Если у вас есть дневник полный страстей и бабских страданий, назовите его «розовый насморк» и выбросите. Куда? В интернет конечно!

     Мыльная сказка

     Мы с ним сотрудничаем, он — звукорежиссер. Однажды работали на светской вечеринке до глубокой ночи, и я предложила ему выпить кофе у меня дома, чтоб дождаться рассвета...

     Он оставил аппаратуру в машине, а то что не поместилось в багажник, захватил с собой.

     За окнами еще было темно. Мы уставшие, но с мнимым чувством бодрости и возбуждения. Я предложила сесть на пол. Кофе заменили красным вином. Много улыбаюсь и разглядываю его через стекло бокала...

     Свет погашен. Зажгли свечи. Ноутбук играет одну и ту же песню по кругу-она нам нравилась...

     Он вспомнил, что взял с собой машину мыльных пузырей. Я очутилась в сказке.

     Сначала появилось три маленьких пузырика, потом пять, десять... больше... больше... они заполняли комнату и медленно опускались на пол. Я поднимала вверх ладони, и они лопались у меня на руках. В каждом пузыре отражение свечей. Это красота! Вы когда нибудь видели облако пузырей в полумраке?

     Вино теплыми волнами разливалось по венам. Улыбки... смех... кокетство... мы ловили пузыри... он случайно коснулся моей руки... я смотрела не отрываясь в его глаза... мы говорили друг с другом без слов... и эта песня... его губы... привкус мыла на коже. Я обнимала его и слышала шелест. Мы касались друг друга там где лопались пузыри, оставляя мокрые круги на обнаженном теле... мурашки, красота, романтика и первый оргазм в моей жизни

      — — -------------------------------------

     Художник, что рисует дождь.

     Мой друг — художник (не поэт). Именно друг. С первого взгляда мы поняли, что в этой жизни одинаково играем и используем равные приемы, даже льстим по одному сценарию. Как два козырных туза бьем королей и дам своим отрепетированным обаянием, опытом совращения, а главное, нам нужно просто «побить «очередную карту и сказать: кто следующий? ходи!

     Вот так посмотрели мы друг на друга и решили что секса не будет. Я приходила к нему в мастерскую, и мы часами лечили мозги, выясняя что болезни у нас одинаковые.

     Так было... пока мою карту не порвали. Это глупо-но шестерка бьет туза.

     Я стояла в дверном проеме, прислоняясь виском к косяку. Он сидел спиной и в очередной раз рисовал яркими красками на холсте свою шизофрению.

      — что, все так плохо, Бел? — он заметил мое присутствие не оборачиваясь.

      — у меня сердце не бьется.

     Наигранно вздохнул и лениво повернулся ко мне — опять розовые сопли?

     Я шагнула вперед, проводя рукой по шершавой штукатурке белых стен:

      — была боль первых дней разлуки,

     потом одолевающая тоска недель расставания,

     пустота месяца без него... *вздохнула*

     Сердце сначала бешено билось,

     Потом начинало болеть,

     Затем чувствовала как оно нарывает,

     И перед тем как разорваться — остановилось...

      — меня сейчас стошнит! Прости, но я не могу это слушать. — Он подошел и схватил меня за плечи-где моя стерва Бел, где?

      — почему он ушел?

      — потому что козел!!! Раздевайся и ложись на пол, буду рисовать-он вышел за дверь, и уже в коридоре уточнил-до трусов белка, до трусов!

     Я машинально стала расстегивать пуговицы, как будто была на ежедневном осмотре врача в больнице. Раздевшись, легла на пол, чувствуя лопатками холодный паркет, через постеленную простыню.

      — какой цвет? — он сел на колени с палитрой и кисточками в руках.

      — красный

     Кисточка опустилась в банку с водой и стала звенеть как сломанный колокольчик, ударяясь о стеклянные края. Мокрый кончик испачкался в красной акварели. Его рука сначала зависла надо мной, а потом медленно опустилась — от моего горла потянулась красная полоса, прошла по ложбинке между грудей и к низу живота стала почти бесцветной.

      — это река жизни — кисточка снова окунулась в красный цвет.

     От мокрой и холодной краски мое тело вздрогнуло, он нарочито медленно водил кистью по коже, вызывая мурашки и заставляя прочувствовать каждое касание. Краска сохла быстро и начинала стягивать кожу.

     Черная полоса перечеркнула реку. Потом снова колокольный звон в банке с водой.

      — это мостик, теперь мы берем оранжевую краску... на мостике белочка... что она делает?

      — хочет утопиться

      — блядь, бел.

      — ладно, ладно... белочка лежит на животе и смотрит на красную воду, в которой не отражается.

