(Этот рассказ был написан по просьбе читателя два раза. Третья версия, составленная из двух первых, была расширена. Получилось по сути три перекликающихся рассказа с разными концовками, начинкой. Представляю вашему вниманию все три версии. Сначала идёт «венегрет расширенный», затем «режиссёрская-первоначальная», наконец «читательская-розовая-короткая»)

     1
В тихом омуте черти водятся. Витя узнал, что младшая сестра совсем не та, за которую себя выдаёт, абсолютно случайно.

     Катюша, тихоня и лапочка, развивалась в обычной общеобразовательной школе, встречалась с мальчиками, одним, вторым. Дальше поцелуев дело не заходило, наивно полагал он. Она всегда была скрытна в этом плане. Гуляла по улице, приходила к одиннадцати, раскрасневшаяся, глаза горят.

     Маму волновало только одно:

     — Вы хоть там наркотики не принимаете? — всматривалась она с пытливостью следователя в опьянённый взгляд дочери.

     — Нет, — ухмылялась та.

     — Покажи локти.

     Катя закатывала рукава.

     — Сейчас таблетки глотают, — сонно бурчал Витя, подбоченясь, стоя у стенки.

     — Научи ещё, — хмурилась мама. — Не куришь? — спрашивала у Кати.

     — Нет, — продолжала улыбаться малолетка.

     — Дыхни.

     Та выдыхала.

     — А почему куревом несёт?

     — В лифте накурили.

     — А, да, точно, — радовалась мама логичному объяснению. — Шурик с девятого этажа навонял. Когда он уже сдохнет наконец. Ну всё, детки мои, я ложусь спать, вы тоже не сидите долго перед компьютером. А то глаза заболят.

     Мама шаркала в ночнушке в туалет, Витя с Катей, ухмыляясь друг другу, расходились по комнатам.

     Ему не нравилась загадочность сестры, слишком много вопросов оставляли ежедневные зависания на улице и ещё чёрт знает где.

     В тихом омуте черти водятся. Понимание истинной природы Екатерины Молотовой, занимательной и неожиданной, наступило, можно сказать, случайно во время совместного похода в сауну в компании друзей.

2

     Катя закончила школу без троек, собиралась поступить в Государственный университет на международные отношения.

     Зачем? — вопрос оставался открытым.

     Все вокруг пыхтели над задачами по математике, физике. Ей больше нравились мода, рисование, создание платьев по собственным эскизам, дизайн интерьеров, цифровое фото, украшение подарков. Такое несоответствие общих устремлений одноклассников её приземлённым, можно сказать несерьёзным интересам постоянно удручало Катю. Она боялась остаться за бортом, не успеть ни там, ни сям. Сердце подсказывало ей заниматься тем, что нравится. Общий ажиотаж вокруг математики и физики вызывал тоску. Она считала себя неспособной в точных науках. Да и гуманитарных тоже. Но согласиться с этим утверждением означало бы смириться с поражением, отказаться от заветной мечты — поступить в самый лучший университет на самый престижный факультет.

     Катя рано созрела в женском плане. Груди начали расти ещё в третьем классе, к десятому она полностью сформировалась в девушку с соблазнительными формами. Упругие сферы, увенчанные часто возбуждёнными выпиравшими под бюстгальтером сосками, активно тряслись на физкультуре, притягивая внимание одноклассников. Сам физрук, вчерашний выпускник школы, без стеснения пялился на Молотову, трясущую сиськами. Михаил Иванович, Миха, как его ласково величали девчата, скептически ухмылялся, каждый раз предлагая подопечным побегать по залу.

     Богатством изгибов налилась и Катина попа, переходящая в талию с нежным животиком. Катя расцвела, стала кошечкой, невысокой куколкой с телом маленькой женщины и лицом девочки-подростка. У неё были веснушки, которых она дико стеснялась. Лёгкая бледная россыпь, грязноватая, под глазами и на щеках, постоянно удручала несогласием с образом идеальной идейной красавицы, непорочной, какой, например, являлась лучшая подруга Маша Остапенко. Вот та была модельная красавица, худенькая, вытянутая, талантливая модница от природы. Катя больше походила на мишку, стеснительную, задорную, обидчивую. Её губки скучали по поцелуям, сердце томилось в ожидании. Она влюблялась моментально, вспыхивала страстью, но сохраняла непроницаемость намерений, предпочитая мастурбировать, боясь быть отвергнутой. Были прецеденты, которые задели её за живое, с тех пор она зареклась первой проявлять инициативу.

     Её длинные ровные волосы тёмно-каштанового цвета спадали на спину, быстро теряли объём под зимней шапочкой. Неровный пробор по центру разделял локоны, которые Катя по привычке заправляла за уши, когда волновалась. Такое случалось часто, особенно когда её вызывали к доске или просили прочитать задание вслух. Тогда Катя склонялась над партой, потому что зрение её ухудшилось в последнее время. Очки носить она не хотела. В такие моменты крайнего замешательства она дышала неровно, сжимая ладоньки между колен. Нежными губками, напомаженными блестящим лоском против обветривания, имитирующим цвет естественного, выводила она заумные слова, шмыгала невзначай веснушчатым носиком.

     Катя мечтала вырваться из-под родительской опеки, начать зарабатывать деньги самостоятельно, выйти замуж наконец. Она не мечтала о богатом муже, ей всего лишь хотелось окунуться в страстную всепоглощающую любовь, для которой её сердце, словно цветок, расцветало с каждым годом учёбы в скучнейшей школе.

     Катины глаза бледно голубого цвета не нравились ей, равно как и веснушки. В близоруких зрачках она видела вездесущие крапинки — мельчайшие изъяны, пугающие несовершенством.

     То ли дело карие глаза брата. Витя больше походил на маму. Такие же чёрные густые бровки, каштановые волосы шапочкой, карие зрачки, выпуклые щёчки.

     Витя учился на программиста и уже нашёл приработок в небольшой дизайнерской конторе. Это сообщение было торжественно отмечено в кругу семьи бутылкой шампанского.

     Радовались все, включая Катю, которая даже обзавидовалась. В этом шаге брата она почувствовала глоток свежего воздуха и для себя. Скоро и она сможет найти работу, возможно, связанную с модой. Она будет шить платья! Сделает свою коллекцию и примет участие в фестивале «Мельница Мод». Её платье понравится итальянским модельерам, Маша Остапенко пройдёт по подиуму в самом лучшем наряде, поразит зрителей природной красотой. В итоге Катю пригласят в Италию. Она получит шанс вырваться, получит заказ и будет рисовать эскизы для известного дома мод. Она станет знаменитым модельером.

     Но сначала нужно поступить в университет. Она должна многому научиться, прежде чем сможет переехать в Италию. Взять хотя бы язык. У неё и с английским не так-то всё хорошо, как хотелось бы. Впрочем, итальянский она бы выучила за полгода! Итальянский настолько красивый язык, что она бы учила его даже ночью, во сне, не думая о моде. Просто ради себя. С другой стороны, курсы итальянского тоже стоят денег, мама и на репетитора наскребла со скрипом. А ведь у Кати старенький Nokia. Что уж и говорить о курсах. Она мечтает о смартфоне, покупает ткань, чтобы сшить себе юбку. На всё нужны деньги!

3

     Катя заканчивала делать упражнение по английскому языку, когда раздался неуверенный стук в дверь. Она сразу догадалась, что это брат. Только он деликатничал, родители всегда врывались без стука. Особенно мама любила нагрянуть с досмотром личных вещей.

     — Да, Витя, — она расплылась в улыбке.

     — Можно войти? — спросил брат, оставаясь за дверью. Похоже, он тоже улыбался.

     — Входи, раз не боишься, — Катя захихикала.

     Дверь открылась, и на пороге застыл старший братик, весёлый и загадочный, как всегда, когда затевал шалость.

     — К экзамену готовишься? — поинтересовался он, подходя к столу.

     — Да, вот упражнение делаю, — она перевела взгляд на пробелы в предложениях, которые вызывали кучу вопросов даже у репетитора, не то что у неё.

     — Помощь нужна? — Витя склонился над учебником.

     — С чего это ты вдруг решил ...

  мне помочь? — она подняла на него голубые глазки, выискивая в плутовском взгляде Вити подвох.

     — Услуга за услугу, — с важным видом произнёс он.

     — Так-так, — Катины глазки загорелись азартом, губки сложились бантиком. — И что же ты хочешь взамен?

     — Да ничего, собственно, — Витя отбросил придурковатую улыбку. — У Дениса Нечаева День рождения в среду. Он тебя приглашает.

     — Так у него ж День рождения, а не у тебя. Я-то тут причём? — Катя вылупила глазки с притворным удивлением, хлопая ресницами, готовая рассмеяться в любой момент.

     — Ну он и тебя хочет пригласить, чтобы ты не скучала дома в одиночестве.

     — Так, а я и не скучаю. С чего он решил, что я скучаю?

     — Ну хорошо. Я по-другому скажу: у нас будет три девушки и четыре парня. Нужна ещё одна девушка, чтобы баланс сохранить. Понимаешь? — Витя уже выпрямился и, сделав шаг назад, стоял, сложив руки на груди, делая Кате официальное предложение, от которого грех отказаться.

     — Так, а девушки — это девушки тех парней, которые придут?

     — Нет, просто учимся вместе. Никто ни с кем не встречается, — Витя сделал паузу. — Пока что, — добавил он, театрально приподнимая бровь.

     Катя хмыкнула.

     — Так нашли бы себе ещё одну девушку.

     — Дёня хочет тебя пригласить, потому что ты ему нравишься, — Витя опять приподнял бровь, коварно ухмыляясь.

     — А он мне — нет, — отрезала Катя и с притворным гневом откинула прядь волос на спину. Она улыбалась краешком губ, интуитивно пробиваясь сквозь дебри игры, которую затеял брат.

     — Тогда я ему так и скажу: «Ты, Дёня, — жирный бурундук. Пока не похудеешь, Катя к тебе на День рождения ходить не будет».

     Катя засмеялась, глазки заискрились озорством.

     — Не, так не говори, — сказала она. — А то ещё обидится.

     — Тогда всё замётано? — Витя опять принял притворно хамоватый вид, пятясь к двери. — В среду в шесть выдвигаемся в сторону кинотеатра, потом бильярд, потом — как получится.

     — Ага, я подумаю, — Катя улыбалась, возвращаясь к сборнику.

     Сходить в кино, развеяться после напряжённого экзамена, пускай и в компании незнакомых ребят, которые были на два года старше её, представлялось очень даже неплохой затеей. Даже учитывая тот факт, что сам именинник, Денис Нечаев, будет из кожи вон лезть, чтобы рассмешить её.

     Катя захихикала, вспоминая неловкие попытки пухленького паренька, подкатить к ней.

     Денис был невысок, белобрыс, плотно сложен, с мелкими близко-посаженными свиными глазками, вечной глуповатой улыбкой на круглом толстощёком лице.

     Катя вспоминала, как он молол всякую чушь, лишь бы привлечь к себе внимание.

     «Это что-то с чем-то!» — она опять зафыркала в кулачок, растягивая рукав свитера.

4

     Денис Нечаев давно поглядывал в сторону Кати, стесняясь даже имя спросить.

     — Нравится тебе Катя? — посмеивался Витя над другом.

     — А парень у неё есть? — улыбался Дёня, кусая губы.

     — Конечно, есть.

     Они стояли в автобусе, провожали взглядом красавицу-сестрёнку, которая гарцевала в юбочке, чулочках, туфельках на шпильке в сторону метро. Делала это с таким важным видом, словно весь мир вокруг неё одной вертится.

     — Классная она, — вздохнул Денис. — Уже решила, куда будет поступать?

     — Ага, международные отношения.

     Дёня фыркнул, Витя рассмеялся.

     В своё время Нечаев не поступил в лингвистический университет и пошёл по стопам отца. Папаша, майор милиции, служивший в одном из многочисленных учреждений госбезопасности, пристроил отпрыска в Академию МВД.

     Говорил Дёня быстро, пулемётом выплёвывая целые фразы и даже шутки, делал это настолько невнятно, словно картошку жевал. Приходилось часто пропускать его реплики, смеяться за ним невпопад и чисто из вежливости, не полностью оценив смысла сказанного.

     Отслужив год по распределению в армии, Дёня попробовал было записаться в ОМОН. Туда его, конечно, не взяли. Ростом не вышел, плюс недостаточная физподготовка. Ну как, скажите, такой жиртрес подтянется с отвисшим животом и задницей хотя бы раз десять, не говоря уже о подъёме переворотом?

     Но служить Дёне нравилось, нравилось смотреть парад, болеть на стадионе за наших. Дёня был патриотом, хоть и стеснялся об этом говорить. Он стеснялся своей полноты, невнятной речи, учёбы на милиционера, даже службы в армии. Случись война, он бы первым записался в добровольцы и отдал бы жизнь за Родину.

     Но война не случилась. Из всех испытаний судьба уготовила ему самое тяжкое: он влюбился. Безответно, безнадёжно.

5

     Примерно в полседьмого Витя с Катей подошли к кинотеатру, там их уже поджидала группа молодых людей.

     — Здарова! — обрадовался колобок Денис, пожимая руку Вите, облапывая жадным взглядом Катю, которая стреляла глазками в его сторону.

     Катя пришла в просторной чёрной юбке до колен, чулочках, белой блузке, голубеньком пиджачке. Она выгодно смотрелась в этом наряде. Каблучки цокали звонкими переливами.

     — С днюхой! — Витя притянул другана, приобнял его за плечо.

     — Знакомься, Катя, — Нечаев по-хозяйски вытянул руку, указывая на ребят. — Это Макс, Андрей, Лена, — скороговоркой проговорил он.

     Катя кивнула, не сразу уловив имена. Она встречалась с жадными глазами незнакомых парней. Те мерили её на глазок, останавливая взгляды на груди и попе, делали это так откровенно, не стесняясь в облизывании губ, что она невольно смутилась, и лишь чувство девичьего достоинства заставило её стать ровнее, выставить правую ножку вперёд, как учили на курсах дефиле, которые она закончила в девятом классе. Всё-таки она была красотка, каких свет не видывал, и пришла на День рождения специально, чтобы порадовать взгляд именинника.

     «И не только!» — думала она, поднимая весёлый взгляд на Дениса Нечаева.

     Тот суетился, деловито распределяя заранее купленные билеты.

     Девушка между высоким Максом и пучеглазым впалощёким Андреем смотрела поверх ребят затуманенным взглядом. Она то ли скучала, то ли ожидала от Нечаева большего. Как минимум похода в ресторан. Это была стройная брюнетка, густо накрашенная чёрной тушью, алой помадой, с подведёнными бровями на овальном ничего не выражавшем личике, с длинными ровными волосами, русыми, которые одной льняной волной лежали в капюшоне пуловера, разлетаясь по спине остатками локонов. Она была в бежевом приталенном пуловере, который нижним краем стягивал округлую попку, подведённую в паху до треугольника голубыми потёртыми джинсами. Чёрные замшевые сапожки на шпильке и красная сумочка на плече дополняли картину типичной модницы, ничего не смыслящей в моде. Лена тыкалась подбородком в бордовую шаль, которая по плану должна была гармонировать с лакированной алой сумочкой. Подобные находки нисколько не впечатляли Катю. Скорее наоборот, она находила простые топорные решения как минимум признаком отсутствия вкуса и уж точно воображения.

     «Если уж деньги тратить на шмотки, то можно что-нибудь и получше придумать», — думала Катя, не замечая, что невольно ухмыляется Лене.

     — Нас только шестеро? — спросила она, обращаясь к брату.

     — Так получилось, — ответил тот, отвлекаясь от разговора с Максом.

     Макс был высоченным под два метра широкоплечим амбалом, рыжеватым, хмурым. Андрей был тоже вытянутый, но при этом щуплый, пучеглазый, с впалыми щеками.

     Позже Катя узнала, что все трое: Денис, Макс и Андрей занимаются по вечерам тяжёлой атлетикой.

     — Не профессионально, а так, для себя, — уточнил Андрей.

     Ребята заняли места в зале. Катю посадили между именинником и Андреем. Лену между Витей и Максом. Они ели попкорн, весело болтали, заглядывая в сотовые телефоны. Все кроме Кати, которая стыдливо закусывала нижнюю губку, щурясь по сторонам. Как бы она хотела иметь дорогой смартфон, чтобы сразу утереть нос всем этим пижонам! Ну ничего. Универ накрылся медным тазом. Скоро она придумает платья для «Мельницы Мод» и тогда сможет продать их за любые деньги. У неё будут заказывать дорогие платья. Она поедет ...   в Италию, выучит итальянский. Она станет богатой и знаменитой. Но это не главное. Она сможет всё свободное время заниматься любимым делом! И для этого ей не нужно будет изучать физику с математикой.

     На большом экране, пока она так мечтала, разгоралось буйство грядущих блокбастеров.

6

     Двухметровый Макс Гриб, пришедший на День рождения друга, был таким же высоким, как и его отец. Тот некоторое время работал трудовиком в школе, где училась Катя. Потом амбициозный Гриб-старший ушёл искать счастья в бизнесе, на его место пришёл грибок поменьше, с завода. Новый трудовик в порыве скованной ярости на завуча или директрису, а может и неурядицы в личной жизни, уже через два месяца работы с подростками отрезал себе палец циркуляркой прямо в классе. Но Гриб-младший не застал этой трагедии местного масштаба. Экономический институт сулил большие деньги любому, кто хоть чуточку варит в финансах. Весь в папашу, Макс и хмурился, и говорил так же важно, с расстановкой поверяя откровенные мысли собеседнику.

     Его лучший кореш Андрей Кондратьев, самый простой и весёлый из всей компании, славился тем, что имел беспечный нрав. Безотцовщина, он с детства собирал футбольные команды. Пару лет он занимался боксом, пока тренер не выставил его на улицу за прогулы и пьянство.

     После восьмого класса Кондратьев ушёл в ПТУ. Работа на СТО обещала много интересных и перспективных знакомств. Он уже халтурил подсобным рабочим на стройке, по вечерам помогал чинить машины в гаражах, не за так, конечно. Не за горами открытие и собственного сервисного центра.

     Внешность и опрятность волновали Кондратьева меньше всего. Тёмные волосы сбивались в клочья на лбу, оставляя большие залысины по бокам. Клочья вечно лежали вялыми неровными лохмотьями, задирались в рожки на затылке.

     Кондратьев любил выпить, знал по именам всех дворовых шалав, располагал первичным капиталом для вывода их в свет.

7

     После кинотеатра зашли в бар. Катя, разгорячённая комедией, смеялась без конца. Нечаев вошёл в раж, он шутил уже не так глупо, хоть местами и непонятно. В принципе он казался интересным молодым человеком, учитывая работу на полставки в службе охраны.

