Наконец-то лето, наконец-то можно спокойно поехать отдохнуть недельку на даче — от этих городских будней и этого большого потока людей. Учёба, модельное агентство, тренировки, семейная родительская возня и чрезмерная забота очень утомляют, и требуется отдых.

     Не спеша собирая вещи, Вика, взяв из шкафа свой любимый купальник, предвкушала, как ей будет хорошо в загородном домике, под солнышком с книжкой в руках. Шезлонг, травка, птички и холодный сок. Хочу-хочу-хочу... покрытая мурашками Вика стояла на перроне, ожидая электричку с сумкой в руке, ругая себя за то, что додумалась надеть тоненькие трусики, лёгкий сарафан до колен и балетки, представляя, как ей будет жарко. А вот как ей будет прохладно ранним утром, не подумала.

     В электричке она хоть и радовалась, что едет отдыхать, но ещё и смущалась от взглядов дачниц и дачников, смотревших на молодую красивую стройную девочку, которая явно не вписывалась в их компанию. Чтобы не обращать внимания на косые взгляды, девушка решила подумать о чем-нибудь хорошем. Ну и, естественно, начала себя успокаивать, что сейчас она доедет — и всё, она будет принадлежать самой себе, не будет этих слюнявых ухажёров-ровесников, которые стесняются и боятся самих себя, богатых дядечек, пускающих слюни, глядя на её молодое ухоженное тело и милое личико. Включив себе видео, где было всё, как ей нравилось, она под стук колёс задремала.
Проснувшись, она обнаружила, что рядом сидит мужчина в военной форме с до боли знакомым лицом. Глянув на часы, отметила себе, что скоро ей выходить, и от удовольствия прикрыла глазки...

     ... Радуясь по-детски, что доехала наконец-то до своей станции, Вика с облегчением подумала о том, что она наконец-то покинет этот душный вагон. Улыбнувшись соседу, она встала, отлипнув от деревянной скамейки электрички, и направилась к выходу вместе с выходящими из вагона людьми. Оказавшись на перроне, она с ужасом поняла, что душный вагон был намного лучше, чем вот это вот пекло, которое было на улице. До дома идти километра три. «А папа говорил — давай отвезу, — пробормотала она, выйдя на дорогу посреди поля, уходящую вдаль. — Иди вот теперь ножками сама, ты же у нас самостоятельная девочка», — улыбнулась она себе и пошла потихоньку... Плавясь от жары, встречая иногда людей на велосипедах, она шла, шла и думала о том, о сём, вспоминала даже формулы и теоремы, лишь бы не думать о ноющем низе живота, который не давал покоя и предательский мешал переставлять и без того ватные ноги.

     «Ойй-ёйй-ёйй-аа... как же хочется пИсать, мм... но не тут же, посреди поля, это не культурно, или уже ну его — пусть лучше лопнет моя совесть, чем мочевой пузырь?... Да нет, какой пИсать, вон в полях люди работают, по-любому увидят», — шла она и гоняла мысли в голове.
Вот так незаметно, если это можно так назвать, она дошла до посёлка и направилась по центральной улице в сторону своей. Свернув в проулок, она поняла, что это предел, и ей уже всё равно. Единственное, что ей нужно — это пописать. Оглядевшись, она юркнула за густо высаженные кусты, остриженные в виде изгороди, по пояс скрывающей лужайку возле забора, обросшего диким виноградом чьего-то дома.

     Долго не думая, она, присаживаясь, сдернула трусики и, подобрав сарафан, начала писать, прикрыв глаза...
Мгновенно тело отозвалось на сброшенное давление и передало голове наслаждение, не сравнимое ни с чем.
Эти сладкие мгновения оборвала резкая боль и запрокинутая назад, хрустнувшая шеей, голова.
Её руки среагировали мгновенно: одна схватилась за то, что причинило ей боль, а вторая прикрыла резко переставшую пИсать влажную киску...
— Ты что, сцыкууха, ссать придумала мне тут?! — сказал хриплый голос в ухо, которое без особых усилий оказалось у мужского рта. Сильнее сжав за волосы, мужчина продолжал вселять ужас в скулящую от боли и страха беззащитную девушку. — Ты у меня, наглая скотина, сейчас будешь землю жрать, которую обоссала!
— Аай, отпусти, урод! — начала брыкаться Вика, вися в руке, —
— отпусти!! Полици-ия!...

