонтик, обеспечивая прохладу и тень своей барыне. Другой девке было велено очистить грязь с туфелек госпожи, что она с усердием и делала, склонившись к ножкам молодой хозяйки.

      — Языком слизывай, дура, коль смочить нечем, вечно вы всё взять с собой забываете — наказывала ей молодая госпожа.

     Прекрасные зелёные глаза княгини с длинными, как лепестки ресничками, со строгим, отчётливым контуром бровей источали красоту и холод. То был взгляд Снежной Королевы. Молодое, слегка худощавое, но очень стройное тело юной богини, облеченное в шелка, благоухало свежестью, юностью и желаниями. Она была действительно желанна, несмотря на в общем-то ещё юные года. Тщательно расчёсанные и ухоженные с помощью её рабынь светло-русые волосы слегка падали на оголённые худенькие плечики богини. Да, она была богиня не только внешне, она была законная богиня, госпожа и полновластная хозяйка для тех тысяч крепостных душ, что по её приказу вынуждены были трудиться и в воскресный день тоже.

     «Жизнь этих рабов всецело принадлежит мне, и служит для удовлетворения моих желаний, потребностей и капризов» — так говорила юная госпожа.

      — «Я не потерплю у себя в имении бездельников, лентяев и лодырей, как делал это мой покойный тятенька, который из своих мнимых христианских добродетелей взрастил целое поколение праздношатаек и нахлебников. Они — мои рабы, а рабы существуют для работ. И только для этого. Не можешь работать, быть полезным и приносить прибыль хозяйке — незачем и жить» — так рассуждала юная Хозяйка, так Она и поступала, объявив своим крепостным ежедневную трудовую повинность от рассвета до наступления полной темноты, запретив даже служить обедню в местной церкви на страшное неудовольствие местного попа.

     Некоторое время назад по этому поводу готовились бунты, но, быстро наладив сеть доносчиков, княжне Ирине удалось вовремя выявить зачинщиков и с помощью присланных с губернии по её просьбе правительственных войск усмирить своих холопов самым жесточайшим образом, оберегая тем самым Священное Крепостное Право. Главные заговорщики были закованы в кандалы, по приказу юной княжны были пороты прилюдно и в кандалах, босиком и в одних портках прям с экзекуции направлены этапом в Сибирь. Немногие из них дожили до места назначения, а те кто был покрепче сгнили на самой каторге. Жёны их с детьми по приказу молодой госпожи были проданы в дальние губернии и даже в рабство татарам. После этого желания бунтовать и перечить госпоже ни у кого не возникало, все от мала до велика, мужчины, женщины, бабы, девки, старики и дети с боязливейшей покорностью стали относиться к своей юной хозяйке. Уже никто не вспоминал каково жилось при покойном барине, приснопоминаемом Кирилле Петровиче, все токмо молили Бога, чтобы гнев юной княжны Ирины Кирилловны не коснулся как-нибудь их, иначе быть беде и все знали это.

     Каждое воскресенье Госпожа выезжала в ту или иную часть своей вотчины, лично наблюдать как работают её рабы, это и служило им воскресной обедней, тут они и молились, дабы отвести от себя беду хозяйского гнева, и благодарили Бога, если гнев минул.

      — Что эти бабы у снопа сена устроили себе посиделки на завалинке?! — грозно сверкнув очами в сторону копошащихся у стога кучке крепостных крестьянок, спросила юная богиня.

      — Агафья, хватит ботинки мне вылизывать, сходи, приведи ко мне этих отдыхающих.

     Агафья, до этого усердно вылизывая на коленках сапожки юной госпожи, тотчас отправилась исполнять приказание. Через мгновенье три крепостные женщины, павши ниц, предстали пред юной Госпожой.

      — Роженица у нас там, барыня, не гневайтесь, рожает в поле одна из ваших рабынь, нельзя одну оставлять, помогаем...