     «Как минимум интересный собеседник», — поправила себя Катя.

     Нечаев совсем не вызывал у неё интереса другого порядка, о реализации которого постоянно подсказывал ей влюблённым взглядом.

     «Как бы его отшить вежливо?» — хихикала Катя, отворачиваясь. Она встречалась с опьянённым взглядом брата, который успешно окучивал Лену. Та уже прильнула к нему и, не стесняясь в матерных выражениях, рассказывала о козлах на дороге.

     — Мартини для дам, — расплылся в улыбке до ушей Макс, протягивая широкий фужер.

     — Коктейль, Молотовой! — пошутил брат. Все заржали до поросячьего визга.

     Когда успокоились, Андрей торжественно произнёс, оскалившись:

     — За толстого!

     Он уже был опьянён первым шотом дорогого шотландского виски, его блестящие серые глаза, остро-водянистые, то и дело зависали на Катиных сиськах и попе.

     — За толстого! — заорали Макс с Витей.

     — За толстого! — поддакнула Лена, ухмыляясь.

     — Расти большой! — хохотнула Катя, поднимая фужер.

     — Спасибо, ребята, спасибо! — Дёня сделал недовольную мину, вызвав общий смех. — Я вам это ещё припомню!

     Катя по требованию Андрея поцеловала Дениса в щёчку и полностью осушила бокал. Голова её тут же поплыла. Это был сладкий напиток, очень вкусный, но и коварный в сути вещей. Весёлый дух, царивший за столиком, впитался новыми яркими впечатлениями. Шутки, в том числе и пошлые, посыпались одна за другой. Катя смеялась громче всех.

     — С годами женщины, как и вино, становятся лучше, — подмигивал ей Денис. Он уже почти дышал ей в лицо, намекая на продолжительность знакомства.

     — Это если бутылку не откупоривали! — отозвался Витя с другого конца столика.

     Под дружный хохот Катя залилась краской. Она и сама смеялась до слёз, но всё равно было стыдно. Только Витя знал про её похождения. Наверняка разболтал всем друзьям за её спиной!

     — А пойдёмте в сауну! — предложил Нечаев, перекрикивая общий смех.

     — Точно, классная идея! — загорелся Макс, обнимая кореша за плечо.

     — У меня купальника нет, — пискнула Катя.

     — Там и не нужно, — отмахнулся Витя. — Завернёшься в полотенце, как все, и будешь сидеть на лавке.

     — Так и полотенца нет, — возразила Катя.

     — Выдадут, — Лена ухмыльнулась, находя идею совместного похода в сауну приемлемой.

     Катя молча проглотила общее согласие, решив ускользнуть в последний момент. Сослаться на плохое самочувствие или уйти, не прощаясь, — она выбирала лучшее из двух зол. Собственно, состояние её никак не благоприятствовало походу в баню. Головокружение окончательно установилось как данность, перед глазами всё плыло. Она сорвалась было сходить в туалет, чтобы под общую шумиху улизнуть к гардеробу. Но и там её уже ждали. Посыпались новые шуточки про то, какая она трусиха.

     — Трусишка зайка серенький, под ёлочкой скакал, — напевал песенку худощавый Андрей, ухмыляясь ей довольным бобром. — Зимой и летом стройная, прекрасная была!

     Она рассмеялась, стукнула его кулачком, но этому Кощею только такой реакции от неё и требовалось. Он обхватил её за талию и закружил под зажигательную музыку, которая лилась из бара. Катя, любительница потанцевать, завертелась в руках опытного, судя по всему, партнёра. Он положил её на колено, перекрутил и так, и этак. Она горячим латиноамериканским танцем зажгла маленькую комнату, расположенную между главным входом и баром. Под всеобщее улюлюканье и хлопки в ладоши на неё накинули пиджачок, вывели под руки из бара. Даже заплетающиеся ножки, и явное, хоть и шуточное, сопротивление не помогли ей избежать посадки в такси, где парни, одолжившее из бара бутылку и фужеры, продолжили наливать барышням, как их теперь с Леной называли, сладкий ласкающий реальность мартини.

8

     Катя ни разу не была в бане, ни в общественной, ни в частной, то есть сауне. Особенно ситуация в замкнутом пространстве среди незнакомых парней, пускай и завёрнутых в полотенце, возбуждала её откровенностью обнажения.

     «А что, если они захотят раздеться до гола? — запаривалась она заранее, предвидя очевидное развитие. — Буду сидеть там одна, как дура, смотреть на их причиндалы. Прикол!»

     Подобное щекотливое положение казалось ей весьма забавным. И вот кино закончилось, барное опьянение немного спало. Её привезли в какой-то спальный район, где, протопав триста метров к гаражам, они попали в такую глушь, что и не снилось. Катя с любопытством оглядывалась по сторонам. Если бы её не вели под руки, она бы давно сбежала, но постоянные оговорки парней о том, как всё будет круто, какая она молодец, хоть и трусишка, как они весело погреют старые кости, успокаивали её взведённые нервы. К тому же, рядом постоянно маячил брат, который не даст в обиду.

     Они наконец пришли к невзрачной железной двери, ведущей в подземный бункер.

     «Тихий омут», — прочитала Катя название над входом. Они начали спускаться по лестнице. Впереди бочком шёл Макс, он крепко придерживал Катю за руку. Второй рукой она хваталась за поручень. Глубокая нора вела в подземелье, где внезапно оборвалась. Пошарпанные бетонные стены закончились, перед ними раскрылся богатый интерьер сауны для VIP-персон.

     — Ничего себе! — вздохнула Катя, оглядывая кожаные диваны, кресла, стол-бюро и шкаф из массива дерева. Медные украшения и охотничьи трофеи висели на стенах. Куча грамот в рамочках, сертификатов свидетельствовали о том, что всё здесь сделано с умом и без учёта финансовых проблем. Зато с учётом особых пожеланий уважаемых в городе людей, которые явно не хотели афишировать свои доходы.

     Единственный банщик приветствовал группу с понятливостью белки, снующей по лесу в поисках орехов.

     — Я отойду на некоторое время, вы мне звоните, если что, — вполголоса отчитывался ...   он перед Нечаевым, косо поглядывая в сторону девушек. Катя невольно уловила значение его взглядов, залилась румянцем.

     Банщик быстро закончил инструктаж, натянул тулупчик и выскочил за дверь, притворив её за собой. Ребята почувствовали свободу, тут же расслабились, заулыбались друг другу.

     — Ну всё, расходимся. Встречаемся в парилке, — командовал парадом Андрей. — Катя, я в тебя верю!

     Все опять заржали, как кони. Её желание улизнуть было настолько очевидным, что никто уже не скрывал охотничьего азарта, возникшего по отношению к ней.

     Катя понимала, что стала жертвой собственных банных комплексов, и пыталась наверстать упущенное излишней бравадой, что у неё плохо получалось.

     — Ещё посмотрим, кто из нас трусишка, — она бросила шуточно гневный взгляд на Андрея, показала ему язык, перед тем как последовать за Леной.

     Новый взрыв смеха грянул им в спину. Ребята балдели от заигрывания с Катей. Они захватили закуску и алкоголь и теперь «накрывали поляну» в предбаннике.

9

     В женской части раздевалки кафельный пол под ногами отдавал теплом. Катя даже наклонилась, чтобы пощупать его.

     — Такой пол тёплый, — сказала она, удивлённо поднимая бровки.

     Лена хмыкнула:

     — Ты в первый раз здесь? — спросила она.

     — Я вообще первый раз в сауне.

     — Повезло тебе, — Лена уже крутилась абсолютно голая перед зеркалом, обхватывая грудки ладонями, втягивая живот и становясь на цыпочки.

     — Почему? — смутилась Катя, разглядывая ненароком Ленин отбеленный лобок, отражённые в зеркале. Лишь тонкая полоска чёрных волос вилась от линии резинки и резко обрывалась перед самым началом выпученных розоватых губ влагалища.

     — Скоро поймёшь, — Лена не шутила. Суровое выражение безграничной тоски застыло на её лице. — Ну что, готова? — спросила она, оглядывая молоденькую подругу, которая успела незаметно обмотаться полотенцем.

     — А ты так пойдёшь? — Катя таращила на неё испуганные глазёнки.

     Лена опять хмыкнула. Не отрывая глаз от новоявленного чуда, взяла полотенце с полки и, обмотавшись, воткнула верхний уголок в районе ключицы.

     — Так довольна? — спросила она, продолжая ухмыляться.

     Катя недовольно скривила губки.

     Она была удивлена и растеряна, договорились ведь париться в полотенцах. А тут Лена сама вознамерилась голышом прошествовать в парилку.

     «Что ты творишь?» — хотелось сказать ей.

     Вместо этого Катя, закусив нижнюю губку, семенила за старшей девушкой, которая, похоже, намного лучше разбиралась в нюансах местной кухни.

10

     Вопреки ожиданиям в парилке оказалось не так жарко, как Катя представляла себе. Парни уже сидели на верхней полке, весело переговаривались о чём-то, поглядывая в сторону зашедших девушек. Катя улыбнулась для храбрости и проследовала за Леной, которая почему-то выбрала самое видное место. Они сели практически напротив парней, у дальней стенки, где лавки образовывали прямой угол.

     Это была небольшая тёмная комната, обшитая деревом. Кафельный пол отдавал таким же теплом, как в раздевалке. Три полки лесенкой тянулись вдоль стен, тусклый жёлтый свет лился из встроенных по углам фонариков. Но самое интересное находилось по центру, где в жестяном ящике лежали камни, гладкие как галька, большие и бурые словно картошка. Рядом с этим «мангалом», как его в шутку называли парни, стоял пластмассовый тазик с черпачком. Катя прекрасно понимала, что воду льют из тазика на камни, чтобы «поддать жару», но какие ощущения испытываешь при этом, сидя в горячем облаке пара, она боялась предположить.

     Неожиданно проснулась Лена.

     — Ой, что-то жарко мне, — фальшивым голоском пропела она. — Можно я сниму полотенце? — обратилась к парням.

     — Да пожалуйста-пожалуйста, — так же наигранно ответил Андрей.

     Глаза парней загорелись жадным блеском, они умолкли, уставились на Лену, которая театрально медленно вытягивала конец полотенца, раскрывала себя на обозрение. Катя, давясь от смеха, отодвинулась в сторону. Она сидела, подперев голову руками, теперь ладони сами нашли рот и щёки. Она опять наливалась возбуждением. Ей казалось, что пялятся на неё. Её сведённые ноги хотят раздвинуть, чтобы заглянуть под полотенце. Возбуждение прилило к её ещё не протрезвевшей голове.

     Вопреки ожиданиям, парни не набросились на Лену.

     — Красавица! — одобрительно покачал головой Андрей.

     — Да, просто супер, — заплетающимся языком вторил Витя. — Люблю я нудистов.

     Все заржали.

     — Может, нам всем раздеться? — прожевал слова Нечаев.

     Он весь вечер улыбался своей фирменной улыбкой, довольной и простоватой. Теперь эта круглая улыбка превратилась в застывшую маску вожделения.

     — Не, Катя будет против, — в очередной раз театрально выразил озабоченность Андрей.

     — Может и нет, — буркнул Витя.

     — А ты у неё спроси, ты ж её брат, — продолжил игру Андрей.

     Все захрюкали смешками. Общение со строгой Катей через брата добавляло пикантности в положение на гране фола.

     — Кать, а Кать, — заканючил Витя.

     Все заржали. Катя сама сидела как на иголках. Возбуждение, робость, наконец этот дурацкий смех и Витин голосок добили её окончательно, она зафыркала в кулачок, давясь от смеха.

     — Ну К-а-ать, — растягивал имя сестры Витя, поигрывая при этом бровками.

     — Да можно, что я, — пискнула она, отворачиваясь.

     — Ура! — заорали ребята.

     Они стянули с себя полотенца, кинули их под ноги на вторую полку. Чтобы не выглядеть любопытной, Катя смотрела прямо перед собой и немного в сторону. Возбуждённая происходящим, она не заметила, как пяточки оторвались от лавки и зависли в воздухе. Напряжённые пальчики застыли в изогнутом положении, ногтики заскребли по дереву. Она ёрзала попой, косясь в сторону хихикающих парней. Они шушукались, как тараканы, обсуждая, видимо, её нежелание скинуть с себя полотенце.

     — Может, парку поддать, а? Девчонки, как вы на это смотрите? — спросил Макс, сидевший ближе всего к девушкам.

     — Да можно, — лениво отозвалась Лена. Она сидела ровно, выгнув спину в пояснице, раскрыв бёдра и явно не стесняясь показывать свою киску парням.

     — А ты как, Катя? — простодушный голос Макса избавлял её от необходимости думать о последствиях.

     — Да, можно, — она закивала.

     Макс соскочил с лёгкостью оленя и, встав напротив, вытянулся во весь рост. Он стоял под самой лампочкой, почти касаясь её головой. Его заросшее хозяйство, размером с добрый кулак покачивалось в паху связкой из разомлевшей розовой мошонки и толстой колбаски. Катя невольно сжала губки в ухмылке, глазки метнулись влево на парней, затем на пол. Она попробовала изучать свои руки, маникюрчик, но гениталии Макса, выставленные на самое видное место в парилке, невозможно было выкинуть из головы. Головка члена выдавалась контурами под тонкой кожей, толстая вена, берущая начало у лобка, разделяла орган ложбинкой, расползалась венками по стволу, который тяжело покачивался вместе с яичками, стоило лишь Максу переступить с ноги на ногу. Катя и хотела бы захихикать, но все уж, видимо, попривыкли к наготе, и только она одна оставалась закомплексованной дурочкой.

     Парни вернулись к разговору о машинах и получении прав на вождение. Макс зачерпнул водички, его яйца красочно колыхались между ног, Катя не могла оторвать от них глаз. Пошёл эвкалиптовый пар, густой приятный запах медленно наполнил пространство.

     — М-м-м, какая прелесть! — выразила общее восхищение Лена. Она обхватила грудки руками, как делала это в раздевалке перед зеркалом. Бледно-розовые соски торчали между пальцами, Лена явно натирала их, испытывая возбуждение.

     Грациозной кошечкой она поднялась с лавки, выгнулась в спинке и, покачивая бёдрами, пошла к выходу. Парни жадно следили за игрой ягодиц.

     — Что-то мне пить хочется, — бросила она в сторону парней. — Кто со мной?

     Им не нужно было повторять дважды. Ошалело пялясь на её сиськи и попу, Макс, Дёня и Андрей саранчой попрыгали с лавки и устремились ...   за богиней, соблазняющей их неспроста.

     Катя вдруг осталась в парилке одна с братом. Только Витя, извечный труженик невидимого фронта, пас сестрицу, чтобы она не залетела, куда не следует.

     — В парилке осталось семеро, — усмехнулась она презрительно.

     — Почему семеро? — насторожился брат.

     — Ну как же: я и мой брат «шестёрка», — она раздражённо почесала ногу.

     — Всё шутишь, — насупился он. — Как твой, кстати, экзамен по английскому?

     — Мама интересуется?

     — Нет, я.

     — А что вот тебе за дело? — сказала она заплетающимся языком. — Что ты всё бегаешь за мной и докладываешь мамочке, а? Интересно тебе, как я экзамен сдала?

     — Да, интересно, — Витя сел ровнее, с вызовом уставился на сестру.

     — Завалила я экзамен! Всё, доволен? — её глаза сверкнули гневом. — Пойду теперь работать в салон связи.

     Его взгляд смягчился.

     — Катюша, но можно же попробовать ещё куда-нибудь поступить.

     — А я не хочу куда-нибудь! — взорвалась она, подскочила с лавки, как ошпаренная, и рванулась к двери.

     — Достали все! — выплюнула она напоследок перед тем, как громко хлопнуть дверью.

     Витя опустил голову на грудь. Раздражённо расчёсывая ногтями распаренную кожу на ногах, он думал о том, какая же сестра всё-таки упрямая коза, спонтанная, деловая, своенравная, истеричная.

11

     Когда он вернулся в комнату отдыха, там уже шла игра в карты полным ходом.

     Стало жарко, алкоголь окончательно разгладил шероховатости общения, ребята вновь обернулись полотенцами. Теперь все пять человек, включая Катю, играли в карты на желание.

     — Витя, давай с нами, — кричал возбуждённый игрой Андрей. — Лена, раздай ему тоже.

     Витя бухнулся на лавку, догадываясь по оголённым сиськам Лены, экзотически повисшим над столом, о каких желаниях идёт речь. Играли на желание или на снятие полотенца — на выбор проигравшего. Для проигравшей девушки желание загадывала другая девушка, для парня, соответственно, первый выбывший из игры парень. Лена предложила такие условия в надежде на то, что образуется женская коалиция и ей не придётся выполнять слишком мудрёные желания.

     Но что-то пошло не так. В первом же раунде проигравшему Максу предложили облизать пальчики на ногах Лены или расстаться с полотенцем. Лена не возражала, поэтому все с интересом наблюдали, как Лена, ополоснув ногу в принесённом тазике, водрузила её на крышку стола. Под мужской хохот и Ленино хихиканье, Андрей даже достал фотик и принялся снимать видео, Макс Гриб засовывал по одному Ленины пальчики в рот, лизал и сосал их, поглядывая на сиськи, колышущиеся перед ним, те внезапно налились кровью в сосках.

     Ребята продолжили игру. Раздеваться никто не спешил, потому что желания носили откровенный эротический характер, а их исполнение вызывало больше смеха и эмоций, чем простое обнажение.

     Дошла очередь до Кати. Она проигралась в пух и прах, оставшись с половиной колоды на руках.

     — Что же мне загадать? — таинственно улыбалась Лена. Она уже прочувствовала пикантность взаимодействий и знала, как доставить мальчикам удовольствие.

     — Хочу, чтобы ты повернулась к Денису попой, покрутилась перед ним, потом шлёпнула себя пять раз и дала поцеловать в попу, если Денис захочет, конечно.

     Дёня откашлялся, похрюкивая смешками в кулак. Макс с Андреем тут же повалились на лавку от такой фантазии. Витя пялился на Катю во все глаза.

     «Ей ведь не обязательно исполнять это желание?» — напряжённо думал он.

     Катя поступила как всегда в пику ожиданиям. Её коварный капризный взгляд, брошенный на него украдкой, укорял в бездействии.

     «Смотри, что они от меня хотят, твои друзья. А ты сидишь и молчишь, дурак!» — говорил её взгляд.

