Безмятежную тишину ночи разорвал ужасающий грохот. Для проснувшегося Марка Терция Флавия он звучал особенно страшно и казалось исходил из самой преисподней.

     В спальню вбежала служанка Лидис. Она была бледна, глаза вытаращены, губы и руки трясутся.

     — Господин, солдаты!

     Марк Флавий мгновенно соскочил с ложа и начал одеваться. В горле застрял комок, спазм леденящего страха пронзил спину и отдался тягучей, ноющей болью в желудке. Его жена Эмилия Кориолана, тоже проснулась. Широко раскрытыми, испуганными глазами она смотрела на мужа.

     — Марк... Что случилось?

     — Солдаты! Оставайся здесь! Я разберусь! — бросил он, выбегая из комнаты.

     Входная дверь сотрясалась от града ударов. Время от времени из-за неё доносилось злобно и настойчиво.

     — Именем императора! Именем Гая Юлия Цезаря Августа Германика — открыть! (1)

     Несколько испуганных рабов, в том числе привратник в нерешительности топтались возле двери. Появление хозяина дома, внушило им некоторую уверенность. Стараясь держать себя в руках и сохранять спокойствие на лице и в движениях, Марк Флавий приказал:

     — Открыть.

     Привратник и ещё один из домашних рабов бросились выполнять. Две массивные, окованные позолоченной бронзой створки двери начали расходиться в стороны. Едва освободилось место, чтобы мог пройти один человек в вестибул (2), не церемонясь шагнул здоровенный, облаченный в доспехи центурион. Позади него теснилось несколько солдат преторианской императорской гвардии. В свете факелов их пластинчатые доспехи блестели, пышные султаны разноцветных перьев на шлемах шевелил проникающий с улицы ветер.

     Недобро взглянув на хозяина дома, центурион криво усмехнулся и произнёс:

     — Всадник Марк Терций Флавий? (3)

     — Да, это я, — последовал ответ.

     — К тебе нет дела. Мне нужна твоя жена.

     — Что?

     — Твоя жена! Где она?

     — Зачем тебе...

     Центурион отпихнул Марка Флавия и вошёл в атриум (4), словно он был здесь хозяином. Преторианцы последовали за ним, оттесняя рабов от дверей.

     — Итак, ещё раз спрашиваю: где твоя жена? Или нам обыскать дом?

     — В этом нет необходимости, центурион, — послышался мягкий, но полный чувства собственного достоинства голос и в атриум вошла юная девушка не старше двадцати лет.

     — Я Эмилия Кориолана Вициния — жена всадника Марка Флавия, дочь сенатора Публия Вария Вициния.

     При виде хозяйки дома, даже грубый, неотесанный центурион на минуту остолбенел. Не зря по Риму ходила молва о красоте этой матроны. Она была стройна и изящна, и все достоинства её фигурки подчеркивала туника из полупрозрачной ткани, с красивой вышивкой по краю и без рукавов, в которую юная женщина была сейчас одета. Ночная прохлада, проникшая через распахнутую дверь заставила Эмилию слегка поёжится и тут же служанка Лидис подбежала к госпоже с палой (5) в руках. Хозяйка дома остановила её лёгким движением руки и пристально глядя на пялившегося на неё центуриона, спросила:

     — Так что угодно доблестному воину от меня в этот поздний час?

     Преторианец нахмурился и вновь напустив на себя грозность, сказал:

     — По приказу божественного Гая Цезаря Августа Германика все молодые жены, сестры всадников и сенаторов, а также их половозрелые дочери обязаны внести свой вклад в процветание государства. Для пополнения казны Империи и личного фиска императора (6) тебя Эмилия Кориолана приказано доставить на «Меч Посейдона». Там в течении года ты будешь работать на благо государства, выполняя свой гражданский долг!

     — Меч Посейдона?! — вскричал пораженный Марк Флавий. — Это же судно люди прозвали Кораблём страсти! Это лупанар (7) на воде! Какую работу там могут выполнять женщины из благородных семейств?!

     — Ту же, что и остальные шлюхи из рабынь и черни, которые там, уже трудятся, — усмехнулся центурион.

     — Ну как... Как это возможно?

     — Приказ императора, — центурион пожал плечами и обернувшись к побледневшей матроне, произнёс: — Идём, почтенная Эмилия.

     — Нет! Это невозможно! — заорал Марк Флавий. — Это какая-то ошибка!

     — Нет никакой ошибки, — хмыкнул преторианец. — У меня есть чёткие указания.

     — Но это возмутительно! А как же законы?!

     — Отойди в сторону Марк Флавий и не мешай мне выполнять приказ! — рявкнул центурион, хватаясь за рукоять меча.

     — Мы женаты, лишь две недели! Как же так... Не возможно.

     По лицу всадника потекли слёзы.

     — С дороги! — центурион оттолкнул хозяина дома. — Если не хочешь, чтобы твоя жена прямо сейчас не стала вдовой, отойди!

     — Не нужно, Марк, — мягко произнесла Эмилия, шагнув к мужу. Она положила руку ему на плечо. — Всё будет хорошо. Мой отец поможет нам. Ступай к нему прямо сейчас. За меня не волнуйся.

     — Но Эмилия... Как же так? Это страшный сон... Или что? Я не могу во всё это поверить.

     — Береги себя, — Эмилия нежно, но с привкусом горечи и тоски поцеловала мужа и повернувшись к центуриону сказала: — Я готова.

     Рабыня помогла ей облачиться в палу. И в сопровождении конвоя Эмилия Кориолана покинула дом.

     * * *

     Огромное трёхпалубное судно, носящее имя «Меч Посейдона», но прозванное в народе кораблём страсти стояло на якорях в порту Остии (8). Два его собрата плавали на озере Неми (9) и предназначались для личных увеселительных целей императора Калигулы и его свиты. Ну, а этот корабль, был доступен для простого люда.

     Внутренние помещения этого чудовищного исполина были разделены решётками на множество каморок. Сотни молодых красивых женщин и совсем ещё юных девушек были привезены сюда со всего Рима по приказу императора Калигулы. Верховный властитель империи остро нуждался в деньгах, и он был столь же изобретателен в их добыче, как и в способности быстро проматывать средства, не считаясь ни с какими затратами. К концу подходил четвертый год, как Калигула облачился в императорский пурпур. Рим стонал, рыдал и истекал кровью. «Корабли страсти», куда насильно отвозили молодых представительниц аристократических семейств стали последней каплей, переполнившей терпение римской знати. Чернь же, была довольна. Матросы, легионеры, носильщики, мелкие торговцы, а также всякий сброд без определенных занятий валом повалил на судно. Ну в самом деле, когда ещё за пару монет удастся поиметь дочку всадника или засадить жене сенатора?

     Преисполненные радостью и похотью толпы мужчин образовали на пристани огромные очереди. Стражники орали и старались всеми силами поддерживать порядок. Но время от времени, то там, то тут вспыхивали потасовки, когда мужья, отцы или братья пытались вызволить с корабля своих родных.

     * * *

     Лено (10) приказал Эмилии раздеться и распустить волосы.

     — Хороша, — прищёлкнув языком, произнес он, беззастенчиво разглядывая юную матрону.

     На небритой мерзкой роже сводника появилось похотливая ухмылка, когда он начал самым бесцеремонным образом ощупывать тугие, высокие груди Эмилии, её крепкие широкие бёдра, упругие полушария ягодиц. С нескрываемым удовольствием он любовался длинными стройными ногами молодой женщины, а глядя на её прелестное личико, даже представил, какое удовольствие получат посетители, когда изольют сперму на эти нежные щечки, на эти пухленькие, словно у дитя алые губки. Так допредставлялся, что сам едва не кончил. Ему понадобилось некоторое время и немалые усилия, чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки.

     — А вот это надо убрать, — заявил лено через пару минут и начал пощипывать тёмный пушок на лобке Эмилии. Затем, его пальцы коснулись половых губок новенькой. Тугие, теплые валики были плотно сжаты. Сводник крякнул и начал впихивать между ними сразу два пальца. Эмилия поморщилась: ей было, не только не приятно, но и ужасно стыдно стоять тут перед этой скотиной голой, да ещё он щупал её, как рабыню, выставленную на продажу. А впрочем, так ведь и было. Может она и не рабыня, но продавать её будут многим. Точнее сдавать в пользование на время. О боги, какое унижение для дочери сенатора!...

  Неужели отец не вызволит её? Он очень влиятельный и уважаемый человек. Да и муж занимает не последнее место в обществе. Вдвоём они уговорят императора отпустить её. Обязательно уговорят! Хотя, то что она слышала о Калигуле...

     Пальцы, таки протиснулись в её влагалище, преодолев сопротивление. Подвигав ими немного туда-сюда, лено вытащил их и обнюхал.

     — Хорошая, здоровая девка. Очень хорошая. Пожалуй, я буду пускать к тебе мужиков почище, да поприличней и платить они будут не по два медяка, а скажем серебряный сестерций за час. Ну да, не меньше сестерция за такую девку!

     — Я тебе не девка, — произнесла Эмилия и отвернулась.

     — Эй, эй, будь-ка повежливей! — воскликнул сводник. — Или ляжешь у меня под вшивого бродягу! Жаль будет портить такой товар!

     И грубая, шершавая ладонь лено отвесила по ягодицам юной матроны звучный шлепок. Черноволосая девица, по виду чуть старше Эмилии, сидевшая в соседней клетушке захихикала.

     — Твоя соседка Миртис, — сводник кивнул в сторону черноволосой. — Советую подружиться с ней. Она тебё всё расскажет и покажет. Ну, а меня зовут Квинт. Просто Квинт. Ну всё, красавица, у меня ещё куча дел. — лено направился к выходу из коморки. — Готовься, через час пришлю к тебе первого клиента.

     * * *

     Перед входом в клетушку стоял невысокий, полный, лысоватый мужчина по возрасту, годившийся бы Эмили в отцы. Длинный крючковатый нос и смуглая кожа указывали на восточное происхождение незнакомца, как и его непривычная для римлян одежда. Что-то вроде длиннополого халата с длинными рукавами. Темно-карие, блестящие, слегка на выкате глаза пристально и с нескрываемой похотью уставились на юную матрону. Отсутствие волос на голове мужчины с лихвой компенсировалось... Нет, усов и бороды у незнакомца как таковых не было, зато была обильная, густая, черная щетина, едва ли не до самых глаз.

     — Это Иосиф Левий из Эфеса — торговец специями, — шепнула Миртис, прижавшись щекой к решетке, отделявшей её от соседки. — Иудей, кстати весьма неплох... Ты удивишься.

     Эмилия не успела шепнуть в ответ, что этот перегрин (11) ей так мерзок, что едва ли сможет чем-то удивить, поразить и покорить её. Тут возле клетушки появился ухмыляющийся лено.

     — Встречай своего первого гостя.

     — Она пъелесть, пхгосто пъелесть, — ужасно картавя, произнёс толстый иудей и, не отрывая масляного взгляда от девушки бросил своднику монету. Тот ловко поймал её и упрятал в кошель.

     — Развлекайся, почтенный Иосиф.

     Иудей открыл дверь клетушки и вошёл внутрь, полусогнувшись.

     — Слахденькая девотчка, — он облизнулся. — Иди-ка сюда.

