День то с самого начала не задался! А ведь накануне так хорошо начиналось все.

     И отпуск мне спонтанно дали на две недели и горящую путевку в Турцию мы в последний момент приобрели, второпях шмотки побросали и ранехонько утром были уже в аэропорту. Ну тут то и началось...

     Мои-то контроль давно прошли, а мой паспорт таможенники мурыжили-мурыжили, потом говорят:

     — Не можем Вас выпустить из страны. У Вас есть задолженность по платежам!

     Я возмущаться, а тётечка такая, в полицейской форме мне невозмутимо:

     — У меня база данных, в налоговой разбирайтесь!

     Я смачно выругался про себя (ну не вслух же в аэропорту), Ленку свою вызвонил. Так, мол и так говорю, летите одни в Турцию, размещайтесь, а я поеду разрулю все и следующим рейсом к Вам. Потому как я на 100% уверен, что нет у меня долгов ни перед кем! Да и в налоговой сослуживец бывший в замах ходит, я ему сначала звонить пытался, да трубу он не взял, на совещании, наверное! Тут небольшое отступление нужно сделать. Вы-то конечно возмутитесь, мол, какой нормальный мужик жену свою одну в Турцию отправит с ребенком, раз уж вместе лететь собрались. Но, во-первых Ленка моя бой баба, она вперед меня любому турку прикурить даст, так он ей еще и 20 баксов заплатит, лишь бы отстала. Да и сын Юрка большой уже, 14 лет ему, 5 лет айкидо занимается, в сложной ситуации постоять за себя сможет и мать защитит. Ну а чего из-за недоразумения отдых семье откладывать? Так вот, на том и порешили. Отправил я своих, а сам на такси и в налоговую. Суть да дело, ко́реша своего разыскал, давай разбираться. Недоразумение оказывается у них вышло, что-то раньше на меня было, да почему-то списать забыли. Ну, извинились, из базы должников убрали, пообещали, что не повторится такое.

     Я опять в аэропорт, а там вновь незадача. Билетов нет, сезон отпусков. Я вроде неконфликтный, но закипать уже начал, девчонка кассирша аж испугалась, глянув в мое побагровевшее лицо и выслушав мою историю.

     — Самое ближайшее на среду могу предположить, раньше, к сожалению, ничего (а было это все, к слову в воскресенье), — развела руками, глазенками накрашенными хлопает. Делать нечего, согласился, телефон свой оставил, пообещали, если раньше что-то появится, то свяжутся, но я в это слабо поверил.

     По пути пивка холодного взял упаковочку. Пытался дружкам дозвониться, но там как всегда все глухо. Кто детей нянчит, кто в себя ушел, просил не беспокоить, третий не то в запое, не то у любовницы.

     Пришел я домой, сумку кинул, душ принял, как был голышом в полотенце замотался, сел на диван, откупорил баночку пенного, холодного, да бокс включил, ну а что еще до среды делать, как-то нужно время коротать.

     К третьей баночке и боксом увлекся и про напасти вроде позабыл, четвертый раунд обстановку накалил и вдруг (сука!) звонок в дверь, на самом интересном месте.

     А это, как оказалось, еще не все мои несчастия закончились.
Открываю, стоит девочка студентка, лет 19—20, волосы крашенные, в правой брови булавка вколота. Я ее так с сомнением окинул взглядом, футболка какая-то вытянутая с черепами и розами, шорты короткие, шлепки на ногах. Вся правая рука в татуировках, ногти черным лаком крашенные. Она стоит с ноги на ногу переминается, глазищи выпучила.

     Ну я не выдержал:

     — Чего?

     — Здра-авствуйте, — как то нараспев произнесла, не то пьяная, не то говор такой. — Вы извини-инте, я кажется вас затопи-ила!

     — Что? — Видать уж совсем свирепая у меня рожа стала. Ну и Вы правильно поймите, и так день дерьмо, а тут еще вот Вам — нате. Но и ее ведь понять можно, вышел дядька полуголый, полотенце на поясе, лысый, глаза шальные. Да и сам я не толстый конечно, но 15 лет штанги дали о себе знать, почти 110 кг живого веса, что есть, то есть!
Так она со страху как давай тараторить:

     — Я сверху живу... снимаю... недавно заехала... я в ночь работала... спать легла, а потом проснулась... а там журчит... и воды полно... я воду кое-как перекрыла... пыталась собирать, а потом думаю... я Вас-с... затопила... , — в глазах ее был страх, она стояла переминаясь с ноги на ногу и ломала кисти рук.

