... Сказать, что она меня бросила, я не могу: она меня никогда и не поднимала... Сказать, что мы с ней расстались, тоже не могу: мы с ней никогда и не сходились... Сказать, что она меня не любила, значит, ничего не сказать: я ведь до сих пор не знаю, как она ко мне относилась... Сказать, что у нас был роман, тоже нельзя: не было романа, не было даже повести... Так... Маленький рассказик... Всё равно, она бы не смогла любить меня так же, как я её — любовь у неё уже была. И вообще, ей нравились мужчины, а мне — женщины...

     * * *

     Короче, грусть-тоска меня одолела и чтобы не околеть совсем, решил я «пойти по бабам». Достал свой старый блокнот, сел у телефона и...

     * * *

     Так-так, посмотрим. Вика! Набираю номер...

      — Привет, Викуля! Как дела?

      — Кто это?

      — Ты что, меня не узнаёшь?

      — А-а, Вова, это ты...

      — Какой Вова? У тебя три попытки...

      — Не знаю. Если не назовёшься, я положу трубку.

      — Ладно, это Лёша! Мы вместе поступали в институт.

      — Ой, извини, обозналась. Ты мне так давно не звонил.

      — Да, прости, дела были. Может, увидимся — тряхнём стариной.

     Викуля пошутила:

      — Когда будешь трясти стариной, смотри, чтобы он не отвалился. Если честно, то я не могу — делов много.

      — Совсем-совсем не можешь?

      — Совсем-совсем. Шесть дней работа, в воскресенье — отдых. Не до всего остального.

     Поговорив ещё немного, мы попрощались.

     * * *

      — Алё! Лана! Это Лёша. Как дела?

      — Здравствуй Лёша. Ты — подонок. Я тебя так любила, а ты...

      — Ланочка, прости, я по-другому тогда не мог.

      — ... а ты так надругался над моими чувствами...

      — О, если бы я мог всё исправить.

      — Ничего уже не исправишь — прошло четыре года, я тебя почти забыла, а тут звонишь ты...

      — Я могу всё изменить...

      — Ничего уже не изменишь. После того, как ты меня тогда прилюдно «опустил», сказав всё, что ты обо мне думаешь... У тебя другая была? Это та Юля, да?

      — Дело не в этом...

     Я положил трубку. Жизнь я ей испортил.

     Мне стыдно.

     * * *

     Я извращениями не страдаю —

     Я ими наслаждаюсь...

     Вспомнил я и про ту Юлю, но звонить ей не стал: муж, двое детей. Какие разговоры и встречи? Ей и так скучать не приходится.

     * * *

      — Здравствуй, Марина! Как жизнь?

      — Х... во!

      — Совсем?

      — Совсем х... во!

      — А что случилось? Может, расскажешь?

      — Конечно, расскажу. Приходи завтра вечером.

      — О» кей! Приду!

     Вау! Жизнь налаживается!

     * * *

      — Привет, Оленька! — звоню я своей школьной подруге.

      — Здрравствуй, Лёшшечка! — говорит она томным голосом. Хочет меня, наверно.

      — Как делишки? Мы чего-то давно не виделись...

     Договорились встретиться послезавтра в парке. Вау! Жизнь всё лучше и лучше.

     * * *

      — Катерина? Это твой любимый Лёша!

      — Хай, сволочь!

      — А чо так грубо.

      — Да ты ж, гондон, должен на мне жениться!

      — С чего бы это?

      — Да не с чего, после чего... После того, что ты со мной тогда сделал... Хоть бы позвонил.

     Всплыл в памяти моей один позорный эпизод. Пригласила пару месяцев назад эта Катерина меня на новоселье. Ну, я пришёл к ней...

     Я прижал её к стенке и стал на колени, принявшись расстёгивать её джинсы. Они никак не давались. Покончив с ними, я стянул их вместе с трусами и моему взору предстал давнонестриженный лобок (благо хоть мытый...), покрытый длинными кучерявыми волосами.

      — Я себе недавно «химию» сделала, — похвалилась девушка.

      — Лучше бы ты налысо постриглась, — подумал я.

     Но делать нечего: куннилингус так куннилингус...

