Прошла неделя. С Дашкой мы так и не помирились. Она была слишком горда, чтобы звонить первой. Мне попросту было по фигу. Я ей ничего не обещал. Ничего не предлагал. Как захочет адского траха, позвонит. Однако, видать, траха хотелось только мне. Всю неделю я улаживал дела по восстановлению в институте, качал фильмы, а также бродил по барам в компании старых друзей. К тому же, родители звонили из Турции — обещали вернуться на этой неделе. С бухлом я пытался завязать, но после этой новости решил, как они приедут, так и завяжу, а пока надо оттягиваться на полную катушку.

     Пока остальные друзья глотали стаканами пиво, а потом заливали его розоватыми коктейлями, я с Сашкой пытался подцепить девочек на ближайшую ночь. Еще месяц назад я мог только мечтать в своих дерзких фантазиях, что на пару с корефаном буду играть в первого и второго пилота в поисках досуга на ночь. А теперь отважные орлы, расправившие грозно крылья, патрулируют бар в поисках добычи. Смеха ради мы решили прикинуться иностранцем и переводчиком. Иностранцем был я. Бредя по танцполу, заполненному на восемьдесят процентов юбками и на двадцать — брюками, я вдруг увидел пару милашек, распивавших абсент у барной стойки. Звено орлов отправилось к ним. Обе девушки были крайне очаровательны. На плечи одной из них спадали роскошные черные кудрявые волосы, обрамлявшие загорелое личико, ее стройную фигурку облегала белая футболка с какими-то слащавыми надписями, а изюминка ее фигурки — подтянутая попка — скрывалась под бледно-голубыми шортиками. Она пила свой абсент и заливалась заразительным смехом. В ее черных глазах отражались разноцветные огоньки. Я мысленно облизнулся. Затем я окинул взглядом и вторую милашку. Те же черные волосы, только прямые и короче. На загорелой шее поблескивала золотая цепочка. Ее формы тоже были мастерски вытесаны по эскизу Афродиты. Упругие ягодицы, аккуратные груди, плоский живот, загорелые руки и ножки, тянувшиеся из-под голубого платьица. К тому моменту я еще не видел ее лица, но уже созревший образ трудно было испортить.

     Мы подошли к цыпам и первым заговорил мой друг.

      — Добрый вечер, девушки. Вы уж извините меня, что прерываю вашу милую беседу, однако мой патрон — Джон из штата Нью-Джерси — меня уже одолел своим желанием быть вам представленным...

     Я едва сдерживал себя со смеху. Сашка мастерски подошел к затеи. Девушки залились краской. Тут та, чье лицо по-прежнему оставалось от меня сокрытым, повернулась и промолвила:

      — Ну что ж, представляйте!

     Казалось, у меня отвисла челюсть. До того она была красива. Черные, как ночь, глаза, розоватая помада и т. д. и т. п. Короче, я запал на нее и не мог отвести взгляда. Сашка продолжал что-то бубнить, штурмуя сердце второй, а мы стояли и глядели друг на друга. Затем Сашка посмотрел на меня, явно чего-то ожидая. Видать, я сейчас должен был что-то сказать.

      — Sorry, I"ve been killed by the wonderful appearance of the young lady, — яулыбнулсяей, аонаещепущезалиласькраской. Возможно, она знала английский, а, может, просто поняла, что комплимент был адресован ей.

     Между тем, мой друг продолжил окучивать девочек. Мы заказали по пиву, девушек угостили еще одной порцией их напитка. Я продолжал строит из себя американца Джона, общаясь на «рунглише». Девушки пили и смеялись. Мы познакомились. Оказывается ту, на которую запал я, звали Аней, а вторую — Ларисой. Я попытался сымпровизировать и сочинить четверостишье, адресованное Ане. Не уверен, что получилось, но через пятнадцать минут после знакомства и упоминания, мол, у меня в банке хранится сто тысяч долларов, я стоял с Аней посреди танцпола и наслаждался ее губами и языком. Бедному переводчику понадобилось минут двадцать, чтобы Лариса позволила ему лапать свою попку. Я глянул в сторону остальных друзей: они сидели за стойкой и хлыстали виски. «Всеравномыпреследуемразныцели!» — подумаля.

      — What"s about leave them here and search for some quiet place? — шепнуляАне.

      — Okay, — ответила она.

     Я обменялся взглядом с Сашкой и увел Аню из помещения бара. Продолжая лепетать на английском, уводил ее все дальше и дальше. Громко смеясь и минуя стойку администратора, мы забрались в лифт. Внутри кабинки единственным, что нарушило тишину и спокойствие, было ее учащенное дыхание. Когда табло показало «6», двери разъехались и мы вынырнули в коридор. Заливаясь звонким смехом, Аня в обмнику со мной двигалась по лабиринту, вдоль многочисленных дверей. Минуя одну из таких дверей, мы услышали женский стон и скрип кровати. Аня произнесла на американский манер свое русское «Уау!» и мы вновь залились хохотом. «Наивная, — мелькнула злорадная мысль в моей голове, — как будто мы с тобой сейчас будем заниматься чем-то другим!» Все еще в ее пленительных объятиях я остановился напротив одной из дверей и прижал ее спиной к стене. Мои руки скользнули по ее спине и талии, просунулись под ее платьице и, схватив ее за разгоряченные ляжки, подхватили девушку. Аня вцепилась в меня своими пылкими губами, ее ноги обвились вокруг моего бедра. Моя рука случайно коснулась ее половых губ: малышка готова была дать течь. Я укусил ее за шею, пальцами впиваясь в ее ягодицы — эти сочные булочки.

      — Come on, honey. Be tender with me! — услышаляизееуст.

     В следующий момент отворилась дверь в номер, и мы исчезли в темноте.

     Мы рухнули на кровать, тут же сметая с нее покрывало и подушки. Продолжали целоваться, пока наши руки трогали тела друг друга. Я спиной чувствовал, как ее ногти царапают мои лопатки, шею, оставляя сексуальные следы. Мои руки щупали ее аппетитные ножки, двигаясь в сторону, откуда эти ножки растут. Затем я нащупал ее стринги и изнывающую в преддверии соития киску. Между тем, она вдруг опомнилась и шепнула, раскрываясь моим ласкам:

      — Is it fair that we came here? We paid no money...

      — Never mind, kitty. I guess it is the most welcome fantasy of being caught while making love, right?

     Не знаю, поняла ли она, но вроде мои слова ее успокоили. Затемядобавил: «Undress me, baby!» Она повиновалась. Расстегнула мою рубашку, осыпая горячее тело своими поцелуями. Затем ослабила ремень и начала стягивать брюки. Тем временем я расстегнул платье на ее спине и с помощью незамудренного движения рук скинул с ее плеч лямки. Ее роскошная грудь буквально вывалилась из платья и упала на мой живот. Пока Аня спускалась вниз, снимая мои брюки, ее возбужденные соски щекотали мой живот. От одной только мысли все мои мышцы напрягались. В том числе и та самая необходимая мышца: брюки уже валялись у подножия кровати, а Аня принялась лукаво стягивать с меня трусы, когда мой член активировался и выскочил навстречу ей.

      — Takehim! — повелел я Ане.

     Слегка потушевавшись, она обхватила его пальцами и начала мне дрочить. Мои ладони спустились с ее плеч на груди и принялись массировать заведенные сосочки, которые умоляюще смотрели на меня. Затем я схватил презерватив, который намеренно обронил минутой назад, и нацепил его со словами:

      — Do you like strawberry, Ann?

     Я, конечно же, понимаю, что после меня у девушки сложится исключительно пахабный стереотип американцев, но что ту поделаешь?! Не хер ложится к ним в койку и раздвигать русские ножки американскому хрену!

      — Kisshim, kitty! — шепнул я, проводя ладонью по ее щеке.

     Видно было, что это у нее то ли в первый раз, то ли мои «сто тысяч долларов» того не стоят. И все же, преодолев себя, она обхватила головку губами и начала сосать. Стоит отметить, что работала она с усердием. И языком помогала, и массировала руками. Тем временем, дабы не выглядеть полной сволочью, я развернул ее спелыми ягодками к себе. Стянул ее голубые, под цвет платья, трусики, обнажая аккуратно постриженный треугольничек и пылающие огнем вожделения губы. Сначала Аня была несколько против, однако когда мои ...

 губы и язык примкнули к ее киске, ее взгляды в корень переменились. Мои пальцы сошлись на ее загорелой попке, раздвигая бедра шире. Язык нырнул вглубь влагалища, доставляя ей неописуемое удовольствия, от которого она начала постанывать и работать с моим членом куда охотнее. Да не просто охотнее, я уж думал, она проглотит его с корнем.

     Спустя некоторое время она уже лежала на простынях абсолютно нагой. Я лежал сверху, лаская ее груди. Аня прогнулась, раздвигая ноги, насколько могла. Все ее тело горело огнем, она желала быть обесчещенной. Чтобы ярый жеребец лишил ее невинности. Окропил ангела каплями разврата. Я провел пальцами по ее половым губам: на ее лице застыла мука. Она цеплялась пальцами за простыни, кусала губы, а по телу пробегала мелкая дрожь. Полагаю, она просто не знала, как сказать это более красиво, потому и воспользовалась всем известной фразой (хотя возможно именно это она и имела ввиду):

      — Fuckme!

     Я схватил ее за ляжки и натянул на свой агрегат. Она громко вскрикнула. Когда я погрузил своего воина в ее лоно вновь, крик сменился вожделеющим стоном. Затем еще и еще. Наша кровать заходила ходуном. Она так скрипела, что возникала мысль, кровать эту ночь не переживет. Единственное, что звучало громче кровати, — это стоны Ани. Какие только фигуры акробатики она не выполняла в постели! Изгибалась во все стороны, закидывала ноги за голову и т. д. Между тем, я опасался, что кончу раньше. Не столько из правил этикета, мол, мужчина должен кончать последним, сколько из разумного умозаключения, что если я кончу, а она нет, Аня будет насиловать меня, пока не достигнет желаемого. Между тем, она не унималась. Только теперь мое ухо уловило в ее криках иностранные: «Yeah», «C"mon!», «Fuckme!» и уж самое непредсказуемое «Harder». Тогда я буквально накинулся на нее, прижал ладонями ее руки к кровати, бедрами раздвинул ее ноги и, найдя точку опоры, забороздил ее просторы с новым энтузиазмом. Девочка завопила, подобно девушке за той дверью. Я чувствовал, как сперма подкатывала к головке, как оргазм дразнил меня своим преддверием. Но я боролся. Мне действительно понравилась эта девушка и я хотел доставить ей удовольствие. Хотел, чтобы этот камень свалился с ее плеч. Я укусил ее за сосок. Вставил ей по самые яйца. И не успел вытащить его наружу. Мои мышцы сокращались, наполняя презерватив спермой. Аня продолжала стонать, но ее стон постепенно переходил на возбужденное дыхание. Она прогнулась и тут же распласталась на кровати. Ее грудь высоко вздымалась. Ей было трудно дышать. Пот лился рекой. В лучах торшера ее мокрое тело переливалось светом. Я провел пальцами по ее груди, животу, треугольничку. Она встрепенулась. Сбрасывая мурашки. Тогда я пал рядом с ней, стягивая презерватив с орудия любви.

     Прошло минут десять ласк и послеоргазменных обжиманий прежде, чем мы вырубились.

     На завтра Аня проснется одна посреди холодной постели. Откроет глаза и, не сразу вспомнив, почему она лежит голой в незнакомом месте, заметит, что мой след простыл. Встанет с кровати и пойдет принять душ. А вернувшись в комнату, найдет на прикроватной тумбе записку. Из всех слов ей будут знакомы только: thankyouforthewonderfulnight. Затем ее взгляд привлечет скромненький букетик цветов на столе. Она слегка улыбнется, подойдет понюхать их, а позже с довольной улыбкой добавит: «Сволочь — это не национальное!»

     На следующий день я зашел к Сашке: он сидел с утра и похмелялся дешевым пивом. Мы тут же принялись обмениваться впечатлениями. Юный переводчик поведал, как изъяснялся с Ларисой на языке слащаво-похотливых французов. Как они забрели во второй заранее заказанный номер. Как курил кальян с девушкой на пару. Как залили курево текилой. Как слизывали друг с друга соль. Как сосались под одеялом. Как он поставил ее в позу «буренки» и оприходовал в анал. Как она дергалась и кричала. Как она была пьяна, чтобы сопротивляться всерьез. Как он забыл презервативы и во время минета был вынужден кончать ей прямо в рот. Как потом он ночью проснулся и просунул ей еще раз. Как потом проснулась она и закрылась в туалете. Как ее рвало там минут пять. Как он спохватился и смылся, пока не случилось чего. Как она плюхнулась в кровать и даже не заметила его отсутствия. Как он спускался вниз и заметил пьяную толпу возле бара. Как эта пьяная толпа оказалась нашими друзьями. Как они весело добирались пешком до его дома, поскольку деньги все оставили за стойкой бармена. Как потом они шумели на кухне и случайно разбудили Сашкину маму. Как под утро все друзья покинули Сашкину хату, и тот наконец смог достойно похмелиться.

     Я сидел и слушал, а перед глазами у меня стояло то прекрасное личико Ани, когда она впервые повернулась ко мне...

     ***

     Номера в гостинице да выпивка в баре хорошенько опустошали и без того легкий карман. А ведь на счету у меня не было и ста тысяч рублей, что уж там про доллары говорить. Потому мы с Сашкой решили оставить легенду «иностранец и переводчик» до лучших времен. Пришлось куражить на улицах. Пару раз мы встречали симпатичных девиц на аллеях и проспектах. Они даже садились к нам в машину. Мы возили их на речку, а потом спорили с Сашкой, кто останется в машине, а кто будет довольствоваться уединением в воде. Первый раз мне с Лерой (кажется, так ее звали) пришлось идти на берег. Хотя почему пришлось?! Мы достаточно хорошо провели время на природе вместо того, чтобы ютиться в узком салоне. Сначала мы дурачились. Брызгались в воде. Просто плавали. Пока я не подплыл к ней сзади и не стал приставать. Поизображав морское чудище, жаждущее свежей плоти, я, наконец, успокоил ее и приобнял. Она сначала, конечно, противилась, но затем сама прильнула ко мне всем своим бугристым телом. Ее не огромные, но все же ощутимые груди набухли от возбуждения, а заведенные соски стояли, как моя сосиска в трусах. Мы прижались друг к другу и целовались, болтыхаясь в прохладной воде. Мои руки путешествовали по ее спине и, пока она была увлечена моим языком, втихомолку развязали лямки ее купальника. Затем мы подались вниз под воду, а когда она всплыла первая, словно поплавок, ее бюстгалтер высвободил томящиеся сиськи. Я тут же впился в них губами и зубами. Она еще сопротивлялась, мол, не может так, в первый же день отдаться еще малознакомому человеку. Но мой речевой аппарат все же сделал свое. Через несколько минут она сама прижала мое лицо к себе, дабы я не останавливался. Я тем временем приспустил свои трусы. Затем положил руки на ее ягодицы и принялся мять их. Мокрые булочки перекатывались моими пальцами. Мне этого было мало. Тогда я проник под ее трусики. Елозил ее попу, раздвигая ягодки и пробираясь к киске. Она обхватила одной ногой мое бедро и прижалась своим лобком к моему. Тут уже я не выдержал. Потянул лямки трусиков. Присел, а затем поднялся сам и ее на своем скакуне. Она вскрикнула и обреченно посмотрела в мои глаза, мол, не ожидала, что я буду таким озабоченным. Но тут же смирилась со своей участью и, устроившись получше, отдалась мне без остатка. Какое-то время мы так и стояли посреди реки, недалеко от берега. Я, подхватив под самые ягодки, насаживал ее на свой огурец, ее же вся роль сводилась к тому, чтобы стонать, визжать и периодически подмахивать мне тазом. В принципе, со своей задачей она справлялась.

