Второй час приходится сидеть под дверью кабинета — это ожидание уже невыносимо. О чём можно разговаривать? Моя подружка, практически уже невеста, скрылась за роскошной дверью для того, чтобы встретиться со своим научным руководителем, по совместительству завкафедрой — вершителем судеб обучающихся здесь студентишек. Мы с моей девчонкой заканчивли эту бодягу, от торжественного выпуска нас отделяли только заветные корочки дипломов. Правда, для меня это было большой проблемой, так как учиться мне было лень — я выплывал за счёт везения да посторонней помощи. Теперь, видимо, везение кончилось, а помощи ждать неоткуда — все заняты своими работами.

     Что ж, я привык воспринимать ситуацию философски и просто отстранённо созерцал происходящее. Надеюсь, хотя бы моя Милка проскочит эти жернова легко — она — то всегда ответственно и вдумчиво училась на отлично. Вот и сейчас окончание многодневных трудов стало для неё праздником — на встречу она пришла в парадной белой блузке, выгодно подчёркиваюшей её крупную упругую грудь, короткой плиссированной юбке а-ля «японская школьница»; композицию дополняли удачный макияж и стрижка. Вместо колготок одеты чулки и, конечно, сексапильный чёрный комплект нижнего белья. Дело в том, что после всяких занудных дел, в успехе которых Милка совершенно не сомневалась, продолжение планировалось в клубе-ресторане с переходом в романтически-интимный вечер.

     И вот теперь эта перспектива откладывалась всё дальше и дальше, заставляя меня нервничать и задумываться больше о жратве, нежели о возвышенных плотских утехах. Наконец, за дверью послышался знакомый стук каблучков, и моя дорогуша буквально вылетела из кабинета, и практически не задерживаясь, сбежала вниз по лестнице. Что ж, после стольких минут мозготраха это вполне ожидаемая реакция — я рысью поскакал к машине — открывать двери, заводить, встречать — всё как обычно. Необычности начались, когда мы уже отчалили от сумрачных стен альма-матер. Краснея, бледнея и запинаясь, Милка поделилась новостью о том, что её научный, старый пень, предпринял попытку её подомогаться — так я, по крайней мере, понял сначала.

     Первой реакцией было побежать разбираться. Однако подруга попросила ничего пока не делать — выслушать историю до конца. Оказывается, этот занудный научный хрыч оказался вовсе не чужд разного озорства, хотя исполнил всё совсем непривычным способом. Он долго «ездил по ушам» по поводу слабости работы Милки, явно давая понять, что неплохо бы проявить ещё какие-либо способности, кроме тяги к знаниям. Направление этих затей стало ясно, когда он недвусмысленно положил ей руку на обтянутуе нейлоном колено, причём опасно близко к краю юбки, и в следующюю секунду, словно не сдержавшись, сдвинул руку вверх, обнажив узорную резинку чулка.

     Из уважения к профессорским сединам и ещё неизвестно почему, Милка не стала верещать либо проявлять агрессивных действий, но решительно скинула ладонь озорника со своего бедра и сказала одну из сакраментальных фраз из разряда «а вот этого не надо». К её удивлению, аудиенция на этом не прекратилась немедленно, как она ожидала. Оно и понятно, подумалось мне, ведь её захотел не пэтэушник пацан из соседнего подъезда, а опытный и хитрый пожилой преподаватель, на счету которого наверняка немало уложенных на подходящюю горизонталь студенток, а возможно даже сколько-нибудь порванных целок.

     Умник сделал вид, что ничего не произошло, однако так ловко завернул следующие несколько фраз, что стало ясно, что бумаги перед ним дипломной работой никак не являются, и место им на выставке детсадовских рисунков. Вполуха слушая его жужжание, Милка лихорадочно соображала, на какую помощь может рассчитывать в деканате и выше, однако вместо этого в голову настойчиво лезли эпитеты, обычно употребляемые к шаловливому собеседнику типа «заслуженный», «уважаемый» и практически «великий», а также слухи о крепкой дружбе научного со всякими небожителями из МинОбра.

     Тем не менее, протест внутри уже созрел и был готов вылиться в какое-нибудь буйное действо вроде громкой пощёчины. Неожиданно сознание зацепило упоминание «работы Вашего друга», и стало ясно, что упырь приплёл в эту тему и мою любимую личность. Предложив подумать «о перспективах», он выставил Милку за дверь, пригласив явиться в другой день «в правильном настроении». Собственно, дальше я её и встретил.