     Раздвинув складки и заросли, я добрался до клитора. Коснулся его языком — мне показалось, что я лизнул раскалённые угли. Раззадорившись, я сунул язык чуть не до матки: её плоть была суха и горяча, как пустыня Сахара. На зубах начали скрипеть волосы... Черные и кучерявые.

      — Почему ты сухая? Я хочу вкусить твоей страсти! — воскликнул я, снимая с языка волосы.

      — Это ты, Лёша, книжек начитался. Там пишут, как «он приник губами к её бутону, бутон раскрылся, нектар полился. Берёзовый сок. Рыбий жир. Запах сирени. Божья роса».

     Меня чуть не стошнило...

     Она не сопротивлялась: лежала как бревно в лесу, пока я «накидывал палки». И так, и этак. А она хоть бы пикнула.

     Я трахал её так, что пахло палёным мясом, горелой резиной и жжёными волосами с лобка, а не рыбой и не сиренью. Видать, мозоли у меня будут трудовые на члене: движущиеся и трущиеся части положено смазывать, иначе ресурс вырабатывается, а мы «всухомятку». Будь на месте Кати кукла из секс-шопа — давно бы расплавилась.

     Я сладко и долго кончал: выплеснулось всё, что так долго копилось у меня на душе. Она не кончила. Девушка сказала: «Знаешь, по-моему, я фригидная... « и закурила в постели, грустно уставившись в потолок. Раскочегарить мне её так и не удалось...

     Ну и какой я после этого Казанова?

     Я спросил:

      — Тебе хоть раз в жизни было хорошо: одной, с парнем или с женщиной?

     Она ответила:

      — Одной да! А потом появился Он! Мы занялись этим вдвоём. Первый блин получился комом... Было очень больно и кроваво, и я по глупости помазала всё себе там зелёнкой. Стало ещё больнее. Мои визги слышал весь дом. Соседи даже вызвали милицию. Но всё обошлось. С тех пор мне, что одной, что с кем-то — однохерственно безоргазмно.

     И вот сейчас... Да я хоть с ледяной глыбой. Мне всё равно. По безрыбью и рак рыба. О, да... И раком тоже...

      — Ну, вот я и звоню тебе. Ты хочешь повторения? Я купил две книги про секс. Такое тебе устрою...

      — Знаешь, не стоит. Я не хочу сдавать тебе в аренду своё холодное тело.

     Мне взгрустнулось...

     * * *

     Мастурбация — это процесс,

     А онанизм — это явление...

      — Мариночка, я уже иду, заваривай чай... — радостно промолвил я в трубку и засобирался: ведь надо ещё забежать в аптеку — купить кое-что к чаю...

     ... Я сел в кресло, она на диване. Взяв со стола кофе (чая не было) и немного отпив, я уставился на подругу в ожидании.

      — Лёша, помнишь, я тебе рассказывала про Арарата, с которым собиралась встречаться?

      — Да, но это ж было давно...

      — Так вот, я с ним встречалась два года, даже жила у него. Мы очень любили друг друга...

     «Ага! — мелькнула в моей голове зловещая мысль, — он её бросил, и она хочет, чтобы я её утешил... Я утешу! Я эт пожалуйста...»

     Она продолжила:

      — ... Мы даже собрались пожениться...

     Я изобразил удивлённое лицо:

      — Ну и как?

      — Так вот, пришла я как-то к его родственникам на армянский праздник (он меня пригласил) и зашла там речь о свадьбе. Его отец Христофор Арташесович взял слово. Короче, он сказал своему сыну, что у того два пути: либо жениться на своей двоюродной сестре грузинских кровей Манане, либо жениться на мне, на русской, и валить из диаспоры, достигать всего в жизни самостоятельно...

     Марина встала с дивана (я поставил кофе на стол), подошла и присела на колени, обняв меня за шею. (Как я этого ждал!).

     Она сказала:

      — ... Арарат Христофорович. Этот недоделок... Я ведь его так любила... Этот хач лохом оказался, прогнулся ...

 

     перед папиком...

      — Уже — хач. А раньше: Араратик, любимый... Не любила ты его, наверно.

      — Любила! Ты ничего в этом не понимаешь! — Марина вскочила с кресла.

      — Я не понимаю? Прости. Не хотел тебя обидеть...