     Затем последовало какое-то неловкое движение, и я, не совладав с равновесием, плюхнулся в воду, увлекая ее за собой. Мы добрались до илистого берега, как-то умудрившись не разорвать единения «колбасы и киски». И уже там на берегу, прижав ее хрупкое тело ко дну так, чтобы вода покрывала лишь часть ее тела, я продолжил долбить ее влагалище. Лерка стонала, ой как стонала. Казалось, я затрахаю ее до слез. Раздвинула ноги, как похотливая шлюшка, отдавая самое бесценное еще малознакомому человеку. Все они одинаковые! Просто к каждой нужен свой подход. Я чувствовал, что силы на исходе. Пот тек в три ручья. Лера присосалась к моей шее, оставляя засос. При этом прошептала: «Еще! Хочу еще!» Я перевалился на спину. Лерка оседлала меня....  Скакала, как нетраханная кобыла. Ее ягодицы страстно шлепались о мои ляжки. Она играла со мной. Прижала мои запястья к земле, а сама то наклонялась, виляя сочными грудями перед моим носом, то отстранялась, избегая моих укусов. При этом задница у нее была что надо. Так игриво наяривала на моем жеребце. Я продолжал бороться — это ее только забавляло. В конце концов, увлеченная наседанием на мой хер, она не заметила, как ослабила позиции. Тогда я рванул на нее. Схватил за талию, впился губами в напряженные соски. Прижал ее тело к себе. И завершил начатое. Что было сил, долбил ее киску, пока она, наконец, не сменила крики протяжным томным стоном. В следующую секунд, уже изнемогая, я вставил ей глубоко, как только мог, и опорожнил сперму в ее глубины. После оргазма мы продолжали какое-то время смирно лежать, пыхтя как два паровоза. Затем она устроилась рядом со мной. Утопила киску в речной воде, смыла стекающую сперму. Натянула бюстгалтер, трусики. Держась за руки, мы потопали в сторону машины. Я пропустил ее вперед. Опустил взгляд на ее раскачивающиеся ягодки и почувствовал, как конец наливается хотением.

     Когда мы приблизились к авто, изнутри доносились протяжные женские крики и мужские постанывания. Значит, Сашка еще не кончил. Мы с Лерой обменялись смущенными улыбками и думали, чем заняться дальше. Действительно, чем мы еще могли заняться, пока наши друзья еблись, как кролики! Вдруг у них в салоне произошла какая-то рокировочка: парочка выпала на передние сидения. Подруга моего друга хваталась руками за сидения, за руль, пытаясь найти опору, пока он, обхватив ее талию и бедра, продолжал в неудобной позе трястись в похотливых конвульсиях. Разглядывая ее, я понял, что ребята даже не удосужились снять одежду прежде, чем приступить к делу: девушка все еще была в купальнике, ее груди выпали из чашечек, а из оттянутых трусиков виднелся небритый лобок. В ее пупке я заметил блестящий пирсинг. Она упала на подлокотник между передними сидениями и, стимулируя кончиками пальцев собственные соски, старалась скорее кончить. Сашка навис над нею. По его лицу видно было: осталось недолго. Все это произошло так быстро. И все же мой член успел встать, и теперь он выпирал из джинсов. Лерка заметила его: ее явно глодала ревность. Как это: после того, что между нами было, мой член встает на ее подругу?!

     В следующий момент наши трахающиеся друзья заметили, что находятся под наблюдением. Подруга заметила нас первой, но не сумела остановиться — видать, оргазм был так близок. Она сжала пальцами свои соски и сдержанно простонала. Сашка кончить не успел: партнерша уже показывала ему на надзирателей. Затем, спустя пару секунд, мы все дружно рассмеялись от неловкой ситуации. Всю обратную дорогу мы пытались не разговаривать. Обменялись лишь телефонами на прощание.

     Затем последовало новое приключение. На этот раз салон достался нам. Сашка взял за руку свою спутницу и отправился на речку. Мы остались на заднем сидении. Нелепые разговоры сменились пылкими поцелуями. Девушка (кстати, Света) пересела ко мне на коленки. Помнится, на ней был белый топ, джинсовые шортики с рваными краями и больше ничего. В этом я убедился минут через десять. Мы нежились, я гладил ее обнаженные коленки, стремясь забраться дальше. Мои губы коснулись ее плеч, шеи, груди. Тогда она стянула футболку с меня и топик с себя. Конечно, у Дашки кокосы были побольше, но и у Светы были ничего. Я жадно обсасывал их, не забывая про зубы. Окна остались закрытыми, а потому скоро в салоне стало невыносимо душно, стекла покрылись испариной. Затем я скинул с себя джинсы и засунул руку ей в шорты. Тогда-то я был приятно удивлен. Мне досталась нимфоманка. Она склонилась над моим орудием массового поражения. Изящно убрала выбившуюся прядь русых волос (как показывают в фильмах). И приступила к работе. Тем временем я гладил ее гибкую спину, ягодицы, живот, лобок. Между непрекращающимися причмокиваниями зазвучали постанывания этакого легкого возбуждения. Тогда я коснулся ее интимной зоны. Раздвинул пальцами половые губы и принялся теребить ее киску. Вспомнил, как блядски это выглядело в порнушке, когда в центре экрана чью-то разработанную киску продолжают разрабатывать чьи-то пальцы. Меня аж передернуло от отвращения от подобных видов. С другой стороны, в грязном сексе есть что-то этакое! Я разминал ее киску перед предстоящим действом. Другой рукой схватил ее за волосы и натягивал на свой орган, хотя она делала минет так умело, как никто другой. Она заглатывала его по самые яички, периодически пуская в ход зубки. Я думал, что кончу, не дождавшись основного блюда.

     Света наконец-то села на него, повернувшись ко мне спиной. Я придерживал ее попку, пока она игралась своим влагалищем с моим армейцем. Света уперлась ногами в сидушку, схватилась руками за передние кресла и перешла на вторую скорость. Все, что требовалось от меня, — это сидеть и получать удовольствие. Могу же я хоть раз в жизни отдаться во власть нимфоманки! Однако сидеть без дела мне вскоре надоело. Я шлепал ее по заднице, дабы она не сбавляла темп. То хватался за ее грудки, дабы ее пыл не остывал. Пытался предпринять какой-нибудь актив сам. Однако моя партнерша привыкла вести.

     Запыхавшаяся, она облокотилась на меня, полностью погрузив в себя моего воина. По ее натренированному телу стекал пот. И все же она еще не кончила. «Больше не могу, « — прошептала мне она. Ну что мне оставалось делать! Опустив передние сидения, мы легли на них. Стоит отметить, салон превзошел мои ожидания. Она приподняла таз, я поднапряг член. Состав тронулся вновь. Однако вскоре одного пыла было мало. Мы совсем выбились из сил. Тогда я перевернул девушку на живот. Схватил ее за ягодицы. И просунул ей сзади. Света не в состоянии была даже подмахивать: лежала бревном. Решено было, что она ответственна за звуковое сопровождение. Она была на высоте. Мой друг камнем влетал в нее и тут же вылетал наружу. Мы перекатились на другое сидение. Затем я упер Свету в рулевое колесо. Не выдержав моей подачи, она коснулась плечами центра руля. Раздался сигнал. Затем еще. И еще. Полагаю, своими играми мы переполошили все побережье. В конце концов, в форме какой-то абракадабры она сложилась и уперлась руками и головой в дверь. Я из последних сил долбил ее киску, найдя ногами опору в подлокотнике. Света издала протяжный стон. Ее тело затряслось в конвульсиях. Я чувствовал, что с минуты на минуту достигну ее состояния, но произошло нечто неожиданное. Кто-то дернул ручку, и мы в момент очередного толчка вывалились из машины, распластавшись на траве. Света испуганно закричала. Я тут же вскочил на ноги, озираясь по сторонам. Вместе с туловищем в разные стороны смотрела напряженная головка моего солдата.

     Виновницей беспокойства оказалась подруга Светы. Она стояла у открытой двери и смущенно таращилась на моего бойца. Я окинул взглядом ее прикид. На ней был только купальник. Коленки были красные: видать, мой друг поставил ее в позу собаки. Волосы были взъерошены. С плеч до пят ее покрывали капли воды и мелкие песчинки.

      — Дашка, ну ты нас напугала! — крикнула ей Светка с земли, медленно поднимаясь на ноги.

     Дашка продолжала таращиться на часть меня. Затем, как школьница-бунтарка, надула пузырь из жвачки. Лопнула его и со словами «Я его у тебя арендую!» сделала решительный шаг в мой сторону. Я сначала думал попятиться, даже предпринял неловкую попытку. Дашка оказалась стремительнее. Она подошла ко мне, толкнула меня в грудь к багажнику машины. Упала на колени передо мной и облизала эректированную головку. Я хотел что-то сказать, что-то очень резкое. Но когда мой член был у нее во рту, все слова застряли у меня в горле. Пока она делала свое дело, до меня дошло, что, возможно, друг просто не успел трахнуть ее сзади. Осознание того, что до моего члена у нее во рту был другой, меня как-то озадачило. Но я не смел препятствовать. Хочет сосать, пусть сосет! Вот только долго держаться я уже не мог. Дашка так энергично втягивала его в себя, что мой ... друг просто не выдержал и, когда она в очередной раз вытащила его на воздух, прыснул ей на лицо. При чем прыснул достаточно обильно. Я стоял сверху, медленно обмякая и глядя, как моя сперма стекает с ее носа, губ, подбородка. Дашка выглядела крайне недовольной.

      — Вот так значит?! — язвительно подстегнула она. — Я к нему со всей душой, а он кончает мне прямо в лицо!

     Мы со Светкой стояли и смеялись.

      — Вам-то хи-хи, а я уже во второй раз обламываюсь. Твой друг, — теперь она обращалась ко мне, — тоже струит быстро...

      — Может, просто ты так хорошо управляешься с ними? — я кивнул в сторону своего агрегата.

     Тогда она вновь начала подрачивать мой конец.

      — Все равно. Ты так легко не отделаешься! Кто-нибудь да должен трахнуть мою девочку, — вторая ее рука легла на ее же лобок и начал мастурбировать.

     Что еще добавить! Через несколько минут пришел Сашка. Увидел, как Дашка стоит, подставляя мне свой зад. Я, схватив ее за ягодицы, натягивал на агрегат. Сашка лег на спину. Дашка села на него. Я же, одев презерватив, на всякий случай, примостился сзади и всадил ей в анал. Девушка оказалась резвая. Настолько, что успела сама кончить раза два, пока мы вновь не заляпали ее своим семем. На обратной дороге она что-то бурно обсуждала с Сашкой, который сидел за рулем. Мы со Светой откинулись на задние сидушки. Она положила голову мне на плечо. Ее рука съехала с моей груди в область паха. Она нащупала моего уставшего скакуна. Расстегнула молнию. Увидев мой удивленный взгляд, шикнула и опустилась, изящно убирая выбившуюся прядь волос за ухо, вниз...

     ***

     Когда я проснулся в чужой квартире, лежа на полу среди еще нескольких людей, заметив, что чья-то рука лежит на моей груди, я отчаянно пытался вспомнить, как же я сюда попал. Голова отказывалась подчиняться, но у нее не было выбора. Сначала я систематизировал алгоритм поиска. Остановился на том, что прежде всего нужно определить, где я нахожусь. Потолок, которые был передо мной, не говорил мне совершенно ничего. Тогда я решил отыскать источник лежавшей на моей груди руки. Источник скрывался под каким-то перештопанным и грязным пледом. Кажется, от него несло пролитым вчера спиртным. Зацепка! Вчера мы пили. Да, так оно и должно быть. Мы ведь созванивались с друзьями, чтобы встретиться и отметить последние дни моей бесконечной свободы. Видимо, пьянка прошла в самом лучшем виде. Я откинул плед с головы источника. Я, конечно же, сильно удивился, но не так сильно, чтобы подрываться и кричать. Надо быть реалистом: если я резко подорвусь, то вполне вероятно, что выпитое вчера пиво, разбавленное с водкой и (если мне не изменяет память) виски, вырвется наружу и добавит сложившейся ситуации еще больше конфуза. Да и чему так сильно удивляться. Да, я проснулся в незнакомой мне хате вместе с Дашкой! С той самой Дашкой, которая расстроилась, что я, на самом деле, просто ее использую в постельном плане, и перестала со мной связываться. С той Дашкой, у которой еще была не менее привлекательная большегрудая сестра Ксения, с которой я, кстати, тоже успел перепихнуться несколько недель назад.

     Едва луч солнца, которое уже пылало за окном, коснулся ее лица, Дашка встрепенулась и спрятала лицо в моей подмышке. Для полной картины она вдобавок положила свою ногу на мою паховую зону. Тут я заметил, что трусов-то на мне нет! Зато рядом валялась куча использованных презервативов. Следовательно, вчера был секс. И секс мог быть либо настолько жаркий, что одним презервативом все не закончилось, либо крайне неумелый, что столько презервативов ушли впустую. Я продолжал оглядываться.

     В углу я нашел спящего Сашку в обнимку с незнакомой мне брюнеткой. За старым сервизным шкафом в кресле оказалось два наших друга. Вокруг их пристанища валялось штук десять бутылок: либо разбрасывали они, либо забрасывали их! На стареньком видавшем виды диванчике храпела пара пацанов, а рядом с ними посапывали три девушки. По полу была разбросана одежда, карты, шкурка от вяленой рыбы, шелуха от орехов. В районе компьютерного уголка гудел операционный блок. Я медленно встал, накинул плед на Дашку, натянул трусы с штанами и отправился в сторону умывальника. Только выйдя в прихожую, я сообразил, что мы кутили к квартире Андрюхи, чьи родственники ночевали на даче. Погрузив ватную голову под струю холодной воды, я озадачился воспоминанием вчерашней вечеринки.