     — Заткнись, сука малолетняя, я тут полиция, — и, резко наклонив её к земле, развернул, как пушинку к себе. Схватив за горло, сжал руку и заглянул в испуганные глаза, которые стали ещё шире, когда пойманная поняла, что шутить и брыкаться не получится. Не имея возможности вымолвить слова, она попыталась показать ему глазами, что все поняла и будет послушной.
— Всё, пришла в себя? Осознаёшь свой косяк, красавица? — послабляя хватку. — Сейчас я тебя накажу. Удивительно, что ты не села и не поссала мне на ногу, а то когда заскакивала за кусты, чуть не наступила на неё. Ты, и правда, не увидела меня?
— Отпусти меня, я не убегу!... — выдавила из себя девушка.

     — Отпустить, говоришь? Отпущу. Накажу и отпущу, — щелкнув по носику, он потянул её за волосы к воротам. Переступая длинными ногами, путаясь в приспущенных трусиках, пленница шагала за мужчиной в камуфляже, нагнутая к земле. Не выдержав, ниточка на трусиках порвалась, и они съехали по гладкой ножке, а спустя два шага вообще слетели и остались на дорожке.
Она понимала, что затяни он её за ворота, шанса выбраться невредимой уже не будет, и поэтому она попыталась противиться, упираясь и скуля... Получила пощёчину и приказ шевелиться, и её буквально вбросили во двор. Лающая собака в вольере, красивый ухоженный двор, голова кружилась, сердце колотилось, и понимание того, что ей никто не поможет, и неизвестность подкашивали её стройные длинные ножки.

     — Иди давай не стой!
Она, как под гипнозом, начала идти. Дойдя до стены дома, она развернулась и увидела направляющегося к ней от ворот мужчину в камуфляже. Аккуратно причёсан, чисто выбрит, высокий, подтянутый — прям мечта.
Подойдя к ней, он заглянул в её глаза и улыбнулся:
— Красивая сука попалась. Давай шагай за дом.
Страх от услышанного пробежал от краешков её тела холодком к низу живота. Подойдя к воротам гаража, перед которым стоял большой джип, она поняла, что ей как-то очень страшно, и ее начинает колотить и морозить, но она не может перечить или отказать — ей нужно делать всё, что он приказывает.

     Бросая сумку на пол, он рявкнул:
— На середину гаража выйди, я гляну на тебя, — обойдя вокруг нее, он встал перед ней и, приподняв за подбородок голову, глядя в глаза, очень нежно и ласково сказал, — милая такая, прям очень, надеюсь, ты будешь послушной, потому что неохота калечить тебя, а наказать и научить нужно. Как зовут тебя?
— Виктория, — не отводя глаз, ответила и поняла, что не хочет отрываться от его глаз.
— Виктория, дай мне свои ручки, будь хорошей послушной девочкой.
Продолжая смотреть в его глаза, девушка подала ему руки. Взяв одну, медленно, давая ей понять, что происходит, он поднял ее над головой Вики и надел кожаный браслет, который был прицеплен к свисающей цепи. Затем, улыбаясь, наслаждаясь её беспомощностью, медленно прицепил вторую. В этот момент она пристально всматривалась в его лицо и пыталась вспомнить, где она его видела. Скорее всего, просто сосед по даче, и они встречались с ним когда-то, очень знакомое лицо, очень. Точно...

     — Это вы, из электрички...
— Узнала, да? — улыбнувшись, провёл по щеке рукой и став задумчивым, коснулся губ. — Не вздумай где-то тявкнуть, — сжал её лицо, растянув большим пальцем рот в сторону, выскользнул, специально сделав больно. Скривив рот, скользнул по шее к грудкам, как-то нежно сжал и сказал, — разуйся, быстро.
Она вышагнула из балеток, которые он отфутболил в сторону. Вика встала голыми ножками на прохладный пол, и ей как-то стало приятно, сладко внутри от мысли, что она ничего не решает, и её мнения и желания никто не учитывает. Это ощущение удивило её...

     Точнее, не удивило, а порадовало, что тело так отреагировало на реальные воздействия. Это совсем не так, как она представляла себе в своих мечтах и мыслях, читая рассказы и рассматривая фотографии с людьми, которые так же, как она, любят унижения, подчинение и боль. Ей ...

 

     нравились видео, где пороли и унижали прикованных, связанных и просто валяющихся на грязном полу девушек в ошейниках, масках, с кляпами во рту, с зажимами на сосках и гениталиях. Она всегда текла, представляя себя на их месте. А от мысли о том, как она, стоя на коленях, заглатывала член хозяина, её уносило и отшибало разум... И вот сейчас, стоя привязанная, она испытывала совсем улёт. Улёт вперемешку со жгучей тяжестью, давящей на живот... кошмар, она возбуждённая, хочет писать, очень. Ужас от мысли, что она сейчас в присутствии этого восхитительного мужчины уписается, привел к тому, что её мозг начал гореть. Гореть, понимая, что она умрёт от стыда.

