Охота на куропаток во сне и наяву.

     Часть II. Анданте «Красногорские причуды».

     11. Что-то похожее на Моцарта

     Нинель хочет хорошей музыки.

     Ровно через полчаса, за пять минут до полуночи Женя просыпается. В этом для него уже не было ничего удивительного. В течение первого месяца своего лечения, ему надлежало принимать антибиотики каждые четыре часа, в том числе и ночью. И приходилось заниматься самовнушением, чтобы не проспать нужный момент. И это у него неплохо получалось.

     Так что и сегодня, когда время пришло, он стоял под условленным фонарём... Ждать совсем не пришлось. Через пару минут перед ним вырастает фигура Нинель...

      — Куда пойдём? — спрашивает она беря его под руку и выводя из-под света от фонаря. — Должна признаться, что я не собиралась выходить к вам глядя на ночь. Но муженёк учинил такой скандал, довёл меня чуть ли не до слёз, так что я теперь полна решимости: пусть ему будет хуже!

      — Чем же вы провинились в его глазах?

      — Дети стали хвастаться перед ним, как прекрасно провели день в парке, ну и не обошлось без упоминания дяди, который их сопровождал. Начался допрос, что за дядя... Я послала его куда подальше... Ну и пошло — поехало... Так куду идём?

      — Можно, конечно, в ресторан, но боюсь, не поздно ли.

      — Даже если не поздно, не хочу, чтобы меня там кто-нибудь увидел из мужниных сослуживцев. Давайте просто погуляем. Пойдёмте...

     И взяв его под руку, направилась в сторону центра. Там сворачивают налево.

      — Куда вы ведёте меня? — игриво интересуется Нинель. — Не к себе ли домой?

      — Как вы угадали?

      — Это далеко?

      — Не близко, так что успеете передумать...

      — И тогда что?

      — Повернём назад.

      — И вы не станете меня отговаривать?

      — Почему не стану? Буду, конечно.

     Фары остановившегося перед ними такси ослепляют их, а из открытого окна машины раздаются девичьи голоса:

      — Женя, привет! А где Алла? Она сказала нам, что отправляется к тебе, и мы решили навестить вас... А там никого нет...

      — Сознайтесь, что это она уговорила вас туда поехать...

      — Зачем?

      — Чтобы увести её в самый разгар моих домогательств...

      — Да, так мы и собирались поступить, но вовсе не по её просьбе...

      — А по чьей?

      — Ни по чьей...

      — Странное тогда у вас появилось желание...

      — Почему странное?

      — Потому что его трудно объяснить... Разве только ревностью?

      — Ревность не ревность, а нам не нравится, что ты ей отдаёшь предпочтение... Правда, сейчас мы воочию видим, что это не так... И, думаем, что ей не очень-то понравится, когда мы расскажем ей, как ты проводишь без неё время после полуночи... Пока!...

     Такси трогается с места и уносится вдаль.

      — Кто такая Алла? — интересуется Нинель, возобновляя движение. — Та самая, с которой вы собирались встретиться, проводив меня с детьми до дому?

      — Та самая!

      — И что же, вы с ней не встретились?

      — Встретился, но не там и не в то время, как собирался...

      — И что же?... Почему вы сейчас не с ней, а со мною? Почему поменяли её на меня? И не убеждайте меня, что причина тому — наша договорённость... Откровенно говоря, мне не очень-то верилось, что вы придёте, но выглянув в окно и увидев вас, обрадовалась... Мы скоро придём?

      — Уже пришли... Сворачивайте с улицы в темноту этого двора... Видите домишко стоит? Нам туда...

      — Он весь ваш?

      — Очень вы обо мне хорошо думаете... Два окошка выходят на эту сторону, два — на другую. За каждым окошком — малюсенькая комнатка, в каждой живёт два — три человека... Кухни нет, туалета — тоже... Единственное достоинство — вход в мою комнату почти с улицы. Никто не видит, а если не говорить чересчур громко — то и не слышит... Входите.

     Отперев дверь, Женя вводит свою спутницу в помещение и зажигает свет.

      — Вы тут, я вижу, не один живёте? — спрашивает Нинель, оглядывая обстановку.

      — Да, с двумя коллегами, которых сейчас нет... Такая работа: большую часть времени проводим в командировках... Присаживайтесь! Пить — есть будите?