     — Катюша, тебе не обязательно это делать. Мы ведь шутим. Правда, ребята? — растерянным голосом подсказал Витя, улыбаясь действительно как дурак.

     — Да-да, правда, — подхватил Андрей. — Можешь пропустить ход.

     Макс с Денисом закивали.

     Видимо, это предположение, навязанное братом, вызвало в ней новую волну несогласия.

     Она хмыкнула, расплылась в презрительной ухмылке и, пошатываясь, то ли от вина, то ли неожиданной ответственности перед публикой, которая, будучи на два года её старше, с вожделением ждала начала представления, поднялась из-за стола.

     Она медленно стянула с себя полотенце, оставшись в чёрном бюстике и трусиках. Никто и представить себе не мог, что она так парилась.

     Все уставились на неё, брови удивлённо взлетели вверх. Даже Витя потерял дар речи, водил смущённо глазами по столу, ожидая развязки.

     «Сядь на место! — призывал он мысленно Катю. — Не устраивай шоу!»

     Но не тут-то было. Пьяная красавица вдруг забралась с коленями на стол и, направив свой пухлый круглый зад прямо в лицо юбиляру, завертела им в медленном вальсе. Пацаны захихикали, одобрительно кивая. Дёня сидел особняком в углу стола, поэтому всё шоу предназначалось только ему. Он был красный, распаренный, как рак, растерянная ухмылка не сходила с его круглой рожи. Он вообще не понимал, чем заслужил подобное внимание к своей скромной персоне. Улюлюканье, смех и одобрительные комментарии распалили Катю.

     «Что на неё нашло?» — хмурился Витя.

     Она вдруг стянула трусики с попы на бёдра, оставив пацанов зевать в изумлении. Они не видели, что там твориться, но всё, что есть и было у Кати между ног, упёрлось Дёне прямо в морду. Оставалось полметра, не больше. Он ржал тихими всхлипами, пацаны вторили нежным гоготом. Катя крутила задом, шлёпая себя по разъехавшимся в стороны колобкам, улыбаясь как ненормальная. Она была пьяна, вошла в раж, общее воспаление интереса возбудило её не на шутку. Витя только теперь осознал, что ей нравилось публичное обнажение, она хотела поиздеваться над ним, выставить его дурачком, наивным братиком развратной сестрёнки. Вся его заботливость, с которой он следил за ней в кино и баре, присматривал, чтобы она не осталась случайно одна, как он тут же возникал между ней и зарвавшимся Грибом, который, судя по всему, готов был вылизывать не только пальчики на ногах Лены, всё это разбилось в одночасье, стоило лишь только ей забраться на стол, спустить с себя трусы и завертеть голой жопой перед Дёней. Она бросала на Витю хамоватый развратный взгляд, полный презрения и ненависти. Он же, понимая, что всё это шоу частично вызвано неприязнью ко нему, пытался привести сестру к порядку:

     — Ладно, Кать, — успокаивал он себя и ребят. — Хватит. Слезай со стола.

     — А как же поцелуй? — она выпучила глаза, чем ещё больше завела парней.

     — Да, поцелуй! — орал Андрей. — Дёня, целуй её в гланды!

     Все опять заржали, представляя, где находятся у Кати гланды.

     Катя опустилась на коленки, выпячивая зад для поцелуя. Они не видели, куда именно Дёня поцеловал её, явно не по центру, но громкий чмок возвестил о том, что желание выполнено с лихвой. Катя подтянула трусики и спустилась со стола. Её глаза возбуждённо блестели.

     Они продолжили играть, пока все не остались без полотенец. Катя, разгорячённая первым опытом, больше не стеснялась и, хотя она долго не проигрывала, когда настал момент, она сама выбрала снять с себя одновременно бюстик и трусики. Ей просто надоело чувствовать себя белой вороной.

     Ребята встретили Катино обнажение взрывом аплодисментов. Она краснела, улыбалась, выставляя напоказ гладко выбритый лобок. Завораживающее колыхание сисек с распаренными крупными сосками на бурых ареолах на короткое мгновение затмило другие события вечера.

     Витя стыдливо отводил глаза от Катиных сисек и попы, играющих перед ребятами пышными сферами.

     Парни гуськом шли за Катей в парилку, куда вновь решили набиться в связи с незапланированным разоблачением.

12

     Странно, как обнажение объединяет старых друзей, думал Витя. Казалось, они были знакомы много лет и достаточно доверяли друг другу, но последний пройденный барьер сблизил окончательно. Лена с Катей, не стесняясь, рассматривали члены парней, сами с ...   удовольствием демонстрировали интимные части, ловили на себе горящие жадные взгляды, отвечали игривыми улыбками. Убегать или скрывать наготу больше не имело смысла. В какой-то момент все они расслабились и просто начали получать удовольствие.

     Витя боялся за Катю, она по-прежнему вела себя неадекватно. В парилке села между Денисом и Андреем, завела пространный разговор:

     — Витя думает, что я ещё маленькая, — она надула губки, поглаживая себя по бёдрам. Ладони поднялись по животику, задержались на сисях.

     Витя в этом момент сидел, затесавшись в угол, букой слушал полупьяную муть, которую она имела сказать про него.

     — Он вообще следит за мной и рассказывает потом маме, — не унималась Катя. Она выпятила зрачки по монете, скривила губки.

     — А что, есть что рассказывать? — с ухмылкой поинтересовался Андрей.

     — Да какая разница, — отмахнулась Катя. — Даже если нету ничего, зачем следить? Ты ведь следишь за мной, признайся! — обратилась она ко брату.

     По просьбе мамы пару раз он действительно отправлялся гулять по улице в поисках заблудшей овцы. Иногда прятался в подъезде, чтобы выяснить, с кем она встречается и насколько далеко зашли эти гуляния.

     — Кать, не дури, — он поморщился, накрыл глаза рукой.

     — Вот видите! — Катя обвела ребят торжествующим взглядом. — Правда глазки колет!

     — Ты злишься, что завалила экзамен в институт, — едко процедил он сквозь зубы.

     Эти слова оказались лишними. Она как с цепи сорвалась, всю злость, накопленную годами, вылила на брата ушатом грязной брани:

     — А ты вообще девственник-чистоплюй! Шестёрка! Думаешь, ты самый умный? Да с тобой вообще никакая дура не захочет встречаться.

     — Кать, успокойся, — он притворно улыбался, встречаясь с ошарашенными взглядами друзей. Они слышали такое впервые. Вите стало неприятно и даже стыдно переносить их осуждающие взгляды. Верили ей, а не ему! Все представили брата-шестёрку, который годами следит за родной сестрой и закладывает её похождения за три сребреника.

     Впрочем, он хорошо ориентировался в истеричных загонах сестрёнки и прекрасно понимал, что вызваны они расстройством из-за провала на экзамене. Склочный характер Кати давал ей индульгенцию найти предмет для пинания и начать его дрючить при всех. Взаимная обида, хоть и скрытая, вызревала в нём.

     Сохраняя достоинство духа и непримиримость взглядов, он медленно поднялся и с высоко поднятым подбородком, играя желваками, покинул парилку.

13

     Витю ждала купель с тёплой водой. Ополоснувшись в душе, он погрузился в парное молоко, отдался полному расслаблению членов.

     Послышался всплеск, он разлепил веки. Лена опускалась в воду перед ним, плутовским взглядом сопровождала волнение воды.

     — Вы с сестрой не очень-то и дружите, — сказала она, заняв противоположный от него угол.

     — У неё характер такой, — вздохнул Витя с грустью.

     — У меня тоже с братом не самые лучшие отношения, — проворковала она.

     — Он тебя старше или младше?

     — Старше. Тоже, как и ты для Кати, на два года. Мама говорит, было бы больше, мы бы так не ссорились.

     Витя хмыкнул. Лежать в тёплой прозрачной воде, смотреть на преломление изгибов Лениного тела, оставаясь при этом по-мужски безразличным, было выше всяких сил. Он даже не посягал на флирт с Леной, не то что лежать с ней голышом в одной купели. По заверениям Андрея Лена переживала не лучшие времена, расставание с парнем, с которым она провстречалась больше пяти лет, за которого планировала выйти замуж, выбило её из колеи, окончательно отбило охоту заводить новые отношения. Андрей прямо так и заявил всем перед походом в сауну:

     — К Лене не приставать, она сейчас злая, как собака. Может укусить!

     Парни посмеялись, молча согласились сохранять нейтралитет. Всё-таки Лена была стрёмной знакомой, тусовалась со всякими тёмными личностями. Приятно иметь очень красивую респектабельную знакомую, не заморачиваясь на отношения. Есть что-то неприкосновенное в таких табу-отношениях. Секс с Леной — табу, она — священное животное, очень красивый цветок. Сорвёшь его и накличешь беду, она никогда не простит. Потеряешь ценный кадр, не обретя возлюбленную. В том, что половинка из Лены никакая, они чуяли нутром. Она была по-своему взбаламученная, с такими же закидонами, как и у Кати, пожалуй, даже хуже. Только Андрей знал к ней подход. Поэтому они обходили стороной любую мыслишку «замутить с Леной». Лучше уж сойтись в бою с Чапаевым, сметнуться с Петлюрой, чем заиметь такую подругу, как Лена. Они боялись и хотели её, каждый по-своему совершая ритуал поклонения.

     Видимо, такое обожествление расстраивало Лену. Она бы и хотела завести отношения, чтобы тут же их разрушить, но никто не давал ей такой возможности. Её, видимо, имели на стороне, парни одномесячники убегали через пару недель, не выдерживая бешенного ритма зажимания болтов и гаек.

     И вот, лёжа в одной купели с Леной, Витя даже не покушался на запретную мысль овладеть красавицей, потому что все пути входы-выходы были давно изучены и перекрыты. Он погряз в выученной беспомощности, наслаждался так называемой дружбой, не рискуя заходить за черту.

     — Ты меня боишься? — игривым голосом спросила Лена, приближаясь, как акула. Её слащавая самодовольная улыбочка застыла на личике.

     — Тебя все боятся, — ухмыльнулся он в ответ.

     — Это точно, — она вздохнула, сменив улыбку на грусть. — Это потому, что я росла без отца.

     Витя удивлённо повёл бровью.

     — Не вижу связи, — сказал он вяло.

     — Девочки, которые растут без отца, вырастают оторвами, ты разве не знал? — она ухмыльнулась.

     — У меня нет таких данных.

     Лена рассмеялась.

     — А вот сейчас я тебе покажу, что значит «оторва»!

     Она скользнула рукой вниз и ухватила его за член.

     — Ле-на, — произнёс он вкрадчивым голосом по слогам. — Не ша-ли!

     — А может я хочу пошалить, — она приблизилась ко нему вплотную.

     Он до конца оставался в растерянности, понимая, что Лена играет. Её рука крепко сжимала член в кулаке, не давая Вите вырваться.

     — Теперь ты понимаешь, почему «оторва»? — ликовала Лена, хихикая.

     — Несомненно, — он всегда вёл себя в сложных случаях как напыщенный пижон.

     — Ты мне напоминаешь кое-кого, — она продолжала хихикать, агрессивно сжимая член в кулаке. Возбуждение медленно поднималась в Витином переполненном волнениями сознании. Ленины лодочки ногтей больно впивались в нежную кожу, но эти нюансы быстро сглаживались неминуемо возникшей эрекцией.

     — Кого же? — он поддался игре, приобнял Лену за плечи. Она уже тёрлась об него возбуждёнными сосками, вскочившими как твёрдые подшипниковые шарики. Весь этот танец подводный наполнял Витю пугливым желанием. В любой момент из парилки могли вывалить гурьбой ребята, сестра, застать их врасплох за постыдным занятием. Впрочем, быть застигнутым с Леной не являлось такой уж преступной халатностью. Скорее наоборот, отказав Лене в любви, он рисковал быть подвергнутым осмеянию.

     — Моего сбежавшего папашу, — проворковала Лена, огорошив Витю в очередной раз. — Ты похож на него в молодости. У меня фотка сохранилась.

     — Это очень лестное сравнение, — он оскалился как дурак.

     — Поцелуй меня, — прошептала Лена, прильнув всем телом. Витя окончательно увяз в её объятиях. Их губы слиплись в пьяном мокром поцелуе, руки обвились лианами. Его торчащий под водой член тыкался Лене в животик, она тёрлась об Витю промежностью, насаживаясь в танце любви на бедро.

     — Садись сюда, — шепнула Лена, похлопав по краю купели. Он подпрыгнул и, подтянувшись на руках, усадил задницу на угол куба. Яйца повисли между ног, которые он развёл в стороны. Член торчал на всю длину как в лучших домах Франции, на все двадцать сантиметров. Лена, обхватив член у основания, оценила качество эрекции нежными мазками, опустилась губками на головку и принялась сосать.

     «Вот — новый поворот!» — думал Витя, отклоняясь назад, рассматривая богиню, которую даже в мечтах ...   боялся представить рядом. Она наверняка искала временное утешение, поддавшись пьяному настроению, думал он. К тому же, ей явно хотелось, чтобы их застали врасплох. Так получилось, что Дёня с Максом не сильно заморачивались на Ленины табу и регулярно подкалывали её, называя этот процесс охотой.

     — На ловца и зверь бежит, — шутил Макс, подкатывая ко всем девушкам подряд.

     Теперь Лена хотела показать, как правильно искать к ней подход. Оставайся пай-мальчиком, слушайся приказаний, жди своей очереди — примерно так она представляла себе идеальный зачин новых лихих отношений. А может, он нужен ей как собаке пятая нога? В любом случае, представив его папочкой в молодости, она отсасывала у него нежнейшими засосами, становясь назойливее с каждым нырянием.

     Витя заигрался, забылся, равно как и Лена, которая увлеклась не на шутку.

     — Хочу, чтобы ты кончил, — обратилась она почему-то к члену, словно самого героя не существовало вовсе.

     «Что ж, — думал он про себя. — Раз ты так хочешь...»

     Его яйца закипали соком. Иногда, опускаясь под член, Лена вытягивали их ртом, одновременно поигрывая рукой с налившимся сталью стволом.

     Она точно поймала момент невозврата, Витин член напрягся, удовольствие сорвалось в пропасть, разгораясь ярким пламенем полёта. В этот момент хлопнула дверь парилки, и ребята гурьбой выкатили к душевым.

     Действия над пропастью во ржи тут же приковали их взгляды. Лена и не думала останавливаться. Наоборот, она задёргала Витин член хаотичными рывками. От этих колебаний яйца парня затряслись вслед за рукой, подлетая вверх-вниз.

     Сам же братик лежал, откинувшись назад, ловя кайф. Катя невольно выпучила глаза.

     Отстранённым взглядом он ловил происходившее на заднем фоне, слух, погружённый в туман, регистрировал смех, возгласы, шлепки по попе — так ребята решили наказать Катю за излишнюю внимательность к деталям оргазма.

     Его фонтан вызвал новый взрыв смеха, Лена усмехалась, обсасывая кончающий член. От неловкости обстоятельств Витя опустил голову на грудь, накрыл лицо руками. Лишь немного придя в себя, он прыгнул обратно в воду и прильнул к Лене. Её ласковые объятия таили много новых ощущений.

     — Теперь твоя очередь, папочка, — шепнула она, щипая его за ягодицу.

     Они поступили так же, как до этого поступили с ним. Усадив Лену на угол купели, он развел её бёдра и, поглаживая ладонями по губам влагалища, приступил к трапезе. Её выбритая вагина с лёгким пушком на лобке заиграла на языке, раскрылась внутренними губками. Выделение смазки сопровождалось стонами Лены. Она обхватила Витю за голову, притянула к себе, силясь вдавить как можно глубже. Он энергичнее заработал языком, предвидя развязку.

     — Засунь туда пальчик, — попросила Лена томным голосом, и он не осмелился ослушаться, заработал сначала средним пальцем, потом протолкнул и указательный.

     Катя ошиблась в предположении, что старший брат ещё девственник. Чистоплюй, пожалуй, верное определение, но уж точно не девственник. Его минимальный опыт общения с женским полом пригодился в тот банный день как нельзя кстати. Кончающая Лена растеклась в страданиях по краю купели, задёргалась под одобрительные комментарий, раздавшийся за спиной:

     — Ай молодца, Витёк, — вполголоса произнёс Макс. — Лен, а можно мне тоже тебя лизнуть? — он залился идиотским смехом.

     — Можно, — отозвалась Лена, и Витя понял, что дело с папочкой слилось, так и не начавшись.

     Бугай Макс Гриб запрыгнул в купель, голодным поросёнком отодвинул Витю от кормушки и принялся жадно вылизывать Ленин клитор.

     Витя решил взять таймаут. В конце концов, его организм ещё не отошёл от сокрушительного оргазма, испытанного в ловких руках боевой подруги. Хотелось освежиться, и он направился в комнату отдыха, где, судя по звукам, происходили не менее захватывающие события.

14

     Дверь была приоткрыта, Вите не составило труда проскользнуть внутрь, оставшись незамеченным. Во всяком случае участники оргии, устроенной на кожаном диванчике не обратили на него не малейшего внимания.

     Катя лежала на спине под толстяком. Он активно двигал жирной задницей, ёрзая тонким, как у поросёнка, членом в Катином выбритом влагалище. Андрей сидел у изголовья и просовывал длинную колбасу ей в рот. Это действие, похоже, нисколько не конфликтовало с Катиными девичьими комплексами, она полностью отдавалась развратному сексу с двумя парнями. Нечаев растянулся на ней, плашмя придавив мягким пузом, Катины ножки сложились в коленках, разошлись в тазе. Он долбил её озверело, втягиваясь в пляску.

     — О, Витёк! — заорал Андрей, заметив его наконец. — А мы тут с Катей, ты не возражаешь? — он расплылся в дурацкой ухмылке.

     — Катя, ты в порядке? — хмурясь, поинтересовался Витя.

     — Будешь смотреть? — прошипела она, приподнимаясь на локтях.

     — Если хочешь, пойдём сейчас вместе домой, — наивно предложил он.

     — Иди ты к чёрту! — взорвалась она, переворачиваясь, становясь раком. Подставив зад Андрею, головой она переметнулась к Дёне.

     — Вы бы презервативы надели, что ли, — нахмурился Витя.

     — Ты что, нам не доверяешь? — ухмыльнулся Андрей.

     — А зачем ей презервативы? — поддакнул Дёня. Они смеялись, кряхтя, как ломовые кони. — Она ж на таблетках!

     — Каких таблетках? — сообщение повергло Витю в шок.

     — Противозачаточных, — Андрей подмигнул, шлёпая сестрёнку по заднице.

