Ещё до свадьбы мы со своим мужем мечтали поехать в столицу на заработки, и только потом обосновываться в своей деревне, рожать детей, заводить хозяйство. Поэтому не прошло и недели после свадьбы, как мы, собрав свои нехитрые пожитки да деньги, которые нам многочисленные родственники подарили на свадьбу, двинулись в путь.

     Три дня прожили у дальних родственников, потом они нас мило попросили, предложив снимать квартиру подальше от них. Квартиру мы сняли однокомнатную, вот только заплатили за один месяц, рассчитывая на чудо. Муж мой за неделю нашёл работу, я же бросилась на поиски приличной и недорогой комнаты. Отдельная квартира для нас была не по карману, тем более, что она нам нужна была только для того, чтобы переночевать. Я перечитала кучу объявлений, ходила по всяким конторам, но все было очень дорого.

     И вот, наткнувшись на одно заманчивое объявление в метро, я пошла по заветному адресу. Хоть квартира и была на окраине, меня прежде всего заинтересовала цена. Позвонив несколько раз в дверь, я уже собиралась уходить, как вдруг двери всё-таки открылись и на пороге появился заспанный, видимо, с похмелья, крепкий мужчина. Я представилась, что пришла по объявлению, и хотела бы посмотреть комнату. Мужчина немного оживился, что меня уже немного обрадовало, и я зашла в квартиру.

     Я сразу обратила внимание на нечистоплотность хозяина, так как в квартире было очень пыльно, кое-где валялись окурки, но я все же прошла в комнату, которую он мне показал, и внимательно всё осмотрела. Я спросила, нет ли возможности немного отсрочить первый взнос, ссылаясь на трудное материальное положение, на что мужчина ещё более заинтересованно посмотрел на меня и без какой-либо фальши произнёс: « Для такой девушки, как ты, я могу сделать скидку, ты мне сразу понравилась, сама видишь, что здесь нужны женские руки».

     Он смотрел на заляпанный пол, потом на меня, и всё время о чём-то хотел спросить. Я только мило улыбалась и изо всех сил пыталась внушить ему доверие, боясь, что он может передумать.

     «Тебя как зовут-то, солнышко?»

     «Люся» — очень скромно ответила я.

     «Какое хорошее имя, а меня зовут дядя Жора, ты можешь звать меня просто Жора. Тебе как, восемнадцать-то годков есть?»

     «Что Вы, Дядя Жора, все двадцать, я уже замужем, и муж у меня есть».

     «А где же твой муж, наверно, сидит?»

     «Нет, он работает».

     «Так, значит, ты здесь собираешься с мужем жить?»

     «Ну, конечно».

     Дядя Жора как-то немного изменился и напрямую выдал:

     «Я-то думал, что ты одна совсем, такая молоденькая, что, может, ночку-другую вдвоём выпьем да поворкуем».

     Я, прикинувшись дурочкой, тут же нашла, что ему ответить: «Вы не переживайте, муж у меня тихий, мухи не обидит, а я добрая, и помою в вашей комнате, и приберу, и поговорю, если скучно будет».

     Он снова оживился так, что стало заметно, как напряглись вены на его жилистых руках. «Смотри, только не обмани, а-то ведь я просто так тебя жалеть не стану».

     На этом и разошлись. Я, довольная находкой, с радостью поведала об этом мужу. На следующий же день мы заехали к дяде Жоре. Как мне показалось, муж мой, действительно, понравился дяде Жоре, может быть, потому, что за знакомство поздним вечером они распили бутылку водки на двоих.

     Ранним утром я по-хозяйски провожала мужа на работу, он ещё не проспался, но предупредил меня, что хозяин пьёт, как лось, и чтобы я с этим быком была поосторожней. Я решила прилечь, потому что на улице было ещё совсем темно. Я слышала, что дядя Жора уже встал и куда-то ходил. Проверив, не забыла ли я запереть дверь, спокойно заснула. Проспала я ещё часа три. Разбудил меня какой-то шум у соседей, я, как ошпаренная кипятком вскочила, и тут же стала искать для себя полезное занятие.