      — Нет спасибо... О, у вас радиола есть. Включите её и поищите хорошую музыку.

      — Сию минуту... Что вы считаете хорошей музыкой?

      — Классику, но не всю, а только ту, что до Бетховена...

      — До Бетховена?

      — Да.

      — Вот что-то похожее на Моцарта... Подойдёт?

      — Это Вивальди... Оставьте... Прекрасная праздничная музыка...

      — Во истину прекрасная и соответствует праздничному настроению, в коем я сейчас пребываю, — подтверждает Женя, усаживаясь рядом со своей гостьей и беря её ладони в свои.

      — Ну, как я уже успела убедиться, у вас праздник с утра до вечера и с вечера до утра... Не лезьте ко мне с поцелуями, дайте высказаться. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли... Я убежала из дома и пришла сюда не в поисках приключений, а исключительно из стремления досадить мужу. Рога ему наставлять я не собираюсь... Можете вы это понять?

      — Почему же нельзя?... Мало ли что не хочется делать, но приходится... Мне, например, завтра, на работу бежать надо будет...

      — Вот видите! Спать, наверно, смертельно хотите?... Я в этом ещё днём убедилась... Так что давайте не будем приставать друг к другу, а дадим себе вздремнуть... Я лягу здесь, а вы устраивайтесь на этом диване... И музыку не выключайте! Только свет... Идёт?

      — Идёт! — вдруг легко соглашается он, встаёт, идёт к выключате-лю, щёлкает его и впотьмах пробирается к дивану с другой стороны стола, чтобы не мешать гостье укладываться.

     Быстро раздевается, в мыслях улыбаясь тому, что всё так удачно получается — и марку, вроде бы, выдержал, и избежал нарушения врачебных запретов — и ныряет под одеяло.

     Едва его голова оказывается на подушке, как он тут же проваливается в небытиё — то ли сон, то ли воспоминание о том же своём пребывании в Красногорске, но уже о следующем дне, воскресном.

     Турист: «Ох уж эти гостиницы!.».

     Утром того дня Женя проснулся поздно и обнаружил, что все койки уже пусты, а в комнате никого нет. Приведя себя в порядок, по пути из общего туалета заглянул в конторку и поинтересовался, как бы между прочим, почему гостиница выглядит такой пустой несмотря на воскресенье. И получил такое разъяснение:

      — Кто приехал из ближних мест, те ещё вчера уехали домой, а остальные разбежались по магазинам... Разве вот только артисты — поздние пташки — только что проснулись и сидят в буфете, завтракают.

     Женя направляется в буфет и находит там Зою и Лизу, о чём-то оживлённо беседующими. Последняя, заметив его, машет ему рукой, и когда он подходит, весело говорит ему:

      — Спасибо тебе, Женечка, за то, что ты не дал моей подружке умереть со скуки вчера... Она мне в захлёб рассказывала о тебе... Чем ты занят сегодня? Не пройдёшься ли с нами по тутошним магазинам?

      — С вами? С удовольствием!

      — Ну тогда подкрепляйся, и через полчаса жди нас у выхода...

     Через полчаса весь театральный коллектив, разбившись на группки, двинулся в экскурсию по местным достопримечательностям.

      — Видишь ли, — разъясняли Жене дамы, — здесь, в этом маленьком Красногроске, целых три торговых сети: Сахалинторг, торг лесотарного комбината и сельпо, то есть ...

  кооператив, — так что есть на что посмотреть, а может быть и купить... Не знаем, как тебе, а нам это интересно...

     У Жени в этом походе был только один интерес: Зоя. И уже в первом же магазине, уловив момент, когда она и Лиза находились у разных прилавков, сообщает ей, что сейчас потихоньку отстанет от них и через час будет ожидать её перед входом в гостиницу. После чего, не ожидая ответа, ибо не сомневался в нём, направляется к выходу... Там он на секунду задерживается, пропуская вперёд двух обременённых покупками дам. Одна из них, брюнетка, склонив в знак благодарности голову, с любопытством задерживает свой взгляд на незнакомом ей, но явно заинтересовавшем её молодом человеке.

     Выйдя вслед за ними на улицу, Женя видит, что они делают несколько шагов к краю деревянного тротуара и останавливаются.

      — Вы не подскажите, — спрашивает он их, — в какую сторону мне идти, чтобы добраться до гостиницы?