     — Щас гляну, — буркнул я и через секунду присвистнул, добавив парочку непечатных. Евроремонт пошел по пи... ну по тому самому влажному и горячему, которое еще так мужики любят, особенно у чужих женщин. Иными словами кухню нужно было ремонтировать по новой. Потолок вздулся, обои намокли, пол залит!
Я с горя и забыл про виновницу, пошел было пивка хлебнуть, смотрю, дверь приоткрыта, выглядываю — она! Чуть не плачет. Я молчу, жду, когда свалит, видеть кого-то, вообще никакого желания нет, а тут эта еще со своими извинениями.

     — Я заплачу́, у меня есть дома немного и зарплата во вторник. Я отдам. Я Вам заплачу.

     А меня этот как-то вообще выбесило. Хотел уже ее на три буквы послать, а потом вдруг желчно так и ляпнул:

     — Заплатить хочешь? Вон диван в комнате, иди ноги раздвигай, там и расплатишься! — я то думал, обидится, убежит в слезах куда подальше, чего и добивался. А она так нагло мимо меня протиснулась, плечиками дернув, тапочки скинула и пошлепала босиком, прямиком в зал.

     Я едва рот захлопнул от удивления, хотел ее уже обратно завернуть, а она, смотрю, футболку через голову стягивает, а под ней у нее и ничего. Ну а я как всякий нормальный мужик и залюбовался на голую ее спину, там еще на лопатке татуировка такая, в виде дракона. Да и спинка у нее такая изящная мне показалась. Я дверь захлопнул, думаю, вышвырну ее к чертовой матери, пошел следом, да вот только друг мой, что ниже пояса совершенно иначе подумал, ибо пока я в зал зашел, там, под полотенцем уже такая дубина железобетонная назрела, разве что не дымилась. Ну и девочка это враз узрела, едва ко мне развернулась, и руки от грудей отпустила. Я и залюбовался на грудки ее молоденькие, круглые, налитые, сосочки аленькие торчком стоят, а она уже на колени опустилась, полотенце стянула с меня и пока я опомнился почти весь ствол в рот заглотила.

     Делала она это умело, даром, что молоденькая, опытная зато. Видать не впервой таким заниматься, или может на бананах тренировалась. А девчонка все глубже и глубже в себя его засовывает, я чувствую, туго пошел, а она его прям в горло заглотила. Эх! Такого то я и не проходил никогда. А она член выпустила, по губкам влагу его размазала, а сама на меня снизу вверх глядит, и глазки у ней такие слащавые. Ну, я уже и на совесть рукой махнул, чего уж, уже началось, отступать вроде как поздно. А она проворно так ротиком работает, локоны ее мне бедра щекочут, да сосочки остренькие выше колен трутся. А она еще яички в руку взяла и перебирает их, уххх, кайф прямо. Я и не знал, что минет целое искусство. Моя-то в рот возьмет, пару раз причмокнет, языком головку лизнет — вот и все оральные ласки. А тут, прям секс тантрический!

     Тут мне и большего захотелось. Приподнял я ее с корточек, принялся шортики стягивать, а под ними она и трусиков не надела. Ух и лобок бритенький, голенький совсем. Я такое только в кино и видел. Не ну вы не думайте, что я там втихаря порнуху смотрю, так, случайно наткнулся как-то.

     Я чувствую меня аж подтрухивает от возбуждения, давненько такого со мной не было, адреналин бурлит, яйца как у юнца зудят. А она, невозмутимо так, на диван прилегла, да и ножки раздвинула, еще и пальчиком манит, вот засранка юная!

     Я говорю:

     — Не-е, давай ка ты сверху или рачком. А тоя я тебя раздавлю ненароком!

     — Я так хочу. Не раздавите. Я выдержу!

     Ну черт, я тело свое примостил кое как между ножек ее, провел головкой меж губок, она аж извиваться змеей подо мной начала. Я даже и про презик забыл в тот момент, да и где бы я взял его? Надавил немного, туговато, но вошел. Девочка горячая попалась, ух как ...

 

     она трахалась, с меня пот ручьем, а она, вот сучка неугомонная! Я в последний момент вынул да на животик ее плоский семенем взбрызнул. А она еще и ручкой горяченькой помогла. Я на бок отвалился, еле в себя пришел. А она по животу да по титечкам размазала все, еще и пальчики облизала. Встала так с дивана, будто и не было ничего, шортики натянула, футболку надевать не спешит. На меня глядит в неуверенности, знает что хороша, да и в лучах солнечных ее тело влажное поблескивает.

