После обеда он работал до конца светового дня. Раиска подошла и сказала, что переписала его помощником мастера и оклад теперь 125 руб.

     — Сверхурочные я тоже записываю. Нам бы до дождей управиться. Если пойдут дожди, а пшеницу ещё не всю уберут, придётся работать при прожекторах и в воскресенье. Вот для чего нужен сменщик. А ты один.

     — Раиса, принеси карандаш, линейку и лист бумаги.

     — Для чего?

     — На второй нории слетает ремень, и я уже задолбался лазить наверх каждый час и натягивать

     Раиса хмыкнула

     — Накидывать и подтягивать — поправился он

     — А это поможет?

     — Да нет, я набросаю эскиз, сниму размеры. Если будет хорошая погода, в воскресенью можно отдать в мастерскую и сделать.

     Раиса внимательно слушала.

     — Ага! Я сейчас

     Минут через семь, она принесла ему лист бумаги, линейку и карандаш.

     — Ты только выключи установку, когда полезешь срисовывать.

     — Эскизировать — улыбнулся он

     — Ага — и она пошла к другой установке, АВМ*, гудение которой, заглушал шум работающей зерносушилки

     Через полчаса, она вернулась с двумя мужчинами и позвала Георгия.

     Георгий, глянув давление и температуру, спустился к ним.

     — Знакомьтесь, Георгий Владимирович

     — Михаил — протянул широкую, как лопата, ладонь, один

     — Максим — буркнул второй

     — Они будут у тебя учиться, осваивать сушилку. Ерофеич выбыл надолго. Ты им сразу, как срисуешь, отдай тогда, они сегодня и сделают. Я побежала

     Георгий показал мужикам установку, описал её работу и рассказал, как запускать и выключать.

     — Георгий Владимирович — сказал Михаил — ты иди срисуй, да дай нам рисунок, а то Раиска не отстанет, пока не сделаем

     Он отключил вторую норию, поднялся на площадку, сделал эскиз и проставил размеры. Он не стал эскизировать всю рамку, поняв, что проще и быстрее, сделать накладку с вырезом под вал и приварить её к рамке.

     Спустился и подошёл к мужикам

     — Вот! — протянул эскиз Михаилу

     Тот посмотрел, повертел, показал Максиму — Смотри, всё просто. Сделаем! — свернул эскиз и сунул в карман комбеза.

     — Георгий Владимирович — с улыбкой на толстых губах, обратился к нему Михаил — Сколько дней обучал тебя Ерофеич?

     — Один раз, сегодня, с утра

     — И ты с одного раза всё запомнил?!

     — Ну да

     — Нихуясе! Видал, Максим, какие башковитые, городские. А я вот ничё не запомнил.

     — Я, вообще то, деревенский. В городе, после школы

     — Мы тоже не пальцем деланы — буркнул Максим

     — Ты то, точно, не пальцем

     — Ладно, Георгий Владимирович, как освободимся, сразу в мастерскую

     Они ушли.

     Георгий смотрел им вслед

     — Явно не показалось — говорил он себе — Раиска схожа с обоими. Бааа! Максим! Так это её отец! А Михаил, наверное, дядька. Он уже шагнул на ступеньку, когда его окликнули

     Георгий обернулся

     Марго, с улыбкой, подходила к нему.

     — Здравствуй! — она протянула руку

     Он поздоровался. Рука была мягкая, горячая и сухая.

     — Я чё то Костю не вижу, не знаешь, где он?

     — Костю и Андрея, директор отправил в Михайловку. У них запарка.

     — Аааа! — Ритка разулыбалась — А я уж подумала, сбежал. Испугался. А где Ерофеич? Ты один, что ли?

     — Один. Ерофеича на скорой увезли.

     — Приступ

     — Да

     — Это надолго. Ну чё, не предлагала?

     Георгий ощутил, как загорелись уши

     — Какой стеснительный! Ладно, пойду я. Коровы то, не ученые, у нас. Срут, где стоят!