     Помню, как мы брели нашей пацанячьей компанией по улице из магазина. Пакеты гремели стеклянными бутылками. Переступив порог Андрюхиной берлоги, мы сразу положили бухло в холодильник. Сели перед компом, врубили порно и, громко и задорно обсуждая действие картины, распивали напитки. Глядя в монитор, я ненароком вспомнил, как проник тайком в комнату Ксени, как ее в той комнате соблазнил.

     Помню, после первой бутылки мы захотели еще. В ход пошли карты, пицца, фишки. Спиртное ударило в голову. Стало как-то одиноко и поэтому грустно. Ведя беседу о бабах, Андрюха вдруг предложил позвать проституток. Мы сразу же идею отклонили. Не столько было жалко средств, которых, собственно, и не было, сколько было противно после стольких первоклассных девчонок тащить в койку ту, которая тебе не может отказать. Маленький бабнический бзик!

     Помню, стало весело. Вооружившись искрометными и безмерно пошлыми анекдотами, мы весело скоротали еще один часок. Андрюха развалился на диване с телефонной трубкой, кому-то названивал, предлагал присоединиться. Когда в дверь постучало трое его одногруппников в сопровождении девиц, мы уже были никакие. Среди тех девиц была и Дашка. Не знаю, заметила ли она меня — они были пьяны не меньше нашего. Парни выставили все бутылки на пол. Гулянка продолжилась. Правда вот с этого момента я уже ни черта не помню.

     А, согласно достоверным источникам, происходило следующее.

     Когда алкоголь окончательно смыл между нами все границы, часть вышла курить, часть осталась в квартире. Курившие что-то оживленно обсуждали на балконе, громко смеялись, распивали пиво, а затем бросали бутылки на улицу. Меня среди них не было. Я, оказывается, пошел в ванную умыться. Там случайно застал некую блондинку с короткой прической. Стоит отметить, ей шли короткие волосы! Сама она была невысокого роста. С пчелиной талией и впечатляющими буферами. Она умывалась: видно, ей только что было плохо. Тушь размылась по щекам. Я пристроился рядом. Мы что-то обсуждали. Я травил тупые анекдоты: осознание происходящего покинуло меня. Она смеялась и хлопала меня по плечу. Ей было крайне трудно удержаться на ногах. Она оперлась на меня, едва не упав. Я положил руки на ее талию (ну, может, чуть ниже). Вскоре мы уже стояли у стенки и сосались. Лямки ее топа сползли с плеч. Чашечки бюстгалтера были слегка отдернуты вниз. Ее обескураживающие буфера вырвались наружу. Она шепнула: «Хочу!» Я стащил с нее лосины. Задрал ее левую ногу и небрежно ввел истребитель в ее ангар. Не знаю, сколько мы еще сношались в этой позе. Пятнадцать минут, тридцать или же час. Она за что-то ухватилась руками и попыталась меня оседлать. То «что-то» оказалось краном душевого смесителя. Хлынула вода. Она стонала в моих объятиях, едва не захлебываясь водой, стекающей по ее туловищу. С горем пополам я кончил в нее и выскользнул из ванной.

     Затем меня понесло на балкон. На пути я столкнулся с еще одной парочкой, которая лизалась в коридоре. Она расстегнула пуговицы на своей рубашке, обнажая перед ним свое декольте. Но его больше занимало то, что пряталось в ее облегающих джинсах. Он трогал ее бедра, ягодицы и все норовил расстегнуть молнию, которая открыла бы ему сакральный вход. Я схватил бутылку с пивом и побрел дальше, но споткнулся и врезался в парочку. Пиво разумеется забрызгало его футболку и штаны. Девушка разочарованно что-то пробубнила. Ее кавалер, которого сложившийся казус занимал не меньше, толкнул меня в сторону. При этом он кинул что-то вроде «Ты что, сука, охерел, бля?! Ты посмотри, что ты наделал! Козлина ебаная!... » Я был сам не в себе. Неожиданно для самого себя я психанул и долбанул его бутылкой по голове. Стекло. Конечно, не разбилось, но униженный и оскорбленный пал соколом на пол. Только теперь я разглядел его спутницу. «Ты что наделал!» — крикнула она мне. А затем, узнав меня, добавила: «Ты?» Скользящим взглядом я окинул ее фигуру, ее груди за красным бюстгалтером, ее лицо и зеленые глаза. Я ничего не сказал в ответ. Бутылка выскользнула из моей руки. Я шагнул к ней. Ее пыл явно стих от моих неожиданных действий. Я схватил ее за плечи и прижал к себе, засовывая язык сквозь ее плотно сжатые губы. Вскоре она обмякла и прильнула ко мне. Мои пальцы ловко нашарили молнию на ее джинсах. Дашка потянула меня в туалет. Не помню, какой там обстоял запах, да и не особо стараюсь. Я опустился на сидение, снимая с нее джинсы. Она повернулась ко мне задом и села на часть меня. На ту самую часть, которая буравила ее недра. Я расстегнул ее бюстгалтер и схватился за груди. Дашка наяривала тазом на моем конце. Пока мы трахались, как бешеные кролики, на пол летели всякие средства и предметы с полок. Затем кто-то отворил дверь. Их было двое. Парочка решила последовать нашему примеру. Но место пока было занято. Мы решили уступить. Через несколько минут нашего секса вдоль коридора мы, не размыкая соединения, влетели в ту самую комнату. В углу Сашка мацался с брюнеткой. Диван был занят свингерами. Нам достался пол. Я поставил Дашку раком, а себя вообразил ковбоем, пока смачными рывками драл ее задницу. В квартире стоял шум от диких женских стонов и криков и мужских охов-вздохов. Воздух наполнился запахом пота и гормональными ферментами. Я повалил Дашку на пол, а сам лег на нее. Зажав ее в объятиях (так сильно, чтобы она не могла пошевелиться), я задергался в приступе оргазма.

     И все же мне было мало. Прыснув немного спермы на ее половые губы и анальное отверстие, мой член и не желал сокращаться. Согласно тем же источникам, затем Дашка взобралась на меня и приступила к скачкам. Не в состоянии держаться прямо она хваталась руками за какую-либо опору. Опорой послужил диван, где в тот момент двое парней с обеих сторон имели одну и ту же девушку. Она хотела кричать от боли (один засаживал ей в девственную попку), но рот был занят морковкой другого. Видать, она укусила его — парнишка закричал сам. Дашка откинулась назад и потянула плед за собой. Мы перевернулись, и теперь у самого подножия дивана я пялил ее между ног. Сорвав с ее плеч рубашку с лифчиком, я впился губами в ее спелые груди. Мои руки нащупали подо мной ее измученные ягодицы и заключили их в стальную хватку. Теперь она была полностью в моей власти. Мои член вылез из нее и расположился на ее аккуратно постриженном лобке. Затем, напрягшись, он вновь ворвался в истекающую желанием бездну. Дашка обхватила ногами мою талию. Мой дружище вгонялся в нее вновь и вновь, пока не достиг пика блаженства. Я замер в ней. Чувствовал, как сперма наполняет ее разработанные глубины. Все мышцы натянулись, как струны. Дашка прижалась ко мне всем телом не в силах больше двигаться. Вцепилась своими ногтями в мои окаменевшие ягодицы. Ее губы были так близко к моему уху, что я слышал, как она тихонько издала сладостный стон наслаждения.

     Я повалился на нее, а она, расслабившись, распласталась под моим грузом.

     Как оказалось, хрен, которому я заехал по башке бутылкой, ничего на утро не помнил. Лишь потирал большую шишку на лбу и повторял, что больше никогда не будет так напиваться. В чем-то он был прав. Головой я ни обо что не бился, но от этого головная боль не утихала. Похмелье было страшное! И все же мы справились. Завтра приезжали родители. Нужно прийти домой, прибраться. Когда все очухались и начали рассасываться. Я в толпе заметил ту блондинку, которую трахал в ванной (она мне приветливо улыбнулась, но так и не подошла — мне сказали, что ей еще и семнадцати не было). Затем мимо проходила Дашка и, увидев меня, смущенно замерла. Я сделал первым шаг.

      — Привет!

      — Привет, — ответила она как-то неуверенно.

      — Как дела? — я хотел лишь как-то разговорить ее, но понимал, что своим тупым методом свожу весь контакт в тупик. И все же она ответила:

      — Нормально, как у тебя? Славная ночка выдалась, не правда ли? — двояко она намекнула. Я ухмыльнулся:

      — Пошли?

     Она кивнула головой и последовала за мной...

     ***

     Прошли сутки. Дашка так домой и не ходила. Все сутки мы провели вместе на моем диване. Я уж думал, что она затрахает меня до смерти. Нет, я был все еще жив. К полудню на ней не осталось места, где бы я еще не бывал. Мы лишь прерывались на короткий сон, прием пищи, принятие душа. В противном случае, ее бы уже покрывал толстенный слой моей спермы. Ну вдобавок я отлучался погулять с собакой, да в магазин. Я практически чувствовал зависть в глаза моего кабеля: мол, как это я отыскал такую хорошенькую сучку, а он нет. Ему приходилось худо! Пусть мы и проветривали помещение, запах секса и ее феромонов был повсюду. Мне было его жаль, но только совсем чуть-чуть.

     Все остальное время мы не покидали лежбища. Ночь и день стояли дождливые. Никуда не попрешься. А целая книга по камасутре стояла без дела. На второй день Дашка все же призналась, что я ее откровенно за-е-бал! Однако мы все равно предавались животному сексу, когда зазвонил телефон. Родители! И они уже прилетели. Мы еще прежде договорились, что доберутся до дома они сами. Но ведь мы особо и не убрались, а я к тому же в этот момент находился на глубине пятнадцати сантиметров внутри Даши. Думаю, она мысленно перекрестилась, что ее сексуальные муки на время закончились. Дабы ускорить время, она натянула на головку презерватив со вкусом банана и засунула ее в рот. За прошедшее время Дашка научилась мастерски делать минет. Всего лишь чуть-чуть не дотягивала до моей недавней знакомой, подруги нимфоманки. Играя языком и зубками, она вынудила меня наполнить гондон соками. Справившись с моим оргазмом, она побежала под душ. Я уж думал последовать за ней, но тут же понял, что ни я, ни Дашка, ни мой изможденный друг этого не хотим. Я так и остался лежать на мокрых от пота простынях, пока в дверном проеме не показалась уже знакомая мне фигурка, облаченная в джинсы и рубашку. Дашка собрала волосы в хвост. Привела лицо и тело в порядок. Только тогда я посмел пошевелиться.

     Спровадив свою секс-рабыню, я взялся за поверхностную уборку. В принципе, родители будут рады уже за то, что квартира не продана, не пропита, не полыхает в языках пламени, и не залита толщей воды из ванны. А уборка — уборка это все-таки женское! Раздался еще один звонок: на этот раз в дверь. Я бегом кинулся открывать, стирая капли пота со лба. Так я и открыл, одетый лишь в семейки.

     На пороге стояли радостные родители с минимум пакетов. Но главный сюрприз прятался за ними: за поджарой фигурой бати прятались две женские фигуры.

      — Вот, значит, как ты родителей встречаешь, да?! — с легкой укоризной заявил он, глядя на мои семейки (благо, свежие).

     Затем я увидел и наших гостий. Это была малышка Алина со своей мамой. Когда-то давным-давно я был без ума влюблен в эту девчушку. Правда, ей тогда было лет десять-одиннадцать, а мне порядка четырнадцати. Но все же это была любовь! Затем чувства стихли, а потом и вовсе сошли на нет, когда я встретил свою бывшую. Теперь Алина представляла для меня лишь смутное воспоминание моего некогда сотканного по ее образу идеала женщины. Стоит отметить, что и этот образ давно уже претерпел массу упразднений. В то время она не ответила мне взаимностью, хотя возможно, просто не разобралась сама. Да и важно ли это?! В данный момент все, что имело хоть какое значение, — это единственный предмет гардероба, который я удосужился на себя натянуть.

     Алина, право сказать, похорошела. Она уже не была той маленькой девочкой, какой однажды предстала передо мной. Теперь это была вполне сформированная девушка с округлостью второго ... размера груди, тонкой талией и аппетитными, весьма аппетитными бедрами, которыми она, несомненно, пошла в собственную маму. Ее мама тоже выглядела вполне привлекательно и, будь я на лет пять-шесть постарше, вероятно, был бы совсем не прочь за ней приударить. Но жизнь не терпит сослагательного наклонения!

     Дамы явно смутились, увидев меня лишь в нижнем белье. Хотя чего было смущаться! Мы некогда ездили с ними на пляж, там я тоже ходил в одних плавках. Но здесь, разумеется, другое. Я уже не мальчишка, а взрослый мужчинка. Оглядываясь на прошедшие недели, очень даже ничего. А они — две девушки, которые чувствуют себя неловко при виде такого самца. (Слово «такого» можно принимать по-разному!)

     Приветствие получилось многообещающим!

      — Ладно, сын. Собирайся потихоньку. Сейчас мы передохнем и все вместе поедем в кафе. Если ты, конечно, ничего не приготовил к нашему приезду... — батя не мог не подколоть. «Эх, батя, знал бы ты, чем я все это время питался!» — подумал я.

     Все так и случилось. Мы поехали в кафе. По дороги мы с Алиной наладили хороший некогда контакт. Да непросто наладили, а даже разговорились, как в старые добрые времена. Алина осталась такой же болтушкой. Мы обменивались новостями, достижениями. Она в следующем году заканчивала школу, поступала в институт. Выиграла пару конкурсов по музыке, пению. Пыталась даже сформировать с подружками «поп-рок бэнд», но безуспешно: подруги разъехались кто куда. Про свои достижения я решил умолчать. Пусть она и достигла пубертатного периода, все равно еще мала, чтобы постигать мои половые приключения. Отлучившись в туалет, я набрал Дашку и сообщил, что несколько дней мы с ней не увидимся. Мне показалось, а может, она и на самом деле издала на том конце возглас радости. В общем, все, что мне было известно, Алина с мамой задержаться у нас на недельку, прежде чем отправятся дальше путешествовать.

     Пусть она и поддержала мою позицию о свободных отношениях, Дашке про Алину я решил пока не говорить. Лучше стабильный секс, чем всякие там ее выкрутасы. А сказать, если понадобится, я всегда успею.