     Все мое внимание было сосредоточенно на ощущениях. Я смогла уловить кожей как кисточка оставила маленькие черные точки-глазки, носик... а потом он стал рисовать тучи по всему телу. Живот непроизвольно втягивался, пальцами сжимаю простынь.

      — знаешь какая у меня кисточка?

      — умм? — мне так хотелось молчать, ничего не говорить... только приятные ощущения, приятные до озноба.

      — называется «белочка»

     Мягкий кончик кисточки стал очень плавно обводить синей краской мой сосок, от чего он сжался и стал крепким... потом ореол вокруг другого соска... ммм... возбуждает... еще немного краски на грудь, медленные синие тучи... я чувствую как возбуждение начинает проступать в мое тело через поры, вместе с краской... кисточка кружит по моей груди лаская и неожиданно дотрагивается до напряженных кончиков сосков... ах... непроизвольная улыбка, облизываю губы.

     Вдруг его вторая рука ложится мне на лобок. Теплые мужские пальцы касаются половых губок через ткань трусиков, но не трогают... никакого движения, будто случайно положил.

      — Начинается дождь — Он наносит резкие мазки по всему животу. Ровные полосы похожие на следы хлыста — Ведь что бы увидеть радугу-нужно переждать дождь, да бел?

     Я понимаю что нужно хотя бы кивнуть, но не могу. Все мое внимание на руке между ног. Тонкие пальцы художника погладили лобок... тихо, как гладят кошку, когда читают газету. Я раздвинула ноги шире, пытаясь намекнуть, чтоб пробрался под трусики, но главное — я общаюсь не с ним, а с его рукой существующей отдельно от всего мира.

     Мой живот полностью покрыт краской, на груди причудливые узоры... кисточка ложится на горло, и в этот момент пальцы забираются под ткань трусиков. Кажется, что он рисует шнуровку корсета на моей шее, с каждым мазком мне сложней дышать, хотя это душит возбуждение.

     О как я хочу чтоб его пальцы раздвинули мне теплые губки, чтоб пробрались внутрь, дотронулись до клитора... задыхаюсь. Не могу просить, а он видит, чувствует, понимает что мне надо, но дразнит, смеется... я совсем не слышу что говорит... не хочу слышать... не надо радуги... поласкай меня, поласкай... ну же!!ну!! ты так близко!! погладь хотя бы губки... раздвинь их пошире... я сдохну... я не выдержу этой пытки... и все это говорю про себя, кусая губы, вслух-стыдно.

     Он легонько цепляется пальчиками за мои коротенькие волоски на лобке, потом начинает оттягивать губки... да... да...

      — и наконец, появилась радуга, шедевр закончен. Где поставить автограф?

      — там где твоя рука

      — здесь? — и на этих словах он касается клитора.

      — ааааааааааааааааааа

     Вдруг, художник отрывает с треском кусок простыни, на которой я лежу, и начинает размазывать тряпкой весь рисунок. Стирая реку, тучи, белочку. Мне так жалко стало картину!... Или что убрал руку?

     Встав на пороге, он кинул коварный взгляд на меня.

      — кончи бел, не держи себя... освободись.

     Я мгновенно просунула руку себе между ног. Такого дикого желания кончить у меня никогда не было. Палец быстро кружился по изученным чувствительным точкам... еще пара секунд и я кончила.

     Несдержанный крик вырвался из меня и стал летать по мастерской ударяясь о стены. ...

 

     Вместе с оргазмом я почувствовала какое-то душевное облегчение.

      — как ты?

     Села скрестив ноги, и посмотрела на него улыбаясь:

      — ты знаешь, у меня сердце забилось.

      — — --------------------------------------

     Подарок для раба.

     Хотела ли я быть Госпожой? Хмм... ну только если попробовать. Захватить сверху пальчиком самые сладкие сливки «темы», но не есть торт целиком.

     Андрея я видела часто в «нашем клубе», он не сводил с меня глаз и стеснялся подойти, а если я в общем разговоре обращалась к нему-начинал заикаться и жутко краснеть. У меня тогда уже был раб, молоденький мальчик-мазохист. Который готов часами ползать за мной на коленях с плеткой в зубах и кончать от любой физической боли. Скучно.

     Возьми его-шептали мне друзья, кивая на Андрея. — Он по тебе с ума сходит. Неужели ты не хочешь свежего мяса?

     Действительно, красивый мужчина с пожирающими глазами, полными поклонения-это дразнит. И потом, у него еще нет опыта и практики, а первая Госпожа — это круче чем первая женщина, во мнооого раз круче.

     Добрые друзья объясняют Андрею правила, толкают в спину. чтоб шел ко мне проситься в собственность... а я делаю вид, что ничего не знаю, хотя внутри блаженство от этой игры «кошка-мышка», ведь он не догадывается, что в кармане я сжимаю рукой поводок для него.