     — Директору не говорили?

     — Говорили. Сказал — Не до этого сейчас. А ещё сказал — Вы и так хуем груши околачиваете! — и расхохоталась, заметив смущение Георгия.

     — Ревнует Раиска. Вон, бежит уже. Пойду я

     — Зачем она приходила?

     Раиса и правда была, как-то воинственно настроена.

     — Спрашивала, про одного из шоферов

     — Проблядь!! — не сдержалась Раиска, и смутилась — Ты не связывайся с ней. На передок слабая! — и увидев, что Георгий не знает, как ответить, спросила — Ты мужикам отдал рисунок?

     — Отдал

     — Всё! Пойду, отправлю в мастерскую. Пусть делают.

     Он разгружал с эстакады автомобиль с зерном (самосвалы разгружались сами).

     Подъехал ГАЗ-53 с тентом, и из кабины вылезли трое.

     — Глуши мотор! — крикнул ему Михаил и полез в кузов.

     Георгий заглушил установку и спустился к ним.

     — Где варить? — третий был сварщик — Александр — протянул он руку

     Михаил выбросил из кузова железку и спрыгнул сам — Готова! — он поднял железку и отдал Георгию

     Георгий осмотрел.

     — Всё по твоему рисунку — Михаил вытащил из кармана комбеза листок и развернул

     Георгий улыбнулся. Эскиза не было видно: листок был в масляных пятнах и местами прожжён.

     — Ну показывай, а то мне надо к Михеичу, у него опять мотовило болтается!

     Кто такой Михеич (наверное, комбайнёр), Георгий не знал.

     — Наверху

     Сварщик глянул и полез в кузов. Выбросил кабель и, разматывая, пошёл за Георгием.

     Они забрались на площадку и сварщик, приставив заплатку, спросил — Так?

     — Да, так

     Сварщик сунул два пальца в рот и свистнул. Подождал немного и чиркнул держаком по железу. Искрануло и он, обломав обмазку на конце электрода, вставил в держак.

     — Вот так, и вот так? — провёл он пальцем там, где должны были быть швы

     — Да

     — Придержи. Здесь! — он опустил забрало маски и прихватил. Поднял забрало — Теперь здесь! — Ещё одна прихватка — Теперь отвернись.

     Георгий отошёл и отвернулся.

     Минуты три мелькала голубыми бликами сварка.

     — Всё! Проверяй!

     Георгий подошёл

     — Вот! — сварщик дал ему рукавицы

     Георгий подёргал рамку. Она стояла прочно и не шаталась. Он снял рукавицы — Порядок! Спасибо

     — Не за что! — и сварщик стал спускаться.

     Сварка уехала.

     — Мы пойдём, Георгий Владимирович?

     — А учиться?

     — Завтра. Сегодня мы и так много сделали.

     Они ушли. Георгий запустил установку.

     Последнюю машину с зерном разгрузил в восьмом часу вечера. Смеркалось и он включил прожектора.

     Пришла Раиса — Глуши! Сегодня хватит.

     Георгий заглушил установку, и они пошли к весовой.

     — Иди распишись, за нового слесаря, Петю, и за себя

     В весовой сидел Семён. Улыбнувшись Георгию, поздоровался.

     Георгий расписался за Петю. Раиса перелистала тетрадь — Здесь! — ткнула пальцем.

     — За что?

     — Ты же на сушилке работаешь. Помощник мастера. Оклад больше. 125 руб

     Георгий хотел расписаться, но, взглянув на Раису, сказал — А почему помощник? У меня в учениках двое. Они мастера?

     — Да! — ответила Раиса, и замолчала

     — Получается, что я, помощник мастера, а обучаю мастеров?

     — Ой! — удивилась Раиса — А и правда! Давай, тогда, я перепишу, и завтра распишешься.

     Георгий ушёл.

     — Рая — они стояли на улице, и Семён обнимал её — Когда ты пригласишь его в гости?