     Я слишком хорошо помнила, что обещала дяде Жоре произвести уборку, так как вчера вечером было не до неё. Я поняла, что он ещё не завтракал, как будто ждал меня, сидел на кухне в одной майке с сигаретой. Я нашла в себе силы поприветствовать хозяина, дождавшись от него то же самое, и чтобы как-то поддержать разговор предложила ему то, что осталось от приготовленного мужу на завтрак. Он как будто согласился, и я, накрыв на стол, тут же села напротив. Расплывшись во весь рот, дядя Жора стал с удовольствием есть, исподлобья посматривая на меня. Я чувствовала, что скоро он заговорит, и немного боялась этого.

     «Ну, как тебе спалось — ночевалось на новом месте? Хорошо? Уютно?»

     «Хорошо, дядя Жора, только в квартире немного, мне кажется, прохладно».

     «Нет, в квартире температура в самый раз, не поэтому тебе было холодно, моя ведь комната как раз рядом с вашей кроватью».

     Я с удивлением посмотрела на него.

     «Ты чего так смотришь на меня, кровать под вами только и скрипнула-то, когда ложились... Вы, как? На разных кроватях обитали?»

     Я снова посмотрела на него, но уже не так строго, чтобы не обидеть.

     «У меня жильцы, бывало, по всей ночи упражнялись, там не только кровать, стенка ходуном ходила».

     У меня совсем испортилось настроение, но его невозможно было остановить.

     «Ты ему намекни, если он не хочет справляться со своей обязанностью, то, мол, дядя Жора готов всегда, только помани». Свои последние слова он изобразил так, чтобы у меня не возникало на этот счёт никаких сомнений.

     Весь этот день я провела в поисках работы, только успела вечером наспех кое-что приготовить, как пришёл муж, совершенно без настроения, что-то не ладилось у него на работе, мы не успели ни о чём даже поговорить.

     На следующее утро мой муж, может быть, из жалости, а, может быть, просто не хотел меня будить, ушел на работу без завтрака так, что я даже не заметила, как он собирался. Он даже отключил будильник, чтобы я подольше поспала.

     Очнулась я от того, что кто-то меня осторожно гладил. Я не сразу в темноте поняла, кто это лежит рядом со мной. Инстинктивно руками я попыталась одёрнуть задранную рубашку, но волосатые крепкие мужские руки не дали до неё даже дотянуться. У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что это был дядя Жора, в чём мать родила. Он уже пригвоздил к кровати мои ноги своими и беспрерывно повторял: «Тебе понравится, дай только немножко размочить, а потом всё хорошо пойдёт, будешь рада».

     Я боролась, как могла, он же ничего больно мне не делал, тискал мои груди и норовил опустить меня пониже. Мне показалось, что его даже забавляла такая ситуация, когда я так активно сопротивлялась его напору.

     «Поломайся немножко, поломайся, козочка, всё равно задвину, только уже потом не буду жалеть, сама виновата будешь».

     На мгновение высвободив руки, я наткнулась на его здоровенную елду.

     «Что, испугалась? По согласию я бы тебе тихонечко задвинул, а так буду мучить, пока ты не поймёшь, что дядю Жору надо уважать».

     Представив, что в этой квартире кроме нас нет никого, и двери на надежном замке, надеясь на какую-то хитрость, я уже не стала активно вырываться из его рук, он это понял и, облапив по-хозяйски меня одной рукой, другой стал вставлять свою елду мне между ног.

     «Я ведь тебе говорил, что по согласию лучше, не так больно будет» — и он всей своей лопатой провёл по моему самому сокровенному месту.

     «Может ты ещё целка, хоть и замужем, такое тоже бывает?»

