С неба лилось хлеще, чем из ведра. Длинный лимузин, шурша шинами по гравию, подкатил к скрытому меж деревьев крыльцу. Высокое крыльцо с резными перильцами не было освещено полностью, свет лишь обозначал ступени. Из лимузина вышел человек, стремительным шагом он обогнул машину спереди и открыл заднюю дверцу. Оттуда вышел мужчина, подал руку следовавшей за ним даме, вернее, девушке лет шестнадцати, затем и ещё одной. Сторонний наблюдатель, будь он здесь, очень бы удивился, увидев этих девушек, ведь они были похожи как две капли воды. Водитель уже держал огромный зонт над девочками, а мужчина отказался, видимо, вода, льющаяся с неба, была ему нипочём.

     Трое прошли по крыльцу в большой дом, при этом водитель остался на улице, чтобы запарковать автомобиль. Пройдя в дом, трое попали в немаленький холл, обставленный очень богато, стены были задрапированы тканью, на полу лежали ковры персидской ручной работы, та немногая мебель, которая вписывалась в интерьер, поражала полированными поверхностями настоящего красного дерева и палисандра. Вошедшие одели сверху своей обуви предложенные прислугой мягкие тапки, как в музее. Только после этого им было разрешено ступить на ковры и пройти к встречающему их лицу.

     Это была женщина необычайно изящного сложения. Её фигура восхищала точёностью форм, напоминавшую гитару, матовая бледность кожи практически открытого тела напоминала о фарфоровых статуэтках китайского происхождения. Лицо... Её лицо как-будто говорило — смотри на меня, смотри! Не отрывайся! Правильные формы, прямой изящный носик, пропорциональные губы — всё это молило запечатлеть на холсте. Девочки засмотрелись на хозяйку. А она рассмеялась, видя их реакцию.

      — Девочки, здравствуйте! — даже смех её был как мелодичный колокольчик. — Как вас зовут?

      — Света.

      — Аня, — несмело проговорили они.

      — Ну что же вы, смелее, — улыбнувшись, сказала женщина. — А меня зовите просто, Мадам! Так, Евгений Фёдорович, с вами мы всё обсудили, поэтому, не посчитайте меня невежей, но вам пора. Да, и не надо обниматься и целоваться на прощание!

     Мужчина покорно отпрянул от ринувшихся, было к нему, дочек, пробормотал — пока родные мои, и вышел в дождь. Девочки чуть не разревелись, но, видя, нахмурившиеся прекрасные брови Мадам, сдержали эмоции.

      — Так, Света, Аня, скидывайте всё, что на вас надето, всё, что проколото, освобождайте от пирсинга, буду вас смотреть.

     Девушки, чуть помедлив, стали раздеваться. Дома, перед отъездом в этот воспитательный дом, отец их подробно проинструктировал про правила этого дома, поэтому вопросов не возникло. Раздевшись, девочки стали, опустив руки. Мадам начала их осматривать. Для этого она увеличила освещение, нажав что-то на своём пульте управления. Холл осветился, как лесная поляна в солнечный день. Как достигался такой эффект, осталось тайной.

     Осматривая девочек, Мадам отмечала полную идентичность фигур, рук, ног сестёр, цвет волос, их длина, строение лиц поражало прямо-таки фотографической точностью. Даже голоса их были настолько похожи, что, казалось, говорит один человек.

     Ни малейшего изъяна не нашла хозяйка дома в сёстрах. Небольшие, острые груди с маленькими сосками, изящные фигурки, как песочные часы, маленькие пупки с дырочками в них, уже без серёг, маленькие ушки с большими мочками, но которые не портили ничего. Длинные волосы до попы одинаково свивались в кольца в самом низу. Единственное, что разнило сестёр, так это небольшие родимые пятна на левом плече. Они тоже удивляли своей формой — у Светы пятно было в форме крыла бабочки, у Ани — в виде кошачьего уха, точности необычайной. Мадам восхищалась ими, рой мыслей об их будущей судьбе кружился в её очаровательной головке с огромной гривой белых волос, достигавшей колен.