     Уже на первой встрече его имя сократилось до краткого — рей. Он оказался «лизуном.»

     Поясню: нижние делятся по своим пристрастиям, кому-то нужно чтоб было больно физически, кому-то необходима боль моральная и унижения, а есть те, кому счастье — доставлять удовольствие женщине. Рея сводил с ума кунилингус и прочие пользование его языка, он выполнял любые приказы, чтоб получить возможность ублажить.

     Я полюбила его как новую и дорогую игрушку. Полюбила за обожание в его глазах.

     Он спал на коврике у моей кровати и ждал когда я проснусь, чтоб быть моим утренним душем и туалетом.

     Я приходила вечером в нашу квартиру и с порога говорила: я хочу чтоб ты поласкал языком мою попку. Срочно! Сейчас! И это приводило его в восторг. Стесняясь открытой входной двери, он, преодолевая стыд пред взглядом любопытных соседей, которые могли появиться в любой момент, погружался язычком в меня и скоро забывался... мы оба тонули в наслаждении.

     Прошел месяц. Я стала замечать, что слишком часто рэй позволял проявлять себя заботливым мужчиной. Кстати, ему тогда было 30 а мне 25 лет. Иногда он заводил разговоры о семейных парах, что живут в» теме», о детях.

     Когда-то я устраивала ему теплые вечера в качестве поощрения, мы откладывали тематические роли и дружески болтали, смотрели кино, ели виноград из одной тарелки и лежали рядом на моей кровати... но он стал делать такие вечера регулярными-забываться. Последним сигналом стала его ревность. Он уже открыто интересовался где и с кем я была, даже его любимый куни не доставлял удовольствия, если одновременно я болтаю с неизвестным мужчиной по телефону, откровенно кокетничая.

     Мне пора было уходить и снимать ошейник. Я любила игрушку рея, а не мужчину Андрея. Наверно это самая большая жестокость, которая может возникнуть в теме, особенно в сессионных встречах.

     В тот день я купила ему позолоченный браслет. Перед дверью надежно спрятала длинный футляр с подарком. Рей как всегда встретил меня в позе покорности, стоя на коленях, голова вниз, и еле уловимый запах мужского геля для душа.

      — у меня есть сюрприз для тебя. идем. — я уверенно прошла в комнату, стуча высокими каблуками. На мне был строгий белый брючный костюм с ярко-оранжевым галстуком. Сев в кресло, поманила пальчиком к себе.

      — у тебя есть пять минут и сорок семь секунд, чтоб найти подарок. Я буду говорить тепло или холодно.

     Моя славная собачка рей, начал поиски, специально растягивая время, вдыхая аромат моих духов, дотрагиваясь моего тела с запретом на уверенные касания. Он проводил губами по моим туфелькам, щекой терся о ноги... я игриво смеялась... теплее, теплеее, ну же... тепло... он догадывался.

      — думаешь надо снять брюки? — кивает мне в ответ. — Осталась минута!

     Раб осторожно отодвигает край моих трусиков, расставляю ноги шире, упираясь каблуком в его бедро. Он видит уголок черного футляра в моей дырочке.

      — О, Госпожа...

      — это тебе... возьми.

     Помогая пальчиками, рей ртом вытаскивает коробочку, блестящую от моих соков, сладко облизывает. открывает.

     Замок браслета щелкает на его запястье.

      — Андрей, это тебе на память обо мне. Вставай с колен. Это наш последний день. Мы расстаемся.

     Он не смел мне противоречить, я не долго объясняла причины.

     Ушла быстро, не оборачиваясь, не оглядываясь. И этот пугающий звон в ушах!!!

     Знаете, в американских фильмах к машине молодожен привязывают пустые банки, и они начинают греметь когда автомобиль трогается?

     Я шла и слышала звон своего шлейфа, шлейфа из привязанных сердец.

      — — ----------------------------

     На шипах.

     Это было давно. В одном блоге я прочитала историю девушки. Она писала как долго общалась в интернете с мужчиной, что живет в другой стране. Это была настоящая любовь возникшая из букв переписки, сотканная из смайликов и общении на расстоянии. Наконец они назначили встречу. Девушка ждала в аэропорте посадку его самолета. Звонок телефона. Долгожданный дрожащий голос говорит о том, что власти не разрешают быть в ее стране и что через 20 минут его отправляют обратно на Родину. Но они смогли увидеться через стекло пропускной зоны. Она прислонила свою руку к его прижатой ладони и казалось, что холодного стекла нет, тепло любимого человека, его глаза, они наконец близко и видят друг друга... читают слова по губам... ее слезы... 15 минут... и больше никогда не виделись. В конце девушка пишет-что эти минуты были самыми дорогими в ее жизни.

