1. Рыболовная сеть

     Мы ехали в одном купе поезда с седоватым, лет пятидесяти, мужчиной в больших, квадратных роговых очках. Такие обычно носят писатели или композиторы. Михаил, так звали попутчика, оказался вежливым, общительным человеком. Не будучи навязчивым, он, как правило, первым не начинал разговора, но охотно его поддерживал, дополняя затронутую тему яркими примерами из своей жизни, которая, как я понял, изобиловала ими.

     На одной из остановок в купе вошла курносенькая блондинка, тонкая, как камышинка, в светлой, в обтяжку мини-юбке до того короткой, что мы невольно отвернулись, боясь увидеть ее белые плавочки, контур которых отчетливо проступал сквозь тонкую ткань. Такие, обычно девушки используют на теннисном корте, и у меня мелькнула мысль, не перепутала ли она дверь нашего купе с ним.

      — Это место свободно? — указала она маленьким пальчиком на мою нижнюю полку.

      — Вообще-то оно мое, но я охотно уступлю его вам, — поспешил я перекинуть свой кейс на верхнюю полку.

      — Джентльменское решение! Не лазить же юной леди в таком модном наряде на эту верхатуру, — поддержал меня сосед, стрельнув своими цыганскими глазищами в сторону стройных ножек миловидной попутчицы.

      — Благодарю, — мило улыбнулась девушка, — я рада, что попала в компанию галантных мужчин.

      — Не стоит благодарности. Мы готовы и рады разделить наше совместное пребывание в этих «апартаментах». Кстати, как вы смотрите на то, чтобы «пригубить» вместе с нами рюмку чаю? — предложил попутчик.

      — О-О-О! Это уже отдает кавказским гостеприимством. Вы, случаем, не из тех краев? — обратилась она к Михаилу.

      — Приходилось. Сейчас, к сожалению, там не спокойно, но все равно красивее и милее мест, чем там, трудно где-либо найти, разве что в Крыму — ответил он и достал из сумки бутылку коньяка.

      — Это, к сожалению, не армянский, но тоже неплохой, — улыбнулся Михаил и помог даме положить ее сумку в ящик под полкой.

     Я, обладая определенными кулинарными способностями, быстро накрыл на стол, пока Михаил и Саша (так звали девушку) дымили сигаретами в коридоре.

     После первой рюмки мы бойко поделились своими краткими анкетными данными, дипломатично умолчав о профессии. Саше было двадцать лет, родом она была из Севастополя, но села в поезд в Джанкое, и вместе со мной следовала в Питер.

      — О! Я неплохо знаю ваш родной чудесный южный город! Памятник «Затопленным кораблям», «Приморский бульвар», пляж в «Омеге», парк «Победы» — восторженно перечислял Михаил, слегка дотрагиваясь до загорелой руки девушки. Та невольно вздрогнула, покраснела. И хотя разница в возрасте между ними была солидной, мне показалось, что ей было приятным это прикосновение.

     Я и Саша сидели за столом напротив друг друга, а Михаил примостился рядом с девушкой. В пылу разговора, он, словно невзначай, то и дело касался ладонью ее коленки, которая смотрелась очень аппетитной в тонком чулке телесного цвета от «Голден Леди». Чокаясь с ней, он задерживал руку теперь на другой ее коленке, уговаривая пить до дна.

      — Вообще-то я не пью... , — слабо защищалась она.

      — А я пью? Что тут пить?! — указал Михаил на пустую бутылку и вынул из сумки вторую.

     Я изобразил слабые одобрительные хлопки, а девушка от удивления заморгала длинными, слегка подкрашенными ресницами.

     «Такими темпами он быстро доведет ее до нужной кондиции», — подумал я, пожалев, что уступил инициативу попутчику в ухаживании за такой красивой и культурной девушкой.