     Домой мы приехали уже поздно. Родители смотрели телевизор, общались. Мы с Алиной сидели в комнате, смотрели фотки, лазали по сети (благо, я удалил порностранички), болтали. Вскоре я почувствовал, как тяжесть от миновавших попоек свалилась на меня и решил готовиться ко сну. Алина собралась делать то же самое. Мы разошлись по комнатам. Прежде чем лечь я решил побриться и отправился в ванную. Проходя мимо комнаты, где наши гостьи поселились, я заметил сквозь небольшую щель расстеленную постель и обнаженное девичье тело. На ней были только черные трусики, подтягивавшие ее сочные ягодицы. Она задрала вверх руки, и по ее нагим плечам и спине спустилась легкая, почти невесомая ночнушка, скрыв от меня ее шикарную попку. Сквозь одежду выступил мой боец, рвавшийся в бой. «Нет, — сказал я ему, — это не для тебя!» Хотя мысленно я был уже там. Пока я брился, в ванную почти беззвучно проникла в своей белой ночнушке Алина. Мы разделили раковину и принялись снова болтать, пока наводили марафет. Я отстранился, пропуская ее вперед, а сам скользнул глазами по ее фигурке. Ночнушка облегала ее бедра, и теперь сквозь тонкую белую ткань просвечивались ее черные трусики. Я с трудом сдерживал своего скакуна от разоблачения моих желаний. Пожелав ей спокойной ночи, я скрылся за дверью.

     Лежа под одеялом, я вновь и вновь представлял себе ее сексуальные округлости, ее ножки, ее ягодицы, ее груди, которые смотрели в тот момент в другую сторону. Предстояла тяжелая ночь. Ночь строжайшего воздержания. Вопреки моим мыслям через несколько минут я погрузился в глубокий сон...

     ***

     В таком духе прошло еще два дня. Мы семьями ездили на море, на речку, на шашлыки. Культурно проводили время. Делали снимки в музее, парке. Жара стояла страшная. Алина расхаживала в плетенной шляпке, ее волнистые волосы падали на плечи и стекали вниз. Это было единственным, что не привлекало мое похотливое внимание. Все, что располагалось ниже плеч, самым бессовестным образом дразнило мои гормоны. Я старался не смотреть, но это было невозможным. Алина одевала облегающий белый топик, сквозь который проглядывались округлости ее лифчика. Размер был подобран настолько удачно, что слегка прижатые груди образовывали аппетитные бугорки в области ее открытого декольте. К тому же эти бугорки были украшены легким загаром. Ниже пояса она чередовала мини-юбку и шортики. Когда она опережала меня, мне стоило огромных усилий, чтобы не опустить взгляд на шикарные стройные загорелые ножки, которые тянулись и прятались под юбкой или же шортиками, где одежда аккуратно обрамляла ее сексуальные ягодицы. А что было, когда она снимала одежду на пляже и оставалась в одном купальнике!

     Мы дурачились в воде. Я задирался, она мне подыгрывала. От прикосновений к ее телу — совсем юному, но уже созревшему — меня пронизывало странное чувство. Я воспринимал ее все той же девочкой из далекого прошлого, когда и я был совсем подростком, и отгонял все грязные мысли: это было неправильно, отвратительно. Она ведь еще ребенок. Но я не в состоянии был сдерживать собственную физиологию. После нескольких недель неуемного секса мне было крайне трудно сдерживать эрекцию в ее присутствии. Тем более что она была привлекательна. Пока мы баловались в воде, я вспомнил, как мы возили девушек на реку. Кадры сместились, и я представил на месте Леры Алину. Непроизвольно бросил взгляд на затвердевшие соски, выпирающие через материю купальника. Мне стало дурно. Слишком много мыслей. Слишком много нюансов.

     Так же стоит отметить, что чувства к Алине, которые некогда были мною подавлены и забыты, воскрешались вновь. Меня тянуло к ней, и это была не просто физиология. Я ловил каждое ее движение. Моргание ресниц. Отбрасывание волос. Улыбку губ. Она шутила со мной, я отвечал ей тем же. Правда, я не знал, что вкладывала она во всякие двусмысленные намеки. То подмигнет мне, то чмокнет в щеку. Я был уверен лишь в своей симпатии. Чужая душа — потемки!

     За окном шел дождь. Да непросто какая-нибудь там морось, настоящий ливень! Люди ходили по улицам под зонтами, а кто забыл его дома — перебегал, накрываясь кейсами, папками, пакетами. Мы же сидели дома. Отец вернулся из магазина, набрал продуктов. Дамы суетились на кухне. Мужики смотрели телек, накрывали на стол. Батя ехидно улыбался всякий раз, когда замечал мои зачарованные взгляд на Алину. Я же просто сходил с ума. Перед глазами стояла все та картина: обнаженное женское тело и черные трусики. По ТВ шел футбол. ЦСКА и Зенит. Батя был фанатом питерцев, так что все внимание было приковано к телевизору. Я заглянул на кухню: из кастрюли валил пар, на сковородке под пристальным присмотром Алининой мамы готовились отбивные, сама Алина нарезала салаты. Лицо сосредоточено. Пряди спадают на плечи. Она наклонилась вперед — мои глаза уставились в вырез ее топика. «Нет, я так больше не могу!» У меня ехала крыша. А от вида ее загорелых бугорков — тем более.

     Вдруг раздался звонок в дверь. Дамы подняли головы в мою сторону. Вербализовал их мысли батя: «Ну что стоишь, пойди-открой! Я здесь сам справлюсь». Самое смешное — он даже не отвел глаз от матча. Ну что ж, я подчинился, про себя гадая, кого к нам занесло. Повернул ручку, отворил дверь: на пороге стояла соседка Настя. Она была мокрая с головы до ног — попала под дождь. Мокрые волосы прилипли к лицу, тушь немного потекла. Через футболку просвечивались багровые соски.

      — Привет, — несколько смущенно выдавила она. — У тебя есть пара минут?

      — Если очень срочно, то найдется, — ответил я.

      — Очень, — она рывком переступила порог и бросилась в мои объятия. Прижалась ко мне и впилась поцелуем. Ее руки скользнули по моей спине и ухватились за задницу. Сердце у нее учащенно билось, с губ срывалось томное дыхание. — Прямо здесь и прямо сейчас...

      — Постой,...  я не один, — попытался я остановить ее. Хотя кого я обманываю, это было лишь предупреждение — останавливать ее я совсем не хотел. Мой боец уже упирался в ее ляжку.

      — Мы все сделаем тихо, — Настя подмигнула мне.

      — Хорошо, только сначала...

      — Кто там пришел? — батя не дал мне закончить, бросив реплику из зала.

     Я захлопнул дверь и показал Насте на дверь в ванную.

      — Это соседка Настя. Спрашивала, не вставлю ли я ей лампочку, — утонченной метафорой вывернулся я.

      — Конечно, сын. Сходи и вставь Насте лампочку! — ответил батя. Не знаю, вкладывал ли он такой же двоякий смысл, как и я, или же нет.

     Сам я уже следом за Настей прятался в ванной, закрывая за собою дверь. Как только мы остались вдвоем, она тут же продолжила начатое. Поцеловала меня. Расстегнула молнию на джинсах. Достала агрегат. Он благодарно выскочил наружу. Настя отпрянула. Запрыгнула на стиральную машинку. Я приблизился, снял с нее мокрую футболку и принялся играть с ее сосками. Все-таки я уже давненько не видел ее буферов. Настя не теряла времени даром. Она стянула с себя трусики из-под юбки и бросила их на пол. Коснулась ноготками моих ягодиц и направила мой таз в направление собственной лунки. Мой воин сразу нашел проложенную стезю. Пробрался через влажные губы и осел в засаде. Теперь уже я схватил ее за попку и правил член вновь. Она едва вскрикнула, но ту же притихла. Я вошел в нее снова. На этот раз медленно. Она закрыла в экстазе глаза и раскрыла в немом крике губы. Вместо стона вырвалось не менее возбуждающее дыхание. Я укусил ее за губу и резко вставил ей вновь. Настя обхватила мою шею и прижалась ко мне губами, чтобы не закричать. Темп начал учащаться. Я поцеловал ее в шею, поставил засос. Она едва слышно простонала, тут же сама себя затыкая. Тогда я, подобно дикому хищнику, впился зубами в мягкую и нежную плоть ее шеи, ее плеч. Она подмахивала мне тазом и хотела уже закричать, но все же сдерживалась, позволяя себе едва слышимые стоны. Стоны, которые могли слышать только мы.

     Стиральная машинка, на которой она сидела, стала биться об стену все чаще и чаще. Настя теряла бдительность. Тогда я подхватил ее на руки и двинулся в сторону ванны. Усадив девушку на край, рукой открыл кран. Шум воды перекрыл ее стоны. Настя откинулась назад, упершись руками в стену. Я схватил ее за бедра и как следует трахнул. Мне хотелось видеть ее мученицей. Она хотела кричать, стонать от боли и восторга, но все же сдерживалась. Я вгонял грубее. Я вгонял глубже. Наша легенда меня забавляла. Забавляла, пока Настя не поскользнулась о влажную стену и не начала падать на дно ванны. Я поймал ее. Мой перец вышел и теперь искал вход, мельтеша между ее вагиной и анусом. В принципе, он имел авторизацию на обе двери.

     Я перевернул Настю. Она подчинилась и нагнулась, широко расставляя ноги. Я провел пальцами между ее ног, собирая соки, которые так и текли из ее киски. Раздвинул руками ее булки. Шлепнул ладонью по ягодице. «Плохая девочка!»

      — Давай, милый! Я хочу тебя. Она хочет тебя. Не заставляй нас мучиться...

     Но я хотел, чтобы она мучилась. Я массировал ее губы руками, затрагивая шершавый лобок. Затем я провел ладонью по изгибам ее спину, плечам, шее и в итоге коснулся пальцами ее губ. Она жадно обхватила губами и языком мои пальцы, которые всего несколько секунд назад были в ее влагалище. Томно простонала. «Вот чертовка, « — подумал я. Ее грязная натура начинала меня заводить. Я вновь вспомнил черные трусики Алины. В следующее мгновение я смачно жарил Настю. Шлепки становились все сильнее. Она часто дышала, едва сдерживая крик. Оргазм был уже близок. Настя томно замерла. Задержала дыхание и в последний раз простонала. Головка накалилась до бела. Наставал момент истины. Я вынул член и вулканизировал на ее ягодицы.

     За дверью послышались шаги. Сердца у нас обоих замерли. Страх быть замеченными порождал новое желание, способствовал выделению адреналина. Мы не шевелились, так и застыв в предыдущей позе. Она стояла раком, опираясь на край ванны. Я прижал рукою член к ее попке, изливая последние капли спермы. Нужно было наскоряк накинуть хотя бы штаны. Или же прятаться. Нужно было делать хоть что-нибудь, а не стоять в столь недвусмысленной позе. Мы было думали, все кончено, спалили контору! Шаги стихли так же внезапно. Я и Настя протяжно выдохнули, сбрасывая целый камень с плеч.

     Когда я закрывал за ней дверь, она с какой-то странной смущенной благодарностью посмотрела мне в глаза. Я снисходительно подмигнул, мол, всегда к твоим услугам. Тряхнув головой, я вернулся в прежнее состояние, якобы ничего и не случилось. Словно никто никого в ванной не чпокал. Войдя в зал, я встретил вопросительный взгляд бати:

      — Ну что, сынок, вставил... лампочку? — в его тоне чувствовалась тень сарказма. Я понимающе улыбнулся и гордо заявил:

      — Да, батя, вставил!

     ***

     Ливень не закончился и на следующий день. Проснувшись, я примкнул к окну. На улице стояла летняя свежесть. Скоро теплый ливень сменится осенними зябкими дождями. Нужно наслаждаться погодой, пока есть время. Я пробрался на кухню, заварил чай и приступил к философии. Благо после вчерашнего внезапного подарка от судьбы, конец больше не стоял эйфелевой башней.

     Мы прекрасно завершили вчерашний день. Мило общались, углублялись в ностальгию по прежним временам. Делились личной жизнью. Я поведал Алине про свою бывшую и ее бессердечное поведение. О том, как она меня бросила. Правда, про Дашку и последующие связи я решил умолчать. Алина немного поутешала меня, даже приобняла со словами: «Да, мой хороший, найдешь ты себе еще лучше и умнее. Она еще успеет сто раз пожалеть, что бросила такого славного парня. Я бы на ее месте уже приступала бы кусать локти!» А потом чмокнула меня в щеку. Я учуял сладкий аромат ее духов, приятный запах ее шампуня. Затем она рассказала, несколько смущаясь, про свои похождения. Про то, как она встречалась с одним мальчишкой на пару лет старше ее, но они вынуждены были расстаться: он никак не мог забыть свою бывшую. Потом последовала череда других парней, на сей раз ее сверстников. Но, как я понял, далеко ни один роман не заходил. Она все еще была девственницей. В данный момент она встречалась с одним из своих бывших. Говорит, он ждет ее из поездки. Мне вдруг стал неловко. Я прямо-таки с ней заигрывал, а у нее уже был другой. Не свинство ли это! На душе остался неприятный отпечаток. Больше в тот вечер я за ней не подглядывал — даже думать об этом не смел.

     Пока я упивался моментом единения, на кухню пробрались родители, заварили кофе и стали планировать, куда бы поехать на этот раз. Из-за непогоды они решили остаться дома. Предложили мне куда-нибудь сводить девушку. Я в принципе согласился. Приставать теперь уж я точно к ней не стану. Вскоре проснулись и наши гостьи. Я пригласил Алину в кино. Поскольку иной альтернативы у нее не было, она сразу согласилась.

     Кино, сразу скажу, не удалось. Я весь фильм думал о своей скотской природе. Нет, серьезно. Я ведь в последнее время не думал ни о чем другом, как о себе, о своих желаниях и потребностях. А что если у моих недавних партнерш тоже были парни?! Что если у той Ани, которую я взял в номере отеля под видом переводчика, был любимый человек? Что если Лерку, Светку и Дашку, которых мы возили на реку, кто-нибудь ждал дома, готовил им подарки, готов был сделать предложение, пока мы использовали их в качестве собственных сексуальных игрушек? Что если своим похотливым членом я сломал своей Дашке замечательные перспективы с тем мажором? Что если и у той блондинки был молодой человек — они поругались, она дурканула, а я воспользовался ее пьяным состоянием и трахнул в ванной? Как бы я сам чувствовал себя, переспи моя девушка с кем-либо? Сейчас-то мне легко рассуждать, у меня ведь нету стационарной девушки. Та же Дашка — мы лишь сношаемся, а не встречаемся....  В общем, назревал новый бзик на почве моей больной совести.

     Между тем, Алине фильм понравился. Когда мы выходили из кинозала, она подхватила меня под руку и положила голову на плечо. Нет, она все-таки воспринимает меня своим старшим братом, коим я был для нее несколько лет назад. Я все чаще стал смотреть на нее — на сердце становилось все омерзительнее и омерзительнее. Гадкое чувство поселилось в моей голове. И вроде как оно называется ревностью. Да нет! С какого это... Я ведь не люблю ее. Ведь не люблю?!