     Катя подлетая в пояснице, стонала как ненормальная. Она работала на публику, то есть старалась ради брата. Чтобы насолить ему. Эта её тяга сделать всё назло родителям, выйти из-под опеки брата, вела её по жизни. Он и представить себе не мог, как далеко она может зайти в своих стараниях.

     Ему оставалось только следить, чтобы парни не порвали её, не сделали больно, ждать и надеяться, что она вдруг придёт в чувство, вернётся к раскаянию, которое неизменно наступало даже у такой непоседы, как Катя.

     Ребята отрывались не по-детски. Дорвавшись до страстной красавицы, развращённой вином и несогласием с превратностями судьбы, они пустились во все тяжкие. Агрессивно забивали Катины дырочки мощными продольными ударами. Замкнув её между собой в замок, они усилили натиск. Шлепки посыпались на пухлую задницу, которая ещё совсем недавно крутила вертеля по школьным коридорам, скрываемая коричневым платьицем с белым передничком.

     Витя бухнулся в кресло, налил себе красного вина в бокал, погрузился в созерцание восемнадцатилетней блудницы, которая по заверениям парней принимала противозачаточные таблетки.

     «Как долго? — размышлял он. — Как долго всё это продолжается? Все эти мальчики, с которыми она встречалась, тоже занимались с ней сексом? Во сколько лет она начала?»

     Когда был упущен момент, задавался он родительским вопросом, почему сестра скрывала похождения так тщательно?

     Его переживания разбавились появлением Лены.

     — О, картина маслом! — воскликнула она, подмигивая ему. — Подсматриваешь за сестрой?

     — Теперь можно, — он повёл бровями, кисло усмехнулся Лене.

     — Идём лучше попаримся, — она притянула его за руку, и они потопали в парилку.

15

     Витя лишь успел бухнуться на нижнюю полку, как Лена оседлала его, насев сверху. Их разгорячённые тела затёрлись в паху, он сразу ощутил прилив сексуальной энергии. Через секунду его член проскользнул в нежную горячую щель Лены, и они задвигались в танце любви.

     Хлопнула дверь, довольный Андрей заскочил в парилку.

     — О, я смотрю, вы здесь время даром не теряете! — он запрыгнул ногами на вторую полку и подставил вялый член Лене.

     Она продолжила двигаться в неспешном ритме, отсасывая у Андрея, бёдрами танцуя ламбаду.

     — Вот так, Ленусик, как ты сладенько сосёшь, — приговаривал Андрей, поглаживая девушку по волосам.

     Дверь в парилку с шумом распахнулась, послышался смех. Катя, Макс и Дёня закатились внутрь, заняли вторую полку слева. Витя краем глаза видел, как друзья увлечены сестрой.

     — Витёк, Катя оказывается на таблетках!...   — громко выразил восторг Макс. Он был пьян, но это не помешало ему заиметь огромный стояк между ног. Катя уже опустилась головой в заросший пах исполина, волосами окутала его яйца и ствол. Её ротик насаживался на толстую бледную залупу, глаза вожделенно пялились на брата.

     — Блин, здесь уже спермы дохерища, — заржал Дёня, пристраиваясь сзади. Он опять забил Катю в пышный зад.

     — Катя сказала, что любит, когда кончают внутрь. Правда Кать? — заметил Макс.

     — Угу, — промычала она, не отрываясь от члена.

     Дёня замахнулся и всей пятернёй отвесил звонкую оплеуху по Катиной желеподобной заднице. Волна, посланная по телу, тряханула Катю качанием ягодиц, перешла на сферы грудей. Соски задрожали, притираясь об лавку.

     Толстый колобок драл сестру, не стесняясь в выражениях лести и похоти:

     — Катюша, ты просто супер!

     — Дай-ка я попробую, — встрепенулся Андрей.

     Он оторвался от Лены и перешёл к толстому, который тут же оставил пост, предоставив Кондратьеву простор для действий.

     — Горячая, — прокомментировал Андрей, вогнав член в Катино лоно до конца. — Точно вся в сперме. Прикол. Ща мы коктейль замешаем!

     — Коктейль Молотовой! — ухмыльнулся Макс.

     Пацаны заржали, все, кроме Вити. Катя хихикала, встречаясь глазами с братом.

     — Катя, ты не против? — Андрей отвесил ей пару лёгких боковых шлепков.

     — Чего? — спросила она, улыбаясь и выкручивая голову.

     — Ну, что мы внутрь кончаем?

     — Не-а. Я только «за», — она рассмеялась.

     — А брат твой как? — Андрей энергично работал бёдрами, вколачивая член до конца, вынимая его до конца. Катино влагалище нежно чавкало.

     — Да пошёл он, — ощетинилась Катя. — Кончайте в меня, я не забеременею.

     — Точно не забеременеешь? — посмеивался Андрей.

     — Точно. Пять лет гарантии даю, — Катя захихикала.

     — Ого! Слышь, Макс, чё Катя говорит? Ты как? Готов ещё раз кончить?

     — Я бы в рот, — с расстановкой заявил о намерениях рыжий великан.

     — Не, давай лучше в пиздёнку, как природой задумано, — Андрей скалился, встречаясь с тоскливым взглядом Вити.

     Он полулежал на лавке, предоставленный Лене, которая, отработав сверху, опустилась на коленки, чтобы завершить начатое руками и ртом.

     — Витя, сестра у тебя просто огонь! — Дёня гладил Катюшу по голове, наслаждаясь оказываемым ему минетом.

     — А прикинь, если из нашего коктейля ребёнок случайно получится? — заржал Макс, пристраиваясь на место Андрея.

     — Как мы его назовём тогда? — ржал Андрей. Он устало подрачивал член, присев на лавку.

     — Ну можно Дёней и назвать. Будет вообще крестник ему, — Макс заржал, его смех подхватили Денис с Андреем.

     Лена хихикала, облизывая Витин член. Катя закусывала нижнюю губку. Она никогда не занималась групповым сексом, первый поход в сауну стал для неё первым во многих отношениях.

     Она ехидно поглядывала на брата, который наконец получил своё:

     — Ну что, Витечка, расскажешь теперь мамочке, как мы в баню ходили? — процедила она, выворачивая губы.

     — Катя, ты всё неправильно поняла, — он имел растерянный вид.

     — А что тут понимать? Ты ведь так хотел пожаловаться мамочке! — она закинула руку назад, шлёпнула себя с размаху. — А, а! Вот так! — застонала она, выворачивая шею. — Трахай меня. Да!

     Она старалась ради брата, и эти старания не могли ускользнуть от внимания парней.

     Макс сменился Дёней, тот передал эстафету Андрею. Они подводили себя к оргазму, останавливались и передавали разбитое горячее влагалище Екатерины Молотовой в новые цепкие руки.

     Катя, почувствовав себя разбитой обкончавшейся дыркой, хлюпающей взбитой в сливки спермой, замешанной на вагинальной смазке, которая также обильно выделялась от небывалого возбуждения, вызванного первым групповым сексом, опустилась грудью на лавку, припав щекой к деревянной поверхности. Её бёдра широко разъехались, оставляя подтекающую розовую щель зиять на виду парней.

     — Давай-ка перевернём тебя, зайка! — уловил нюанс общения сестры с братом Андрей.

     Они повернули её к свету, положили на спину и бросились с новыми силами доставлять удовольствие пышущей формами чернобровой красавице.

     Макс солдатиком прогнулся в гнезде из бёдер, которое образовалось, когда Катя сложила ноги в коленках и развела ляжки в стороны. Теперь её розовая щель, гладко выбритая, оставалась на обозрении. Парни ныряли туда членами, выколачивая дух так, что даже Лена приуныла, села рядом на лавку и с интересом наблюдала за жёстким трахом, наполненным шлепками, похотливыми замечаниями, кряхтеньем, рыком пацанов и страстными стонами Кати.

     — Дала жару! — орал Макс, взбивая в пену, затраханную, замыленную, как мочалка, припухлую, раскрытую, как ракушка, вагину Кати.

     — Да, да! — вырывалось из груди у Кати. — Ебите меня, — шёпотом и более громко: — Как классно!

     Макс забился в диких шлепках, он зашлёпал Катю пахом, его длинный, колом торчащий член, яйца в последний момент превратились в мельтешащее перед глазами пятно. Погрузившись по самые гланды, он застыл в сестре, мелко дёргаясь, впрыскивая заветную жидкость в Катину матку.

     Катя зашлась под ним поцелуями, обнимая и лаская партнёра. Правой рукой она спустилась на лобок и круговыми притираниями растирала топорщащийся капюшончик клитора.

     Следующим на Катю запрыгнул Андрей. Он был так же хорош, подготовлен к оргазму и не заставил себя долго ждать. Его дикий стон, глухой грудной рык разнёсся по сауне, возвещая об обильном извержении вулкана, совершаемом внутри Кати.

     Наконец завершил коктейль Молотовой Дёня. Он плюхнулся пузом на Катю, и его жирный зад задёргался на сестрёнке.

     Витя тупо пялился, как толстый трётся об Катю, втыкая в неё свой тонкий острый член. Его кошачьи яйца, пушистые и мелкие, тряслись, шлёпаясь в растянутую отбеленную спайку между влагалищем и узелком ануса.

     Толстый обрушился всхлипами, стискивая сестрёнку в медвежьих объятиях. Его пах, равно как обрюзгший зад, задёргались на Кате. Она, довольно урча, поглаживала виновника торжества, пяточками, алым маникюрчиком прохаживалась по выгнутой колесом широченной и круглой, как блин, бледной коже спины.

     Дёня отвалился на лавку, на ногах держаться он уже не мог, поэтому просто поник на спину.

     Катя, румяная и затраханная, словно котлета припечатанная, поднялась с лавки, спиной нашла упор в стене. Сидя на второй полке, она ненароком поймала пальцами перламутровые сгустки спермы, потёкшие из неё.

     Её усталый счастливый взгляд встретился с поражённым взглядом Вити. Лена уже приступила к завершающей стадии, по крупице вытягивая оргазм из его онемевшего члена.

     Он пялился на сестру. Очередной выпад блудной сестры не заставил себя ждать. Она поднесла пальцы, измазанные спермой, к губам и облизала их, демонстрируя, как она любит глотать сперму. В этот момент кончил и он, Ленин жадный ротик поймал его струи, проглотил всё без остатка.

     Катя же продолжила презрительно ухмыляться, кривя губки, облизывая пальцы, вновь ныряя ими в заполненное спермой влагалище. Она реально кайфовала, выставляя себя развратной непослушной сестрой.

     Если она и думала о чём-то в тот вечер, то этой мыслью несомненно было стремление отомстить брату за годы унижения, которые она провела, скрываясь от него по подъездам, пока он следил за ней.

     «Теперь мы квиты!»

     «Катя, ты простишь меня?» — шептал он ей взглядом.

     «Возможно», — отвечала она загадочной улыбкой.

     Он больше не винил её за чертовщинку, поселившуюся в бледно-голубых глазах. В конце концов сам он унаследовал пуританские карие глаза вечно всё контролирующей матери.

16

     Пьяные голые тела полулежали на диване, когда Катя выходила из сауны. Никто не обращал на неё внимания. Лишь Лена, вырвавшись из объятий Макса, устремилась к куртке.

     — Слушай, подруга, — шепнула она, уважительно покосившись на Катю. — Уходишь уже? На вот, твоя доля, — она протянула Кате сложенные пополам ...   доллары.

     Катя с интересом взяла деньги, приоткрыла дверь и вышла к лестнице. Свежий воздух ударил в лицо. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала, как приятно ломит всё тело, пляска перед глазами утихла. Ночной бархат неба накрыл сознание расслаблением. Она не спеша цокала по темноте, сбиваясь с тропинки. Достигла дворового проезда, вышла на улицу, ярко освещённую жёлтыми фонарями. Рядом была остановка и автобусного депо.

     «Нафига мне эти международные отношения?», — с грустью подумала она. Представив на секунду весь путь, как её будут экзаменовать раз за разом из года в год, как она потом выпустится типа дипломатом, она тут же отпустила эту мысль, и огоньки задора наполнили голубенькие глаза.

     В том, что случилось, виновата она сама, думала Катя. Никто ведь не заставлял поступать в дурацкий универ. Лучше забыть этот позорный эпизод, вычеркнуть его из жизни раз и навсегда и не вспоминать.

     Деньги, зажатые в руке в кармане, напомнили о себе. Катя достала их, развернула бумажки.

     «Двести долларов», — пересчитала она четыре купюры по пятьдесят.

     — Прикол, — удивлённо повела она бровками.

     Постояв ещё минут пять, она вновь усмехнулась, пересчитала доллары. Последний рейс автобуса не спешил покидать депо.

     «Куплю себе смартфон», — облизывала она губки.

     Водитель автобуса завёл мотор, медленно вырулил из депо, подкатив передней дверью к Кате, но она метнулась в среднюю, затесалась в конец салона.

     Возбуждение вечера перешло в вялое успокоение, Катино тело расслабилось, внизу живота потянуло и отпустило.

     Катя вдруг почувствовала, как густая сперма обильно покидает влагалище. Засунув ладонь под юбку, она поймала сгустки, собрала их в ладонь и не спеша переместила в рот.

     «Коктейль Молотовой», — вспомнила она и захихикала.

     Она долго не глотала, рассасывая интересный вкус. Солоноватое семя приятно играло на языке. Не хотелось расставаться с ним так скоро. Но надо...

     На остановке её ждал суровый Тимур, высокий парень, с которым она встречалась последние две недели и уже немного подустала от него.

     — Привет, — Тимур обнял Катю, притянув за задницу. — Я так соскучился, — он продолжил мять её булки. Навязчивый язык уже проник в Катин рот, который за секунду до этого смаковал коктейль.

     — Я хочу тебя, — простонала Катя.

     — Идём скорее, — его глаза тут же загорелись жадным огнём.

     — Кончишь в меня?

     — Всё, что у меня есть, всё — твоё.

     — Мне нравится много, — она капризно надула губки.

     — Ну потерпи, зайка! — Тимур восторженно водил глазами. — Сейчас придём, и я тебя трахну как следует.

     Возбуждение вновь приятным теплом атаковало сознание, растеклось между ног. Катя тут же загорелась желанием, влагалище забилось ощущением мощного члена Тимура, выколачивающего из неё остатки воли.

     — Я тебя обожаю! — пискнула она.

     — И я тебя, — он нырнул рукой под юбку, схватил Катю за задницу.

     — А, — вырвался у неё нежный тихий стон, похожий на блеяние ягнёнка.

     Она знала, как завести Тимура.

День рождения 1

     Катя заканчивала делать математику, когда раздался неуверенный стук в дверь. Она сразу догадалась, что это брат. Только он деликатничал, родители всегда врывались без стука.

     — Да, Витя, — она расплылась в улыбке.

     — Можно войти? — спросил брат, оставаясь за дверью. Похоже, он тоже улыбался.

     — Входи, раз не боишься, — Катя захихикала.

     Дверь открылась, и на пороге застыл старший братик, весёлый и загадочный, как всегда, когда затевал шалость.

     — Уроки делаешь? — поинтересовался он, подходя к столу.

     — Да, вот задачу решаю, — она перевела взгляд на условие, которое вызывало кучу вопросов.

     — Помощь нужна? — Витя склонился над учебником.

     — С чего это ты вдруг решил мне помочь? — она подняла на него голубые глазки, выискивая в плутовском взгляде Вити подвох.

     — Услуга за услугу, — с важным видом произнёс он.

     — Так-так, — Катины глазки загорелись азартом, губки сложились бантиком. — И что же ты хочешь взамен?

     — Да ничего, собственно, — Витя отбросил придурковатую улыбку. — У Лёши Ганичева День рождения в среду. Он тебя приглашает.

     — Так у него ж День рождения, а не у тебя. Я-то тут причём? — Катя вылупила глазки с притворным удивлением, хлопая ресницами, готовая рассмеяться в любой момент.

     — Ну он и тебя хочет пригласить, чтобы ты не скучала дома в одиночестве.

     — Так, а я и не скучаю. С чего он решил, что я скучаю?

     — Ну хорошо. Я по-другому скажу: у нас будет три девушки и четыре парня. Нужна ещё одна девушка, чтобы баланс сохранить. Понимаешь? — Витя уже выпрямился и, сделав шаг назад, стоял, сложив руки на груди, делая Кате официальное предложение, от которого грех отказаться.

     — Так, а девушки — это девушки тех парней, которые придут?

     — Нет, просто учимся вместе. Никто ни с кем не встречается, — Витя сделал паузу. — Пока что, — добавил он, театрально приподнимая бровь.

     Катя хмыкнула.

     — Так нашли бы себе ещё одну девушку.

     — Лёша хочет тебя пригласить, потому что ты ему нравишься, — Витя опять приподнял бровь, коварно ухмыляясь.

     — А он мне — нет, — отрезала Катя и с притворным гневом откинула прядь волос на спину. Она улыбалась краешком губ, интуитивно пробиваясь сквозь дебри игры, которую затеял брат.

     — Тогда я ему так и скажу: «Ты, Лёша, — жирный бурундук. Пока не похудеешь, Катя к тебе на День рождения ходить не будет».

     Катя засмеялась, глазки заискрились озорством.

     — Не, так не говори, — сказала она. — А то ещё обидится.

     — Тогда всё замётано? — Витя опять принял притворно хамоватый вид, пятясь к двери. — В среду в шесть выдвигаемся в сторону кинотеатра, потом бильярд, потом — как получится.

     — Ага, я подумаю, — Катя улыбалась, возвращаясь к учебнику.

     Сходить в кино, развеяться, пускай и в компании незнакомых ребят, которые были на два года старше её, представлялось очень даже неплохой затеей. Даже учитывая тот факт, что сам именинник, Лёша Ганичев, будет из кожи вон лезть, чтобы рассмешить её.

     Катя захихикала, вспоминая неловкие попытки пухленького паренька, подкатить к ней.

     Лёша был невысок, белобрыс, плотно сложен, с мелкими близко-посаженными свиными глазками, вечной хамоватой улыбкой на круглом толстощёком лице.

     Катя вспоминала, как он молол всякую чушь, лишь бы привлечь к себе внимание.

     «Это что-то с чем-то!» — она опять зафыркала в кулачок, растягивая рукав свитера.

2

     Катя перешла в одиннадцатый класс с твёрдым намерением закончить школу без троек. После она собиралась поступить в университет, какой — пока было не ясно. Все вокруг пыхтели над задачами по математике, физике. Ей больше нравились мода, рисование, создание платьев по собственным эскизам, дизайн интерьеров, цифровое фото, украшение подарков. Такое несоответствие общих устремлений одноклассников её приземлённым, можно сказать несерьёзным интересам постоянно удручало Катю. Она боялась остаться за бортом, не успеть ни там, ни сям. Сердце подсказывало ей заниматься тем, что нравится. Общий ажиотаж вокруг математики и физики вызывал тоску. Она считала себя неспособной в точных науках, но согласиться с этим утверждением означало бы смириться с поражением, отказаться от заветной цели — поступить в университет наравне со всеми.