     — Семён! — Раиса высвободилась — Ты же видишь, он теперь работает допоздна. Сейчас сходит в баню и всё! Спать! А дожди пойдут, не дай Бог, ему и в воскресенье придётся работать.

     — Что будем делать? Опять твоего отца...

     Он не договорил

     — Нет! — отрезала Раиса — Иди проверь, он всё выключил, ничего не забыл?

     Семён вздохнул и пошёл к сушилке.

     Раиса зашла в весовую, села за стол у окошечка и задумалась

     ...

     Второй день свадьбы младшего брата, Генки, гуляли в доме родителей невесты. Вадим, старший брат, погулял только первый день и уехал в город — А ты, когда взамуж, сестрёнка? — обнял он Раису

     — Успею ещё

     В доме играла гармонь и доносились голоса.

     Раиса проводила брата и вернулась.

     Играл Фёдор, отец Риты, Зинка, Риткина мать, отплясывала и...

     Я купила колбасу

      И в карман положила

      Ох уж эта колбаса

...  

      Меня растревожила

      ИиииииИх!

     Фёдор осклабился и развернул меха

     Моя милка, опурилка

     На могилки ходит срать!

     Ей покойник в жопу тычет

     Уходи! Ебёна мать!

     Мне мой милый изменил, — продолжала Зинка

     А я не опешила,

     В переулке догнала,

     Пиздюлей навешала!

     ИиииииИх! Их! Их!

     Фёдор развернул меха

     Жопа милкина в говне,

     Как ебать такую мне?

     А она мне говорит

      — Со смазкой жопа не болит!

     Бабы заржали, прикрывая рты

     Гармонист, гармонист, — отплясывала Зинка

     Гармонист удаленький,

     Сам большой, гармонь большая,

     А хуёчек, маленький!

     Бабы прыснули, показушно-стыдливо утыкаясь в платки

     Музыка оборвалась — Горько! — Фёдор поднял стакан

     — Сват! — орал Фёдор и лез к Максиму целоваться.

     А через полчаса, пьяного в дымину Фёдора, уволокли в спальню и уложили на кровать.

     — Отдохни чуток — подкладывала подушку, под голову мужу, Зинка — Умаялся бедненький. И то сказать, почти литр вылакал.

     Фёдор забормотал, запердел

     Зинка брезгливо отстранилась — Обоссысь ещё! — и вышла из спальни, прикрыв дверь

     За столами пьяно шумели и кричали — Горько!

     Зинка вышла на улицу. Вечерняя прохлада остужала разгорячённое лицо.

     — В туалет надо — бормотнула она

     Но в туалете кто-то был, и услышав её шаги, предупредительно приоткрыл и хлопнул дверкой.

     Зинка зашла за баньку, спустила трусы и задрав подол, присела.

     — Чё ты здесь растележилась?

     Зинка дёрнулась, но узнав Максима, не встала, только приспустила подол, прикрывая белеющую жопу.

     Он встал рядом, и расстегнув пуговицы, извлёк свою колбасину, и ссал, бия струёй в стенку.

     — Всю жопу забрызгал, жеребец! — подтиралась Зинка трусами — Ну что сват, породнимся?

     — Чё, прям здесь? Пошли в баньку!

     — Давай здесь, по-быстрому, а то пока в баньку, кто-нибудь прихватит.

     Зинка встала спиной к стене баньки и раздвинула ноги пошире, удерживая подол руками

     — Бают бабоньки, родить легче, чем на твоём елдаке покататься! Осторожно! Сильно не маслай! Фёдор, тож сказывал... Оох! Умм! Мм! Мм! — стонала она, сквозь стиснутые губы — Ооох!... Не врали... Уммм!... бабы... Мм!... Мм!... Того и гляди... мм!... мм!... пизда вдребезги... мм... мм!

     — Ты знала, что у нас с Риткой было? — пялил он её

     — Знала... мм... мм... убить хотела... мм... мм

     Он кончил, дёргаясь и сжимая её жопу.