     Я замотала испуганно головой, чтобы только прекратить его коварные дознания. Он совсем неаккуратно сгрёб что-то с рядом стоящей тумбочки и, выпрямившись надо мной, выдавил себе на ладонь-лопату. Я увидела, как он с трудом обхватив ладонью своё добро, стал намазывать его каким-то кремом. Я, обессилив от такой основательной его подготовки, отвернулась, чтобы не видеть этого, на что тут же услышала:

     «Страшно? Не бойся, всё сделаем как по маслу» — и его ладонь уже плотно прошлась снова у меня между ног.

     «Ты говоришь уже не целочка, сейчас мы проверим твою малышку, с кем она ночевала».

     Он снова приставил свою елду к самому лобку и, приподняв ...

  меня на себя, встал почти на колени.

     «Не сжимайся, на то и щелка твоя, чтобы мужика радовать, скоро привыкнешь к моей елде».

     Теперь я понимала, что нахожусь полностью в его власти, и только от него зависит, что будет со мной.

     «Дядя Жора, Дядя Жора» — почти простонала я, — «Пожалуйста, только не сильно, я боюсь его».

     «Ещё ни одна баба от моего скакуна не умирала и ты не умрёшь, только кайф словишь да попкой меньше вертеть будешь, я ведь тебя теперь, почитай, каждый день мусолить буду».

     Мне показалось, что меня располовинивают, и я почти закричала.

     «Смотри, как плотно насадилась, теперь ты у меня никуда не денешься, даже если очень сильно захочешь... Без смазки я первый раз никого не трогаю, вот и тебя пожалел, только ты меня не жалеешь, я тебя ещё вчера хотел прижать, когда ты мне завтрак подавала», а затем добавил — « Я такую хозяюшку вначале хотел согнуть да оттопырить, а уж потом и покормиться можно было». Он, зарычав, больно сжал мои груди и, зная о том, что мне больно, в упор спросил:

     «До свадьбы с мужиками часто кувыркалась?»

     Я замотала головой, а он добавил: «Оно видно, что не опытная, другая бы сразу раскусила меня, но это хорошо, буду тебя учить, как надо вести себя в мягкой постельке... А теперь потерпи, я тебя на полную катушку одену».

     Как только он дальше стал вгонять в меня своего скакуна, я от боли и ужаса обвила руками его шею.

     «Хорошо чувствуешь его?... Дядя Жора тебя может на две половинки разломить... Я тебе говорил, что надо было полюбовно соглашаться».

     Я закивала головой, подтверждая согласие. Он как будто нехотя уложил меня под себя, сгрёб ручищами за спину, стал осторожно, а затем всё напористей натирать елдой мою промежность.

     «Сейчас ты от такой забавы вмиг поплывёшь. Чувствуешь, как он целует твою малышку?... Почти взасос».

     После таких слов и усилившихся мощных толчков я впервые ощутила то самое блаженство, о котором только слышала. И в благодарность за его «доброту» я снова обвила руками его толстую шею так, что мои груди оказались настолько плотно прижатыми к его волосатой груди, что он, осклабившись, почти выдавил из себя:

     «Вот и молодец, что научилась мужика любить, и сиськи подставлять, как надо. « — и он, слегка приподнявшись, стал своими жесткими сосками цеплять мои. «Ну, как? Забирает?» — и, не дождавшись ответа, обе их зацепил уже своими клешнями. «Как раз по размеру, так и держать тебя удобнее».

     Я почувствовала какую-то вновь предпринятую им грубость и хотела хоть как-то освободиться, на что тут же получила отлуп:

     «Ты не пугайся, от моих лап следов не остаётся, помоешь, кремом смажешь, будут как новые». И тут же продолжил: «Ты думала, что бабьи сиськи только по праздникам целуют?»