     Катя рано созрела в женском плане. Груди начали расти ещё в третьем классе, к десятому она полностью сформировалась в девушку с соблазнительными формами. Упругие сферы, увенчанные часто возбуждёнными выпиравшими под бюстгальтером сосками, активно тряслись на физкультуре, притягивая внимание одноклассников. Сам физрук, вчерашний выпускник школы, без стеснения пялился на Молотову, трясущую сиськами. Михаил Иванович, Миха, как его ласково величали девчата, скептически ухмылялся, каждый раз предлагая подопечным побегать по залу.

     Богатством изгибов налилась и Катина попа, переходящая в талию с нежным ...   животиком. Катя расцвела, стала кошечкой, невысокой куколкой с телом маленькой женщины и лицом девочки-подростка. У неё были веснушки, которых она дико стеснялась. Лёгкая бледная россыпь, грязноватая, под глазами и на щеках, постоянно удручала несогласием с образом идеальной идейной красавицы, непорочной, какой, например, являлась лучшая подруга Маша Остапенко. Вот та была модельная красавица, худенькая, вытянутая, талантливая модница от природы. Катя больше походила на мишку, стеснительную, задорную, обидчивую. Её губки скучали по поцелуям, сердце томилось в ожидании. Она влюблялась моментально, вспыхивала страстью, но сохраняла непроницаемость намерений, боясь быть отвергнутой. Был один прецедент, который задел её за живое, с тех пор она зареклась первой проявлять инициативу. У Кати уже был сексуальный опыт, единичный, можно сказать, случайный, о котором она часто жалела по прошествии лет.

     Её длинные ровные волосы тёмно-каштанового цвета спадали на спину, быстро теряли объём под зимней шапочкой. Неровный пробор по центру разделял локоны, которые Катя по привычке заправляла за уши, когда волновалась. Такое случалось часто, особенно когда её вызывали к доске или просили прочитать задание вслух. Тогда Катя склонялась над партой, потому что зрение её ухудшилось в последнее время. Очки носить она не хотела, а на линзы не было денег. В такие моменты крайнего замешательства она дышала неровно, сжимая ладоньки между колен. Нежными губками, напомаженными блестящим лоском против обветривания, имитирующим цвет естественного, выводила заумные слова, шмыгала невзначай веснушчатым носиком. Была ещё одна заморочка, которой Катя очень стеснялась: приступы астмы, несильные, но всё же, приводили её временами в отчаяние. Она не могла полноценно заниматься физкультурой, часто кашляла на холодном воздухе. Ингалятор, который она всегда носила с собой, обретал значение спасательного круга для утопающего. Она ужасно боялась забыть или оставить его дома, потерять на улице. Постоянно заглядывала в сумку проверить, на месте ли он.

     Но даже эти небольшие по всем меркам проблемы со зрением и здоровьем ни в какое сравнение не шли с главной Катиной бедой: у неё абсолютно не было денег. Вернее, родители её были бедны и не спешили давать Кате деньги на приобретение одежды, даже нижнего белья. Она постоянно испытывала нехватку, мечтала вырваться из-под родительской опеки, начать зарабатывать деньги самостоятельно, выйти замуж наконец. Она не мечтала о богатом муже, ей всего лишь хотелось окунуться в страстную всепоглощающую любовь, для которой её сердце, словно цветок, расцветало с каждым годом учёбы в скучнейшей школе.

     Она сшила себе платье, юбку, блузку, потому что мечтала стать модельером, потому что заоблачные цены в магазинах не позволяли даже вообразить такую роскошь. Она активно разрабатывала вариант выпускного платья.

     На выпускной бал она придёт самая нарядная, потому что сама придумает, как будет выглядеть. Плюс макияж, она попросит знакомую девочку, которая учится на курсах визажистов, сделать ей самый лучший макияж со стразами!

     Катины глаза бледно голубого цвета не нравились ей, равно как и веснушки. В близоруких зрачках она видела вездесущие крапинки — мельчайшие изъяны, пугающие несовершенством.

     То ли дело карие глаза брата. Витя больше походил на маму. Такие же чёрные густые бровки, каштановые волосы шапочкой, карие зрачки, выпуклые щёчки. Мама и любила Витю больше, чем Катю. Как первенца, как сына, наверное. Катю родители выпустили из-под опеки, посвятив себя первому ребёнку. Она часто чувствовала безразличие отца и матери. Никто не беспокоился о пустом холодильнике, что уж и говорить об оценках в школе.

     С годами родители ссорились всё больше, иногда неделями не разговаривали друг с другом. Отец, вынужденно уйдя на пенсию, потерял заработок. Он начал проводить большую часть времени за просмотром телевизора. Регулярно встречался с друзьями, выпивал, потом шлялся непонятно где. Он почти исчез из семьи. Не обращая внимание на детей и раньше, теперь он совсем не замечал их и говорил с восторгом, лишь когда, подвыпив, хвастался друзьям по телефону.

     Мама работала на заводе вахтёром на проходной. Она вставала рано, рано ложилась спать, по выходным мечтала о том времени, когда сама уйдёт на пенсию. Она тянула лямку. Все расходы легли на её острые ломовые плечи. Семья Молотовых едва сводила концы с концами. Ни о каких карманных деньгах для Кати не могло быть и речи. Почти взрослые дети перебивались как могли, понимая, что, чем скорее они уйдут на вольные хлеба, тем лучше будет для них самих.

     Витя учился на программиста и уже нашёл приработок в небольшой дизайнерской конторе. Это сообщение было торжественно отмечено в кругу семьи бутылкой шампанского.

     Радовались все, включая Катю, которая в этом шаге брата почувствовала глоток свежего воздуха и для себя. Скоро и она сможет найти работу, возможно, связанную с модой. Она будет шить платья! Она сделает свою коллекцию и примет участие в фестивале «Мельница Мод». Её платье понравится итальянским модельерам, Маша Остапенко пройдёт по подиуму в самом лучшем наряде, поразит зрителей природной красотой. В итоге Катю пригласят в Италию. Она получит шанс вырваться, получит заказ и будет рисовать эскизы для известного дома мод. Она станет знаменитым модельером. Но для этого надо много учиться и работать. Она должна многому научиться, прежде чем сможет переехать в Италию. Взять хотя бы язык. У неё и с английским не так-то всё хорошо, как хотелось бы. Впрочем, итальянский она бы выучила за полгода! Итальянский настолько красивый язык, что она бы учила его даже ночью, во сне, не думая о моде. Просто ради себя. Но курсы итальянского тоже стоят денег, мама никогда не даст на курсы. У Кати и телефона-то сотового нет. Что уж и говорить о курсах. Она ходит в одних джинсах и кофте круглый год, покупает ткань, чтобы сшить себе юбку, откладывает случайные копейки, чтобы купить обувь, потому что обувь сам не сошьёшь. Для этого нужны деньги.

3

     Примерно в полседьмого Витя с Катей подошли к кинотеатру, там их уже поджидала группа молодых людей. Катя была в вездесущем синем пуховичке, белой вязаной шапочке, старых потёртых джинсах и коричневых дырявых ботинках. Было сухо и морозно, поэтому последний никем не замеченный факт Катиного гардероба вызывал надежду, по крайней мере у неё, что не придётся опять скакать по лужам, чувствуя, как медленно холодеют и чавкают ступни под мокрыми носками.

     — Здарова! — обрадовался колобок Лёша, пожимая руку Вите, облапывая жадным взглядом Катю, которая пряталась за спиной брата.

     — С днюхой! — Витя притянул другана, чтобы приобнять его за плечо.

     — Знакомься, Катя, — Ганичев по-хозяйски вытянул руку, указывая на ребят. — Это Макс, Андрей, Лена, — скороговоркой проговорил он.

     Катя кивнула, не сразу уловив имена. Она встречалась с жадными глазами незнакомых парней. Те мерили её на глазок, останавливая взгляды на груди и попе, делали это так откровенно, не стесняясь в облизывании губ, что она невольно покраснела, и лишь чувство девичьего достоинства заставило её стать ровнее, выставить правую ножку вперёд, как учили на курсах дефиле, которые она недавно посмотрела на видео. Всё-таки она была красотка, каких свет не видывал, и пришла на День рождения специально, чтобы порадовать взгляд именинника.

     «И только!» — думала она, поднимая весёлый взгляд на Лёшу Ганичева.

     Тот суетился, деловито распределяя заранее купленные билеты.

     Девушка между высоким Максом и пучеглазым впалощёким Андреем смотрела поверх ребят отстранённым безразличным взглядом. Она то ли скучала, то ли ожидала от Ганичева большего. Как минимум похода в ресторан. Это была стройная брюнетка, густо накрашенная чёрной тушью, алой помадой, с подведёнными бровями на овальном ничего не выражавшем личике, с длинными ровными волосами, русыми, которые одной льняной волной лежали в капюшоне, переплывали через меховую оборку, разлетаясь по спине ...   остатками локонов. Она была в белом приталенном пуховичке, который нижним краем стягивал округлую попку, подведённую в паху до треугольника голубыми потёртыми джинсами. Чёрные замшевые сапожки на шпильке и красная сумочка на плече дополняли картину типичной модницы, ничего не смыслящей в моде. Лена куталась подбородком в бордовый вязаный шарфик, который по плану должен был гармонировать с лакированной алой сумочкой. Подобные находки нисколько не впечатляли Катю. Скорее наоборот, она находила простые топорные решения как минимум признаком отсутствия вкуса и уж точно воображения.

     «Если уж деньги есть на дорогие шмотки, то можно что-нибудь и получше придумать», — думала Катя, не замечая, что невольно завидует Лене.

     — Нас только шестеро? — встревожилась она, обращаясь к брату.

     — Остальные попозже подойдут, — ответил тот, отвлекаясь от разговора с Максом.

     Макс был высоченным под два метра широкоплечим амбалом, рыжеватым, хмурым. Андрей был тоже вытянутый, но при этом щуплый, пучеглазый, с впалыми щеками.

     Позже Катя узнала, что все трое: Лёша, Макс и Андрей занимаются по вечерам тяжёлой атлетикой.

     — Не профессионально, а так, для себя, — уточнил Андрей.

     Ребята заняли места в зале. Катю посадили между именинником и Андреем. Лену между Витей и Максом. Они ели попкорн, весело болтали, заглядывая в сотовые телефоны. Все кроме Кати, которая стыдливо закусывала нижнюю кубку, щурясь по сторонам. Как бы она хотела иметь дорогой смартфон, чтобы сразу утереть нос всем этим пижонам! Ну ничего. Скоро она придумает платья для «Мельницы Мод» и тогда сможет продать их за любые деньги. У неё будут заказывать дорогие платья. Она поедет в Италию, выучит итальянский. Она станет богатой и знаменитой. Но это не главное. Она сможет всё свободное время заниматься любимым делом! И для этого не нужно изучать физику с математикой.

     На большом экране, пока она так мечтала, разгоралось буйство грядущих блокбастеров.

4

     Лёша Ганичев, не поступив в лингвистический университет, пошёл по стопам отца. Папаша, майор милиции, служивший в одном из многочисленных учреждений госбезопасности, пристроил отпрыска в Академию МВД.

     Лёша говорил быстро, пулемётом выплёвывая целые фразы и даже шутки, делал это настолько невнятно, словно картошку жевал. Приходилось часто пропускать его реплики, смеяться за ним из вежливости, не полностью оценив смысла сказанного.

     Ганичев был дерзок в развитии, быстро хватал азы, набираясь ментовской силы, основанной на праве, на легальности, зачастую противоречащей общечеловеческой морали. Ему нравилось пересказывать подробности милицейских будней, рассуждать о том, как и при каких обстоятельствах милиционер имеет право стрелять по колёсам, применять табельное оружие, сколько патронов нужно всадить в человека, чтобы застрелить его.

     Повадки омоновца-неудачника выдавали в нём мерзопакостность шакала, охотно пресмыкающегося перед более властными и себялюбивыми представителями «золотой молодёжи». В ОМОН Лёшу, конечно же, не взяли бы хотя бы из-за роста и недостаточной физподготовки. Ну как, скажите, он подтянется с таким животом и задницей хотя бы раз десять, не говоря уже о подъёме переворотом?

5

     После кинотеатра зашли в бар. Катя, разгорячённая комедией, смеялась без конца. Ганичев вошёл в раж, он шутил уже не так глупо, хоть местами и непонятно. В принципе он казался интересным молодым человеком, учитывая работу на полставки в службе охраны.

     «Как минимум интересный собеседник», — поправила себя Катя.

     Ганичев совсем не вызывал у неё интереса другого порядка, о реализации которого постоянно подсказывал ей влюблённым взглядом.

     «Как бы его отшить вежливо?» — хихикала Катя, отворачиваясь. Она встречалась с опьянённым взглядом Вити, который явно успешно окучивал Лену. Та, не стесняясь в матерных выражениях, рассказывала о козлах на дороге.

     — Мартини для дам, — расплылся в улыбке до ушей Макс, протягивая широкий фужер.

     — Коктейль, Молотовой! — пошутил брат. Все заржали до поросячьего визга.

     Когда успокоились, Андрей торжественно произнёс, оскалившись:

     — За толстого!

     Он уже был опьянён первым шотом дорогого шотландского виски, его блестящие серые глаза, остро-водянистые, то и дело зависали на Катиных сиськах и попе.

     — За толстого! — заорали Макс с Витей.

     — За толстого! — поддакнула Лена, ухмыляясь.

     — Расти большой! — хохотнула Катя, поднимая фужер.

     — Спасибо, ребята, спасибо! — Лёша сделал недовольную мину, вызвав общий смех. — Я вам это ещё припомню!

     Катя по требованию Андрея поцеловала Лёшу в щёчку и полностью осушила бокал. Голова её тут же поплыла. Это был сладкий напиток, очень вкусный, но и коварный в сути вещей. Весёлый дух, царивший за столиком, впитался новыми яркими впечатлениями. Шутки, в том числе и пошлые, посыпались одна за другой. Катя смеялась громче всех.

     — С годами женщины, как и вино, становятся лучше, — подмигивал ей Лёша. Он уже почти дышал ей в лицо, намекая на продолжительность знакомства.

     — Это если бутылку не откупоривали! — отозвался Витя с другого конца столика.

     Под дружный хохот Катя залилась краской. Она и сама смеялась до слёз, но всё равно было стыдно. Только Витя знал про её похождения в тринадцатилетнем возрасте. Наверняка разболтал всем за её спиной! Два месяца она встречалась с парнем, который был на три года её старше. Потом они мирно расстались, Катя испытала весь букет сопутствующих переживаний малолетки и вроде забыла. С тех пор прошло пять лет, а она до сих пор считает себя неопытной в делах любовных, почти девственницей.

     «Почти — не считается», — с грустью вспомнила она, обводя неискушённым взглядом весёлое застолье.

     — А пойдёмте в сауну! — предложил Ганичев, перекрикивая общий смех.

     — Точно, классная идея! — загорелся Макс, обнимая кореша за плечо.

     — У меня купальника нет, — пискнула Катя.

     — Там и не нужно, — отмахнулся Витя. — Завернёшься в полотенце, как все, и будешь сидеть на лавке.

     — Так и полотенца нет, — возразила Катя.

     — Выдадут, — Лена ухмыльнулась, находя идею совместного похода в сауну приемлемой.

     Катя молча проглотила общее согласие, решив ускользнуть в последний момент. Сослаться на плохое самочувствие или уйти, не прощаясь, — она выбирала лучшее из двух зол. Собственно, состояние её никак не благоприятствовало походу в баню. Головокружение окончательно установилось как данность, перед глазами всё плыло. Она сорвалась было сходить в туалет, чтобы под общую шумиху улизнуть к гардеробу. Но и там её уже ждали. Посыпались новые шуточки про то, какая она трусиха.

     — Трусишка зайка серенький, под ёлочкой скакал, — напевал песенку худощавый Андрей, ухмыляясь ей довольным бобром. — Зимой и летом стройная, прекрасная была!

     Она рассмеялась, стукнула его кулачком, но этому Кощею только такой реакции от неё и требовалось. Он обхватил её за талию и закружил под зажигательную музыку, которая лилась из бара. Катя, любительница потанцевать, завертелась в руках опытного, судя по всему, партнёра. Он положил её на колено, перекрутил и так, и этак. Она горячим латиноамериканским танцем зажгла маленькую комнату, расположенную между главным входом и баром. Под всеобщее улюлюканье и хлопки в ладоши на неё накинули пуховичок, шапочку, вывели под руки из бара. Даже заплетающиеся ботинки, такие же дырявые, и явное, хоть и шуточное, сопротивление не помогли ей избежать посадки в такси, где парни, одолжившее из бара бутылку и фужеры, продолжили наливать барышням, как их теперь с Леной называли, сладкий ласкающий реальность мартини.

6

     Двухметровый Макс Гриб, пришедший на День рождения друга, был таким же недалёким, как и его отец. Тот некоторое время работал трудовиком в школе, где училась Катя. Потом амбициозный Гриб-старший ушёл искать счастья в бизнесе, на его место пришёл грибок поменьше, с завода. Новый трудовик в порыве скованной ярости на завуча или директрису, а может и ...  

     неурядицы в личной жизни, уже через два месяца работы с подростками отрезал себе палец циркуляркой прямо в классе. Но Гриб-младший не застал этой трагедии местного масштаба. Экономический институт сулил большие деньги любому, кто хоть чуточку варит в международных отношениях. Весь в папашу, Макс и хмурился, и говорил так же важно, с расстановкой поверяя скрытые приказания, наполненные угрозой расправы в случае неповиновения.

     Его лучший кореш Андрей Кондратьев, самый грозный и опасный из всей компании, славился тем, что имел колючий характер. Безотцовщина, он с детства собирал вокруг себя отморозков, чтобы рейдами по району насаждать власть кулака и крови. Пару лет он занимался боксом, пока тренер не выставил его на улицу за прогулы и пьянство.

     После восьмого класса Кондратьев ушёл в ПТУ. Работа на СТО обещала много интересных и перспективных знакомств. Он уже халтурил подсобным рабочим на стройке, по вечерам помогал чинить машины в гаражах, не за так, конечно же. Не за горами открытие и собственного сервисного центра. Внешность и опрятность волновали Кондратьева меньше всего. Тёмные волосы сбивались в клочья на лбу, оставляя большие залысины по бокам. Клочья вечно лежали вялыми неровными лохмотьями, задирались в рожки на затылке. Кондратьев любил выпить, знал по именам всех дворовых шалав, располагал первичным капиталом для вывода их в свет.