     Какая глупость-подумала я. Какая нелепость. Если это любовь-то почему он больше не писал? Почему они не преодолели все преграды? И чего хорошего в этом прикосновении через заляпанное стекло аэропорта?

     Пройдет год, и я буду писать в своих блогах, что мне для счастья нужно хотя бы один раз увидеть его глаза, хотя бы один раз сократить расстояние от сотен километров до нескольких шагов.

     Шесть месяцев я была его виртуальной женой. Мы открывали видео-окошки в скайпе, общались и параллельно занимались своими делами, как будто вместе, как будто рядом. Прощаясь и выключая компьютер, я чувствовала его плечо, обнимающую руку и засыпала в воображаемых объятиях, и никто не мог мне доказать что в реальности ничего не существует.

     Я ревновала его, обижалась что он редко дарит мне цветы и подарки, а он пытался доказать, что стандартные картинки интернета-ничего не стоят. Около 10 часов в сутки мы были вместе. Нам всегда было о чем поговорить, мы заменяли прикосновения и поцелуи буквами, мы убивали наши тела возбуждением, которое не могло найти выхода и постепенно сжигало изнутри. Я очень часто спрашивала его: может у нас не настоящая любовь? А он отвечал: почему тогда переживаем и страдаем реально и по-настоящему? И я задавала этот вопрос снова и снова, чтоб услышать его подтверждения, что он чувствует то же что и я.

     Это свершилось!!! Я повторяла время прибытия его самолета как мантру. Еще утром он написал, что через четыре часа мы увидим друг друга в реале. я не могу передать словами то что творилось у меня в душе!

     Он идет навстречу. Сотни раз я представляла себе эту картину, тысячу раз спрашивала себя: а смогу я не растеряться и сразу бросится на шею? А вдруг реальность будет противоречить представлениям?

     Мой любимый. Между нами остается четыре шага, два... шаг... Секунда и его чемодан падает, я ощущаю объятия... его запах, его тепло... его губы, теплые родные, я его именно таким и воображала... Время остановилось, мы целуемся и весь мир начал ждать.

     По дороге он купил розы и сказал, что наконец сумел подарить мне живые цветы.

     Мы занимались сексом? Нет. Мы занимались любовью. Чувства, эмоции, желание, необъяснимые слезы, обнимаю его до боли, принимаю в себя до крика, голова кружится, пульс бешеный, шепчу: Боже, что ты со мной делаешь!

     Утро. В пепельнице тлеет его сигарета. Мне кажется, что все вокруг существует и движется так же медленно как тонкий табачный дым не затушенного фильтра.

     Мы сидим на полу обнявшись. Я не могу отпустить его ни на секунду. В голове отрывки баллады:» сроднясь в земле, сплетясь ветвями... с любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них».

     Смотрю на его розы.

      — я вчера читала, что один раб, в доказательство своей преданности, лег на шипы роз, по приказу Госпожи. неужели такое реально?

      — почему нет?

      — ты бы смог?

      — да. Если это попросишь ты.

     Я раньше не верила в сказки, я думала Ромео и Джульета-это исторический пафос. Я не знала любовь. А ведь это чувство необъяснимо ни одним ученым и философом. Никто не знает почему любовь даже самого сильного человека делает слабым. Почему безумство граничит с разумом и порой побеждает его. Почему только тот кто любил может сказать что жил. Почему любовь-это Бог.

     Я взяла розу украшенную острыми шипами.

      — если любишь, ляг на цветок.

     Он медленно и не говоря ни слова, опустился голой спиной на шипы. Его пристальный взгляд в мои глаза. Я чувствую его боль, но одновременно чувствую его» освобождение».

     Сколько раз я ловила себя на том, что хочу говорить ему «люблю» бесконечно, каждую секунду, и каждый раз произнося, чувствовала что слов мало, ощущение что кричишь, а голос сорван и тебя не слышат.

     Я положила вторую розу рядом с ним.

      — спроси меня...

      — ты меня любишь?

      — да.

     эта боль была нужна мне. Он не требовал доказательств. А я хотела разделить с ним каждый рвущий кожу шип.

     Непроизвольные слезы, зубы стиснуты. Что это-мазохизм? истязание? жертва? я не знаю... это свобода, это когда твое «люблю» услышали, поняли, приняли.

     Мы целовались на шипах. Собирали капли крови на пальцы и смешивали.

     Тогда я еще не знала, что настоящая боль ждет меня впереди.

     Раны на коже заживают быстро, а раны на сердце превращаются в шрамы, которые болят, стоит о них вспомнить.

     С любимыми не расставайтесь.

     ... Всей кровью прорастайте в них,

      — И каждый раз навек прощайтесь.

     ... Когда уходите на миг!

     E-mail автора: [email protected]