     Мы вышли на остановке и побрели под нескончаемым дождем в магазин. Я все пытался разобраться в своих чувствах и желаниях. Тем временем Алина что-то рассказывала. И я почти нашел решение, когда откуда ни возьмись появилась на нашем пути Дашка. Та самая Дашка, которую я некогда называл своей. Она не сразу нас заметила. Еще бы! Могла ли она предположить, что я буду гулять с какой-то девушкой под ручку, словно любящая друг друга парочка. Конечно же, нет. Она думала, что я сижу сейчас дома ну или бухаю с Сашкой и Андрюхой. Здесь она никак не могла нас видеть. И все же она нас заметила. Глаза в миг округлились в недоумении. Я не знал как кого и кому представить. Вроде как Дашка не моя девушка и отчитываться перед ней мне не надо, с другой стороны, Алина тоже уже занята неким бойфрендом из ее школы. Но представить-то их я должен как-нибудь. Решение приняла Дашка. Она прошла мимо, словно не узнав меня, при этом она гневно смотрела в мои глаза. Алина не оставила этот взгляд незамеченным:

      — Дай угадаю! Это твоя бывшая, — сказала вдруг она.

      — Ну в некотором смысле... — начал я.

      — Ой, да ладно. Я сразу поняла. Ты видел, как зло она на тебя смотрела. Небось уже ревнует тебя ко мне... — я что-то промямлил в ответ, Алина не унималась. — Да нет, точно. Это ревность на лицо. А что мы с тобой действительно смотримся, как парочка?

      — Нет я не думаю, — я пытался отогнать глупые мысли, лживые чувства.

     Алина лишь пожала плечами в ответ.

     Наконец, мы пришли домой. На всю квартиру стоял вкусный запах свежего свекольника. На столе расположились салатницы с кальмаром, оливье, винегретом. Рядом была вазочка с хреном, горчицей, ломти хлеба, бутылка водки, вино и пачка сока. Так аппетитно, что слюни чуть не потекли. Едва мы приступили к обеду, как раздался телефонный звонок. Я был ближе всех к трубке:

      — Алло.

      — Ну рассказывай, мой милый! Как у вас там все продвигается? — тон у Дашки был слегка странным. Нет, он не был истеричным — не было ни капли злобы, скорее сарказм. — Как она в постели?!

     Я вышел из-за стола и отправился в комнату.

      — Ты ревнуешь? — прямо спросил я.

      — Да при чем тут ревность — чистое любопытство. Ну же не томи, рассказывай. В какой позе ей больше нравится: снизу, сверху... может, сзади? — я услышал ее довольный смех. Ну и приколы у нее.

      — Без понятия. У нас с ней ничего не было. И не будет.

      — А что так? Тебя потянуло на мальчиков? — опять раздался довольный хохот.

      — Да нет, просто у нее уже есть молодой человек...

     В трубке повисло молчание. Я стоял, ждал. Терпеть не могу, когда бабы так поступают: звонят, а потом по полчаса молчат в трубку. Ну зачем вообще звонить. Что за глупая привычка!

      — Как долго она еще будет у вас? — требовательно спросила Дашка.

      — Еще несколько дней, а что?

      — Да так. Я уже отдохнула, вот думаю, когда к тебе наведаться.

     Следующим вечером, как и принято по пятницам, мы договорились собраться с ребятами. Однако пришлось внести в план некоторые коррективы. Поскольку оставить Алину в обществе родителей было бы по-свински, я пригласил ее с собой. Она охотно согласилась. Я же выражал всем своим поведением безразличие.

     Среди коррективов также было решение воздержаться от спиртного. Алина, конечно же, уже девушка вполне того возраста, когда многие девушки уже завязывают с выпивкой, однако я настрого сказал ребятам не совращать ее светлый ум подобной гадостью. От того на столе стояла кола, соки... ну и несколько бутылок пива, рассчитанных исключительно на нас.

     Мы весело сидели, обменивались шуточками. Алина сразу завоевала мужские сердца: все они, порабощенные ее обаянием, объясняли ей все, что было непонятным, предлагали помощь разобраться с карточными комбинациями, любезничали и кокетничали. Я же держался несколько в стороне, воздвигнув нерушимую стену между мною и Алиной. Она мне нравилась, даже очень, но я не собирался тратить усилия, рассчитывая невесть на что, когда у нее уже был любимый человек.

     Кульминацией вечера стал приход Дашки. Разумеется, она не знала, что в компании будет Алина. Потому ее визит не был нацелен на завоевание тактического преимущества в регионе... меня. Нет, она даже не ожидала меня тут встретить — просто пришла проветриться. Мы оба были застигнуты врасплох. Алина, кажется, узнала в Дашке гневную прохожую с улицы. Кстати, Дашка опять выбрала отрицательное амплуа. Удивленная моим присутствием, она была просто втоптана в грязь моей наглостью привести на территорию, где ее четвертый размер и половое знакомство со всеми нами обеспечивали ей доминантное женское положение. Теперь же у нее появилась конкурентка. Разумеется, размер груди был явно меньше да и не с кем еще Алина не спала, но фактор целомудрия и новшества гарантировали ей высокое преимущество над уже слегка надоевшей и приевшейся красоткой.

     Я был вынужден их-таки друг другу представить.

      — Э... знакомься, Даша, это Алина, моя подружка. Алина, это Даша, моя...

      — Его бывшая, — вставила Дашка.

     Вот так они и познакомились! Алина пыталась быть вежливой, показывая Дашке, что не собирается в одночасье отбирать у нее завоеванные территории. Дашка относилась к этому слегка снисходительно: она тоже мило улыбалась, смеялась, но я-то знал, что все это личина, личина хитрой и коварной сучки. Я во всей этой ситуации старался держаться в стороне: с Дашкой мы чисто так — лишь бы перепихнуться, с Алиной мы вообще никак — у нее есть уже парень. Так с какого хрена я буду ломиться в их «холодную войну»: пусть сами грызут друг другу глотки!

     Я вышел с Сашкой на балкон. Тут начался расспрос про вновь прибывшую в наш тесный коллектив. Откуда она, сколько лет, чем увлекается. Ну и разумеется самый главный вопрос: не спал ли я с ней еще и не собираюсь ли? Я ответил ему прямо, что у нее уже есть парень и я не могу разрушить их чувства, появись у меня хоть призрачная возможность познакомиться с ней поближе. Он понял меня. Оставил меня одного, а сам направился в комнату довести мою мысль до остальных. Я немного подышал и вернулся. Однако! Однако едва я открыл дверь, путь в комнату мне преградила Дашка.

      — Мне нужно с тобой поговорить! — сказала она и легонько толкнула меня пальцами в грудь. Я бросил взгляд на компанию: Андрюха охмурял мою подружку, а Алина громко звонко смеялась над его довольно тупым анекдотом. Что-то внутри меня перевернулось. Стало как-то мерзко. Дверь за Дашкой закрылась.

      — Что ты хотела? — спросил тут же я сухим тоном.

      — Тебя.

     Она бросилась в мои объятия, пригвоздив меня спиной к стене. Не знаю, что нашло на нее. Не знаю, что нашло на меня. Мне требовалась толика нежности и отдался во власть ее пленительных чар. Мы стояли и сосались в коридоре, как в старые добрые времена. Я хватал ее за грудь и за ягодицы. Она гладила мой член. Дверь за моей спиной оказалась незапертой: мы с грохотом ввалились в бездну. Дашка прижала мои запястья к полу. Языком облизала мои губы. Я пытался ухватить ими дразнящий меня язык, но в последний момент она пустила в ход зубы, укусив меня за нижнюю губу. Затем Дашка ужалила меня в шею. В плечо. Я оторвался от пола и перекатился на ее спину....  «Ну и кто у нас теперь доминанта?!» Я рывком расстегнул ее рубашку: эта сучка еще и не удосужилась одеть лифчик. Я припал к ее соскам губами, языком. Дашка обхватила меня ногами. Я чувствовал, как она расстегивает молнию на моих джинсах. «Похотливая шлюха!»

     Вдруг я отпрянул. До меня дошла вся ирония складывавшейся ситуации.

      — Нет, Даш! Я не могу. В соседней комнате сидят ребята, а мы тут с тобой решили потрахаться. Я так не могу!

     Дашка не теряла времени даром. Вместо того, чтобы вникать в мои речи, она уже расстегнула собственную молнию и стягивала с горяченьких бедер джинсы. В свете уличных фонарей я разглядел ее черные трусики.

      — Я все понимаю, милый. Но неужели ты позволишь мне умолять тебя о сексе... — приспустив джинсы, она перевернулась на живот и отставила свою попку, дабы я видел, от чего отказывюсь, — неужели ты позволишь ей и дальше мучиться без твоего внимания? — вслед за джинсами сползли и трусики, обнажая моему взору ее губки, с которых уже стекали капли сока. Она по-блядски раздвинула их пальцами и ущипнула себя за клитор, — Неужели тебе не будет совестно, если моя киска останется голодной?

     Я чувствовал, как ее аргументы воздействуют на мой инструмент: он таки таранил стену, отделявшую его от полной свободы. Я поддался. Я расстегнул молнию и снял оковы с моего дружка. Дашка довольно улыбнулась: победа за ней! Я коснулся пальцами ее влагалища — она застонала, словно я ей уже всунул. Видать, моя типа-девушка подсела на один из самых страшных наркотиков — секс. Я просунул два пальца внутрь — ее мышцы натянулись, а голос стал еще смиренней. Я раздвинул стенки пальцами — она уже была вне себя от вожделения: сейчас с ума сойдет! Я ухватился за ее сочные ягодки и потянул ее зад на себя.

      — Да-да, милый. Трахни меня! Это то, что мне сейчас так нужно, — лепетала она.

     Вдруг из соседней комнаты донесся звонкий женский смех и меня передернуло: Да что же я делаю! Я оттолкнул Дашку и спрятал воина.

     ***

      — Извини, Даш. Но не сегодня!

      — Что! — это было выше слов. Она была так поражена, так унижена моим действием, что у нее просто не было больше слов. Дашка вскочила на ноги, посмотрела в мои глаза: в ее глазах была злость, лютая ненависть. Затем последовала пощечина. Она рывком одела джинсы и скрылась в проеме. Я стоял и думал, правильно ли сделал. Конечно же, правильно. До меня донеслось, как дверь в комнату Сашки распахнулась. Дашка стремите — Да при чем тут ревность — чистое любопытство. Ну же не томи, рассказывай. В какой позе ей больше нравится: снизу, сверху... может, сзади? — я услышал ее довольный смех. Ну и приколы у нее. льно ворвалась, схватила куртку, бросила всем: «Я ухожу!» и выметнулась в коридор. Я неспешно вышел поглядеть ей вслед: она даже рубашку не до конца застегнула. Дашка заметила меня, но не обратила никакого внимания. Громко хлопнув дверью, она исчезла в темном подъезде. Затем из комнаты вышел Сашка:

      — Что произошло? — тихо спросил его поддатый голос.

      — Я ей не дал, — ответил я и пошел за Алиной: нечего и нам задерживаться.

     Не знаю, поняла ли Алина, что между нами произошло: вопросов она не задавала, лишь глядела на меня всю дорогу, что-то сама себе думала. Когда до дома оставалась какая-то пара шагов, она наконец спросила:

      — Вы поругались, — звучало скорее как утверждение, но я все равно кивнул. Секундное молчание. — А почему вы расстались? Она, кажется, красивая: все при ней. Почему?

      — Не сошлись характерами.

     Алина понимающе кивнула. На этот раз я заглянул в ее глаза: все-таки она, наверное, поняла, что мы не в карты там играли. Мы поднялись наверх. Больше в тот вечер мы практически не разговаривали. Алина вместе с нашими родителями сидела и смотрела телевизор. Батя расспрашивал, как ей наша тусовка — наверное, просто хотел знать, что к ней точно никто не приставал. Алина положительно отозвалась о контингенте. Веселые. Добрые. Про Дашку не сказала ни слова.

     Я тем временем уже лежал в кровати и все думал. Думал о себе и Алине. О себе и Дашке. Ради чего или же кого я отказал и Дашке, и себе в сексе. Я не боялся быть замеченным. Я не боялся быть услышанным. Все свои, а у Алины и так есть парень. И все же на сердце была какая-то тяжесть. Впав в размышления, я быстро уснул.

     Снился какой-то приятный сон. От блаженства по телу аж мурашки ползали. Увы деталей я не помню. А потом что-то случилось: кто-то появился. Сон прервался. Я проснулся в холодном поту. По ту сторону двери лилась вода. Я мотнул головой, сгоняя всякие дурные мысли. Подорвался с дивана и двинулся в сторону ванной. Там горел свет. Вода на самом деле лилась: кто-то принимал душ. Все остальные спали. Я заглянул на кухню, в холодильник. Достал бутылку воды и смочил горло. Мозг протрезвел ото сна: мир начал принимать свои естественные очертания. Я вспомнил последний вечер. Прогулку с Алиной, тусовку с друзьями, казус с Дашкой. Возможно, от этого на сердце и была тревога. Между тем, вода в ванной стихла. Я побрел туда. На секунду замер перед дверью: она не была заперта. «Странно, « — обычно, когда моются, дверь запирают. Потянулся за ручкой и беззвучно ее повернул. Дверь отворилась. Я шагнул внутрь.

     Я уже многое успел повидать, но от увиденного все равно перехватило дыхание. В метре от меня стояла обнаженная Алина. Она явно принимала душ. Сейчас она стояла в наклоне, вытирая голову. Мой взгляд встретился с ее загорелыми ягодичками, которые в упор смотрели на меня. Взгляд спустился по сладким ножкам. Мой друг меня подвел и в этот раз. Обломленный с сексом, он требовал реванша. В следующую секунду, вместе с моим запоздалым «Ой», Алина выпрямилась, развернулась и осеклась на месте. Мой взгляд поднимался по все тем же загорелым красивым ножкам. Затем я разглядел аккуратненький, девственный лобок. Усеянный волосиками. Настал черед ее стройной талии, спелых сочных грудок, увенчанных шоколадными сосками — они спели в ожидании, что их кто-нибудь наконец попробует. По лебединой шее я вышел и на ее шокированное выражение лица. Длилось мое путешествие не дольше секунды. Но даже того хватило, что Алина вскипела от злости. Она что-то закричала. Что именно — я не слышал, я уже скрылся со своим выдающимся аргументом за дверью.

     Я сидел в комнате, надеясь, что все обойдется. Конечно, мне было приятно увидеть все эти красоты в их природной оболочке, но от этого менее стыдно не становилось Мне было крайне неловко перед юной девушкой. Повернулась дверная ручка и она в своем шелковой ночнушке шагнула в мою комнату.