     Эмилия, сидевшая на топчане забилась в самый дальний угол. С ужасом она следила за приближающимся уродцем.

     — Расслабься и прими неизбежное, — прошептала Миртис. — Поверь, так будет легче. И хлебни ещё вина.

     — Ты что, боишься меня? — спросил торговец, протягивая в сторону девушки руки. Она увидела, что его толстые пальцы почти все унизаны кольцами и перстнями.

     — Она в первый раз, и очень волнуется, — произнесла Миртис.

     — О! Не ненугжно волгноваться! — воскликнул иудей. — Я не обхгижу такую застенчивую милашку. — Он присел на край топчана. — Как зовут тебя?

     Юная матрона хотела ответить: «Я Эмилия Кориолана Вициния — дочь сенатора», но в последний миг передумала и назвала, лишь своё имя.

     — Ты очень кыасива, — заулыбался торговец.

     Его правая рука коснулась левого колена девушки. Эмилия вздрогнула, сейчас больше от отвращения, нежели от страха.

     — Пьекхаасна, как богиня любфи! Одагхи бедного Иосифа своей любофью!

     И он, придвинувшись вплотную, уже не церемонясь, распалённый похотью запустил под подол короткого хитона, в который была одета Эмилия обе руки. Толстые пальцы иудея начали лапать бедра и ляжки девушки, хватали её, то за коленки, то за икры, то за щиколотки. Затем, торговец начал раздвигать ей ноги.

     — Ну-ка, покажи, кхакой пегхсик ты там пхячешь!

     По приказу лено Миртис за час до визита посетителя побрила и лобок и вообще всю промежность Эмилии, не оставив нигде ни единого волоска. Почувствовав оголенную женскую picse (12), торговец специями начал довольно сопеть, выражение его рожи стало ещё более похотливым. Ну, прямо, как у козлоного сатира, изображения которых Эмилия как-то раз видела на потолочных фресках в доме одного знакомого неаполитанского богача.

     Толстяк задрал хитон Эмилии ей до живота и втиснул руку между полураздвинутых ляжек девушки. Его пальцы начали раздвигать испуганно сжавшуюся щелку picse.

     — Ты должна быть откхгытой и мокхгой, — прохрипел Иосиф Левий, едва ли не вплотную приблизив свою рожу к лицу девушки. Она ожидала неприятной вони из его рта в котором не хватало половины зубов, но к своему удивлению ничего такого не ощутила. Более того, от иудея исходил довольно таки необычный и приятный запах. Недаром он торговал специями.

     — Давай-ка похгладим тебя здесь, — указательный палец правой руки Иосифа протиснулся в щелку повыше того места, где был вход во влагалище и начал двигаться там круговыми движениями. Эмилия закрыла глаза и сразу стало, как-то легче. Она сосредоточилась на своих ощущениях, стараясь отстраниться мыслями от всего остального. На месте иудея, она, даже представила своего мужа Марка Флавия.

     Палец торговца между тем продолжал двигаться, слегка нажимать, тереть неподатливую девичью плоть. И она начала понемногу поддаваться. Губки слегка приоткрылись и Иосиф встретил это событие радостным бормотанием. Его палец стал более быстрым и настойчивым. Он отыскал заветный маленький бугорочек над входом во влагалище и принялся за него с ещё большим усердием. Эмилия знала об этом бутончике страсти. Ещё будучи совсем юной, она ни раз ласкала себя там и полагала, что об этом местечке знает, лишь она одна. Муж ни разу не прикоснулся к ней там. А толстяк Иосиф знал своё дело. От его прикосновений пипочка набрякла и начала сладко зудеть. И та влага, которую так хотел торговец, тоже появилась. В дело вступили и другие пальцы руки. Они мяли, растягивали и теребили нежные лепестки picse, проникали то по одному, а то и сразу по два во влагалище, где с каждым мгновением становилось всё более горячо и мокро.

     — О да, моя маленькая шлюшка! Да! Ты почти гхотова!

     Теперь, тело девушки охватила иная дрожь. Желание становилось всё острее и нестерпимее. Тут еще, в клетушку Миртис ввалился здоровенный легионер. Не церемонясь, он схватил девку и сорвав с неё одежду, повалил на топчан. Миртис хихикала и лежа с раздвинутыми ногами, поглаживала свои полные, тугие груди с торчащими сосками. Легионер забрался с ногами на топчан, задрал свою тунику и присев на корточки, прямо над лицом девки принялся всовывать ей в рот, уже возбужденный член. Размеров он был немалых. Но Миртис умудрялась вбирать его ртом почти целиком. При этом, она мычала от удовольствия (или хорошо изображала таковое), а когда член ненадолго выходил из её рта, жадно хватала воздух, дыша судорожно и с надрывом.

     Это зрелище невольно захватило Эмилию. Да что там, теперь уже отовсюду раздавались стоны, вскрикивания, слышались влажные шлепки друг о друга обнаженных тел. Куда не посмотри, в каждой клетушке мужчины совокуплялись с женщинами. Кто-то медленно и сладострастно, кто-то быстро и яростно. Аура разврата и похоти охватила помещение, проникла в каждый уголок огромного корабля. Никто не мог противостоять этим первобытным диким инстинктам, каждый сейчас на корабле, будь то мужчина или женщина поддался всесокрушающим чарам эротизма.

     — Встхань, поднимись, — забормотал торговец.

     Эмилия выполнила. Она была выше иудея на полголовы. Он торопливо сорвал с неё одежду. Начал что-то бормотать по своему, и везде беззастенчиво ощупывать её. Жадные, шершавые ладони скользили по грудям, бёдрам, ягодицам юной матроны.

     — Ани охевет отха (Я тебя люблю), — бормотал он. — Хамуда, хамуда (Милая) Яфа шели (Моя красивая).

     Эмилия не понимала ни слова, но странно ... звучавший зык, нежная, плавно текущая интонация заворожили девушку. Иосиф распахнул свой халат и тут же сбросил его. Он был не только толст, но и кривоног. Все тело иудея, а в особенности грудь и вздутый, отвисший живот, а также руки и ноги покрывали густые черные волосы. Торчащий, готовый к соитию член оказался на удивление длинным, да ещё и толстым. Темно-коричневый ствол оплетали выпуклые вены, а обнаженная головка блестела. Большие мохнатые яйца тяжело и внушительно отвисали снизу.

     При виде голого иудея Эмилия испытала странные и противоречивые чувства. С одной стороны он был не просто не некрасив, а даже отталкивающе уродлив, но с другой, в нем была какая-то животная притягательность. Юная римлянка не знала, как это объяснить. Но почему-то от мысли, что ею, такой нежной красавицей будет овладевать этот волосатый толстяк с кривым, как у ястреба носом и выпученными глазами, её охватило невероятной силы возбуждение.

     Иосиф обхватил девичьи ягодицы руками и начал осыпать её груди жаркими страстными поцелуями. Он кусал её набрякшие соски, облизывал их толстым шершавым языком, его щетина колола ей кожу, но Эмилия была уже так возбуждена, что не особо обращала на это внимание.

     — Давай, пососи! — воскликнул иудей, пригибая голову девушки вниз. — Мне пососи!

     Она опустилась перед ним на колени. Ухватила член ладонью. И тут увидела нечто странное. Головка и ствол члена пониже её были полностью оголены. Крайняя плоть, прикрывающая у всякого мужчины верхнюю часть члена у Иосифа полностью отсутствовала. Тут, Эмилия вспомнила про обычай обрезания, широко распространенный у восточных народов. Вот значит, как это выглядит. Лишать себя крайней плоти римлянам всегда казалось не только странным, но и гнусным делом, сродни религиозно-изуверскому оскоплению. Но заинтригованная необычным видом члена, его странной и притягательной оголенностью, Эмилия вобрала его в рот и начала сосать. Ее подогревали стоны и вскрикивания, что раздавались отовсюду, но особенно из соседней клетушки, где легионер улегся на Миртис сверху и теперь ублажал её.

     Эмилия не умела отсасывать так, как это умеют опытные шлюхи, но Иосиф, вроде как был доволен. Придерживая ей голову, перебирая пальцами ее светлые локоны, он что-то бормотал, постанывал и улыбаясь смотрел сверху вниз на Эмилию. Она вбирала член в рот насколько могла, сосала, облизывала оголенную головку языком. Ухватив собственные яйца, иудей приподнял их и дал ей полизать. Яйца ужасно кололись из-за обилия волос, но от промежности и члена толстяка исходил густой, животный, терпкий и возбуждающий запах. В самой юной римлянке всколыхнулось, что-то животное, страстная и ненасытная самка пробуждалась в ней.

     — Хогошо, да, хогошо, умница, — прерывисто дыша, произнёс торговец. — Тепхей встань задом. Да, да повегнись.

     Эмилия выполнила. Повернулась задом, наклонилась и руками уперлась в топчан. Её круглые и выпуклые ягодицы разошлись в стороны. Иудей приблизился, прижался к девушке, обхватил ее руками за бедра. Его горячий член коснулся попы, потом скользнул вниз и начал втискиваться во влагалище. Эмилия застонала, ощутив в себе этот толстый, горячий фаллос. Раздвинув плотные, упругие складочки её picse он втискивался, вползал всё дальше и дальше в мокрую липко-обволакивающую глубину женского лона. Сердце Эмилии громко билось, щеки горели от стыда. Какой позор! Римская матрона в лапах грязного перегрина! Но вместе с тем из груди её начали вырываться стоны, влагалище запульсировало от удовольствия и начало обильно истекать соком. Иудей овладевал ею умело, сразу понятно — опытный мужчина. Он двигался, то медленно, то быстро, иногда проникал едва ли не по самые яйца, а порой его член совершал быстрые и неглубокие толчки. Вагина юной римлянки так обильно источала сок, что вскоре член иудея задвигался туда-сюда с громким чавканьем. Темный ствол фаллоса и раскачивающиеся в такт движений яйца блестели от вагинальной течки. Эмилия и представить не могла, что так возбудиться. С каждой минутой она стонала всё громче, а порой из её груди вырывались и страстные возгласы, когда член Иосифа особенно сладко проникал в неё. Тело девушки покрылось лёгкой испариной. В свете настенных факелов казалось, что кожа Эмилии сверкает от блестящей позолоты.

     Иудей продолжал овладевать девушкой, уже долгие-долгие минуты. Видя и чувствуя, как юная римская матрона возбуждается, как вместе с наслаждением её охватывает и неистовая страсть, он и сам впал в какой-то бешеный раж и теперь движения его были только быстрые, а толчки сильные и глубокие. Толстый волосатый зад Иосифа размашисто двигался, из глотки рвалось: «Ух! Ууух!»

     Через некоторое время Эмилия поставила одну ногу на край топчана и ещё сильнее при этом наклонилась. Блестящий, липкий член торговца продолжал сладко терзать мокрую дырочку юной матроны. Голова её от выпитого вина кружилась, и словно кружился теперь весь мир. Рядом кричала и билась в оргазме Миртис. (А может изображала таковой?) Легионер, лежавший на ней зажмурился, лицо его было искажено, из глотки рвалось: «Ааах! Аааа!» Зад его бешено подпрыгивал, то верх, то вниз, а потом, по ягодицам солдата побежала короткая судорога. Он начал кончать в Миртис, наполняя ее лоно спермой.