     Что я мог сказать, что обязан был? Конечно, ни за что и никогда. Но на вопрос «а будешь ли ты меня любить если» ответил также утвердительно, чем и предопределил дальнейшее развитие событий.

     Так что на следующюю встречу я повёз Милку прихорошенную по полной программе: парадноя белая блузка, короткая плиссированная юбка а-ля «японская школьница», удачный макияж и стрижка — это уже было, так же как и секси макияж.

     Мне было сказано, что это «для вида», и я сделал вид, что поверил — хотя почти наверняка понял преспективу.

     Через два часа я принял её в свои объятия — внешне такую же свежую и бодрую. Не удержался и быстро сунул руку ей под юбку — почти не удивился, обнаружив между аппетитных ножек нечто липкое и скользкое. По дороге удалось «раскрутить» на более-менее подробный рассказ, о чём-то догадаться. Оказывается, предвидя развитие событий, Милка перед визитом заглянула в туалет, где стянула трусики — товарищу профессору они могли бы помешать овладеть студенткой, да и целее будут.

     Ей было стыдно признаться, что эта процедура «приятно взволновала» её, несмотря на понятный мандраж. Дедуля и правда не стал особо церемониться — после краткого формального приветствия принялся аккуратно, но настойчиво ощупывать крепкую грудь девушки, упакованную в эротичный лифчик и блузку. Раздевать её предусмотрительно не стал, ограничившись расстёгиванием пары верхних пуговок. Через достаточно короткое время посчитал, видимо, этап ласк пройденным и положил ладонь под юбку, спереди между ног; ощущение обнажённного тела приятно удивило его — Милка была удостоена скупой похвалы и даже не сообразила, в какой момент оказалась на преподавательском столе, прямо поверх разложенных бумаг.

     Явно было, что на этом столе профессор раздвинул не одну пару девичьих ножек — уж очень ловко он произвёл этот манёвр. Представляя себе заранее этот момент, Милка долго репетировала, какой фразой вежливо, но твёрдо потребует позаботиться о контрацепции, проще говоря, надеть презерватив. Конечно же, в решительный момент она замялась, сосредоточившись на ощущении задираемой посторонним мужиком юбочки, а в следующюю секунду отвлеклась на лёгкое, бессознательное сопротивление уверенной руке, раздвинувшей её ноги. Уложена она была грамотно — попа слегка свисала с края стола, не настолько, чтобы съехать вниз дальше, но именно так, что вход во влагалище оказался максимально удобно для пениса старого кобеля.

     Женская натура не могла позволить Милке не извернуться и хотя бы мельком не взглянуть на этот инструмент. На мой вполне понятный вопрос о виде\размерах подружка неожиданно совсем уж застеснялась, и настаивать я не стал — сделал свои выводы, позже подтвердившиеся. Как бы то ни было, профессор приставил головку своего болта к щёлке девушки, а потом провёл сверху вниз до собственно входа, в который незамедлительно начал его заталкивать. Никаких резких рывков он не делал, а медленно, упорно и без остановок вводил его, пока не упёрся в п+ду яйцами. Милке повезло, что она умудрилась возбудиться до появления смазки — пенис входил очень туго, буквально натягивая её тело. Он был настолько твёрд, что легко преодолел всякое сопротивление — Милка только постанывала.

     После этого началось традиционное, классическое «туда-сюда», выполняемое с неожиданной для такого старого пня настойчивостью и полной амплитудой — то есть каждый раз он вытаскивал почти полностью, только чтобы головка не выскочила наружу, и задвигал до упора (девушке казалось, что её тело вначале выворачивают ...

 

     наружу, а потом тянут внутрь, как резиновое). Впрочем, как я понял, этот процесс не был болезненнен и даже оказался пикантно-незнакомо-приятным. Финишировал профессор неожиданно, без предупреждения — думал он только о себе, а скорее даже и не предполагал, что партнёрша может желать иного финала.