     — Ну что, маленькая сцыкуха, сейчас твоя прелестная жопка почувствует, как бывает больно невоспитанным девочкам, — задрал сарафан и дал ей в зубы подол, — на, держи, чтобы не орала мне тут.
Вынимая из своих штанов портупею, он направился к стене и надавил какой-то рычаг. Её руки начали поднимать её тело от пола и перестали, когда она касалась его только пальцами, как балерина.
Он снова подошёл к ней, его руки начали гладить её шею, плечи, подмышки, скользнули по рёбрам к животу и вниз к лобку, сдавив бедро одной и затем другой ноги возле измазанной смазкой промежности. Он положил ладонь на лобок и всунул в мокрую, горячую, узкую дырочку между выбритых губ средний палец:
— О, да ты течёшь, сука малолетняя!...

     — Ммм!... — замычала она, понимая, что сейчас одновременно описается и кончит от этого всего. — МММ! Пожалуйста, не надо!... — разжав зубы и выпустив подол, — я вас прошу!...
— А я и не собирался продолжать, — запихивая обратно в рот сарафан, сказал и звонко ляпнул ладонью по её ляжке, потом по упругой попе, оставив пекущие следы... Сжав булку прямо возле дырки попы и оттянув её сильно в сторону, глянул на розовый анус. — Хорошая жопа, ей сегодня повезло, сегодня её будут трахать долго и глубоко. Но удовольствия позже, а сейчас урок и наказание, — удар, не сильный, но обжегший кожей ремня ягодицу... — Ууу, какая упругая задница, — удар...

     — Ммм!!! — от боли или от удовольствия, а, может, от напряжения, которым она пыталась сдержать себя, чтобы не уписаться, ровные ноги задрожали. Её накрывало кайфом, от каждого становившегося сильнее удара, который растекался болью по нежному молодому телу и, возвращаясь обратно в район попы, взрывался сладкой вспышкой удовольствия внутри её жаждущей члена ****ы. Когда между ног стало необычно сильно мокро, пальцы ног и кисти рук окоченели, всё смешалось, это был край... Но шлюхе хотелось ещё и ещё. ****ина принимала и принимала обжигающие удары... И, не выдержав, низ её живота взорвался кипятком... Она дрожала, восхищенная ощущениями, улетала, видя затуманенным взглядом того, кто отправил её в мир блаженства шлюхи, о котором она мечтала...
— Ты кончила, дрянь? Очень хорошо. Я не ошибся, когда рассмотрел в тебе ****ину. Повиси тут, а я схожу за игрушками, чтобы мне было веселее, а тебе больнее.

     Оставшись одна, перебирая мысли, пытаясь прийти в себя, она только сильнее возбуждалась и, рисуя ход возможных событий, поняла, что счастлива и готова на всё...
Решив прикрыть глаза и не думать о том, что у неё ужасно болят пальцы, ног горит попа и онемели руки, она дернулась от испуга, когда услышала рык. Открыв глаза, она увидела на пороге открытых ворот огромного черного пса.
Пес шел к ней медленно и настороженно, крутя носом по воздуху, наблюдая за ней. Скованная ужасом, понимая, что если он нападёт — а, судя по движениям готовящегося напасть хищника, он именно собирался напасть — она заскулила, и слёзы потекли ручьём. Собака остановилась и начала еще сильнее принюхиваться. Мысленно Вика звала на помощь, а когда псина завиляла хвостом и уверено направилась к ней, девушка натянулась, как струна. Пёс подошел и начал нюхать ножки, касаясь мокрым носом. Обошел, нюхая, назад, поднявшись по ноге вверх, нырнул к промежности и, сильно втянув запах попы, начал крутиться и бегать вокруг.

     Привязанная сучка даже не шевелилась — так ей было страшно. Кобель чуть позаигрывал и начал снова обнюхивать её, но уже спереди, как-то поувереннее
и по-хозяйски, что ли. Его холодный мокрый нос касался ее нежной гладкой кожи, поднимаясь все выше и выше. И когда его голова на вытянутой шее нырнула под край сарафана и упёрлась холодным носом прям в гладко выбритые мокрые губы её письки, и пёс глубоко вдохнул и тут же выдохнул горячим потоком прям в набухший клитор, она ахнула, пытаясь хоть как-то увернуться от него. Она сделала только хуже: пёс запрыгнул на неё, обняв лапами, и, естественно, испугал так сильно, что у нее потемнело в глазах, и под звон в ушах она отключилась и повисла на руках...