     Иудей оказался на удивление более выносливым. Он продолжал двигаться и вскоре довел Эмилию до оргазма. Девушка коротко, хрипло вскрикнула, а затем разразилась целой серией громких и продолжительных стонов. Её влагалище пульсировало и сжимало снующее туда-обратно мужское орудие, в ногах и бедрах началась безудержная и неконтролируемая дрожь, которая передалась всему телу, от промежности вверх прошла горячая и сладостная волна плотского наслаждения.

     — Моя хогошая, моя девотчка, — с восторгом бормотал Иосиф, в не меньшей степени, чем девушка переполненный горячими чувствами и эмоциями. — Понхгавилось тебе? Дядя Йося умеет, згнает... Згнает, как сделать хогошо девушке.

     Он развернул обалдевшую, ещё прибывающую в плену наслаждения Эмилию лицом к себе и припал к её рту своими губами. Поцелуй был диким, неистовым и долгим. Девушка едва не задохнулась и когда иудей отпустил её, начала жадно хватать воздух.

     — Тепей так... давай ложись.

     Неугомонный Иосиф помог Эмилии устроиться на топчане, в положении полулежа. После, дрожа от страсти, он поставил туда же левую ногу, высоко задрав её, а правой ступней упирался в пол. Член иудея оказался над самым лицом римлянки.

     — Пососи! Ещё пососи!

     Эмилия втянула губами толстую, мокрую головку фаллоса и ощутила вполне приятный привкус собственной вагины. Она начала сосать и облизывать член, ухватив при этом обеими руками Иосифа за волосатые ягодицы. Он же начал двигать низом живота так, словно рот Эмилии был её picse. Такая развратная ассоциация, вдруг возникшая у девушки, невероятно сильно возбудила её. Издавая стоны, страстное тягучее мычание, она сосала и сосала член иудея с каким-то диким остервенением, терлась об обрезанный фаллос и вздутые мешки яиц лицом.

     — Да! О да! Хамуда! — хрипло стонал мужчина. — Хотчу тебя!

     Убрав ногу с топчана, Иосиф ухватил юную римлянку за ноги и подтянул её к себе так, чтобы бёдра её были ближе к краю ложа. Теперь, девушка сидела, или же полулежала, откинувшись назад, а ноги её были широко раздвинуты.

     Иудей приблизился и немного согнув свои ноги в коленях втиснул член в мокрую, призывно открытую вагинальную дырочку Эмилии. Властно раздвигая складочки толстый ствол вошёл в сладко зудящую, мокрую глубину лона. После, придерживая девушку за бёдра торговец начал размашисто двигаться. Его волосатое пузо колыхалось и подпрыгивало, как большой мяч. Глаза были выпучены, тело и лицо блестело от обильного пота. Член иудея вонзался во влагалище юной матроны почти по самые яйца, порой низ его живота прижимался к её лобку. Там где соединялись две возбужденные до крайности плоти громко и смачно чавкало. Поначалу, Иосиф придерживал задранные вверх ноги Эмили под коленки, потом ухватил за щиколотки и вытянул ее ... ноги вверх. Римлянка громко стонала, охала и страстно бросала бедра мужчине на встречу. Глаза её восторженно сверкали, мысли скакали и путались, голова кружилась от вина и эмоций. Иудей, уже не казался ей таким мерзким. Или нет, он как раз и был мерзок! Но это волосатое животное её дико и невероятно возбуждало. Она не смогла бы объяснить почему так происходит, даже оставаясь трезвой и полностью контролируя себя, тем более не могла сделать этого сейчас, когда горячий, мощный фаллос Иосифа так сладко терзал её распаленную мокрую дырочку.

     В предчувствии кульминации Эмилия начала издавать не только стоны, но и звуки, похожие на хныканье. Толстый, упругий ствол пениса с чавканьем сновал туда-сюда между растянутых срамных губок. Вся промежность и ляжки Эмилии были мокрыми от вагинальных выделений. Всё быстрее и быстрее двигается Иосиф, до самой матки проникает его мужское естество.

     — Ах! Аааа!!! — завопила римлянка на высокой ноте и бёдра её начали неистово дёргаться. Зрачки девушки почти закатились под веки, кровь хлынула к лицу, густо покраснели шея, плечи и грудь. Потом, дыхание её на мгновение спёрло и крик стал беззвучным.

     — Аааа! — вскрикнул Иосиф. — Ооох! Оооо!!!

     Его зад дернулся пару раз, вытаращенные глаза, казалось вот-вот вылезут из орбит. Эмилия ощутила, как её наполняет горячий, бьющий струями мужской эякулят. Но о возможности нежелательной беременности римлянка сейчас не думала. Она полностью отдалась наслаждению. Да и та горьковатая настойка из каких-то трав, что дала ей Миртис, вроде бы должна предохранить её от ненужных последствий.

     Опорожнив яйца, весь мокрый от пота иудей слез с девушки. Его полуобвисший член выскользнул, следом от головки до вывернутой мокрой picse потянулась жирная мутно-беловатая нить. Удовлетворенно постанывая, Иосиф обтёр член о лобок юной матроны и развалился рядом на топчане. Вздутое пузо его приподнимался от частого дыхания. Эмилия, усталая, насытившаяся осталась лежать с раздвинутыми ногами. Излишки спермы вытекали из её вагины, скапливаясь в анусе и размазываясь вокруг.

     — Ты пъелесть., — наконец выдохнул Иосиф. Сначала он приподнялся, потом наклонился и поцеловал Эмилию в мокрые губы. — Я пъиду ещё к тебе. Будешь ждать меня?

     Римлянка слабо кивнула головой. После чего, забрав свою одежду, торговец вышел из клетушки.

     — Ну как, разве он был не хорош? — спросила Миртис, прильнув лицом к разделяющей их с Эмилией решетке.

     — Да, надо признать, — юная матрона приподнялась и потом, протяжно вздохнув, встала. — А твой легионер быстро сдался?

     — Ну да. Пожалуй, я предпочла бы иудея, — кивнула блудница. — Он ещё рано сегодня закончил. Обычно может дольше. Ты его слишком уж возбудила.

     — Мне бы помыться, — сказала Эмилия, проводя руками по своим мокрым липким ляжкам и бедрам.

     — Да, мне тоже нужно, — кивнула Миртис. — Пойдём, я покажу где.

     * * *

     — Ну что, ты довольна? — спросил с улыбкой Квинт.

     Эмилия покраснела и отвернулась к стенке.

     — Вижу, что довольна. Ну, а теперь хватит отдыхать. Принимай следующего гостя.

     — Как? Снова?

     — Конечно, а чему ты удивлена? — хмыкнул лено.

     — Но я думала...

     — Ты думала, что в день у тебя будет, лишь один гость? — сводник расхохотался. — Оглянись и посмотри внимательно. Каждая девушка в день принимает по два десятка мужчин. Так что давай, приведи себя в порядок и готовься встретить Атиллия Туска.

     Через десять минут Квинт привёл высокого худощавого мужчину лет тридцати. Атилий Туск был плебеем и торговал рыбой в порту Остии. От него ею и пованивало. Никаких приятных чувств этот торговец не вызывал. К его ласкам Эмилия оказалась равнодушной и когда он начал овладевать ею желала, чтобы все поскорее закончилось. К счастью так и вышло. Не прошло и десяти минут, как Атиллий кончил. Он был вполне удовлетворен, а Эмилия облегченно вздохнула, когда он ушёл. Миртис в это время скакала сверху на розовощеком толстяке, который хрюкал, как боров. Отовсюду доносился шум, разговоры, стоны, выкрики. Шлюхи у которых пока не было клиентов разговаривали друг с другом или слонялись туда-сюда. Кто-то отдыхал, перекусывал, кто-то продолжал ублажать клиентов.

     Эмилия вышла из своей клетушки и немного прогулялась по палубам. Размеры корабля её поразили. Как можно было построить такое чудовище? Сколько же гребцов понадобиться, чтобы сдвинуть этого левиафана с места?

     Чего только юная матрона не насмотрелась, пока бродила по кораблю. Какого только разврата здесь не было? Но вместе с тем, девушку всё увиденное снова возбудило. Да и как можно было остаться спокойной и равнодушной, когда вокруг в самых разных позах мужчины совокуплялись с женщинами, когда ласкали друг друга, когда отовсюду раздаются стоны и вскрикивания, когда из членов брызжет сперма и ею все вокруг пропахло.

     На одной из палуб Эмилия неожиданно встретила хорошо знакомую ей матрону. Это была Сильвия Паулина, молодая жена почтенного сенатора Луция Норбана Бальба. В своей клетушке она находилась сразу с двумя мужчинами. С ней сношались крепкие загорелые здоровяки, руки которых почти сплошь покрывали татуировки, характерные для матросов с военных судов. Один из мужчин лежал на спине. Сильвия Паулина насаживалась на его член анальным отверстием, при этом полулежала на партнёре, прижимаясь к его животу задом и нижней частью спины. Второй матрос — бритоголовый детина, с квадратной нижней челюстью, пристроился спереди между широко раздвинутых ног Сильвии. Его толстый член по самые яйца нырял во влагалище жены сенатора. Молодая матрона стонала, охала и ахала от наслаждения. Время от времени, лысый мял и тискал руками большие, вздымающиеся груди Сильвии, или же, припадал ртом к её набрякшим тёмно-розовым соскам.

     Эмилия остановилась возле полуоткрытой дверки клетушки и наблюдала. Почти синхронное движение блестящих мощных членов в двух растянутых дырках Сильвии, просто заворожило юную матрону. От сильнейшего возбуждения жена сенатора обильно текла и фаллосы матросов входили в отверстия и выходили оттуда с громким чавканьем.

     Сама Сильвия Паулина не так уж хорошо знала Эмилию, хотя на нескольких встречах аристократических семейств, проводившихся в доме её мужа, всех гостей официально представляли. Но разве упомнишь всех этих юных девиц? К тому же, жена сенатора была сейчас пьяна и, заметив наблюдавшую девушку, совершенно не узнала её. То, что за её развлечениями кто-то наблюдает позабавило Сильвию и она рассмеялась:

     — Что, сучка, желаешь присоединиться?

     Юная матрона смутилась, покраснела вся и ничего не ответила. Она собралась уже было уйти, но тут бритоголовый матрос соскочил с Сильвии и, подбежав к Эмилии, схватил её а руку.

     — Ого! — воскликнул он, получше рассмотрев гостью. — Да ты красавица! Да молодая какая!

     Он затянул юную матрону в клетушку и потащил к топчану.

     — Идём, побалуемся! Боги, какая же ты красивая!

     В первое мгновение Эмилия начала упираться, но скорее это была рефлекторная реакция на бесцеремонное обращение. Но вместе с тем, она не могла не признать, что мужчина был очень привлекателен, поэтому её сопротивление было не долгим и слабым. Подчёркнутая мужественность этого человек покорила её. Крепкие мускулы, тёмно-бронзовая кожа, черная бородка, обрамляющая нижнюю часть лица, следы от шрамов перемешаны с татуировками. Длинный, толстый член. Это был самец, которому хотелось отдаться просто, подчинившись женскому инстинкту. Но тут, кое-что вспомнив, Эмилия воскликнула:

     — Подожди, а заплатить!