7

     Катя ни разу не была в бане, ни в общественной, ни в частной, то есть сауне. Особенно ситуация в замкнутом пространстве среди незнакомых парней, пускай и завёрнутых в полотенце, пугала её откровенностью обнажения.

     «А что, если они захотят раздеться до гола? — запаривалась она заранее, предвидя очевидное развитие. — Буду сидеть там одна, как дура, смотреть на их причиндалы!»

     Подобное щекотливое положение никак не входило в её планы. Она и в кино-то согласилась сходить не от большого желания, а чисто от нечего делать. И вот кино закончилось, барное опьянение немного спало. Её привезли в какой-то спальный район, где, протопав триста метров к гаражам, они попали в такую глушь, что и не снилось. Катя со страхом оглядывалась по сторонам. Если бы её не вели под руки, она бы давно сбежала, но постоянные оговорки парней о том, как всё будет круто, какая она молодец, хоть и трусишка, как они весело погреют старые кости, успокаивали её взведённые нервы. К тому же, рядом постоянно маячил брат, который не даст в обиду. Хотелось ей верить.

     Они наконец пришли к невзрачной железной двери, ведущей в подземный бункер.

     «Пещера Сокровищ», — прочитала Катя название над входом. Они начали спускаться по лестнице. Впереди бочком шёл Макс, он крепко придерживал Катю за руку. Второй рукой она хваталась за поручень. Глубокая нора вела в подземелье, где внезапно оборвалась. Пошарпанные бетонные стены закончились, перед ними раскрылся богатый интерьер сауны для VIP-персон.

     — Ничего себе! — вздохнула Катя, оглядывая кожаные диваны, кресла, стол-бюро и шкаф из массива дерева. Медные украшения и охотничьи трофеи висели на стенах. Куча грамот в рамочках, сертификатов свидетельствовали о том, что всё здесь сделано с умом и без учёта финансовых проблем. Зато с учётом особых пожеланий уважаемых в городе людей, которые явно не хотели афишировать свои доходы.

     Единственный банщик приветствовал группу с понятливостью белки, снующей по лесу в поисках орехов.

     — Я отойду на некоторое время, вы мне звоните, если что, — вполголоса отчитывался он перед Ганичевым, косо поглядывая в сторону девушек. Катя невольно уловила значение его взглядов, стыдливый румянец залил лицо. Она отвернулась и спряталась за брата.

     Банщик быстро закончил инструктаж, натянул тулупчик и выскочил за дверь, притворив её за собой. Ребята почувствовали свободу, тут же расслабились, заулыбались друг другу.

     — Ну всё, расходимся. Встречаемся в парилке, — командовал парадом Андрей. — Катя, я в тебя верю!

     Все опять заржали, как кони. Её желание улизнуть было настолько очевидным, что никто уже не скрывал охотничьего азарта, возникшего по отношению к ней.

     Катя понимала, что стала жертвой собственного страха, и пыталась наверстать упущенное излишней бравадой, что у неё плохо получалось.

     — Ещё посмотрим, кто из нас трус, — она бросил шуточно гневный взгляд на Андрея, перед тем как последовать за Леной.

     Новый взрыв смеха грянул им в спину. Ребята балдели от заигрывания с Катей. Они захватили закуску и алкоголь и теперь «накрывали поляну» в предбаннике.

8

     В женской части раздевалки кафельный пол под ногами отдавал теплом. Катя даже наклонилась, чтобы пощупать его.

     — Такой пол тёплый, — сказала она, удивлённо поднимая бровки.

     Лена хмыкнула:

     — Ты в первый раз здесь? — спросила она.

     — Я вообще первый раз в сауне.

     — Повезло тебе, — Лена уже крутилась абсолютно голая перед зеркалом, обхватывая грудки ладонями, втягивая живот и становясь на цыпочки.

     — Почему? — смутилась Катя, разглядывая ненароком Ленин отбеленный лобок, отражённые в зеркале. Там не было не единого волосочка, равно как и на слегка выпученных розоватых губах влагалища.

     — Скоро поймёшь, — Лена не шутила. Суровое выражение безграничной тоски застыло на её лице. — Ну что, готова? — спросила она, оглядывая молоденькую подругу, которая успела незаметно обмотаться полотенцем.

     — А ты так пойдёшь? — Катя таращила на неё испуганные глазёнки.

     Лена опять хмыкнула. Не отрывая глаз от новоявленного чуда, взяла полотенце с полки и, обмотавшись, воткнула верхний уголок в районе ключицы.

     — Так довольна? — спросила она, продолжая ухмыляться.

     Катя недовольно скривила губки.

     Она была удивлена и растеряна, договорились ведь париться в полотенцах. А тут Лена сама вознамерилась голышом прошествовать в парилку.

     «Что ты творишь?» — хотелось сказать ей.

     Вместо этого Катя, закусив нижнюю губку, семенила за старшей девушкой, которая, похоже, намного лучше разбиралась в нюансах местной кухни.

     Вопреки ожиданиям в парилке оказалось не так жарко, как Катя представляла себе. Парни уже сидели на верхней полке, весело переговаривались о чём-то, поглядывая в сторону зашедших девушек. Катя улыбнулась для храбрости и проследовала за Леной, которая почему-то выбрала самое видное место. Они сели практически напротив парней, у дальней стенки, где лавки образовывали прямой угол.

     Это была небольшая тёмная комната, обшитая деревом. Кафельный пол отдавал таким же теплом, как в раздевалке. Три полки лесенкой тянулись вдоль стен, тусклый жёлтый свет лился из встроенных по углам фонариков. Но самое интересное находилось по центру, где в жестяном ящике лежали камни, гладкие как галька, большие и бурые словно картошка. Рядом с этим «мангалом», как его в шутку называли парни, стоял пластмассовый тазик с черпачком. Катя прекрасно понимала, что воду льют из тазика на камни, чтобы «поддать жару», но какие ощущения испытываешь при этом, сидя в горячем облаке пара, она боялась предположить. Вдруг она начнёт задыхаться? Ингалятор находится в кармане куртки. Может, стоило бы взять его с собой? Она понимала, что нельзя волноваться, иначе приступ удушья возникнет сам собой, только из-за волнения.

     Неожиданно проснулась Лена.

     — Ой, что-то жарко, — фальшивым голоском пропела она. — Можно я сниму полотенце? — обратилась к парням.

     — Да пожалуйста-пожалуйста, — так же наигранно ответил Андрей.

     Глаза парней загорелись жадным блеском, они умолкли, уставились на Лену, которая театрально медленно вытягивала конец полотенца, раскрывала себя на обозрение. Катя невольно отодвинулась в сторону. Она сидела, подперев голову руками, теперь ладони сами нашли рот и щёки. Она опять наливалась краской. Ей казалось, что пялятся на неё. Её сведённые ноги хотят раздвинуть, чтобы заглянуть под полотенце. Возбуждение прилило к её ещё не протрезвевшей голове, Катя хотела вскочить и убежать, но тот же самый страх, который гнал её прочь, удерживал её на месте.

...  

     Вопреки ожиданиям, парни не набросились на Лену.

     — Красавица! — одобрительно покачал головой Андрей.

     — Да, просто супер, — заплетающимся языком вторил Витя. — Люблю я нудистов.

     Все заржали.

     — Может, нам всем раздеться? — прожевал слова Ганичев.

     Он весь вечер улыбался своей фирменной улыбкой, довольной и простоватой. Теперь эта круглая улыбка превратилась в застывшую маску вожделения.

     — Не, Катя будет против, — в очередной раз театрально выразил озабоченность Андрей.

     — Может и нет, — буркнул Витя.

     — А ты у неё спроси, ты же её брат, — продолжил игру Андрей.

     Все захрюкали смешками. Общение со строгой Катей через брата добавляло пикантности в положение на гране фола.

     — Кать, а Кать, — заканючил Витя.

     Все опять заржали. Катя сама сидела как на иголках. Возбуждение, стыд, наконец этот дурацкий смех и Витин голосок добили её окончательно, она зафыркала в кулачок, давясь от смеха.

     — Ну К-а-ать, — растягивал имя сестры Витя, поигрывая при этом бровками.

     — Да можно, что я, — пискнула она, отворачиваясь.

     — Ура! — заорали ребята.

     Они стянули с себя полотенца, кинули их под ноги на вторую полку. Катя боялась проявлять интерес, поэтому смотрела прямо перед собой и немного в сторону. Возбуждённая происходящим, она не заметила, как пяточки оторвались от лавки и зависли в воздухе. Напряжённые пальчики застыли в изогнутом положении, ногтики заскребли по дереву. Она ёрзала попой, косясь в сторону хихикающих парней. Они шушукались, как тараканы, обсуждая, видимо, её нежелание скинуть с себя полотенце.

     — Может, парку поддать, а? Девчонки, как вы на это смотрите? — обратился к ним Макс, сидевший ближе всего к девушкам.

     — Да можно, — лениво отозвалась Лена. Она сидела ровно, выгнув спину в пояснице, раскрыв бёдра и явно не стесняясь показывать свою киску парням.

     — А ты как, Катя? — простодушный голос Макса избавлял от необходимости думать о последствиях.

     — Да, можно, — она закивала.

     Макс соскочил с лёгкостью оленя и, встав напротив девушек, вытянулся во весь рост. Он стоял под самой лампочкой, почти касаясь её головой. Его заросшее хозяйство, размером с добрый кулак покачивалось в паху связкой из разомлевшей розовой мошонки и толстой колбаски. Катя невольно сжала губки в ухмылке, глазки метнулись влево на парней, затем на пол. Она попробовала изучать свои руки, маникюрчик, но гениталии Макса, выставленные на самое видное место в парилке, невозможно было выкинуть из головы. Головка члена выдавалась контурами под тонкой кожей, толстая вена, берущая начало у основания, разделяла орган ложбинкой, расползалась венками по стволу, который тяжело покачивался вместе с яичками, стоило лишь Максу переступить с ноги на ногу. Катя и хотела бы захихикать, но все уже, видимо, привыкли к разоблачению, и только она одна оставалась закомплексованной дурочкой.

     Парни вернулись к разговору о машинах и правах на вождение. Макс зачерпнул водички, его яйца красочно колыхались между ног, Катя не могла оторвать от них взгляд. Пошёл эвкалиптовый пар, медленно наполнил пространство густым приятным запахом.

     — М-м-м, какая прелесть! — выразила общее восхищение Лена. Она обхватила грудки руками, как делала это в раздевалке перед зеркалом. Соски торчали между пальцами, Лена явно натирала их, испытывая возбуждение.

     — Ну всё, я пойду, — пискнула Катя, подхватилась и побежала к выходу.

     — Кать, ты что, домой? — с тоской протянул Андрей.

     — Не, я там посижу, — она прикрыла дверь, оставляя ребят наслаждаться видом голой Лены.

     Голова немного кружилась, алкоголь ещё не выветрился, возбуждение, но не интимного, а нервного порядка, достигнув в парилке максимума, быстро уступало место апатии.

     «Чего я так испугалась? — думала Катя, приходя в себя. — Подумают ещё, что я испугалась».

     Она хотела вернуться, чтобы не давать парням повода для смеха, но ноги сами несли её в предбанник, где воздух был прохладный и не такой влажный.

     Поляна, разложенная на столе, пробудила аппетит. Катя едва сдержалась, чтобы не схватить бутербродик с красной икрой и маслом. Она села в кожаное кресло и буквально провалилась в расслабленную дрёму. Тело внезапно налилось свинцом, словно усталость, накопленная за всю жизнь, придавила дополнительной тяжестью. Такого кайфа Катя никогда не испытывала. «Понятно теперь, почему людям так баня нравится», — думала она, улыбаясь краешком губ. Голод опять проявил себя, равно как и жажда. Она смотрела на стол, где помимо алкоголя, стояла упаковка сока. «Может, попить? — мучилась она, закусывая губку. — Не, подожду».

     Послышался весёлый хохот, ребята возвращались из парилки. Катя инстинктивно свела коленки, напряглась, встречая их расслабленной улыбкой.

     — Катя, всё хорошо у тебя? — первым поинтересовался Андрей.

     — Да, спасибо, — она покивала головой, улыбаясь ещё шире. Ребята были завернуты в полотенца, даже Лена не поленилась закрутиться. Эта деталь приободрила Катю. Всё-таки не хотелось лицезреть их гениталии, чувствуя себя белой вороной.

     Все уселись на диван, который полукругом оборачивал дубовый стол. Катя осталась сидеть в кресле.

     — Предлагаю выпить за прекрасных дам, — озвучил общее настроение Ганичев. Он был красный, как рак, лыбился до ушей и явно чувствовал себя полноправным хозяином. Ребята поднялись, Катя с трудом вылезла из кресла.

     — Можно мне сока? — тихо попросила она, когда Андрей с Витей начали наполнять бокалы.

     — Конечно, Катюша, — отозвался Андрей.

     — Катюша? — она усмехнулась.

     — Можно я буду тебя так называть? — он подмигнул.

     — Как хочешь, — она подхватила бутерброд с икрой.

     — За прекрасных дам. За тебя, Лена, за тебя, Катя! — поднял бокал Ганичев. Его глазки возбуждённо блестели, бегали по кругу, натыкаясь на Катины груди под полотенцем, на Ленины ножки и попку.

     Неожиданно Лена наклонилась и поцеловала его в губы громким чмок. Ребята засмеялись.

     — С Днём рождения, — проворковала Лена, томно прикрывая веки.

     — Да-а-а, — многозначительно протянул Макс.

     — Похоже, здесь всё серьёзно, — подмигнул Ганичеву Андрей. — Не хотелось бы вам мешать, — он перевёл взгляд на Катю, дёрнул бровью.

     — А вы нам и не мешаете, — слащавым голоском пропела Лена. Она опять, как в парилке, театрально потянула уголок полотенца и осталась стоять голой. Рука Ганичева уже лежала у неё на поясе, Лена прижималась бочком.

     — Класс, — просипел охрипшим голосом Витя. Его глаза, широко открытые, застыли на Ленином лобке, поднимались с недоверием на груди, опускались на попку.

     — Хороша! — подтвердил Макс.

     Все захихикали, опустились на диван. Ганичев уже не отпускал Лену, которая, улучив момент, закинула ножки ему на колени. Откинувшись на спинку дивана, она лежала так, потягивая мартини из бокала, выставляя груди и киску парням напоказ.

     Катя чувствовала, что попала на чужой День рождения в неподходящий момент. Поведение Лены не укладывалось в её представление о девичьей чести. Парни были заняты созерцанием флирта, который разворачивался между Леной и Ганичевым. Лёша поначалу крепился, разыгрывая роль гостеприимного хозяина, которому всё не по чём, но, видимо, подустав, начал распускать руки. Лена реагировала на ласки нежным мурлыканием, шире раздвигая ножки, давая Ганичеву свободу для творчества.

     Ребята посмеивались, переглядываясь между собой.

     — Толстый, ну ты Казанова, — шутил Андрей, давясь бутербродом.

     — Давай Лёша, не облажайся, — подначивал Макс. — Сегодня твой день.

     — Да отстаньте вы, — смеялся Ганичев, засовывая пальцы в Ленину киску.

     Катя не видела, что там происходило за столом, но прекрасно понимала по Лениному выражению лица и позе, что там всё серьёзно.

     Ей хотелось встать и уйти, она вновь почувствовала себя лишней. Но как назло, головокружение вновь накатило волной. Она допивала третий бокал сока, жажда уже не мучила. Зато тяжесть в ...

  теле напомнила о себе. Катя представить не могла, как подняться из кресла. Она лежала расслабленно, повалившись набок, улыбаясь панорамному движению перед глазами. Казалось комната проскальзывает слева направо и вновь возвращается, чтобы повторить слайд. Это было приятное, полное отупения, опьянение. Никогда раньше она не напивалась так. В голову даже не закралась мысль, что в соке может быть алкоголь. Картинка перед глазами всё больше походила на сцену из порнофильма. Лена перевернулась и головой опустилась под стол. Очевидно она начала делать минет Ганичеву.

     — Я пойду, — прошептала Катя, силясь встать. Её тошнило и вело, она бы хотела прилечь, чтобы тут же вырубиться, но терять сознание не входило в её планы. — Витя, — позвала она тихим голосом. — Отвези меня домой, пожалуйста.

     Брат оторвался на секунду от шоу, которое устроила Лена, приблизился к Катиному горящему лицу:

     — Может, давай ты здесь поспишь, — с мольбой в глазах произнёс он.

     Катя видела, как он горит желанием остаться. Меньше всего ей хотелось испортить брату вечер. Кто же знал, что она так опьянеет?

     — Давай, — прошептала она, сладко закрывая глаза. — Только разбуди меня.

     — Хорошо, не волнуйся, — он погладил её по голове.

     Катя, успокоенная братом, свернулась в кресле в калачик. Она не спала, головокружение усиливалось. Словно земля ушла из-под ног, в ушах звенело. Катя чувствовала, что летит, падает. Взрыв смеха заставил её разлепить глаза.

     Она смотрела на происходящее и не верила глазам. Сон ли это или реальность? Похоже на реальность, только почему так кружится голова?

     Лена стояла на диване на четвереньках, парни уже скинули с себя полотенца. Они все были возбуждены, Ганичев, с провисшим животиком, подставлял тонкий член, колышком торчащий из густых зарослей. Лена сосала его, сзади её пристраивался Андрей. Его член торчал, высоко задравшись к пупку, блестел латексом презерватива. В следующий момент парень прилип к Лене, нащупал место проникновения и задёргался в бешеном ритме. Витя с Максом, стоявшие в двух шагах, гладили возбуждённые члены. Катя впервые видела столь странное зрелище, от вида брата, чей немаленький член торчал так же бодро, как и у остальных, ей стало не по себе. Мурашки пробежали по коже. «Неужели это на самом деле?» — морщила она носик, сводила вместе бровки, жмурилась. Открыв глаза в следующий раз, она увидела брата, который пристроился за Леной. Он дёргался так же энергично. Лена работала как лошадь, потряхивая головой и узким крупом. Её русые волосы расплескались по спине и плечам, она была увлечена процессом не меньше парней. Перекрутившись, она подставила Ганичеву попку, сама же набросилась ртом на член брата. Ганичев возился с резинкой, потом долго не мог войти в Лену. Всё это крайне веселило ребят.

     — Давай, давай, Казанова, — подтрунивал Андрей.

     Катя всё же нашла в себе силы, чтобы подняться и выскользнуть к душевым. Она шла, опираясь на стену, искала женскую раздевалку. Вход в неё находился где-то рядом.