     Просто в какой то момент неожиданно более резко ввёл член на максимальную глубину, и так замер. Милка успела даже сообразить, что сейчас прямо в неё будут сливать сперму, как этот процесс начался — стенками влагалища, натянутого на член, Мика отчётливо ощущала судорожные подёргивания, означающие «выстрелы. Что интересно, паники она не испытала — как я понимаю, с какой-то стороны ей было приятна собственная «безответственность» за происходящее, поэтому она спокойно отдалась ощущениям.

     Почти сразу после прекращения «спуска» профессор очень акуратно вытянул всё ещё эрегированный член из обконченной оплодтворённой вагины, совершенно спокойно застегнулся, и помог Милке слезть со стола, причём умудрился даже не потревожить бумаг. Наружу почти ничего не просочилось — Милке это показалось странным, и она решила, что в этом возрасте количество спермы не связано напрямую с продилжительностью оргазма.

     Она едва успела застегнуться и хотя бы в общих чертах поправить одежду, как оказалась за дверью кабинета, напутствие составляло всего лишь что-то типа «всё будет хорошо, не волнуйтесь». Да, старый хрыч явно был спец в этих делах! Сквозь ревность и злость у меня просочилось чувство зависти и даже восхищения. Сразу на входе в квартиру Милка рванулась было в ванну\в душ, мотивируя это «усталостью», но неожиданное, какое-то нездоровое чувство интереса заставило меня остановить её, уложить на кровать и приступить к внимательному осмотру.

     Первое, что я сделал — это задрал кокетливую короткую юбочку и увидел то, чего одновременно хотел и боялся найти — створки влагалища были плотно склеены подсохшим желтоватым веществом, в котором по запаху и виду легко угадывлась сперма много курящего мужчины. Вместо ожидаемой злости, разочарования я неожиданно (так ли уж случайно?) ощутил необычное возбуждение: мне очень захотелось прямо здесь и сейчас доказать ей, что я ничем не хуже, а то и лучше другого самца, который только по недоразумению получил возможность отсношать такую роскошную самочку. Ласковыми поглаживаниями и нежными, ничего не значащими словами я удержал Милку на месте, а затем и переместил в сторону комнаты, где аккуратно уложил прямо на ковёр.

     Брюки за это время уже как-то прямо сами собой расстегнулись. Девушка уже не сопротивлялась, решив, видимо, что так будет лучше, а возможно просто смирившись с необычной ситуацией. Я же вдруг испытал секундное колебание, перед тем как войти в свежеоттраханную посторонним мужиком пизду. Наконец привычно упёр свой член ко входу и ничего не получилось — Милка только поморщилась от неприятных ощущений — засохшая сперма «запечатала» вход, словно специально не давая войти другому самцу. Я слегка помог себе рукой, вспомнив то время, когда мы ещё не так привыкли друг к другу, и всё же вломился вовнутрь.

     Оказалось, что сопротивление было только поверхностным — член легко скользнул внутрь явно качественно, с чувством обработанного влагалища. Стало ясно, что пенис моего соперника значительно толще моего, так как серьёзно растянул п... ду вширь, но похоже несколько короче, так как дальше головкой я почувствовал знакомое сужение. Всё это было очень ново, вызывало странное чувство одновременно ревности и интереса и заставляло меня с особым удовольствием трахать Милку, бысторо приближаясь к финишу.

     В какой-то момент я «отключился» от всех переживаний и ощющений, сосредоточившись на вколачивании члена, как всегда ближе к финалу по самые яйца. Неожиданно получился весьма «полноводный» финал — можно подумать, что это специально предусмотренная реакция на групповуху — с задачей вымыть, вытеснить по максимуму чужую сперму из своей женщины. Правда, «вчистую» победить не удалось: старый пень профессор тоже постарался и заполнил влагалище до краёв густой, исключительно липкой субстанцией — женщины, видимо, у него давно не было. В самой глубине вообще образовалась пробка, «заткнувшая» вход в матку (будь по календарю «опасный» день, залёт был бы Милке обеспечен).

     Я же, регулярно и часто занимаясь сексом, отстрелялся большим количеством очень жидкой, почти прозрачной и явно незрелой спермы. В итоге внутри моей подруги я намешал большое количество однородного коктейля, по консистенции и цвету бывшего чем-то средним между моим и чужим семенем.

     Я встал. Полюбовался деянием своих рук и вдруг неожиданно подумал: «Вот бы было здорово попробовать секс втроем?» Но это уже совсем другая история.