     — А! — мужчина на мгновение застыл с раскрытым ртом. — Ах, ну да, конечно!

     Матрос порылся в разбросанной на полу одежде и, вытащив пару монет сунул их в ладонь оторопевшей Эмиллии. Девушка и сама не понимала, как у неё вырвалось насчёт оплаты. «О боги, как низко я пала, — подумала она. — Требую плату за своё тело, как настоящая шлюха».

     Торопясь и сгорая от нетерпения, матрос уложил юную матрону на топчан рядом со сношающейся ... парочкой. Он не тратил время на ласки. Навалившись сверху, сразу вошёл в неё. Но Эмилия и так была, уже возбуждена и мокра. Преодолев незначительное сопротивление, член проник во влагалище на половину своей длинны. Матрос надавил посильнее, потом вытянул фаллос немного назад, затем снова последовал толчок вперёд. Юная матрона застонала от удовольствия. Мужчина заполнял её полностью, входил, даже туговато, как её первый клиент — иудей и это было восхитительно. Только сейчас, будучи на этом корабле в качестве шлюхи она открыла для себя, что ей нравиться, когда вагину её растягивают до предела, когда вторжение в её лоно происходит грубо и напористо, но при этом мужчина должен быть умелым и чутким. Таковым был Иосиф и этот матрос не уступал иудею в мастерстве. Он быстро довёл ее до дикого возбуждения. Головой Эмилия упиралась в колено второго мужчины, неустанно дерущего задний проход Сильвии Паулины, ноги юной матроны были вскинуты вверх. Она активно бросала бедра навстречу бритоголовому и уже недурственно подмахивала. Матрос что-то бормотал, иногда ей слышалось: «богиня, нимфа моя, какая же ты вкусная», при этом он тискал руками её груди, покусывал соски, захватывая их губами, и то оттягивал, то отпускал, оттягивал, отпускал...

     Девушка возбудилась так, что потеряв над собой всякий контроль начала кричать. Член с чавканьем сновал в её влагалище, сплошь липкий и мокрый от вагинального сока. Оргазм у Эмилии случился яркий, сильный, насыщенный. Она билась и кричала под любовником и пришла в себя, лишь несколько минут спустя. Матрос одарил её грубым, но чувственным поцелуем и сказал:

     — Теперь, садись на меня сверху.

     Он устроился на спине рядом со своим приятелем, тот в это время рычал и спускал сперму прямо в анус хохочущей, взвизгивающей Сильвии Паулины.

     — Повернись ко мне задом и садись, — сказал бритоголовый, ухватывая руками Эмилию за влажные, блестящие ягодицы.

     Она выполнила и, раскорячившись, начала опускаться на торчащий член. Проникновение опять получилось приятным, чуть туговатым с нажимом. Но обычное сношение продолжалось недолго. Раз восемь-десять юная матрона насадилась на фаллос, после чего матрос сказал:

     — Теперь, приподнимись.

     Эмилия сразу не поняла зачем эту нужно, но выполнила. Член вышел из её лона, но как оказалось, лишь за тем, чтобы проникнуть в анус юной матроны. Когда тугая головка фаллоса с нажимом начала втискиваться в крохотное заднее отверстьице, Эмилия пронзительно взвизгнула. Нет, не от боли, скорее от неожиданности.

     — Ой, не надо так!

     — Ты что? — удивился матрос.

     — Я так не хочу... не умею, — девушка попыталась слезть с мужчины, но тот удержал её.

     — В попу не умеешь? Да любая шлюшка это умеет.

     «Я не шлюха, я дочь сенатора!» — хотела крикнуть Эмилия, но прикусила язык. Кто этого не знает, пусть не знает и дальше.

     — Я совсем недавно занялась этим, — пробормотала она.

     — Понятно, — матрос кивнул. — Тогда, я научу тебя. Шлюха должна уметь принимать мужчин в зад. Давай опускайся понемногу...

     * * *

     Лено Квинт едва не спятил от страха, обыскивая корабль. И куда же эта аристократка запропастилась? Неужто ей удалось как-то сбежать? Но вот, к немалому своему удивлению обнаружив пропавшую в клетушке жены сенатора Луция Норбана Бальба, он, вытаращив глаза, заорал:

     — Проклятие Тартара! Вот ты где! Я повсюду тебя ищу!

     Эмилия сидела на каком-то матросе, повернувшись к тому спиной и насаживалась растянутым до пределом анусом на его крепкий большой член. Рядом на топчане полулежали, расслабившись от полученного удовольствия ещё один матрос и Сильвия Паулина.

     Квинт с минуту наблюдал за тем, как член, то входит в задний проход Эмилии, то выходит оттуда, весь глянцево блестя.

     — Вот это да, — наконец произнёс лено с кривой ухмылкой. — Я вижу, ты быстро тут осваиваешься. Но тебя ждет клиент. Быстро к себе.

     Эмилия не без сожаления слезла с крепкого члена. Ей начало нравится такое совокупление, хотя, было ещё как-то не привычно и больно.

     — Эй, а как же я?! — вскричал матрос.

     — Он заплатил? — обратился сводник к Эмилии.

     Девушка разжала ладонь.

     — Хорошо, — Квинт забрал деньги. — Заканчивайте тогда, но побыстрее.

     — Я хочу кончить на твоё милое личико, — сказал матрос юной матроне. — Встань на коленки.

     Эмилия протестующее замотала головой.

     — Выполняй! — прикрикнул Квинт. — Гость заплатил!

     — Я не хочу так. Я никогда так не пробовала, — запричитала Эмилия.

     — Ты и в попу раньше не пробовала и тоже не хотела, — усмехнулся матрос и приблизился к девушке одной рукой дроча свой член. — Но когда попробовала, тебе ведь понравилось.

     — Но это ведь совсем другое...

     — Хватит болтать! — лено потерял терпение. — Выполняй, или я так отхлестаю тебя, что на спине и заднице останутся рубцы!

     Эмилия опустилась на коленки и зажмурилась. Но матросу это не понравилось.

     — Открой глаза. Я хочу их видеть.

     Юная матрона подчинилась. Член был прямо перед её лицом. Мужчина, чуть расставив ноги дрочил его: крайняя плоть быстро стягивалась и натягивалась, блестящая влажная головка стремительно мелькала. Из груди матроса исходили стоны. Вот, он схватил девушку за светлые волосы незанятой рукой и приподнял ей голову повыше.

     — Даааа... О сила небес... Я уже...

     Тугая, теплая, мутно-белая струя вырвалась из его члена и окатила переносицу обалдевшей Эмилии. Сперма потекла большей частью справа от ее носа, потом вниз по губам и подбородку. Вторая струя, не менее густая окатила её левую щеку. Третья залила ей губы и семя опять обильно потекло по подбородку. Запах эякулята был сильный, насыщенный и вполне приятный, немного напоминал запах устриц, приправленных специями. И как оказалось, вкус имел такой же.

     — Открой рот! — выдохнул сквозь стоны матрос.

     Эмилия выполнила команду безропотно. Сейчас, она вообще плохо соображала, охваченная эмоциями. Очередная струя, уже послабее предыдущих, но вполне ещё густая попала прямо на язык и девушка в полной мере смогла оценить вкус мужского семени. Очень недурственный и с тем же заметным устричным привкусом.

     Охая и мелко вздрагивая всем телом матрос стряхнул последние капли на лицо юной матроне и на полусогнутых отступил к топчану. Глядя на измазанное жирной, тягучей спермой нежное личико девушки, лено вскричал:

     — Клянусь Вакхом длиночленным, ты так хороша!

     Он вдруг задрал низ своей потрепанной, линялой туники и принялся дрочить напряженный член.

     — Красавица моя... я так возбудился... Давай-ка, я тоже спущу тебе в ротик!

     И едва он это произнёс, как в лицо Эмилии вновь ударила сперма. Квинт громко стонал, опорожняя яйца. Густая, пахучая сперма текла по щекам и подбородку юной матроны, щекотными теплыми струйками сбегала по шее, капала ей на груди.

     — О да, так хорошо! — восторженно взвыл лено.

     Эмилия, вся заляпанная, униженная, ошарашенная сидела на полу. Острое чувство стыда жгло её. Вот теперь, она окончательно стала шлюхой. Что стало с добропорядочной матроной, дочерью почтенного сенатора, супругой уважаемого римского гражданина? Её отымели во все дырки и она это позволила и ей это понравилось. Её обкончали, как распоследнюю шлюху и она опять это допустила, да ещё получила удовольствие.

     — Теперь, живее к себе, — простонал Квинт, стряхивая с обвисшего члена последние капли на пол. — Да, не забудь умыться по дороге.

     * * *

     Когда Эмилия, избавившись от жирных, липких потёков на своём лице и теле вернулась к клетушке, сердце ее упало при виде клиента. Это был всадник Постумий Альбин один из близких друзей её мужа. При виде Эмилии глаза его вытаращились от удивления.

     — Ты? Здесь? На этом корабле?

     — Как видишь, — невесело рассмеялась Эмилия.

     — О боги! Что делается в Риме! — вскричал Постумий. — На этом корабле матрон, уже не меньше чем шлюх! Куда мы катимся!

     — Неужели император затеял все это? ... — спросила Эмилия, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ей было стыдно перед Постумием не только за сам факт пребывания здесь, но и за свой вид: распущенные волосы, до неприличия коротенькая туника, а ноги обуты в солеи (13), которые обычно носят рабы.

     — Да, я слышал, что так, — кивнул Постумий, пристально разглядывая жену своего друга.

     — Я надеялась, что отец и муж вытащат меня отсюда.

     — Боюсь, это будет непросто, — Постумий покачал головой. — Многие отцы, братья и мужья не первый день стоят в очереди к цезарю на прием с такой же просьбой. Кто-то повторно или в третий раз. Но их женщины по-прежнему здесь и это значит, что Калигула не внемлет прошениям.

     — Он чудовище! — вскричала Эмилия.

     — Тише! Нельзя так об императоре! — испугано оглядываясь, воскликнул Постумий.

     — А разве можно все это? — девушка обвела неопределенным жестом все вокруг. Отовсюду доносились стоны, смех, крики.

     — Но большинство женщин и мужчин здесь счастливы, — заметил её собеседник. — Я прихожу сюда не первый раз и видел, лишь нескольких женщин плачущих, выглядевших несчастными.

     — Здесь легко поддаться соблазнам эроса и о всём остальном забыть, — кивнула Эмилия. — А многие, как я смирились от безысходности и принимаем всё, как часть своей судьбы. Но кто знает из смертных, как повернётся судьба? И что будет потом? Не до конца ведь жизни нам тут оставаться. Центурион, привезший меня сюда сказал, что пробыть здесь нужно год. А жизнь продолжиться ведь дальше. И большинству женщин будет стыдно и горько, когда они покинут это проклятое место, а их мужья на всю жизнь будут опозорены.

     — Ты слишком сложно ко всему относишься, — сказал Постумий. — Оставь эти мысли. Право, не стоит такой юной и красивой женщине, как ты забивать свою прелестную головку всякими лишними рассуждениями.