     — Потекло! Потекло!

     Зинка присела и ждала, пока вытекает сперма — У Нинки, пизда резиновая, что ли?! Маленькой хуёк два раза поебёт, на то ж наведет. Ты, Ритке, порвал, наверное, всё. Совсем ведь ещё девчонка была.

     — Пизду хуем не испортишь! Я осторожно — ухмыльнулся в ответ Максим — Чёж не убила?

     — Яблоко, от яблоньки, недалеко падает

     — Чегоо?

     У Нинки, с утра, болела голова и крутило низ живота. Не хотела идти к сватам, но Максим сказал — Надо сходить. Перед людьми неудобно... не поймут

     Нинка пошла и, за столом, пришли месячные.

     Вышла на улицу. Своды ломило от боли и казалось, что внутри разверзается дыра и оттуда хлещет кровь.

     — «Промокну вся, пока до дому дойду» — и побежала к баньке

     Закрывшись, сняла трусы и присела над тазиком. Но выделений не было и она, зачерпнув воды в тазик, подмылась, постирала трусы и отжала, и... услышала

     — Мы только поженились. Федька уехал на неделю в бор. Да вы же вместе там были!

     — Помню

     — Я за день то умаялась. На дойку, как встала в четыре утра, так до одиннадцати ночи и крутилась. Легла: ни рук, ни ног! Спала, как убитая! Свёкор и залез ко мне под одеяло. Гладил, наверное, осторожно, да ласкал, я и потянула на себя, не до конца проснувшись... Он мне потом говорит — Федьке не вздумай сказать, убьёт! А Федька и вправду, ревновал меня к каждому столбу. Как пьяный, так с кулаками, а раз и, тверёзый, за нож схватился. Я и сама, где-то, виноватая — Зинка протяжно вздохнула — Ооох!

     — Кроме хуя, соломинки в пизде не бывало!

     — Да не о том. Язык бы укоротить малёха. Вот, с того раза то и пошло. Чуть Фёдор, куда, уедет на день, на два, свёкор меня за жопу и пялит, где свалит!

     — А как же старуха?

     — Старуха тогда уж едва ходила. Ёб её при мне: я полы мою, или на кухне хлопочу, а он её в спальне пялит. Раза два и меня при ней ёб! Поставит раком, подол задерёт и пялит, а старуха смотрит.

     — А дети то чьи?

     — Федькины! Это вы, мужики, не знаете, где наследили, а баба, завсегда, знает от кого понесла. Знать не грешна, коли миловал Бог.

     — Не грешна, а с чужим мужем ебёшься!

     — А ты, теперича, не чужой. Разок можно. Пойду в дом, а ты погоди чуток

     Нинка сидела на лавке, уставясь в стену.

     В шестом классе, Раиска была плотная, сбитая. Но за лето выросла и стала походить на мать.

     В январе, Максим, получил тринадцатую зарплату, 1200 руб, съездил с дочерью в райцентр, купил обновки: пальто с меховым воротником, сапоги зимние.

     Трактор загнал в мастерскую, на ремонт.

     И запил!

     Нинка выговаривала, водку прятала.

     Максим, поначалу, ругался, а потом набросился с кулаками. Едва выскочить успела. Когда успокоился, зашла и сказала — Я, с детьми, к брату ухожу.

     — Уёбывайте!

     Нинка сгребла Генку, ему шёл пятый год, и они ушли к Михаилу.

     Вадим был в армии.

     На следующий день, Михаил сходил к Максиму. Поговорить. Образумить.

     Вернулся через два часа, пьяный и весёлый.

     С утра, когда Максим уходил в мастерскую, сама ходила домой, доила корову и давала корм скотине. Вечером, опасаясь пьяного мужа, посылала Раиску.

     Восьмого января, Раиска пришла домой по темноте, чтобы подоить корову. Открыла дверь в стайку и обмерла. Пьяный отец, стоя на коленях, ебал свинью. Свинья, уткнувшись рылом в угол, всхрюкивала и повизгивала.