     Затем их отвели в комнату, специально отведённую для их проживания. Те немногие вещи, которые были при сёстрах, прислуга занесла следом. Комната представляла собой подобие гостиничного номера, с одной большущей кроватью королевского размера, с комплексом мебели, включающем в себя шкаф, горку и пару мягчайших кресел с журнальным столиком. Горничная отвела девочек в комнату и оставила наедине, предварительно сообщив, что завтрак в восемь утра, что хозяйка — Мадам — не любит опозданий и сильно наказывает провинившихся (говоря это, личико горничной загадочно сощурилось). Комната, конечно, не уступала по роскоши ни одному отельному номеру. Мягчайший ковёр на полу, в котором ноги просто утопали, вот где стало ещё раз понятно, почему здесь ходят в чистой обуви или босиком. Девчонки, закрыв дверь за горничной, бросились на кровать. Они так и были нагие, благо никаких мужчин не было замечено в их поле зрения. Причём никакого неудобства они не ощущали. В комнате было тепло.

      — Пошли в душ! — сказала Света, которую Мадам уже прозвала Бабочкой. Аня, которой дали прозвание — Киса — молча встала и пошла в душевую комнату, открытая дверь в которую, виднелась около окна, напротив входа.

     Девчонки зашли в душевую. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не душевая, а маленькая бассейновая комната. Небольшой бассейн размером 5х8 метров поражал голубизной чистой воды. Девчонки с визгом ринулись в воду, выплескав на пол с кубометр воды, которая, впрочем, тут же стекла в сливные отверстия. Сёстры с удовольствием поплескались в воде минут тридцать, затем действительно приняли душ по очереди в душевой кабине, стоящей рядом. Ну, и чтобы совсем впечатление стало полным, девочки обнаружили, ко всем радостям водоплавающих, большую ванную-джакузи.

     После водных процедур сёстры в изнеможении повалились на кровать.

      — Давай спать, — проговорила Бабочка, зевая и прикрывая рот ладошкой.

      — Давай, — промямлила Киса, от усталости и впечатлений еле ворочая языком.

     На следующий день девчонки познакомились с другими воспитанницами Мадам. Их было всего трое — Зая, Лиса и Белка. Все они как будто были вылеплены одним скульптором-любителем блондинок — изящные формы, правильные формы лица, девчонки были схожи как сёстры. Вес их был примерно одинаков — все в пределах55 кг, при росте около 167—170 см. Даже размеры их были одинаковы, грудь — 88—90, талия — 55—57, бёдра — 90—93 см. Как будто мать-природа делала их одновременно. Девочки поступили к Мадам тоже вместе, два дня назад их привезли из разных мест, Заю привезла мачеха из Питера, Лису — тётка из Москвы, а Белку — из Курска, привёз старший брат. Близнецы прибыли из Самары. Возраста они были одного — семнадцати лет. Все быстро подружились, быстро нашли общие темы для разговора, ведь в этом возрасте всегда есть о чём поговорить.

     Целый день о них как будто забыли. Правда после обеда их всех привели к мастеру парикмахеру и отрезали волосы всем по плечи, что ещё больше сравняло девчонок. А к вечеру пришла Мадам и велела собраться в зале. Когда девчонки собрались, она сказала:

      — Девочки! Вы, конечно же, гадаете, зачем вас сюда привезли. Так вот, я буду делать из вас шпионок! (Перешептывание в зале Мадам прервала мановением руки). Да, именно. Начиная с сегодняшней ночи, вы будете спать не в ваших комнатах Выходного дня, а на улице! Там стоит сарай с сеновалом, всё что нужно, вы найдёте там. Жесточайшие тренировки ожидают вас ближайшие два года. Потом год практики, и, я надеюсь, вы сможете голыми руками вырвать сердце любого мужчины в этом мире. Тренерами у вас буду я и наилучшие мастера своего дела. Все прошлые проблемы, любови, привязанности, дружбы вы должны оставить в прошлом же. Здесь есть только вы, пять несносных девчонок, я — ваша мама, папа, сестра, брат и всё остальное в одном лице! Всё, пока свободны. Самое необходимое можете взять и вперёд, на сеновал!