     — Почему же? — удивилась Эмилия. — Меня волнует моя дальнейшая жизнь, волнуют отношения с супругом. Не отразиться ли моё пребывание здесь на его карьере и положении в обществе? И мой отец... Как он перенесёт весь этот позор?

     Постумий Альбин ничего на это не ответил. Он пристально и как-то странно смотрел на нее.

     — Какой взгляд у тебя, Постумий... Не пугай меня.

     — Ты такая красивая, — прошептал он. — Венера во плоти.

     Масляный взгляд собеседника Эмилии все больше и больше не нравился.

     — Не собираешься же ты...

     — Я заплатил лено.

     — И что?! — вскинулась она. — Собираешься воспользоваться тем, за что отдал деньги?

     — Я давно этого хотел, — тихо произнёс он. — Ты мне всегда нравилась. Конечно же, я не решался раньше сказать.

     — А теперь, значит решился?

     — Теперь мы здесь. Ты — продажная женщина и твоё нынешнее ремесло...

     — Я не продажная! — в ярости закричала Эмилия. — Меня принудили к этому! Где твоя честь, Постумий? Неужели ты воспользуешься моим отчаянным положением и ради удовлетворения своей похоти предашь дружбу, что столько лет связывала тебя и моего мужа?

     — Эмилия, я понимаю... Это наверное подло, — Постумий густо покраснел. — Прости меня. Но я не могу устоять. Я заплатил за тебя.

     — Разве лено не может выбрать для тебя другую женщину? — в отчаянии воскликнула юная матрона. — Эй Миртис, ты свободна сейчас?

     — Да я с радостью, — заулыбалась Миртис. На ее губах все ещё была сперма, только что покинувшего ее очередного удовлетворенного клиента.

     — Нет, я хочу только тебя, — Постумий взволновался, руки его заметно дрожали.

     — Я заплатил, — повторил он капризны тоном, и с каким-то надрывом, словно дитя, которого, вот-вот могли лишить вожделенной игрушки.

     Тут появился Квинт.

     — В чем дело?

     — Она не желает принять меня! — скривив от обиды губы, выпалил Постумий. — У тебя тут все девки такие своенравные?

     — Что такое? — сдвинув брови, Квинт гневно посмотрел на Эмилию. — Почему гость жалуется?

     — Он хорошо знает меня, моего мужа и отца, — едва сдерживая слезы, произнесла юная матрона.

     — И что с того?! — взревел сводник.

     — Как это что? — возмутилась Эмилия. Непонимание таких вещей Квинтом её потрясло. — А моя репутация?! Репутация всей семьи? Как потом дальше жить? Ладно, когда со мной незнакомые мужчины. Но когда...

     — Меня это не волнует! — рявкнул лено. — Какое мне дело до вашей там репутации? Клиент заплатил, изволь обслужить его.

     — Но я...

     — Я готов заплатить аурей! (14) — воскликнул Постумий так, словно сейчас тонул и хватался за первую попавшуюся соломинку. — И пусть она выполнит все, что я захочу!

     — Ты слышала? — Квинт начал жадно потирать руки. — За тебя дают золотой!

     — Да мне плевать! — крикнула она. — Пусть отдаст тебе, хоть всё своё состояние!

     Лено зарычал, в глазах его вспыхнули злобные, бешеные огоньки, он грубо схватил девушку за подбородок и прижал несчастную к стенке.

     — Слушай меня, сука! Я говорю — ты выполняешь. Только ещё раз откроешь рот и что-нибудь вякнешь, я отправлю тебя вниз к самым ничтожным, грязным и больным шлюхам! Будешь ложиться под калек, прокаженных и всяких выродков! И в день у тебя будет не пятнадцать, а с полсотни таких клиентов! Ты поняла меня?

     Он ухватил её за горло, стиснул пальцы.

     — Поняла?

     — Поняла, — прохрипела Эмилия.

     — Вот и хорошо.

     Лено отпустил девушку и кивнул Постумию.

     — Приятно провести время, господин.

     После того, как он ушёл Эмилия и Постумий некоторое время стояли друг перед другом, при этом она отвернулась, он же пожирал её глазами. Наконец, гость робко коснулся плеча девушки.

     — Иди ко мне.

     Она повернулась и с ненавистью посмотрела на него. Но Постумий, уже ничего не замечал, охваченный страстью и желанием. Что-то бормоча, он схватил ее за плечи и рывком привлек к себе. Жадно впился в ее губы ртом. Его руки начали ощупывать её тело, быстро, нервно скользить по бёдрам, ягодицам.

     — Хочу тебя, — зашептал Постумий. — Всегда хотел. — Да славен будет наш принцепс! (15) Как хорошо он придумал с этим кораблём.

     Он заставил ее взобраться на топчан и встать там на четвереньки. Сам в это время поспешно разделся. Постумий был худощав и нескладен, у женщин он никогда не пользовался успехом, даже несмотря на свою обеспеченность и высокое общественное положение. Болезненный, не пригодный к военной службе, он сильно проигрывал другим молодым мужчинам из своего окружения. Молодые женщины из высших кругов римского общества, ищущие не материальных выгод, а интересных любовников, почти не замечали его. Он мог довольствоваться, лишь шлюхами из лупанар или своими рабынями.

     Постумий, тоже взобрался на топчан и пристроился позади девушки. Он задрал подол ее туники и направил свой налитый желанием член в почти сжавшееся отверстие picse. Эмилия, охваченная злостью, отчаянием и ненавистью не испытывала сейчас ни малейшего возбуждения. Фаллос Постумия смог протиснуться внутрь, лишь благодаря тому, что во влагалище ещё немного осталось смазки. Но, когда он начал двигаться, внутри появились неприятные ощущения. Мужское орудие Постумия было невелико, но при отсутствии желания, оно достаточно ощутимо раздражало. Придерживая руками Эмилию за ягодицы, он размашисто двигался, но при этом как-то нервно и неумело. Минута шла за минутой, мужчина пыхтел, сопел, покрылся испариной, но как ни старался, доставить девушке удовольствие у него не получалось. Он видел и чувствовал это. Его начали охватывать злость и раздражение.

     — Разве тебе неприятно? — тоном обидчивого ребенка спрашивал он. — Я стараюсь. Тебе не может быть неприятно. Проклятие, неужели я зря заплатил? Ты оказывается такая холодная! Кто бы мог подумать! Бедный Марк! И зачем он только женился на тебе? Ну ничего... Целый аурей за тебя! Теперь, я просто обязан разбудить в тебе женщину!

     Его слова встревожили Эмилию. Сколько же ещё он намерен истязать её? Как же поскорее избавиться от этого мерзавца?

     Юная матрона решила сладострастно стонать и всем своим видом изображать страсть. Может ... он тогда быстрее кончит и уберётся отсюда? И Эмилия взялась за осуществление задуманного.

     — Неужели?! — воскликнул Постумий после первого же изданного ею стона.

     Девушка начала вскрикивать и словно бы в сладострастии слегка вилять задом.

     — Нет, не может быть, — в голосе Постумия прозвучали нотки недоверия. — Ты ведь, не особенно-то мокрая. Из тебя не исходит сок любви.

     — Позволь мне испробовать твой сок! — воскликнула Эмилия.

     — Пожалуй, — неуверенно произнес он.

     Девушка развернулась и принялась за его член с поразительным усердием. Она облизывала и отсасывала его так, что привлекла шумом, вздохами и причмокиванием внимание всех из соседних клетушек.

     — Что, подруга, так вкусно? — хихикнула какая-то шлюха с отвисшими грудями, заглядывая в клетушку. — Может, дашь попробовать?

     — Убирайтесь все! — рявкнул Постумий. — А ты прекращай, — он ухватил Эмилию за волосы и приподнял ей голову. — Я не хочу кончить раньше времени.

     Он заставил Эмилию принять ту же позу что и раньше, и опять вошёл в неё сзади. И все никак не мог кончить. Юная матрона начала опять стонать и даже орать. () При этом, она резко бросала свой оттопыренный зад навстречу телу Постумия и всё время вихляла ягодицами. И вот, наконец, он пришёл к финалу. Горячее семя толчками начало выплескиваться во влагалище девушки. Она была почти счастлива и, спрятав лицо в ладони, злорадно и беззвучно посмеивалась.

     — Проклятие, только не это... , — простонал Постумий Альбин. Выглядел он сейчас комично: весь взмокший, растрепанные волосы, на лице смесь недоумения и огорчения.

     — Этого не должно было случиться! Я потребую свой аурес обратно! Я хотел так много сделать ещё...

     Тут, он заметил её смешки.

     — Ах ты... Думаешь это всё? Завтра я приду снова! И буду приходить каждый день! Слышишь? Каждый день!

     И он, скверно ругаясь, подхватив свою одежду опрометью выскочил из клетушки.

     Только он убрался, Эмилия, более не сдерживаясь, рассмеялась в голос.

     — Да, и такое бывает, — философски заметила Миртис, входя к ней и протягивая юной аристократке кубок с вином.

     — Подкрепи силы, подруга, развей печаль и пойдём подмываться. После некоторых ублюдков это хочется сделать побыстрее.

     * * *

     Ни отец, ни муж не пришли за ней. Из этого можно было сделать два вывода: либо аудиенция у цезаря не состоялась, либо им было отказано в прошении. При одной лишь мысли о такой неудаче сердце Эмилии тоскливо и болезненно сжималось.

     Прошла неделя со дня её заточения здесь. Их дружба с Миртис крепла день ото дня. В перерывах между визитами гостей они много разговаривали. Миртис была родом из Сирии. Ещё шестилетней девочкой её и младшего брата похитили пираты и продали в рабство на Кипре. Потом Миртис попала в Рим. О судьбе брата она ничего не знала. Девушка мечтала скопить денег и отправиться на его поиски. Год назад она стала вольноотпущенницей и на жизнь начала зарабатывать «волчицей». (16). Откладывала понемногу. Трёх-четырёх тысяч сестерциев она считала будет достаточным, чтобы начать поиски брата. История Миртис тронула Эмилию, поразила своим искренним чувством. Юная матрона никогда не думала, что люди из простого народа могут также горячо любить своих родных, переживать за них.

     От посетителей между тем не было отбоя. Мужчин Эмилия, уже перестала считать, но многих запомнила по именам и роду их занятий. По большому счёту гости доставляли ей удовольствие и вроде бы поводов жаловаться на жизнь не было, но вместе с тем отчаянно хотелось свободы. Никакие удовольствия плоти не смогли бы удержать её здесь, выпади хоть единственный шанс покинуть корабль. Постумий Альбин к счастью больше не появился. Его угрозы были столь же пусты, как и он сам.

     Из гостей, что посетили Эмилию после Постумия, более всего ей запомнился легионер по имени Марций. Здоровенный такой загорелый красавец с великолепно развитой мускулатурой. Его член, тоже был великолепен и вынослив этот мужчина был, как никто другой. Его поцелуи были сладки, проникновения восхитительны. Он доставил Эмилии столь острое наслаждение, что пару раз она теряла от оргазма сознание. Марций приходил к ней два раза и когда наступал кульминационный момент, юная матрона с нескрываемым удовольствием принимала его семя. В первый раз он кончил ей во влагалище, а два дня спустя при повторном визите, она сама попросила его излить сперму ей на лицо. Вообще, для легионеров, а равно простых матросов, гребцов, вольноотпущенников и рабов были шлюхи похуже. Или те, которые сами возжелают отдаться черни. Но Марций, покоренный красотой Эмилии заплатил за неё двойную цену и ленно прикрыл на нарушение правил глаза.