     ... Поезд мерно стучал колесами, в соседних купе уже спали, а у нас бушевало веселье. Михаил вынул из чехла гитару, которая лежала на другой верхней полке, и тронул струны.

      — А ну-ка, «Очи черные», А? — обратился он к Саше.

      — А нас не вытурят из поезда?

      — Нет. У нас есть верный защитник. Не так ли, Николай?

      — А я тут причем?

      — Вы не из милиции? — спросил Михаил.

      — Что вы! Бог миловал. Я представляю здесь интересы туристического бизнеса. Хотите, прокачу вас бесплатно, крошка, по всем историческим местам Питера?

      — Ой! Как хочу! Я впервые еду в этот чудесный город, — захлопала в ладоши Саша.

      — Ну, так как же? Будем пить или петь? — спросил Михаил.

      — Эх! Пить будем, и гулять будем... — обреченно махнула она рукой и подняла рюмку.

      — А можно на брудершафт? — глаза Михаила, казалось, «пожирали» раскрасневшуюся девушку.

      — Нет! Еще не вечер, — энергично отмахнулась Саша, — лучше расскажите что-нибудь интересное.

      — Рассказать? Это можно. Но про что?

      — Про зигзаги любви, — ввернул я.

      — Гм... Тогда полное внимание. И, чур, не перебивать, когда дойду до интимных мест. Тут, знаете, из песни слова не выкинешь. Случилось это этак лет девятнадцать тому назад. Как-то пригласил нас с женой мой начальник на свое семенное торжество. Увы, уже забыл какое, по-моему, это был ее день рождения, но хорошо накрытый стол и несравненную по красоте молодую хозяйку дома запомнил на всю жизнь. Кстати, это произошло в вашем Севастополе, — повернулся Михаил к Саше.

      — Так чем же сразила вас эта дива? — спросил я.

      — Это была женщина лет двадцати, примерно вашего возраста, Сашенька. Высокая, стройная, с длинными ногами, яркая блондинка с голубыми, как ваше море, глазами и пухлыми алыми губами. Но это еще не все. Мало ли на свете красивых блондинок. Чем она сразила всех мужчин в нашей компании, да и женщин тоже, как мне думается, так это своим платьем.

      — Небось, от самого Кардена? — улыбнулась Саша.

      — Не знаю от кого, но такого я никогда не видел. Это было не платье, а форменная рыболовная сеть. Представьте себе полуголую женщину, на которой надето платье в крупную клетку, связанное из белой капроновой бечевки. Это же форменный аквариум. На ней не было лифчика, и соски торчали в квадратиках сетки, сверкая розоватыми пятачками. Трусиков на ней, собственно говоря, тоже не было. Их заменяли две веревочки: одна по поясу, другая между ягодицами. Даже волоски в «интересном» месте не прикрывали.

      — Очень смелый наряд, — мечтательно вздохнул я, сожалея, что такого мне никогда не приходилось снимать с женщины.

      — Да. И что самое удивительное. Она держалась в нем так просто и непринужденно, что создавалось впечатление, будто носила его каждый день. Гости поначалу были просто ошарашены, некоторые шокированы, но по мере общения постепенно привыкли и потом уже не так напряженно воспринимали этот наряд хозяйки дома, как в первые минуты.

     Веселье разгоралось, и становилось ясным, что гвоздем всей программы вечера стала хозяйка дома. Мужчины выстроились в очередь, чтобы потанцевать с ней. Представляете, как это было заманчиво обнять в танце фактически голую женщину на глазах у всех.

      — Да. Это, безусловно, настоящий шик, — поддакнул я.

      — Ой! Как круто! — поддержала меня Саша.

      — А как же ее муж? Неужели в его груди не шевельнулся червячок ревности? — спросил я, пригубливая рюмку.

      — Что вы! Мне казалось, что он был на седьмом небе от такого оглушительного успеха своей половины.

      — Представляю, какой кайф для мужика подержать в руках такую фею, — мечтательно вздохнул я, видя, как рука Михаила уютно устроилась на коленке девушки и больше не покидала ее.