      — Хотел! Все вы такие! Как спать и «утешать», так вы рядом, а как жениться... То маменькины сынки, то папенькины.

      — Марин, успокойся! — я протянул к ней руки, но она отвернулась и заплакала, — Ты ведь сильная женщина. Это ж такой пустяк.

      — Пустяк, по-твоему! Я ему всё отдала: душу, сердце, а он...

      — Найдешь себе красивого, молодого, как я! Зачем тебе 27-летний армянчик. У него ж мозгов, как у пятилетнего.

     Она повернулась:

      — Вот в этом ты прав... Но с тобой я встречаться не буду.

      — Почему? — я открыл рот от удивления, — Ты шутишь?

      — Я не шучу, — Марина прижалась ко мне и поцеловала в губы, — Ты мне как брат!

     Последнюю фразу она сказала таким тоном, как будто вешала мне на грудь «Орден за заслуги перед Отечеством».

     Почему для девушек «брат» — это наивысшая ступень иерархии? Первая ступень — «друг», потом — «любимый», и уж затем — «брат».

     Новоявленная «сестра» продолжила:

      — Наши мамы катали нас в одной коляске, мы играли в одной песочнице, мы знаем все плюсы и минусы друг друга...

     Я понял: любви не будет. Облом!

     На ночь я решил остаться, тем более, что было уже за полночь, да и родители её уехали куда-то.

      — Я лягу, наверно, в комнате твоих родителей, или на полу в коридоре...

      — В подъезде ты ляжешь... Шучу! Ляжешь со мной! Как брат и сестра! — она посмотрела мне в глаза таким невинным взглядом, что у меня всё похолодело внутри... Брат и сестра — вместе?!

     Это было издевательством, но она считала меня «братом». Разочаровать её я не мог. До утра я так и не заснул: чувствовать под боком её тепло и слышать РОВНОЕ и СПОКОЙНОЕ дыхание было невыносимо. Какие мысли роились в моей голове, как мухи — не скажу!

     * * *

     Отсыпался я уже дома. Как результат бессонной ночи — опухшее лицо. Точнее — рожа. Сегодня предстояла встреча с Олей, которую я знал ещё со школы. Девушка она была ничего, но мне никогда не нравилась.

     Договорились встретиться в 19—00 у памятника Ленину. Блин! По ходу дела, ещё человек сто договорились встретиться в этом же месте в то же время. О, вот и она. Какая красавица! Сразу и не узнать, хотя видел я её всего полгода назад.

      — Привет, Оленька!

      — Привет! Ты неважно выглядишь — не спишь наверно!

      — Ой, да нет — сплю... Но сегодня как-то не спалось — о тебе думал, — соврал я.

      — Брешешь, как дышишь!

      — Да я правду говорю!

     Оля не унималась, прикалываться она любила:

      — У тебя чёрные волосы на плече и духами пахнет.

      — Так я ж из парикмахерской...

      — Ладно-ладно, верю! — она улыбнулась.

     Я спросил:

      — Как жизнь? Какие планы?

     Она вздрогнула:

      — Мне страшно!

      — Кого ты боишься?

      — Всего. Что дальше делать?

      — Ну, как обычно. Закончила ты два института. Специалист теперь.

      — Мне страшно. Я же никогда не работала...

     Эта фраза меня просто убила, ибо сказана она была с таким удивлением и простотой.

      — Ищи работу. Как другие? Или замуж выходи. Есть кто-нибудь на примете? — я начал прощупывать почву.

      — Нет! — ответила тихо она.

      — А почему? — спросил я.

      — Да вот не заладилось: институты, сессии...

      — Ну так надо знать меру, как сказал Джавахарлал Неру.

      — Кого Джава харлал? Неру? Или Нюру? — Оля пошутила удачно, и мы смеялись минут пять.

      — Оля-Оля! Надо было не сессии сдавать, а мужа искать.

      — Да хороший муж на дороге не валяется. Валяется плохой! А хороший работает. Если замуж идти, то так чтобы ничего не делать. Вообще, был у меня один Шалтай-Болтай на примете...

     «Запросы у девочки не слабые. Мне не по зубам. Секс в обмен на продовольствие», — подумал я.

      — По ресторанам надо было шляться больше, по кафе, а ты... — с укоризной заметил я.