     Насмотрелась Эмилия тут всякого. Некоторые из мужчин проявляли жестокость и начинали бить девушек, которые им не угодили. В таких случаях прибегал Квинт и успокаивал дебошира. Но как-то раз одного чрезмерно разбушевавшегося вольноотпущенника даже пришлось избить, после чего стражники вышвырнули его прямо в море. То же произошло и с одним сенатором, который, как-то сумел пробраться на корабль и когда у его дочери был клиент, напал на него. Сенатора, не смотря на его почетный возраст побили и вышвырнули вон.

     В начале второй недели, как-то вечером Квинт появился у клетушки Эмилии и сказал:

     — Сегодня мало клиентов. Дождь виноват, с утра не прекращается. Клиентов мало и всё отребье какое-то. Но деньги то, всё равно нужны. Цезарь не станет оправданий выслушивать. Тут двое пришли... Каждый за себя заплатить не может, вот они и решили вскладчину. Прими их.

     — Двое? — выдохнула юная матрона. — Но у меня так ещё не было.

     — А ты привыкай, — ухмыльнулся лено. — Некоторые из шлюх за раз и больше гостей принимают.

     — Кто они, хоть такие? — недовольно буркнула Эмилия.

     — Увы, не первые люди Рима. Но ничего так, на вид опрятные и чистые.

     * * *

     Через несколько минут они подошли. У Эмилии отлегло на сердце, когда она увидела, что это всего лишь рабы. Да, да, как ни странно, но рабы и плебеи были для неё предпочтительнее. Кто угодно, только бы не знакомые их семьи. Постумия Альбина было, уже более чем достаточно. Лучше принять сотню мужчин из черни и даже рабов, чем одного из круга аристократии, который разболтает потом всем о её позоре.

     Один из рабов был смуглый горбоносый пуниец с гладко бритой головой. Усов он не носил, но мог похвастаться небольшой ухоженной курчавой бородкой. Скорее всего пуниец принадлежал богатой и влиятельной семье, судя по его горделивому, заносчивому виду и добротной одежде.

     Его приятель был высокий и темнокожий, но не негр, а скорее уроженец южных областей Египта, коих греки называли эфиопами. Мужчина был мускулист, словно борец, ни усов, ни бороды не имел, а его черные курчавые волосы были коротко подстрижены.

     — Ну что, принимай гостей, — сказал Квинт. — Адмар и Мураб, если тебе интересно. — лено хихикнул: — Пару дней назад они так отодрали жену почтенного всадника Гнея Вителлия, что та орала, как полоумная и текла так, что капало на нижнюю палубу.

     Эмилия вспомнила, что действительно двумя палубами ниже пару дней назад какая-то шлюха орала громче всех. Да так, что многие всполошились. Потом, когда выяснилось что ее не избивают, а так сладко сношают, многие из девок, даже позавидовали счастливице. Так значит, это была жена Гнея Вителлия? Эмилия немного знала этого богатого и очень уважаемого в Риме человека и никогда бы не подумала, что его супруга может вести себя так неподобающе для своего высокого общественного положения. Но юная матрона, тут же подумала про себя. А чем она, то лучше? Разве не ведёт она себя, как распоследняя шлюха, когда мужчина доставляет ей удовольствие? Да вот, хотя бы, когда к ней приходил Марций. Потеряв всякий разум и стыд, она кричала и визжала, когда он овладевал ею, и не меньше, чем жена Гнея Вителлия.

     Рабы скинули свои плащи и туники, остались лишь в ... набедренных повязках. Лено ушёл, насвистывая и подбрасывая в ладони монеты. Миртис в её клетушке не было, видимо пошла поболтать с подругами на нижнюю палубу.

     На юную римлянку рабы взирали с нескрываемой похотью. Её молодость, свежесть, красота мгновенно пробудили в них желание, отчетливо заметное по сильно оттопыренным спереди набедренным повязкам.

     — Что ж, должно быть самой Венере угодно, чтобы я познала такое... сразу с двумя, — пробормотала Эмилия. Не смотря на сжигающий её стыд, она также испытывала волнение и возбуждение, а когда мужчины вошли и приблизились к ней, соски девушки заострились и отвердели от сильнейшего желания. Набедренные повязки упали на пол.

     Что ни говори, а оба гостя были хороши. Особенно эфиоп, сложенный, как атлет. Эдакий черный Геркулес. Но более всего Эмилию поразил его член, поистине чудовищных размеров. Длинною, наверное, как две её ладони и такой толстый, что обхвати она его, не смогла бы соединить кончики пальцев. Большие, набрякшие мешки яиц тяжело отвисали снизу.

     Член пунийца, тоже был неплох. Не такой длинный, как у эфиопа, но по толщине едва ли уступающий ему.

     — Какая же ты красавица, — прошептал Адмар, ухватив пальцами золотистые локоны девичьих волос, а потом провел шершавой ладонью по её нежной щечке. — Как зовут тебя, юная нимфа?

     — Эмилия, — ответила она, опускаясь на колени. Здоровенные, набухшие члены раскачивались перед самым её лицом. Зрелище возбуждающее и завораживающее. Какая женщина устоит перед таким соблазном?

     Эмилия открыла рот и втянула губами фаллос Адмара. Удерживая его одной рукой начала сосать. Другой рукой она ухватила огромный член Мураба. И поразилась во второй раз, теперь ощутив, какой он увесистый. А впрочем, стоило ли удивляться, видя размеры этого чудовища?

     Член Адмара, основательно распирал ей рот. Эмилия сосала громко чмокая и усиленно втягивая воздух носом. Рот юной римлянки наполнился слюной, которая вскоре обильно начала течь по подбородку.

     — О как хорошо, — шептал пуниец. — Давай я засуну тебе поглубже.

     И не дожидаясь согласия девушки, раб накрутил несколько локон её волос на кулак, немного вздёрнул ей голову и одним толчком втиснул член Эмилии в рот по самые яйца.

     Она начала задыхаться, когда фаллос проник ей в горло. Эмилия дернулась и поспешно освободилась от члена. На глаза навернулись слёзы и девушка едва удержала в себе рвотные позывы. Разинув рот, она начала кашлять и отплёвываться.

     — Теперь у меня! У меня! — воскликнул Мураб.

     — Я заглатывать не буду, — тяжело дыша, пробормотала Эмилия. — Он у тебя слишком большой.

     — Просто соси, давай!

     Теперь, уже эфиоп схватил юную матрону за волосы и потянул её голову к своему члену. Она обхватила блестящую тёмно-вишневую головку фаллоса губами и начала осторожно её втягивать. Мураб хотел одним толчком сразу вогнать член поглубже, но Эмилия протестующее замычала и упершись руками в ноги раба не позволила это сделать. Огромный член эфиопа и без того распирал ей рот до предела, войдя туда, даже меньше чем на четверть.

     Затем, снова был член пунийца. Эмилия не решилась его отсасывать, а лишь облизала языком, но сделала это тщательно и после этого принялась за тугие яйца Адмара. Он был доволен. А в щёку ей, уже тыкал Мураб.

     Эмилия вертела головой то туда, то сюда, отсасывая у стонущих рабов попеременно. Устала и запыхалась она при этом порядком. Но вместе с тем, юная матрона, уже испытывала сильнейшее возбуждение. Всякое здравомыслие и все сомнения покинули её. Она самозабвенно отсасывала и облизывала могучие тёмно-коричневые стволы и болтающиеся из стороны в сторону яйца. Правой рукой хваталась, то за один член, то за другой, а левой Эмилия терла свою взмокшую, набрякшую от желания picse.

     Издав приглушённое рычание, Адмар вдруг рывком поднял Эмилию и с треском разорвал на ней тунику. Ртом, он жадно начал впиваться в обнажившиеся груди девушки. Он облизывал и покусывал её соски, руками скользил по её бёдрам. Эфиоп содрал с юной римлянки лохмотья и обеими руками схватил её за упругие ягодицы. Его полные, горячие губы начали покрывать поцелуями тонкую девичью шейку. Эмилия издала громкий и протяжный стон. Забыв обо всём, она наслаждалась в объятиях мужчин.

     — Давайте уже... начнём... , — срывающимся голосом произнесла она. — О Венера милостивая, какая я мокрая.

     — Да, я хочу тебя! — вскричал Мураб, тиская её груди руками.

     Эмилия взобралась на топчан и приняв там полулежачее положение, раздвинув ноги запустила в мокрую щелку своей вагины два пальца.

     — Эй, постой-ка, дружище! — вскричал Адмар. — Я бы тоже не отказался первым поиметь эту девочку!

     — Давай бросим жребий, — предложил Мураб. Он достал медную монетку. — Три раза кидаем. Если два раза выпадает корабль, я первый, если якорь и венок — ты.

     — Согласен, — кивнул пуниец.

     Пока они решали вопрос с очерёдностью, Эмилия, закусив от страсти нижнюю губку ласкала сама себя. Из её раскрытой, готовой принимать мужчин picse обильно текло.

     — Ну всё, я первый! — воскликнул Адмар, выиграв в их с товарищем маленьком состязании.

     — Ладно, только не тяни, иначе я сойду с ума, — хрипло произнёс эфиоп, не сводя горящего взора с девушки.

     Адмар приблизился и наклонился, поддавшись вперёд. Головка его фаллоса коснулась возбужденной picse. Эмилия застонала и шевельнула бёдрами, желая заполучить вожделенную мужскую плоть. Но пуниец не спешил. Он начал водить членом по нежным, раскрытым лепесточкам picse, тёр головкой фаллоса сладко зудящую, пульсирующую пипочку клитора.

     — Что ты тянешь, хватит мучить меня, — стонала юная матрона. — Входи в меня. Быстрее же входи.

     Её призыв возымел действие. Пуниец и сам, уже изнемог. Раздвигая срамные губки смуглый тугой пенис начал входить в изнывающую дырочку вагины. Эмилия часто и громко задышала, с губ её срывались стоны. Член пунийца двигался в её влагалище сначала потихоньку, но уже скоро, распалённой похотью раб задал бешеный ритм. Его фаллос вонзался в мокрое лоно с громким чавканьем. Эмилия громко стонала и вскрикивала, её вагина так и текла, так и пузырилась соком.

     — О! давай! Еще! Давай! — кричала юная римлянка.

     Мураб сидел рядом на топчане. Его ноги были раздвинуты в стороны, могучий пенис торчал вверх. Эмилия ухватила его рукой и, издавая протяжные стоны, начала самозабвенно сосать и облизывать его. В этот момент вернулась Миртис. Завидев, что делается, она замерла, захваченная всем происходящим. И вот, стоя в дверях и наблюдая, сириянка принялась ласкать себя, запустив руку себе между ног.

     Адмар продолжал совокупляться с юной римлянкой. Он немного приподнялся, закинул левую ногу девушке себе на плечо и вгонял член в лоно Эмилии по самые яйца сильными, быстрыми толчками, делая между ними небольшие паузы.

     К моменту кульминации юная матрона сорвалась на крик. Ещё немного, ещё... сейчас... сейчас!