      — Да. Красота женщины — страшная сила. Я тоже не мог оторвать от нее жадных глаз, а когда мы медленно закачались в тягучем танго и мои ладони сквозь веревочные квадратики ощутили тепло ...

 

     ее ягодиц, у меня возникло неодолимое желание овладеть ее прямо здесь, в зале, на полу, на глазах у этих шаркающих «мустангов». Она заметила это и, смахнув каплю пота с кончика моего носа своим миниатюрным пальчиком, таинственно прошептала:

      — Не дрожи. Спокойно. Каждому овощу — свое время...

      — Мой «овощ» уже так созрел, что нет сил терпеть, — буркнул в ответ я.

      — Хорошо. Через пять минут жду тебя на кухне, — лукаво улыбнулась она и щелкнула меня пальцем по кончику носа. Вскоре она незаметно растворилась в дверях, а затем и я выскользнул следом. Кухня у нее была солидная, там можно было без проблем пристроиться к желанной женщине.

      — С двумя кладовками? — спросила Саша.

      — А вы откуда знаете?

      — У нас такая же была, — усмехнулась девушка, — ну, а дальше что?

      — Дальше? Она стояла у стола. Я подошел, обнял ее сзади за плечи, затем опустил ладонь на соски, стал сжимать и разминать их.

      — Давай, но быстро. Это спринт. Три минуты, — сказала она.

     Я попытался задрать ее «рыболовную сеть», но она прижала ее руками к бедрам.

      — Нет! Попытайся сквозь квадратик...

      — Что?! Да разве мой «бегемот» пролезет сквозь такую дырочку?! — возмутился я, подумав, что она просто разыгрывает меня.

      — Ты зря теряешь время. Одна минута уже прошла. Осталось две...

      — Да. Ситуация. А платье у нее было в какую по величине клетку? — спросил я, предвкушая услышать самое интересное.

      — Чуть более чем два на два...

      — Миллиметра? — съязвил я.

      — Шутите? Сантиметра, конечно.

      — Да-с. Маловато, однако. Через такой люверс, пардон мадам, — поклонился я девушке, — только ручка от ножа пролезет, — помахал я рукояткой ножа перед лицом Михаила.

      — Однако он пролез, «мерзавец». Больно было, до чертиков, а он все лез и лез, пока не достиг «ворот рая».

      — Иди ты! И как он смог?! — не выдержал я, покосившись на девушку. Та была само внимание.

      — Понимаете? Чувствую, что время на исходе, ну и ткнул что было силы в одну из клеток. И тут, надо же было так мне повести, что клетка оказалась не стандартной, немного больших размеров, чем остальные, вот мой «боец» и проскочил. Начал я ее накачивать, готов был уже ударить в ее тело своим щедрым потоком, а она смеется, сказав, что время уже кончилось. Стал я выуживать своего «бойца» из этого «окопа», а он запутался в этой паутине, ни туда, ни сюда. Стою я, дергаюсь, она хохочет, а в дверях стоит ее муж и рукава у рубашки закатывает.

      — Ага! Попался окунь в сеть!... Вот я сейчас тебе задам, — подошел он почти вплотную и занес над моей головой свой увесистый кулак. Я втянул голову в плечи, ожидая удара, но этого не последовало, и его ладонь мягко легла на мое плечо.

      — Что стихнул веселия глас? — он повернул мое лицо к себе, потянув за ухо.

      — Мы здесь... Я хотел... Ваша жена хотела... , — бубнил я, продолжая героически выпутываться из сети.

      — Да. Вот это сцена! Даже у Гоголя, в его великом «Ревизоре», таких сцен не было, — засмеялась Саша, и хлопнула очередную рюмку коньяку.

      — А что прикажите делать? Я, как дурак, стою перед ним со спущенными штанами и только глаза на него пялю, а его верная женушка стала вдруг поддавать мне задом.