      — Да-а. А я пять лет не тем занималась. А теперь три пути: замуж, работать и снова учиться. Замуж? Работать? Учиться? Лучше пошляюсь по ресторанам. Благо родители деньгами не обделяют. Выгляжу я ещё ничего — 23 года не 40...

     Угораздило меня в этот момент ляпнуть что-то там про её потрёпанный «товарный вид» и о том, что прежде чем рассуждать о том, что ты одна-одинёхонька, потому что вокруг нет настоящих мужчин, нужно сначала стать настоящей женщиной. Да и кому нужен не первой свежести секонд-хенд.

     Это было глупо, она не поняла и врезала мне кулаком в глаз, после чего быстро ушла, гордо и высоко подняв голову. Наверно, марафет наводить перед выходом «на охоту за мужем». Удачи, бэби!

     * * *

     Одной рукой я держал твоё фото,

     а другой думал о тебе...

     Глаз заплыл, под ним образовался синяк. Надо что-то срочно предпринять. Ах да, соседка моя, Наташечка, милая девочка, в медучилище учится. Пойду к ней, авось чего придумает?

      — ... Лёша!? Кто это тебя так?

      — Да-а, ублюдки какие-то из соседнего района. Но я их урыл — вообще в реанимацию свезли!

      — Правда? — она искренне удивилась, — Ну ладно, это всё нюансы. Заходи. Я сейчас достану лекарства.

     Я попал в надежные руки. Она промыла мне глаз, наложила повязку и сказала: «До свадьбы заживёт!». А потом спросила:

      — Лёша, а где можно подать заявку в Нобелевский комитет?

      — А что?

      — Ну где-е? — Наташа топнула ножкой, — Скажи, а то больше лечить не буду!

     Я ответил, что не знаю, но пообещал посмотреть в интернете.

      — Лёша, я беременна, ты заметил?...

     Я взглянул и не поверил своим глазам. Срок уже ведь приличный.

      — ... Я беременна, у меня будет двойня. От разных отцов. Такого ещё никому не удавалось!

      — Как!? Объясни? Такого не бывает!

     Оказывается? бывает. Но только у неё. Она проходила практику в военной части и оттянулась вечерком с двумя солдатами. Залетела.

      — Наташа! Тебе 19 лет, ты студентка медучилища, и ты веришь в то, что говоришь?

      — Да!

     Ну, ладно, разубеждать я её не стал, а поинтересовался какой вид контрацепции она использовала во время «оттяга».

     Вместо ответа она спросила:

      — А числитель — это то, что внизу или то, что вверху?

      — Числитель — это то, что вверху. Внизу — знаменатель! За математику тебе Нобеля не дадут! — про то, что ей его не дадут вообще, я говорить не стал.

      — Вот дура! — Наташа хлопнула себя по лбу и села на диван.

     Оказалось, что она высчитывала по какой-то секретной формуле «безопасные дни» и перепутала части дроби.

      — Ты в натуре, дура! Кто ж в 19 лет считает «безопасные дни»? Цикл должен установиться!

     Она сделала круглые глаза:

      — Какой цикл?

     Разговаривать с ней было больше не интересно. На прощание, я просветил студентку медицинского вуза на тему контрацепции. Что, мол, презерватив даёт гарантию 20%, и, вообще, надёжного средства нет. Ку-ку! Но, как я понял, с двойней ей будет не до «оттягов». Поблагодарив за помощь, я вышел из квартиры и столкнулся с какой-то женщиной. Оказалось, журналистка из местной газеты пришла брать интервью у «знаменитости» — кандидатки на Нобелевскую премию. Я оставил их наедине...

     * * *

     Жизнь разнообразная

     в сексе у меня:

     С утра дрочу я левой,

     а вечером — двумя...

     Пришёл домой, включил компьютер. Узнал адрес Нобелевского Комитета. Может быть, получит она Нобеля за «двойню от разных отцов». Хи-хи!

     * * *

     Поиски любви завели меня в тупик. Цейтнот!

     * * *

     Ладно, хрен с ними, с девушками...

     * * *

     Лучше сайт я наберу —

     «суперпорно_точка_ру».

     Alexice Schneider © 2004

     [email protected]