     — Я пойду? Мне там еще потоп убирать. Может Вам тут помочь? Я могу в Вас прибрать сначала!

     Вот девчонка, на все готовая, эх-х, мне б наложницу такую! Но я сжалился. И так вышло все не так, как я задумывал, а я привык, чтоб по моим правилам игра шла. Но я конечно не жалею, форс-мажоры тоже приятные бывают.

     — Иди уж. И так задержалась у меня. Сам приберу!!

     — Спасибо! — она вроде даже и улыбнулась, футболку надела и посеменила к выходу.

     А я, вот башка дурная, ей вслед, когда уже в коридоре дверь входную отпирала:

     — Завтра приходи, ремонт делать будем!

     Она ничего не ответила, только дверь захлопнулась. Ну, мне этого и нужно было, пусть бежит, чтоб мыслей вернуться не было. Ремонт дело наживное, сделаем, а что с нее взять, со студентки этой?

     Махнул я рукой, пива еще отхлебнул да и задремал. Уж больно день суетной выдался — устал!

     Зато проснулся ни свет ни заря. На кухне поприбрал, яичницу сварганил, поел, сижу кофе пью. Звонок в дверь!

     Отпираю, снова она стоит. Вроде как улыбается виновато. Ведро какое-то с собой взяла, перчатки резиновые.

     — Здравствуйте! Я пришла... помогать. Вы же вчера... сказали...

     Я окинул ее взглядом. Сегодня она в маечке черной на тоненьких бретельках была. Титечки аж выпирают, а сосочки торчат, так и просят нежненько ущипнуть за них. Юбочка клетчатая чуть выше колена и те же тапки-сланцы.

     Ну, я молча дверь отворил, посторонился. Она прошла. Шлепки свои снова скинула. Я мельком глянул, пальчики на ножках маленькие, аккуратные, лаком ярко-красным накрашенные. Чувствую мой молодец от близости ее уже набухать начал. И запах от нее такой тонкий, приятный, вчера-то не расчувствовал, а сейчас, прям голова приятно закружилась.

     — Ну идем, — говорю. — Вот табурет, на него встаешь, вот шпатель и с самого верху обои вздутые начитаешь аккуратно отдирать. Она лишь кивнула, от чего ее крашеная челка свалилась на глаз, прикрыв бровь, проколотую пирсингом. Ведро отставила, перчатки нацепила, и вот она ужа на табурете к обоям тянется. Она тянется, юбочка ее все выше приподнимается, ножки тоненькие стройные оголяет. Тут у меня голова и включилась. Да какие к черту обои, какой ремонт. Такая девочка, такая возможность, такой шанс раз в жизни выпадает! Подскочил я к ней, а она словно и ждала этого, ко мне развернулась. Я дрожащими руками по коленкам ее, да и выше, выше, под юбочку. Ножки гладенькие, загорелые, а там, под юбкой и трусиков нет. Я и припал губами к ее лысенькому холмику, язычком проник в промежность, язычком губки раздвинул, ощутил терпкий солоноватый вкус ее женского лона.

     Она застонала, пальчики свои тоненькие мне на бритый затылок положила и прижимает к себе еще крепче, да постанывает так сладенько. Сама назад откинулась, благо возле стенки стояла, уперлась в нее лопатками, одну ножку приподняла да мне на плечо поставила, чтоб мне доступ к ее тайным местам открылся, а я потом и вовсе приподнял ее за ягодицы, да и закинул ножки ее себе за плечи — посадил на себя. Ух, лизал я ее, пока не кончила, так у меня аж с подбородка потом капало, а после отнес ее на диван, там уложил и вчерашние игры мы уже более неспешно переиграли. Ну и искусная она мастерица оказалась, что со мной вытворяла, что мне с собой вытворять позволяла, о каких срамных вещах просила, эх-х, я б за такое согласен был, чтоб меня каждую неделю затапливали!

     Вот и вечереет уже, лежит она рядом, нагая, усталая. Мы считай с утра до вечера из постели почти и не вылезали. Поели тут же, я пиццу заказывал, да и вчерашнее пиво допили. Ну и разок в душ сходили, это тоже надо! Вот и думаю, что с ней делать, да как дальше быть, и отпускать уже не хочется, и в Турцию эту проклятую лететь. Ну, ничего обязательно придумаю что-нибудь. Я мужик находчивый!