     Я уже старалась ни о чем не думать, только сжимала плотнее ноги, чтобы вовремя остановить его проникновение без боли. Вспомнив о том, как мы с мужем осторожничали в этом месяце, чтобы не забеременеть, я попыталась сейчас об этом попросить, однако тут же почувствовала резкое усиление напора и повелительный голос:

     «В первую медовую ночь бабе до капли положено принимать. А если захватит тебя мой удалец, так это даже хорошо — значит, жаркая любовь была».

     Он не говорил, а, казалось, вбивал в меня эти слова, сопровождая лёгким постаныванием и, испытывая удовольствие от моей покорности.

     «Ну, девка-баба, подставляй своё лукошко, кончать охота» — он с такой силой сжал всю меня, что я не только двинуться, пошевелиться не могла. Своей здоровенной мордой он впился в подушку и с диким хрипом, по-звериному, стал освобождаться от семени. Мне казалось, что я потеряю разум. Сейчас я не думала ни о чём, кроме того, чем наполнялось моё тело.

     Немного просвещенная на этот счёт, я думала, что вот сейчас, пройдёт ещё одна минутка, я встану и сразу побегу в ванную для того, чтобы освободиться от этого. Однако такой минутки не наступало, потому что дядя Жора, насытившись сполна, почти спал, и единственное, что он себе позволил, так это сползти с меня, тут же залапав меня своими руками и ногами. Задыхаясь от крепкого запаха мужского пота, я тоже заснула, не зная, сколько проспала. Проснулась от того, что он меня бережно обнимал и гладил груди.

     «Как мы с тобой поворковали? Не болит?» — и он, придвинув меня ещё сильнее к себе, потрогал мой лобок.

     «Повторим?»

     Я, зная, что ему ничего нельзя возражать, чуть приподнялась и, почувствовав под собой влажность простыни, обернулась. На светлой простыни в нескольких местах виднелись пятна крови. Меня охватил испуг, я смотрела себе между ног и ничего не понимала. Дядя Жора спокойно притронулся своим большим пальцем мне между ног и спросил:

     «Ты мне сказала, что уже не целка? Теперь ты понимаешь, кто твой первый мужик?»

     Я неожиданно расплакалась, теперь уже никого и ничего не стесняясь. Он притянул меня к себе с новой силой и, захватив своим ртом мои губы, казалось, пытался проглотить. Когда он отпустил мои губы и хотел снова опрокинуть под себя, я, уже сама целуя его жёсткую щёку, прощебетала:

     «Дай немножко отдохнуть... Я так есть хочу!»

     Он сразу как-то обмяк, почуяв и свою пользу, но пригрозил: «После этого сразу в кровать, и без закидонов».

     Такого приготовления пищи у меня не было никогда. Пока я готовила еду, он несколько раз останавливал меня в кухне, лапая во все места, потом ел приготовленный мною омлет, глыбой возвышаясь над столом, пялился в вырез моего халата, а под столом больно сжимал мои ноги своими. По моему лицу было видно, что я не знала, как дальше вести себя и что сказать мужу.

     Дядя Жора, читая мои мысли, успокаивал:

     «Ты мужика-то своего не жалей, он у тебя и правда тихоня деревенская. Если сам поймёт, что ты другая стала, значит, молодец. А если не поймёт — значит, полный профан. А мы с тобой потихоньку будем упражняться, как сегодня».

     На что я только и смогла ответить: «Мы весь матрац перепачкали, наверно, не отмоется».

     Он заржал, как жеребец: «Ты переверни его на другую сторону — там целый букет из таких, как ты».

     Я опять, пытаясь хоть как-то показать свой характер, надула губы из-за сравнения меня с «какими-то» и пошла в свою комнату. Он последовал за мной.

     «Сейчас вместе и посмотрим» — и его руки уже плотным кольцом расположились вокруг меня.

     Вечером мужу я прикинулась больной и почти не вставала с постели. Дядя Жора, выпив больше бутылки водки, так храпел в своей комнате, что шатались стены. Муж, уставший от тяжелой физической работы, тут же отвернулся и тоже захрапел. Я проплакала всю ночь, не зная, как дальше жить, боясь хотя бы намекнуть мужу о том, что случилось в моей и его жизни.