      — В ту, с которой вы десять минут назад подошли сюда, — со смехом отвечает брюнетка.

      — Вы видели, как я подходил сюда? — не скрывает он своего удивле-ния.

      — Ещё бы, в такой шикарной компании!... И вы что, все артисты?

      — Они да, а я нет.

      — Кто же вы тогда, если не секрет?

      — Сам не знаю: то ли неудачный рыбак-любитель, то ли невольный турист, от нечего делать изучающий местные достопримечательности...

      — Не очень-то понятно... Но да бог с вами... Не знаем, на самом ли деле вы не можете найти свою гостиницу или только притворяетесь, но мы готовы указать вам дорогу... Вон там, за речкой, через мост перейти нужно...

      — А вам, случайно, не туда нужно?

      — Мы как раз оттуда и собирались пойти дальше, в другой магазин... Но, учитывая, что и так уже неплохо отоварились, и опасаясь, как бы гость нашего города не заплутал, так и быть повернём назад и по пути домой покажем вам дорогу...

      — Вы не представляете, как я рад такому повороту событий... Позвольте мне взять ваши сумки...

     Ходу до гостиницы даже медленным шагом было минут десять, и за это время Борис успевает узнать, что обе его спутницы работают бухгалтерами в лесхозе, который находится в нескольких километрах от города, и потому заниматься покупками в будние дни особенно некогда, так что приходится тратить на это воскресенье.

      — Да и делать-то тут особенно нечего, — продолжала откровенничать брюнетка (а говорила исключительно она). — Детей на лето куда-то отослали...

      — А мужья?

      — Что мужья? То ли они нам поднадоели, то ли мы им... Вчера, например, были в дека на спектакле без них... Кстати, а почему вас там не было видно? Вы только сегодня приехали?

      — Нет, вчера, и собирался сходить туда посмотреть на сцене моих знакомых... Да пришлось развлекать одну из них, не участвовавшую в спектакле.

      — И где же вы её развлекали?

      — Так получилось, что развлекался я сам, купаясь в море, а она сторожила мои пожитки...

      — Так это вас видели там вчера с ней за неподобающим занятием?

     В голосе брюнетки Жене почудились прокурорские нотки.

      — Ты что? Перестань! — набрасывается на неё та, что до сих пор по-малкивала, блондинка.

      — И не подумаю!... Пусть наш спутник, который только что сболтнул, что он с кем-то был вчера поздно вечером на берегу, — никто его за язык не дёргал — пусть теперь признается, что с ним там такого было...

     В глазах её засверкали весёлые огоньки с примесью лёгкой чертов-щины... Женя решил, что отнекиваться не стоит.

      — Раз вы припёрли меня к стене, вынужден признаться, что меня действительно кто-то сильно напугал, почти нос к носу столкнувшись со мною в темноте...

      — И почему же вы так сильно напугались?... Что такого нехорошего делали?..

      — Ничего... Целовался... Разве это осудительно?...

      — Это смотря как смотреть, — замечает молчунья. — Вы женаты?

      — Я? Нет...

      — А та, кого вы развлекали на берегу?

      — Какое это имеет значение?

      — Имеет!

      — Да ладно тебе, Галь, песню эту тянуть: имеет — не имеет... — прерывает её брюнетка. — Вот мы привели нашего спутника к гостинице, и пора прощаться с ним, поблагодарив за помощь в несении наших покупок...

      — Я готов и дальше быть к вашим услугам! — находится Женя.

      — Дальше наши пути расходятся: мне предстоит идти чуть ли не до того места, где город кончается, а моя подружка живёт тут неподалёку... Мне не хотелось бы, чтобы мой муженёк видел меня идущей с каким-то незнакомым молодым человеком, а вот у Гали, чтобы она вам тут не говорила, муж — моряк и где-то на плаву. Так что лучше проводите её...

     И склонившись к его уху, продолжает шёпотом:

      — А если вам удастся расположить эту недотрогу к себе и напроситься к ней в гости, то вы сможете увидеть там попозже вечером и меня, если мне удастся ускользнуть из дома.

     Воодушевлённый такою перспективой, Женя отдаёт брюнетке её сумку, посылает ей освободившейся рукой воздушный поцелуй, берёт под локоть блондинку и спрашивает:

      — Куда идти?

      — Да я дойду сама!