     Раиска добежала до ворот и её вывернуло. Ещё минуты три, она стояла на коленях, и рыгала желчью.

     — Что случилось? — испугалась Нинка, увидев дочь, с круглыми, по полтиннику, глазами. И догадалась — Не вздумай сказать, кому! Житья не будет

     Вечером, следующего дня, Нинка отправила Раиску, предупредив — Ты, тогда, сначала в дом зайди. Если отец дома, тогда иди, и дои Зорьку.

     Ходила Раиска в материной телогрейке.

     Обметя веником валенки, и потопав, вошла в сени, и постояв с минуту, и прислушиваясь, открыла дверь и вошла. Постояла у порога, привыкая к темноте и, осторожно ступая, прошла в зал и...

     Он набросился на неё сзади, видимо был на кухне, свалил на пол, подмял под себя, и тычась хуем между ног, стягивал рейтузы и трусы.

     Раиса, перепуганная насмерть, не сопротивлялась и не кричала.

     Она была в ступоре и когда, его член, разрывая гимен, вошёл во влагалище, причиняя боль, лишь застонала. Он ебал дочь, пока не кончил, и отвалился.

     Раиса лежала лицом вниз и плакала.

     — Вставай! — толкнул он её — Убирайся! ** И хватит уже. Детей домой веди!

     — Нинка! Ёб твою мать! — опять толкнул он её — Вставай! — и перевернул на спину...

     Георгий пришёл в общагу.

     Петя сидел на кровати и перебирал струны гитары

     — Ты уже сходил в баню?

     — Да, Жора

     — Я пойду

     — А ты в столовку ходил?

     — Да, поужинал. Странно, столовка то до восьми у них, а я ушёл с тока в девятом...

     — Может кого с полей ждут?

     — Может. А где...

     — Оооо, Петяаа! Это твоя гитара!

     Вадим и Петя, пару раз работали в одной бригаде, на строительстве корпуса нового статзала.

     По разнарядке, на стройку, отправляли, на две недели, инженеров и слесарей со всех лабораторий, и отделений.

     — Моя!

     — А ты, когда играть научился?

     — Да ещё студентом

     — А ты нам сбацаешь?!

     — Сбацаю! А что?

     — Да давай сам, что-нибудь

     Петя перебрал струны, взял аккорд и...

     Дождик. Утро серое. Намокает рана.
На земле мы — первые. Нам нельзя с обмана
Зачинать истории новый поворот.
Жаль, что слаб в теориях, в бою — наоборот!
Ты прости меня,
Дорогая Аксиния,
Но твоя юбка синяя
Не удёржит бойца.
Не реви, баба темная,
Много нас у Буденного:
С нашей Первою Конною —
Мы пройдем до конца!
Комиссар Кривухин лучше бы сказал,
Да в прошлой заварухе он без вести пропал.
Наверно порубили и предали земле —
Силен он был на митингах, да не силен в седле.
Ты прости меня,
Дорогая Аксиния,
Но твоя юбка синяя
Не удёржит бойца.
Не реви, баба темная,
Много нас у Буденного:
С нашей Первою Конною —
Мы пройдем до конца!
Сапогами — в стремя. Саблю — наголо!
Эх, лихое время, а ты мне все одно...
Прекрати истерики, я ж — пока живой.
Вот кончим офицериков — можно и домой!
Ты прости меня,
Дорогая Аксиния,
Но твоя юбка синяя
Не удёржит бойца.
Не реви, баба темная,
Много нас у Буденного:
С нашей Первою Конною —
Мы пройдем до конца!

     Услышав песню, из своей комнаты вышли водители, и когда отзвучал последний аккорд, все захлопали.

     Георгий взял ключ и вышел.

     *Агрегат витаминной муки — муку делают из свежескошенной травы, измельчением и сушкой.

     ** В смысле, уборку делай!