      — Алина, прости, я не специально. Думал, ты уже помылась, оделась — между прочим, времени было предостаточно, — начал я оправдываться. Но мои доводы не подействовали. Алина, едва сдерживаясь от крика, дабы не привлекать лишнего внимания к нашей беседе, приступила к обвинению. Я пытался не вникать в слова, но явно слышал твоя Даша», «извращенец», «никогда не смей» и многие другие, от которых кровь стыла в венах. До точки кипения добрался и я. Шагнув в ее сторону, я тоже переступил к нападению. Пытался избегать провокационных фраз, но возможно что-что все-таки прозвучало. Алина мне парировала, не унималась никак. Я вторил ей вновь. Она махала руками. Я схватил ее за плечи. Она вырывалась. Я зыркнул под ее ресницы. Мир замер. Мы стояли неподвижно. Внутри что-то оборвалось. Хотелось, на этом же месте снять с нее ночнушку и наказать ее по всей строгости закона. Ну или хотя бы крепко поцеловать. Мой товарищ снова вытянулся. Едва не тыкал ее в ляжку. Взгляд Алины тоже переменился: в нем было удивление, потрясение, желание. Но момент миновал, она вырвалась их моего хвата и скрылась в своей комнате. Я опустил руки, глянул — все еще взбешенный — на свой член и принял решение.

     Минут через пятнадцать после описанного раздался звонок. ... Звонок в дверь.

      — Кто? — бросила Ксеня.

      — Свои, — ответил я.

     Она неуверенно щелкнула замком и приоткрыла металлическую дверь.

      — Что тебе надо? — окинула она меня испытующим взглядом. — Ты, я полагаю, к Дашке? Она не хочет тебя видеть...

      — Плевать! — не дослушал ее я и ворвался в квартиру. Ксеня пыталась препятствовать. Я опустил взгляд на ее старенькую, слегка дырявую футболку. Туда, где приподнятые бюстгалтером томились груди. Облизнулся от приятных воспоминаний. Ксеня шарахнулась от меня. Вероятно, мое выражение показалось ей маниакальным. — То-то же!

     Я стремительно миновал коридор, вошел в Ксенину комнату: на кровати, на которой несколько недель назад мы славно провели ночь, сидел ее парень. Я бросил ему «Привет, как дела?». На самом деле он был славным. Учился на бюджетке. Предстоял выпускной курс, после которого он намеревался продолжить работать по специальности и сделать Ксене предложение. В общем, у него были самые что ни наесть серьезные планы. К тому же, чувство юмора, язык без костей, математический склад ума — не понимаю, почему мы с ним так и не нашли точки соприкосновения. Дальше я перевел взор в сторону телевизора и небольшого кресла перед ним, в котором сидела Дашка.

      — Дашка, я ему сказала, что ты против, но он... — вбежала с криками Ксеня.

     Дашка подняла на меня свой гневный взгляд, да не просто гневный, а буквально испепеляющий. Хотела что-то сказать. Даже стремительно подорвалась из кресла. На ней был махровый халатик, тапочки-собачки. Я, не меняя темпа, двинулся к ней. Она явно имела, что сказать, но не успела. Я подхватил ее, бросил на плечо и потащил в ее комнату. Дашка брыкалась, начала что-то выкрикивать. Что-то типа: «поставь меня на место, ублюдок», «убери свои грязные руки, сволочь», «я тебя видеть не хочу, гад», «отстань, иди к своей девке, бабник» и т. д. Но я не из тех, кто поворачивает назад и ставит девушку на землю. Да я не такой! Вместо этого я публично — мы еще не вошли в ее комнату — смачно шлепнул ее по этой похотливой заднице. Она вскрикнула от боли, но ни Ксеня, ни ее Витя не осмелились меня остановить. Дверь захлопнулась.

     Я бросил ее на кровать, не теряя времени даром, снимая трико. Дашка взлетела, набросилась на меня с тумаками:

      — Не смей, запомнил, не смей никогда трогать меня своими грязными лапами! — я стерпел одну пощечину, вторую, но третью — это уже перебор. Я поймал ее за запястье. Чиркнул ее по лицо второй ладошкой и толкнул по направлению кровати. Она приземлилась на бок. Потерла больную щеку:

      — Ты меня ударил? — шептала она, сама пытаясь осмыслить произошедшее. Она вновь поднялась на ноги. — Да как ты смеешь? — ее тихий маниакальный голос перешел на крик. Она собиралась вновь махать руками, но не тут-то было.

     Я схватил ее за плечи, резко развернул и вновь толкнул вперед. На этот раз она устояла, упершись руками в кровать. Я запахнул ее халат. Там меня дожидались недавние знакомые черные трусики. Я подцепил их пальцами и рванул на себя. Треснула ткань. Обрывки спустились по ее ноге на пол. Я вытащил из трусов агрегат и грубо вставил между ее ног. Приглушенный стон сорвался с ее губ. Я вошел в нее вновь. Стон постепенно разрастался. Обидчивый тихий тон сменялся жадным похотливым. Слезы отчаяния на ее глазах превращались в слезы восторга. Я грубо вцепился пальцами в ее ягодицы. Встал поудобнее. Начал буквально насаживать ее лоно на свою елду. Движения были четкими. Она не могла шевелиться — полностью отдалась во власть моих ручищ. Темп ускорялся. Ее ягодки горели. Я добавил жара еще парой шлепков. Поршень долбил ее с огромным энтузиазмом. Он давненько так долго не обходился без секса. А еще эта Алина! Берет и совращает его. То стоит к нему спиной в одних черных трусиках, соблазняя его фантазию. То и вовсе нагишом, якобы не успела одеться. Все это сказки! На самом деле, чувствовал я, у нее давненько созрел коварный план помучить моего жеребца. И он увенчался успехом. Но больше скакун терпеть не мог. Хватит! Да пусть услышит она: ХВА-ТИТ! Мустанг вырвался на свободу. Да здравствует прерия! Полагаю, умей «скакуны» думать, мой бы трахал Дашку исключительно с такими мыслями.

     Между тем, упившись ее соками, он норовил напоить ее своими. Я еще жестче схватился в ее талию. Дашка завелась мучительными криками. И вдруг наживка сорвалась. Я вставил ей как никогда глубоко, когда первая порция спермы полетела навстречу ее матке. Затем я вытащил бойца, похлопал им по ее ягодицам и вогнал вновь. Как следует, отжал. Молочная субстанция окропила ее губы, ляжки, ягодки. Однако мой хрен не желал сдаваться. Он все так же находился в боевом положении. Дашка рухнула на кровать и вполоборота таращилась на меня возмущенным взглядом, мол, и это все? Я приземлился рядом с ней.

      — Ты довольна? — спросил, отдышавшись, я.

      — Ты что охренел?! — наконец вербализовала она свои мысли. — И это все, что ты можешь мне предложить?! Сам кончил, а мне хрен?!

     Я попытался ее успокоить, но хрена с два. Она продолжала наезжать на меня, пока мы вновь с ней не сцепились. Мы немного поборолись на кровати, и когда она оказалась сверху, я вынужден был сдаться. Она склонилась над моим воином и поцеловала его. Сначала коснулась губами, затем провела языком, а потом и проглотила. Какой боец после такого не захочет снова?! Ну разве что лентяй. Мой таковым не был.

     Дашка села на него и поскакала. Если прежде секс-игрушкой была она, то теперь секс-станком ощущал себя я. Холодный корыстный расчет. Сначала трахал ее я, теперь она трахает меня. Кровать заскрипела, как в былые времена. Я пытался перевернуться, но Дашка твердо решила, что не сменит позу, пока не получит желаемого. Она наседала под разными углами, вращала тазом — чего она только не делала! В конечном итоге я взял верх. Резко схватив ее, я подался в сторону и мы свалились на пол. Дашка брыкалась, отбивалась, но хват был стальным. Я прижал ее к полу, раздвинул на максимум ноги и прошептал маниакальным голосом: «Ты готова, сучка?!» Карусель завертелась по новой...

     Так продолжалось добрых полчаса, пока два бренных потных тела не рухнули на скомканные простыни. В комнате вдруг стало тихо. Дашка прекратила свои крики со стонами. Наши органы перестали издавать шлепки. Кровать замолкла. Теперь тишину нарушали наши глубокие вздохи. За время, пока мы сношались, как перевозбудившиеся кролики, в комнате был наведен страшный бардак. На полу валялись вещи, книги, были уронены два стула. Парочка за дверью, вероятно, решила, что мы свихнулись. И все же до сих пор никто не заглядывал. Вдруг раздался стук в дверь.

      — Нет, — крикнула Дашка.

      — Да, — крикнул я.

     Мой крик оказался громче. Дверь отворилась. Дашка, торопясь, накинула на свое нагое тело махровый халат — накинула лишь на свои достопримечательности. Я же лежал раскрытым: все на виду. В проеме показалась голова Ксени.

      — У вас все в порядке. Мы решили, что вы поубивали друг друга... Ой! — она, окинув взором комнату, наткнулась на нас. В итоге ее взгляд остановился на том, что я не постеснялся скрыть.

      — Да все отлично, — ответил я, — хочешь присоединиться?

     Дашка толкнула меня локтем в грудь, но Ксеня уже закрыла дверь с той стороны.

      — Ты, что, еще и мою сестру совратить хочешь? — Дашка лукаво уставилась на меня.

      — Уже нет, — ответил я.

      — Что это значит: уже?

      — Ну как тебе сказать... — в общем, я рассказал Дашке, как однажды я забрался в комнату и в итоге петтинг-игры раздвинул той ножки. Пока я повествовал, Дашка вновь возбудилась, хоть и называла меня и сволочью, и уродом, и бабником, и другими подобными словечками. Она начала вновь лапать мой инструмент. Да все чаще и чаще....  Я сунул руку между ее ляжек. Намек был ясен. Мы коснулись друг друга губами и тесно обнялись. Я нащупал в трико презерватив, Дашка натянула его. Я перевернул Дашку на живот, а сам пристроился сзади. Погладил ее ягодицы и невольно вспомнил картину в ванной. Вспомнил те влажные раскрасневшиеся ягодицы Алины. Меня вновь пробрало какое-то непонятное чувство. Тогда я раздвинул ее ягодки и пропихнул в анальное отверстие.

      — Ай, — она крикнула на всю комнату, но смирившись со своей участью, затихла. Я зажал бедрами ее задницу и разошелся не на шутку. Передо мной вновь и вновь представали сочные булочки моей невинной гостьи. Вскоре зверь стих. Я выбросил использованный гондон на пол и распластался рядом с Дашкой. Она еще что-то бубнила, мол, ей не нравится в попу или что-то типа того. Мне было по фигу. Я уже засыпал.

     ***

     Проснулся я, стоит отметить, рано. Не поднимая Дашку, тихо встал и вышел. Ксеня спала одна, но я ясно помнил, что Витя к ней приставал. Наверняка, крики Дашки завели его и он решил направить пыл в нужное русло. Я глянул на спящую Ксеню: она была так же прекрасна, как и ее сестра. Думаю, я бы и сейчас не отказался прыгнуть под ее одеяло. Но надо знать меру.

     Домой идти сразу я не захотел. Пошел к Сашке. Дверь мне открыл, как ни странно, Андрюха. Как оказалось, после нашего ухода они-таки заказали пару пицц и купили спиртного. Традиция есть традиция! Я нашел в холодильнике колу. Посасывая напиток через горлышка, я поведал ребятам, из-за чего мы с Дашкой поссорились. Также я поспешил отметить (пусть и опуская детали), что мы уже помирились. Подняв себе настроение, а также съев пару холодных кусков пиццы, я отправился домой.

     На первый взгляд мне показалось, что дома никого. Пустые комнаты. Даже на кухне, где обычно возилась мама, даже в зале, где отец не пропускал ни одного матча по футболу. Без пара, валящего от кастрюлей, и работающего телевизора квартира казалась безжизненной. Я хлопнул дверью холодильника и отправился в душ. Прежде, чем чем-либо заниматься, необходимо было смыть следы разврата и порелаксировать под текучей водой. Затем выскочил из ванны и, повязав полотенце вокруг пояса, нанес пену на щетину. Вдруг со спины скрипнула дверь и некто шагнул в мои покои. В зеркале я разглядел пышную шевелюру Алины. Я столько раз себе успел представить эту сцену — когда мы наконец встретимся с ней после вчерашнего, — но так и не продумал выигрышную тактику поведения. Алина же выглядела еще суровее, чем вчера. Сначала она хотела выбежать и хлопнуть дверью, но затем передумала и бросила гневное:

      — Явился, наконец! Единоличник!

     Ради этого тона я даже развернулся. Я продолжал смотреть на нее, как на полоумную.

      — Единоличник? — я вскинул демонстративно бровь.

      — Да единоличник. А как это называется, когда человек даже не думает о других — просто уходит среди ночи, не весть глядя, и никому не сообщает. А его родные и близкие должны мучиться и гадать, куда же он подевался...

      — Это кто из родных гадал, куда я пошел?! — перешел я в контратаку, правда, держался я не так истерично. Алина остепенилась, не могла найти слов, бегала глазами по кафельному полу. — Батя? — я ждал ее реакции. — Или мама? — на самом деле, я написал им смску еще ночью, что бухаю с друзьями и вернусь лишь к утру. Но тут Алина не выдержала:

      — А что, только родители могут о тебе думать? — она вернулась к своей дилемме и выбрала альтернативный исход: хлопнула дверью. Я натянул трусы и ринулся за ней.

     Я нашел ее в комнате, где они и поселились. Она лежала на кровати лицом в подушку и ревела. Из-под ночнушки — а она была именно в ней — выглядывали загорелые ножки. Я подошел ближе. Заметила ли она меня или нет — трудно узнать. По крайней мере, она делала вид, что нет, но между тем, хныкать стала тише. Я присел на кровать и положил руку на ее плечо. Плач прекратился, и вместо того, чтобы закричать и колотить меня кулаками, она смиренно села. Пряди волос окутали ее лицо, прилипли к свежим слезам. Я не видел ее глаз. Я приобнял ее за плечи и притянул к своей груди. Она подалась. Я долго думал, что сказать. Но, видать, не очень долго, поскольку я проронил четкое и увесистое:

      — Бабы!

     Алина тут же завелась. Отпрянула, дико покосилась на меня. Вероятно, готова была перейти к наступлению.

      — Я был у друзей, — покорно сказал я.

      — Но зачем ты туда поперся среди ночи?! — начала она.