     Она пытается освободить свой локоть и взять свою сумку, но Женя не позволяет ей сделать это:

      — Вы что, тоже боитесь, что вас увидят с незнакомым? Тогда идите вперёд, а я последую с сумкой за вами...

      — Ну да, и каждый вас увидит с ней, узнает мою сумку и подумает: а чего это он несёт её не вместе с нею... Разве не подозрительно?

      — Согласен, подозрительно... Поэтому идёмте вместе... Вот так...

      — Но только не до самого дома...

      — А как же я узнаю, где вы живёте?

      — Зачем?

      — Чтобы, когда стемнеет и никто меня не увидит, заглянуть к вам на огонёк... Надеюсь, не откажите мне чайку у вас попить?...

      — Так вы что, в серьёз думаете, что я буду одна? Не уверена...

      — И я так не думаю... Ваша подруга сказала мне, что постарается то же быть у вас...

      — Она так сказала?

      — Сказала...

      — А почему не мне, а вам?

      — Не знаю... У вас будет возможность спросить её об этом...

      — Ну ладно, мы почти пришли... Вон мой дом... Отдавайте мою сумку и возвращайтесь...

      — Ну нет уж... Разве так играют в конспирацию?... Вот сейчас доведу вас и пойду дальше... Как будто мне туда и надо, а с вами у меня была якобы сугубо случайная встреча и попутная дорога... Надеюсь, найду там где-нибудь возможность свернуть в сторону и выйти к морю, чтобы берегом вернуться назад...

     Он так и поступает, простившись с нею, и, сделав ещё несколько шагов, вдруг соображает, что уже был здесь: ну да, вчера, с Зоей... Вон и дом директора «чудорембазы»... Не заглянуть ли туда, на проведать гостеприимную хозяйку?... Вот бы доподлинно знать, что она одна!... Навряд ли... Да и Зоя, наверно, уже вот-вот должна вернуться... Незачем заставлять её долго ждать...

     И на самом деле, когда Женя, совершив некий круг, появляется на площади и, войдя в гостиницу, берёт ключ от своего номера, ему сообщают, что его уже спрашивала дама из комнаты напротив. Он бежит по коридору и стучится в дверь и слышит голос Зои:

      — Кто там?... Одну минутку!..

     Подождав малость, тянет на себя дверь, открывает её и входит.

      — Это вы? — спрашивает Зоя. — Как вы находите халатик, который я только что купила?

      — Красивый... — подтверждает Женя, подходя ...  

     к ней. — Можно потро-гать? Шёлковый... Китайский?... Просто прелесть... А как он изнутри?..

      — А изнутри — ни-ни!... Вдруг кто войдёт и увидит, как меня голышом разглядывают...

      — Так дайте мне ключ, и я закрою дверь изнутри, чтобы никто не вошёл...

      — Этого ещё не хватало... Больше ничего придумать не смогли и для этого звали меня сюда?

      — Вообще-то я имел в виду свою комнату, в ней также никого нет... Но раз мы оказались здесь, то почему бы нам и не расположиться тут, на вашей кровати?

      — Сюда с минуты на минуты кто-нибудь может явиться... Я боюсь...

      — Тогда пойдём ко мне.

      — А там точно никого нет?

      — Пока да. Мои рыбаки на рыбалке. Вместе со мной ночевал только один какой-то работяга. Но я его с утра не видел...

      — Что ж, идите к себе, я сейчас приду...

     Женя отправляется к себе и там долго, но безуспешно пытается по-пробовать, как запирается на ключ дверь изнутри. За этим занятием и застаёт его появившаяся в коридоре Зоя.

      — Что, не получается? — интересуется она. — Может, тогда отменим свидание?

      — Проходите, пожалуйста... Сейчас что-нибудь придумаем...

      — Где можно присесть? Которая койка ваша?

      — Вон та, что слева от ближайшего окна...

     Зоя проходит к ней и усаживается на неё.

      — Эта?..

     Женя продолжает возиться с ключом, но тот никак не желает повёртываться в скважине... Чертыхнувшись, берёт с рядом стоящей кровати вафельное полотенце, скручивает его жгутом, просовывает один конец между железными прутьями спинки, а другой — в дверную ручку, соединяет их и связывает узлом.

      — Это на всякий случай, — объясняет он и направляется к своей гостье, усаживается рядом с ней, целует её и распахивает полы халата. — О, какое впечатляющее зрелище!