     Утром я попросила мужа закрыть на ключ двери и только тогда заснула. Меня долго никто не беспокоил, потом послышались какие-то голоса, кто-то входил и уходил. Я слышала, что дядя Жора перед кем-то оправдывался и о чём-то просил, но на него как будто не обращали внимания. С трудом я стала понимать, о чём речь, когда дядя Жора стал упрашивать дать ему время до вечера.

     «Вы же меня заверили, что на месяц отчалили, а не прошло и двух недель, как вы нарисовались, вот я и пустил девчонку на время».

     Тут же последовал рикошет: «Сучья твоя башка, нам до твоей девчонки, как до одного места. Забирай её к себе и освобождай хату, ты видишь мы не одни».

     Дядя Жора, видимо, совсем потерявший рассудок от водки и от так внезапно нагрянувших постояльцев, стал стучать в мою дверь. Я стала быстро одеваться и на всякий случай собирать свои вещи. Повернув ключ в двери, я увидела двух разгорячённых молодых кавказцев, которые сразу немножко поостыли и с извинениями попросили на два часа освободить комнату. В углу, прижавшись друг к другу, стояли две совсем молоденькие девчонки: одна в яркой вызывающей одежде, а другая — поскромнее, перепуганная до смерти в коротком пальтишке. Один из ...   кавказцев, зло сверкнув в их сторону глазами, скомандовал:

     «Проходите, девочки, не стесняйтесь. « Другой — молча взял мой чемодан и перенёс в комнату дяди Жоры.

     В его комнате я свалилась на первый же попавшийся стул и не могла представить, что я скажу мужу, когда он вернётся с работы. Вначале я подумала, что мне нужно уйти, но куда — во всем городе ни одной родной души, кроме родственников, которые с такой радостью избавились от нас.

     Храбрец дядя Жора оказался только в одном прав — стены-перегородки чисто условно разделяли нашу комнату с его комнатой, и было слишком хорошо слышно, как за стеной вначале звенели бокалы, мужские разговоры на непонятном языке, потом одна из девчонок сильно закричала, но ей, видимо, заткнули рот, и в унисон заскрипели обе кровати.

     Я понимала, что одна из девчонок была далеко не профессионалка, но у меня не было никаких сил даже думать об этом. Я слышала, как возбужденные, шумные парни выходили на лестницу покурить, как они договаривались вдвоём обработать молоденькую девчонку. Она снова кричала, просила о помощи, но её вопли с лихвой покрывались гоготанием и стонами довольных своей жизнью самцов. Потом девчонок спешно одевали, совали деньги, выдворяли, а парни по очереди ходили в ванную и долго там плескались.

     Я сидела в комнате, боясь пошевелиться. Дядя Жора, пьяный, в кухне спал прямо на столе. Два часа бравых кавказцев превратились в четыре, но никто никуда не собирался уходить. Неожиданный стук в дверь вывел меня из оцепенения. В дверях появился один из них с довольной бритой физиономией.

     «Девушка, мы сейчас уедем, спокойно живите, а если нам потребуется — сами понимаете — мы вам скажем или позвоним».

     Я из чувства благодарности даже привстала со стула, и, наверно, он прочитал на моём лице какое-то удовлетворение, что тут же, оглянувшись, повернул назад.

     «Девушка, вы замужем?»

     «Да», — ответила я.

     «Это плохо, я бы женился на тебе. А где твой муж?»

     «Он на работе.»

     «Это хорошо, когда муж работает. А ты весь день одна, наверно, скучаешь?»

     «Нет, что Вы, я уже ищу работу»

     «Значит, ты скоро пойдёшь на работу, но ещё не нашла. Может, вместе поищем, у меня машина».

     «Нет, что вы, спасибо, это же моя проблема, не надо, не беспокойтесь».