      — Потому что... — я думал, сказать ей правду или же нет. Конечно, можно было бы растянуть порно-повесть на пару часов. Мол, я встречался с красивой и умной девушкой. Было у нас все хорошо, пока однажды она не оказалась настолько умной, чтобы бросить меня. Тогда я пошел гулять с пацанами ну и замутил с Дашкой. После этого на протяжении всего родительского отпуска я искал и находил объектов моего желания. Все это время я трахал девок направо и налево. Даже с той же Дашей у меня неписанный контракт о предоставлении мне секс-услуг при любых обстоятельствах и в любое время. Потом приехала ты, и мой секс-энтертеймент прекратился. Ну я не выдержал давления со стороны твоей неотразимой сексуальной внешности и пошел ночью трахать Дашку... Но решил сократить все это до одной фразы: — Потому что мне было вчера плохо и я решил развеяться.

      — Плохо ему было, — ухмыльнулась Алина. — А мне что легко? То ты без стука врываешься в ванную. Ставишь меня в неловкое положение. Затем не признаешь вины и выводишь меня из себя. А после всего этого сбегаешь, как мальчишка, из дома среди ночи, а я, значит, должна сидеть и нервничать не случилось ли что с этим дураком...

     Тут уже не выдержал я: я схватил ее за плечи и прижал к себе. Она все брыкалась, толкалась, пыталась вырваться, но все напрасно. Я гладил ее по кучерявым волосам. Поцеловал в щеку. Пытался успокоить. Ее пыл начал угасать. К тому же, стоит отметить от нее приятно пахло. Я, уже дурачась, повалил ее на спину и принялся щекотать. Она залилась звонким смехом. Она дергалась, ворочалась. Ее обнаженные коленки, а вслед за ними и горяченькие ляжки вылезли из-под краев ее ночнушки. И только бежевый уголок ее трусиков оставался прикрытым одеянием. Мы резвились. Ее девичий неподдельный смех заполнял комнату и мое требующее любви сердце. Наши лица были так близки. Я поймал ее готовый, но слегка удивленный взгляд. «Стоп!» — сказал я себе и отпрянул.

     Я отправился на кухню. Наскоряк обжарил сосиски. Вылил на сковородку яичные ингредиенты. Поставил завариваться чай. Через пять минут аппетитный, но калорийный завтрак был уже на подносе. Я вошел в ее комнату. Постель уже была застелена. Алина, умывшись, переоделась: натянула лосины, футболку, собрала волосы в хвост. С экрана телевизора на нас таращился ведущий известного кулинарного шоу. Мы сели завтракать. Родители, как оказалось, не просто скрылись в неведомом направлении, а отправились заказывать столик в ресторане — Алина с мамой завтра улетали. Сердце резанула знакомая боль. До меня начало доходить, что спустя долгое время оно вновь разрасталось теплым чувством к моей давней подружке. Мне будет ее не хватать.

     Алина отказалась ехать с родителями, сославшись на дурное самочувствие. Ее мама обеспокоилась, но Алина все-таки отправила ее с друзьями в город. Тем более они должны были заехать на рынок и купить некоторые здешние сувениры и гостинцы. Я почувствовал укол совести: это ведь из-за меня она осталась. Я протянул руку и снял с ее волос резинку: ее каштановые пряди распустились и стекли по плечам. Алина вопросительно на меня взглянула.

      — Мне так больше нравится! — ответил я, не прерывая трапезы.

     Она улыбнулась. Но помимо некой радости и смущения от неприкрытой лести было еще что-то. Это было и в улыбке уст, и в сиянии глаз. Я никак не мог понять, что же это. Я громко ... отхлебнул остывшего чая и уставился на нее. Глупо было бы отрицать, что за прошедшее с нашей последней встречи время она здорово похорошела. И я не имею в виду исключительно округлости ее интимных зон. Конечно же, теперь ее ягодицы и грудь имели откровенно женственные формы. Такую девушку не грех было желать ночами. Но вместе с взрослением ее тела повзрослело и ее лицо. Она была так же хороша, как и прежде, но именно эта женственность добавляла ее чертам утонченности, грации, изящества, зрелости. Между тем, ее щеки налились румянцем. Я, вероятно, неистово смущал своим пристальным взглядом.

      — Что? — наконец, она не сдержалась и спросила.

     Вместо всяких слов я приобнял ее, носом зарываясь в каскад ее волос. Приятный запах заполнил мои рецепторы. Я глубоко вдохнул, а затем потянул Алину вниз. Мы плюхнулись на диван. Сначала она слегка перепугалась, но затем залилась приятным смехом. Она пихалась, смеялась, теплым дыханием щекотя мою шею. Я подался немного в сторону и вновь взглянул на нее. Она лежала на моих руках. Волосы раскинулись по подушке и покрывалу. Ее руки то ли упирались, то ли держались за мои плечи. На устах все еще сияла улыбка, глаза — широко распахнуты и направлены на меня. Искорка пробежала. Я чувствовал, что не могу ошибаться. Склонившись над ее лицом, я поцеловал ее в губы. Алина стиснула челюсти, не пуская меня, но совладав с собой, устремилась в мои объятия. Мы лежали и целовались. Забыв про прошлые обиды. Забыв про дружеские отношения. Забыв про обязательства и пороки. Мы лежали и радовались наступившему моменту. Andnothingelsematters.

     Я лег на бок, кладя аналогично ее. Мои ладони обнимали ее хрупкую спину, гладили плечи. Ноздри жадно втягивали ее запахи. Одно бедро я положил между ее ног, ощутив, как плотно она сжала его своими. Тогда моя рука скользнула в сторону ее сладенькой попки. После приобретенного опыта маневр получился крайне рефлекторным. Скользнула ловко, даже незаметно. Скользнула чрезвычайно уверенно. Словно иначе и не могло быть. Для меня маневр — уже избитый, для Алины, чьей эрогенной зоны никто прежде не касался, — настораживающий и в то же время успокоительный. Я почувствовал, как напряглись ее мышцы, едва она осознала, где покоится моя рука. Через пару мгновений она расслабилась: видать, решила, что этим рукам можно целиком и полностью доверять. Честно говоря, я понятия не имел, о чем она думала. Да я не особо-то и озадачивался. Затем я прижал ее к себе: якобы рука оказалась на ее бедрах исключительно ради этой цели. Пальцы стиснули мягкую плоть. Алина ахнула от неожиданности и наглости моего поступка.

     Я чувствовал, как страсть охватывала ее девственное тело. Как животрепещущее вожделение раскрепощает ее нутро. Она еще сильнее стиснула мою ногу бедрами. Видать, неизбежные процессы внизу животика давали о себе знать. Вдруг она укусила меня за губу. Укусила игриво. Укусила лукаво. Пыталась меня раззадорить. А этот ангел, оказывается, готов стать павшим! Моя рука гладила ее бедро. Вторая поддерживала ее голову. Алина впивалась пальцами в мои плечи, мою грудь. Она хотела этого — я знал точно. Не стану врать, я хотел ее не меньше. Я больше не видел в ней маленькую девочку, которую я знал еще когда-то. Теперь она была объектом моего сексуального желания. Такая же, как Дашка и Ксеня, как Катя и Наташа, как Светка и Лерка. Только намного более миловидная. Помимо желания я к ней испытывал чувства. Чувства искренние. Чувства, которые успели стать для меня чуждыми. И все же это были не те чувства, которые я некогда испытывал к своей бывшей.

     Рука норовила забраться под ее лосины. Коснуться ее плоти. А потом... Но что-то удерживало меня. Страсти, охватившей нас с головой, было недостаточно, чтобы переступить эту грань. Рука поднялась верх. Гладила ее плечи, шею, случайно коснулась округлостей груди. Алина дернулась: такое явное хамство казалось ей ново. Я сходил с ума. Зверь, проснувшийся во мне, хотел овладеть невинной девушкой прямо на этом месте. Испить все соки. Взять ее насильно, грубо, гадко. Наперекор инстинктам действовал разум — он сдерживал пыл, твердя, мол, еще не время. До меня доносилось ее прерывистое дыхание. Ее одолевали страхи и неуверенность. Что будет, если она поддастся и переступит границу между невинностью и пороком?!

     Моя рука скользнула под ее футболку. Едва мои пальцы коснулись ее кожи, она дернулась. Я укусил ее за губу, а затем облизал ее языком. Алина обхватила мою шею руками и, что было сил, прижала меня к себе — в знак доверительности. Чувство нахлынуло новой волной. Сам того не замечая, я двигал рукой все ниже и ниже, минуя резинку лосин. Пальцы нащупали мягкие шелковые трусики. Мой дружище, который уже изнывал от неподобающего поведения своего хозяина, упирался в лобок Алины. Мне было немного неловко: вся остальная неловкость был растрачена во время моих половых похождений — теперь эрекция не казалась для меня столь уж постыдным делом. Однако моя рука не успела достичь чего-либо существенного — раздался щелчок в дверной скважине. Вернулись, шелестя пакетами, родители.

     Мы, подобно каким-то малолеткам, разбежались по углам. Алина пыталась привести внешний вид в порядок: поправляла прическу, отдернула футболку, подтянула лосины (да так, что штаны четко облегли и подтянули ее аппетитные ягодички — мой друг не желал ложиться). Она виновата взглянула на меня. Я улыбнулся ей в ответ. Мы неспешно вышли из комнаты, словно ничем подобным не занимались. Когда в следующий раз нам довелось остаться наедине, между нами вновь стояла непреодолимая стена после произошедшего. Хотелось так много поведать друг другу. Хотелось броситься в объятия. Хотелось что-нибудь сделать, что-нибудь экстраординарное. Не поддающееся простой логике. Вместо этого мы мялись, как школьники.

     Вечером предстоял поход в ресторан. Прощальный ужин. Заморские деликатесы. Живая музыка. Отличное настроение. Всего этого было мало для полного душевного равновесия. Пока родители были увлечены горячим, я умудрился увести Алину в сторону — на танцпол, где и без нас кружилась троица влюбленных пар. Мы присоединились. Алина все еще пребывала в стеснительном состоянии, так свойственном девчонкам. Я взял судьбу в собственные руки. Приблизил губы к ее уху и шепнул:

      — Сегодня ночью. Когда все уложатся спать. Я буду ждать тебя в своей комнате.

     «Крайне прямолинейно» — подумал я. Но как иначе?! Это была последняя возможность побыть нам наедине.

     Вернулись домой мы около полуночи. Наши гостьи отправились принять душ. Завтра рано вставать. Надо было еще, как следует, выспаться. За дамами в ванную прошмыгнул и я. Больше за вечер мы с Алиной не обмолвились ни словом. Я гадал, придет ли она. Стоя под душем, я осмысливал все шероховатость своей фразы. Слишком пресно она прозвучала после сегодняшних ласк на кровати. Едва в моей памяти проскользнули кадры, воин вновь обрел былую мощь. «А ведь я еще ни разу не дрочил в душе!» — дошло до меня. «Как насчет дебюта?!» Но мысль о том, чтобы мастурбировать на девушку, в которую я, можно сказать, втрескался, показалась мне отвратительной. Я и на свою бывшую-то ни разу не мастурбировал. А ведь у нас с ней было долгое прошлое. Гонять лысого я так и не решился. Может, завтра, когда Алина будет далеко и чувства подутихнут. Но я уже знал, что если мне захочется избавиться от зуда, я наведаюсь к дежурной попке. Затащу ее в постель и буду воображать, что подо мной не Дашка, а она. Она самая.

     Когда вышел из ванной я, во всех комнатах был погашен свет. Все спали. Я непринужденно зашел в свою комнату, предварительно в надежде глянув на дверь, ведущую в спальню гостий. Забравшись под одеяло, я принялся ждать. Секунды текли, подобно часам. Минуты протекали медленнее недель. Я сбился со счета времени, когда мой озабоченный разум попал во власть сна. Я попал в его сладостный плен. Снилось что-то до боли приятное. Объятия теплого вечера. Аромат пекарни. Безмятежный ветер колыхал ... каштановые пряди. Она сидела у окна в ожидании чего-то. Дверь в комнату была приотворена. Я долго думал прежде, чем нарушить ее безмолвное состояние. Что-то сдерживало меня. Но я понимал, что должен там находиться. Рука коснулась двери и я вошел.

     Алина тут же поднялась со стула. Повернулась ко мне, элегантно отбрасывая волосы с плеч. На ее лице сначала отобразилось беспокойство и раздражение. Прошла нескончаемая секунда, и что-то в ее взгляде изменилось. Я с силой оторвал глаза от ее приветливой улыбки. Только сейчас я заметил, что на ней не было одежды. За редким исключением всего одного предмета гардероба. Те самые черные трусики, что уже несколько дней будоражат мою фантазию. Алина с некоторым запозданием, словно только сама осознала весь конфуз от своей наготы, отпрянула и подняла было руки, чтобы скрыть от меня свои аппетитные груди. Соски умоляюще смотрели в мою сторону. Мой голодный взор опустился по ее гладкому животу, минуя дразнящий пупок. Наконец, он наткнулся на черный шелковый треугольник. Мне почудилось, что я обаяю ароматы ее соков, исходившие из-под тонкой тканью ее трусиков. Флюиды проникали в мои ноздри. В мой мозг. В мое сердце. Зверь просыпался. Алина понимала всю фатальность предстоящего рока. Я шагнул в комнату навстречу ее томящейся киске.

     ***

     Я открыл глаза в тот самый момент, когда дверная ручка чуть повернулась. Дверь отворилась, и в проеме показалась обнаженная женская ножка. Я не сразу сообразил, что происходит. «Кто бы это мог быть?» — озадачился я. Вслед за ножкой появилась и белая ночнушка, увенчанная гривой каштановых кудрей. Дверь так же бесшумно закрылась, как и была отворена. Ангел, воплощенный из моих фантазий, смущенно улыбнулся и двинулся в мою сторону неуверенным шагом. Она коснулась ручкой моего плеча, проверяя, сплю ли я. Я не подавал признаков жизни. «Реанимируй меня. Верни в мое сердце жизнь!» — думал я. Алина толкнула меня вновь. Вдруг одеяло взорвалось, и две голодные руки потянулись к ее талии. Девушка едва сдержалась от крика. Пальцы сомкнулись на ее точеной фигурке и потащили в бушующее море одеяла. Алина осадила меня парой пощечин, а затем залилась нервным тихим хохотом.

      — Дурак! Испугал меня! — шептала она, когда я сомкнул ее в объятиях под теплым одеялом.

     Я не стал ничего ей отвечать. Наши губы сплелись в поцелуе. Страсть вновь охватила наши тела. От Алины веяло теплом и вкусным запахом шампуня. Мой язык протиснулся сквозь ее губы и поселился у нее во рту. Ее уста были так сладки. Мне хотелось умереть в ее объятиях. Растаять, как дым. Кстати, о дыме — в моих семейках уже творился Апокалипсис. Вулкан наполнился лавой и норовил обеспечить жилплощадь яростным пожаром.