      — Это вы про халат? — игриво спрашивает она, покорно позволяя ему уложить себя на спину.

      — Халат, конечно, хорош... Но то, что он скрывает, в сто раз лучше... Вчера я об этом в темноте мог только догадываться, а сегодня...

     Женя спешит скинуть с себя обувь и одежду, чтобы разделить с ней узкое, но такое желанное сейчас ложе. Ещё через пару-другую мгновений он оказывается у неё на груди и между её бёдер, нащупывает предмет своих желаний и направляет туда свой стерженёк.

     Для него всегда проблемой и особой заботой было как можно дольше продлить возвратно-попятные движения своего инструмента во влажной теплоте женской плоти, чтобы до того как возбудиться до предела самому, предоставить возможность дойти до такого состояния наперснице. Не всегда так получалось, а если говорить правду, то не очень-то и часто. Но теперь ему было не до этого, надо было спешить... И всё же кончить он не успел... В коридоре послышались громкие шаги, и дверь с шумом распахнулась... Оглянувшись, Женя видит застывшего в дверном проёме великана, изумлённо взирающего то на испуганную парочку, то на упавшее на пол полотенце. И ощущает, как его испуганный птенчик выпадает из такого, казалось бы, уютного гнёздышка... Великан между тем отпрянул назад и закрыл за собой дверь.

     Женя выскакивает из постели, поднимает с пола свои плавки, натягивает их на себя и бросается вслед за ним.

      — Подожди! — успевает он только бросить Зое.

      — Подожди! — кричит он уже в коридоре поспешно удаляющемуся великану.

     Тот останавливается и растерянно извиняется:

      — Прости,... я не знал... не ожидал...

      — Я тоже не ожидал... Ну и перепугал ты меня...

      — Не нарочно я... Не думал, не гадал...

      — Понимаю... Но и войди в моё положение... Можно тебя попросить об одолжении?

      — Что угодно сделаю!

      — Делать как раз ничего не надо... Постой здесь немного и, если уви-дишь кого из нашей комнаты, задержи его, пока я не выпровожу оттуда свою гостью... Идёт?

      — Не беспокойся!... Всё так и будет!... А о времени не думай... Потерпим малость...

      — Ну вот и хорошо... Так я пойду?

      — Иди, иди, я здесь подежурю...

     Когда Женя возвращается к себе, он застаёт Зою уже сидящей и за-стёгивающей пуговицы на своём халате.

      — Он там? — спрашивает она.

      — Да, и согласился минут десять покараулить...

      — Не надо было об этом его просить... Неловко как-то получается... Всё-всё!... Не приставай ко мне больше... Лучше пойди выпроводи его куда-нибудь, чтобы я смогла незаметно проскользнуть к себе. В буфет ли, или на улицу, но только чтобы он не маячил тут около двери...

     Женя неожиданно легко соглашается. Может быть, это и к лучшему, соображает он. Кто знает, удастся ли в случае возобновления так нелепо прерванного сражения восстановить прежнюю боевую форму? Во всяком случае то, что ещё несколько минут назад разило цель словно копьё или дротик, сейчас на это вряд ли способно...

     Одевшись, он выходит и ведёт великана в буфет, угощает его, о чём-то беседует с ним, а потом выходит на улицу и направляется к морскому берегу — купаться. Там, как и накануне, — ни одной души. Лишь корабль по-прежнему маячит на рейде. В перерыве между заплывами Женя мерит шагами пляж. Находит и то место, где кем-то был обнаружен вчера. За приоткрытой калиткой увидел тропинку, ведущую к дому культуры...

     Так вот оно что!... Значит, кто-то в перерыв, не сумев попасть в туалет или не захотев пойти туда, решил сбегать по нужде сюда и здесь напугал меня, а может быть и испугался сам... Надо же!... Такой вечер испортил!... А сегодня тоже нашёлся ещё один жлоб, которому приспичило что-то бросить на свою койку... Впрочем, ведь ещё не вечер, и как только станет смеркаться, дабы не умереть с тоски, придётся отправляться на поиски новых приключений... Как зовут эту морячку?... Галя, кажется... Она, правда, выглядит недотрогой... Но чем чёрт не шутит... Да и подружка её обещала присоединиться к нам... Ну что ж, Галя так Галя...