     «Помочь хорошей девушке — это и моя проблема. Ты, наверно, боишься, что твой муж узнает, но мы работу будем искать без него. Я завтра с утра заеду за тобой, и мы быстро объедем всех, кого надо».

     «Нет, не надо беспокоиться».

     «Ты не бойся, ни одна душа знать не будет, я тебе снизу позвоню» — и он, в знак дружбы и согласия, как-то по-особому протянул мне руку и ненадолго удержал её в своей.

     В это утро я встала пораньше, на цыпочках умывалась, приводила себя в порядок. Ровно в назначенное время зазвонил мобильник.

     «Это Тимур. Доброе утро. Вот видишь, я, как кремлёвские часы. Номер моей машины 065»

     Неслышно я закрыла дверь. Его машина стояла совсем недалеко от подъезда, Не выходя из машины, он открыл дверь для переднего сидения рядом с водителем. Я не стала сопротивляться и села рядом с ним. С такой же неподдельной улыбкой, как и вчера, в добротной кожаной куртке, он внимательно осмотрел меня с ног до головы и, покачав головой, выдавил:

     «Как можно такую красивую девушку не взять на работу, я бы на месте тупоголовых хозяев принял тебя хотя бы любоваться на тебя весь день».

     Я смутилась от такого комплимента, но сказать ничего не могла. Сидя рядом с ним, я чувствовала какую-то необыкновенную уверенность, а, посетив первую компанию, в которой мне, благодаря его натиску, предложили на выбор сразу две работы, еще сильнее зауважала его. Я уже хотела остановиться на этом, однако, получив серьезное его внушение, с радостью согласилась продолжить поиски.

     «Человек должен искать, где лучше... Как мужчина и женщина, всегда ищут, с кем лучше, кто лучше... « При этом он недвусмысленно посмотрел на меня и спросил: «Я тебе немножко нравлюсь?»

     Я потупила глаза, испытывая к нему благодарность за бескорыстную помощь, и только бережно одёрнула показавшееся мне очень коротким своё пальто.

     После некоторой паузы он продолжил: «Значит, нравлюсь, только ты стесняешься. Ты мне вчера тоже понравилась, я почти влюбился».

     Я внимательно посмотрела на него, как будто напоминая о том, с кем они вчера кувыркались.

     «Ты про проституток не думай, это так, пар спустить»

     «Мне показалось, что одна была совсем девчонка».

     «Эта девочка на хорошие бабки клюнула, она думала, что ее только целовать будут, а мы люди не жадные».

     В других компаниях ситуация повторялась, везде Тимур следовал за мной, как охрана, а при необходимости задавал такие вопросы, которые ложили наповал любого самого дотошного чиновника.

     «Вот теперь ты можешь выбрать самый лучший вариант, но я думаю, что последнее место тебе подойдёт лучше всего» А затем подумав, добавил: «У меня здесь братишка недалеко живет, будем чаще видеться» — и физиономия его расплылась в довольной улыбке. «Может, заедем? Там нас накормят, у него жена готовит — пальчики оближешь».

     Он набрал номер и, поздоровавшись, сходу выпалил: «Слушай, Дина, я здесь недалеко от тебя, не один, с приятной, умной девушкой, ты нас накормишь?» В трубке прозвучало безусловное согласие.

     «Вот видишь, нас уже ждут».

     Нас действительно ждали — приятная женщина встретила нас, обоих расцеловала, предложила располагаться поудобнее. Мне необычно было чувствовать себя гостьей, поэтому я с трудом сдерживала свои эмоции, как могла, сохраняла спокойствие и деловитость. Однако мое предложение помочь на кухне пришлось абсолютно кстати, на что Дина заметила:

     «Мне нравится выбор Тимура. Ты, видно, не избалованная».