     Девчонки ошарашено разбрелись по комнатам, взяли только спортивные ...

 костюмы, санитарно-гигиенические принадлежности и пошли вниз, во двор. Но, оказалось, что спать они будут обнажённые, дабы закалять здоровье. Им дали какие-то таблетки, сказав, что это общеукрепляющее, отобрали одежду и открыли сарай. На улице было прохладно, в сарае немного теплей, но всё же не так, как под одеялом. Прозвучал гудок отбоя. Девочки полезли на сеновал. Место для сна было застелено большим куском ткани, не пропускающим сено сквозь себя, так что лежать было не колко. Но прохладно. Когда девчонки улеглись, то стало немного теплей, практически комфортно. Правда, заснуть всё равно не получалось.

     Киса и Бабочка оказались между Заей и Белкой. Девочки молчали. На ум не шли никакие слова. Более закалённая Лиса скоро засопела, несмотря на то, что лежала с краю, и её согревала сзади только одна девочка. Наоборот, от неё жар шёл, как от печки. Поэтому пригревшаяся Зая тоже вскоре уснула. Во сне она обхватила Лису и прижалась к ней в позу ложки. Глядя на это, и чувствуя идущее от этой пары тепло, Киса, лежащая рядом с Заей, тоже прижалась к ним и согрелась.

     Бабочка же и Белка, никак не могли в достаточной мере согреться, чтобы заснуть. Поэтому они тихо шептались, пригнувшись, друг к другу, их тёплое дыхание овевало лица. Они разговаривали обо всём, о школах, об их городах, друзьях, подругах. И постепенно они всё больше нравились друг другу. Их губы были в миллиметровой близости друг от друга, практически касаясь. И они сами не заметили, как действительно стали касаться друг друга, сначала прикосновения были только от движения губ при шепоте, а затем эти касания стали похожи на короткие поцелуи, пока действительно не переросли в настоящие. Руки, как бы стараясь согреться, стали гладить тела подруг, они ласкательными движениями касались спин, грудей, Белка даже спустилась ниже, её руки начали оглаживать попку Бабочки, отчего та вздрогнула, и тихий-тихий стон вырвался из её губ, который тотчас же был заглушён ртом подружки. Их языки завели свой разговор. А руки вели свой — Бабочка коснулась груди подруги, её пальчики погладили соски грудей Белки, которые сейчас же встопорщились навстречу своим визави. Странное дело, девчонки напрочь лишились чувства холода, наоборот, от их тел теперь так и веяло теплом, отчего остальные девочки немного расслабились.

     Девчонки осмелели. Видя, что остальные уснули крепко, Белка и Бабочка поменяли позу. Теперь Белка легла сверху Бабочки и стала покрывать поцелуями кожу подруги. Кожа немедленно встопорщилась мириадом крохотных волосиков, покрывавших тело Бабочки. Мягкие волосы Белки ласкали тело подруги, Бабочка почувствовала, что словно уносится куда-то по волнам, они качают её, откуда-то появившееся солнце светило ей прямо в глаза, но это не было больно, только от этого стало почему-то очень горячо в низу живота, мягкие волны касались там самого сокровенного, и с каждым касанием волны уносили её всё дальше и дальше... Пока Бабочка не утонула в этих мягких волнах, обжигающих всё нутро, и от этой обжигающей сладости стало невыносимо приятно, так что тихий вскрик-вздох вырвался изо рта девушки, и был тут же заглушён рукой Белки, которая целовала подругу между ног.

     Бабочка отходила от полученного ею в первый раз в жизни оргазма не от собственной руки сравнительно недолго. И сразу же увидела, как смотрит на неё Белка.

      — Белочка, милая, я люблю тебя, — выдохнула Бабочка, погладив рукой по щеке подругу.

      — Бабочка, подруженька моя, я тоже тебя люблю!

      — Белк, а Белк, а ты хочешь так же? — озорно спросила Бабочка.

     Та даже задохнулась от предвкушения и только кивнула счастливо головой.