     Невыносимо острое наслаждение, дикое, мощное, сводящее с ума погрузило Эмилию в водоворот сладостного безумия. Она кричала, хрипела и билась всем телом под сношающим её пунийцем. Адмар, тоже не выдержал и приглушенно вскрикнув начал кончать, толчками выбрасывая горячее семя в жадно всасывающую его вагину.

     Юная римлянка ещё подергивала бедрами в сладких спазмах, ещё до конца не пришла в себя, когда нетерпеливый Мураб потянул её к себе.

     — Ко мне, маленькая сучка, теперь моя очередь.

     Эфиоп пошире раздвинул ей ноги, и не обращая внимания на сочащуюся из вагины девушки сперму своего приятеля, начал впихивать свой фаллос в вожделенное отверстьице. Ощутив это вторжение, Эмилия мгновенно пришла в себя. Она лежала под темнокожим рабом с расширившимися от страха глазами и полуоткрытым ртом, готовая закричать. Нет, ей не было больно, видимо Адмар хорошо разработал ей дырочку, но было как-то странно, дико и непривычно ощущать вхождение чего-то более похожего на дубину, нежели на половой орган мужчины. Казалось просто невозможным, чтобы ... член такого размера проник в неё. Он двигался очень туго, но настойчиво, преодолевая сопротивление плоти. Мураб шумно дышал, его мышцы на руках и спине бугрились, в свете факелов кожа красиво и глянцево блестела. При мысли, что ею такой беленькой и нежной овладевает черный Геркулес, Эмилия вновь ощутила сильнейший прилив возбуждения. И она начала немного двигать бёдрами навстречу эфиопу, облегчая ему проникновение. Руками девушка обхватила могучую шею.

     — Давай, нажми посильнее, — горячо зашептала она. — Можно посильнее.

     Раб выполнил её желание и Эмилия вскрикнула, когда член мужчины вдруг резко продвинулся вперёд. В самой глубине её мокрого лона головка фаллоса коснулась матки. Юная римлянка запустила правую руку вниз, охваченная любопытством. Её пальцы нащупали тугой, теплый, липко-скользкий ствол пениса. Он был погружен в неё чуть больше чем наполовину длины.

     — Глубже нельзя, — простонала Эмилия. Она была потрясена, тем, что вообще смогла принять такой фаллос, да ещё так глубоко.

     Мураб кивнул и начал двигаться медленно, осторожно. Он вовсе не хотел повредить юной римлянке. Она опять обхватила его шею руками и пока эфиоп совокуплялся с ней, вздрагивала всем своим изящным, стройным телом, таким нежным и тонким по сравнению с могучим торсом любовника. Возбуждение, страх перед возможной болью, если раб не рассчитает свои движения, а также острое наслаждение охватили Эмилию. Эта была невероятная и потрясающая смесь чувств и эмоций.

     При виде столь поразительного контраста нежной белой кожи девушки, её хрупкости и изящества, а также звериных мощи и силы, заключенных в тёмно-коричневого теле своего приятеля, Адмар снова начал возбуждаться. Член его, вновь налился желанием, а яйца стали тугими и потяжелели. Присев прямо над лицом девушки, он принялся впихивать член ей в рот, а иногда шлёпал им ей по щекам. Высовывая язык, она лизала его болтающиеся яйца.

     Эфиоп же, продолжал совокуплялся с римлянкой. Её вагина, уже приспособилась к размерам «гостя», а благодаря обильной течке он хорошо скользил туда-обратно и Мураб, даже рискнул двигаться быстрее. Более сильные и интенсивные толчки огромного члена вскоре дали о себе знать всплеском острого наслаждения, и особо сладостной пульсацией во влагалище. Стоны и вскрикивания юной римлянки стали громче. Она вцепилась руками в широченные плечи любовника, вскидывала вверх ноги, дергала ими или сплетала их вокруг торса эфиопа. Член раба, весь липкий и блестящий задорно нырял в мокро хлюпающую девичью дырочку.

     И вот, наконец, блаженно закатив глаза, Эмилия пронзительно вскрикнула, а затем разразилась громкими и частыми стонами. Всё тело её сотрясалось в сладких оргазменных судорогах. Забыв обо всём, девушка позволила себе утонуть в потрясающем наслаждении.

     Но это было ещё не всё. Возбудившийся Адмар желал продолжить, да и эфиоп, далеко не исчерпал свои силы. Пуниец сел на топчан и откинулся немного назад головой к стенке. Его член торчал вверх в полной готовности. Эмилия, всё ещё вялая и порядком уставшая была подхвачена сильными руками и насажена на торчащий фаллос. Он легко вошёл и погрузился в мягкую сочность влагалища почти целиком. Девушке не пришлось ничего особенного делать. Адмар держал, её под ягодицы, слегка раскачивал и поддавал членом, снизу, ныряя им в лоно юной матроны. Всё это сопровождалось сочным и громким чавканьем мокрой плоти. Повернув голову влево, Эмилия отсасывала член Мураба.

     Посовокуплявшись с Эмилией несколько минут пуниец снял её с себя и уступил очередь приятелю. Мураб развернул юную матрону и заставил наклониться. Она стояла, повернувшись к нему задом, а руками упираясь в топчан. Ухватив девушку за бёдра, раб вошёл в неё плавным и осторожным толчком. Низ его живота шлёпал по её мокрым ягодицам, руки проникли подмышками и тискали девичьи груди, толстая, темная колбасина фаллоса с хлюпаньем сновала туда-сюда в сочной, распёртой до предела дырочке picse.

     — О да! Ещё... да, — стонала Эмилия, войдя в раж и поддавая попкой назад.

     Адмар стоял рядом и дрочил, наблюдая за совокупляющийся парочкой. Пристально следя за упругой попкой римлянки, он возжелал попробовать её.

     — Теперь я! — воскликнул пуниец, пару минут спустя. — Хочу тебя в зад.

     Не дожидаясь согласия девушки, он потянул её к топчану. Пуниец лег на него и усадил Эмилию сверху, повернув её к себе спиной. Что-то бормоча и сопя носом, он принялся втискивать член юной матроне между ягодиц. Обильная течка из влагалища, когда немало сока попало в анус, облегчила вторжение. Было немного больно, но вполне терпимо. Член пунийца вошёл почти целиком. Адмар ухватил девушку за бёдра.

     — Давай, теперь попрыгай.

     Она начала осторожно двигаться, немного откинувшись назад. Скольжение члена в узком отверстии ануса, чуть туговатое, с усилием, почти тотчас начало доставлять удовольствие. Широко раскинув ноги в стороны, насаживаясь на фаллос юная римлянка стонала и охала.

     Глядя на растянутую, вывернутую, мокрую picse Эмилии Мураб загорелся нестерпимым желанием опять войти в неё. Он забрался на топчан и пристроился спереди, закинув ноги ошеломленной римлянки себе на плечи. Преодолев некоторое сопротивление, член его вошёл в лоно девушки. Она издала долгий стон удовольствия. Два члена вонзались в неё одновременно. С громким смачным чавканьем двигались в её мокрых дырках. Эмилия совершенно обалдела от страсти и похоти. И то, что ею, родовитой аристократкой овладевают двое низких рабов, лишь только больше возбуждало девушку. Могла ли она ещё месяц назад предположить, что такое позорное падение доставит ей столь огромное наслаждение? В домах её отца и мужа было немало рабов и не было ничего удивительного в том, что при необходимости они обязаны удовлетворять хозяев во всём. Но никогда Эмилия не планировала и даже не допускала мимолётной мысли об интимной связи с рабами. И до какого бесстыдства она опустилась теперь? Рабы нагло и напористо сношаются с ней. Скорее всего, они не знают кто она такая. Квинт ведь, мог им и не сказать. Ну, а если бы знали? Было бы, как-то по-другому? А возможно, рабов распалило бы ещё больше, узнай они, что овладевают дочерью сенатора. Стыд и отчаяние терзали Эмилию и это происходило в странном, невероятном сочетании с плотским удовольствием, которое она получала.

     Всё закончилось очередным сильнейшим оргазмом. Юная римлянка разразилась охами, ахами и стонами, даже рычание вырвалось из её груди, словно у какой-то звериной самки. Влагалище её бешено пульсировало под напором темно-коричневого фаллоса, лепесточки срамных губок судорожно сжимались вокруг него. Ноги и бедра Эмилии сами по себе подергивались, зрачки закатились под веки, тело изгибалось и билось зажатое между смуглокожими телами любовников.

     Мураб издал приглушенный рык и, высвободив член из сочащейся дырочки, быстро привстал. Свой фаллос он почти вплотную приблизил к лицу юной римлянки и дроча его рукой начал кончать. Густая, липкая сперма выбрасывалась сильными толчками. Всего за несколько секунд губы, правая щека, подбородок и шея Эмилии были залиты жирным, горячим эякулятом. Запах был резкий, но приятный, а сама сперма имела привкус креветок.

     — Какое у тебя личико... какая же ты хорошенькая, — стонал эфиоп. — Я измажу тебя всю. Глотай, соси... Оооооо...

     Эмилия ухватила губами мокрую, скользкую головку члена и хорошенько отсосала её, причмокивая от удовольствия. После, обессиливший черный Геракл присел на противоположном конце топчана и откинулся спиной к стенке. Его огромный член, весь в слюне и сперме обвис, хотя по-прежнему выглядел внушительно.

     Адмар продержался немногим дольше приятеля. Ещё в течении нескольких минут Эмилия прыгала на его члене. Одной рукой она упиралась в грудь любовника, немного изогнув для этого тело, другой же размазывала сперму по лицу и шее, подбирала потеки семени с грудей пальцами и облизывала их, издавая стоны блаженства.

     Пуниец издал хриплый стон и принялся исторгать сперму девушке прямо в анус.... 

      Она с удовольствием ощущала эти толчки, наполняющие её заднюю дырочку горячим эякулятом.

     Миртис сидела на полу, прижавшись к косяку двери спиной. Она уже испытала пару оргазмов, наблюдая сношение и теперь, поглаживая себя между раздвинутых ног тихо постанывала. Увидев, что всё закончилось, «волчица» подмигнула Эмилии и рассмеялась:

     — Иногда бывают и такие клиенты, которых не хочется отпускать. А потом с нетерпением ждёшь новой встречи с ними.

     Юная аристократка кивнула. Но хотя плоть её и торжествовала от удовольствия, чувство стыда, чувство позора никуда не делились. Они по-прежнему терзали римлянку, жгли её душу, кричали, протестовали против случившегося.

     * * *

     Одним январским утром Эмилия проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс её за плечо. Девушка открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Миртис.

     — Просыпайся!

     — Что... Что случилось?

     Тут, до слуха юной аристократки донёсся хотя и приглушенный, но явственный шум. Словно бы где-то неподалеку шумела многотысячная людская толпа. Голоса кричавших сливались в единый, устрашающий и грозный рёв.

     Вслед за Миртис девушка вышла из своей клетушки. Повсюду, куда не кинь взор царил переполох. Встревоженные женщины, перепуганные стражники, ещё более перепуганные клиенты метались по палубам. Эмилия увидела лено Квинта. Тот с одним из своих помощников спешил в сторону левого борта. Квинт был страшно напуган. До слуха девушки донеслась его торопливая, сбивчивая речь:

     — Быстрее... нужно валить отсюда... Там есть лодка. Возьмём ещё двоих. Приск! Где Приск?