     Я только кивала головой, не обсуждая ее заключения, молча носила из холодильника все, что мне подавали. Стол получился обильным. Тимур разлил в три бокала красное вино. Только после третьего бокала до меня дошло, что алкоголь пьет и Тимур. Гостеприимная хозяйка сама ответила на мой вопрос:

     «Сейчас еще немного выпьете и отдохнете», а сама как-то незаметно удалилась.

     Тимур повернулся в мою сторону: «Ты слышала, что нам сказали?» Я умоляющими глазами смотрела на него.

     «Нам предложили немножко отдохнуть... А потом снова поедем». Воцарилось молчание, которое он же и нарушил.

     «Ты сколько лет замужем? Один? Два? Три года?»

     «Один... месяц».

     «О, так у тебя еще не было возможности кое-что сравнить. Ты вчера слышала, как мы молоденьких проституток шпарили? Им точно понравилось».

     На что я ответила: «Девчонка очень сильно кричала».

     «А как ей не кричать, если целку ломают, ты тоже первый раз, наверно, кровью обливалась. А девчонка за два часа получила пятьсот баксов и про все забыла. Ну, как, полежим по-взрослому, помилуемся, никто и знать не будет. Тебе не будет больно».

     Он с удовольствием глубоко затягивался сигаретой.

     «На меня вино подействовало возбуждающе, смотри» — он показывал на свои брюки, приподнявшиеся на все 20 сантиметров.

     Я, с трудом оценивая ситуацию, но в то же время, понимая, что он не отвез меня в своей машине на какой-то пустырь, а привез в чистую солидную квартиру, решила вежливо сослаться на несвежесть своего белья, однако тут же получила решение:

     «Ты пройди в ванную, там все можно найти, только я не понимаю, когда ты с мужем ложишься отдыхать, то трусики и лифчик не снимаешь?... Ты должна понять, что отдыхать мы будем по-настоящему, хочу с тобой немного поближе познакомиться, а-то полдня только смотрел на твой профиль... Ты ещё не рожала?»

     «Нет».

     «Мне нравятся такие девушки, у них всё в первозданном виде, как будто только что сами родились».

     Я, не понимая, но больше думая о том, что вчера случилось у меня с дядей Жорой, спросила:

     «Почему?»

     «Я отвечу ...  

     на твой вопрос, когда ты снимешь трусики. Пойдём, я покажу тебе, где расположена ванная комната».

     Ноги настолько не слушались меня, что я с трудом поднялась из мягкого удобного кресла. Меня мучило только одно — в кого я превращаюсь за эти последние два дня? Почему я оказалось такой доступной? Я пыталась найти себе оправдание, но не могла, хотя где-то в глубине была какая-то обида на мужа, на его равнодушие ко мне, на наши первые жизненные трудности, на всю эту дикую затею поехать в столицу.

     А в ванной меня уже ждали две жадные здоровые руки, предложившие помощь в раздевании.

     «Сейчас помоемся вместе. Когда-нибудь мылась не одна?»

     «Нет».

     «Ты много, чего не делала в жизни, сейчас попробуем».

     Я почувствовала, как он торопится освободить меня от лифчика и схватить за груди.

     «Сейчас уже можно по-настоящему поговорить» — выдохнул он, зацепив обе мои груди — «Смотри вон туда».

     Я посмотрела вперёд и увидела, что ванна с трёх сторон окружена зеркалами, а я в руках Тимура походила на лягушку в лапах удава.

     «Залезай в ванну, я тебя помою, как мама в детстве... Что? Мама всё делала осторожно, для меня берегла?... Я тоже сделаю осторожно, главное — чтобы нам его там разместить».

     Я увидела в зеркале то, что он мне приготовил, и поняла, что той девчонке-проститутке не обязательно было быть нетронутой девочкой, чтобы кричать и молить о помощи.