      — Рожает одна, или вы все заодно с ней рожаете!? — гневно вопросила юная барыня. — Какого лешего остальные отдыхают?! Родит, коль Богу угодно будет, а вам, я вижу, отдохнуть, побездельничать охота? Думаете, поле для отдыха возделывается? Хорошо, я вам это устрою. Степан! — крикнула юная красавица своему приказчику, который всё это время покорно исполнял роль кресла госпожи, — Степан, им побездельничать в поле захотелось, помоги им, приказываю вкопать посреди поля столб, раздеть этих донага и привязать вкруг столба спиной друг к дружке, накрепко, и чтоб сесть не смогли, пусть так посреди поля и стоят до темноты, другим в назидание будет каково это отдыхать вместо труда. Всю ночь тоже пусть так стоят, а утром выпороть как след и свезти татарам обменять на лошадей, пусть ими татары забавляются, коль работать не хотят, от лошадей больше толку. Мужья начнут роптать — в кандалы и в Сибирь! Всё! Исполнять! — юная повелительница топнула своей прекрасной ножкой прям о спину Степана.

      — Нет... стой... сперва запряги их вместо лошадей в мою телегу, вот у этой рыжей бабёнки волосы как у моей кобылы, да и сама она как кобыла, здоровая, кровь с молоком, коренной будешь, остальные по бокам пристяжными, эх... прокачусь!

     Лично взяв кнут, юная барыня жестоко стегая запряжённых в повозку крестьянок до самого темна таким образом объезжала свои владения, наводя ещё большую покорность и ужас на своих крепостных крестьян. Крепостные «кобылки» полностью занемогшие после таких скачек пали в ножки своей барыни, моля о пощаде, лобызая слегка покрывшиеся дорожной пылью сапожки прелестной девочки-госпожи, но в ответ получая новые и новые удары каблучком и кнутом, вошедшей в раж властной молодой княгини. Вскоре и у неё заиграли гормоны и ей захотелось плотских утех. О грязных, потных мужиках, которых юная девочка порола самолично розгами ежедневно за провинность, а иногда просто так от скуки, и думать не хотелось. Поэтому для удовлетворения плоти брала в баню или в свои покои из крепостных своих сверстниц или девочек чуть помладше, но уже с явными признаками полового созревания. Совсем юные девочки, только-только оторванные от родительского тепла удовлетворяли свою барыню как она им велела. Спала она, как правило, сразу с нескольками девочками 12—13 лет, у которых только-только появлялись формы. Степень и буйство её фантазий не имели предела как в наказаниях так и в плотских утехах. Во время своих утех некоторые девочки были загнаны её страстью до смерти, особенно, когда подолгу садилась своей прелестной попкой на лицо молоденькой наложнице, когда нос и рот рабыни полностью находился в её волшебной дырочке, ублажая хозяйку по неопытности крепостные девочки задыхались, не смея при этом как-то сопротивляться.

     Много-много слёз было пролито, но никто не посмел когда-либо ослушаться прекрасную Госпожу. В свои пятнадцать лет она была невероятно хороша собой, умна, строга и непреклонна. Мужиков и баб по её приказу порото было много, порки были ежедневны и стали обыденным делом, наказания за малейшие провинности становились всё более изощрённы. Спуску не давала никому, люди мёрли как скот, но оставшиеся, наиболее крепкие пахали за умерших, умножая состояние своей юной повелительницы и испытывали такой священный ужас пред ней, что даже в своих избах, ночью при лучине не смели и мысль какую худую допустить в отношении своей Хозяйки. При виде этой хрупкой, молодой ещё совсем по сути девочки у здоровенных, крепких мужиков дрожали колени, ноги сами подкашивались, падая ниц, лбом упирались в землю и не смели взглянуть на свою Госпожу. Она по-настоящему Властвовала. Она была Всем для своих рабов. Она вершила их судьбы, Она и только Она определяла и распоряжалась их жизнями. Она была их Барыня, их Госпожа и было это закрепленно на государственном уровне крепостным правом.

     E-mail автора: [email protected]