     Неожиданно она почувствовала, как кто-то резким движением стянул с неё полотенце.

     — Вот те раз! — это был голос Андрея. Он был удивлён, обнаружив под полотенцем трусики и бюстик.

     — Ребята, не надо, — захныкала Катя, пытаясь уйти. Но её удерживали, а сил вырваться из цепких рук парней у неё не было.

     — Может, холодный душ? — в самое ухо со смехом произнёс Максим.

     — А поможет? — с надеждой спросила она.

     Ребята рассмеялись, подводя её к душевой кабинке.

     Она ухватилась за трубу, сверху полилась тёплая вода. Цепкие пальцы стянули с неё трусики, расстегнули бюстик.

     — Вода тёплая, — произнесла Катя, подставляя ладони, отказываясь верить ощущениям.

     — Конечно, тёплая, — услышала она голос Андрея за спиной. Он воткнулся членом в попу, ухватился за бёдра.

     — Ребята, не надо, — захныкала Катя. — Прошу вас!

     — Ну-ну, — Андрей раздражённо тыкался в попу, не находя входа во влагалище. — Давай её на лавку.

     Они схватили её за руки и подтянули к мягкой лавке, покрытой дерматином. Катя вырывалась, стыдясь громко звать на помощь. Наконец она осознала свою слабость перед парнями и закричала:

     — Витя! Ви-тя! — зашлась она слезами.

     — Заткни ей рот, — рявкнул Андрей. Он силой раздвинул ей бёдра и втиснулся между ними. Его острый член воткнулся в нижнюю часть половых губ, там всё поросло волосиками, которые Катя никогда не выбривала. Не смотря на все усилия, войти в сухое влагалище он не мог. Долго тыкался, со злостью продавливая место, где по его предположению находилась дырочка. Но он ошибался, она находилась чуть ниже, а он рвался в место, где сходилась складочка клитора.

     — Давай я попробую, — сказал Макс. Он держал Катю за руки, его возбуждённый член лежал у неё на лице, тёрся о лоб.

     — На, — со злостью выплюнул Андрей, вскакивая.

     Они поменялись местами. Теперь толстый и длинный член Макса пробивал путь в зарослях Кати. Она лежала тихо, понимая, что бороться с ними бесполезно. Слёзы наворачивались на глаза. Как бы она хотела попасть поскорее домой. Видимо, это расслабление, возникшее в теле, передалось внизу отчуждением. Она сдалась, впустив по сантиметру член в сухое влагалище. Было больно и невыносимо унизительно чувствовать, как два подонка отдаются сексуальной утехе, пользуясь её слабостью и телом, которое больше не принадлежало ей. Макс трахал её, широко влетая по самые яйца, которых хлёстко бились об Катину попу, припечатывая её печатью позора. Член Андрея заскользил по губам. До сих пор её рот держали рукой, чтобы она не орала. Теперь грубый член раздвинул ей губы, заскользил по зубам.

     — Открой ротик, ну открой ротик, — похотливо шептал Андрей, склоняясь над Катей. Она подчинилась, и член тут же проник в рот, забился как лихорадочный.

     Катя не выдержала и захлебнулась в блевотине. Андрей отпрянул в ужасе.

     — Блядь, заблевала тут всё. Сука, нахуй, ставь её раком, — рыкнул он.

     Макс перевернул Катю и влетел сзади. Андрей не захотел совать член в Катин перепачканный рот. Он гладил себя, схватил Катю за нижнюю челюсть, приподнял её личико и плюнул в него.

     — Нравится, сука? — пошлёпал её по щеке.

     Она молчала, отводя глаза в сторону. «Мрази», — шептали губы. Слёзы продолжали течь по щекам.

     Её начали шлёпать по попе. Звонкие болючие хлопки припечатывали как крапива, оставляя горящие следы. Она подлетала, сжимая бёдра, но длинный член, давно разбивший путь, широкими взмахами влетал на всю глубину. Парни поменялись. Андрей, озверевший от похоти, схватил Катю за волосы, намотал их на кулак. Макс, посмеиваясь, дёргал член рукой.

     Катя, растворившись в чужой похоти, ненавидела не только насильников, но и себя. Внезапно жалость к себе обернулась гневом, бессилием. Она винила себя, даже брат остался за бортом её отчаяния. «Они закончат и отпустят меня», — представляла она, как пойдёт поскорее домой, чтобы больше никогда не ходить ни на какие Дни рождения.

     Андрей, сражавшийся с её попой, опьянённый не только алкоголем, но и жёстким диким сексом, задыхаясь, повалился на Катю, вонзая последние доводы в пользу одностороннего удовольствия. Его член застыл палкой, ритмично задёргался во влагалище. Через секунду Андрей оттолкнул Катю на лавку, и Макс запрыгнул на Катину попу. Разведя колобки ягодиц, он влетел в разбитую дырочку, хлюпающую смазкой и спермой, разогнался и кончил так же дико и интенсивно. Огромный бугай Макс навалился всей тушью на Катю, он боролся, прижимаясь к ней вплотную, ища любви там, где её не возникло.

     Последним на Катю опустился Ганичев. Он оставил Лену нераспечатанной, так и не найдя к ней точки подхода. «Не могу я в презервативе», — решил про себя Лёша. Он был ещё девственник, поэтому погружение в Катину горячую киску, подготовленную друзьями, стало для него настоящим событием.

     — Катюша, — шептал он, склоняясь над её ухом. — Я тебя так люблю, ты бы знала, — он неуклюже гладил её, целовал солоноватые щёки, ...   не замечая, как новые слёзы покидают глазки.

     Его пузо тёрлось о спину, острый колючий член ёрзал во влагалище, быстро собирая решительность для финального броска.

     Катины мысли витали в уютной комнате у себя дома. Она пряталась под одеяло, под кровать, она не выходила, когда её зовут, она слилась с темнотой, чтобы её не было видно.

     Ганичев захрюкал вздохами, его пузо сильнее вдавилось в спину и попу. Член задёргался быстрее во влагалище, впрыскивая семя.

     — Дай-ка, я ещё раз, — Андрей вернулся из предбанника, чтобы перехватить инициативу.

     Катя лежала неподвижно, отвернув голову к стене. Потеряв контроль, она отказалась проявлять желания. Даже желание убежать спряталось в тёмной комнате.

     Андрей кончил ещё раз, пришёл Макс и, долго, ныряя толстым членом, возился шлепками и кряхтением, пока и он не нагнал на себя очередной животный оргазм.

     Катю наконец оставили в покое, вернулись к столу. Катя лежала неподвижно, потом медленно поднялась и поплелась в женскую раздевалку. Её вело от шока, от горя, от унижения. Она быстро натягивала джинсы, маечку, кофту, носочки. Трусы и бюстик валялись где-то в парилке, но не пойдёт же она сейчас туда искать их. Застегнув пуховичок, натянув шапочку и дырявые ботинки, она поплелась к выходу. Всё так же кружилась голова, в ушах звенело.

     Пьяные голые тела полулежали на диване. Никто не обращал на Катю внимания. Кроме Лены, та, вырвавшись из объятий одного из любовников, устремилась к куртке.

     — Эй, подруга, — шепнула она. — Уходишь уже? На вот, твоя половина, — она протянула Кате сложенные пополам доллары.

     Катя инстинктивно сжала деньги в руке, приоткрыла дверь и вышла к лестнице. Морозный воздух ударил в лицо. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала, как ломит всё тело, пляска перед глазами утихла. Ночной бархат неба накрыл сознание безысходностью. Она бежала по снегу, сбиваясь с тропинки, достигла дворового проезда, вышла на улицу, ярко освещённую жёлтыми фонарями. Рядом была остановка и автобусное депо.

     «Надо ехать в милицию», — с тоской подумала она. Представив на секунду весь ужас позора, как её будут проверять на алкоголь, она тут же отпустила эту мысль, и слёзы обиды наполнили глаза. В том, что случилось, виновата она сама, думала Катя. Никто не заставлял её напиваться и идти в сауну. Лучше забыть этот позорный эпизод, вычеркнуть его из жизни раз и навсегда и не вспоминать. Если брат не видел, то пускай лучше и не знает.

     Деньги, зажатые в кулаке в кармане, напомнили о себе. Катя достала их, развернула.

     «Двести долларов», — пересчитала она четыре купюры по пятьдесят.

     Кулак сжался до боли в костяшках, скомканные бумажки полетели на снег.

     — Засуньте себе в жопу ваши деньги, — проревела она, вытирая рукавов хлынувшие слёзы.

     Постояв ещё минут пять, она успокоилась. Последний рейс автобуса не спешил покидать депо, Катя мёрзла на морозе.

     «Был бы телефон», — с тоской думала она.

     Деньги на утрамбованном снегу перекатывались лёгким ветерком. Катя не выдержала и подобрала их. Слёзы опять застелили глаза.

     Водитель автобуса завёл мотор, медленно вырулил из депо, подкатил передней дверью к Кате, но она метнулась в среднюю, затесалась в конец салона.

     Только подъезжая к дому, Катя окончательно привела мысли в порядок. Новые ботинки покупать она не будет, ведь зима скоро закончится.

     «А вот недорогой телефон можно и даже нужно купить», — настраивала она себя.

     Нельзя никому рассказывать, она завтра же с утра купит противозачаточные таблетки, выпьет сразу три. Так будет надёжнее. А потом она сходит и проверится на СПИД и другие венерические заболевания.

     Словно услышав её тревогу, перешедшую в вялое успокоение, Катино тело расслабилось, внизу живота потянуло и отпустило.

     Катя вдруг почувствовала, как густая слизь обильно покидает влагалище, догадалась об её природе и, опустив голову на колени, разревелась в рукав.

В тихом омуте

     В тихом омуте черти водятся. Сестра моя, Оля, тихоня и лапочка, развивалась в обычной общеобразовательной школе, встречалась с мальчиком, одним, вторым. Дальше поцелуев дело не заходило, наивно полагал я. Она всегда была скрытна в этом плане. Гуляла по улице, приходила к одиннадцати, раскрасневшаяся, глаза горят. Маму волновало только одно:

     — Вы хоть наркотики там не принимаете? — всматривалась она с пытливостью следователя в опьянённый взгляд сестры.

     — Нет, — ухмылялась та.

     — Покажи локти.

     Оля закатывала рукава.

     — Сейчас таблетки глотают, — сонно бурчал я, подбоченясь у стенки.

     — Научи ещё, — хмурилась мама. — Не куришь? — спрашивала у Оли.

     — Нет, — продолжала улыбаться та.

     — Дыхни.

     Та выдыхала.

     — А почему куревом несёт?

     — В лифте накурили.

     — А да, точно, — радовалась мама объяснению. — Шурик с девятого этажа навонял. Когда он уже сдохнет наконец. Ну всё, детки мои, я ложусь спать, вы тоже не сидите долго перед компьютером. А то глаза заболят.

     Мама шаркала в ночнушке в туалет, мы с Олей, ухмыляясь друг другу, расходились по комнатам.

     Мне не нравилась её загадочность, слишком много вопросов оставляли ежедневные зависания на улице и ещё чёрт знает где.

     В тихом омуте черти водятся. Понимание истинной природы моей сестры, занимательной и неожиданной, наступило, можно сказать, случайно во время совместного похода в сауну в компании моих друзей.

     Нас было восемь человек, четыре парня, четыре девушки. Праздновали День рождения Дениса Нечаева. Оля, как недавно закончившая школу, напросилась в качестве четвёртой девушки, чтобы сбалансировать наш микросоциум. Кроме того, сам юбиляр давно поглядывал в сторону красавицы-сестры, стесняясь даже имя спросить.

     — Нравится тебе Оля? — посмеивался я над Денисом.

     — А парень у неё есть? — улыбался он, кусая губы.

     — Конечно, есть.

     Мы стояли в автобусе, провожали взглядом сестру, которая гарцевала в юбочке, чулочках, туфельках на шпильке в сторону метро. Делала это с таким важным видом, словно весь мир вокруг неё одной вращается.

     — Классная она, — вздохнул Денис. — Уже решила, куда будет поступать?

     — Ага, международные отношения.

     Дёня фыркнул, я рассмеялся.

     Оля была амбициозной козой, при этом далеко не отличницей. Когда в сауне все выпили, расслабились и оценили нюансы телосложения, я узнал из первых уст, то есть от неё, что экзамен она завалила.

     — Так-то, Витя, — сказала она заплетающимся языком. — Пойду работать в салон связи.

     — Но можно же ещё поступить в другой университет, — не унимался я.

     Мы сидели в парилке, ребята вышли, оставив нас наедине.

     — Я в другой не хочу, — сказала она раздражённо, поднялась с лавки и грациозной кошечкой выскользнула за дверь.

     В этом была вся Оля: упрямая коза, спонтанная, деловая, своенравная, истеричная. Когда я вернулся к столу, там уже шла игра полным ходом.

     Договорились париться в плавках и купальниках. Девушки пришли в бикини, дополнительно обернулись полотенцем. Когда стало жарко и алкоголь разгладил шероховатости общения, полотенца остались лежать в комнате отдыха. Теперь все семь человек играли в карты на раздевание.

     — Витя, давай с нами, — кричал возбуждённый игрой Дёня. — Лена, раздай ему тоже.

     Я бухнулся на лавку, догадываясь по оголённым сиськам Лены, экзотично повисшим над столом, о каких ставках идёт речь. Играли на желание или на снятие одного предмета одежды — на выбор проигравшего. Для проигравшей девушки желание загадывала первая вышедшая из игры, для парня, соответственно, первый парень. Кто-то предложил такие условия в надежде на то, что образуется женская коалиция, а свои плохого не пожелают. Но что-то пошло не так.

     В первом же раунде проигравшему Диме Мацуру предложили облизать пальчики на ногах Лены или расстаться с плавками. Лена не возражала, поэтому все мы с интересом наблюдали, как Лена, ополоснув ногу в принесённом тазике,...   водрузила её на крышку стола. Под мужской хохот и женское хихиканье, кто-то даже достал фотик и принялся снимать видео, Дима Мацур засовывал по одному Ленины пальчики в рот, лизал и сосал их, поглядывая на Ленины сиськи, которые внезапно налились кровью в сосках.

     Мы продолжили игру. Раздеваться никто не спешил, потому что желания носили откровенный эротический характер, а их исполнение вызывало в компании больше смеха и эмоций, чем простое обнажение.

     Дошла очередь до моей сестры. В смысле, она проигралась в пух и прах, оставшись с половиной колоды на руках.

     — Что же мне загадать? — таинственно улыбалась Лена. Она уже прочувствовала все пикантности взаимодействий и знала, как доставить мальчикам удовольствие.

     — Хочу, чтобы ты повернулась к Денису попой, покрутилась перед ним, потом шлёпнула себя пять раз по попе и дала поцеловать ягодицу, если Денис захочет, конечно.

     Дёня откашлялся, похрюкивая смешками в кулак. Мы тоже повалились на лавку от такой фантазии. Я смотрел на Олю во все глаза, ей не обязательно было исполнять это желание. Она могла бы снять лифчик, стала бы третьей девушкой, оголившей сиськи. «Ну и что? — думал я. — Лена и Света прекрасно смотрятся без лифчиков. Никто уже не обращает внимания, что они топлес».

     Но Оля поступила как всегда в пику ожиданиям. Её коварный капризный взгляд, брошенный на меня украдкой, укорял в бездействии.

     «Смотри, что они от меня хотят, твои друзья. А ты сидишь и молчишь, дурак!» — говорил её взгляд.

     — Сними лучше лифчик, — подсказал я вполголоса, улыбаясь действительно как дурак.

     Видимо, это очевидное решение, навязанное братом, вызвало у Оли знакомое мне с детства упрямство.

     Она хмыкнула, расплылась в презрительной ухмылке и, пошатываясь, то ли от вина, то ли неожиданной ответственности перед публикой, которая, будучи на два года её старше, с вожделением ждала начала представления, поднялась из-за стола.

     Все уставились на неё, не скрывая восторг. Даже я потерял дар речи, водил смущённо глазами по столу, ожидая развязки. «Завязки лифчика, — думал я. — Лифчик, Оля снимет лифчик».

     Но не тут-то было. Эта пьяная красавица вдруг забралась с коленями на стол и, направив свой упругий круглый зад прямо в лицо юбиляра, завертела им в медленном вальсе. Пацаны захихикали, одобрительно кивая. Дёня сидел особняком на углу стола, поэтому всё шоу предназначалось ему. Он был красный, распаренный, как рак, растерянная ухмылка не сходила с его круглой рожи. Он вообще не понимал, чем заслужил подобное внимание к своей скромной персоне. Улюлюканье, смех и одобрительные комментарии распалили сестру. Не знаю, что на неё нашло, но она вдруг стянула трусики с попы на бёдра, оставив нас всех зевать от удивления. Мы не видели, что там твориться, но всё, что есть и было у моей сестры между ног, упёрлось Дёне прямо в лицо. Оставалось полметра, не больше. Он ржал тихими всхлипами, мы вторили нежным гоготом. Сестра крутила задом, шлёпая себя по разъехавшимся в стороны ягодицам, улыбаясь как ненормальная. Она была пьяна, вошла в раж, общее воспаление интереса возбудило её не на шутку. Я только теперь понимаю, что ей нравилось публичное обнажение, она хотела поиздеваться надо мной, выставить меня наивным братиком развратной сестрёнки. Вся моя заботливость, с которой я следил за ней в сауне, присматривал, чтобы она не осталась случайно одна, как я тут же возникал между ней и зарвавшимся Мацуром, который, судя по всему, готов был вылизывать не только пальчики на ногах Лены, всё это растворилось в одночасье, стоило лишь ей забраться на стол, спустить трусы перед Дёней и начать крутить задом. Она бросала на меня хамоватый развратный взгляд, полный презрения. Я же, понимая, что всё это шоу частично вызвано неприязнью ко мне, пытался привести сестру к чувству:

     — Ладно, Оля, — успокаивал я её и ребят. — Хватит. Слезай со стола.

     — А как же поцелуй? — она выпучила глаза, чем ещё больше завела парней.

     — Да, поцелуй! — орал Андрей Корнюшко. — Дёня, целуй её в гланды!

     Все опять заржали, представляя, где находятся гланды.

     Оля опустилась на коленки, выпячивая зад для поцелуя. Мы не видели, куда именно Дёня поцеловал её, явно не по центру, но громкий чмок возвестил о том, что желание выполнено с лихвой. Оля подтянула трусики и спустилась со стола. Её глаза возбуждённо блестели.