     «Ты боишься, что мы с тобой не поместимся в этой ванной? Да здесь по четыре человека одновременно отдыхало». Он выдавил себе на руку тугой гель и, чуть нагнувшись, стал медленно вначале по моему животу, а затем выше, размазывать его, превращая в лёгкую пену. Когда его руки достали до моей груди, я вся сжалась и затряслась, то ли от унижения, то ли от удовольствия.

     «Тебе многие говорили, какая ты красивая или нет?», — он в упор смотрел на меня, поглаживая то одну, то другую грудь, легко выскальзывающую из его рук, на что я, ничего не придумывая, ответила:

     «Я всегда стеснялась, ещё со школы, что они такие большие». На Тимура это подействовало, как наркотик, и он захрипел:

     «У тебя что, не было в школе такого дружка, как я?»

     «Нет».

     «Я бы тебе не дал стесняться, ты тогда давала бы только мне и никому больше, и всякая падла засунула бы свой язык в одно место,... ты бы у меня не ходила, ты бы у меня летала от удовольствия».

     Он повернул ручку душа, и полилась тёплая, свежая вода. Я, отвернувшись от него, чуть оттянула трусики и тут же получила от него флакон геля.

     «Помой её, не стесняйся».

     Я, всё ещё смущаясь, робко выдавила флакон и стала тщательно намыливаться.

     «Снимай трусики, нам уже давно пора хо-ро-шо познакомиться» — и он запустил пятерню, чтобы помочь мне от них освободиться.

     Усевшись на край ванны, он притянул меня к себе и усадил на колени верхом.

     «На лошадях каталась?»

     «Нет, никогда».

     «Теперь покатаешься» — и, плотно придавив меня к волосатой ноге, он стал в такт лошадиной походке возить меня вперёд-назад, слегка касаясь своей вздыбленной плоти. Я не могла смотреть на него, всё время отворачивалась, а он ловил губами мои соски и, недолго удерживая, снова отпускал их на волю. Я всё это время, упершись в его грудь руками, пыталась создать хотя бы какую-то видимость не зависимости от него, но после той встречи с дядей Жорой я как будто стала немного больше понимать, что же мне нужно, поэтому, разогретая такой забавной скачкой, я стала всё больше и больше виснуть на нём.

     Он это заметил и, приподняв повыше, внимательно осмотрел моё интересное место, затем потрогал двумя пальцами, похлопал ладонью и произнёс: «У тебя это место тоже красивое. Кто тебе последний раз вставлял?»

     Я замотала головой.

     «Не помнишь? Значит, давно было! Это хорошо... С нетерпением ждёт она своего дружка, смотри, как припухла».

     Ему явно нравились мои полненькие губки, плотно скрывающие всё, что было внутри, а его похотливые глаза подтверждали:

     «Недолго этому пухленькому рубчику оставалось быть так плотно сжатым; без боли радости не бывает, привыкнет — раз так быстро сомлела».

     Он набросил на меня махровую простынь и, подняв, как пушинку, понёс в спальню на широкую кровать, заботливо расстеленную, наверняка, Диной.

     В первый момент, глядя в зеркальный потолок, я не узнала себя рядом с этим здоровяком, похожую на ребёнка, если бы не возбужденные, похожие на два больших помидора, груди. Потом изображение на потолке исчезло, потому что он плотно накрыл меня своим мощным телом. Ощутив дикую боль от его проникновения, я даже не закричала, а только тихонько застонала в такт его размашистым движениям. Потом было ещё, ещё и ещё. Я совершенно не контролировала время.

     Когда я садилась на переднее сидение авто, тяжёлая рука Тимура плотно легла на мои колени. Немного их потрепав, он хрипло произнёс:

     «Теперь ты законно заняла это переднее место, а толстозадому индюку, к которому ты завтра придёшь на службу, скажи — если он к тебе прикоснётся, то я отрежу ему яйца, поджарю и заставлю скушать».

     Его машина спокойно покатила по адресу, знакомому нам обоим.

     Начиналась моя новая взрослая жизнь.

     e-mail автора: [email protected]