     Алина прильнула ко мне всем телом. Неуверенно коснулась пальчиками моих обнаженных плеч, груди, живота. Она обняла меня и отдалась мне без остатка. Я уже отработанным движением нащупал ее ягодицы. Почувствовал на телепатическом уровне некоторое сопротивление, но оно тут же было ею же подавлено. Чувствовал, как учащается ее дыхание, когда мои пальцы впиваются в ее плоть, елозят ее интимное пространство. Сердечко в ее груди стало биться резвее. Она хотела, но по-прежнему боялась переступить эту грань.

     Ткань была настолько тонкая, что я четко осязал, насколько мягки ее ягодицы. Чувствовал исходившее от них. Ладонь потянулась ниже и, наконец, нащупала голую кожу. Это были ее ножки. Те самые, на которые я имел честь любоваться практически всю неделю. И теперь они были мои. Алина плотнее сжала бедра: инстинкт самосохранения. Я провел пальцами вверх и пробрался под ночнушку. Сантиметр за сантиметром передо мной открывались новые пространства. Словно проходишь некую стратегию. Пребывая в состоянии бдительности, дабы не нарваться на врага. Ладонь скользнула по выпуклости ее ягодиц, наткнулась на черные шелковые трусики, которые манили мое внимание с того самого злосчастного вечера. «Попались!» — подумал я. Между тем, мой воин уже упирался в ее лобок. Конечно, не было здесь ничего необычного. Куда он уже только не упирался! Однако чувство первопроходца рождает ностальгию по девственности сознания. Я чувствовал себя не опытным ловеласом, который испробовал с десяток поз из сакрального писания, а старым неуклюжем юношей, которым был несколько веков назад. И этому юноше было крайне неловко сознаватьp, куда именно и что именно упирается в этот момент. Неловкость, казалось, передалась Алине. Я не хотел, боялся ее спугнуть. Не столько из соображений о полке моих побед, сколько она была дорога мне: я не хотел испортить ее «первый раз».

     Моя ладонь упивалась обществом ее мягких тканей. Нежная кожа согревала мою руку, меня всего. Я буквально ощущал, как сгораю от нетерпения. Но я держался. Поцелуй набирал обороты, прибавлял пылкости. Алина постепенно расслаблялась, отдавалась забвению. Каким-то образом моя рука миновала резинку ее трусиков и поднялась выше, на уровень пупка. Я переложил ее на спину, а сам накрыл ее сверху, продолжая раскрывать все новые горизонты. Перед глазами предстала картинка в ванной, когда я застукал ее обнаженной. Мой мозг прямо-таки издевался над моим членом. Алина поддалась моему рвению. Она вытянула руки, и я без труда совладал с ее ночнушкой, бросив ее в районе подушки. Теперь она лежала передо мной в одних трусиках. «Малышка не носит бюстгалтера!» — мелькнуло у меня в голове. Наши нагие тела соприкасались. Создавался эффект единения. Я нежно провел рукой по ее туловищу, начиная с ключицы, проходя между грудей вниз по животику, мимо пупка и заканчивая шелковым треугольником ее трусиков. Прикосновение к лобку вызвало в ней легкий протест и, несомненно, возбуждение. Она еще никого прежде не допускала до этой зоны.

     Я склонился над ней и припал губами к соску. Алина обхватила руками мою шею. Сначала непроизвольно, затем прижала к груди, чтобы было приятнее. Она начала извиваться в моих объятиях, словно кошка или змея. Моя рука окончательно остановилась на ее лобке, принявшись его массировать. Мягкая ткань, шурша, терлась о ее волоски. Амплитуда увеличивалась. Стимулируя лобок, пальцы удалялись вглубь. Туда, где истекали соками ее губы. Едва я коснулся через трусики ее влагалища, она дернулась. Наверняка, хотела прекратить. Но была уже не в силах остановиться. Облизывая ее груди, я пустил в ход зубы. Мои ласки оставляли небольшие следы укусов. Возможно, было немного больно, но целиком приятно. До моего опытного уха начали доноситься томные звуки. Алина застонала.

     Потихоньку ее ножки стали податливее размыкаться. Она предоставляла мне фронт работы. Рука забралась совсем уж далеко. Ее лоно уже горело, истекало. Томилось ожиданием. Я провел ладонью по внутренней стороне ее бедер. Она была в огне. Тогда я наконец решился: пальцы вновь коснулись ее киски. Начал массировать. Алина извивалась по-прежнему, ерзала, стараясь унять это состояние, когда на месте неймется. Однако унять это состояние можно только одним способом. Мои пальцы зашевелились чаще, дразня ее девственное голодное лоно. Сверху ее ноги я положил свою. Мания власти постоянно преследовала меня в постели. Вот и теперь!

     Продолжая играть с ее эрогенной зоной, я случайно проник под барьер ее влажных трусиков. Тут же наткнулся на совсем уж изнемогающий орган. Ее гениталии кипели огнем. Вулкан был в преддверии извержения. Оставалось ей лишь простучать всем известный код Морзе: S-O-S. Просунув палец между ее половых губ, я нащупал клитор. От одного касания Алина взвинтилась. Ее руки еще сильнее прижали мою голову к груди. Я подыграл ей, жадно упиваясь ее сосками. Лаская его, кусая. Набрасываясь на беспомощную девушку, словно зверь. Подстегнув резинку, легким движением сорвал с нее трусики. Ладонь коснулась аккуратного лобка. «Если она девственница, то для кого поддерживает интимную прическу?» — подумал я. Оторвавшись от ее грудей, я спустился к треугольничку. Сексуальному треугольничку внизу ее живота. Алина вцепилась пальцами в мои волосы. Ей явно было неловко, неудобно, ... 

     чтобы в первый же день — еще суток не прошло с момента нашего первого поцелуя — я забрался туда. Хоть ей этого хотелось не меньше моего, существовали все-таки рамки приличия. Алина попыталась отпрянуть, сбежать от меня. Но я цепко ухватил ее за ноги и снова подтянул к себе. «Нет, не надо, пожалуйста!» — шикнула она мне. Но в нескольких сантиметрах от ее киски я поднял голову и серьезно посмотрел на нее. В ее глазах мелькнула тень досады, словно она извинялась за свое поведение. Пальцы в моих волосах разомкнулись. Я припал губами к ее плоду.

     С первым же интимным поцелуем ее охватила дрожь. Алина отчаянно искала, за что бы ухватиться. Я приобнял руками ее бедра, скрывшись за ними, словно за ширмой. Пустил в ход язык. Рот тут же наполнился ее соками. Алина охала, стонала, готова была кричать от восторга. Но разум вторил ей: нельзя. Она сжимала попавшуюся простынь в кулаках. Цеплялась снова. Мои руки потянулись в сторону ее сосков. На полпути они были пойманы ее безумным хватом. Алина провела своими ладошками по моим волосатым предплечьям, получая кайф от общества опытного мужчины. За какой-то совершенно небольшой срок я успел перемахнуть несколько ступеней своего сексуального взросления. Вероятно, от подсознательного осмысления всего этого она еще сильнее заводилась. В конце концов, она снова впилась ногтями в мою шевелюру, на этот раз прижимая меня к своему влагалищу. Одной рукой я стимулировал ее сосок. Другой — занялся ее клитором. Просунув один палец внутрь ее вагины, принялся доводить ее до оргазма. Как оказалось, такое массированное воздействие дало скорый результат.

     Тем временем, я был несколько озадачен, как бы унять невыносимый зуд собственного агрегата. Начать дрочить, пока ублажаю свою любовницу. Или же тереться им о диван, пока не достигну аналогичного результата. Чувствую, Дашки мне не дождаться. Спуститься к Насте? Можно, но слишком палевно. Как назло, мой писюн не хотел униматься. Он желал быть на месте того пальца, что буравил нутро Алины. Для себя же я твердо решил: «Не имею я права ради своих плотских удовольствий лишать девушку девственности. Ангел останется ангелом. Ну а то, что между нами происходит. Так это всего лишь интимные ласки. Не более того. Даже не секс. Какой же секс без проникновения! Я лишь доставлю ей удовольствие, чтобы каждый раз ложась в постель в другим... стоп! Это уже где-то было. Да и почему, собственно, с другим?! Я же вроде люблю ее... « В общем, одно я решил точно: мой агрегат там ныне явно лишний. Вдруг Алина, захлебываясь стонами, замерла. Выгнулась в спине, поднимая таз. И тут же пала на свое место, отнимая меня от своего сакрального пространства. Я продолжал дурачиться. Алина игриво перевернулась на живот. Зря! Я обхватил ее сзади. Готовый к атаке, мой инструмент тут же выскочил из ширинки в трусах. Алина, играясь, наверное, даже не заметила, как ее разгоряченных ягодиц коснулась моя похотливая плоть. Я же не заметить этого не мог. Казалось, еще пара фрикций — даже просто о какую-либо плоскость (пусть даже это будут ягодицы девушки) — и я опорожню накопившуюся энергию. Я сдерживался. Прошелся серией нежных поцелуев по ее спине. Ей было щекотно. Она ерзала, тряся своими сексуальными ягодками перед самой головкой моего не унимающегося солдата. Я схватил ее за бедра и накинулся на ее попку. Впился зубами в нежную плоть. Между ее ног веяло ее флюидами, недавним оргазмом. Я попытался незаметно запихнуть член обратно в трусы, но он уже окаменел от возбуждения.

     Мы еще некоторое время дурачились, перекатываясь по постели. В итоге я прижал ее к себе и спрятался с ней под одеялом. Едва наши губы вновь оказались так близки, мы сошлись в поцелуе. Ее влажные губы выскальзывали, я хватал их зубами. Алина отвечала мне тем же. Я целовал ее шею, ее плечи. Хотел пробраться ниже, но после оргазма ее интимные зоны подверглись экстрачувствительности. Тогда Алина сама прильнула губами к моим соскам. Я расслабился, отдавая свое тело в ее распоряжение. Пока она ласкала мои соски, ее ладони гладили мои плечи, волосы, туловище и вдруг наткнулись на непослушную головку. «Ой!» — была ее первая реакция. Я смолчал. Алина покосилась с любопытством на меня. Покуда я никак не отреагировал, она взяла его в руку и попыталась как можно менее дотошно ознакомиться с ним. От ее прикосновения с моих губ слетел непроизвольный стон. Алина сжала его вновь: «Тебе приятно?» — в ее глазах было столько наивности, что складывалось неприятное ощущение педофилии. Словно я только что занимался орогенитальным сексом с ребенком. Я лишь моргнул в ответ. Алина смекнула что к чему и приступила к уже известным манипуляциям. Мои руки тут же потянулись к ее эрогенным зонам, в частности в ягодицам. Я охотно схватил ее за еще влажную разгоряченную плоть. Она издевалась. Если бы она только могла представить, как тяжело мне было сдерживаться! Я прижал ее к себе. Мой член уперся в низ ее животика, немного выше ее лобка. Язык проник в ее рот. «Все, « — решил было я, — «ангел ангелом, а держаться я больше не могу!» Теперь участилось мое сердцебиение. Я закрыл глаза, понимая, что завтра буду жалеть, но сегодня есть сегодня. И в этот момент послышались шаги за дверью. Мы затаились. Когда повернулась дверная ручка, я скрыл Алину под одеялом, а сам лег на бок, дабы спрятать инородный бугор в моей постели.

      — Чем ты ту занимаешься? — спросил отец, увидев мой настороженный взгляд.

      — Пытаюсь заснуть, — бросил коротко я.

      — Ааа, — с нескрываемым сарказмом произнес он, глядя на мое положение (лежал я к нему спиной). — Ну-ну... ты ей тоже понравился...

     Сначала я не понял, о чем он, затем начал препираться:

      — Батя...

      — Что батя? Я тебе серьезно говорю. Весь вечер на тебя и глядела. Ты только взгляд опустишь, а она тут как тут. Это хорошо, что ты на нее заглядываешься. Такую невестку мы одобряем... — он одобрительно подмигнул. Я хотел было вставить весомый аргумент, но из данного положения спорить было крайне неудобно. Тогда батя, понимая свое доминирующее положение, добавил: — Только вот заниматься этим... не самая удачная мысль. — Улыбаясь он скрылся за дверью, а мои «На что ты намекаешь? Да ты неправильно все понял!» Естественно я правильно понял, на что батя намекал. Ну не стану же я отдергивать одеяло, дабы он мог воочию убедиться, что его сын не страдает онанизмом. Тем временем Алина баловалась с моими сосками и членом. Я откинул угол одеяла, застукав ее на месте преступления. Она лишь лукаво улыбнулась и поцеловала меня. Я с грустью глянул в ее глаза, а затем горько добавил:

      — Тебе пора идти. Завтра рано вставать!

     Алина понимающе кивнула, поцеловала меня еще раз и, одевшись, убежала в комнату. Я еще долго лежал в раздумьях. Думал о многом. Думал о разном. Даже о том, чтобы спуститься вниз, постучаться к Насте. Она бы открыла мне дверь с сонным вопросом: «Тебе чего?» Я бы нашелся, что ей ответить. «Извини, Насть, но у меня очень срочное дело к тебе!» Пока она, будучи одета в какой-нибудь там махровый халат, спросонья пыталась понять меня, я бы схватил ее за плечи и вытащил бы на лестничную площадку. Все еще ничего не понимая, она бы легко поддалась мне, но тут бы у нее созрел весьма резонный вопрос: «Ты какого хера делаешь?» Я бы не стал ей отвечать вербально. Вместо этого я нагнул бы ее раком, задернул бы халат с ночнушкой (или в чем она там спит), стянул бы с толстой жопы трусы и просунул бы ей между булок. Настя не сразу сообразила бы, в чем дело. Но после второго проникновения в ее анал, она бы залилась стонами. Я бы посильнее сжал ее ягодицы, дабы не разорвать связь, и принялся бы долбить ее попку изо всех сил. До последней капли спермы. Кончил бы я очень быстро. Кончил бы крайне объемно, заливая спермой ее анус, киску, ляжки. Резко обмякнув, я бы развернул ее к себе лицом. Думаю, не побрезговал бы поцеловать после проделанного, а затем скрыться в известном направлении, оставив Настю с недопонимающим выражением лица. Мол, что это сейчас было. Использовав ее, как сексуальную игрушку, я бы вернулся в эту самую постель и плюхнулся спать. Однако жизнь не терпит сослагательного наклонения, а потому я никуда выходить не стал. Равно как мой член, как я понимаю, не дотерпит до завтра, когда Дашка вновь будет доступна, а потому я, смирившись со своей участью, достал его из трусов и принялся дрочить. Однако чтобы не пятнать ангельский образ Алины, я мастурбировал на похабную картину, которую только что себе представил. На толстую жопу Насти-соседки. Едва семя было вызволено наружу, мой похотливый мозг успокоился и провалился в небытие...