     Мы продолжили играть, пока все не остались без плавок. Последние трусики стянула с себя Настя Приволина, которая ни в какую не хотела проигрывать, но оставшись одна, почувствовала себя белой вороной. Её белую подтянутую попку я лицезрел по пути в парилку, куда мы решили вновь набиться в связи с незапланированным разоблачением.

     Странно, как обнажение объединяет старых друзей. Казалось, мы были знакомы много лет и достаточно доверяли друг другу, но последний пройденный барьер сблизил нас окончательно. Девушки, не стесняясь, рассматривали члены парней, сами с удовольствием демонстрировали интимные части, ловили на себе заинтересованные мужские взгляды, отвечали стеснительными улыбками. Убегать или скрывать наготу не имело смысла. В какой-то момент мы расслабились и просто начали получать удовольствие.

     Я боялся за Олю, она по-прежнему вела себя неадекватно. В парилке села между Денисом и Димой, завела пространный разговор:

     — Витя думает, что я ещё маленькая, — она надула губки, поглаживая себя по бёдрам. Ладони поднялись по стройному животику, задержались на грудках.

     Я в этом момент сидел, затесавшись в угол, букой слушал всю полупьяную муть, которую она начнёт нести про меня.

     — Он вообще следит за мной и рассказывает потом всё маме, — не унималась Оля. Она выпятила зрачки по монете, скривила губки.

     — А что, есть что рассказывать? — с ухмылкой поинтересовался Андрей.

     — Да какая разница, — отмахнулась Оля. — Даже если нету ничего, зачем следить? Ты ведь следил за мной, признайся, — обратилась она ко мне.

     По просьбе мамы пару раз я отправлялся гулять по улице в поисках заблудшей овцы. Иногда я действительно прятался в подъезде, чтобы выяснить, с кем она гуляет и насколько далеко зашли эти гуляния.

     — Оля, отстань, — я поморщился, накрыл глаза рукой.

     — Вот видите! — Оля обвела ребят торжествующим взглядом. — Правда глазки колет!

     — Ты злишься, что завалила экзамен в институт, — едко процедил я сквозь зубы.

     И тут она как с цепи сорвалась, всю злость, накопленную годами, вылила на меня ушатом грязной брани:

     — А ты вообще девственник-чистоплюй! Шестёрка! Думаешь, ты самый умный? Да с тобой вообще никакая девушка не захочет встречаться.

     — Оля, успокойся, — я притворно улыбался, встречаясь с ошарашенными взглядами друзей. Они слышали такое впервые. Было неприятно и даже стыдно переносить их осуждающие взгляды. Верили ей, а не мне! Все представили брата-шестёрку, который годами следить за родной сестрой и закладывает её похождения за три сребреника. Впрочем, я хорошо знал истеричные загоны сестры и прекрасно понимал, что вызваны они расстройством из-за провала на экзамене. Склочный характер Оли давал ей индульгенцию найти предмет для пинания и начать его дрючить при всех. Взаимная обида, хоть и скрытая, вызревала во мне.

     Сохраняя достоинство духа и непримиримость взглядов, я медленно поднялся и с высоко поднятым подбородком покинул парилку. Меня ждала купель с тёплой водой. Ополоснувшись в душе, я погрузился в парное молоко, отдался полному расслаблению членов.

     Послышался всплеск, я разлепил веки. Лена опускалась в воду, плутовским взглядом сопровождала волнение воды.

     — Вы с сестрой не очень-то и дружите, — сказала она, заняв противоположный от меня угол.

     — У неё характер такой, — вздохнул я с грустью.

     — У меня тоже с братом не самые лучшие отношения, — проворковала она.

     — Он тебя старше или младше?

     — Старше. Тоже, как ты для Оли, на два года. Мама говорит, было бы больше, мы бы так не ругались.

     Я хмыкнул. Лежать в тёплой ...   прозрачной воде, смотреть на преломление изгибов Лениного тела, оставаясь при этом по-мужски безразличным, выше всяких сил. Я никогда не посягал на флирт с Леной, не то что лежать с ней голышом в одной купели. По заверениям парней Лена переживала не лучшие времена, расставание с парнем, с которым она провстречалась больше пяти лет, за которого планировала выйти замуж, выбило её из колеи, окончательно отбило охоту заводить новые отношения. Она прямо так и заявила нам перед походом в сауну:

     — Ко мне не приставать, я сейчас злая, как собака. Укушу!

     Мы посмеялись, молча согласились сохранять нейтралитет. Всё-таки Лена была отличной компанейской подругой, не хуже пацана, а во многих отношениях и лучше. Приятно иметь очень красивую подругу, не заморачиваясь на отношения. Есть что-то неприкосновенное в таких табу-отношениях. Секс с Леной — табу, она — священное животное, очень красивый цветок. Сорвёшь его и накличешь беду, она никогда не простит. Потеряешь лучшего друга, не обретя возлюбленную. В том, что половинка из Лены никакая, мы чуяли нутром. Она была по-своему взбаламученная, с такими же закидонами, как и у моей сестры, пожалуй, даже хуже. Мы обходили стороной любую мыслишку «замутить с Леной». Лучше уж сойтись в бою с Чапаевым, сметнуться с Петлюрой, чем заиметь такую подругу, как Лена. Мы боялись её и хотели, каждый по-своему совершая ритуал поклонения.

     Видимо, такое обожествление расстраивало Лену. Она бы и хотела завести отношения, чтобы тут же их разрушить, но никто не давал такой возможности. Её имели на стороне, парни одномесячники убегали через пару недель, не выдерживая бешенного ритма зажимания болтов и гаек.

     И вот, лёжа в одной купели с Леной, я даже не покушался на запретную мысль овладеть красавицей, потому что все пути входы-выходы были давно изучены и перекрыты. Я погряз в выученной беспомощности, наслаждался так называемой дружбой, не рискуя заходить за черту.

     — Ты меня боишься? — игривым голосом спросила Лена, приближаясь, как акула. Её слащавая самодовольная улыбочка застыла на личике.

     — Тебя все боятся, — ухмыльнулся я в ответ.

     — Это точно, — она вздохнула, сменив улыбку на грусть. — Это потому, что я росла без отца.

     Я удивлённо повёл бровью.

     — Не вижу связи, — сказал я вяло.

     — Девочки, которые растут без отца, вырастают оторвами, ты разве не знал? — она ухмыльнулась.

     — У меня нет таких данных.

     Лена рассмеялась.

     — А вот сейчас я тебе покажу, что значит «оторва»!

     Она скользнула рукой вниз и ухватила меня за член.

     — Ле-на, — произнёс я вкрадчивым голосом по слогам. — Не ша-ли!

     — А может я хочу пошалить, — она приблизилась ко мне вплотную.

     Я до конца оставался в растерянности, понимая, что Лена играет со мной. Её рука крепко сжимала мой член в кулаке, не давая мне вырваться.

     — Теперь ты понимаешь, почему «оторва»? — ликовала Лена, хихикая.

     — Несомненно, — я всегда вёл себя в сложных случаях как напыщенный пижон.

     — Ты мне напоминаешь кое-кого, — она продолжала хихикать, агрессивно сжимая член в кулаке. Возбуждение медленно поднималась в моём переполненном волнениями сознании. Ленины лодочки ногтей больно впивались в нежную кожу, но эти нюансы быстро сглаживались неминуемо возникшей эрекцией.

     — Кого же? — я поддался игре, приобнял Лену за плечи. Она уже тёрлась об меня возбуждёнными сосками, вскочившими как твёрдые подшипниковые шарики. Весь этот танец подводный наполнял меня пугливым желанием. В любой момент из парилки могли вывалить гурьбой ребята, застать нас врасплох за постыдным занятием. Впрочем, быть застигнутым с Леной не являлось такой уж преступной халатностью. Скорее наоборот, отказав Лене в любви, я рисковал быть подвергнутым осмеянию.

     — Моего сбежавшего папашу, — проворковала Лена, огорошив меня в очередной раз. — Ты похож на него в молодости. У меня фотка сохранилась.

     — Это очень лестное сравнение, — я оскалился как дурак.

     — Поцелуй меня, — прошептала Лена, прильнув всем телом. Я окончательно увяз в её объятиях. Наши губы слиплись в пьяном мокром поцелуе, руки обвились лианами. Мой торчащий под водой член тыкался Лене в животик, она тёрлась об меня промежностью, насаживаясь в танце любви на бедро.

     — Садись сюда, — шепнула Лена, похлопав по краю купели. Я подпрыгнул и, подтянувшись на руках, усадил задницу на угол куба. Яйца повисли между ног, которые я развёл в стороны. Член торчал на всю длину, не много не мало в лучшие времена двадцать сантиметров. Лена, обхватив его у основания, оценила качество эрекции нежными мазками, опустилась губками на головку и принялась сосать.

     «Вот — новый поворот!» — думал я, отклоняясь назад, рассматривая девушку, которую я даже в мечтах боялся представлять рядом. Она наверняка искала временное утешение пьяному настрою. К тому же, ей хотелось, чтобы нас застали врасплох. Так получилось, что Андрей с Димой не сильно заморачивались на Ленины табу и регулярно подкалывали её, называя этот процесс флиртом.

     — На ловца и зверь бежит, — шутил Андрей, подкатывая ко всем подряд.

     Теперь Лена хотела показать, как правильно искать к ней подход. Оставаться пай-мальчиком, слушаться приказаний, ждать своей очереди — примерно так она представляла себе идеальный зачин новых лихих отношений. А может, я был ей нужен как собаке пятая нога. В любом случае, представив меня папочкой в молодости, она отсасывала нежнейшими засосами, становясь назойливее с каждым нырянием.

     Я заигрался, забылся, равно как и Лена, которая увлеклась не на шутку.

     — Хочу, чтобы ты кончил, — обратилась она почему-то к члену, словно меня не существовало. «Что ж, — думал я про себя. — Раз ты так хочешь... « Мои яйца закипали соком. Иногда, ныряя под член, Лена вытягивали их ртом, одновременно поигрывая рукой с налившимся сталью стволом.

     Она точно поймала момент невозврата, мой член напрягся, удовольствие срывалось в пропасть, разгораясь ярким пламенем. В этот момент хлопнула дверь парилки, и ребята гурьбой выкатили к душевым. Наши действия в купели слева тут же привлекли всеобщее внимание. Но Лена и не думала останавливаться. Наоборот, она задёргала мой член хаотичными рывками. От этих колебаний яйца затряслись вслед за рукой, подлетая вверх-вниз. Я же лежал, откинувшись назад, ловя кайф. Отстранённым взглядом я ловил происходившее на заднем фоне, слух, погружённый в туман, регистрировал смех, возгласы, шлепки по попе — так ребята решили наказать Свету с Настей за излишнюю назойливость. Мой оргазм вызвал новый взрыв смеха, Лена усмехалась, обсасывая кончающий член. От неловкости обстоятельств я опустил голову на грудь, накрыл лицо руками. Лишь немного придя в себя, я прыгнул обратно в воду и прильнул к Лене. Её ласковые объятия таили много новых ощущений.

     — Теперь твоя очередь, папочка, — шепнула она, щипая меня за ягодицу.

     Мы поступили так же, как до этого поступили со мной. Я усадил Лену на угол купели, она развела ноги, поглаживая себя по бёдрам. Я приступил к трапезе. Её выбритая вагина с лёгким пушком на лобке заиграла на языке, раскрылась внутренними губками. Выделение смазки сопровождалось стонами Лены, она обхватила меня за голову, притянула к себе, силясь вдавить как можно глубже. Я энергичнее заработал языком, предвидя развязку.

     — Засунь туда пальчик, — попросила Лена томным голосом, и я не осмелился ослушаться, заработал сначала средним пальцем, потом протолкнул и указательный.

     Оля ошиблась в предположении, что я ещё девственник. Чистоплюй, пожалуй, верное определение, но уж точно не девственник. Мой минимальный опыт общения с женским полом пригодился в тот банный день как нельзя кстати. Кончающая Лена растеклась в страданиях по краю купели, задёргалась под одобрительные комментарии за спиной:

     — Ай молодца, Витёк, — приговаривал Дима. — Лен, а Лен? Можно, мне тоже лизнуть? — он залился идиотским смехом.

     — Можно, — отозвалась Лена, и я понял, что дело с папочкой слилось, так ...  

     и не начавшись.

     Бугай Дима Мацур запрыгнул в купель, голодным поросёнком отодвинул меня от кормушки и принялся жадно вылизывать Ленин клитор.

     Я решил взять таймаут. В конце концов, мой организм ещё не отошёл от сокрушительного оргазма, испытанного в ловких руках боевой подруги. Мне хотелось освежиться, и я направился в комнату отдыха, где, судя по звукам, происходили не менее интересные вещи.

     Дверь была приоткрыта, мне не составило труда проскользнуть и остаться незамеченным. Во всяком случае участники оргии, устроенной на кожаном диванчике не обратили на меня не малейшего внимания. Оля лежала на спине под толстяком Денисом Нечаевым. Он активно работал бёдрами, вколачивая острый тонкий, как у поросёнка, член в Олино выбритое влагалище. Андрей сидел у изголовья и просовывал длинную колбасу в её рот. Она, похоже, нисколько не конфликтовала с девичьими комплексами, полностью отдаваясь развратному сексу с двумя парнями. Нечаев растянулся на ней, придавив мягким пузом, Олины ножки сложились в коленках, разошлись в тазе. Он долбил её озверело, втягиваясь в пляску.

     — О, Витёк! — заорал Андрей, заметив меня наконец. — А мы тут с Олей, ты не возражаешь? — он расплылся в дурацкой ухмылке.

     — Оля, ты в порядке? — хмурясь, поинтересовался я.

     — Будешь смотреть? — прошипела она, приподнимаясь на локтях.

     — Если хочешь, пойдём сейчас вместе домой, — наивно предложил я.

     — Иди ты к чёрту! — взорвалась она, переворачиваясь, становясь на коленки. Она подставила зад Андрею, сама переметнулась лицом к Дёне.

     — Вы бы презервативы надели, что ли, — нахмурился я.

     — Ты что, нам не доверяешь? — ухмыльнулся Андрей.

     — А зачем ей презервативы? — поддакнул Дёня. Они смеялись, кряхтя, как ломовые кони. — Она ж на таблетках!

     — Каких таблетках? — сообщение повергло меня в шок.

     — Противозачаточных, — Андрей подмигнул, шлёпая сестру по заднице.

     Оля, подлетая в пояснице, стонала как ненормальная. Думаю, она работала на публику, то есть старалась ради меня. Чтобы насолить мне. Эта её тяга сделать всё назло родителям, выйти из-под опеки старшего брата, вела её по жизни. Я и представить себе не мог, как далеко она может зайти в своих стараниях.

     Мне оставалось следить, чтобы парни не сделали Оле больно, ждать и надеяться, что она вдруг придёт в чувство, вернётся к раскаянию, которое неизменно возникало даже у такой непоседы, как она.

     Ребята отрывались не по-детски. Дорвавшись до страстной красавицы, развращённой вином и несогласием с превратностями судьбы, они, все трое, пустились во все тяжкие. То есть забивали Олины дырочки мощными продольными ударами. Замкнув её между собой, они усилили натиск. Шлепки посыпались на задницу моей сестрёнки, которая ещё совсем недавно шныряла по школьным коридорам в коричневом платьице с белым передничком.

     Я бухнулся в кресло, налил себе красного вина в бокал, погрузился в созерцание восемнадцатилетней блудницы, которая по заверениям парней принимала противозачаточные таблетки.

     «Как долго? — размышлял я. — Как долго всё это продолжается? Все эти мальчики, с которыми она встречалась, тоже занимались с ней сексом? Во сколько лет она начала?»

     Когда был упущен момент, задавался я родительским вопросом, почему сестра скрывала похождения так тщательно?

     Мои переживания разбавились появлением Лены.

     — О, картина маслом! — воскликнула она, подмигивая мне. — Подсматриваешь за сестрой?

     — Теперь можно, — я повёл бровями, мы усмехнулись друг другу.

     — Идём лучше попаримся, — она притянула меня за руку, и мы потопали в парилку.

     Света и Настя не теряли время и здесь. Оставшись наедине с вездесущим Димой, они сплелись в любовный треугольник, удовлетворяя друг друга в лучших традициях группового секса.

     Я лишь успел офигеть и бухнуться на нижнюю полку, как Лена оседлала меня, насев сверху. Наши разгорячённые тела тёрлись в паху, я быстро почувствовал прилив сексуальной энергии. Через секунду мой член проскользнул в нежную горячую щель Лены, и мы задвигались в танце любви. Хлопнула дверь, Довольный Андрей, покончив с сестрой, присоединился к вакханалии. Большегрудая Света, стоявшая с краю, встретила его приставания выгибанием спины, приглашением к действию. Все три парочки соревновались в выборе поз и представлении доступной любви на обозрение. Мы любовались друг другом и наслаждались действием, которое обрело мягкий неспешный характер. В парилке было сухо и не слишком жарко, поэтому мы забылись в танце.

     Нарисовалась Оля с Денисом. Она была румяная и жизнерадостная, словно пилюлю счастья проглотила. Бухнулась на лавку в шаге от меня, тоже не случайно, и, разведя ляжки в стороны, жестом пригласила Диму войти в неё. То, что она делала, называлось провокацией. Моя сестра решила за один сеанс в сауне трахнуть всех моих друзей. Когда Дима с радостью откликнулся, она раздвинула бёдра шире. Сидя на второй полке, подставляя влагалище под тыкающий член, она ненароком поймала пальцами перламутровые сгустки спермы, потёкшие из неё. Наши взгляды встретились и, не смотря на напиравший запал папиной дочки, то есть Лены, я не пропустил очередного выпада блудной сестры, то есть Оли. Она поднесла пальцы к губам и облизала их, демонстрируя, как она любит глотать сперму. В этот момент Дима Мацур припечатал её на полке. Она же продолжила пялиться на меня, кривя губки, раздражённо пошлёпывая Мацура по волосатой заднице, приглашая его двигаться быстрее. Она не сдерживалась в стонах, дух соперничества между девушками был подхвачен ею и с лихвою вывернут в новом качестве. Оля реально кайфовала, выставляя себя развратной непослушной сестрой.

     Если она и думала о чём-то в тот вечер, то, видимо, этой мыслью было стремление отомстить мне за года унижения, которые она провела, скрываясь от меня по подъездам, когда я якобы следил за ней. Но теперь все карты были раскрыты.

     «Оля, ты простишь меня?» — шептал я ей взглядом.

     «Возможно», — отвечала она загадочной улыбкой.

     Я больше не винил её за чертовщинку, поселившуюся в карих глазах. В конце концов, я и сам унаследовал карие глаза беспутного отца.