     Толчки в бок и его голос где-то вдалеке:
— Эй-эй, красавица, ты живая?
Открыв веки, она увидела, несмотря на мутность и расплывчатость, того, кого ждала сильнее всего.
— Ммм, слава Богу, вы вернулись, — заулыбалась она.
— Куда вернулся? Давай просыпайся и пошли на выход скорее, а то будем на ходу выскакивать. И на вот твой телефон, ты уронила во сне, — улыбаясь, протянул ей тот самый мужчина, у которого она была... Стоп, какой телефон, куда выходить, где собака, где я, как, я же это... — Вы... вы...
— Я, я, идём, по дороге поговорим, давай поднимайся.

     Начав что-то соображать, Вика внимательно слушала рассказ того самого мужчины из её сна. Рассказ о том, как он подсел к ней в то время, когда она спала, как она проснулась, улыбалась ему, разговаривала с ним, потом снова уснула. Она внимательно слушала и, приглядываясь к собеседнику, вспомнила, где она его видела: это был охранник дяди Вовы из дома напротив, с тем самым забором, обвитым виноградом из её такого реального сна. Она видела его еще в прошлом году, и воспоминания начали увлажнять и без того мокрую киску, которая, как и во сне, ужасно хотела пИсать...
Разбираясь с мыслями и этим желанием, под рассказы Димы — так он представился — они дошли до места. Стоя на дороге напротив того самого забора с виноградом, она поблагодарила его за то, что он разбудил её, помог донести сумку, ну и составил ей компанию по жаре.

     — Ну вот, познакомились. Мне сюда.
— А мне сюда, — улыбнулась девушка, топчась на месте и пытаясь поскорее добраться до туалета.
— Я вижу, ты спешишь, — и, взяв за руку, улыбнувшись, продолжил, — не буду задерживать. А ты, если хочешь, приходи вечером ко мне на чай, мой напарник уезжает на неделю, я буду тут сам.
— Хорошо, — улыбнулась и попыталась уйти Вика.
— Или, сука, — притянув резко к себе и взяв за волосы на затылке, — ты можешь прийти ко мне, и я сделаю с тобой все, что я видел в твоем телефоне, тебе же нравится это, да, шлюха?

     Лицо милашки вспыхнуло краской, в глазах потемнело... Когда зрение начало возвращаться, она не поняла, как оказалась у стены в прихожей своего дома, и глубоко дыша, пыталась прийти в себя.
Наконец-то, сидя на унитазе и получая удовольствие, она поняла, что её киске в данный момент требуется разрядка, причём такая разрядка, чтобы аж взрыв...
Вводя анальную пробку себе в попу, вспоминая, как год назад именно ей, первый раз доставляя себе ужасную боль, она выглядывала в окно и наблюдала за Димой, который ходил от одного края забора к другому. Растягивала себе тугую дырочку и представляла, что это он не церемонясь трахал её своим членом, причиняя ей боль.

     С вставленной до упора пробкой в попе Вика лежала на кровати с широко раздвинутыми ногами и неистово дрочила свой клитор. Напрягаться долго не пришлось: уже через пару минут она бурно кончила, заливая кровать под собой своей смазкой. А уже через пять минут, обессиленная, она сладко-сладко уснула...
Проснувшись она улыбнулась, вспоминая, как во сне она познакомилась с Димой, и начала возбуждаться. Рука скользнула на киску, отчего попа сжалась, дав понять, что наполнена пробкой... Сукаа, это что, был не сон или что!? Бля, что теперь? «Вот это попала, что делать, куда бежать?! — застонала Вика. Вот это приключения. Было стыдно... Перевернулась на бок, поджав ножку, и её рука начала пытаться вытянуть пробку, но резкая боль остановила её, и перед глазами поплыли картинки, среди которых она испытывала такую же
боль, только насаженная на член... «Что делать, блин, овца, думай, думай! — снова прикрыв глаза, она решила кончить... Оргазм благодаря пробке, возбуждению и адреналину был такой силы, что она зарычала, корчась в судорогах.

     А уже через три минуты она стояла на дрожащих ногах у калитки того самого забора перед довольным Димой, смотрящим на растрёпанную, явно возбужденную ****ь, которая дрожащим голосом, не скрывая стыда, извинилась и, опустив глаза, почти шепотом выдавила:
— Я не знаю, какая я и что я, но вы сказали, что... В общем, я шлюха, на которой нет трусиков, и мне нужно, чтобы вы помогли мне с анальной пробкой, которая разрывает мою жопу прямо сейчас. Но можно вначале и чай попить...

     Романтичный Доминант