      — Может тебе все-таки помочь, дружок?

     Я мычу в ответ что-то не членораздельное и так насадил на себя его женушку, что мы, корчась от обоюдного оргазма, свалились на пол. Член сразу выпал из клетки сети. Подхватился я, а этот бугай подошел да как навернет меня ногой в пах, что я опять очутился на полу, но теперь уже корчась от боли.

      — Вижу. Ты все же поймал мою золотую рыбку, — он повернулся к кухонному столу, достал нож и стал пробовать его пальцем на остроту. И тут какая-то неведомая сила подхватила меня и под громкий смех присутствующих мигом вынесла из этого дома. На улице меня ожидала жена. Она поймала такси, и мы уехали домой.

     Михаил умолк. Я глянул на него и увидел, что у него очки запотели. Видимо так сильно всколыхнули его душу эти воспоминания.

      — И вы больше не встречались? — спросила девушка, затягиваясь сигаретным дымом.

      — Как бы ни так! Разве мог я простить ей эту злую шутку? Долго меня мучили угрызения совести, что так оплошал перед всеми, но мне тогда так хотелось поиметь эту красавицу, что я, казалось, разума лишился. Ее благоверный потом не раз намекал мне об этом. Да оно и правда. Выглядел я тогда со стороны, как племенной бугай, которого привели на случку с коровой, но едва до тела допустили, как тут — же яйца ему чуть не отрубили.

      — Бывают же в жизни такие истории, о которых ни в одном романе не прочитаешь, — поддержал я рассказчика, явно поощряя его к продолжению повествования.

      — А как же вы вновь встретились? — спросила Саша.

      — Очень просто. Ее муженек укатил в командировку, она мне брякнула по мобиле, сказав, что хочет еще раз через сеточку попробовать и расхохоталась.

      — Так мне прийти?

      — Приходи... , — тихо прошелестела трубка.

      — Ну, а дальше? — не унималась девица.

      — А дальше не было никакой романтики, а одна избитая проза: измятая постель, два потных тела колотились всю ночь друг о друга, выжимая из себя все жизненные соки. Оттрахал ее так, что она еле ноги волочила...

      — Через сеточку? — съехидничал я.

      — Нет. Прямо в дырочку, пардон, — сжал Михаил коленку девицы.

     Мы вышли в коридор, чтобы перекурить. Саша закрылась в купе, собираясь переодеться.

      — А она ничего, а? — кивнул Михаил в сторону двери нашего купе.

      — Слишком молода для нас, — возразил я.

      — Молодость, это тот недостаток, который быстро проходит. Но девушка в двадцать лет должна уже неплохо разбираться в сексе, если она не круглая дура. Сейчас об этом информации море, не то, что в наши молодые годы.

      — Ты думаешь, что она хорошо сечет в этом?

      — Уверен. Я гулящую бабу насквозь вижу. У них глазки мигом туманятся, стоит только за коленку тронуть, — ответил Михаил.

      — То-то ты так настойчиво ее массажировал.

      — Женщина, что кошка. Не погладишь, не замурлычет. Но давай договоримся. Если она намекнет мне, то ты — третий лишний. Идет? — глаза Михаила внимательно смотрели прямо на меня.

      — Валяй, Казанова...

     Вскоре дверь купе открылась, и на пороге появилась Саша. На ней был коротенький желтого цвета халатик, в руках мыльница и полотенце через плечо.

      — Вы не окажете мне любезность? Опустите, пожалуйста, штору на окне, а то у меня никак не получается.

      — По этой части у нас великий специалист Николай Иванович, — похлопал по моему плечу Михаил. Я прошел в купе и опустил штору. Постели наши Сашенька уже разобрала, и они манили ко сну. На столике тоже был наведен порядок. Вот что значит заботливая женская рука.