     — Он ждёт. Должен ждать нас, — трясясь и стуча зубами ответил помощник. — Я обещал ему денег, если он подождёт.

     — Что происходит? — пробормотала Эмилия, охваченная тревогой и волнением.

     — Император мёртв, — сказала Миртис.

     Юная матрона застыла, словно пораженная молнией. То, что сказала подруга казалось чем-то невероятным, совершенно невозможным.

     — Его убили вчера, а сегодня утром весть дошла до Остии, — сказала Миртис. — Я слышала от стражников.

     — Неужели это правда?! — вскричала Эмилия. — Не мог ли сам Калигула распространить этот слух, чтобы посмеяться над всеми?

     — Не знаю, — Миртис пожала плечами и начала искать свой плащ. — Говорю, что слышала.

     — А этот шум? — Эмилия начала оглядываться по сторонам. — Откуда он?

     — С пристани, — Миртис наконец отыскала свою пенулу. — Там собралась огромная толпа. Требуют всех освободить. Я иду вниз. Если начнут выпускать, хочу поскорее убраться отсюда.

     — Думаешь, теперь всех отпустят? — со стучащим от волнения сердцем спросила Эмилия.

     — Наверное, — Миртис снова пожала плечами. — Если император и вправду мёртв, зачем нас здесь удерживать?

     — Подожди, я с тобой! — воскликнула юная матрона и начала собираться.

     В числе первой сотни женщин они выбрались на пристань. Огромная толпа мужчин заполонила всё вокруг. Здесь были и представители аристократии и плебеи. Влиятельные люди прибыли с целыми вооруженными отрядами рабов, клиентов и друзей. Отовсюду доносились гневные возгласы, призывы расправиться со стражниками и сводниками, сжечь корабль. На один из бочонков взобрался известный плебейский оратор Фабий Сильван и воспользовавшись рупором крикнул, что проклятый корабль непременно нужно спалить, но сначала оттуда должны выйти все женщины.

     — Прощай, — шепнула Миртис юной матроне, прежде чем раствориться в толпе.

     — Удачи, тебе, — ответила девушка. — Береги себя.

     Кто-то коснулся её плеча. Она обернулась.

     Отец!

     Глаза его были наполнены слезами, губы дрожали.

     — Доченька!

     Они обнялись и так стояли с минуту среди бушующего человеческого моря. Но вот, чуть отстранившись, Эмилия увидела, что за спиной отца находятся несколько его верных друзей, а также вооруженные слуги.

     — А Марк? Где Марк? — встревожено спросила Эмилия, не увидев среди сопровождающих отца своего мужа.

     — Его нет... Больше нет, — пробормотал отец.

     — Как?

     Сердце девушки, словно бы сорвалось куда-то вниз, в горле появился давящий комок, глаза защипало.

     — Марк добился приема у императора и просил отпустить тебя, — понурив голову начал рассказывать отец. — Но цезарь, лишь рассмеялся и сказал, что если позволить всякой шлюхе отлынивать от своей работы, так его казна совсем опустеет. Марк разгневался, бросил в лицо Калигуле, что ты не шлюха, а он скверный правитель, если весь свой доход получает, как презренный сводник. Калигула пришёл в ярость и приказал убить Марка. Его зарубили у ног цезаря и тот омыл свои сандалии в пролитой крови.

     Ужасная тоска, громадная и тяжкая, как Тарпейская скала (17) легла на сердце Эмилии. Но она не заплакала, не закричала, лишь плотно сжала губы и в глазах её появилось, что-то тёмное, злое и кровожадное. Видя состояние дочери, сенатор снова обнял её и торопливо заговорил:

     — Прах Марка отправили в его дом. Ты, тоже можешь вернуться туда. Но я предлагаю ехать ко мне. Не плачь, дочка, скрепи своё сердце. Мы подыщем тебе достойного мужа, не менее достойного, чем был Марк Терций Флавий. И никто, слышишь, никто не посмеет даже заикнуться о твоём позоре! Я всем заткну глотки!

     — Отец, это правда, что цезарь убит?

     — Да, дочка. Вчера перед началом второго завтрака в подземном переходе свершилось справедливое возмездие тирану. Его самого, жену Цезонию и их мерзкого отпрыска Юлию Друзиллу отправили в Аид. Ну, а теперь идём. Незачем здесь больше оставаться.

     Они прошли через толпу и выбрались на широкую припортовую улицу. Здесь стояло множество экипажей. Для Эмилии была приготовлена закрытая повозка и возле неё стояла заплаканная служанка Лидис. При виде Эмилии, рабыня бросилась к ней.

     — Госпожа!

     Юная матрона подняла верную рабыню с колен и улыбнулась ей.

     — Всё хорошо, Лидис. Едем домой.

     — Как исхудала моя госпожа, осунулась. А одежда! Какая ужасная плебейская одежда на тебе! — причитала Лидис, суетясь возле экипажа.

     Пока шли приготовления к отъезду, Эмилия отошла чуть в сторону и посмотрела на огромный корабль. Как забыть теперь его? Как вычеркнуть из памяти? Возможно ли это?

     Разъяренная толпа, уже оттеснила стражников в сторону, многие бежали сами, опасаясь расправы. Люди ворвались в «Меч Посейдона» и что творилось теперь внутри, было даже страшно представить. Из корабля выводили плачущих женщин, потом дважды выволакивали голых клиентов. Под кровожадный рёв толпы мужья и братья топтали их, пинали и кололи кинжалами, мстя за поруганную честь женщин своей семьи. И это было только начало. Ещё немало крови прольётся сегодня и в Остии и в Риме.

     Кто-то схватил Эмилию за локоть, резко и бесцеремонно прервав её мысли. Она обернулась и увидела ухмыляющуюся физиономию Адмара. Чуть в стороне стоял Мураб.

     — Эй, куда это ты собралась? — пуниец слегка дернул юную матрону за руку. — Как ты вышла? А мы решили с другом тебя снова посетить.

     Судя по всему эти двое ещё не знали, что случилось и не были в курсе последних новостей.

     — Убери руку, грязный раб! — бросила Эмилия, резко высвобождаясь из захвата.

     Нижняя челюсть пунийца от удивления отвисла. Эфиоп же, вытаращил глаза.

     — Эй, киска, что за...

     Тут, Адмар осёкся. Сначала оглядевшись по сторонам, а потом бросив взор в сторону порта, он кажется начал понимать, что происходит нечто такое, о чём следовало знать раньше, прежде чем идти сюда.

     — Ты посмел прикоснуться к гражданке Рима, — зло и высокомерно произнесла Эмилия, пристально глядя на пунийца. — Тебя ждёт расплата за это, раб.

     Она повернулась к подбежавшему встревоженному отцу. При виде самого сенатора, на что указывала его тога с широкой пурпурной полосой, рабы совсем перепугались. Кивнув в их сторону, Эмилия крикнула:

     — Эти двое оскорбили меня! Я хочу их смерти. Здесь и сейчас!

     Отец всё понял мгновенно. Он, лишь дал знак слугам и они с дочерью отошли в сторонку. Пунийца и эфиопа забили палками и ногами. Они умирали долго и мучительно, захлёбываясь в собственной крови. Эмилия смотрела не отрываясь, пока рабы не испустили дух.

     Уже в доме отца, вымывшись и переодевшись в подобающие патрицианке одежды, Эмилия велела позвать скрибу (18) и когда тот явился, они составили списки. Вечером Эмилия подала их отцу.

     — Здесь имена людей, оскорбивших меня, ведших себя не достойно.

     — Понимаю, — кивнул Публий Варий Вициний, разворачивая пергаментный свиток. — Желаешь наказать их?

     — Да, отец.

     — Боги милостивые, самый первый Постумий Альбин! — вскричал сенатор.

     — Не удивляйся этому, — усмехнулась Эмилия. — Он оказался редкостным мерзавцем. И там дальше будут ещё имена известных в Риме людей.

     Публий Вициний пробежал список глазами, при этом он бормотал:

     — Так, так, Иосиф Левий, торговец специями, всадник Тит Флавий... владелец пекарен Авентина Корнелий Фламин... хозяин рыбных складов Атилий Туск... легионер Марций...

     — Марций?! — встрепенулась Эмилия. — Нет, нет Марция вычеркнуть.

     — Вычеркнуть? — удивился сенатор.

     — Он не виноват, — Эмилия покраснела, отвела взгляд. — этот легионер не оскорблял меня.

     — Он не воспользовался... тобой?

     — Он меня... , — замялась юная матрона, — не тронул. Вычеркни его, пожалуйста.

     — Как скажешь, — отец пожал плечами и продолжил знакомиться со списком. Дойдя до конца, он вздохнул: — Да, тут много известных людей.

     — Да, отец.

     — И ты хочешь их смерти.

     — Это самая малая плата за мою оскорбленную честь! — выкрикнула Эмилия, сжимая маленькие кулачки.

     — Опасно затевать такие игры, дочка.

     — Я знаю. Но моё сердце жаждет расплаты. Моя честь требует мщения.

     — Да, мы накажем всех, кто это заслужил, — кивнул сенатор. — Так или иначе. Только наберись терпения.

     — И ещё, отец.

     — Да, моя дорогая?

     — Нужно найти девушку по имени Миртис. Она родом из Сирии. Была вместе со мной на том корабле. Пусть ей передадут привет от меня, пожелание удачи и десять тысяч сестерциев.

     — Хорошо, — кивнул Публий Вициний. — Мои люди отыщут её.

     — А теперь, я пойду спать, — сказала Эмилия. — Я так устала, так пусто и холодно внутри. И пусть мой Марк, мой милый Марк придёт ко мне во сне.

     (1) Гай Юлий Цезарь Август Германик — полное имя римского императора Калигулы

     (2) вестибул — то же, что совр. вестибюль.

     (3) всадники — второе после сенаторов по привилегиям и значимости сословие в Риме

     (4) атриум — центральная часть древнеримского дома, приёмная

     (5) пала — разновидность плаща, носимого в Риме, как женщинами, так и мужчинами.

     (6) фиск — казна, сокровищница

     (7) лупанар — публичный дом

     (8) Остия — портовый город, морские ворота Рима

     (9) Неми — озеро в Италии, где были найдены останки древних гигантских кораблей эпохи Калигулы.

     (10) лено — сокращ. от lenocinium — сводник, содержатель притона

     (11) перегрин — лицо лично свободное, но не имеющее гражданства Рима, житель покоренных земель или иностранец.

     (12) picse (лат) — одно из названий женских половых органов с оттенком неприличия, тоже, что пизда.

     (13) солеи — примитивные сандалии состоящие из грубой подошвы и ремешка, обычно носимые рабами.

     (14) аурей — римская золотая монета

     (15) принцепс — одно из обращений к императору в Риме, как к первому из правящих лиц.

     (16) волчица — так называли в Риме проституток, обычно обслуживавших солдат и матросов.

     (17) Тарпейская скала — отвесная скала в Риме к западу от Капитолийского холма.

     (18) скриба — то же, что писарь, секретарь.

     Erixx

     2014