     Я прошел в купе и залез на свою полку, а Михаил остался в коридоре, поджидая Сашу. Когда она вернулась, Михаил придержал ее, намекнув о продолжении «банкета», и теперь уже в более узком кругу, но девушка вежливо отказалась.

      — Уже поздно, Михаил Николаевич, да вам и выходить скоро...

      — У нас в запасе целых два часа. Мы успеем... , — не унимался тот, чувствуя, что на сей раз «Золотая рыбка» выскальзывает из его цепких рук.

      — Нет, нет. Мне пора отдыхать, — отрезала девушка.

     Михаил улегся, не солоно хлебавши. Сначала он еще что-то бубнил себе под нос насчет несообразительности женщин, но потом быстро уснул. В четыре часа утра его разбудил проводник. Михаил был мрачен. Он взял свою сумку, вяло простился со мной и вышел из купе.

      — Николай Иванович. Вы можете теперь спуститься на нижнюю полку. Она свободна. Зачем вам потеть под потолком, — сказала Саша, закрывая дверь. Я послушно слез и сел напротив. Девушка включила настольную лампу.

      — Шампанского хотите? — достала она бутылку.

      — Угу. В четыре часа ночи самое время пить шампанское.

      — Ничего. Еще успеем выспаться. Открывайте...

     Я пил пузырящийся напиток и чувствовал щекотание в носу.

      — Вам не понравился Михаил? — спросил я.

      — Нет. Мне понравились вы, — спокойно ответила она и стала снимать халат. И тут моим глазам открылось необыкновенной красоты молодое девичье тело. Я дрожащими руками стал стаскивать с себя спортивное трико и, не отрываясь, глядел на нее, словно боялся, что это чудное видение, этот «гений чистой красоты» внезапно исчезнет. Не зная, что сказать, я выложил то, что почему-то крутилось у меня в голове.

      — Странно, что мы едем только вдвоем, и к нам никого не подсаживают.

      — Михаил постарался. Сунул проводнику. Для себя готовил ложе любви. А оно досталось другому, — ответила она, легла на спину и раздвинула ноги.

      — Я готова. Погасите свет...

     Я бойким петушком вскочил на нее и почувствовал, как она, прижимая меня к себе левой рукой, а правой лихорадочно ищет мой орган. Наконец она зажала его в кулачке, направляя в свое лоно.

      — Только не суетись. Я люблю нежное, медленное сношение, — прошептала она и запустила свой тонкий язычок в мой пылающий рот.

     ... Я медленно накачивал ее, а она целовала мое лицо, глаза, губы. Но тихая «езда» быстрее «раскочегаривает» мужчину, чем отчаянный галоп, когда тела с бешеной скоростью колотятся друг о друга. Я старался как можно дольше затянуть процесс, но почувствовал, что это нелегко сделать с такой необыкновенно мягкой женщиной в сексе. Она слегка постанывала и на каждое мое движение старалась ответить встречным качком таза, помогая руками, лежащими на моих ягодицах. Я почувствовал, что эта сладкая пытка подходит к концу, впился в ее губы, изогнулся какой-то немыслимой дугой, и мое тело пронзила острая судорога мощнейшего и сладострастного оргазма, положительно встреченного ее плотно прижатым и застывшим в моих объятиях телом. Она громко вскрикнула и тут же ослабла, принимая мой поток в свое лоно.

     «Боже! Что я делаю?! Она же может забеременеть!» — всполошился я, соскочив на пол.

      — Не волнуйся. Я заранее предприняла кое-какие меры предосторожности, — села она, опустив ноги на коврик. Я протянул ей недопитый стакан с шампанским, сам тоже отпил, освежая пересохший рот.

      — Саша. Позвольте один вопрос. Только честно. Почему вы не захотели Михаила?

      — Гм... Сложный вопрос. Если коротко и честно, то этот смазливый козел в модных очках — мой отец...

     Эдуард Зайцев.

     (продолжение следует)